Вода в июне на Черном море значительно прохладнее, чем на Азовском. Без гидрокостюма с маской долго не поныряешь. Альбине тоже не нравилось купаться в холодной воде. Они с Виталием поискали и нашли небольшую закрытую бухту в нескольких сотнях метрах от галечного пляжа пансионата. Лежать нужно было на скалах, зато вода прогревалась великолепно. А главное, они были одни.
Огромные камни и дно бухты покрыты водорослями и обросли ракушками – отличное место для ныряльщика, особенно если цель последнего потренировать легкие и похудеть.
Когда жара спадала, Виталий отправлялся играть в волейбол. Альбина сидела на лавках для зрителей и читала или наблюдала за игрой. Постепенно из отдыхающих сложились команды, которые соревновались между собой каждый вечер на выбывание. У команд появились постоянные болельщики из друзей и членов семей, что дополнительно усиливало интригу и азарт.
Среди отдыхающих было много молодежи – пансионат строился на паях с ХИРЭ. В команде Виталия оказалась девушка из институтской женской сборной по волейболу. В паре с ней они лидировали в команде, а команда вскоре стала побеждать почти ежедневно.
Альбина не оставила без внимания увлечение Виталия волейболом.
– Что-то раньше я не замечала за тобой такой страсти к волейболу.
– Я играю за сборную ИВЦ каждую осень. Играл бы регулярно, так ради этого нужно ехать в спортзал на заводском поселке.
– Там вероятно, нет дамы, вдохновляющей на спортивные подвиги.
– Конечно, нет! Ты же не приходишь смотреть соревнования.
– Ой, только не нужно мне вешать лапшу на уши. Можно подумать, что ты не побежал бы играть, если бы я осталась в домике и не пришла на спортплощадку.
– Наверное, пошел бы. Мне нужно улучшать физическую форму, сбросить лишний вес, но при твоем отсутствии было бы не то игровое настроение.
– Только не нужно себя обманывать, меня ты не обманешь.
– Хорошо, завтра я не иду играть, а мы пойдем с тобой на прогулку.
Следующим вечером, солнце еще не село, они отправились на прогулку вдоль моря. За узкой прибрежной полосой поднимался почти отвесно скалистый берег. Они прошли с километр к месту, где скалы придвинулись вплотную к воде. Пришлось по крутой тропинке, цепляясь кое-где за корни и ветви кустарника, подниматься наверх, чтобы обойти это место. И тут мимо них почти по дорожке пронеслась вниз огромная змея, сопровождаемая шумом катящихся камней, сбитых ею на крутом склоне.
Вероятно, змея грелась на голых камнях тропинки и была напугана ими. Альбина испугалась не меньше змеи и с неожиданной для нее прытью поднялась по склону на дорогу.
– Чтобы я когда-нибудь пошла с тобой гулять!
– Хорошо, будем гулять по дороге.
– И дышать выхлопными газами…. Играй лучше в волейбол.
Однако в последующие вечера они посетили близлежащие поселки, прогуливаясь вдоль дороги.
Приближалось время, ехать домой.
– Давай поедем через Крым, никогда там не был. Мой друг Виталий живет сейчас в Симферополе.
– Как мы туда попадем?
– Из Туапсе или Новороссийска на «ракете». На подводных крыльях часа за четыре или пять будем в Феодосии. Потом автобусом до Симферополя.
– А не будет проблемы с билетами на поезд?
– Не должно быть. В начале июля все едут в Крым.
– Они нас ждут?
Тезку недавно перевели служить в Симферополь.
– Виталий приглашал, когда узнал из моего письма, что будем отдыхать под Туапсе. Мы дня на три, утомить их не успеем.
Билеты на «ракету» купили предварительно за несколько дней. Поездка по спокойному морю под безоблачным небом оставила приятное впечатление, чего не скажешь о переполненном автобусе под жарким солнцем.
Друзья не ожидали, но встретили радушно. На следующий день наметили поездку по кольцу: Алушта – Ялта – Симеиз – Севастополь – Симферополь. Если выбраться рано, то за день можно успеть хотя бы из окна осмотреть западное побережье Крыма.
До Ялты ехали троллейбусом. Не быстро, из окон прекрасный обзор. В Перевальном водитель объявил остановку на двадцать минут. Все вышли прогуляться и перекусить. Альбина с Валентиной, женой друга, впереди, друзья следом в качестве свиты. На ступеньках кафе расположилась молодая пара. Они дремали с рюкзаками за спинами в одинаковых позах, опустив головы на колени. Перед каждым красовалась неправдоподобно большая куча подсолнечной шелухи вперемешку с плевками и окурками.
– Вот свиньи! – громко возмутилась Альбина.
Девица подняла мутные глаза и вдруг бросилась на Альбину. Альбина едва успела защитить лицо, как девица попыталась нанести удар ногой.
Быстрая реакция мужа спасла Альбину от возможной травмы. Виталий дернул за рюкзак – удар ногой не достиг цели. Но это не остановило нападающую. С маниакальной настойчивостью она продолжала рваться к Альбине и пыталась достать ее ногой или рукой.
– Угомонись, ты, наконец! – произнес Виталий и повалил девицу на землю, по возможности осторожно и не выпуская рюкзак из рук.
Парень тоже очнулся и бросился на помощь обезумевшей спутнице. Друг перегородил ему дорогу. Парень нанес удар ногой, но друг легко отразил нападение. Наконец парень разглядел, что противников двое и они на голову выше его. Он остановился в нерешительности.
– Забери свою бешеную подругу! – произнес Виталий. Он увидел, что их жены уже садились в троллейбус, и отпустил девицу. Парень помог ей подняться.
Когда троллейбус тронулся дальше, парочка сидела на той же ступеньке в прежних позах.
Альбина была бледна от пережитого стресса.
– А я думал, что ты отучилась от привычки воспитывать незнакомых людей на улице, – обратился к ней Виталий. Они сидели рядом.
– Разве я не права?!
– Права, права! Обрати внимание на тот факт, что на автостанции есть служащие, уборщики и, наконец, милиционеры. Им дела нет до этой парочки. Шелуху на следующее утро сметет дворник. Ты решила им всем помочь и перевоспитать эту девицу, не спросив у нее желания. Естественно, девица возмутилась…
– Твою жену чуть не избили, а ты все шутишь!
