– Так то оно так. Но программисту дается всего три дня, а разработчик готовит ТЗ месяц…
– Так ведь разработчик начинает с нуля: обследует подразделение, общается с управленческим персоналом. А вы получаете готовые структуры данных, неформальное описание задачи и алгоритм. В этих условиях трех дней достаточно для оценки предложенного решения и выработки нового, если есть лучший вариант.
Жена Долгих Людмила была тоже программистом и работала в том же бюро. Столы супругов стояли напротив. Конечно, он в разработку не перешел. Эта пара все годы демонстрировала стабильное качество и соблюдение сроков сдачи программ в эксплуатацию.
В конце июля Бриль и Ковтенко одновременно ушли в отпуск. Случай был нетипичный. Неписанное правило на предприятии требовало, чтобы перекрытие отпуска у начальника и одного из замов было не больше недели, а если зам один, то перекрытия вообще не было. Сначала Давиденко недоумевал, с чего бы это. Потом догадался. Это был тест на выживание. Расчет аванса и заработной платы были критическими работами. Срыв сроков выдачи документов в бухгалтерию больше чем на сутки означал скандал масштаба предприятия, которым будут заниматься профком (нарушение коллективного договора), партком (политическая акция) и руководство (неспособность организовать работу).
В последнюю пятницу перед отпуском Ковтенко объявил, что согласно традиции уход в отпуск нужно «обмыть». От похода в кафе по июльской жаре он отказался. После посещения гастронома расположились на лавке в дебрях лесопарка на восточном склоне оврага. Пейзаж был изумительный. Солнце уже скрылось за редкой березовой рощей на западном склоне. Белые стволы оттенялись молодой травой, а верхушки берез отливали золотом. Тишина нарушалась только щебетанием птиц.
Виталий заказал себе массандровское сухое вино, Бриль и Ковтенко предпочли «Московскую».
Ковтенко пользовался успехом у женщин, любил сальные анекдоты, поэтому разговор вскоре повернул в известное русло.
– Свежий анекдот про нас. Сейчас модно начальству дисплеи устанавливать. Поставили директору, а ящик ничего не показывает. Директор позвонил начальнику ИВЦ. Тот обещал прислать программистку. Программистка заходит в приемную, а секретарша к ней: «Вы зачем?». «Так я с АСУ» – отвечает программистка. «Я тоже сосу, но не в рабочее же время!»
Бриль загоготал довольный, Виталий невольно улыбнулся – для репертуара Ковтенко анекдот был достаточно остроумным.
– В отделе сто двадцать баб, а переспать почти не с кем, – продолжил любимую тему Ковтенко.
У него была жена, врач, и почти взрослая дочь.
– Тут ты не прав, – ответил Бриль. – Одна Корниенко чего стоит.
– Боюсь с ней связываться. Наладчики, что сдавали «Мински» в эксплуатацию, придумали ей кличку «швейная машинка».
– Тараторит она как пулемет, это точно, – подержал Бриль.
– Если бы только это! Она в постели такое выделывает. Зато другая, не буду называть, и так догадаетесь, корчит из себя недотрогу. Не замужем в двадцать девять лет и хранит невинность. Это же надо, симпатичная с лица и фигура ладная. Рассказал ей анекдот: «Приходит парень к девушке домой. А дома только ее дед. Спрашивает парня: зачем она тебе? Пришел палку поставить, – отвечает парень. Так поставь ее в прихожей в уголок, – советует дед». Анекдот-то с бородой, а она говорит: «Не понимаю, что здесь смешного. Ну, принес парень палку…».
Бриль громко засмеялся:
– Я понял о ком речь, – продолжил Бриль – Возможно, она прожила в изолированной среде. Женщины вообще очень разные. Недавно одна каждую неделю свидания мне назначала, в любви объяснялась, а погибла с любовником в автокатастрофе.
Виталий тоже догадался о ком речь.
– Одно другому не мешает, – глубокомысленно заметил Ковтенко. – Давайте лучше еще по единой выпьем.
Ковтенко и Бриль допили бутылку водки и принялись за вино.
– Нужно помочь, Виталию, – объявил Ковтенко, – а то он с таким темпом оставит ценный продукт какому-нибудь бродяге. И отмалчивается при этом. А в тихом болоте черти водятся. Небось уже присмотрел себе программисточку. Есть, есть там у него персики в самом соку…
– Меня вполне устраивает семейная жизнь, – счел нужным ответить Виталий.
– Семейная жизнь одно, а личная другое! Ты только не признавайся в женском коллективе, что верен жене. Уважать перестанут!
– Так я же нанимался техническим руководителем, а не быком производителем в колхозное стадо, – отшутился Виталий.
– Глубоко ошибочное мнение, – продолжил тему Ковтенко. – Человек – животное стадное, а женщина человек не вполне, признает только авторитет сильного самца.
– За такие слова, Петр Федосеевич, феминистки бы тебя распяли, – заметил Виталий.
– Не напоминай мне об этих исчадиях с женскими половыми признаками, правда, не всегда достаточно развитыми. По мне, так нимфоманка Корниенко выше их всех.
– Ну да! Мужское право власти признает безоговорочно, готова молиться на мужика, как на икону.
– Идеальная женщина! Только не везет ей с мужиками…
Виталию не нравилась ее привычка при разговоре с мужчинами касаться руки собеседника легким поглаживающим движением, якобы для привлечения внимания к ее словам. Не нравились также взгляд василиска и мутно-зеленые глаза. Все это он выдержал бы вполне, но технические решения ее подчиненных, а они в данный момент занимались переводом бухгалтерских задач с табуляторов на «Минск-32», не выдерживали никакой критики. Разработчики из ее бюро жаловались, что «табуляторная» технология им навязывается Корниенко, даже после того как технический совет забраковал несколько алгоритмических решений. Назревала необходимость радикального решения. Его Давиденко решил отложить до выхода из отпуска Бриля.
Сортировки были внутренними, то есть в оперативной памяти. Давиденко обратил внимание на слишком большие паузы между печатью документов. Он отыскал Зенкова.
– Борис, диагностика при вводе перфокарт организована великолепно. Ты использовал стандартные макросы ввода перфокарт?
– Стандартные мне не понравились, написал ввод на физическом уровне.
– А какой алгоритм внутренней сортировки используешь?
– Метод «пузырька», я его всегда использовал.
