Данилов Сергей. Смерть за плечами

   — Ты уверяешь, что этот мальчик и есть непобедимый Рикланд? — донесся до меня сонный голос, принадлежащий не иначе как какой-нибудь томной придворной даме, а следом за ним появилась и его обладательница. Я никогда не встречал эту женщину при дворе, но все равно она была воплощением придворной дамы со своей невообразимой прической, в платье с пышной юбкой и узким корсетом и, вероятно, напичканная этикетом по самые Уши. Я внутренне содрогнулся. Я ожидал увидеть эдакую разбойничью атаманшу, а тут — женщина из высшего общества. Тем временем придворная дама принялась подтверждать мои самые страшные опасения насчет этикета. Она присела так низко, что я засомневался, сможет ли она подняться, учитывая ее преклонный возраст, и торжественно проговорила: — О мой возлюбленный король, тебе представиться позволь. Я, леди Велибана, пред тобой склоняюсь, вдовой владельца замка я являюсь. К твоим ногам я припадаю и о прощенье умоляю! — Леди, запнулась, будто забыла тщательно вызубренный урок по придворному этикету, и растерянно пробормотала: — Ведь я взяла лишь то, что принадлежит мне… по закону…
   Я хотел было возразить, что никакой я не король, а всего-навсего принц, но потом мне стало не до странностей речи леди Велибаны — настолько я был удивлен.
   — Какого лысого демона?! Ведь у Урманда не было жены! — только и смог я выговорить, начисто забыв о правилах поведения в обществе дам.
   — У меня есть бумага с подписью Урманда! — Леди не без труда вытянула из-за корсета свернутую трубочкой грамоту и протянула мне. Я тупо смотрел на покрывавшие свиток неразборчивые руны и чувствовал себя хуже некуда. Это ж надо так промахнуться — подарить человеку чужой замок! Ведь и в самом деле, по закону, введенному еще Элионом для прекращения междоусобных войн между лордами; жена Урманда являлась законной наследницей замка.
   — Ты держишь свиток вверх ногами, — ехидно шепнул Энди.
   — Какая разница, — проворчал я. Еще не хватало читать брачные свидетельства! Но Энди был другого мнения.
   — Почитай-почитай, это интересно! — теребил меня он.
   Я перевернул грамоту и, нахмурившись, принялся за чтение. Почерк у Урманда был хуже моего, а ошибок он делал несравненно больше.
   «Я, лорд Урманд, прозванный Волчье Сердце, — с трудом разобрал я, — наказываю каждому, кто грамоту эту прочесть сумеет: девицу Велибану, дочь силача Глитена из балагана бродячих комедиантов, на кол посадить, щенка моего, коль родит его та девица, утопить, а самого Глитена хоть числом, хоть обманом захватить да мне на расправу доставить. В чем и подписываюсь: Урманд».
   Я не удержался, чтобы не расхохотаться.
   — Ты сама-то это читала, Велибана из балагана? Тебе повезло, что послание твоего покойного муженька не видел никто из его верных слуг! Представляю вашу веселую свадьбу…
   — Как это никто? — обиженно поджала губы старушка. — А мои храбрые воины? Все они видели грамоту, потому-то и согласились помочь мне вернуть замок.
   — Так они ж неграмотные, твои храбрые воины, а то бы прочли этот приказ Урманда и посадили тебя на кол! Твоя грамота не что иное, как смертный приговор! Неплохая шуточка! — До слуг начал доходить смысл происходящего. Раздались робкие смешки служанок. Бедная Велибана, затравленно озиравшаяся по сторонам, теперь походила на придворную даму не больше, чем осел на лошадь. И как я мог принять эту комедиантку за благородную леди? Ведь эти слова: «О мой возлюбленный король, тебе представиться позволь… » — они же из «Короля и прекрасной вдовушки». Я видел это представление на ярмарке в Веселой деревне. Но Велибана не спешила отказываться от роли придворной дамы. Она закатила глаза и свалилась в обморок на руки служанок.
   Придворные дамы обожают падать в обморок. В основном они проделывают это на балах, и я с детства был уверен, что падать в обморок им нравится примерно так же, как танцевать. Так что обморок Велибаны не произвел на меня особого впечатления. Я просто воспользовался им, чтобы снять с ее пояса ключи от темницы.
   — Ладно, черный колдун, разбирайся с Гунартом, а я пошел в подземелье…
   — С Гунартом? — взвизгнула Велибана, мгновенно приходя в себя. — Что вы сделали с моим сыном?
