Чичин Сергей. Хундертауэр

   — Горшок так горшок, — согласилась ведьма без споров, лицо ее издевательски исказилось. — Хоть ведро. Для хороших… людей?… ничего не жалко. Только наварить надо. А действует оно быстро.
   — А горькое оно, зелье это? — Хастред виновато обернулся к эльфийке и пояснил: — А то Вово наш тот еще гурман. Хучь клизмой вливай, ежели вдруг горькое.
   — Вот не знаю. Еще никто, кто его глотнул, не вернулся, чтобы поделиться. Тушка здесь, а сознания ни разу.
   — Да ты, мать, издеваешься, — огорчился Чумп. — Мы к тебе, понимаешь, со всею душой нараспашку и полными штанами доверия, а ты нас такими рассолами потчуешь! Фу такой быть, как выговаривали, бывало, одному моему знакомому, когда его цинизм вываливался за рамки дозволенного.
   — Почтенный угу из неведомого ущелья, я решительно протестую! — отчаянно заскрипел Кижинга, как скрипит, бывало, ось несмазанной телеги. — Своими возмутительными и даже, я бы сказал, клеветническими обвинениями ты позоришь не столько эту благородную даму, которую, впрочем, опорочить по-любому непросто, сколько себя самого, и впридачу, как это ни прискорбно — всех нас!
   — Я такой, — согласился Чумп без особой печали. — Мне кого-нибудь опозорить — как две щепки преломить. Но неужели ты готов хлебать такое, от чего унесешься на край света? Я бы поостерегся. Лучше уж ноги сбить, а то видел, как один такой хлебун с первого же глотка сполз в собственные сапоги кучкой расползшегося мяса.
   — Да как смеешь ты подозревать преисполненную достоинств лесную вед…унью в столь нелепых и гнусных намерениях!
   Ведьма тихо захихикала, немало озадачив заступника.
   — Вот после этого я ее заподозрю в намерении не только нас отравить, но и надругаться над трупами, — насупился Чумп.
   — Зачем же над трупами, — негодующе пискнула Тайанне. — Меняемся, ведьма? Ты нам поможешь, а мы тебе этого отдадим. Все равно никому он не сдался! А тебе, глядишь, и пригодится. Вместо собаки. Лается получше всякого гнолла!
   — Я лаюсь? — оскорбился орк. — Я, знаешь ли, куда больше знаменит своим кусанием!
   — Вот оба и оставайтесь, — предложил Чумп. — Эльфа лается и правда знатнее, а черного можно поближе к печке привязать, как последний рубеж обороны. Только не задаром! Нам, как уже сказано, сильно надо в Хундертауэр. Методы ваши ведьминские нам неведомы, так что мы наивно ждем чистосердечной помощи.
   — Мы еще тебе денежку можем дать, — совсем уж не к месту добавил Хастред.
   — А потом догнать и еще дать, чтоб не дай Занги не обидеть.
   Ведьма задумчиво пригладила волосы.
   — Знавала я в пору бытности молодой и красивой, — Кижинга отчаянно забулькал, как кипящий котелок на сильном огне, — Да-да, молодой и красивой, если угодно — еще более таковой, — оркское бульканье стало на порядок счастливее, зато эльфийка злобно пнула его в лодыжку, чтоб не мешал вникать, — Одного знатного специалиста по общению с богами. Был он родом из гзуров, поклонялся могучему богу Энурезу, а звали его, дай бог памяти, Везде Д’рюк. Видный, тоже, был путешественник. И все время являлся за напутствиями. Скажу ему, бывало, куда идти — отправляется! Возвращается потом с благодарностями, в новых шмотках, типа добыл в путешествии, чудесные сказки рассказывает, опытом делится… Может, вас тоже так же — в смысле, послать? Я умею, я с ним так наловчилась!
   — Да мы и так идем в такое, что едва ли интереснее придумаешь.
   — Эх. Ну что с вами сделаешь? Разве что… — ведьма запнулась. — Помню, один раз Д’рюк уходить своим ходом отказался. Так я того… воспользовалась одним знанием, после которого он очень нескоро вернулся. Ну-ка, пошли!
