Чжи Ц. Стихотворения

Кто столько невзгод перенес?..

Хотел бы я стать той травою,
Которую косят и рвут,
Хотел бы я стать тем бурьяном,
Который по осени жгут.

Хотел бы я в бурях погибнуть,
Исчезнуть под холодом зим,
Но только бы соединиться
С потерянным корнем моим!


Примечания

С. 158. Песня о полевой иволге. - В руках моих нету кинжала. И нету
друзей закаленных. - Родной брат поэта император Вэнь-ди (Цао Пэй) долгое
время держал Цао Чжи в неволе. Поэт сетует, что нет у него кинжала и
верных друзей, чтобы вернуть себе свободу.

С. 160. Вздохи. - Стихотворение имеет иносказательный смысл. Цао Чжи,
жалуясь на свою участь скитальца-изгнанника, преследуемого царственным
братом, сравнивает себя с клубком сухой травы, гонимой ветром.
Навеки с корнями расставшись - то есть потеряв отца (Цао Цао).
То вдруг возношусь в поднебесье, то падаю в пропасть опять - то есть
приближаюсь или отдаляюсь от трона по воле своего брата.
Но только бы соединиться с потерянным корнем моим - то есть умереть и
встретиться со своим отцом.

Н. Т. Федоренко

ПЕРЕВОДЫ А. Е. АДАЛИС

Воспроизводятся по изданию: Антология китайской поэзии в 4-х томах. Том
1 / М., ГИХЛ, 1957. - Прим. ред.

Посвящаю Бяо, князю удела Бома

Мы посетили государя в зале,
Где удостаиваются приемов...
Покинули столицу ясным утром.
Минуем на закате Шоуян.

Река большая Ло, но И не меньше, -
Глубокие, широкие потоки!
Теперь мы добрались до переправы...
Здесь мост необходим! А моста нет.

Уже плывем, качаясь в хрупкой лодке.
Огромные - холмами - ходят волны.
Печалимся, что долог путь к Востоку, -
Нам трудные дороги предстоят!

Вытягиваю шею, оглянувшись...
Пора проститься с башнями столицы, -
Они так долго сердцу были милы!..
Еще жалею самого себя.

Здесь пролегла "Великая долина"!
Ей нет конца в безмолвии пустынном...
Деревья застывают в ясном небе,
Дожди размыли путь, повсюду топь.

Затоплена проезжая дорога;
Окольный путь зовет высоко в гору,
Но длинный склон заводит к солнцу, к тучам.
Изнемогает конь от этих троп!

Быть может, конь и довезет до места, -
Но мне-то каково под гнетом грусти!
Мне больно вспомнить: будущее пусто -
Я с милым другом грубо разлучен.

Мы собирались быть повсюду вместе,
Но повелитель нам судил иное...
Дурна дорога и полна предчувствий, -
Вот филин проклял ступицы колес!..

Шакалы, волки рыщут по дорогам...
Все белое пятнают мухи черным...
Вернуться бы, - да нет пути обратно!
Узда в руке, - да сам-то я не свой!

Я сам не свой, топчусь еще на месте...
Нет мыслям о тебе конца и краю.
Осенний ветер свежесть навевает,
Озябшая цикада затрещала...

Не вспахана безбрежная равнина,
Не покраснев скатилось быстро солнце,
В свой лес высокий устремилась птица -
Торопится да так, что крыльям больно!

Вот одинокий буйвол ищет стадо,
Во рту - пучок колосьев непочатый...
Все, все, что вижу, мне терзает душу!
Смирить бы сердце!.. Тяжело вздыхаю...

Я тяжело вздыхаю... Что же делать?
Должно быть, мне враждебна воля неба.
О том все думы, кто со мной родился:
Возможно ли, что он расстался с жизнью?

Его душа парит над отчим краем,
А с телом гроб останется в столице!
Жил человек - и нет его, как не был!
В ничтожестве убогим стал он прахом.

Родившись, он, как свет, блистал на свете,
А умер - как роса, бесследно высох!
Уж я и сам живу в годах заката,
И взрослым вязам, тутам я ровесник!..

Уж я и сам спускаюсь вниз по склону,
А юность не вернуть, как тень и эхо...
Как вспомню вдруг: я не металл, не камень,
Приходит скорбь...
О, сердце человека!

...Хоть скорбь на сердце и душа тревожна, -
Не стану больше говорить об этом...
Пространства нет для истинного мужа:
Как близко даль за десять тысяч ли!

Была бы дружба нежной и неложной, -
Еще нежней вдали ее ответы!..
Ужель всегда под общим одеялом -
И только так - находим мы любовь?