   Кричала она громко. Ее вопль разнесся по всему замку и был слышен, пожалуй, даже в окрестном лесу. Именно этот крик и привел нашего демона в чувство, напомнив, что на самом деле он Гунарт, а визжит как резаная его собственная матушка. К сожалению, ни к чему хорошему это не привело. Гунарт решил, что я, злодей, в свое время заставивший его отца умирать долго и мучительно, принялся теперь за его мать. Правда, я это понял уже потом, медленно приходя в себя после обрушившегося на меня сзади первого подвернувшегося Гунарту под руку предмета, который оказался всего-навсего оставленной кем-то в панике лопатой. На мое счастье, лопата была предназначена для того, чтобы отскребать раздавленный конский навоз от мощенного камнем двора, а не для проламывания головы наследным принцам. Хотя в руках Гунарта, пожалуй, и простая лопата была оружием посерьезнее, чем дубина в лапах тролля…
   — Зачем ты его так? — как сквозь перину доносился до меня встревоженный шепот. — Ты должен ему благодарен быть, что он тебе замок подарил…
   — Благодарен? Он убил отца!
   — Этот твой отец — насильник проклятый, чтоб ему и в могиле покоя не знать…
   Я снова провалился в забытье, все-таки лопата лопатой, а силы у Гунарта на десятерых хватит.
   Окончательно в чувство меня привел Керниус, сунув под нос тряпицу, пропитанную не иначе как орочьей мочой. Я выругался и поднял голову с горы окруживших меня подушек. Затылок пронзила резкая боль.
   — Выпей, Черный принц! — Керниус бесцеремонно влил мне в рот хороший глоток вина. Я закашлялся от неожиданности.
   — Я поклялся не пить вина!
   — Считай, что это лекарство, — ободрил меня старик.
   Никакое это было не лекарство, а эстариольское вино урожая 454 года. Будто я в винах не разбираюсь! Я с неприятным холодком внутри подождал некоторое время кары богов за нарушенную клятву. Кары не последовало, видно, богам, как обычно, было не до людей с их ничтожными делами и клятвами, зато в дверь осторожно заглянула Энлика.
   — А я была в настоящей темнице! — шепотом похвасталась она.
   — Можешь больше не шептать, он уже проснулся, — донесся из-за ее спины голос Энди.
   — Сбегай лучше за Гунартом, — попросил ее Керниус.
   Вот кого мне совсем не хотелось видеть, так это Гунарта, но Энлика привела его почти сразу.
   — Как ты мне надоел, Гунарт! — с чувством сказал я. Тот, как всегда, промолчал.
   Таким виноватым видеть своего лучшего врага мне еще не приходилось. Он мялся в дверях, как крестьянин, явившийся на Королевский суд только затем, чтобы обвинить соседа в краже курицы. Он бы, наверно, простоял так целый день, если бы не его матушка. Она протиснулась между косяком двери и широкой спиной Гунарта, выволокла его на середину комнаты и, привстав на цыпочки, отвесила подзатыльник.
   — Кланяйся, дурень!
   Гунарт неловко опустился на одно колено и склонил голову.
   — Ты что, собрался приносить клятву верности? — скривился я. Смеяться было больно.
   — Если ты согласен принять ее…
   — С чего это вдруг?
   — Ты веришь в вещие сны? — ни с того ни с сего спросил Гунарт и, так и не дождавшись ответа, задумчиво произнес: — Я ненавидел тебя. Ты убил Урманда, моего отца. Я поклялся отомстить. Все было так просто… — Гунарт вздохнул и уставился в пол, видимо подбирая слова. — А потом матушка… — заговорил он снова после длительного молчания, — она рассказала мне правду. И я понял, почему боги были за тебя в том поединке. Я должен был умереть уже давно. Я жил только потому, что Урманд не знал, что я его сын. Он убил бы меня, узнай об этом. Получается, что ты дважды спас мне жизнь. Я не знал, что мне делать, пока не увидел вещий сон. Я слышал голоса богов. Они говорили о долге, что важнее любви или ненависти. Ты рожден для великих дел, а мой долг следовать за тобой и оберегать от опасностей. Позволь мне пойти с тобой!