– Так он ведь годится для десяти записей, а не трех тысяч. Ты разве не знаешь, что у метода «пузырька» квадратичная зависимость времени сортировки от размера массива. Есть методы с логарифмической зависимостью… Массив из трех тысяч перфокарт при быстродействии «Минска» тридцать тысяч операций в секунду методом «пузырька» сортируется пятнадцать минут.
– Нужно сутки на аванс и двое на расчет зарплаты, включая сдельную. Машины и так простаивают…
– Это не аргумент в условиях жесткого контроля сроков сдачи документов. Понимаю, что для инженерных задач, которыми ты занимался, больше десяти записей сортировать не пришлось.
– Была и сотня. Что ты предлагаешь конкретно?
– В нашей технической библиотеке есть несколько выпусков сборника алгоритмов под редакцией Агеева. В нем публикуются алгоритмы из американского фонда алгоритмов на языке АЛГОЛ, адаптированные под наши компиляторы. В одном из выпусков есть алгоритм сортировки Шелла, как раз с логарифмической зависимостью времени сортировки…
– Не стану я тащиться в библиотеку и с АЛГОЛ не знаком.
– Хорошо. Сегодня нарисую тебе блок-схему алгоритма и прошу к расчету заработной платы заменить все сортировки в твоих программах. Договорились?
– Будет настроение, попробую!
– Попробуй, не пожалеешь! Пригодится на будущее…
– Я принципиальный противник сортировок вообще, сейчас занимаюсь системой ввода-вывода, которая заменит минскую.
Давиденко уже знал, что Зенков работает над каким-то заданием, утвержденным лично Брилем, поэтому на него не рассчитывал ни в ближайшее время, ни в будущем.
Спустя неделю Зенков пригласил Давиденко в машинный зал. Около перфокарточного ввода стоял Зенков с оператором.
– Ты был прав. Самый большой цех сортируется полторы минуты, – громко произнес Зенков, как только Виталий открыл дверь.
– Слишком долго! Покажи исходный текст программы.
– Да, я несколько модифицировал алгоритм, – признался Зинков и достал из кармана брюк измятый листок.
Виталий узнал свою блок-схему.
– Вот этот внутренний цикл я убрал. По-моему он лишний, – показал на схеме Зенков.
– Нет не лишний. Он ускоряет слияние блоков, если они не пересекаются по значению ключей, то есть взаимно упорядочены. Я много экспериментировал с данным алгоритмом, можешь мне верить.
– Ладно, попробую, – недовольно буркнул Зенков.
На следующий день он уже не приглашал Давиденко, а коротко сообщил:
– Пятнадцать секунд.
– Спасибо, это большой подарок. Как ты теперь оцениваешь общее время расчета аванса и получки.
– Часов шесть-семь на аванс, и двенадцать на получку.
– Прекрасно! Не двое суток, а одна ночь.
Виталий даже и предположить не мог, насколько быстро пригодилась новая версия программ.
Задержка произошла неожиданно из-за перфораторов, которые из-за характерного шума называли «бармолеями». После обработки информации на табуляторах, нужно было вывести итоговые перфокарты по видам начислений каждого работника для передачи на ЭВМ. Оба перфоратора, основной и дублирующий, были неисправны.
Руководитель группы эксплуатации бухгалтерских задач и Корниенко как создатель технологии расчетов на табуляторах беспокоили Давиденко своими паническими докладами чуть ли не каждый час. Отставание от графика уже достигло суток. Виталий посетил зал счетно-перфорационных машин, увидел двух замызганных машинным маслом электромехаников у разобранного перфоратора. Старший из них Вячеслав Рябовол, электромеханик высшего шестого разряда, молча развел руки, демонстрируя свое бессилие. Что-то в выражении его лица не понравилось Давиденко, нечто похожее на издевательскую ухмылку.
Давиденко вернулся в кабинет за рабочий стол Бриля и позвонил начальнику вычислительного центра завода «Коммунар», предприятие их министерства и даже главка.
– Борис Михайлович, мне срочно может понадобиться ваша помощь.
– Что случилось?
– Вышли из строя оба выходных перфоратора. Наши электромеханики не могут их починить вторые сутки. Не могли бы вы направить к нам своего специалиста.
– Если нужно, то он будет у вас через пятнадцать минут. Есть у меня один асс…
– Спасибо, я перезвоню через час. Дам своим последний шанс.
– Договорились.
Давиденко вызвал в кабинет Рябовола.
– Тут и так не получается, а вы отвлекаете! – высказал претензию Рябовол недовольным голосом. – Вчера две смены отпахал, сегодня тоже предстоит.
– Пять минут от двух смен много не убавят. Хочу разобраться, почему вышли из стоя сразу два перфоратора.
– Так один загнулся еще на прошлой зарплате.
– Месяца не хватило для его починки?
– Нужна запчасть, я написал служебную почти сразу.
– Где служебная?
– Наверное, у Ковтенко в столе. Он туда положил при мне. В верхний ящик.
Давиденко подошел к столу Ковтенко и выдвинул ящик. Служебная оказалась на месте. Он прочитал дату. Это был последний рабочий день перед уходом Ковтенко в отпуск, то есть три недели назад.
– Тебе в течение трех недель не приобрели запчасть, и ты молчал. Кто отвечает за состояние твоего оборудования? Ковтенко? Он получает твою зарплату за тебя?
– Можете валить на меня, можете лишить премии за месяц, вы теперь начальник.
– Хочешь легко отделаться. У тебя максимальный разряд, ты коммунист. Такое отношение к делу непростительно. У тебя есть знакомые электромеханики на соседних предприятиях? Если нет, то попросил бы меня или своего начальника Федорченко. Он взял бы деталь взаймы на время. Еще вчера!
– Вы говорите, а мне нужно ремонтировать.
– Заканчиваю разговор! Предупреждаю, если в течение часа перфоратор не заработает, то вызываю специалистов из «Коммунара». А завтра подам представление на снижение тебе разряда и докладную в партком, чтобы разобрались с твоим отношением к работе. Ну а премии тебе не видать, наименьшее за два месяца. Ты свободен.
Через сорок минут доложили, что перфоратор заработал.
Давиденко позвонил на «Коммунар» и поблагодарил за готовность помочь. К концу дня заработал и второй перфоратор.
Виталий не стал выяснять детали. Истину он не смог бы установить, но укрепился в своем предположении, что проблема была создана искусственно. Проверка на «вшивость», как говорили в его портовом городе.
Расчеты по заработной платы были выполнены в срок за одну ночь. Благодаря новой версии программ Зенкова.