   Развернулась и стремительным наметом устремилась в лес, на первый взгляд безо всякого разбору, ужасно напомнив шуструю серую мышь. Кижинга недолго думая снялся с места, побежал сперва следом, потом догнал и уже рядом, а там даже и вперед вырвался, всем видом демонстрируя готовность и желание защищать.
   — Совсем умаялся без справления паладинских обязанностей, — заметил Чумп вдогонку. — Видал, умник? Это только ты сразу юбку задираешь, а правильному лыцарю надо сперва даму вовлечь в такую неприятность, из которой и спасти не стыдно. Например, притащить в логово огра и надавать огру по башке.
   — Глупо, — вздохнул Хастред. — Пока от огра отмахаешься, всякий интерес к юбке напрочь потеряешь. Интересно еще, что она там за знание припасла. Почему мне кажется, что большую дубину?…
   — Потому что ты по молодости и неискушенности не очень-то себе представляешь, как еще можно далеко спровадить гзурского клирика.
   — А ты представляешь?
   — Да. Но ты все равно не поверишь, что такое возможно.
   — Пошли уже за ними, — Тайанне слегка пристукнула Хастреда по макушке посохом, а Чумп опять увернулся и ловко оттанцевал на безопасную дистанцию. — Я конечно мешать ведьминскому и тем более паладинскому счастью не собираюсь, но хорошо бы все-таки добить гномов, прежде чем усилиями вашего генерала у меня образуются язва, геморрой и лысина. Тем более видела я, как вы эту ведьму искали. Скроется из виду, опять мотаться по лесу до опупения прикажете?
   — Да тебе, пожалуй, прикажешь, — вздохнул Чумп. — Пошли уж.
   И пошли.
   Идти оказалось на сей раз совсем нетрудно, потому что Кижинга очень скоро сообразил, что огров и других чудищ в лесу нету, а если и найдутся — то ведьма, безбоязненно топающая следом за ним, небось справится с ними гораздо лучше него. Потому решил хотя бы дорогу расчистить, вытащил короткий меч и без видимой надобности сносил по пути веточки. Ведьма не возражала против столь лестных знаков внимания, хотя деревьев ей было жалко до слез — среди них, небось, еще жить, когда экзотический ухажер убудет. С другой стороны — куда они денутся?
   Ведьмино жилище оказалось домиком гнолльей же постройки, хотя и обустроенным на человеческий манер. В частности, расширенные окошки оказались затянуты чем-то вроде мелкой рыбацкой сетки, и эльфийка издала завистливый вздох — ее за ночь, проведенную в доме некой сердобольной гноллихи, гнус обглодал до костей. Сами-то гноллы, от природы покрытые шерстью, насекомых совершенно не замечали и защитой от них озабочены не были. Еще при домике была обширная пристройка, и запахи, которыми несло оттуда, не так просто было бы описать. Гнусноватые были ароматы, хотя вместе с тем и не лишенные завлекательности. Так может, пожалуй, пахнуть страх, или темнота, или недобрая память; короче, не похоже было, что в пристройке этой ведьма держит заурядную кухню. Дверь дома была попросту притворена, но на двери пристройки висел самый натуральный замок — тщательно ухоженный, жирно блестящий маслом и более органично смотревшийся бы на каком-нибудь складу посреди Копошилки.
   — Ого, — Чумп почесал в затылке. — Если бы оттуда так не пахло, я бы обрадовался. А то совсем уж заржавел без любимого дела. Но туда залезать мне совершенно неохота!
   — Охота, не охота, а надо. Мало ли, какие там полезности?
   — Ты думай, чего советуешь! — вскипела Тайанне и наподдала книжнику еще разок. — Это ж не твой подвал, или там чердак, где ты там ютишься? Это совершенно чужое помещение, и туда залезать нельзя!
   У Хастреда глаза на лоб полезли.
   — Это ты говоришь? Спершая папину яхту?
   — Так то папина, почти что своя. Да и папа вряд ли бы стал против нас поднимать всяких местных гноллов!
