-- Принято...
-- Черный-два, без потерь...
-- Хоп, есть...
Только теперь появилось время оглядеть поле брани. В желто-зеленом свете ПНВ все казалось потусторонним, ирреальным: трупы на земле... расплывчатые борта вертушки, вибрирующие в потоках раскаленного воздуха... выгорающие склады ГСМ... люди в инопланетных "сферах".
Странная ассоциация пришла мне на ум: все происходит по ту сторону монитора, неведомый Игрок сидит, нажимает клавиши и играет в "Дум", а мы -просто безликие фигурки, мельтешащие на экране компьютера этого Игрока. Фигурки стреляют... кричат... падают, не добежав до цели. Но Игрок не использует режим сохранения, и у фигурок нет в запасе бесчисленных жизней. Hell on earth. Ад, нисшедший на нашу землю.
Да нет ничего странного в моей ассоциации! Разве кровь, льющаяся на территории бывшего пионерского лагеря, превращенного в опорную базу боевиков, -- не есть знамение и провозвестие грядущего Ада? Н-да, наш "Дум" -- Россия...
... Три "трехсотых", один "трехсотый" -- значит, у нас всего четверо раненных. Никто не погиб...
-- Ребята...
Самохвалов соскакивает из кабины "Акулы":
-- Ребята... Артем, Игорь, Сережа... тащите духовских "трехсотых" "двухсотых" в казарму. Давайте, живее... в сорок минут надо уложиться!
За руки -- за ноги мы волочем убитых и раненных "духов" в бывший административный корпус "Заветов Ильича" и складываем их там штабелями. Мертвые в первые полчаса всегда тяжелее живых, погрузка отнимает много сил. Пока тащим в казарму очередного бородача, перекрещенного патронташами, есть время додумать мысль, все время ускользавшую в азарте боя.
Опять же на ассоциациях... погрузка. Погрузка. (Нет, до чего же он тяжелый!). Погрузка. Одно дело, захватить базу, взять под контроль объекты на ней... Другое дело... Как предполагается вывозить захваченные ценности? Нас всего шестнадцать, учитывая четверых раненных... А ведь даже полсотни боевиков чуть ли не сутки потратили на разгрузку -- погрузку -складирование денег. Плюс к тому: шум боя под самой Москвой не мог не привлечь хоть чьего-нибудь внимания. Для меня хуже нет, чем быть шестеренкой, не знающей, как работает весь механизм.
-- Быстрее, славяне, быстрее... Сорок минут!
Одновременно с призывом Самохвалова мы слышим сначала тихий, но постепенно нарастающий гул лопастей какого-то вертолета. Вскоре гул становится нестерпимым. Где-то над нами зависает вертушка.
Хочу нацепить "ночной глаз", посмотреть, кто к нам пожаловал, и не успеваю. Мощный луч прожектора с борта вертушки прорезает тьму, падает на землю, начинает методично прощупывать ее...
-- Валя, сколько возимся? -- останавливаю бойца с зеленой повязкой на голове, волочащего под микитки здоровенного басмача.
Тот отпускает обмякшее тело, вскидывает руку:
-- Минуты сорок две, сорок три...
-- ВНИМАНИЕ! ВСЕМ СЛОЖИТЬ ОРУЖИЕ! ПОВТОРЯЮ! ВСЕМ НЕМЕДЛЕННО СЛОЖИТЬ ОРУЖИЕ! -- раздается мегафонный глас из поднебесья.
Вдали уже слышен грохот мощных моторов. Тяжелые "КАМАЗы". Тоже по нашу душу?
Теперь ясно, почему Самохвалов хотел, чтобы мы уложились с "уборкой" в сорок минут.
... В столице еще с восьмидесятого года, года Олимпиады, действует единый антитеррористический план: группы быстрого реагирования должны прибыть в любое место Москвы и самого отдаленного Подмосковья не позднее, чем через сорок после поступления сигнала о возможном террористическом акте. Тогда, в благословенные брежневские годы, нормативы эти отрабатывались по всяким пустякам. На учениях командиры спецгрупп доставали из сейфов пакеты с грифами "А", "B", "C"... из штаба учений приходило указание, какая именно ситуация отрабатывается. Самой серьезной была ситуация "А": обезвреживание в Подмосковье группы террористов, захватившей в заложники иностранного туриста-автолюбителя.
Командиры про себя матерились. Чушь! Бред! Порождение безумной фантазии кремлевских мудраков! Какие в нашем Подмосковье террористы?! Материться матерились, но -- репетировали .
-- СЛОЖИТЬ ОРУЖИЕ! ОТКРЫВАЮ ОГОНЬ НА ПОРАЖЕН ИЕ!
Смотри-ка, как оперативно сработали парни! Будто восьмидесятый сейчас. Интересно, что чувствует их командир, обозревая открывающийся сверху пейзаж?
-- Артем, Игорь, Сергей... Трое ко мне без оружия! -- машет рукой Васильич, -- Остальным взять под охрану объекты!
И дальше что? Подбегаем к командиру. Дмитрий Васильевич спокоен:
-- Стойте рядом и молчите, со всем соглашайтесь. Все беру на себя!
На территорию лагеря врываются, кувыркаясь на колдобинах, два крытых "КАМАЗа"
... Да-а-а, парни, счастлив ваш бог! Как вас на минах-то не рвануло?!. .
С бортов "КАМАЗов" сыплются на землю бойцы... Навстречу "КАМАЗам", крякнув и чуть ли не роя дулом землю, выдвигается наша "шестьдесят девятка"... Метрах в тридцати от "Акулы" приземляется вертолет. Два его прожектора, в упор направленные на нас, слепят глаза, обездвиживают...
-- НА ЗЕМЛЮ! ЛИЦОМ ВНИЗ! РУКИ ЗА ГОЛОВУ! -- кричит на бегу старший группы быстрого реагирования.
-- Делайте, -- шепчет нам Васильич.
Мы выполняем приказ командира, но сам он не спешит присоединиться. Утыкаемся носом в пропахшую гарью пыль...
-- ПАДАЙ, СУКА!
-- Да вы, ребята, ох... ли! У нас...
-- СУКА!
Спокойный тон Самохвалов резко контрастирует с воплем спецназовца, раздающегося над нашими с Валей головами. Зря он так. В смысле, Самохвалов, а не спецназовец. Р-раз! Васильич, коротко охнув и держась за живот, падает рядом с нами. Правильно, спецназ сначала бьет, а потом разбирается.
-- АЛЕКСАНДРОВ, ЕМОЛКИН, ВЗЯТЬ...
-- ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ? -- начальственный бас перебивает указание старшего группы.
-- Почему... вы... -- Самохвалов превозмогает боль, старается выговаривать каждое слово отчетливо, насколько это вообще возможно сделать, не отрывая головы от земли,-- Почему... вы... врываетесь на территорию... съемочной группы?! Мы работаем... по заказу... Правительства России и ОРТ!
-- ЧТО-ЧТО?!
Пусть "бас" и не уловил смысла сказанного, но словосочетание "Правительство России!" произвело на него, видимо, магическое воздействие. "А Что это за отрепыш там, в грязи, смеющий вякать о Правительстве?!"
-- АЛЕКСАНДРОВ, ЕМОЛКИН, ПОДНЯТЬ...