Этот случай показал всем твердость руки Давиденко и обманчивость его интеллигентной внешности: застенчивая улыбка, очки без оправы из-за начинающейся близорукости. Дальнейшие события только укрепили эту репутацию. К концу года он сменил всех начальников бюро в своих подразделениях. Начальником бюро программирования стала Екатерина Петренко, ее предшественница Денисова ушла без слов в другое подразделение КБ. На предприятии у Денисовой работал муж и влиятельные родственники мужа. Корниенко пришлось переводить под начало Ковтенко по приказу и с повышением месячного оклада на пять рублей, со ста семидесяти на сто семьдесят пять. Бриль на удивление безоговорочно поддержал Давиденко в данном решении.
А до этого в начале августа Корниенко выступила с инициативой приобрести готовые программы по учету кадров:
– Вы ведь говорили, что нужно изучать и использовать чужой опыт. Посмотрите описание подсистемы учета кадров для ЭВМ «Минск-32».
– Не вижу, кто разработчик.
– Одна ленинградская организация.
– Подобные разработки есть и в Харькове.
– В Ленинграде я со всеми уже договорилась, знаю цену, а здесь нужно еще искать и неизвестно, сколько будет стоить.
– Описание довольно скудное, по нему невозможно установить важные функциональные и эксплуатационные характеристики.
– Вот почему я хотела бы, чтобы вы поехали со мной. Там на месте и примете решение. Возьмем договор, подписанный с их стороны…
– Оформляйте командировки. Думаю, трех дней нам хватит.
Корниенко выписала удостоверения на неделю, причем, со среды до вторника, включая выходные дни, и приобрела билеты на самолет.
– Светлана Андроновна, я просил вас организовать деловую поездку на три дня, а не туристическую поездку не неделю.
– Так разработчик мне сказал, что три дня мало, а на следующей неделе в понедельник его не будет, короче…
– Короче, вы сговорились.
Лукавое выражение лица Корниенко подтверждало предположение Давиденко. А она не стала его переубеждать.
– Вы ведь не были в Ленинграде, почему бы нам не провести там выходные. Посетим Эрмитаж, съездим в Кронштадт…
– Был в Ленинграде дважды…
– Зная вас, могу поручиться – мало что видели.
– Я ездил по делу, кроме Невского и Эрмитажа ничего не видел.
– Не станете же вы настаивать переоформлять командировку, сдавать билеты на самолет.
– Что за проблема, сдать билеты. Авиакасса на предприятии.
– Билеты на завтра. Не хочу портить отношения с кассиром. Вчера я так уговаривала ее выдать в счет брони.
– Все! Вы мне выкрутили руки. Завтра не опаздывайте на самолет.
В самолете они сидели рядом. Корниенко болтала безостановочно. Виталий узнал, что у нее двое детей от разных мужей или мужчин, что осталось невыясненным. Что у нее были молодые любовники, с последним она рассталась месяц назад. Что она хорошо организовала свой быт. Не стоит по очередям в магазинах, а пользуется столом заказов. За небольшую дополнительную плату ей все от капусты до говядины привозят домой, а за небольшую взятку – хорошего качества. Поэтому у нее остается много свободного времени на спортзал, лыжные прогулки, театр и чтение. Что она любит свою творческую работу и не хочет переходить в подразделение эксплуатации под начало Ковтенко. Что она однажды еще до прихода Давиденко в отдел обратилась к Ковтенко за помощью в решении технической проблемы. Тот достал из стола лист бумаги, помял его и вручил со словами: «Если вам еще понадобится туалетная бумага, приходите».
Потом по ассоциации, вспомнила анекдот, рассказанный якобы Ковтенко.
Прибегает старик к своей старухе с книгой Кама Сутры. Говорит: «Не знал, что есть позы, в которых можно выиграть сантиметр. Давай пробовать». Попробовали. Старуха говорит: «Один сантиметр мелочь, а как приятно. С тех пор как поженились, мы с тобой метров пятьдесят недобрали, жаль».
Виталий счет за благо слушать молча.
Программы по учету кадров они купили, чем сэкономили время и ресурсы. Культурная и экскурсионная программа благодаря неуемной жажде Корниенко к развлечениям превзошла все ожидания Виталия: Эрмитаж, Павловск, Кронштадт и Шлиссельбург на пароходе, театр, ресторан.
Вопреки шуточным предупреждениям сотрудников, открытых попыток соблазнить Виталия Корниенко не предпринимала, если не считать нескольких эротических анекдотов. Ему не трудно было бы устоять. Он любил жену, а Корниенко во всем была не в его вкусе.
После перевода Корниенко в подразделение эксплуатации разработчиков задач бухучета возглавил на некоторое время Борис Бурцев. Корниенко сопротивлялась яростно. Жалобы в партком и руководству следовали одна за другой.
Однажды вечером в пятницу после приема по личным вопросам директор завода Бондаренко вызвал к себе Давиденко.
– Ваша Корниенко замучила меня, Сошенко и партком своими жалобами на тебя. Грозится обратиться в Облпрофсовет.
– Как по мне, то пусть обращается. Букву Кодекса законов о труде мы соблюли безукоризненно. Любой проверяющий это подтвердит, так как Сошенко в этом уже убедился и перестал принимать ее жалобы.
– Чего она хочет?
– Хочет заниматься разработкой, но вчерашние молодые специалисты ее уже переросли. Мы перевели ее на эксплуатацию задач, которые она или ее подчиненные разрабатывали в прошлом. Должность сохранили, оклад повысили. Ее желание заниматься разработкой нам дорого обходится. Все приходится переделывать. И Бриль и Ковтенко со мной согласны. С ее энергией в бюро эксплуатации она принесет большую пользу.
– Я не ослышался, ей повысили оклад при переводе?
– Да, на пять рублей. Максимальный оклад начальника бюро сто восемьдесят, она получила сто семьдесят пять.
– Все понял. Иди работать. Да, кстати, я искал сначала Анатолия Петровича, но не нашел. Ты всегда так допоздна работаешь?
– По вечерам программирую как рядовой программист, в том числе из-за таких руководителей как Корниенко.
– Но ты же рвался на ИВЦ, верно? – с улыбкой произнес Бондаренко.
– Да, я не жалуюсь. Как говорят, за что боролся – на то и напоролся.
– Опять годовой план завалите?
– Надеюсь, нет. До декабря еще далеко.
– Желаю успехов!
– Спасибо!