– Все обошлось, потому и шучу! Пытаюсь тебя перевоспитать между шуток…
– Для начала отучись от своих шуточек. Наверное, и начальника достал своим юмором.
– Ого, молодец начальник. У него уже есть союзники в моей семье.
– Правильно, у него талант приобретать союзников, а у тебя – врагов.
– Если бы она поцарапала тебе лицо и порвала платье, а я бы тебе потом посочувствовал и похвалил за активную гражданскую позицию, то ты была бы довольна. Мы избавили тебя от неприятностей, но я посмел высказать замечание, да еще в шуточной форме. Ты сама сейчас подтвердила свою неправоту. Если ты так реагируешь на справедливое замечание близкого человека, то почему девица должна была проглотить молча, когда ее назвали свиньей публично. Так и начальник. Постоянно попадает впросак, подставляет отдел и меня, а я должен восторгаться его гениальностью…
– Друзья, давайте забудем этот неприятный эпизод и посмотрим на красоты, мимо которых едем, – разрядила ситуацию Валентина.
Поездка удалась, калейдоскоп изумительных ландшафтов надолго остался в памяти и на снимках.
Понедельник, 13 июля
Вторник, 14 июля
Среда, 15 июля и до конца месяца
Огромные камни и дно бухты покрыты водорослями и обросли ракушками – отличное место для ныряльщика, особенно если цель последнего потренировать легкие и похудеть.
Когда жара спадала, Виталий отправлялся играть в волейбол. Альбина сидела на лавках для зрителей и читала или наблюдала за игрой. Постепенно из отдыхающих сложились команды, которые соревновались между собой каждый вечер на выбывание. У команд появились постоянные болельщики из друзей и членов семей, что дополнительно усиливало интригу и азарт.
Среди отдыхающих было много молодежи – пансионат строился на паях с ХИРЭ. В команде Виталия оказалась девушка из институтской женской сборной по волейболу. В паре с ней они лидировали в команде, а команда вскоре стала побеждать почти ежедневно.
Альбина не оставила без внимания увлечение Виталия волейболом.
– Что-то раньше я не замечала за тобой такой страсти к волейболу.
– Я играю за сборную ИВЦ каждую осень. Играл бы регулярно, так ради этого нужно ехать в спортзал на заводском поселке.
– Там вероятно, нет дамы, вдохновляющей на спортивные подвиги.
– Конечно, нет! Ты же не приходишь смотреть соревнования.
– Ой, только не нужно мне вешать лапшу на уши. Можно подумать, что ты не побежал бы играть, если бы я осталась в домике и не пришла на спортплощадку.
– Наверное, пошел бы. Мне нужно улучшать физическую форму, сбросить лишний вес, но при твоем отсутствии было бы не то игровое настроение.
– Только не нужно себя обманывать, меня ты не обманешь.
– Хорошо, завтра я не иду играть, а мы пойдем с тобой на прогулку.
Следующим вечером, солнце еще не село, они отправились на прогулку вдоль моря. За узкой прибрежной полосой поднимался почти отвесно скалистый берег. Они прошли с километр к месту, где скалы придвинулись вплотную к воде. Пришлось по крутой тропинке, цепляясь кое-где за корни и ветви кустарника, подниматься наверх, чтобы обойти это место. И тут мимо них почти по дорожке пронеслась вниз огромная змея, сопровождаемая шумом катящихся камней, сбитых ею на крутом склоне.
Вероятно, змея грелась на голых камнях тропинки и была напугана ими. Альбина испугалась не меньше змеи и с неожиданной для нее прытью поднялась по склону на дорогу.
– Чтобы я когда-нибудь пошла с тобой гулять!
– Хорошо, будем гулять по дороге.
– И дышать выхлопными газами…. Играй лучше в волейбол.
Однако в последующие вечера они посетили близлежащие поселки, прогуливаясь вдоль дороги.
Приближалось время, ехать домой.
– Давай поедем через Крым, никогда там не был. Мой друг Виталий живет сейчас в Симферополе.
– Как мы туда попадем?
– Из Туапсе или Новороссийска на «ракете». На подводных крыльях часа за четыре или пять будем в Феодосии. Потом автобусом до Симферополя.
– А не будет проблемы с билетами на поезд?
– Не должно быть. В начале июля все едут в Крым.
– Они нас ждут?
Тезку недавно перевели служить в Симферополь.
– Виталий приглашал, когда узнал из моего письма, что будем отдыхать под Туапсе. Мы дня на три, утомить их не успеем.
Билеты на «ракету» купили предварительно за несколько дней. Поездка по спокойному морю под безоблачным небом оставила приятное впечатление, чего не скажешь о переполненном автобусе под жарким солнцем.
Друзья не ожидали, но встретили радушно. На следующий день наметили поездку по кольцу: Алушта – Ялта – Симеиз – Севастополь – Симферополь. Если выбраться рано, то за день можно успеть хотя бы из окна осмотреть западное побережье Крыма.
До Ялты ехали троллейбусом. Не быстро, из окон прекрасный обзор. В Перевальном водитель объявил остановку на двадцать минут. Все вышли прогуляться и перекусить. Альбина с Валентиной, женой друга, впереди, друзья следом в качестве свиты. На ступеньках кафе расположилась молодая пара. Они дремали с рюкзаками за спинами в одинаковых позах, опустив головы на колени. Перед каждым красовалась неправдоподобно большая куча подсолнечной шелухи вперемешку с плевками и окурками.
– Вот свиньи! – громко возмутилась Альбина.
Девица подняла мутные глаза и вдруг бросилась на Альбину. Альбина едва успела защитить лицо, как девица попыталась нанести удар ногой.
Быстрая реакция мужа спасла Альбину от возможной травмы. Виталий дернул за рюкзак – удар ногой не достиг цели. Но это не остановило нападающую. С маниакальной настойчивостью она продолжала рваться к Альбине и пыталась достать ее ногой или рукой.
– Угомонись, ты, наконец! – произнес Виталий и повалил девицу на землю, по возможности осторожно и не выпуская рюкзак из рук.
Парень тоже очнулся и бросился на помощь обезумевшей спутнице. Друг перегородил ему дорогу. Парень нанес удар ногой, но друг легко отразил нападение. Наконец парень разглядел, что противников двое и они на голову выше его. Он остановился в нерешительности.