Четыре руки одномоментно вздергивают Самохвалова к начальственному носу. Мы остаемся лежать, как и лежали. Ничего от нас сейчас не зависит.
-- Правительство России! Вы... ответите за ваш... беспредел!
Наконец-то командир правильно начал! С ударной фразы. Я физически ощущаю, как он морщится от боли.
-- Там... в вертолете... "дипломат" с документами... Я перезвоню и доложу о вашем самоуправстве... Виктору Степановичу!
-- АЛЕКСАНДРОВ, ЕМОЛКИН, ПРИНЕСТИ...
Что же там, "наверху" происходит?! Голову не поднять, сразу заработаешь тяжеленной "берцой" в челюсть.
"Наверху" щелкают замки "дипломата" и... воцаряется гробовая тишина. Слышен только шелест бумаг...
-- ГОСПОДИН САМОХВАЛОВ, Я...
Не знаю, что случилось, но тон у начальника явно обескураженный. Этого хватает, чтобы командир ГБР отдал следующую команду на полтона ниже:
-- ЕМОЛКИН, АЛЕКСАНДРОВ...
Двое бойцов помогают нам с Валентином подняться. Именно помогают, а не вздергивают...
-- ГОСПОДИН САМОХВАЛОВ, Я...
-- ГОЛОВКА ОТ... ПУЛЬВЕРИЗАТОРА! -- ПОЛКОВНИК ШВЕЦ!
Ругательство Самохвалова сливается с представлением толстенного чина, облаченного в кожаную куртку и фуражку - "аэродром" а-ля министр обороны Сергеев.
Озираюсь. Фантастика, Армагеддон... Бойцы спецгруппы, застывшие в нерешительности возле своих "КАМАЗов", и танк с грозной надписью "На Крэмль!", поводящий пушкой. Наша "акула-неотложка" и вертуха, на которой прилетел "сергеевец". Александров и Емолкин, я и Валька. Полковник-пузан с пластиковой папкой в руках и Самохвалов, утирающий ладонью кровь со рта. И... ни одного "двухсотого" или "трехсотого" чеха поблизости: вовремя мы таки прибрались!
Дмитрий Васильевич, неведомо почему, уже полностью контролирует ситуацию:
-- Ну-ка дайте... дайте-ка мне "дельту"... Я перезвоню в Кремль, разбужу Викторстепаныча... доложу, как нас избивают! Актерскую группу избивают, подонки...
-- ГОСПОДИН... ТОВАРИЩ РЕЖИССЕР...
Губы у пузана подрагивают.
-- ПРИМИТЕ ИЗВИНЕНИЯ. МЫ СРЕАГИРОВАЛИ... МЫ НЕ ЗНАЛИ...
-- Чего вы "не знали"? -- передразнивает Самохвалов и вырывает из рук полковника папку с документами, -- Вот же, вашу мать... вот и вот. Заказ Правительства России на съемки фильма "Чистилище-2"... Разрешение на проведение ночных съемок... на пиротехнические работы. Видите, чья подпись?!.. Дальше читайте: Александр Глебович Невзоров, депутат Госдумы -генеральный продюсер. Да вы знаете, кого вы мордой в грязь только что сунули?!
Пузан облизывает пересохшие губы, а Самохвалов машет папкой в сторону Вальки:
-- Самого Дмитрия Нагиева... исполнителя главной роли в "Чистилище"! Любимца премьера! Дайте, дайте "трубу"!
-- ОТБОЙ! ВСЕМ ЗАНЯТЬ МЕСТА! -- зычно гаркает полковник. Он явно не хочет, чтобы подчиненные становились свидетелями его позора.
Александров, Емолкин, остальные спецназовцы нехотя забираются в "КАМАЗы".
-- Но... товарищ режиссер Самохвалов...
Подопечные пузана расселись по машинам, и в голосе пузана сразу наметились просительные нотки:
-- Но... где же... сам Александр Глебович? Где...
Полковник Швец пытается окинуть взглядом всю "съемочную площадку". Лишний вес не дает ему повернуть головы, он крутится, как медведь в цирке, всем телом...
-- Где... эти... как их?.. кинокамеры?
-- "Невзоров, кинокамеры!" -- презрительно скашливает Самохвалов, -Глебыч в такое время отдыхает... а кинокамеры... вся съемка ведется скрытыми камерами.
-- Одна вон, -- Самохвалов нагло смотрит в полковничьи очи, -- в дуле танка! Что вам еще из подробностей интересно? Звоните прямо в Кремль, вашу мать, если читать не умеете. Там и выясняйте!
-- Еще раз примите мои извинения! -- Швец берет под козырек, -- С виновными мы разберемся по все строгости...
-- Да это не с ними, а с вами, полковник, разбираться надо, -- грубо обрывает его Самохвалов, -- впрочем, пусть наши заказчики сами решают.
-- Извините... мы думали здесь... какое-то поле Куликовское, что ли?!.. Все громыхает... горит... За километр видно. А оказывается -- съемки фильма...
-- А что, вы и при свете прожекторов уже ни хрена не видите?
Самохвалов -- воплощенное ехидство:
-- Что, разве может танк с идиотской надписью " На КрЭмль!" быть настоящей боевой машиной?! Или вертолет -- "неотложная медицинская помощь"?! Или вот Димуля... -- Самохвалов кивает на Валентина, -- похож на чеченского наемника?!
-- Извините... Товарищ Самохвалов... Товарищ Нагиев...
Полковник пожимает руки обоим:
-- Досадное недоразумение. Больше вам никто не помешает, лично прослежу. Честь имею...
Он тяжело разворачивается и бредет к своему командному вертолету. Потерявший сановную спесь, обычный старый барбос-служака.
-- Эй, полковник Швец! -- кидает в спину барбоса Самохвалов, -Вызовите-ка пожарный вертолет, а то тут ребята немножко с пиротехникой перестарались. Бензин горит...
Швец, не оборачиваясь, кивает и забирается в вертушку. Через три минуты от группы быстрого реагирования не остается и следа, будто ее здесь и не было.
-- Отбой! -- громко командует Самохвалов, и на свет(?) Божий(?) потихоньку выбираются наши бойцы.
-- Снято кино, отбоярились!
-- Как тебе, Сергей, кино?
... в свете ПНВ струйки пота, обильно стекающие со лба Самохвалова, нетрудно принять за кровь...
-- Рискованно... но неплохо. И сколько мы его еще... кино... снимать будем?
Командир тычет пальцем в спасительную папку:
-- Да по документам, хоть месяц... Пока не решим, что со всем этим добром делать. Будем снимать... до последнего патрона, если понадобится! Группам занять места по расписанию!
ГЛАВА 18
-- А я тут вот подумал, мужики, уйду я на пенсию на хер...
Дежа вю. И это тоже было: и ремеслуковская поза "нога на ногу", и его пенсионные планы насчет разведения кобелей, и мы с Баратынским, нехотя внимающие велеречивому полковнику.
-- Так вот. Уйду я на пенсию и... на хрен мне эта псарня сдались?! Возьму и выставлю свою кандидатуру на Президента России. А что? Время еще есть. Деньги теперь тоже...
У Ремеслука сегодня есть не только время и деньги, но и повод помечтать.
Еще бы! Базу в "Заветах Ильича" мы с ребятами Самохвалова взяли под контроль без сучка без задоринки. Если не считать задоринкой нескольких легко раненных с нашей стороны, а сучком -- толстого полковника, попытавшегося помешать киносъемкам.