До декабря Давиденко собственноручно запрограммировал и сдал в эксплуатацию шесть задач из двадцати трех, созданных его подразделениями до конца того года: ведение справочников стандартных изделий, покупных изделий, площадей покрытия деталей, норм расхода основных и вспомогательных материалов, а также справочников материалов в специфицированной и групповой номенклатуре.
Запустив механизм планирования и контроля работ, Виталий получил много свободного времени в течение рабочего дня и после, которое он использовал для программирования, так как программистов не хватало. Ему не требовалось детальное техническое задание. Он выбрал задачи с нетривиальными требованиями. Справочники необходимо было сдавать в отдел стандартизации в виде документов специального формата и поддерживать их корректировку листами в соответствии с нормами ЕСКД, чтобы документы могли использовать конструкторы и технологи при создании конструкторской и технологической документации.
Впервые с начала создания ИВЦ был выполнен годовой план.
Но тогда во время беседы с директором до конца года и завершения «войны» с Корниенко было еще далеко.
На следующей неделе Давиденко пригласил к себе заместитель директора по режиму. Виталий недоумевал, с чего бы это. Опять кто-нибудь из его подчиненных наговорил лишнее по городскому телефону. Специальная служба записывала все разговоры с городом, а затем прослушивала.
Однако вопрос был другой. Зам по режиму представил Виталию массивного молодого парня, поигрывающего связкой ключей:
– Наш куратор из областного Управления КГБ. Хочет побеседовать. Оставляю вас, чтобы не мешать.
Куратор с богатырской внешностью протянул на удивление вялую руку и предложил сесть на стул напротив.
– К нам поступило заявление, в котором вы обвиняетесь в дискредитации СССР и превознесении успехов США на занятиях в школе ИТР, которую вы ведете. Знаете, очень эмоциональное заявление, типичные преувеличения и эпитеты, характерные для женщин. Вы, вероятно, догадываетесь, кто бы это мог быть.
– В моей группе по изучению экономической политики партии много женщин.
– Кому-то из них вы здорово насолили.
Его кружок посещала Корниенко, однако Виталий не назвал ее.
– Не буду гадать, кто это и что такое крамольное я сказал.
– Вы говорили об отставании СССР от США.
– Так это давнишний лозунг партии: догнать и перегнать Америку.
– Вы говорили об увеличении разрыва в экономическом и техническом развитии.
– Для занятий я использую исключительно материалы библиотеки парткома. При подготовке к съезду партии ЦК создал ряд комиссий из виднейших ученых для сравнения нашего уровня со штатами. С выводами комиссий можно познакомиться в читальном зале парткома, доступном для беспартийных. О неприятии нашей промышленностью научно-технических достижений говорится в отчетном докладе Брежнева на последнем съезде. О чем может говорить успех программы «Аполлон»?
– Все это так! Но нельзя же кричать об этом на улице.
– Не согласен с вами, что школу ИТР партийного комитета оборонного предприятия за забором с контрольно-следовой полосой и видео наблюдением можно сравнить с улицей.
– Возможно, я неточно выразился, но вы человек умный и должны понять, что я хотел сказать. Не скрою, я внимательно ознакомился с вашим личным делом и будет жаль, если такие заявления испортят вашу карьеру. Мой совет сводится к следующему: будьте впредь осторожны в своих высказываниях. Других вопросов и пожеланий у меня к вам нет. Вы свободны.
– До свидания.
– Лучше бы свиданий по данному поводу у нас больше не было. Желаю успехов!
– Спасибо!
– За счет чего удалось настолько сократить время на расчет зарплаты, – поинтересовался Бриль.
– Зенков применял не эффективный алгоритм сортировки.
– А называет себя лучшим программистом отдела.
– Машинный язык он знает лучше всех, это бесспорно, но для нас это решающего значения не имеет. Он сказал, что работает по вашему заданию.
– По этому поводу я и хотел бы поговорить с вами. У него оклад сто семьдесят. Требует сто восемьдесят, тогда обещает через два месяца завершить свою работу. Гарантирует сенсацию.
– В сенсации я сомневаюсь, судя по его знаниях технологии работы с большими объемами данных. О работе Кнута «Сортировки и поиск» он даже не слыхал.
– Предлагаете отказать?
– Нет, нет. Чем мы рискуем? Двадцатью рублями дополнительно. Вызовите его и подтвердите при мне, что принимаете его условия.
Так и произошло. Спустя два месяца Зенков был готов доложить о своих результатах на совещании у Бриля.
Собрались начальники бюро и ведущие специалисты. Зенков занял место у доски опираясь на легкий костыль. Одна нога у него была короче и на протезе, но протез не позволял перемещаться без костыля, так как короткая нога была недоразвита и не выдерживала половину веса тела. Борис заметно волновался, когда докладывал результаты своей работы.
Весь смысл его предложения сводился к исключению внешней, то есть ленточной сортировки из процесса обработки, и максимальному использованию оперативной памяти.
В дополнение без особой нужды он создал свой набор макрокоманд для системы ввода-вывода взамен поставляемых с операционной системой.
При объемах справочников в несколько десятков мегабайт и объеме оперативной памяти «Минск-32“ шестьдесят четыре килобайта предложения Зенкова были чистой утопией. По его схеме можно было создать от силы десяток задач из сотен, приведенных в стандартной модели АСУ предприятия.
Не желая травмировать самолюбие Зенкова, Давиденко выступил с осторожной речью:
– Своими предложениями Борис очень наглядно показал, почему мы критикуем «табуляторный» подход Корниенко. Чтобы получить три документа по пятьсот строк из массива, она предложит техпроцесс, где будет три ленточных сортировки и три программы печати. Зенков нам предлагает один раз прочитать массив без всяких сортировок и выдать на печать три документа. Если бы Борис посещал заседания нашего Технического совета, он бы убедился, что сейчас все разработчики стараются придерживаться такого подхода. Однако отсутствие внешних носителей с прямым доступом и ограниченный объем оперативной памяти «Минск-32» не позволяют применить данный метод для большинства задач, которые нам предстоит реализовать в ближайшие год-два. Не за горами переход на ЕС ЭВМ, которые оснащены памятью на магнитных диска и имеют емкость ОЗУ на порядок больше. Тогда в полной мере можно и нужно будет использовать индексы, списочные структуры, двоичные деревья, стеки, системы управления базами данных, то есть все новейшие достижения информационных технологий.
– Так ведь разработчик начинает с нуля: обследует подразделение, общается с управленческим персоналом. А вы получаете готовые структуры данных, неформальное описание задачи и алгоритм. В этих условиях трех дней достаточно для оценки предложенного решения и выработки нового, если есть лучший вариант.