– Забери свою бешеную подругу! – произнес Виталий. Он увидел, что их жены уже садились в троллейбус, и отпустил девицу. Парень помог ей подняться.
Когда троллейбус тронулся дальше, парочка сидела на той же ступеньке в прежних позах.
Альбина была бледна от пережитого стресса.
– А я думал, что ты отучилась от привычки воспитывать незнакомых людей на улице, – обратился к ней Виталий. Они сидели рядом.
– Разве я не права?!
– Права, права! Обрати внимание на тот факт, что на автостанции есть служащие, уборщики и, наконец, милиционеры. Им дела нет до этой парочки. Шелуху на следующее утро сметет дворник. Ты решила им всем помочь и перевоспитать эту девицу, не спросив у нее желания. Естественно, девица возмутилась…
– Твою жену чуть не избили, а ты все шутишь!
– Все обошлось, потому и шучу! Пытаюсь тебя перевоспитать между шуток…
– Для начала отучись от своих шуточек. Наверное, и начальника достал своим юмором.
– Ого, молодец начальник. У него уже есть союзники в моей семье.
– Правильно, у него талант приобретать союзников, а у тебя – врагов.
– Если бы она поцарапала тебе лицо и порвала платье, а я бы тебе потом посочувствовал и похвалил за активную гражданскую позицию, то ты была бы довольна. Мы избавили тебя от неприятностей, но я посмел высказать замечание, да еще в шуточной форме. Ты сама сейчас подтвердила свою неправоту. Если ты так реагируешь на справедливое замечание близкого человека, то почему девица должна была проглотить молча, когда ее назвали свиньей публично. Так и начальник. Постоянно попадает впросак, подставляет отдел и меня, а я должен восторгаться его гениальностью…
– Друзья, давайте забудем этот неприятный эпизод и посмотрим на красоты, мимо которых едем, – разрядила ситуацию Валентина.
Поездка удалась, калейдоскоп изумительных ландшафтов надолго остался в памяти и на снимках.
Понедельник, 13 июля
Давиденко вышел на работу в пятницу. Обстановка в отделе ничем не напомнила о конфликте. Июньский план разработчики и программисты выполнили, в эксплуатации тоже не было срывов, даже техника не подводила, несмотря на то что кондиционеры не вполне справлялись по такой жаре и температура в машзале поднялась до двадцати шести градусов по Цельсию.
Бриль почему-то в отпуск не собирался, вел себя спокойно, на лице деловая сосредоточенность. За весь день Давиденко и Бриль ни разу не встречались наедине. Бриль не приглашал, Давиденко не набивался, да и вопросов не было.
Выходные Виталий с Альбиной провели частью за уборкой в квартире и стиркой, а в основном в постели, отсыпаясь и отдыхая от долгой дороги домой.
В понедельник Андреев и Бурцев попросили провести совещание, как они выразились, по назревшим вопросам.
Докладывал Андреев:
– У нас два вопроса. Первый, по разузлованию на ЕС, второй, по Кудину. У меня не хватает времени написать детальный алгоритм по расчету состава на две даты с автоматической выдачей изменений. Программировать тоже будет непросто, а нам нужно сокращать сроки перехода на ЕС…
– Что ты предлагаешь?
– Нужно оставить одну временную координату.
– Тогда переход на ЕС с «Минска» мало что дает принципиально нового.
– Почему же! – вмешался Бурцев. – Мы собрали в пакет расчет всех ресурсов, упростили техпроцесс, а главное модель данных останется, и мы в любой момент создадим новую версию для расчета изменений в составе изделия.
– С упрощенным вариантом разузлования мы не сможем автоматизировать работу производственно-диспетчерского отдела в части цехового планирования. Наша система будет неконкурентоспособна по оперативности с существующей.
– Это задача следующего года. В этом году нужно сдать программы на ЕС, они будут не хуже чем на других предприятиях.
– Хорошо, я подумаю. Второй вопрос?
– Кудин второй месяц задерживает сдачу программу ведения пакетов заданий. Комплексная отладка под угрозой срыва. Екатерина отказывается поговорить с ним под предлогом, что он ваш любимец.
– Я всех люблю, кто хорошо работает. Вы же знаете об его огромном вкладе в программирование комплекса задач по расчету норм расхода материалов. За это и получил должность старшего инженера и максимальный оклад. Сейчас он слишком увлекся комсомольской работой. Я уже беседовал с ним на данную тему. Выходит, не помогло.
– После того, как его приняли в партию, он почувствовал себя неуязвимым, – вступил в разговор Бурцев.
– Когда успели?
– Пока вы отдыхали.
– Кто давал рекомендации?
– Бриль, Корниенко и еще кто-то из комитета комсомола. Своим поведением он деморализует весь коллектив, нужно снизить ему квартальную премию хотя бы символически, – предложил Бурцев.
– Хорошо, я поговорю с Петренко и приму решение.
Екатерина подтвердила, что Кудин стал совершенно неуправляемым. Молча выслушивает претензии, но продолжает проводить в комитете слишком много времени. После разговора с Петренко Виталий оформил представление на снижение квартальной премии Кудину. В общей сложности он потерял пятнадцать рублей – булавочный укол при его зарплате. Оказалось, Кудину этого достаточно, чтобы стать злейшим врагом Давиденко. Хотя после наказания он сдал программу спустя неделю.
В пять часов Давиденко готовился отправиться домой – причины задерживаться на работе в июльскую жару не было. Он наводил порядок на столе перед уходом – телефонный звонок застал его врасплох.
Звонил Гареев:
– Здравствуй, Виталий! Говорят ты только что из отпуска. Как отдохнул?
– Здравствуй, Саша! На работе с пятницы. Отдохнул замечательно.
– Передо мной на столе странный приказ. Уже подписан Бондаренко. Завтра утром я должен его сдать в канцелярию для регистрации, но он мне показался подозрительным, решил тебе позвонить.
– Чем я могу помочь?
– В приказе тебе выговор с занесением в личное дело за невразумительные, на мой взгляд, нарушения, но наибольшее подозрение у меня вызвала фраза, что ты от объяснений отказался. Это так на тебя не похоже.
– Здесь ты прав, ничего подобного не слышал, ни до отпуска, ни после.
– Тогда зайди и прочитай. Возможно, что-нибудь можно сделать пока Бондаренко здесь.