Орлы Баратынского захватили казначейство "чехов" в санатории ВЦСПС "Молодые дубки". И тоже -- без лишних проблем. Правда, и к ним подоспел расторопный СОБР, причем более отмороженный, чем наш. Сразу начал палить. Если бы не дипломатичность "кинорежиссера Баратынского", дело могло бы обернуться большой кровью. Но, слава Богу, пронесло.
И вот мы -- Юрий Викторович, я и Паша Платонов в качестве совещательного голоса -- сидим в директорской Ремеслука и слушаем его разглагольствования. Ближайшая задача решена, по всем документам у нас целый месяц на то, чтобы разобраться с "золотом регионов".
-- Юлий Викторович, -- подает голос Платонов, -- А если серьезно... что с раненными "чехами" делать собираетесь? Их восемь человек на объекте Самохвалова и еще пятеро в "Дубках". Ну, ночь они там перекантовались, но не на базах же их держать в самом-то деле!
Ремеслука не смущает вопрос Паши. Он надевает очки, достает пухлую визитницу, перебирает пластиковые страницы, плотно утыканные карточками и бормочет себе под нос что-то вроде: "Тэк-с, Черномырдин... Хазанов... Собчак... нет, не то! Ага... Жванецкий... Горбачев... нет. Вот!"
Он выдергивает одну из визиток и шлепает ей о стол, будто козырным тузом:
-- Вот. Майор Барковский. Слыхали о таком?
Мы недоуменно переглядываемся с Платоновым и Баратынским: нет, такого майора мы не знаем.
-- Ну как же, как же, друзья! Об акции "Пропавший полк" разве не слышали? Барковский -- ее руководитель. Он ищет чеченцев, "пропавших" в России и меняет их на наших пленных. Так я тут по базе данных посмотрел, эти тринадцать "духов" -- все барковский контингент. Все борцы за веру. Все в общероссийском розыске: убийства, грабежи, изнасилования, вымогательства, наркотики. Я сейчас Барковскому позвоню: пусть забирает их на хер в Ичкерию. Привезет оттуда наших ребятушек -- тринадцать русских матерей счастливее станут.
Ремеслук тут же снимает трубку и в течение десяти минут утрясает вопрос с руководителем акции "Пропавший полк": да, возьмет, да, доставит, да, солдатиков наших на обмен привезет. До сих пор не могу привыкнуть к манере Леонидыча вести дела: часами лясы точить, а потом решать все в один момент.
-- Юлий Леонидович, а про деньги как решили? -- интересуется Баратынский, -- Надо ведь еще с закладными как-то разбираться, с мэрскими гарантиями...
-- Нет, а серьезно, -- вскидывается полковник, -- Хрена ли там решать? Сколько баксов было в коробке из под ксерокса, которую из Белого дома скрысили? Пятьсот тысяч! Сколько баксов складировано сейчас в "Заветах" и "Дубках"? Поболее, поболее... Но и у меня...
Полковник обводит взглядом комнату:
-- И у меня коробок вон до фига. И из под ксероксов, и из под факсов, и из под пипифаксов. Есть куда бабки грузить! И на президентскую компанию вполне хватит... Вот стану Президентом, и все гарантии -- на свалку.
Юлий Леонидович ожесточенно потер нос:
-- Прикиньте... По "ящику" рекламу закажу. Что-нибудь вроде: "До выбора Ремеслука президентом России осталось 168 дней, 12 часов, 30 минут, 15 секунд!". Бам-Бам-Бам! Кино про меня Рязанов снимать будет. "Ремеслук в кругу семьи... то есть, Зики". А сам я свалюсь куда-нибудь в Москву-реку... спляшу "комаринского" где-нибудь в Лондоне... назову разок Швецию Швейцарией, Польшу Норвегией, прихвачу парочку натовских секретарш за задницу, пообещаю рассчитаться с пенсионерами и бюджетниками. И все. И писец. И я -- всех вас... Президент. Ну, конечно, портфели распределю по профилю...
Ремеслук шмыгнул носом. Его несло:
-- Ты, Платонов, теперь кто? Глава продюсерского агентства. Будешь министром финансов. "Люди добрые, мы беженцы, поможите России, чем можете..." Это по твоей части.
Неволин у нас сейчас вообще не пришей кобыле хвост. Кем тебя сделать, а, Неволин?
Ну, а с Баратынским вообще все ясно. Начальник психушки, так сказать. Значит, сделаем его спикером Госдумы. По профилю близко.
-- Простите, господин полковник...
Я решаюсь вторгнуться в мечты Ремеслука. Кто-то ведь должен спустить его с небес на грешную землю:
-- Простите, но пока вы не определились с моим портфелем, могу я быть свободен? Что делать с ценностями, вы решите и без меня. Я свою задачу выполнил, хотелось бы только про Шамиля напомнить. Насколько понимаю, в числе захваченных на базах "духов" его нет...
Ремеслук действительно спустился с небес на землю. Скорее упал. И без парашюта.
-- Ах да... Сережа... конечно! Ты прав. Ты свое отработал. И с Шамилем надо по быстрому разбираться. Это и в твоих, и в наших интересах.
Полковник взглянул на часы:
-- Он сейчас в своем головном офисе. В "Темпе-А". И, естественно, в курсе событий. Связь с обеими базами прервана, ему нетрудно домыслить, что могло произойти. Надо его сегодня же и брать. Шамиль -- опытный шакал. Наверняка уже со своими партнерами созванивается, планирует что-нибудь нам в пику. Давай так...
Ремеслук провел пальцем по циферблату.
-- Двух... трех часов тебе хватит, наверно. Там, на втором этаже в комнате у Мадины тебя трое японцев каких-то с утра дожидаются, поговорить хотят...
-- Какие японцы?
Честно говоря, в пылу ночных "киносъемок" я успел позабыть о событиях другой, предшествовавшей им ночи, о злобном Исрапи и о своих нежданных спасителях.
Ремеслук поднял брови:
-- Какие японцы и откуда, тебе лучше знать. Заявились ни свет ни заря, я подумал -- за девочками. Нет, говорят: Нииволина, Нииволина. Хорошо, старший у них с разговорником, немного по-русски лопочет. Нииволин-сан, -объясняет, -- нас луцсий друг. Мы будем его ждать.
-- Что мне оставалось? Провел их в комнату к Мадине, дал им шашки, чтобы в "Чапаева", значит, играли, да двух бойцов к ним приставил.
-- Ты, Сергей, упрекал вот нас в непрофессионализме, -- не преминул подколоть злопамятный Леонидыч, -- Дескать, в твое время все по другому было, а сам... тащишь в мой штаб, кого ни попадя. "Светишь" адрес каким-то узкоглазым, которые нам ни в... известное место, ни в Красную Армию...
-- Я никому ничего не светил, -- буркнул я.
-- Ну, дело твое, -- развел руками Ремеслук, -- Давай, поднимайся к ним, разбирайся и назад.
-- Я, кстати, своих обещаний не забыл, -- полковник потряс воздух указательным пальцем, -- и с Шамилем тебе помогу. Будете действовать с Мадиной на пару. Вернешься, объясню. Только не задерживайся с ними уж очень.
-- Хорошо.