Жена Долгих Людмила была тоже программистом и работала в том же бюро. Столы супругов стояли напротив. Конечно, он в разработку не перешел. Эта пара все годы демонстрировала стабильное качество и соблюдение сроков сдачи программ в эксплуатацию.
В конце июля Бриль и Ковтенко одновременно ушли в отпуск. Случай был нетипичный. Неписанное правило на предприятии требовало, чтобы перекрытие отпуска у начальника и одного из замов было не больше недели, а если зам один, то перекрытия вообще не было. Сначала Давиденко недоумевал, с чего бы это. Потом догадался. Это был тест на выживание. Расчет аванса и заработной платы были критическими работами. Срыв сроков выдачи документов в бухгалтерию больше чем на сутки означал скандал масштаба предприятия, которым будут заниматься профком (нарушение коллективного договора), партком (политическая акция) и руководство (неспособность организовать работу).
В последнюю пятницу перед отпуском Ковтенко объявил, что согласно традиции уход в отпуск нужно «обмыть». От похода в кафе по июльской жаре он отказался. После посещения гастронома расположились на лавке в дебрях лесопарка на восточном склоне оврага. Пейзаж был изумительный. Солнце уже скрылось за редкой березовой рощей на западном склоне. Белые стволы оттенялись молодой травой, а верхушки берез отливали золотом. Тишина нарушалась только щебетанием птиц.
Виталий заказал себе массандровское сухое вино, Бриль и Ковтенко предпочли «Московскую».
Ковтенко пользовался успехом у женщин, любил сальные анекдоты, поэтому разговор вскоре повернул в известное русло.
– Свежий анекдот про нас. Сейчас модно начальству дисплеи устанавливать. Поставили директору, а ящик ничего не показывает. Директор позвонил начальнику ИВЦ. Тот обещал прислать программистку. Программистка заходит в приемную, а секретарша к ней: «Вы зачем?». «Так я с АСУ» – отвечает программистка. «Я тоже сосу, но не в рабочее же время!»
Бриль загоготал довольный, Виталий невольно улыбнулся – для репертуара Ковтенко анекдот был достаточно остроумным.
– В отделе сто двадцать баб, а переспать почти не с кем, – продолжил любимую тему Ковтенко.
У него была жена, врач, и почти взрослая дочь.
– Тут ты не прав, – ответил Бриль. – Одна Корниенко чего стоит.
– Боюсь с ней связываться. Наладчики, что сдавали «Мински» в эксплуатацию, придумали ей кличку «швейная машинка».
– Тараторит она как пулемет, это точно, – подержал Бриль.
– Если бы только это! Она в постели такое выделывает. Зато другая, не буду называть, и так догадаетесь, корчит из себя недотрогу. Не замужем в двадцать девять лет и хранит невинность. Это же надо, симпатичная с лица и фигура ладная. Рассказал ей анекдот: «Приходит парень к девушке домой. А дома только ее дед. Спрашивает парня: зачем она тебе? Пришел палку поставить, – отвечает парень. Так поставь ее в прихожей в уголок, – советует дед». Анекдот-то с бородой, а она говорит: «Не понимаю, что здесь смешного. Ну, принес парень палку…».
Бриль громко засмеялся:
– Я понял о ком речь, – продолжил Бриль – Возможно, она прожила в изолированной среде. Женщины вообще очень разные. Недавно одна каждую неделю свидания мне назначала, в любви объяснялась, а погибла с любовником в автокатастрофе.
Виталий тоже догадался о ком речь.
– Одно другому не мешает, – глубокомысленно заметил Ковтенко. – Давайте лучше еще по единой выпьем.
Ковтенко и Бриль допили бутылку водки и принялись за вино.
– Нужно помочь, Виталию, – объявил Ковтенко, – а то он с таким темпом оставит ценный продукт какому-нибудь бродяге. И отмалчивается при этом. А в тихом болоте черти водятся. Небось уже присмотрел себе программисточку. Есть, есть там у него персики в самом соку…
– Меня вполне устраивает семейная жизнь, – счел нужным ответить Виталий.
– Семейная жизнь одно, а личная другое! Ты только не признавайся в женском коллективе, что верен жене. Уважать перестанут!
– Так я же нанимался техническим руководителем, а не быком производителем в колхозное стадо, – отшутился Виталий.
– Глубоко ошибочное мнение, – продолжил тему Ковтенко. – Человек – животное стадное, а женщина человек не вполне, признает только авторитет сильного самца.
– За такие слова, Петр Федосеевич, феминистки бы тебя распяли, – заметил Виталий.
– Не напоминай мне об этих исчадиях с женскими половыми признаками, правда, не всегда достаточно развитыми. По мне, так нимфоманка Корниенко выше их всех.
– Ну да! Мужское право власти признает безоговорочно, готова молиться на мужика, как на икону.
– Идеальная женщина! Только не везет ей с мужиками…
Виталию не нравилась ее привычка при разговоре с мужчинами касаться руки собеседника легким поглаживающим движением, якобы для привлечения внимания к ее словам. Не нравились также взгляд василиска и мутно-зеленые глаза. Все это он выдержал бы вполне, но технические решения ее подчиненных, а они в данный момент занимались переводом бухгалтерских задач с табуляторов на «Минск-32», не выдерживали никакой критики. Разработчики из ее бюро жаловались, что «табуляторная» технология им навязывается Корниенко, даже после того как технический совет забраковал несколько алгоритмических решений. Назревала необходимость радикального решения. Его Давиденко решил отложить до выхода из отпуска Бриля.
* * *
Расчет аванса в отсутствие Бриля и Ковтенко прошел без проблем. Массивы перфокарт были стандартными, расчетный месяц задавался с консоли ЭВМ. Давиденко посетил машинный зал, что бы ближе познакомиться с процессом расчета. Все было просто: ввод массива перфокарт в оперативную память ЭВМ, повторный ввод для контроля, а потом сортировки и печать документов, для каждого документа своя сортировка.Сортировки были внутренними, то есть в оперативной памяти. Давиденко обратил внимание на слишком большие паузы между печатью документов. Он отыскал Зенкова.
– Борис, диагностика при вводе перфокарт организована великолепно. Ты использовал стандартные макросы ввода перфокарт?
– Стандартные мне не понравились, написал ввод на физическом уровне.
– А какой алгоритм внутренней сортировки используешь?
– Метод «пузырька», я его всегда использовал.