Виталий поспешил в Главный корпус. Две комнаты отдела координации и управления находились рядом с приемной и кабинетами Главного конструктора и директора опытного завода.
Виталий прочитал приказ. Более нелепого приказа о наказании ранее он не встречал, а таких приказов приходилось читать по нескольку в месяц.
Ему приписывалось отвлечение подчиненных для работы над диссертацией, невыполнение сроков пятилетнего плана, вызывающее поведение, и при этом утверждалось, что он отказался от объяснений. К оригиналу приказа о наказании должна прилагаться объяснительная записка наказуемого. Отказ от объяснений должен подтверждаться свидетелями. Здесь даже этого не было.
– То, что Бриль может солгать, меня не удивляет. Странно, почему Бондаренко ему поверил, не пригласил меня. Перед отпуском я просился к нему на прием неоднократно, – недоумевал Давиденко.
– Иди к Бондаренко, еще есть время остановить приказ.
В приемной секретаря уже сменил «ночной директор» – бывший военный.
– Здравствуйте Василий Андреевич! Кто у Бондаренко?
– Здравствуйте товарищ Давиденко! Снабженцы давно сидят.
– У меня срочный вопрос.
Давиденко открыл дверь в кабинет:
– Разрешите!
– Нет, я тобой заниматься не буду.
– Я по поводу приказа.
– Иди работать! Мне некогда…
Давиденко вернулся в кабинет Гареева.
– Бондаренко не хочет принимать.
– Тогда иди к Деду. Предварительно позвони.
Дежурный соединил с Сергеичевым:
– Здравствуйте Владимир Георгиевич! Беспокоит заместитель начальника ИВЦ Давиденко. У меня срочный личный вопрос.
– Заходи.
Сергеичев усадил Давиденко напротив за приставным столиком и вперил в него свои серые глазки.
– Ты зам у Бриля?
– Да. Сейчас у Гареева мне показали приказ с выговором. Там все клевета, начиная от мотивировок и кончая тем, что я от объяснений отказался. На самом деле это месть за мое заявление в партком.
– О чем заявление?
– Если коротко, Бриль отчитался в министерство за невыполненные работы по плану технического перевооружения, хотя мы имели основание снять эти пункты.
– Почему не обратился к Бондаренко.
– Пытался. Он меня не принимает.
– Где приказ?
– У Гареева.
Сергеичев нажал на кнопку переговорного устройства:
– Саша, у меня Давиденко. Зайди с приказом.
В ожидании Гареева, Сергеичев вдруг заговорил в доверительном тоне:
– Не понимаю, что творится в стране. Очковтирательство достигло тревожных размеров и высот. Чтобы выдержать сроки генеральные конструктора поставляют неотработанные изделия на боевые позиции, потом снимают и дорабатывают по году. Кому нужно такое выполнение плана?! Вчера был в цехе, смотрел аппаратуру, подготовленную к отправке на полигон. Мелькнула мысль: «Вот где наша колбаса. „Сосиски“, о которых говорил Хрущев и которые исчезли из магазинов».
Вошел Гареев. Сергеичев прочитал приказ.
– Так. Пригласи завтра ко мне на десять всех действующих лиц и Бондаренко.
Бриль почему-то в отпуск не собирался, вел себя спокойно, на лице деловая сосредоточенность. За весь день Давиденко и Бриль ни разу не встречались наедине. Бриль не приглашал, Давиденко не набивался, да и вопросов не было.
Выходные Виталий с Альбиной провели частью за уборкой в квартире и стиркой, а в основном в постели, отсыпаясь и отдыхая от долгой дороги домой.
В понедельник Андреев и Бурцев попросили провести совещание, как они выразились, по назревшим вопросам.
Докладывал Андреев:
– У нас два вопроса. Первый, по разузлованию на ЕС, второй, по Кудину. У меня не хватает времени написать детальный алгоритм по расчету состава на две даты с автоматической выдачей изменений. Программировать тоже будет непросто, а нам нужно сокращать сроки перехода на ЕС…
– Что ты предлагаешь?
– Нужно оставить одну временную координату.
– Тогда переход на ЕС с «Минска» мало что дает принципиально нового.
– Почему же! – вмешался Бурцев. – Мы собрали в пакет расчет всех ресурсов, упростили техпроцесс, а главное модель данных останется, и мы в любой момент создадим новую версию для расчета изменений в составе изделия.
– С упрощенным вариантом разузлования мы не сможем автоматизировать работу производственно-диспетчерского отдела в части цехового планирования. Наша система будет неконкурентоспособна по оперативности с существующей.
– Это задача следующего года. В этом году нужно сдать программы на ЕС, они будут не хуже чем на других предприятиях.
– Хорошо, я подумаю. Второй вопрос?
– Кудин второй месяц задерживает сдачу программу ведения пакетов заданий. Комплексная отладка под угрозой срыва. Екатерина отказывается поговорить с ним под предлогом, что он ваш любимец.
– Я всех люблю, кто хорошо работает. Вы же знаете об его огромном вкладе в программирование комплекса задач по расчету норм расхода материалов. За это и получил должность старшего инженера и максимальный оклад. Сейчас он слишком увлекся комсомольской работой. Я уже беседовал с ним на данную тему. Выходит, не помогло.
– После того, как его приняли в партию, он почувствовал себя неуязвимым, – вступил в разговор Бурцев.
– Когда успели?
– Пока вы отдыхали.
– Кто давал рекомендации?
– Бриль, Корниенко и еще кто-то из комитета комсомола. Своим поведением он деморализует весь коллектив, нужно снизить ему квартальную премию хотя бы символически, – предложил Бурцев.
– Хорошо, я поговорю с Петренко и приму решение.
Екатерина подтвердила, что Кудин стал совершенно неуправляемым. Молча выслушивает претензии, но продолжает проводить в комитете слишком много времени. После разговора с Петренко Виталий оформил представление на снижение квартальной премии Кудину. В общей сложности он потерял пятнадцать рублей – булавочный укол при его зарплате. Оказалось, Кудину этого достаточно, чтобы стать злейшим врагом Давиденко. Хотя после наказания он сдал программу спустя неделю.
В пять часов Давиденко готовился отправиться домой – причины задерживаться на работе в июльскую жару не было. Он наводил порядок на столе перед уходом – телефонный звонок застал его врасплох.