Болеть в разлуке немощью и грустью -
Так любит только женщина мужчину...
Когда же братьев верных разлучили, -
Такую скорбь в словах не передать!

К чему слова о скорби? Чем помогут?
Поистине судьба нам неизвестна.
Я пустотой свое наполнил сердце:
Искал бессмертья. Суном был обманут!

Смерть - это только миг, ничто иное,
Кто мог бы пережить тысячелетье?
С кем разлучился, с тем не будет встреч и. -
Пусть дни свиданья для живых настанут!

- Князь, тело береги свое, как жемчуг,
И желтой сединой ты насладишься! -
Я слезы осушил перед дорогой,
Взял кисть и начертал стихи на память.


Примечания

С. 164. Посвящаю Бяо, князю удела Бома. - В 223 г.
Цао Чжи и его сводные братья Цао Бяо и Цао Чжан были на аудиенции у
вэйского императора Вэнь-ди (Цао Пэя) в Лояне. Цао Чжан умер в Лояне, а Цао
Чжи и Цао Бяо после аудиенции отправились обратно, каждый в свой удел. Перед
расставанием Цао Чжи написал эти стихи.
Шоуян - гора на северо-восток от Лояна.
Я с милым другом грубо разлучен. - Император Вэнь-ди, опасаясь
заговора, запретил братьям возвращаться из столицы вместе.
Все белое пятнают мухи черным, - Иносказательно о клеветниках, которые
портят жизнь честным людям.
О том все думы, кто со мной родился. Возможно ли, что он расстался с
жизнью? - Речь идет об умершем в Лояне Цао Чжане.
Его душа парит над отчим краем - то есть душа Цао Чжана парит над его
уделом.
Я не металл, не камень - то есть я не вечен и должен умереть.
Как близко даль за десять тысяч ли - то есть расстояние не является для
друзей препятствием.

Н. Т. Федоренко

ПЕРЕВОДЫ А.И. ГИТОВИЧА

Воспроизводятся по изданию: Антология китайских классиков / В новых
переводах Александра Гитовича // Лениздат, 1962. - Прим. ред.

Слепцы

Красавица
Где-то на юге

Живет,
Молода и румяна.

Гуляет одна,
Без подруги,

На отмелях
Сяо и Сяна.

Не ценят
Красы одинокой

Слепцы,
Проходящие мимо.

А годы
В мгновение ока

Уносятся
Неудержимо.


Полевая иволга

Неистовый ветер
Листву раздирает на части,

Волну за волною
Вздымают угрюмые реки.

Навеки лишившись
Меча боевого и власти,

Я старых товарищей
Тоже лишился навеки.

Ты разве не видел,
Как иволга - кроткая птица,

Спасаясь от ястреба,
Слепо бросается в сети.

Везет птицеловам!
Но мальчик глядит и томится -

Его не прельщают
Удачи охотничьи эти.

Сочувствует мальчик
Внезапному птичьему горю, -

Чтоб сети разрезать,
Он нож достает из кармана.

И вот уже иволга
Кружится в синем просторе,

Но вновь прилетает -
И благодарит мальчугана.


На мотив "Роса на траве" {1}

Свет и тьма
Без конца и предела

Чередуются
Между собою.

Человека
Непрочное тело

Разрушается
Жизнью сам_о_ю.

Я хотел бы -
Пока не состарюсь

И смирюсь
Перед гибелью скорой -

Бескорыстно
Служить государю,

Быть ему
Постоянной опорой.

Даже звери
Считают Дракона

Властелином
Их смутного царства.

Мы должны
Подчиняться законам,

Но служить им
Без лжи и коварства.

"Книга Песен"
И "Книга Деяний" {2} -

Выше
Лучших заслуг полководца.

Пусть же кисть моя
Грозною станет,

Чтобы в мире
С неправдой бороться!


Посвящаю Бяо, князю удела Бома

В пятом месяце четвертого года {3} князь
удела Бома и князь удела Женьчэн - мои
сводные братья - были вместе со мной на приеме
у государя {4}. И князь Жэньчэна скончался в
великой столице - Лояне. Я возвращался домой с
князем Бома, но за нами последовал приказ,
догнавший нас, и он гласил, что нам запрещено
следовать дальше одной дорогой, пришел конец
совместному пути. Теперь дороги наши
разошлись, и даже сама мысль об этом рождает
горечь и тревогу. Мы, вероятно, расстаемся
навсегда, и, чтобы выразить жгучую боль
расставания, я написал эти стихи.