   «Твоя работа, Энди?» — громко подумал я, искоса взглянув на своего друга. Энди отрицательно затряс головой. Значит, не обошлось без Керниуса. Но я все равно был страшно доволен. Я всегда хотел видеть Гунарта союзником, а не врагом, пусть даже с головой, забитой бреднями последователей Светлых богов. Меня интересовала его физическая сила, а не содержимое головы.

Глава 14. АРМИЯ РОКСАНДА ВТОРОГО

   Эльфы любят детей. Свои у них рождаются крайне редко, но они любят и чужих, даже человеческих. Я тоже люблю детей. Я готов целыми днями возиться с ними, учить обращаться с оружием или держаться в седле, могу даже поиграть в детские игры, когда никто не видит, но заботиться о них не умею. Я вспоминаю, что детям нужно спать по ночам, есть чаще двух раз в день и что они не в состоянии с утра до вечера трястись в седле, только когда начинается нытье. Нытья я не люблю, поэтому у меня просто гора с плеч упала, когда мы все-таки добрались до храма Светлых богов.
   Вальдейн с радостью согласился позаботиться об Энлике. Правда, когда я заикнулся о том, чтобы оставить ее в храме, возникли проблемы. Всю дорогу она ехала на Ласточке с Энди, и тот, естественно, пичкал ее рассказами о черной магии. В результате моя маленькая племянница заявила, что не боится никаких призраков и отправится с нами в ущелье Потерянных Душ. Я попытался растолковать ей, какие они опасные, эти призраки из ущелья, даже показал шрам, оставленный призрачным клинком одного из них, но все мои слова не произвели на Энлику ни малейшего впечатления.
   — Ты же был без Энди! — заявила она. — Он своей магией всех призраков в два счета по ветру развеет, и мы спокойно пройдем к маме.
   — Да не смогу я всех призраков развеять, у меня магической силы не хватит, — пытался отвертеться Энди, но Эплика упорно продолжала считать его всемогущим.
   — Ты так нарочно говоришь, просто чтобы меня здесь оставить, а на самом деле ты все можешь! — захныкала она. — Просто вы оба меня не любите! Я знаю! Вы хотите бросить меня здесь навсегда! Я к маме хочу! — Энлика ревела уже в полный голос.
   Мы с Энди недоуменно переглянулись. Если Энди чувствовал то же, что и я, то мне было его искренне жаль, потому что я чувствовал себя последним подлецом, бросающим несчастного ребенка на произвол судьбы. Ведь кто знает, что за опасности подстерегают нас на пути в Затерянный город. Может, я и вправду не вернусь, а Энлика так и останется в храме ждать, когда я приду за ней.
   — Взять ее, что ли? — неуверенно спросил Энди, переводя взгляд с меня на Вальдейна с Керниусом. — Если что, в защитном круге посидит…
   — Я не могу навязывать вам свое мнение, молодые люди, — вмешался Керниус, — но не лучше ли девочке остаться в храме, где она будет в полной безопасности? Как можно брать ребенка в место, которое и взрослые обходят стороной? Или ты настолько безрассуден, Черный принц, что не дорожишь жизнью своей племянницы?
   Конечно, с рассудительностью у меня всегда было неважно, но сейчас я был полностью согласен с Керниусом: нечего делать Энлике в ущелье, полном воинственных призраков. Да только, сколько я ни уговаривал ее, капризная девчонка уперлась, как упрямый осел молочника, когда тот пытается втащить его на мост через Королевское озеро, — без морковки не обойтись. Такая «морковка» нашлась у Вальдейна.
   — Светлые боги не позволят мне удержать тебя силой, Энлика, — вздохнул он. — Если захочешь, ты можешь уйти. Жаль только, что ты не увидишь праздник последнего дня лета. В храме соберутся эльфы и феи. Да, те самые феи, которые умеют исполнять желания. Они будут веселиться всю ночь, провожая лето. Мало кому из людей доводилось увидеть такой праздник.
   Потоки слез, водопадом хлеставшие из глаз Энлики, мгновенно иссякли, и она радостно захлопала в ладоши:
   — Давайте все останемся!
   — Нет, малышка, мы должны спешить, а то зима застанет нас в горах. Клянусь вернуться за тобой, как только смогу!
   — Разве вы не хотите, чтобы фея исполнила ваши заветные желания?
   Я покачал головой:
   — Феи не исполняют желаний проклятых принцев и недоученных черных колдунов.
   — А мое желание исполнят?
   — Надеюсь…
   — Тогда до свиданья! Скоро встретимся! — скороговоркой выпалила Энлика и, вцепившись в руку Вальдейна, потянула его в глубину храма задавать свои бесчисленные вопросы. Как недолговечна детская привязанность!