Звонил Гареев:
– Здравствуй, Виталий! Говорят ты только что из отпуска. Как отдохнул?
– Здравствуй, Саша! На работе с пятницы. Отдохнул замечательно.
– Передо мной на столе странный приказ. Уже подписан Бондаренко. Завтра утром я должен его сдать в канцелярию для регистрации, но он мне показался подозрительным, решил тебе позвонить.
– Чем я могу помочь?
– В приказе тебе выговор с занесением в личное дело за невразумительные, на мой взгляд, нарушения, но наибольшее подозрение у меня вызвала фраза, что ты от объяснений отказался. Это так на тебя не похоже.
– Здесь ты прав, ничего подобного не слышал, ни до отпуска, ни после.
– Тогда зайди и прочитай. Возможно, что-нибудь можно сделать пока Бондаренко здесь.
Виталий поспешил в Главный корпус. Две комнаты отдела координации и управления находились рядом с приемной и кабинетами Главного конструктора и директора опытного завода.
Виталий прочитал приказ. Более нелепого приказа о наказании ранее он не встречал, а таких приказов приходилось читать по нескольку в месяц.
Ему приписывалось отвлечение подчиненных для работы над диссертацией, невыполнение сроков пятилетнего плана, вызывающее поведение, и при этом утверждалось, что он отказался от объяснений. К оригиналу приказа о наказании должна прилагаться объяснительная записка наказуемого. Отказ от объяснений должен подтверждаться свидетелями. Здесь даже этого не было.
– То, что Бриль может солгать, меня не удивляет. Странно, почему Бондаренко ему поверил, не пригласил меня. Перед отпуском я просился к нему на прием неоднократно, – недоумевал Давиденко.
– Иди к Бондаренко, еще есть время остановить приказ.
В приемной секретаря уже сменил «ночной директор» – бывший военный.
– Здравствуйте Василий Андреевич! Кто у Бондаренко?
– Здравствуйте товарищ Давиденко! Снабженцы давно сидят.
– У меня срочный вопрос.
Давиденко открыл дверь в кабинет:
– Разрешите!
– Нет, я тобой заниматься не буду.
– Я по поводу приказа.
– Иди работать! Мне некогда…
Давиденко вернулся в кабинет Гареева.
– Бондаренко не хочет принимать.
– Тогда иди к Деду. Предварительно позвони.
Дежурный соединил с Сергеичевым:
– Здравствуйте Владимир Георгиевич! Беспокоит заместитель начальника ИВЦ Давиденко. У меня срочный личный вопрос.
– Заходи.
Сергеичев усадил Давиденко напротив за приставным столиком и вперил в него свои серые глазки.
– Ты зам у Бриля?
– Да. Сейчас у Гареева мне показали приказ с выговором. Там все клевета, начиная от мотивировок и кончая тем, что я от объяснений отказался. На самом деле это месть за мое заявление в партком.
– О чем заявление?
– Если коротко, Бриль отчитался в министерство за невыполненные работы по плану технического перевооружения, хотя мы имели основание снять эти пункты.
– Почему не обратился к Бондаренко.
– Пытался. Он меня не принимает.
– Где приказ?
– У Гареева.
Сергеичев нажал на кнопку переговорного устройства:
– Саша, у меня Давиденко. Зайди с приказом.
В ожидании Гареева, Сергеичев вдруг заговорил в доверительном тоне:
– Не понимаю, что творится в стране. Очковтирательство достигло тревожных размеров и высот. Чтобы выдержать сроки генеральные конструктора поставляют неотработанные изделия на боевые позиции, потом снимают и дорабатывают по году. Кому нужно такое выполнение плана?! Вчера был в цехе, смотрел аппаратуру, подготовленную к отправке на полигон. Мелькнула мысль: «Вот где наша колбаса. „Сосиски“, о которых говорил Хрущев и которые исчезли из магазинов».
Вошел Гареев. Сергеичев прочитал приказ.
– Так. Пригласи завтра ко мне на десять всех действующих лиц и Бондаренко.
Вторник, 14 июля
Все собрались в приемной к десяти, но в кабинет Сергеичева пригласили на пять минут позже. Давиденко захватил с собой папку со всеми документами, был уверен в своей правоте, но волновался из-за непредсказуемой реакции Деда.
Когда все уселись за столом для совещаний, Сергеичев пригласил Бондаренко. Тот появился с выражением лица, не предвещавшим ничего хорошего, сел по левую руку своего начальника.
– Передо мною приказ о наказании, правомерность которого оспаривается. Давиденко, тебе предоставляется слово.
– Есть два реальных обвинения. Первое, что я принуждал подчиненных делать себе диссертацию. Второе, что по моей вине сорвано выполнение пунктов плана технического перевооружения. По первому вопросу должен сообщить, что разработка и программирование планируются строго по утвержденной инструкции, общий план и все индивидуальные планы исполнителей утверждаются начальником ИВЦ. План разработки утвержден товарищем Брилем в декабре. Сейчас задним числом некоторые пункты начальник ИВЦ считает лишними или неактуальными. Достаточно было убрать их из плана. Это его право, хотя объективно говоря, они не являются причиной невыполнения пятилетнего плана. Мы их включили в план работ, потому что потеряли надежду получить завершенную реляционную СУБД «Пальма» из Института Кибернетики в текущем году. Решили создать необходимый нам программный инструмент самостоятельно. Однако товарищ Бриль занялся домыслами, приписывая мне намерения ничего общего не имещие с действительностью. Причина невыполнения плана в том, что куратор министерства урезал нам сроки с четырех лет до двух, а поставку техники перенес практически на эти же два года вправо. Вот копия письма заместителю министра за подписью Георгия Анатольевича, – Виталий передал Сергеичеву копию письма Бондаренко с просьбой устранить описку в плане. – Товарищ Бриль сам не поехал в Москву и меня не послал, предпочел заняться приписками. С чем я категорически не согласен и написал в партком, потому что Бриля по субъективным причинам поддерживает секретарь партбюро ИВЦ и второй зам.
– По каким причинам? – уточнил Сергеичев.
– Три года назад я настоял на ее переводе из разработки в эксплуатацию, с чем она категорически не соглашалась. Кстати, товарищ Бриль тогда был согласен со мной, что ее уровень знаний не соответствует современным требованиям. А теперь привлек ее в союзники, чтобы расправиться со мной.