1

Вчера
На императорском приеме

Нам было худо.
В путь собравшись рано,

Мы на закате
С мыслями о доме

Подъехали
К отрогам Шоуяна {5}.

Тут Ин и Ло
Седые катят волны,

И нет конца
Их грозному потоку.

Остановились мы -
Скорбим безмолвно:

Нелегок путь наш,
Что лежит к востоку.

И, раня душу,
Долго будет длиться

Печаль
О каменных дворцах столицы.

2

О, как мрачна
Великая Долина {6} -

Здесь редкие деревья
Одиноки,

Здесь ливни летние
Размыли глину

И превратили
Ручейки в потоки.

Чтоб не застрять,
Не потонуть в болотах,

Нам надо будет
В горы подыматься,

Где даже кони
На крутых высотах

Разреженного воздуха
Боятся.

3

Боятся кони -
Уши их прижаты, -

Но кони вывезут,
Не в этом дело:

Скорблю о том я,
Что теряю брата,

С которым жить всю жизнь
Душа велела.

Нас выбросили
С отчего порога,

Но даже это
Показалось мало...

Кричит сова {7},
И горную дорогу

Перебегают
Волки и шакалы {8}.

От мух все белое
Чернеет скоро,

Клеветники
Сплели искусно сети.

Нас разлучат
Великие просторы,

И я останусь
Одинок на свете.

4

Вот остаюсь я
С думою о друге -

Для дум никто
Не изобрел преграды.

Осенний ветер
Леденит мне руки,

Трещат в траве
Озябшие цикады.

Запущен мир,
И только мгла струится,

И солнце путь свой
Уступает звездам.

И за день
Утомившиеся птицы

Торопятся
К своим семейным гнездам.

Бредет овца,
Отставшая от стада,

И на ходу
Дожевывает пищу,

И скоро все
Покою будет радо,

Лишь я далек
От своего жилища.

5

Вздыхаю я -
Откуда ждать известий?

Нам воля неба
Неблагоприятна:

Один из тех {9},
С кем жил и рос я вместе,

Погиб -
А жизни не вернуть обратно.

Его душа
Над родиной витает,

Расставшись с телом,
Что лежит в могиле.

Пусть человек
Внезапно умирает -

Душа не хочет,
Чтоб ее забыли.

Родится
Слабый человек на свете,

Потом исчезнет,
Как роса на солнце.

Природа
Не дарует нам бессмертье:

Как тень и эхо -
Юность не вернется.

И я - не камень,
Не металла слиток, -

Погибну я
Среди сердечных пыток.

6

Мне трудно дружбу
Выразить словами...

Мужчина создан
Не для закоулка:

Он властвует
Над четырьмя морями,

И десять тысяч ли
Ему - прогулка.

Его любовь
Не ложное искусство,

Что от разлуки
Выглядит усталым.

Ужели знают
Истинное чувство

Лишь те, кто спят
Под общим одеялом?

Мужскую дружбу
И ее объятья

Могу ль сравнить я
С женскою любовью?

Ведь если в мире
Расстаются братья -

То за разлуку платят
Только кровью.

7

К небесной воле,
Ко всему на свете

У мудрецов
Является сомненье;

Сун-цзы {10} как будто бы
Снискал бессмертье,

Но обманул меня
В своем ученье.

Ведь даже миг
Приносит перемены {11} -

Прожить сто лет
Почти никто не может.

Твой дальний путь
За горных кряжей стены

Жестокой болью
Сердце мне тревожит.

Побереги же
Яшмовое тело,

Живи и здравствуй
До седин почтенных...

Беру я кисть,
Чтобы она запела

Словами песен -
Самых сокровенных.


Одиночество

Вдоль кустов
В своем домашнем платье

Я бреду
Знакомою тропою;

Тихо в нашем доме
На закате,

И ступеньки
Поросли травою.

В уши дует мне
Осенний ветер,

Вереницы птиц
Стремятся к югу,

Но не смогут
Ослабеть на свете

Верность и любовь моя
К супругу.

А теперь
Он далеко отсюда -

Больше нет опоры,
Мне привычной,

И счастливой
Больше я не буду,

И цветы
Не расцветут вторично.

Вы любовь забыли
Слишком рано,

Вы иной,
Чем в молодые годы.

Обвиваясь вокруг вас
Лианой,

Разве я
Лишала вас свободы?

Выполняла я
Свой долг желанный -

Помните? -
И вечером, и утром.

И меня отвергнув
Столь нежданно,

Вы отнюдь
Не выглядите мудрым.