   — Сам ты недоученный! — обиженно надул губы Энди, но я уже тащил его к выходу. В конце концов, сколько можно прощаться? Стин и Гунарт Сильный, скорее всего, озверели, нас дожидаючись. Я не говорю уже о Счастливчике.
   Энди еще раз махнул рукой Керниусу и понуро поплелся за мной. Уходить ему не хотелось. Я догадывался, что маленький колдун мечтал пойти со стариком в Эстариоль, куда тот направлялся, поучиться у него белой магии, а по дороге заглянуть в свой Западный оплот. Что ж, может быть, когда-нибудь…
   — А что, феи правда не исполняют желаний принцев и колдунов? — вдруг спросил мой приятель.
   — Почему же? Если ты пожелаешь себе деревянную лошадку или мешок каленых орехов, обязательно исполнят! Или думаешь, они способны на большее?
 
   Изящная быстроногая кобыла по кличке Соня летала, как стрела, ни на шаг не отставая от неистово лающей своры собак. Впереди между деревьями, как солнечный зайчик, мелькал хвостик лани, и я, привстав на стременах, старательно целился из лука чуть выше и левее этого светлого пятнышка. Надо было не пропустить единственный подходящий момент, чтобы спустить тетиву и убить лань с одного выстрела и обязательно до того, как ее догонят собаки. Хотя этого все равно никто не увидит. Все участники Королевской охоты отстали еще на Оленьих горах, а я был уже, пожалуй, в Завороженном лесу, из которого, по легенде, все дороги ведут к замку колдуна-людоеда. Легенда, конечно, давно устарела, но люди все равно старались обходить Завороженный лес стороной. Так что никаких дорог в нем вообще не было. Замок, правда, был, но старый и разрушенный. Как-то, год назад, я сунул в развалины свой любопытный нос, но не обнаружил ничего, кроме сложенных аккуратной пирамидой старых черепов да пары исписанных непонятными рунами ветхих книг, оказавшихся, по словам Энди, которому я их потом отдал, сборниками кулинарных рецептов.
   Лань мчалась прямиком к развалинам. Среди стройных сосновых стволов они выглядели, как присевший отдохнуть огромный каменный великан в дырявом гномьем колпаке на голове-башне, с оскаленной пастью и пустыми глазницами. Лань одним прыжком перемахнула через пролом стены, оставив собак скакать внизу, захлебываться лаем и лязгать зубами от злости.
   Ну и высоко же прыгала эта лань! Я смог допрыгнуть и уцепиться за край пролома, только встав ногами на спину Сони. Верхний камень зашатался, но не обвалился под моей тяжестью, и через мгновение я уже сидел верхом на стене и целился в лань, которая и не думала убегать. Кажется, она рассматривала что-то на дне закрытой решеткой ямы посреди двора. В таких ямах некоторые лорды обожают держать своих пленников. Странная какая-то лань, и рога у нее золотые, и прыгает, будто птица летает, и меня вроде бы не боится. Ну это она зря, конечно. Хотя такую лань лучше не убивать, а поймать живьем. Отец будет счастлив, если я приведу ему лань с золотыми рогами!
   Я вернулся за веревкой, предусмотрительно притороченной к седлу моей Сони, и осторожно спустился во двор замка. Лань и не думала убегать. Она равнодушно смотрела, как я стою перед ней и мучительно соображаю, стоит ли попробовать накинуть ей веревку на шею, как это делают орки, или все-таки лучше воспользоваться своей ловкостью и поймать ее за рога…
   — Помоги мне, добрый мальчик! — прорезал тишину нежный голосок.
   — Я не добрый, — тут же огрызнулся я. Среди наемников Черного замка доброта никогда не пользовалась популярностью, и если меня и называли «добрым мальчиком», то исключительно с целью поиздеваться.
   — Помоги мне, — умолял голос, определенно раздававшийся из ямы в центре двора.
   Я временно позабыл о золоторогой лани и заглянул сквозь решетку в полумрак каменного мешка. Существо, глядевшее на меня снизу огромными изумрудно-зелеными глазами, определенно было феей. По крайней мере, так эльфы изображали их на своих старинных гобеленах, которыми были украшены черные стены нашего замка.
   — Выпусти меня отсюда! — жалобно просило это воздушное создание, напоминавшее миниатюрную эльфийку, облаченную в одежду, казалось сшитую из цветочных лепестков.