– Так он ведь годится для десяти записей, а не трех тысяч. Ты разве не знаешь, что у метода «пузырька» квадратичная зависимость времени сортировки от размера массива. Есть методы с логарифмической зависимостью… Массив из трех тысяч перфокарт при быстродействии «Минска» тридцать тысяч операций в секунду методом «пузырька» сортируется пятнадцать минут.
– Нужно сутки на аванс и двое на расчет зарплаты, включая сдельную. Машины и так простаивают…
– Это не аргумент в условиях жесткого контроля сроков сдачи документов. Понимаю, что для инженерных задач, которыми ты занимался, больше десяти записей сортировать не пришлось.
– Была и сотня. Что ты предлагаешь конкретно?
– В нашей технической библиотеке есть несколько выпусков сборника алгоритмов под редакцией Агеева. В нем публикуются алгоритмы из американского фонда алгоритмов на языке АЛГОЛ, адаптированные под наши компиляторы. В одном из выпусков есть алгоритм сортировки Шелла, как раз с логарифмической зависимостью времени сортировки…
– Не стану я тащиться в библиотеку и с АЛГОЛ не знаком.
– Хорошо. Сегодня нарисую тебе блок-схему алгоритма и прошу к расчету заработной платы заменить все сортировки в твоих программах. Договорились?
– Будет настроение, попробую!
– Попробуй, не пожалеешь! Пригодится на будущее…
– Я принципиальный противник сортировок вообще, сейчас занимаюсь системой ввода-вывода, которая заменит минскую.
Давиденко уже знал, что Зенков работает над каким-то заданием, утвержденным лично Брилем, поэтому на него не рассчитывал ни в ближайшее время, ни в будущем.
Спустя неделю Зенков пригласил Давиденко в машинный зал. Около перфокарточного ввода стоял Зенков с оператором.
– Ты был прав. Самый большой цех сортируется полторы минуты, – громко произнес Зенков, как только Виталий открыл дверь.
– Слишком долго! Покажи исходный текст программы.
– Да, я несколько модифицировал алгоритм, – признался Зинков и достал из кармана брюк измятый листок.
Виталий узнал свою блок-схему.
– Вот этот внутренний цикл я убрал. По-моему он лишний, – показал на схеме Зенков.
– Нет не лишний. Он ускоряет слияние блоков, если они не пересекаются по значению ключей, то есть взаимно упорядочены. Я много экспериментировал с данным алгоритмом, можешь мне верить.
– Ладно, попробую, – недовольно буркнул Зенков.
На следующий день он уже не приглашал Давиденко, а коротко сообщил:
– Пятнадцать секунд.
– Спасибо, это большой подарок. Как ты теперь оцениваешь общее время расчета аванса и получки.
– Часов шесть-семь на аванс, и двенадцать на получку.
– Прекрасно! Не двое суток, а одна ночь.
Виталий даже и предположить не мог, насколько быстро пригодилась новая версия программ.
Задержка произошла неожиданно из-за перфораторов, которые из-за характерного шума называли «бармолеями». После обработки информации на табуляторах, нужно было вывести итоговые перфокарты по видам начислений каждого работника для передачи на ЭВМ. Оба перфоратора, основной и дублирующий, были неисправны.
Руководитель группы эксплуатации бухгалтерских задач и Корниенко как создатель технологии расчетов на табуляторах беспокоили Давиденко своими паническими докладами чуть ли не каждый час. Отставание от графика уже достигло суток. Виталий посетил зал счетно-перфорационных машин, увидел двух замызганных машинным маслом электромехаников у разобранного перфоратора. Старший из них Вячеслав Рябовол, электромеханик высшего шестого разряда, молча развел руки, демонстрируя свое бессилие. Что-то в выражении его лица не понравилось Давиденко, нечто похожее на издевательскую ухмылку.
Давиденко вернулся в кабинет за рабочий стол Бриля и позвонил начальнику вычислительного центра завода «Коммунар», предприятие их министерства и даже главка.
– Борис Михайлович, мне срочно может понадобиться ваша помощь.
– Что случилось?
– Вышли из строя оба выходных перфоратора. Наши электромеханики не могут их починить вторые сутки. Не могли бы вы направить к нам своего специалиста.
– Если нужно, то он будет у вас через пятнадцать минут. Есть у меня один асс…
– Спасибо, я перезвоню через час. Дам своим последний шанс.
– Договорились.
Давиденко вызвал в кабинет Рябовола.
– Тут и так не получается, а вы отвлекаете! – высказал претензию Рябовол недовольным голосом. – Вчера две смены отпахал, сегодня тоже предстоит.
– Пять минут от двух смен много не убавят. Хочу разобраться, почему вышли из стоя сразу два перфоратора.
– Так один загнулся еще на прошлой зарплате.
– Месяца не хватило для его починки?
– Нужна запчасть, я написал служебную почти сразу.
– Где служебная?
– Наверное, у Ковтенко в столе. Он туда положил при мне. В верхний ящик.
Давиденко подошел к столу Ковтенко и выдвинул ящик. Служебная оказалась на месте. Он прочитал дату. Это был последний рабочий день перед уходом Ковтенко в отпуск, то есть три недели назад.
– Тебе в течение трех недель не приобрели запчасть, и ты молчал. Кто отвечает за состояние твоего оборудования? Ковтенко? Он получает твою зарплату за тебя?
– Можете валить на меня, можете лишить премии за месяц, вы теперь начальник.
– Хочешь легко отделаться. У тебя максимальный разряд, ты коммунист. Такое отношение к делу непростительно. У тебя есть знакомые электромеханики на соседних предприятиях? Если нет, то попросил бы меня или своего начальника Федорченко. Он взял бы деталь взаймы на время. Еще вчера!
– Вы говорите, а мне нужно ремонтировать.
– Заканчиваю разговор! Предупреждаю, если в течение часа перфоратор не заработает, то вызываю специалистов из «Коммунара». А завтра подам представление на снижение тебе разряда и докладную в партком, чтобы разобрались с твоим отношением к работе. Ну а премии тебе не видать, наименьшее за два месяца. Ты свободен.
Через сорок минут доложили, что перфоратор заработал.
Давиденко позвонил на «Коммунар» и поблагодарил за готовность помочь. К концу дня заработал и второй перфоратор.
Виталий не стал выяснять детали. Истину он не смог бы установить, но укрепился в своем предположении, что проблема была создана искусственно. Проверка на «вшивость», как говорили в его портовом городе.
Расчеты по заработной платы были выполнены в срок за одну ночь. Благодаря новой версии программ Зенкова.