   — И на наши боевые резервы зариться тоже.
   Боевой резерв появился из домика, таща в охапке деревянное ведерко и целую кучу самых разнообразных веток, следом же за ним вышла и сама ведьма, перелистывая кипу грубых пергаментных листов.
   — Придется рисовать, — пояснила она. — Сколько вас всего?
   — Нас, гоблинов, четверо, да эльфа, да орк, да еще Вово, — охотно поделился Хастред. — А Вово, он такой… его наверно за двоих считать надо.
   — Одержимый?
   — Хм. Вроде незамечен, — книжник озадачился. — Я имею в виду, он такой… крупный такой он. Одержим разве что желанием пожрать, зато уж на всю катушку, от души, ни отнять ни прибавить.
   — Додик он, а не одержимый, — объяснила добрая эльфийка.
   — Вы уж определитесь, на скольких мне готовить! — ведьма потешно подергала острым носом, вновь напомнив мышь или еще какого грызуна. — На одержимого и впрямь двойной расчет, а на додика так и вовсе, по-моему, не нужно. Я ж не вес ваших задниц выясняю, а на сколько персон мне проход заказывать!
   — Еще, может, Фанту прихватить? Она смешная. Спрайтиха.
   — Спрайтиху вам еще! Феям, аберрациям, полудраконам, констрактам, гигантам, плантам и уж подавно — аутсайдерам те пути закрыты.
   — Не надо нам спрайтих, — согласился Чумп. — Вот тоже мне юный генерал, набиратель воинства! Считай семерых, почтенная. Только, ежели позволишь, пара вопросов — каким именно образом ты нам собираешься пособить и не требуется ли от нас какого содействия?
   — Так ведь гзур-то вернулся! — напомнил Хастред. — Чего ж нам-то будет?
   — Во-первых, гзур ходил под богом, да не под каким-нибудь пинателем чуждых задов, вроде нашего Занги, а под самим Энурезом, какому, почитай, полмира в предрассветный час кланяется. Во-вторых, он вернулся, но не факт что дошел докуда надо! Очень тебе надо сюда вернуться?
   — Уболтал. Так правда, любезная ведьма, что от нас требуется и что из этого получится? Говори без стеснения, всем что в наших силах — поможем!
   Ведьма оторвалась от своей груды записей, с прищуром глянула поочередно на обоих гоблинов — тех пробрал нехороший холодок.
   — Значит так, — затараторила ведьма неудержимо, словно бы прорвавшая подгнившую запруду горная река. — Пойдете на север, найдете в горах большую пещеру, вход в нее давно затоплен, а может еще и завален, но вы ж герои, вам не привыкать. Проберетесь в пещеру, только осторожнее! Звука лишнего не издайте! В пещере спит на сокровищах древний красный дракон Тогнаургарз, Несущий Огненную Смерть. Осторожно, не вздумайте его разбудить! Костей не соберете, хоть пятерых своих крупных додиков с собой возьмите, дракон — это вам не абы какая лошадь.
   Кижинга судорожно закивал, проникаясь к странной лесной женщине не только тупым обожанием, но и искренним уважением. Согласен был на все сто, дракон — зараза еще та, с ней только гоблинам и якшаться.
   — В пещере дракона хранится волшебный кубок, в котором сам Айс-Эйс смешивал в свое время варево раздора, чьи эманации весь мир подняли на междоусобную войну. Дракон его подобрал в руинах последнего оплота колдуна, когда был еще несмышленым вирмлингом. С тех пор прошла не одна тысяча лет, дракон злата и драгоценностей натаскал не одну гору, думаю — завалил тот кубок к стремгодовой матери, так что выкапывать его, да не выкопать. Но надо. Так что, вот оно вам первое задание.
   — Чумп чего хочешь выкрадет, — заявил Хастред без особой уверенности.
   — Мдя? — озадачился Чумп. — Ты меня познакомь с этим Чумпом. Очень, наверное, полезный парень, в иных случаях незаменимый… А чего, другая чашка никак не годится? Вон у тебя ведерко какое шикарное.