   — Ты же фея, желания исполняешь… Сама, что ли, выбраться не можешь?
   — Я могу исполнять только чужие желания, — вздохнула фея, — поэтому и не могу выбраться из этой ловушки. Я с радостью выполню твое желание, если ты освободишь меня.
   — Хорошо, — кивнул я. — Только сначала желание! — В свои одиннадцать лет я мало кому доверял, а желание у меня было. — Верни моего брата!
   — Я не могу! — Фея испуганно захлопала длиннющими ресницами. — Пожелай что-нибудь другое!
   — Тогда пусть все орки сдохнут!
   — Этого я тоже не смогу сделать, — еще больше испугалась фея. — Я не умею творить зло.
   — Ну отца моего хотя бы вылечить можешь?
   — Нет, это мне не по силам, — опять вздохнула фея. Похоже, вздыхать — это все, что она умела.
   — Ну хоть что-то ты можешь? Что загадывать-то?
   — Попроси игрушку или лакомство! Ты же ребенок!
   — Я не ребенок, я — принц! — обиделся я и презрительно фыркнул. — Тоже мне фея, ничего полезного сделать не может! Ну и убирайся тогда отсюда вместе со своей ланью! — Я оттащил тяжеленную решетку, но феи в яме уже не было, она исчезла. И лани не стало. Не знаю, куда они попали, но, надеюсь, все-таки не к демонам в Бездну. Вроде бы не было у меня такого желания…
 
   До ущелья Потерянных Душ мы добрались уже глубокой ночью. Лошади почуяли присутствие призраков еще у эльфийского обелиска. Несмотря на все уговоры Энди, они категорически отказались идти дальше. Даже Счастливчик фыркал и дрожал всем телом, хоть и провел свою первую зиму в Закатной башне в обществе Роксанда. Помню, старый Призрак просто извел меня своими причитаниями по поводу того, что я превратил в конюшню его королевские апартаменты. Но что мне было делать, если Соню, мать моего коня, отравили, когда ему еще не исполнилось и трех дней от роду? Не доверять же нерадивым конюхам своего будущего боевого коня! Разве что уйти самому жить в конюшню, чтобы его выкормить. Пришлось старику Роксанду смириться с моей прихотью, и он прозвал жеребенка Счастливчиком, уверяя, что еще ни одному коню не выпадало счастья жить в королевских апартаментах Черного замка.
   Лошадей решили оставить в лиственном лесу у небольшого озера с кристально чистой водой.
   — Если не вернусь до холодов, — втолковывал я коню, снимая седло, — возвращайтесь в храм, где осталась Энлика. Понял, Счастливчик?
   Счастливчик, естественно, понял. Фаргордские лошади самые умные существа на свете. Иногда мне кажется, что Счастливчик умнее меня. Он всегда понимает мою речь, а вот я его ржание — крайне редко.
   Мне так хотелось обнять коня за шею, уткнуться носом в его густую гриву и стоять так долго-долго, но на меня смотрели Стин и Гунарт. И не просто смотрели, а изо всех сил уговаривали не лезть в ущелье на ночь глядя. Так что сентиментальное прощание с верным конем я отложил до следующего раза и, пропустив разумные доводы старших товарищей мимо ушей, потащил их с Энди к заброшенной дороге на Закатный склон, туда, где «Смерть поджидает за поворотом». Мне ведь надо было не бродить среди костей, а устроить лорду Лейнару встречу с Роксандом.
   Я почти не умею быть серьезным. Меня разбирает смех в самый неподходящий момент, особенно если по всем правилам положено дрожать от страха. Мой лучший друг Энди ничуть не лучше. Стин с Гунартом шли в гробовом молчании, а мы веселились, как дети. Шли мы вдоль русла Мертвой реки, и эхо разносило наш звонкий хохот по жуткому ущелью, двести лет вселявшему ужас в души всех, кому довелось оказаться просто поблизости. Я красочно расписывал Энди свою последнюю встречу с призраками ущелья, а он прыскал со смеху чуть ли не после каждого моего слова. Призраки следовали за нами по пятам, но на почтительном расстоянии. Веселье было им явно не по нраву. Кажется, оно вызывало у них примерно такое же чувство тошноты, как у меня магия.
   — Я уже от смеха все заклинания позабыл! Как я теперь Роксанда расколдую? — простонал Энди после очередного приступа хохота по поводу лорда Лейнара, схлопотавшего по лбу пылающим факелом.
   — Это ужасно! — подхватил я. — Теперь мне ничего не остается, как выдать за Роксанда тебя! А лорду Лейнару скажу: «В Лучшем мире все выглядят иначе! Так что берите, что дают, или катитесь к демонам!» И поведешь ты, Энди, призрачную армию в решающую битву…
   — Нет, не поведу. Я начну мирные переговоры.
   — Тогда, пожалуй, призраки заметят подмену.
   — И убьют тебя, бедного…
   — Не справятся!
   — Ах да, ты бегаешь быстро!
   — Вот еще! Думаешь, я испугаюсь каких-то призраков? Это ты от страха магию забыл, а не от смеха! У тебя душа в пятки ушла вместе со всеми заклинаниями! Стоит тебя перевернуть и как следует потрясти, и все заклинания посыплются обратно в голову! — Я сделал вид, что собираюсь проверить свое предположение на практике.
   — Не трогай меня! — взвизгнул Энди и исчез. — Ты же мне ногу оторвешь, костолом! — крикнул он, появившись поодаль.
   — Ты меня с Гунартом перепутал. А где он, кстати?
   Гунарта со Стином нигде не было. Мое веселье куда-то подевалось, и я бегом помчался назад.
   Стин лежал на влажных камнях на берегу Мертвой реки и, казалось, не дышал. Гунарт склонился над ним, вероятно пытаясь услышать, бьется ли сердце, время от времени с опаской косясь на толпившиеся вокруг призрачные тени.
   — Призраки забрали его душу, — виновато пробормотал он.
   Подбежал Энди. Он бросился к Стину, прикоснулся к его запястью и уверенно заявил:
   — Он еще жив, но без сознания, и это действительно из-за призраков. Даже людям от них не по себе, а эльфы вообще не выносят их присутствия. Мой старик потому и оставил их охранять выход из Сумеречной долины. Как я мог забыть, что Стин — наполовину эльф! Его надо срочно вынести из ущелья. Я думаю, тогда он придет в себя.
   — Может, отнесешь Стина к озеру, где остались лошади, или в зал охраны? Все равно здесь от тебя пользы не больше, чем от придворной дамы на конюшне, — обратился я к Гунарту. Кажется, он несказанно обрадовался такому поручению. Особенно после того, как я рявкнул на призраков: — А вы, герои Фаргорда, не вздумайте их преследовать! Лучше доложите своему военачальнику, чтобы переставлял свои костяные ноги в этом направлении! Скоро появится ваш король! И отойдите шагов на десять! Ночь и так не теплая, а они тут столпились со своим могильным холодом! — Призраки поспешно расступились, чем вызвали у погрустневшего было Энди новый приступ веселья.
   — Как они от тебя шарахнулись! — прыснул он, нарушив всю торжественность момента. — Ты прирожденный полководец, Рик! Может, сам ими покомандуешь вместо Роксанда? А я посмотрю. Давай парад устроим! — Определенно черный колдун не привил своему ученику никакого почтения к душам умерших. А зря не привил, потому что даже после смерти не все воины могут стерпеть насмешки.
   — Позволь проучить этого выскочку, принц! — прозвучало сразу несколько глухих голосов, призрачная толпа колыхнулась, сверкнули обнаженные клинки, и Энди, знавший, что они не так уж безопасны, поспешно юркнул за мою спину. Да и мне стало не по себе от нахлынувшей со всех сторон волны сжимающего сердце ужаса. Только виду я не показал, а рявкнул во всю силу своего командирского голоса:
   — Как вы смеете называть выскочкой великого черного колдуна Эндилорна?! — Мой гневный вопль эхом прокатился по горам, и призраки, почтительно отступив еще шагов на пять, безмолвно замерли. Я грозно оглядел притихшее войско и миролюбиво добавил: — Только он может освободить вашего короля Роксанда Второго от заклятия, так что не советую его убивать. Приступай, Энди! — Я снял с шеи медальон, в котором белым облаком клубился дух моего предка, и протянул другу.
   Энди, у которого желания веселиться слегка поубавилось, принялся готовиться к ритуалу — долгое и нудное занятие, между прочим, но, по уверениям маленького волшебника, просто необходимое. Без всяких там пентаграмм, черных свечей и вонючих растений или ничего не получится, или какие-то одним черным колдунам ведомые темные силы могут вырваться на свободу…