Я поднялся из директорского кресла и пошел наверх, оставив полковника наедине с Пашкой и Баратынским обсуждать судьбу "чеховских" денег и светлое будущее ремеслуковского президентства.
В мадининой комнате, как и было сказано, я застал трех японцев и двух ремеслуковских охранников. Один из них -- Петром его зовут, кажется -- сразу поднялся мне навстречу:
-- Сергей Иванович, ну наконец-то! Мы и так после "Дубков" ни помыться, ни переодеться не успели, а тут товарищ полковник японцев нам подсунул: "охранять-просьбы удовлетворять-ничего не позволять!" Нам уже скулы сводит!
-- В каком смысле, скулы сводит?
-- Так ну че они? -- пояснил напарник Петра, молодой плотный парнишка рязанского вида, -- Просьб никаких, в шашки не играют. Сидят только и улыбаются. Ну и че нам? Сидим и тоже улыбаемся, а скулы и болят!
Н-да, перетрудились ремеслуковские парни! По их характерным лицам видно, что не шутят: таким легче базы брать, чем лишний раз улыбнуться.
-- Спасибо, ребята! Извините, что заставил ждать. Вы свободны.
Петр и "рязанец" не заставляют повторять дважды, и с видимым облегчением подхватываются из кресел. Стоило охранникам покинуть комнату, как японцы, так и продолжавшие улыбаться на протяжении всего нашего недолгого диалога, моментально преобразились. Посерьезнели. Молодые парни коротко поклонились, их престарелый спутник... Сунь Цзы? Нет, Сайдзи!.. Подошел ко мне и с видимым достоинством протянул руку.
У Сайдзи-сан при этом было такое выражение лица, как... Как у меня, если бы я освоил эскимосский обычай здороваться, потираясь носами. Гордое такое выражение: освоил-таки, освоил дикарское приветствие! Научился говорить с варварами на их языке!
-- Сергей-сан, ми ради синова видеть васа! Ви ехати с нами. Ми говорить си перевосика!
Я пожимаю руку японцу и кланяюсь, как когда-то в додзе, на татами. Пусть и моим спасителям будет приятно: гайдзин, чужеземец, тоже может освоить хитрую науку японского церемониала:
-- Сайдзи-сан... Касуми-сан... Сугитани-сан. Я тоже рад вас видеть. Я готов. Куда... мы... должны... ехать?
Говорю медленно, с расстановкой, не совсем по-русски выстраивая фразы, чтобы моим странным друзьям был ясен смысл сказанного.
-- Перевосика. Ми... ви... перевосика. Ситоби ясина говорить.
Ого, уже без талмуда-разговорника чешут. И, в общем, я все понимаю: японцы предлагают поехать к какому-то переводчику.
Два-три часа у меня есть, сказал Ремеслук? Должен успеть. Поехали, господа! Судя по всему, у вас ко мне действительно какое-то важное дело. Не для того же вы в Россию летели, чтоб прикрывать зад неизвестному чужеземцу, вляпавшемуся в непонятную для вас авантюру?!
-- И... куда... мы... едем?
-- "Тойота-моторс"! Пиреставительсво. Холосая пелевосика!
Ах ну да, как же я запамятовал! Где же в Москве еще быть переводчику-японцу, как ни в автотранспортной фирме.
На выходе из публичного дома наша странная процессия сталкивается с Ремеслуком. Морда у полковника довольная, как у кота, наевшегося сметаны. Наверное, мое отсутствие не помешало ему с Пашкой и Баратынским определиться насчет денег и президентства.
Полковник хлопает меня по плечу -- "давай, Сережа, скоренько, и -- за дела!" -- и расшаркивается с японцами:
-- Вы заходите, заходите. На черта он (кивает на меня) вам сдался? Русская банька... девочки там. Девочки, понимаете?
Молодой Касуми расплывается в улыбке:
-- Да, да, узе зинаю... у васа осень холосые дети!
Господи, а дети-то здесь причем?!
Пока мы едем в такси до представительства "Тойоты", Касуми терпеливо копается в разговорнике:
-- Сергей-сан, васа холосая срана! Васа осень любить дети. Но... посему висегда только зэнского пола?
В том, что у нас хорошая страна... как бы не измывался над ней своим произношением японец... я знаю. А вот каких "детей женского пола" он имеет ввиду? Это "девочек", что ли?
*****
По правде, понятия не имею, почему мои новые японские друзья отыскали переводчика именно в "Тойота моторс". Не знаю также, сколько они заплатили за "синхрон" тойотовскому клерку -- молодому лоснящемуся парню с кроличьими передними зубами. Наверное, очень хорошо заплатили. Настолько хорошо, что оплата компенсировала весь тот бред, который ему довелось переводить.
То, что нашу беседу он считает полным бредом, прочитывалось даже в его отстраненном взгляде. Пару раз мне даже показалось, что толмач начинает "ехать крышей". Он запинался, но вскоре отменная выучка брала свое, и наша беседа (говорили в основном я и Сайдзи-сан) впадала в привычное русло.
Сейчас, когда минуло время, я иногда возвращаюсь к нашему разговору и не перестаю восхищаться природной японской выдержкой.
Итак, мы разместились во вполне европейском офисе "Тойоты", и Сайдзи задал тон беседе:
-- Сергей-сан, разрешите нам наконец-то официально представиться. Мы, Отомо Сайдзи, Касуми Дандзе и Сугитани Дзэндзюбо, являемся продолжателями Учения Терпеливых. Мы представляем древний клан ниндзя провинции Кога...
Сайдзи сделал паузу, дав мне осмыслить сказанное, а переводчику-кролику откашляться и глотнуть минеральной воды:
-- Мы вынуждены обратиться к вам, потому что вы, русский, стали реинкарнацией нашего учителя Хаттори Хансо, физически погибшего в 16 веке в бою Ига-но-Ран. То, что в вашем теле живет душа Хансо-сан, вам, наверное, известно.
Я кивнул. Это точно, Хаттори мне известен... даже чересчур! Отомо, в ответ на мой кивок, склонил голову:
-- Обстоятельства нашего обращения чрезвычайны. Но сперва мы должны пояснить немного предысторию. А она такова. В шестидесятые годы этого века на Запад и, в особенности, в США... из Китая, Кореи, Японии хлынули учителя боевых искусств.
Японец говорил необычно быстро, без пауз, переводчик не успевал перевести дух.
-- Многие из этих учителей выполняли важнейшую миссию. Настоятели древнейших храмов понимали, что время переменилось, что во всем мире стал править культ денег и наживы...
Тут Сайдзи глубоко вздохнул:
-- ... что рано или поздно, но найдется предатель, который станет торговать клановыми знаниями за деньги. Понимая это, старейшины предупредили процесс и послали на Запад проверенных учеников. Ученики должны были всячески препарировать подлинное искусство, тайные знания. Огрублять их, примитизировать, не давать западным варварам подлинных ключей к Знанию -- и тем самым сохранить Его для их законных наследников.
На протяжении десятилетий ученики выполняли свою тайную миссию. Первым сигналом тревоги стало появление в США сэнсея, известного вам под именем Брюса Ли. Этот человек, в силу жадности, других ли обстоятельств, осмелился открыть западникам истинное кунгфу. К счастью, его вовремя остановили: монахи послали человека, который ликвидировал сэнсея Ли. Затем... по нелепой случайности... погиб и его сын Брэндон. Проклятие пало на семь поколений предательского рода.