– У тебя все? – спросил Сергеичев.
– Последнее замечание. Фраза в тексте приказа, что я отказался от объяснений, – полнейшая ложь. Меня не просили писать объяснительную записку по сути обвинений в приказе.
– А как же твои памятные записки, – пришел на помощь Брилю Голевский.
– Последняя памятная записка написана в марте и ничего общего с приказом не имеет.
– Прошу не мешать мне вести совещание. О чем речь? – обратился Сергеичев к Брилю.
– Виталий Семенович вместо работы сочиняет оправдательные бумажки.
– Можешь мне показать?
– У меня нет их с собой.
– То есть ты не готов. Ты знал, куда и зачем идешь?
– Если разрешите, у меня есть копия? – предложил Виталий.
– Так ты действительно сочиняешь оправдания?
– Это не оправдания, а анализ наших ошибок и предложения по их устранению. Зная особенность товарища Бриля откладывать решение неотложных вопросов, пока не наступит кризис, я уже давно стал свои предложения подавать ему в письменном виде с указанием даты. Он неоднократно заявлял мне: «Делай что хочешь, иди хоть к зам министра, но план разработки должен быть выполнен». Мне надоело слушать его оправдания за неверные решения, вроде: «Ты меня плохо убеждал».
– Хорошо, сейчас мы проверим, как хорошо ты его убеждал. Давай свою бумагу.
Сергеичев стал пункт за пунктом читать памятную записку Виталия и требовать от Бриля объяснений и возражений. Там было предложение срочно строить новый машзал, раз КБ забрало пристройку вместе с машиной, и добиваться немедленной поставки ЭВМ в соответствии с их проектом пятилетнего плана, забрать хотя бы половину дисплеев у КБ, они почти не использовались в том варианте САПР, который сейчас эксплуатировался, и наладить интерактивную отладку программ с восьми утра до двадцати двух часов.
Ответы Бриля были настолько невразумительными, что Сергеичев вышел из себя.
– Получается, что твой зам мыслит как настоящий руководитель. Что тебе мешало принять эти предложения? А ты занялся склоками, выживаешь человека, который выше тебя как руководитель. Вот я тебя сниму и назначу на твое место Давиденко.
«Все! И Дед туда же. Заместитель подсидел начальника», – у Виталия испортилось настроение от таких слов.
На Бриля трудно было смотреть. Губы посинели, руки дрожали. Бондаренко тоже был бледен. И тут Сергеичев произнес совсем лишнее в адрес Бондаренко, да еще в присутствии многочисленных свидетелей из подчиненных:
– Георгий Анатольевич, помнишь, я тебе запретил назначать Бриля руководителем, когда в шестьдесят восьмом году снимал его за подобную склоку. Ты не послушался и вот результат – очередная склока. Мое решение – освободить Бриля от занимаемой должности. А подписанный тобой приказ я отменяю, – он порвал приказ на клочки. – Совещание окончено.
Когда все вышли их кабинета в приемную, Бондаренко буквально подскочил к Давиденко. Губы у директора дрожали, он в бешенстве провел пальцем перед носом Виталия и выкрикнул:
– Начальником ты не будешь никогда, запомни.
– Я не могу назначить себя начальником, я защищался от несправедливых обвинений. Меня вообще грозились выбросить с завода.
– Так и будет, хотя раньше ты не мог жаловаться на нелояльное к тебе отношение с моей стороны, – уже спокойнее проговорил директор. – Зачем ты написал в партком?
– Вы меня отказывались принять! Анатолий Петрович все твердил, как вы ему обязаны.
– Ему я ничем не обязан. Нужно было подождать.
– Пока обольют грязью и выбросят?
– Теперь ищи работу.
Давиденко вернулся к себе. Андреев и Бурцев сразу же появились в его комнате.
– Чем закончилась битва?
– Удалось снять с себя нелепые обвинения. Бриля, вероятно, снимут, но Дед так себя повел, что Бондаренко сделал моим кровным врагом. Зачем-то при подчиненных стал его отчитывать, причем в унизительной форме. Теперь Бондаренко грозится убрать и меня тоже.
– Так говорят он горячий, но отходчивый.
– Будем надеяться, но бюрократический принцип гласит, что всякий подчиненный, посмевший себя защищать и, не дай бог, победить в открытом бою с начальником, должен быть уничтожен, так же как и начальник, допустивший до этого.
– Что нам делать?
– Работать, словно ничего не произошло. Назначат нового начальника, поедем в Москву, исправим план, добьемся поставки ЭВМ в третьем квартале. До того нужно сделать новый машзал.
– Места нет, пристройка занята.
– Нужно забрать на втором этаже комнаты отдела снабжения, перевести наших людей на второй этаж, выбросить ненужное оборудование и архив на перфокартах. Не знаю, зачем их держат. Так наберется метров сто пятьдесят квадратных. Вполне достаточно для ЕС-1036 или ЕС-1033.
Телефонный звонок их прервал. Звонила Саня из отдела сетевого планирования. Ровесницу Виталия звали Александра, но она не хотела называться, ни Сашей, ни, тем более, Шурой. Они познакомились давно. В поисках абонента, у которого была нужная ей книга, Саня через библиотеку нашла Виталия. Это была книга по сетевому планированию. Потом попросила разъяснить алгоритм поиска критического пути, теперь посещала ЕС-1033, где осваивала программы управления разработками с использованием сетевых графиков. Она была не замужем. На эту тему Виталий никогда не заводил разговор. Просто поддерживал контакты с симпатичной женщиной, похожей на Альбину и относящейся к нему с симпатией, что было заметно, как говорится, невооруженным глазом. Время от времени они встречались на совещаниях, где делили машинное время, или у консоли ЭВМ, когда график сводил их отделы в одно время.
– Здравствуй Виталий. Я восхищена твоей смелостью и победой. У нас все об этом только и говорят.
– Не знаю причем здесь смелость, а победа, по-моему, пиррова. Приобрел врага в лице Бондаренко.
– Так это понятно! Они с Брилем свояки, женаты на родных сестрах. Разве ты не знал?
– Не знал, хотя Бриль однажды сказал, что Бондаренко ему сильно обязан. Можно считать, была смелость неведения. За это комплименты не полагаются.
– Да я тебя знаю. Это тебя бы не остановило.