   — Это еще не все, — успокоила его ведьма. — Потом еще надо будет раздобыть пыльцы белого мака. Чтоб не гонять вас в Китонию, скажу что она есть в талисмане несчастной травсалийской королевы Бригитты, а тот талисман тоже где-то там в пещере, с тех пор как дракон, обжорная морда, королеву сожрал.
   — Могу поспорить, что талисман дракон носит надетым на зуб, — догадалась Тайанне.
   — Скорее всего так — редкостной красоты вещь, — согласилась ведьма. — Как его снять — вот тут я вам не советчица, одно могу еще раз присоветовать — дракона не будить! Так оно для всех лучше будет.
   Гоблины переглянулись.
   — Через Коксинику? — предложил Хастред тоскливо.
   — Попросим у гноллов политического убежища, — вздохнул Чумп.
   — А потом, — с упоением продолжила ведьма, — Я совсем уж не знаю как оно вам удастся, но нужна кровь дракона.
   — Пошли отсюда, — совсем уже решительно постановил книжник. — Спасибо за внимание, добрая женщина. Нас, знаешь ли, хлебом не корми, дай ушибить какую гадину покрупнее, но за кровопускание дракону нас генерал зашибет. Не посмотрит что мелкие и неказистые. Очень уж любит всякую летучую гадость, наверно оттого, что задницу свою могучую таскать по земле быстро задалбывается.
   — Ну, можно и без крови, — сообразила ведьма. — Хуже, но можно. Нужен глаз бехолдера. Можно совсем маленький глаз. Совсем маленького бехолдера. Если надо, я дыру в Подземье укажу, там только слепой не найдет.
   — А гадость в чем? — проявил подозрительность Чумп. — Прости, тетенька, но такой уж я проницательный, что гадости за версту чую! Или этот бехолдер — тварь пострашнее любого дракона?
   — Страшнее дракона — никак нет, — уверенно успокоил Хастред. — Хотя, конечно, радости мало. Но по-любому генерал его один запинает.
   — А вот это совсем лишнее! Нужен глаз живого бехолдера, более того — добровольно вам отданный. И самолично бехолдером у себя вырванный.
   — Да у него же лап нет!
   — А кто вам обещал, что будет легко?
   Гоблины развернулись и двинулись прочь с полянки.
   — А чего ж тогда услуги предлагаете, при такой-то готовности? — устыдила их вослед ведьма. — Эх вы, гоблины, бестолковое племя. Ладно, я пошутила. С вас пять золотых, за материальные компоненты. Валите туда, где своих додиков оставили, и возвращайтесь на закате. Будет вам дорожка — не скажу докуда, это уж не загадывают, как само выведет, но на нее ступить пособлю.
   — Позвольте остаться и помочь! — радостно взвыл Кижинга. — Хоть род мой и неспособен к магии, но я прослежу, чтобы никто не нарушил!…
   — Проследи, проследи, — согласилась ведьма охотно. — Чтоб всякое не одолевало. А вы чего встали? Если к гноллам, то это вам вон в ту сторону. Если все-таки хотите попытать счастья с драконом — то в обратную. До гор не так уж далеко.
   — А скажи-ка, — Тайанне сотворила над собой чудовищное усилие, даже побагроветь от натуги ухитрилась при всем очевидном малокровии, — уважаемая (ух!), что ты нам все-таки за дорогу предрекаешь? Не лучше ли нам и впрямь к дракону?
   — Ну, это на личное усмотрение, — в голосе ведьмы прорезалось недовольство. — Чем могу, тем помогаю. Не нуждаетесь — ищите свои пути. А я вам подберу, так скажем, дорожку через соседний мир, такую, чтоб покороче оказалась. Не скажу, чтоб намного легче, чем если по-нашему добираться вздумаете — это, опять же, как повезет. Но уж покороче вам сделаю.
   — А можно подольше, но без приключений? — с надеждой поинтересовался Чумп. — Чтоб темно было, не дуло и спутники приятные. Не такие, как эти. Грамотных, магов и офицеров поменьше.