-- Черный-два, без потерь...
-- Хоп, есть...
Только теперь появилось время оглядеть поле брани. В желто-зеленом свете ПНВ все казалось потусторонним, ирреальным: трупы на земле... расплывчатые борта вертушки, вибрирующие в потоках раскаленного воздуха... выгорающие склады ГСМ... люди в инопланетных "сферах".
Странная ассоциация пришла мне на ум: все происходит по ту сторону монитора, неведомый Игрок сидит, нажимает клавиши и играет в "Дум", а мы -просто безликие фигурки, мельтешащие на экране компьютера этого Игрока. Фигурки стреляют... кричат... падают, не добежав до цели. Но Игрок не использует режим сохранения, и у фигурок нет в запасе бесчисленных жизней. Hell on earth. Ад, нисшедший на нашу землю.
Да нет ничего странного в моей ассоциации! Разве кровь, льющаяся на территории бывшего пионерского лагеря, превращенного в опорную базу боевиков, -- не есть знамение и провозвестие грядущего Ада? Н-да, наш "Дум" -- Россия...
... Три "трехсотых", один "трехсотый" -- значит, у нас всего четверо раненных. Никто не погиб...
-- Ребята...
Самохвалов соскакивает из кабины "Акулы":
-- Ребята... Артем, Игорь, Сережа... тащите духовских "трехсотых" "двухсотых" в казарму. Давайте, живее... в сорок минут надо уложиться!
За руки -- за ноги мы волочем убитых и раненных "духов" в бывший административный корпус "Заветов Ильича" и складываем их там штабелями. Мертвые в первые полчаса всегда тяжелее живых, погрузка отнимает много сил. Пока тащим в казарму очередного бородача, перекрещенного патронташами, есть время додумать мысль, все время ускользавшую в азарте боя.
Опять же на ассоциациях... погрузка. Погрузка. (Нет, до чего же он тяжелый!). Погрузка. Одно дело, захватить базу, взять под контроль объекты на ней... Другое дело... Как предполагается вывозить захваченные ценности? Нас всего шестнадцать, учитывая четверых раненных... А ведь даже полсотни боевиков чуть ли не сутки потратили на разгрузку -- погрузку -складирование денег. Плюс к тому: шум боя под самой Москвой не мог не привлечь хоть чьего-нибудь внимания. Для меня хуже нет, чем быть шестеренкой, не знающей, как работает весь механизм.
-- Быстрее, славяне, быстрее... Сорок минут!
Одновременно с призывом Самохвалова мы слышим сначала тихий, но постепенно нарастающий гул лопастей какого-то вертолета. Вскоре гул становится нестерпимым. Где-то над нами зависает вертушка.
Хочу нацепить "ночной глаз", посмотреть, кто к нам пожаловал, и не успеваю. Мощный луч прожектора с борта вертушки прорезает тьму, падает на землю, начинает методично прощупывать ее...
-- Валя, сколько возимся? -- останавливаю бойца с зеленой повязкой на голове, волочащего под микитки здоровенного басмача.
Тот отпускает обмякшее тело, вскидывает руку:
-- Минуты сорок две, сорок три...
-- ВНИМАНИЕ! ВСЕМ СЛОЖИТЬ ОРУЖИЕ! ПОВТОРЯЮ! ВСЕМ НЕМЕДЛЕННО СЛОЖИТЬ ОРУЖИЕ! -- раздается мегафонный глас из поднебесья.
Вдали уже слышен грохот мощных моторов. Тяжелые "КАМАЗы". Тоже по нашу душу?
Теперь ясно, почему Самохвалов хотел, чтобы мы уложились с "уборкой" в сорок минут.
... В столице еще с восьмидесятого года, года Олимпиады, действует единый антитеррористический план: группы быстрого реагирования должны прибыть в любое место Москвы и самого отдаленного Подмосковья не позднее, чем через сорок после поступления сигнала о возможном террористическом акте. Тогда, в благословенные брежневские годы, нормативы эти отрабатывались по всяким пустякам. На учениях командиры спецгрупп доставали из сейфов пакеты с грифами "А", "B", "C"... из штаба учений приходило указание, какая именно ситуация отрабатывается. Самой серьезной была ситуация "А": обезвреживание в Подмосковье группы террористов, захватившей в заложники иностранного туриста-автолюбителя.
Командиры про себя матерились. Чушь! Бред! Порождение безумной фантазии кремлевских мудраков! Какие в нашем Подмосковье террористы?! Материться матерились, но -- репетировали .
-- СЛОЖИТЬ ОРУЖИЕ! ОТКРЫВАЮ ОГОНЬ НА ПОРАЖЕН ИЕ!
Смотри-ка, как оперативно сработали парни! Будто восьмидесятый сейчас. Интересно, что чувствует их командир, обозревая открывающийся сверху пейзаж?
-- Артем, Игорь, Сергей... Трое ко мне без оружия! -- машет рукой Васильич, -- Остальным взять под охрану объекты!
И дальше что? Подбегаем к командиру. Дмитрий Васильевич спокоен:
-- Стойте рядом и молчите, со всем соглашайтесь. Все беру на себя!
На территорию лагеря врываются, кувыркаясь на колдобинах, два крытых "КАМАЗа"
... Да-а-а, парни, счастлив ваш бог! Как вас на минах-то не рвануло?!. .
С бортов "КАМАЗов" сыплются на землю бойцы... Навстречу "КАМАЗам", крякнув и чуть ли не роя дулом землю, выдвигается наша "шестьдесят девятка"... Метрах в тридцати от "Акулы" приземляется вертолет. Два его прожектора, в упор направленные на нас, слепят глаза, обездвиживают...
-- НА ЗЕМЛЮ! ЛИЦОМ ВНИЗ! РУКИ ЗА ГОЛОВУ! -- кричит на бегу старший группы быстрого реагирования.
-- Делайте, -- шепчет нам Васильич.
Мы выполняем приказ командира, но сам он не спешит присоединиться. Утыкаемся носом в пропахшую гарью пыль...
-- ПАДАЙ, СУКА!
-- Да вы, ребята, ох... ли! У нас...
-- СУКА!
Спокойный тон Самохвалов резко контрастирует с воплем спецназовца, раздающегося над нашими с Валей головами. Зря он так. В смысле, Самохвалов, а не спецназовец. Р-раз! Васильич, коротко охнув и держась за живот, падает рядом с нами. Правильно, спецназ сначала бьет, а потом разбирается.
-- АЛЕКСАНДРОВ, ЕМОЛКИН, ВЗЯТЬ...
-- ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ? -- начальственный бас перебивает указание старшего группы.
-- Почему... вы... -- Самохвалов превозмогает боль, старается выговаривать каждое слово отчетливо, насколько это вообще возможно сделать, не отрывая головы от земли,-- Почему... вы... врываетесь на территорию... съемочной группы?! Мы работаем... по заказу... Правительства России и ОРТ!
-- ЧТО-ЧТО?!
Пусть "бас" и не уловил смысла сказанного, но словосочетание "Правительство России!" произвело на него, видимо, магическое воздействие. "А Что это за отрепыш там, в грязи, смеющий вякать о Правительстве?!"
-- АЛЕКСАНДРОВ, ЕМОЛКИН, ПОДНЯТЬ...