– Возможно, но можно было и похитрее действовать.
– Так ты жалеешь?
– Ни капельки. Я ничего не теряю. Все, что я ценю в жизни, останется при мне.
– Желаю успехов!
– Спасибо за поддержку! Приятно было именно сегодня услышать твой голос.
– Ого! Теперь и мне приятно.
После разговора Виталий вспомнил злополучное заседание ПДПС. Теперь стало понятно, почему так разозлился Бондаренко. С их помощью он хотел пощекотать нервы свояка, который его подставлял плохой работой. Странный способ стимулирования. Мог бы поговорить по-мужски.
Когда все уселись за столом для совещаний, Сергеичев пригласил Бондаренко. Тот появился с выражением лица, не предвещавшим ничего хорошего, сел по левую руку своего начальника.
– Передо мною приказ о наказании, правомерность которого оспаривается. Давиденко, тебе предоставляется слово.
– Есть два реальных обвинения. Первое, что я принуждал подчиненных делать себе диссертацию. Второе, что по моей вине сорвано выполнение пунктов плана технического перевооружения. По первому вопросу должен сообщить, что разработка и программирование планируются строго по утвержденной инструкции, общий план и все индивидуальные планы исполнителей утверждаются начальником ИВЦ. План разработки утвержден товарищем Брилем в декабре. Сейчас задним числом некоторые пункты начальник ИВЦ считает лишними или неактуальными. Достаточно было убрать их из плана. Это его право, хотя объективно говоря, они не являются причиной невыполнения пятилетнего плана. Мы их включили в план работ, потому что потеряли надежду получить завершенную реляционную СУБД «Пальма» из Института Кибернетики в текущем году. Решили создать необходимый нам программный инструмент самостоятельно. Однако товарищ Бриль занялся домыслами, приписывая мне намерения ничего общего не имещие с действительностью. Причина невыполнения плана в том, что куратор министерства урезал нам сроки с четырех лет до двух, а поставку техники перенес практически на эти же два года вправо. Вот копия письма заместителю министра за подписью Георгия Анатольевича, – Виталий передал Сергеичеву копию письма Бондаренко с просьбой устранить описку в плане. – Товарищ Бриль сам не поехал в Москву и меня не послал, предпочел заняться приписками. С чем я категорически не согласен и написал в партком, потому что Бриля по субъективным причинам поддерживает секретарь партбюро ИВЦ и второй зам.
– По каким причинам? – уточнил Сергеичев.
– Три года назад я настоял на ее переводе из разработки в эксплуатацию, с чем она категорически не соглашалась. Кстати, товарищ Бриль тогда был согласен со мной, что ее уровень знаний не соответствует современным требованиям. А теперь привлек ее в союзники, чтобы расправиться со мной.
– У тебя все? – спросил Сергеичев.
– Последнее замечание. Фраза в тексте приказа, что я отказался от объяснений, – полнейшая ложь. Меня не просили писать объяснительную записку по сути обвинений в приказе.
– А как же твои памятные записки, – пришел на помощь Брилю Голевский.
– Последняя памятная записка написана в марте и ничего общего с приказом не имеет.
– Прошу не мешать мне вести совещание. О чем речь? – обратился Сергеичев к Брилю.
– Виталий Семенович вместо работы сочиняет оправдательные бумажки.
– Можешь мне показать?
– У меня нет их с собой.
– То есть ты не готов. Ты знал, куда и зачем идешь?
– Если разрешите, у меня есть копия? – предложил Виталий.
– Так ты действительно сочиняешь оправдания?
– Это не оправдания, а анализ наших ошибок и предложения по их устранению. Зная особенность товарища Бриля откладывать решение неотложных вопросов, пока не наступит кризис, я уже давно стал свои предложения подавать ему в письменном виде с указанием даты. Он неоднократно заявлял мне: «Делай что хочешь, иди хоть к зам министра, но план разработки должен быть выполнен». Мне надоело слушать его оправдания за неверные решения, вроде: «Ты меня плохо убеждал».
– Хорошо, сейчас мы проверим, как хорошо ты его убеждал. Давай свою бумагу.
Сергеичев стал пункт за пунктом читать памятную записку Виталия и требовать от Бриля объяснений и возражений. Там было предложение срочно строить новый машзал, раз КБ забрало пристройку вместе с машиной, и добиваться немедленной поставки ЭВМ в соответствии с их проектом пятилетнего плана, забрать хотя бы половину дисплеев у КБ, они почти не использовались в том варианте САПР, который сейчас эксплуатировался, и наладить интерактивную отладку программ с восьми утра до двадцати двух часов.
Ответы Бриля были настолько невразумительными, что Сергеичев вышел из себя.
– Получается, что твой зам мыслит как настоящий руководитель. Что тебе мешало принять эти предложения? А ты занялся склоками, выживаешь человека, который выше тебя как руководитель. Вот я тебя сниму и назначу на твое место Давиденко.
«Все! И Дед туда же. Заместитель подсидел начальника», – у Виталия испортилось настроение от таких слов.
На Бриля трудно было смотреть. Губы посинели, руки дрожали. Бондаренко тоже был бледен. И тут Сергеичев произнес совсем лишнее в адрес Бондаренко, да еще в присутствии многочисленных свидетелей из подчиненных:
– Георгий Анатольевич, помнишь, я тебе запретил назначать Бриля руководителем, когда в шестьдесят восьмом году снимал его за подобную склоку. Ты не послушался и вот результат – очередная склока. Мое решение – освободить Бриля от занимаемой должности. А подписанный тобой приказ я отменяю, – он порвал приказ на клочки. – Совещание окончено.
Когда все вышли их кабинета в приемную, Бондаренко буквально подскочил к Давиденко. Губы у директора дрожали, он в бешенстве провел пальцем перед носом Виталия и выкрикнул:
– Начальником ты не будешь никогда, запомни.
– Я не могу назначить себя начальником, я защищался от несправедливых обвинений. Меня вообще грозились выбросить с завода.
– Так и будет, хотя раньше ты не мог жаловаться на нелояльное к тебе отношение с моей стороны, – уже спокойнее проговорил директор. – Зачем ты написал в партком?
– Вы меня отказывались принять! Анатолий Петрович все твердил, как вы ему обязаны.
– Ему я ничем не обязан. Нужно было подождать.
– Пока обольют грязью и выбросят?