   — Без — нельзя. В те миры, где тишь да гладь, не проломишься. Разве что правда сбегаешь за драконьей кровью.
   — Гм. А если сбегаю — проломишься?
   — Нет, но тогда вежливо объясню почему.
   — Понял, не дурак. Пошли отсюда, книгочеи. Мне почему-то кажется, что поутру анарал может проявить интерес до вашей ценной пустынной книжки, да такой шкурный, что читать ее потом станет очень неприятно.
   Хастред и Тайанне слитно передернулись и бросились в указанном ранее направлении, забыв даже попрощаться с гостеприимной ведьмой и самоотверженным паладином.
   А Чумп попрощаться не забыл.
   Не стал из принципа.
 
   Генерал и впрямь нашел книгу, но, к великому облегчению заполошных грамотеев, ни к каким гнусным нуждам ее приспособить не пожелал. Если не считать того, что уложил ее на землю и уселся на нее монументальным своим седалищем, копаясь в корзине, откуда только что книгу вытащил. Генералу хотелось завтракать, а все, что принесли вчера с охоты гноллы, было сожрано еще вчера в ходе ознакомительной попойки.
   Корзина не порадовала — ну никак. Лепешками всухую генерал пренебрег. Он вообще неплохо знал разницу между едой и закуской. Закуска, по его квалифицированному мнению, являла собой тот подтип еды, который невозможно потреблять без должной запивки. Потому к собственно еде Панк относил только арбуз и эльфийское изобретение — торт, напитанный бренди. Ко всему остальному требовалось как минимум пиво. Пива же не дали — записной друг-шериф лежал дома пластом и не вязал лыка, только страдальчески задирал к потолку поросшую бурой шерстью морду, а деревенские гноллихи, накануне так и лучившиеся радушием, при виде гоблинской могучей фигуры торопливо исчезали из виду. Как будто вчера он выкинул что-то такое, повторения чего они бы не хотели. Хотя ничего такого генерал решительно не помнил. Вот что на спор с гнолльими мужиками выдирал из земли деревья — это было. Но вроде бы не выдрал? Первые два, толщиною в руку — да, причем как выдрал, так и воткнул обратно, а третье, которое чуть ли не в локоть, не сумел. Пришлось штрафную пить. А потом пришел Вово звать на боковую и дерево выдрал таки… и уронил. На ближайший дом… криволапый он, Вово. Но здоровый. Но криволапый. Но здоровый же, Стремгод его побери! Но криволапый… Интересно, сам-то понял, нет?
   Что еще было? Копья? Копья метал. Не на спор, еще не хватало! Просто разные ухватки показывал. По сути, и сам почерпнул новое, умеют, собаки, метать, кисть интересно ставят при этом деле, только силенок не хватает. Потом еще топоры метали. Потом спорили, что еще подлежит метанию. Вон на дереве штаны висят — это тоже его работа, это он их туда закинул, вместе с гноллом, что в них был всунут. Гнолл счел, что проще из штанов высунуться, чем их отцеплять. Так это же его личные трудности! Потом еще дошло до объяснения канонов рукопашной, так и то он никого не повредил особо… кажется?…
   Сокрушенно качая головой, генерал вернулся к приютившему его на ночь сараю, где нашел корзину с эльфийским рационом, приспособил найденную под крышкой книгу с чеканной похабелью на обложке под зад и теперь, болезненно морщась, разглядывал рыбьи яйца, которые икра. За этим философским занятием его и застали примчавшиеся на всех парах эльфийка и скорбный образованием гоблин.