Этот случай показал всем твердость руки Давиденко и обманчивость его интеллигентной внешности: застенчивая улыбка, очки без оправы из-за начинающейся близорукости. Дальнейшие события только укрепили эту репутацию. К концу года он сменил всех начальников бюро в своих подразделениях. Начальником бюро программирования стала Екатерина Петренко, ее предшественница Денисова ушла без слов в другое подразделение КБ. На предприятии у Денисовой работал муж и влиятельные родственники мужа. Корниенко пришлось переводить под начало Ковтенко по приказу и с повышением месячного оклада на пять рублей, со ста семидесяти на сто семьдесят пять. Бриль на удивление безоговорочно поддержал Давиденко в данном решении.
А до этого в начале августа Корниенко выступила с инициативой приобрести готовые программы по учету кадров:
– Вы ведь говорили, что нужно изучать и использовать чужой опыт. Посмотрите описание подсистемы учета кадров для ЭВМ «Минск-32».
– Не вижу, кто разработчик.
– Одна ленинградская организация.
– Подобные разработки есть и в Харькове.
– В Ленинграде я со всеми уже договорилась, знаю цену, а здесь нужно еще искать и неизвестно, сколько будет стоить.
– Описание довольно скудное, по нему невозможно установить важные функциональные и эксплуатационные характеристики.
– Вот почему я хотела бы, чтобы вы поехали со мной. Там на месте и примете решение. Возьмем договор, подписанный с их стороны…
– Оформляйте командировки. Думаю, трех дней нам хватит.
Корниенко выписала удостоверения на неделю, причем, со среды до вторника, включая выходные дни, и приобрела билеты на самолет.
– Светлана Андроновна, я просил вас организовать деловую поездку на три дня, а не туристическую поездку не неделю.
– Так разработчик мне сказал, что три дня мало, а на следующей неделе в понедельник его не будет, короче…
– Короче, вы сговорились.
Лукавое выражение лица Корниенко подтверждало предположение Давиденко. А она не стала его переубеждать.
– Вы ведь не были в Ленинграде, почему бы нам не провести там выходные. Посетим Эрмитаж, съездим в Кронштадт…
– Был в Ленинграде дважды…
– Зная вас, могу поручиться – мало что видели.
– Я ездил по делу, кроме Невского и Эрмитажа ничего не видел.
– Не станете же вы настаивать переоформлять командировку, сдавать билеты на самолет.
– Что за проблема, сдать билеты. Авиакасса на предприятии.
– Билеты на завтра. Не хочу портить отношения с кассиром. Вчера я так уговаривала ее выдать в счет брони.
– Все! Вы мне выкрутили руки. Завтра не опаздывайте на самолет.
В самолете они сидели рядом. Корниенко болтала безостановочно. Виталий узнал, что у нее двое детей от разных мужей или мужчин, что осталось невыясненным. Что у нее были молодые любовники, с последним она рассталась месяц назад. Что она хорошо организовала свой быт. Не стоит по очередям в магазинах, а пользуется столом заказов. За небольшую дополнительную плату ей все от капусты до говядины привозят домой, а за небольшую взятку – хорошего качества. Поэтому у нее остается много свободного времени на спортзал, лыжные прогулки, театр и чтение. Что она любит свою творческую работу и не хочет переходить в подразделение эксплуатации под начало Ковтенко. Что она однажды еще до прихода Давиденко в отдел обратилась к Ковтенко за помощью в решении технической проблемы. Тот достал из стола лист бумаги, помял его и вручил со словами: «Если вам еще понадобится туалетная бумага, приходите».
Потом по ассоциации, вспомнила анекдот, рассказанный якобы Ковтенко.
Прибегает старик к своей старухе с книгой Кама Сутры. Говорит: «Не знал, что есть позы, в которых можно выиграть сантиметр. Давай пробовать». Попробовали. Старуха говорит: «Один сантиметр мелочь, а как приятно. С тех пор как поженились, мы с тобой метров пятьдесят недобрали, жаль».
Виталий счет за благо слушать молча.
Программы по учету кадров они купили, чем сэкономили время и ресурсы. Культурная и экскурсионная программа благодаря неуемной жажде Корниенко к развлечениям превзошла все ожидания Виталия: Эрмитаж, Павловск, Кронштадт и Шлиссельбург на пароходе, театр, ресторан.
Вопреки шуточным предупреждениям сотрудников, открытых попыток соблазнить Виталия Корниенко не предпринимала, если не считать нескольких эротических анекдотов. Ему не трудно было бы устоять. Он любил жену, а Корниенко во всем была не в его вкусе.
После перевода Корниенко в подразделение эксплуатации разработчиков задач бухучета возглавил на некоторое время Борис Бурцев. Корниенко сопротивлялась яростно. Жалобы в партком и руководству следовали одна за другой.
Однажды вечером в пятницу после приема по личным вопросам директор завода Бондаренко вызвал к себе Давиденко.
– Ваша Корниенко замучила меня, Сошенко и партком своими жалобами на тебя. Грозится обратиться в Облпрофсовет.
– Как по мне, то пусть обращается. Букву Кодекса законов о труде мы соблюли безукоризненно. Любой проверяющий это подтвердит, так как Сошенко в этом уже убедился и перестал принимать ее жалобы.
– Чего она хочет?
– Хочет заниматься разработкой, но вчерашние молодые специалисты ее уже переросли. Мы перевели ее на эксплуатацию задач, которые она или ее подчиненные разрабатывали в прошлом. Должность сохранили, оклад повысили. Ее желание заниматься разработкой нам дорого обходится. Все приходится переделывать. И Бриль и Ковтенко со мной согласны. С ее энергией в бюро эксплуатации она принесет большую пользу.
– Я не ослышался, ей повысили оклад при переводе?
– Да, на пять рублей. Максимальный оклад начальника бюро сто восемьдесят, она получила сто семьдесят пять.
– Все понял. Иди работать. Да, кстати, я искал сначала Анатолия Петровича, но не нашел. Ты всегда так допоздна работаешь?
– По вечерам программирую как рядовой программист, в том числе из-за таких руководителей как Корниенко.
– Но ты же рвался на ИВЦ, верно? – с улыбкой произнес Бондаренко.
– Да, я не жалуюсь. Как говорят, за что боролся – на то и напоролся.
– Опять годовой план завалите?
– Надеюсь, нет. До декабря еще далеко.
– Желаю успехов!
– Спасибо!
До декабря Давиденко собственноручно запрограммировал и сдал в эксплуатацию шесть задач из двадцати трех, созданных его подразделениями до конца того года: ведение справочников стандартных изделий, покупных изделий, площадей покрытия деталей, норм расхода основных и вспомогательных материалов, а также справочников материалов в специфицированной и групповой номенклатуре.
Запустив механизм планирования и контроля работ, Виталий получил много свободного времени в течение рабочего дня и после, которое он использовал для программирования, так как программистов не хватало. Ему не требовалось детальное техническое задание. Он выбрал задачи с нетривиальными требованиями. Справочники необходимо было сдавать в отдел стандартизации в виде документов специального формата и поддерживать их корректировку листами в соответствии с нормами ЕСКД, чтобы документы могли использовать конструкторы и технологи при создании конструкторской и технологической документации.
Впервые с начала создания ИВЦ был выполнен годовой план.
Но тогда во время беседы с директором до конца года и завершения «войны» с Корниенко было еще далеко.
На следующей неделе Давиденко пригласил к себе заместитель директора по режиму. Виталий недоумевал, с чего бы это. Опять кто-нибудь из его подчиненных наговорил лишнее по городскому телефону. Специальная служба записывала все разговоры с городом, а затем прослушивала.
Однако вопрос был другой. Зам по режиму представил Виталию массивного молодого парня, поигрывающего связкой ключей:
– Наш куратор из областного Управления КГБ. Хочет побеседовать. Оставляю вас, чтобы не мешать.
Куратор с богатырской внешностью протянул на удивление вялую руку и предложил сесть на стул напротив.
– К нам поступило заявление, в котором вы обвиняетесь в дискредитации СССР и превознесении успехов США на занятиях в школе ИТР, которую вы ведете. Знаете, очень эмоциональное заявление, типичные преувеличения и эпитеты, характерные для женщин. Вы, вероятно, догадываетесь, кто бы это мог быть.
– В моей группе по изучению экономической политики партии много женщин.
– Кому-то из них вы здорово насолили.
Его кружок посещала Корниенко, однако Виталий не назвал ее.
– Не буду гадать, кто это и что такое крамольное я сказал.
– Вы говорили об отставании СССР от США.
– Так это давнишний лозунг партии: догнать и перегнать Америку.
– Вы говорили об увеличении разрыва в экономическом и техническом развитии.
– Для занятий я использую исключительно материалы библиотеки парткома. При подготовке к съезду партии ЦК создал ряд комиссий из виднейших ученых для сравнения нашего уровня со штатами. С выводами комиссий можно познакомиться в читальном зале парткома, доступном для беспартийных. О неприятии нашей промышленностью научно-технических достижений говорится в отчетном докладе Брежнева на последнем съезде. О чем может говорить успех программы «Аполлон»?
– Все это так! Но нельзя же кричать об этом на улице.
– Не согласен с вами, что школу ИТР партийного комитета оборонного предприятия за забором с контрольно-следовой полосой и видео наблюдением можно сравнить с улицей.
– Возможно, я неточно выразился, но вы человек умный и должны понять, что я хотел сказать. Не скрою, я внимательно ознакомился с вашим личным делом и будет жаль, если такие заявления испортят вашу карьеру. Мой совет сводится к следующему: будьте впредь осторожны в своих высказываниях. Других вопросов и пожеланий у меня к вам нет. Вы свободны.
– До свидания.
– Лучше бы свиданий по данному поводу у нас больше не было. Желаю успехов!
– Спасибо!
* * *
Когда Бриль и Ковтенко приступили к работе после отпуска, их быстро ввели в курс произошедших событий добровольные информаторы.– За счет чего удалось настолько сократить время на расчет зарплаты, – поинтересовался Бриль.
– Зенков применял не эффективный алгоритм сортировки.
– А называет себя лучшим программистом отдела.
– Машинный язык он знает лучше всех, это бесспорно, но для нас это решающего значения не имеет. Он сказал, что работает по вашему заданию.
– По этому поводу я и хотел бы поговорить с вами. У него оклад сто семьдесят. Требует сто восемьдесят, тогда обещает через два месяца завершить свою работу. Гарантирует сенсацию.
– В сенсации я сомневаюсь, судя по его знаниях технологии работы с большими объемами данных. О работе Кнута «Сортировки и поиск» он даже не слыхал.
– Предлагаете отказать?
– Нет, нет. Чем мы рискуем? Двадцатью рублями дополнительно. Вызовите его и подтвердите при мне, что принимаете его условия.
Так и произошло. Спустя два месяца Зенков был готов доложить о своих результатах на совещании у Бриля.
Собрались начальники бюро и ведущие специалисты. Зенков занял место у доски опираясь на легкий костыль. Одна нога у него была короче и на протезе, но протез не позволял перемещаться без костыля, так как короткая нога была недоразвита и не выдерживала половину веса тела. Борис заметно волновался, когда докладывал результаты своей работы.
Весь смысл его предложения сводился к исключению внешней, то есть ленточной сортировки из процесса обработки, и максимальному использованию оперативной памяти.
В дополнение без особой нужды он создал свой набор макрокоманд для системы ввода-вывода взамен поставляемых с операционной системой.
При объемах справочников в несколько десятков мегабайт и объеме оперативной памяти «Минск-32“ шестьдесят четыре килобайта предложения Зенкова были чистой утопией. По его схеме можно было создать от силы десяток задач из сотен, приведенных в стандартной модели АСУ предприятия.
Не желая травмировать самолюбие Зенкова, Давиденко выступил с осторожной речью:
– Своими предложениями Борис очень наглядно показал, почему мы критикуем «табуляторный» подход Корниенко. Чтобы получить три документа по пятьсот строк из массива, она предложит техпроцесс, где будет три ленточных сортировки и три программы печати. Зенков нам предлагает один раз прочитать массив без всяких сортировок и выдать на печать три документа. Если бы Борис посещал заседания нашего Технического совета, он бы убедился, что сейчас все разработчики стараются придерживаться такого подхода. Однако отсутствие внешних носителей с прямым доступом и ограниченный объем оперативной памяти «Минск-32» не позволяют применить данный метод для большинства задач, которые нам предстоит реализовать в ближайшие год-два. Не за горами переход на ЕС ЭВМ, которые оснащены памятью на магнитных диска и имеют емкость ОЗУ на порядок больше. Тогда в полной мере можно и нужно будет использовать индексы, списочные структуры, двоичные деревья, стеки, системы управления базами данных, то есть все новейшие достижения информационных технологий.