– Теперь ищи работу.
Давиденко вернулся к себе. Андреев и Бурцев сразу же появились в его комнате.
– Чем закончилась битва?
– Удалось снять с себя нелепые обвинения. Бриля, вероятно, снимут, но Дед так себя повел, что Бондаренко сделал моим кровным врагом. Зачем-то при подчиненных стал его отчитывать, причем в унизительной форме. Теперь Бондаренко грозится убрать и меня тоже.
– Так говорят он горячий, но отходчивый.
– Будем надеяться, но бюрократический принцип гласит, что всякий подчиненный, посмевший себя защищать и, не дай бог, победить в открытом бою с начальником, должен быть уничтожен, так же как и начальник, допустивший до этого.
– Что нам делать?
– Работать, словно ничего не произошло. Назначат нового начальника, поедем в Москву, исправим план, добьемся поставки ЭВМ в третьем квартале. До того нужно сделать новый машзал.
– Места нет, пристройка занята.
– Нужно забрать на втором этаже комнаты отдела снабжения, перевести наших людей на второй этаж, выбросить ненужное оборудование и архив на перфокартах. Не знаю, зачем их держат. Так наберется метров сто пятьдесят квадратных. Вполне достаточно для ЕС-1036 или ЕС-1033.
Телефонный звонок их прервал. Звонила Саня из отдела сетевого планирования. Ровесницу Виталия звали Александра, но она не хотела называться, ни Сашей, ни, тем более, Шурой. Они познакомились давно. В поисках абонента, у которого была нужная ей книга, Саня через библиотеку нашла Виталия. Это была книга по сетевому планированию. Потом попросила разъяснить алгоритм поиска критического пути, теперь посещала ЕС-1033, где осваивала программы управления разработками с использованием сетевых графиков. Она была не замужем. На эту тему Виталий никогда не заводил разговор. Просто поддерживал контакты с симпатичной женщиной, похожей на Альбину и относящейся к нему с симпатией, что было заметно, как говорится, невооруженным глазом. Время от времени они встречались на совещаниях, где делили машинное время, или у консоли ЭВМ, когда график сводил их отделы в одно время.
– Здравствуй Виталий. Я восхищена твоей смелостью и победой. У нас все об этом только и говорят.
– Не знаю причем здесь смелость, а победа, по-моему, пиррова. Приобрел врага в лице Бондаренко.
– Так это понятно! Они с Брилем свояки, женаты на родных сестрах. Разве ты не знал?
– Не знал, хотя Бриль однажды сказал, что Бондаренко ему сильно обязан. Можно считать, была смелость неведения. За это комплименты не полагаются.
– Да я тебя знаю. Это тебя бы не остановило.
– Возможно, но можно было и похитрее действовать.
– Так ты жалеешь?
– Ни капельки. Я ничего не теряю. Все, что я ценю в жизни, останется при мне.
– Желаю успехов!
– Спасибо за поддержку! Приятно было именно сегодня услышать твой голос.
– Ого! Теперь и мне приятно.
После разговора Виталий вспомнил злополучное заседание ПДПС. Теперь стало понятно, почему так разозлился Бондаренко. С их помощью он хотел пощекотать нервы свояка, который его подставлял плохой работой. Странный способ стимулирования. Мог бы поговорить по-мужски.
Среда, 15 июля и до конца месяца
На следующий день Давиденко с утра разыскал бывший секретарь комсомольского комитета предприятия Пшеничный.
– Мне поручили разобраться с твоим заявлением в партком.
– Не нужно мне «тыкать», я с вами телят не пас.
– Ты не на много старше меня и начальник небольшой. Стерпишь! Побеседовав со многими в отделе, я пришел к выводу и доложу Коваленко, что ты воспользовался оплошностью своего начальника и решил занять его место. Бриль неправ, но он думал об интересах предприятия. Ты завалил работу, а он легкомысленно взял все на себя. Попутно в своем заявлении ты облил грязью своих возможных конкурентов за место начальника: Голевского, Ковтенко, Корниенко…
– А теперь выслушай меня. Собственных выводов у тебя никогда не было и не будет, поэтому они меня не интересуют. Вчера на совещании у Сергеичева подвиг Бриля был оценен по достоинству. Сергеичеву и решать, кто будет начальником ИВЦ.
Что-то в лице Пшеничного изменилось, он захлопнул блокнот, который для чего-то открывал, и без слов удалился.
После обеда последовало продолжение. Давиденко вызвали к главному инженеру КБ Цеплакову.
– Виталий Семенович, партком попросил меня побеседовать с вами о ситуации, которая сложилась в ИВЦ. К сожалению, я не мог присутствовать на вчерашнем совещании у Владимира Георгиевича, но он тоже не против, чтобы я еще раз подробнее рассмотрел этот вопрос. Вы можете коротко повторить, как возникла проблема, так как я о вашей заводской АСУ не очень информирован.
– Мне поручили разобраться с твоим заявлением в партком.
– Не нужно мне «тыкать», я с вами телят не пас.
– Ты не на много старше меня и начальник небольшой. Стерпишь! Побеседовав со многими в отделе, я пришел к выводу и доложу Коваленко, что ты воспользовался оплошностью своего начальника и решил занять его место. Бриль неправ, но он думал об интересах предприятия. Ты завалил работу, а он легкомысленно взял все на себя. Попутно в своем заявлении ты облил грязью своих возможных конкурентов за место начальника: Голевского, Ковтенко, Корниенко…
– А теперь выслушай меня. Собственных выводов у тебя никогда не было и не будет, поэтому они меня не интересуют. Вчера на совещании у Сергеичева подвиг Бриля был оценен по достоинству. Сергеичеву и решать, кто будет начальником ИВЦ.
Что-то в лице Пшеничного изменилось, он захлопнул блокнот, который для чего-то открывал, и без слов удалился.
После обеда последовало продолжение. Давиденко вызвали к главному инженеру КБ Цеплакову.
– Виталий Семенович, партком попросил меня побеседовать с вами о ситуации, которая сложилась в ИВЦ. К сожалению, я не мог присутствовать на вчерашнем совещании у Владимира Георгиевича, но он тоже не против, чтобы я еще раз подробнее рассмотрел этот вопрос. Вы можете коротко повторить, как возникла проблема, так как я о вашей заводской АСУ не очень информирован.