   — Вот же гад! На что сел! — сразу вникла в ситуацию Тайанне и, налетев, энергично пнула генерала под зад. Сделала это зря. Совсем, должно быть, нюх потеряла среди своих гуманитариев. Генерал никогда не страдал ни щепетильностью по отношению к дамам, ни великой терпимостью, ни даже осмысленностью поведения, предпочитая последней годами отточенные рефлексы. Не успел разукрашенный эльфийский сапожок приложиться к его мощному седалищу, как гоблин перебросил банку с икрой в одну руку, а второй не глядя махнул навстречу агрессии. Запыхавшийся Хастред не успел ни возразить, ни иначе помочь эльфийке — ее отброшенная в сторону нога нелепо ушла вверх, а генерал, будучи просто не в силах обуздать отработанные до автоматизма боевые навыки, легонечко двинул рукой обратно, вышибая из-под нападающей и вторую ногу. Кто покрепче, может, и отделался бы легким испугом, но невесомую эльфийку снесло, как смерч, закружив в страстных объятиях, сносит забытый в поле сноп. С коротким визгом эльфийка взбрыкнула ногами и шлепнулась наземь, потеряв при этом последние остатки дыхания.
   — Не буянь, — миролюбиво посоветовал ей генерал. — Слушай, вы, без балды, это едите? Понятно, почему такие никчемы.
   — Я! Я тебя!… — пропыхтела Тайанне настолько свирепо, насколько доступна свирепость существу, которого только что без малейших усилий положили на лопатки. — Гад зеленый!
   — Гад зеленый — это снейкмен. Потому что он вообще по природе своей гад, вроде змеи. А зеленый он потому, что… — генерал призадумался. — Потому что зеленый. А я зеленоватый немножко, но разве ж виноват? И не змей вовсе.
   — А с книжки правда, встал бы, — пропыхтел Хастред, наблюдавший за злоключениями Тайанне не без злорадства. — Книжка — вещь полезная, а ты ее задницей. А если бы кто на твое знамя сел?
   — На знамя — это негоже, — нахмурился генерал. — Разве ж знамя для того? Сморкнуться в него мимоходом — еще куда ни шло. Ввиду, так сказать, насущной необходимости. Но уж прямо садиться! Забирай свою книжку. Кстати, ты как превзошедший науки можешь объяснить, почему мы, гоблины, все ж таки зеленые, если не гады?
   — Да потому что гады! — прошипела эльфийка яростно, извиваясь всей спиной словно в надежде обнаружить повреждения, на которые можно будет попенять вредителю.
   — Да ни разу же! Гадам хорошо, у них чешуя, в ратном деле оно полезно. Помню, как одного снейкмена в сабли взять пытались, так только клинки портили, покуда не подошел отрядный штурмовик с алебардой. Но вот зеленость такая наша? Ладно еще лесные, — Панк кивнул на дрыхнущего в углу друида, — этим для маскировки надобно. А мы, горные, отчего тоже эдакие зеленые?
   Хастред прикинул, когда в последний раз ляпал лишнее, и уверенно объяснил:
   — Фотосинтез.
   — О, — генерал с уважением покивал. — Тогда да. От такого не то что зеленым станешь — вовсе пойдешь узорами. Где были, чего видели? Ты опять девку поленился отъестействовать? Вишь, до чего довел воздержанием — на офицеров бросается.
   — Ты ж видишь, как бросается, — скривился книжник, в инкунабулу вцепился обеими руками и прижал к груди. — Безыскусно и опрометчиво, на что тут зариться? Генерал, а мы ведьму нашли, и она помочь пообещала!
   — Еще одну? Тоже бросается?
   — Не знаю, тебя же с нами не было, а на меня вообще никто не бросается. Даже, как правило, чаще бросаются от меня. Сказала, что к ночи откроет нам тропку в нужную сторону!
   Генерал покривился.
   — И на драконе не полетим?
   — А где ты его найдешь-то? Тут, как ведьма любезно сообщила, один только древний красный, а это, насколько я слышал, зверушка примерно настолько же годная под седло, как наш старый друг Альграмар.
   — Ну, по крайней мере, не так быстро свалится. А до ночи нам бы ноги не протянуть на таких-то харчах! Что-то сдается мне, гноллы нас кормить раздумали, а востребовать с них репараций, как с побежденного племени, кажется мне идеей политически неверной. Они ж к нам с душой поначалу!
   — Вово надо к ним послать. Обладает редкими способностями к уговариванию.