Четыре руки одномоментно вздергивают Самохвалова к начальственному носу. Мы остаемся лежать, как и лежали. Ничего от нас сейчас не зависит.
-- Правительство России! Вы... ответите за ваш... беспредел!
Наконец-то командир правильно начал! С ударной фразы. Я физически ощущаю, как он морщится от боли.
-- Там... в вертолете... "дипломат" с документами... Я перезвоню и доложу о вашем самоуправстве... Виктору Степановичу!
-- АЛЕКСАНДРОВ, ЕМОЛКИН, ПРИНЕСТИ...
Что же там, "наверху" происходит?! Голову не поднять, сразу заработаешь тяжеленной "берцой" в челюсть.
"Наверху" щелкают замки "дипломата" и... воцаряется гробовая тишина. Слышен только шелест бумаг...
-- ГОСПОДИН САМОХВАЛОВ, Я...
Не знаю, что случилось, но тон у начальника явно обескураженный. Этого хватает, чтобы командир ГБР отдал следующую команду на полтона ниже:
-- ЕМОЛКИН, АЛЕКСАНДРОВ...
Двое бойцов помогают нам с Валентином подняться. Именно помогают, а не вздергивают...
-- ГОСПОДИН САМОХВАЛОВ, Я...
-- ГОЛОВКА ОТ... ПУЛЬВЕРИЗАТОРА! -- ПОЛКОВНИК ШВЕЦ!
Ругательство Самохвалова сливается с представлением толстенного чина, облаченного в кожаную куртку и фуражку - "аэродром" а-ля министр обороны Сергеев.
Озираюсь. Фантастика, Армагеддон... Бойцы спецгруппы, застывшие в нерешительности возле своих "КАМАЗов", и танк с грозной надписью "На Крэмль!", поводящий пушкой. Наша "акула-неотложка" и вертуха, на которой прилетел "сергеевец". Александров и Емолкин, я и Валька. Полковник-пузан с пластиковой папкой в руках и Самохвалов, утирающий ладонью кровь со рта. И... ни одного "двухсотого" или "трехсотого" чеха поблизости: вовремя мы таки прибрались!
Дмитрий Васильевич, неведомо почему, уже полностью контролирует ситуацию:
-- Ну-ка дайте... дайте-ка мне "дельту"... Я перезвоню в Кремль, разбужу Викторстепаныча... доложу, как нас избивают! Актерскую группу избивают, подонки...
-- ГОСПОДИН... ТОВАРИЩ РЕЖИССЕР...
Губы у пузана подрагивают.
-- ПРИМИТЕ ИЗВИНЕНИЯ. МЫ СРЕАГИРОВАЛИ... МЫ НЕ ЗНАЛИ...
-- Чего вы "не знали"? -- передразнивает Самохвалов и вырывает из рук полковника папку с документами, -- Вот же, вашу мать... вот и вот. Заказ Правительства России на съемки фильма "Чистилище-2"... Разрешение на проведение ночных съемок... на пиротехнические работы. Видите, чья подпись?!.. Дальше читайте: Александр Глебович Невзоров, депутат Госдумы -генеральный продюсер. Да вы знаете, кого вы мордой в грязь только что сунули?!
Пузан облизывает пересохшие губы, а Самохвалов машет папкой в сторону Вальки:
-- Самого Дмитрия Нагиева... исполнителя главной роли в "Чистилище"! Любимца премьера! Дайте, дайте "трубу"!
-- ОТБОЙ! ВСЕМ ЗАНЯТЬ МЕСТА! -- зычно гаркает полковник. Он явно не хочет, чтобы подчиненные становились свидетелями его позора.
Александров, Емолкин, остальные спецназовцы нехотя забираются в "КАМАЗы".
-- Но... товарищ режиссер Самохвалов...
Подопечные пузана расселись по машинам, и в голосе пузана сразу наметились просительные нотки:
-- Но... где же... сам Александр Глебович? Где...
Полковник Швец пытается окинуть взглядом всю "съемочную площадку". Лишний вес не дает ему повернуть головы, он крутится, как медведь в цирке, всем телом...
-- Где... эти... как их?.. кинокамеры?
-- "Невзоров, кинокамеры!" -- презрительно скашливает Самохвалов, -Глебыч в такое время отдыхает... а кинокамеры... вся съемка ведется скрытыми камерами.
-- Одна вон, -- Самохвалов нагло смотрит в полковничьи очи, -- в дуле танка! Что вам еще из подробностей интересно? Звоните прямо в Кремль, вашу мать, если читать не умеете. Там и выясняйте!
-- Еще раз примите мои извинения! -- Швец берет под козырек, -- С виновными мы разберемся по все строгости...
-- Да это не с ними, а с вами, полковник, разбираться надо, -- грубо обрывает его Самохвалов, -- впрочем, пусть наши заказчики сами решают.
-- Извините... мы думали здесь... какое-то поле Куликовское, что ли?!.. Все громыхает... горит... За километр видно. А оказывается -- съемки фильма...
-- А что, вы и при свете прожекторов уже ни хрена не видите?
Самохвалов -- воплощенное ехидство:
-- Что, разве может танк с идиотской надписью " На КрЭмль!" быть настоящей боевой машиной?! Или вертолет -- "неотложная медицинская помощь"?! Или вот Димуля... -- Самохвалов кивает на Валентина, -- похож на чеченского наемника?!
-- Извините... Товарищ Самохвалов... Товарищ Нагиев...
Полковник пожимает руки обоим:
-- Досадное недоразумение. Больше вам никто не помешает, лично прослежу. Честь имею...
Он тяжело разворачивается и бредет к своему командному вертолету. Потерявший сановную спесь, обычный старый барбос-служака.
-- Эй, полковник Швец! -- кидает в спину барбоса Самохвалов, -Вызовите-ка пожарный вертолет, а то тут ребята немножко с пиротехникой перестарались. Бензин горит...
Швец, не оборачиваясь, кивает и забирается в вертушку. Через три минуты от группы быстрого реагирования не остается и следа, будто ее здесь и не было.
-- Отбой! -- громко командует Самохвалов, и на свет(?) Божий(?) потихоньку выбираются наши бойцы.
-- Снято кино, отбоярились!
-- Как тебе, Сергей, кино?
... в свете ПНВ струйки пота, обильно стекающие со лба Самохвалова, нетрудно принять за кровь...
-- Рискованно... но неплохо. И сколько мы его еще... кино... снимать будем?
Командир тычет пальцем в спасительную папку:
-- Да по документам, хоть месяц... Пока не решим, что со всем этим добром делать. Будем снимать... до последнего патрона, если понадобится! Группам занять места по расписанию!
ГЛАВА 18
-- А я тут вот подумал, мужики, уйду я на пенсию на хер...
Дежа вю. И это тоже было: и ремеслуковская поза "нога на ногу", и его пенсионные планы насчет разведения кобелей, и мы с Баратынским, нехотя внимающие велеречивому полковнику.
-- Так вот. Уйду я на пенсию и... на хрен мне эта псарня сдались?! Возьму и выставлю свою кандидатуру на Президента России. А что? Время еще есть. Деньги теперь тоже...
У Ремеслука сегодня есть не только время и деньги, но и повод помечтать.
Еще бы! Базу в "Заветах Ильича" мы с ребятами Самохвалова взяли под контроль без сучка без задоринки. Если не считать задоринкой нескольких легко раненных с нашей стороны, а сучком -- толстого полковника, попытавшегося помешать киносъемкам.
Орлы Баратынского захватили казначейство "чехов" в санатории ВЦСПС "Молодые дубки". И тоже -- без лишних проблем. Правда, и к ним подоспел расторопный СОБР, причем более отмороженный, чем наш. Сразу начал палить. Если бы не дипломатичность "кинорежиссера Баратынского", дело могло бы обернуться большой кровью. Но, слава Богу, пронесло.
И вот мы -- Юрий Викторович, я и Паша Платонов в качестве совещательного голоса -- сидим в директорской Ремеслука и слушаем его разглагольствования. Ближайшая задача решена, по всем документам у нас целый месяц на то, чтобы разобраться с "золотом регионов".
-- Юлий Викторович, -- подает голос Платонов, -- А если серьезно... что с раненными "чехами" делать собираетесь? Их восемь человек на объекте Самохвалова и еще пятеро в "Дубках". Ну, ночь они там перекантовались, но не на базах же их держать в самом-то деле!
Ремеслука не смущает вопрос Паши. Он надевает очки, достает пухлую визитницу, перебирает пластиковые страницы, плотно утыканные карточками и бормочет себе под нос что-то вроде: "Тэк-с, Черномырдин... Хазанов... Собчак... нет, не то! Ага... Жванецкий... Горбачев... нет. Вот!"
Он выдергивает одну из визиток и шлепает ей о стол, будто козырным тузом:
-- Вот. Майор Барковский. Слыхали о таком?
Мы недоуменно переглядываемся с Платоновым и Баратынским: нет, такого майора мы не знаем.
-- Ну как же, как же, друзья! Об акции "Пропавший полк" разве не слышали? Барковский -- ее руководитель. Он ищет чеченцев, "пропавших" в России и меняет их на наших пленных. Так я тут по базе данных посмотрел, эти тринадцать "духов" -- все барковский контингент. Все борцы за веру. Все в общероссийском розыске: убийства, грабежи, изнасилования, вымогательства, наркотики. Я сейчас Барковскому позвоню: пусть забирает их на хер в Ичкерию. Привезет оттуда наших ребятушек -- тринадцать русских матерей счастливее станут.
Ремеслук тут же снимает трубку и в течение десяти минут утрясает вопрос с руководителем акции "Пропавший полк": да, возьмет, да, доставит, да, солдатиков наших на обмен привезет. До сих пор не могу привыкнуть к манере Леонидыча вести дела: часами лясы точить, а потом решать все в один момент.
-- Юлий Леонидович, а про деньги как решили? -- интересуется Баратынский, -- Надо ведь еще с закладными как-то разбираться, с мэрскими гарантиями...
-- Нет, а серьезно, -- вскидывается полковник, -- Хрена ли там решать? Сколько баксов было в коробке из под ксерокса, которую из Белого дома скрысили? Пятьсот тысяч! Сколько баксов складировано сейчас в "Заветах" и "Дубках"? Поболее, поболее... Но и у меня...
Полковник обводит взглядом комнату:
-- И у меня коробок вон до фига. И из под ксероксов, и из под факсов, и из под пипифаксов. Есть куда бабки грузить! И на президентскую компанию вполне хватит... Вот стану Президентом, и все гарантии -- на свалку.
Юлий Леонидович ожесточенно потер нос:
-- Прикиньте... По "ящику" рекламу закажу. Что-нибудь вроде: "До выбора Ремеслука президентом России осталось 168 дней, 12 часов, 30 минут, 15 секунд!". Бам-Бам-Бам! Кино про меня Рязанов снимать будет. "Ремеслук в кругу семьи... то есть, Зики". А сам я свалюсь куда-нибудь в Москву-реку... спляшу "комаринского" где-нибудь в Лондоне... назову разок Швецию Швейцарией, Польшу Норвегией, прихвачу парочку натовских секретарш за задницу, пообещаю рассчитаться с пенсионерами и бюджетниками. И все. И писец. И я -- всех вас... Президент. Ну, конечно, портфели распределю по профилю...
Ремеслук шмыгнул носом. Его несло:
-- Ты, Платонов, теперь кто? Глава продюсерского агентства. Будешь министром финансов. "Люди добрые, мы беженцы, поможите России, чем можете..." Это по твоей части.
Неволин у нас сейчас вообще не пришей кобыле хвост. Кем тебя сделать, а, Неволин?
Ну, а с Баратынским вообще все ясно. Начальник психушки, так сказать. Значит, сделаем его спикером Госдумы. По профилю близко.
-- Простите, господин полковник...
Я решаюсь вторгнуться в мечты Ремеслука. Кто-то ведь должен спустить его с небес на грешную землю:
-- Простите, но пока вы не определились с моим портфелем, могу я быть свободен? Что делать с ценностями, вы решите и без меня. Я свою задачу выполнил, хотелось бы только про Шамиля напомнить. Насколько понимаю, в числе захваченных на базах "духов" его нет...
Ремеслук действительно спустился с небес на землю. Скорее упал. И без парашюта.
-- Ах да... Сережа... конечно! Ты прав. Ты свое отработал. И с Шамилем надо по быстрому разбираться. Это и в твоих, и в наших интересах.
Полковник взглянул на часы:
-- Он сейчас в своем головном офисе. В "Темпе-А". И, естественно, в курсе событий. Связь с обеими базами прервана, ему нетрудно домыслить, что могло произойти. Надо его сегодня же и брать. Шамиль -- опытный шакал. Наверняка уже со своими партнерами созванивается, планирует что-нибудь нам в пику. Давай так...
Ремеслук провел пальцем по циферблату.
-- Двух... трех часов тебе хватит, наверно. Там, на втором этаже в комнате у Мадины тебя трое японцев каких-то с утра дожидаются, поговорить хотят...
-- Какие японцы?
Честно говоря, в пылу ночных "киносъемок" я успел позабыть о событиях другой, предшествовавшей им ночи, о злобном Исрапи и о своих нежданных спасителях.
Ремеслук поднял брови:
-- Какие японцы и откуда, тебе лучше знать. Заявились ни свет ни заря, я подумал -- за девочками. Нет, говорят: Нииволина, Нииволина. Хорошо, старший у них с разговорником, немного по-русски лопочет. Нииволин-сан, -объясняет, -- нас луцсий друг. Мы будем его ждать.
-- Что мне оставалось? Провел их в комнату к Мадине, дал им шашки, чтобы в "Чапаева", значит, играли, да двух бойцов к ним приставил.
-- Ты, Сергей, упрекал вот нас в непрофессионализме, -- не преминул подколоть злопамятный Леонидыч, -- Дескать, в твое время все по другому было, а сам... тащишь в мой штаб, кого ни попадя. "Светишь" адрес каким-то узкоглазым, которые нам ни в... известное место, ни в Красную Армию...
-- Я никому ничего не светил, -- буркнул я.
-- Ну, дело твое, -- развел руками Ремеслук, -- Давай, поднимайся к ним, разбирайся и назад.
-- Я, кстати, своих обещаний не забыл, -- полковник потряс воздух указательным пальцем, -- и с Шамилем тебе помогу. Будете действовать с Мадиной на пару. Вернешься, объясню. Только не задерживайся с ними уж очень.
-- Хорошо.
Я поднялся из директорского кресла и пошел наверх, оставив полковника наедине с Пашкой и Баратынским обсуждать судьбу "чеховских" денег и светлое будущее ремеслуковского президентства.
В мадининой комнате, как и было сказано, я застал трех японцев и двух ремеслуковских охранников. Один из них -- Петром его зовут, кажется -- сразу поднялся мне навстречу:
-- Сергей Иванович, ну наконец-то! Мы и так после "Дубков" ни помыться, ни переодеться не успели, а тут товарищ полковник японцев нам подсунул: "охранять-просьбы удовлетворять-ничего не позволять!" Нам уже скулы сводит!
-- В каком смысле, скулы сводит?
-- Так ну че они? -- пояснил напарник Петра, молодой плотный парнишка рязанского вида, -- Просьб никаких, в шашки не играют. Сидят только и улыбаются. Ну и че нам? Сидим и тоже улыбаемся, а скулы и болят!
Н-да, перетрудились ремеслуковские парни! По их характерным лицам видно, что не шутят: таким легче базы брать, чем лишний раз улыбнуться.
-- Спасибо, ребята! Извините, что заставил ждать. Вы свободны.
Петр и "рязанец" не заставляют повторять дважды, и с видимым облегчением подхватываются из кресел. Стоило охранникам покинуть комнату, как японцы, так и продолжавшие улыбаться на протяжении всего нашего недолгого диалога, моментально преобразились. Посерьезнели. Молодые парни коротко поклонились, их престарелый спутник... Сунь Цзы? Нет, Сайдзи!.. Подошел ко мне и с видимым достоинством протянул руку.
У Сайдзи-сан при этом было такое выражение лица, как... Как у меня, если бы я освоил эскимосский обычай здороваться, потираясь носами. Гордое такое выражение: освоил-таки, освоил дикарское приветствие! Научился говорить с варварами на их языке!
-- Сергей-сан, ми ради синова видеть васа! Ви ехати с нами. Ми говорить си перевосика!
Я пожимаю руку японцу и кланяюсь, как когда-то в додзе, на татами. Пусть и моим спасителям будет приятно: гайдзин, чужеземец, тоже может освоить хитрую науку японского церемониала:
-- Сайдзи-сан... Касуми-сан... Сугитани-сан. Я тоже рад вас видеть. Я готов. Куда... мы... должны... ехать?
Говорю медленно, с расстановкой, не совсем по-русски выстраивая фразы, чтобы моим странным друзьям был ясен смысл сказанного.
-- Перевосика. Ми... ви... перевосика. Ситоби ясина говорить.
Ого, уже без талмуда-разговорника чешут. И, в общем, я все понимаю: японцы предлагают поехать к какому-то переводчику.
Два-три часа у меня есть, сказал Ремеслук? Должен успеть. Поехали, господа! Судя по всему, у вас ко мне действительно какое-то важное дело. Не для того же вы в Россию летели, чтоб прикрывать зад неизвестному чужеземцу, вляпавшемуся в непонятную для вас авантюру?!
-- И... куда... мы... едем?
-- "Тойота-моторс"! Пиреставительсво. Холосая пелевосика!
Ах ну да, как же я запамятовал! Где же в Москве еще быть переводчику-японцу, как ни в автотранспортной фирме.
На выходе из публичного дома наша странная процессия сталкивается с Ремеслуком. Морда у полковника довольная, как у кота, наевшегося сметаны. Наверное, мое отсутствие не помешало ему с Пашкой и Баратынским определиться насчет денег и президентства.
Полковник хлопает меня по плечу -- "давай, Сережа, скоренько, и -- за дела!" -- и расшаркивается с японцами:
-- Вы заходите, заходите. На черта он (кивает на меня) вам сдался? Русская банька... девочки там. Девочки, понимаете?
Молодой Касуми расплывается в улыбке:
-- Да, да, узе зинаю... у васа осень холосые дети!
Господи, а дети-то здесь причем?!
Пока мы едем в такси до представительства "Тойоты", Касуми терпеливо копается в разговорнике:
-- Сергей-сан, васа холосая срана! Васа осень любить дети. Но... посему висегда только зэнского пола?
В том, что у нас хорошая страна... как бы не измывался над ней своим произношением японец... я знаю. А вот каких "детей женского пола" он имеет ввиду? Это "девочек", что ли?
*****
По правде, понятия не имею, почему мои новые японские друзья отыскали переводчика именно в "Тойота моторс". Не знаю также, сколько они заплатили за "синхрон" тойотовскому клерку -- молодому лоснящемуся парню с кроличьими передними зубами. Наверное, очень хорошо заплатили. Настолько хорошо, что оплата компенсировала весь тот бред, который ему довелось переводить.
То, что нашу беседу он считает полным бредом, прочитывалось даже в его отстраненном взгляде. Пару раз мне даже показалось, что толмач начинает "ехать крышей". Он запинался, но вскоре отменная выучка брала свое, и наша беседа (говорили в основном я и Сайдзи-сан) впадала в привычное русло.
Сейчас, когда минуло время, я иногда возвращаюсь к нашему разговору и не перестаю восхищаться природной японской выдержкой.
Итак, мы разместились во вполне европейском офисе "Тойоты", и Сайдзи задал тон беседе:
-- Сергей-сан, разрешите нам наконец-то официально представиться. Мы, Отомо Сайдзи, Касуми Дандзе и Сугитани Дзэндзюбо, являемся продолжателями Учения Терпеливых. Мы представляем древний клан ниндзя провинции Кога...
Сайдзи сделал паузу, дав мне осмыслить сказанное, а переводчику-кролику откашляться и глотнуть минеральной воды:
-- Мы вынуждены обратиться к вам, потому что вы, русский, стали реинкарнацией нашего учителя Хаттори Хансо, физически погибшего в 16 веке в бою Ига-но-Ран. То, что в вашем теле живет душа Хансо-сан, вам, наверное, известно.
Я кивнул. Это точно, Хаттори мне известен... даже чересчур! Отомо, в ответ на мой кивок, склонил голову:
-- Обстоятельства нашего обращения чрезвычайны. Но сперва мы должны пояснить немного предысторию. А она такова. В шестидесятые годы этого века на Запад и, в особенности, в США... из Китая, Кореи, Японии хлынули учителя боевых искусств.
Японец говорил необычно быстро, без пауз, переводчик не успевал перевести дух.
-- Многие из этих учителей выполняли важнейшую миссию. Настоятели древнейших храмов понимали, что время переменилось, что во всем мире стал править культ денег и наживы...
Тут Сайдзи глубоко вздохнул:
-- ... что рано или поздно, но найдется предатель, который станет торговать клановыми знаниями за деньги. Понимая это, старейшины предупредили процесс и послали на Запад проверенных учеников. Ученики должны были всячески препарировать подлинное искусство, тайные знания. Огрублять их, примитизировать, не давать западным варварам подлинных ключей к Знанию -- и тем самым сохранить Его для их законных наследников.
На протяжении десятилетий ученики выполняли свою тайную миссию. Первым сигналом тревоги стало появление в США сэнсея, известного вам под именем Брюса Ли. Этот человек, в силу жадности, других ли обстоятельств, осмелился открыть западникам истинное кунгфу. К счастью, его вовремя остановили: монахи послали человека, который ликвидировал сэнсея Ли. Затем... по нелепой случайности... погиб и его сын Брэндон. Проклятие пало на семь поколений предательского рода.