Перекати-поле

Клубок беззащитной травы
Оторвался от корня -

Несется и кружится
С каждой минутой покорней.

Летит он, гонимый
Любым налетающим ветром,

Уносится в высь,
К облакам, равнодушным и светлым.

К такой высоте -
Беспредельной на вечные сроки, -

Где нет ни конца, ни начала
Небесной Дороге.

Не так ли и странник,
Покинув родную столицу,

Бредет, погибая
На северной дальней границе.

В холодных ночах,
Замерзая под рваным халатом,

Питаясь ботвою гороха
И диким салатом,

Бредет он и знает,
Что нету обратной дороги.

Состарили странника
Горе, тоска и тревоги.


Семь шагов {12}

Горит костер из стеблей бобов,
И варятся на огне бобы,

По поводу горькой своей судьбы.
И плачут, и плачут бобы в котле

- Один у нас корень, - стонут бобы. -
Мы братья вам, стебли, а не рабы.


Гора Лянфу у Тайшани

В любом краю
Свой климат и погода:

Дожди бывают
Чаще или реже.

Жалею я
Людей того народа,

Что на морском
Ютится побережье.

Там женщины и дети,
Словно звери,

Не знают,
Где им прочно поселиться,

И в необжитой
Каменной пещере

Их навещают
Зайцы и лисицы.


Братьям Ин {13}

Я долго
На Лоян гляжу с холма -

Там все теперь
И тихо и пустынно.

Там все дворцы {14}
И бедные дома

Огнем войны
Превращены в руины.

И во дворах,
У сломанных оград,

Так разрослись
Кустарники и травы,

Как будто
Все заполонить хотят,

Уверившись,
Что нет на них управы.

Да и поля,
Покрытые травой,

Не вспаханы
На всем своем пространстве.

Нет, братья не узнают
Край родной,

Сюда вернувшись
Из далеких странствий.

Когда-то здесь
Из труб вились дымки

Над суетою улиц,
Сердцу милых...

А ныне
Я немею от тоски,

Которую
И высказать не в силах.


Петушиный бой {15}

Нашим взорам пресыщенным
Надоели танцовщицы,

Нам от звуков старых песен
Не дано развеселиться.

Молча хмурится хозяин -
Он от пиршества устал,

Он велит гостей унылых
Пригласить в соседний зал.

Там садится каждый зритель
На отдельную циновку,

Петухов выводят слуги,
Восхваляя их сноровку.

Перья жесткие топорща,
В блеске дикой красоты,

Петухи идут, подъемля
Разноцветные хвосты.

Вот они готовы к бою -
И с восторгом видят гости,

Как жестокие глаза их
Стали красными от злости.

Вот - удар свирепый клюва, -
И летит кровавый пух;

Вот - безжалостные шпоры
В грудь врага вонзились вдруг;

Вот, в разгаре лютой схватки,
Раздается крик протяжный -

Это бьет врага крылами
Мой воспитанник отважный.

Разумеется, он должен
Победить в сраженье всех -

Верю: сало дикой кошки {16}
Принесет ему успех.


Примечания

1 "Роса на траве" - народная песня, в которой говорится об изменчивости
быстротекущей жизни.
2 "Книга Песен" и "Книга Деяний" - произведения Конфуция, прославившие
его в веках. Поскольку на политическом поприще Цао Чжи не удалось себя
проявить, то он решает оставить свое имя потомству как поэт.
3 "В пятом месяце четвертого года..." - т. е. в 223 году.
4 "...на приеме у государя". - Имеется в виду прием у брата Цао Чжи -
вэйского императора Вэнь-ди (Цао Пэй).
5 Шоуян - горы на северо-востоке от Лояна.
6 Великая Долина лежит на западе от Лояна.
7 "...кричит сова..." - иносказание: подданный терпит обиды от
государя.
8 "...волки и шакалы..." - иносказание: засилие негодяев, притесняющих
честных людей.
9 "...один из тех..." - Имеется в виду Цао Чжан - князь удела Жэньчэн,
сводный брат Цао Чжи.
10 Сун-цзы - герой китайских легенд, бессмертный Чи Сун-цзы.
11 "Ведь даже миг приносит перемены..." - Так в одно мгновение
скончался Цао Чжан.
12 "Семь шагов". - Предание гласило, что Цао Пэй приказал Цао Чжи за то
короткое время, которое нужно, чтобы сделать семь шагов, сочинить под
страхом смерти экспромт. В сочиненном Цао Чжи экспромте поэт говорит о тех
притеснениях, которые он вынужден терпеть от своего брата Цао Пэя. Выражение
"Варят бобы на стеблях бобов" стало образным обозначением вражды родных
братьев.
13 "Братьям Ин". - Отправившись в 211 году в Западный поход, Цао Чжи
посвятил это стихотворение своим друзьям-поэтам, братьям Ин Дэ-ляню и Ин
Су-цзюю.
14 "Там все дворцы... превращены в руины". - Речь идет о Лояне, который
в 190 году был подожжен полководцем Дун Чжо, участвовавшим в подавлении
крестьянского восстания.
15 "Петушиный бой". - Это стихотворение представляет собой сатиру на
праздных, бездеятельных людей, увлекающихся петушиными боями.
16 "...сало дикой кошки..." - жир, которым смазывали голову боевого
петуха, суеверно считая, что это делает его неуязвимым для ударов
противника.

О. Л. Фишман


Переводы И.С.Лисевича

Воспроизводится по изданию: Восточная поэтика / Тексты, исследования,
комментарии // М., "Восточная литература" РАН, 1996. - Прим. ред.

Послание к Ян Дэ-цзу {1}

Говорит [Цао] Чжи:
- Много дней не видались, но о Вас, государь мой, вспоминаю прилежно и
мечтаю быть с Вами.
Я, Ваш покорный слуга, с юных лет пристрастился к твореньям изящного
слова, а ныне дожил уже до двух десятков и еще пяти лет. И вот что я кратко
скажу о писателях нашего века.
Некогда Чжун-сюань {2} одиноко путь свой вершил к югу от Хань-реки. А
Кун-чжан словно сокол парил к северу от реки Хуанхэ. Вэй-чжан славу
снискал в Синих землях, Гун-гань поражал изощренностью стиля Приморье {3},
Дэ-лянь являл следы [своих дел] в Северном Вэй {4}, Вы же, к чьим стопам я
склоняюсь, с высоты своей взирали на государев стольный град {5}. В те
времена каждый [из нас] про себя был уверен, что обрел уже Перл Священного
Змея, каждый считал, что лишь он владеет сокровищем Терновых Гор {6} <...>
И тогда-то наш князь {7} в небе расставил сеть, чтобы всех уловить, и,
дабы [добычу] вспугнуть, дошел до восьми скреп земных {8} <...> Ныне все
[мы] собраны в сем государстве. Только теперь никто из сих многих мужей,
похоже, не может уже воспарить и, оторвав стопы от земли, пролететь зараз
тысячу верст.
Взять талант Кун-чжана - ему чужды оды фу и элегии цы. А ведь сколько
раз похвалялся, что может сравниться по стилю с самим Сыма Чан-цином! {9}
Но, к примеру, рисует тигра, а выходит - собака! {10} Я раньше в своих
посланиях подтрунивал над ним, а он "Рассуждение" составил и в нем без конца
говорит, что Ваш покорный слуга, напротив, его словесность хвалил <...> Вот
Чжун[Цзы-]ци не утратил слуха, и за это его до сих пор превозносят. Не мог и
я так забыться, чтобы ахать и охать, - но боюсь, что в грядущем веке теперь
надо мной посмеются...
Творения и пересказы людей нашего века не могут быть без изъяна. И Ваш
слуга любит, когда кто-то вышучивает, стрелы пускает в его изящнее слово.
Ведь если есть что-то несовершенное - его надо тотчас поправить! Вот в
прошлом Дин Цзин-ли {11} часто писал небольшие сочинения и просил меня,
Вашего покорного слугу, любезно поправить их, я же отказывался, сознавая,
что талантом своим ни в чем других не превосхожу. И тогда Цзин-ли [как-то]
оказал Вашему покорному слуге: "Что смущает, что затрудняет Вас, князь? За
красоту и убожество слога я сам отвечаю. И кому в грядущих поколениях какое
будет дело до того, что Вы правили мое сочинение!" Я часто [потом]
восхищался его словами - думаю, это была прекрасная беседа!
Некогда изящная словесность отца Ни {12} текла тем же потоком, что у
других. Но когда он создал "Весны и осени", его ученики [Цзы] Ю и [Цзы] Ся
уже не смогли изменить ни слова {13}. Кроме ["Весен и осеней"] я еще не
видал ничего, о чем можно было б сказать: "Без изъяна!"
Посему, лишь обладая внешностью "Грозы Юга" {14}, можно рассуждать о ее
прелестях, лишь будучи столь же отточенным, как меч "Драконов источник"
{15}, можно судить, как тот рубит и режет. Талант Лю Цзи-сюя {16} не
позволяет ему сравниться с другими писателями - тем не менее он любит