   — Эгей, голова книжная, я ж сказал — без репараций! Вот потом пойдут байки, что-де генерал Панк с собаками посреди леса за завтрак ратился! Тебе чего, а мне жить с такой-то репутацией.
   — Ты не поверишь, но ему и так дадут. Не знаю уж чем объяснить, но то умиление, с каким его принимают, никакими алебардами не выбьешь.
   Генерал немедленно уронил не внушающую доверия банку в корзину, одним рывком добрался до мирно сопящего посреди сарая Вово и наподдал ему, напрочь забыв о давешнем печальном опыте эльфийки. Впрочем, и пинок у него был поставлен лучше, и цель попалась поспокойнее — пинок прошел гладко, без сучка без задоринки. Придись в булыжник, хромать бы генералу не одну неделю, да и Вово оказался не намного податливее, так что Панк тихо охнул и затряс босой ногой в воздухе, поджимая отшибленные пальцы.
   — Я сплю! — обиженно проплямкал гобольд, переворачиваясь со спины на бок.
   — Отставить сплюн! — гаркнул генерал, нависая над ним подобно утесу. — Вово, для тебя есть спецзадание!
   Вово на мгновение прервал свое вращение, застыл, даже чуток повернул к генералу заспанную физиономию. Глаз, впрочем, открывать пока что не стал.
   — Задание?… — переспросил он недоверчиво.
   — Специальное задание, — уточнил генерал. — Подвиг, я бы даже сказал. Во благо всей нашей концессии. Не подкачай! Мы в тебя верим.
   — О да, — поддержал Хастред. — Менестрели сложат о тебе песни, юные воины выбьют на щитах «во имя великого Вово», женщины отсюда и до Замзибилии будут бросать в воздух кружевные чепчики, и в твою честь назовут какой-нибудь занюханный форт на границе восстановленной в былых размерах Гобляндии.
   — А. В задницу.
   — Волшебное слово забыли, кретины, — просипела Тайанне. К неудовольствию своему, никаких повреждений в позвоночнике она не обнаружила, инкриминировать грубому Панку оказалось нечего. Эльфийка села, потрясла головой, восстанавливая нарушенную напрочь координацию, затем вовсе поднялась на ноги и, бросив на Хастреда испепеляющий взгляд, отобрала у него книгу.
   — Волшебное? — озадачился генерал. — И не знали никогда. Вово, ээ… штангенциркуль!
   — Кретины! — добавил Хастред с выражением. Вово не шелохнулся, — Нет, рыжая, что-то неправильно подсказываешь.
   — Идиоты зеленые. Вово, поднимайся! Завтрак!
   Вово мигом очнулся ото сна, уселся на расползшейся охапке травы и даже ухитрился голодно квакнуть желудком, словно бы не он вчера прошелся по гнолльим запасам, как Чумп по замковой сокровищнице, а потом еще к свежепринесенным тушкам проявил живейшее внимание.
   — Где завтрак? — полюбопытствовал он наивно, хлопая ясными глазами.
   — Агааа! — радостно взвыл генерал, потрясая в воздухе указующим перстом. — Вот за завтраком тебе и идти. Как самому соне. Бери на всех, не ленись!
   — Уж я не поленюсь, — Вово сосредоточенно вытянул пару длинных травяных перьев, увязших в плотном войлоке пончо, и генерал с завистью вспомнил, что сам он до сих пор гол по пояс, а с кого теперь спрашивать хотя бы и остатки старой доброй рубахи — не имеет ни малейшего представления. Правда, помнит, где лежит шериф, но рубах с того на Панкову гору мускулов надо штуки три. Генерал с тоской похлопал себя по брюху — никаких ценимых чахлыми эльфами кубиков на нем не водилось, было гладкое зеленое навыкате, навроде дварфийского мифрильного панциря, и примерно такое же податливое. На таком не сойдется всякое, что можно снять со случайного встречного! А с голым пузом наступать даже на гномов есть грубейшее нарушение воинских традиций.
   Вово подобрался и бодро прошлепал наружу. В дверях задержался, загородив проем могучей тушей, спросил через плечо опасливо: