Страница:
— Почему бессмысленно?
— Раз уж этот ребенок предназначен богам Хаоса, он все равно умрет. Думаешь, я раньше не пробовал их спасать? Ты же знаешь, я люблю детей и терпеть не могу, когда их приносят в жертву. Да только все они потом умирают…
Глава 8. ВОЗВРАЩЕНИЕ В ПРОШЛОЕ
Глава 9. ЛИХОЛЕСЬЕ
— Раз уж этот ребенок предназначен богам Хаоса, он все равно умрет. Думаешь, я раньше не пробовал их спасать? Ты же знаешь, я люблю детей и терпеть не могу, когда их приносят в жертву. Да только все они потом умирают…
Глава 8. ВОЗВРАЩЕНИЕ В ПРОШЛОЕ
«Странно, мертвые вроде бы не должны чувствовать боли», — подумал я спросонок, но мгновением позже уже стоял на ногах, держа в руке обнаженный меч и глядя, как в то место, где я только что лежал, одна за другой втыкаются стрелы. Одна из них совершенно некстати торчала из моего плеча и, мягко говоря, здорово мешала… Это же надо быть таким идиотом, чтобы заснуть посреди Лихолесья, имея на попечении компанию, состоящую исключительно из стариков, женщин и детей!
Уже неделю мы держали путь в сторону ущелья Потерянных Душ. Мы — это не просто я, Энди и Энлика, а еще Керниус и Солнышко с младенцем. С Солнышком все ясно, она вцепилась мертвой хваткой в спасенную нами жертву, заявив, что этот ребенок послан ей Светлыми богами для осуществления ее заветной мечты. Мечта, конечно, была самая благородная, тем более что устроить свой притон, тьфу, то есть приют она собралась в храме Светлых богов у Вальдейна, и я искренне надеялся, что добрый эльф не будет особенно возражать. А вот Керниус… Зачем он увязался за нами? Кажется, Белый маг имел какие-то свои планы относительно моего друга, и мне это страшно не нравилось. К тому же из-за него мы шли чрезвычайно медленно. Старик наотрез отказался сесть на лошадь, заявив, что не собирается изменять своей привычке путешествовать пешком, а Энди и Солнышко его поддержали. Вот и пришлось мерить шагами дороги, что вели от Черного замка к Алмазным горам через леса, холмы и болота. Одна Энлика гордо восседала на Счастливчике. Хорошо хоть, что никакой погони за нами не было. Хотя нет, наверное, была — отец не мог не послать нам вдогонку отряд наемников. Первые три дни я дергался от каждого шороха, но потом понял, что нас, скорее всего, ищут на дороге к Кровавому перевалу. Слишком много я болтал спьяну, что пойду в Эльмарион убивать дракона, и слишком много народу слышало об этом в «Сломанном мече» во время прощального пира, который я закатил там для всех желающих. Энди был целиком поглощен разговорами с Керниусом о магии, Солнышке, за пределами «Сломанного меча» ставшая на удивление замкнутой, без устали нянчилась с младенцем, вопреки моим мрачным прогнозам совершенно не собиравшимся умирать, так что у меня было полно свободного времени, которое я почти полностью посвятил своей маленькой племяннице. Благодаря Керниусу, заставившему ее забыть события той страшной ночи, когда она потеряла родителей, Энлика снова стала прежней веселой девчонкой, и я от скуки старательно воспитывал из нее парня, обучая обращению с оружием.
Всю неделю я честно не сомкнул глаз. Бесконечно длинные ночи, которые мои подопечные тратили на сон, я посвящал тренировкам и снова был в такой отличной форме, что мог сражаться хоть с целой армией наемников Сегарта. Правда, не заснуть на ходу становилось с каждым днем все труднее и труднее. Так продолжалось, пока в один прекрасный день, вернее, вечер, когда солнце уже скрылось за деревьями и вокруг нашего костра сгустились сумерки, колдуны наконец прервали свою увлекательную беседу и обратили взоры на мою сонную физиономию.
— Ты выглядишь усталым, Черный принц, — заметил Керниус. — Я бы посоветовал тебе отдохнуть этой ночью. В Лихолесье всякое может случиться. Завтра в пути мы можем столкнуться с разбойниками.
— Оставь его, Керниус, — сказал, зевая, Энди. — Легче усыпить всех разбойников Лихолесья, чем заставить Рика уснуть. Он же вообще никогда не спит, разве что его зельем каким-нибудь напоить, да и тогда проспит лишь до первого кошмарного сна.
— И ты никогда не пытался избавить его от этих кошмаров?
— Нет. — Энди удивленно поднял брови. — А что, есть заклинание, избавляющее от сновидений?
— Дело не в сновидениях, — принялся рассуждать Керниус. — Сны снятся людям всегда, только не всегда люди их помнят. Но если человеку изо дня в день снятся только кошмары, для этого должна быть какая-то причина. И именно на эту причину надо воздействовать с помощью магии, чтобы он смог спать спокойно. Вот, например, если принц чего-то боится и это преследует его во сне, можно…
— Нет, Рик, по-моему, вообще ничего не боится, — уверенно заявил Энди. — А снится ему все время одно и то же — смерть его брата-близнеца, убитого еще в детстве.
— Да, такое лучше забыть. Я мог бы…
— Слушай ты, колдун, оставь мои кошмары в покое! — набросился я на старика. — Я не желаю ничего забывать и никому не позволю колдовать надо мной!
— Чего ты так испугался, Черный принц? Я же только хочу помочь тебе!
— Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, тем более в твоей, эльмарионец.
— Вот видишь, — вздохнул Энди. — Всегда он так, этот Рикланд! Хочешь ему сделать добро, а он не позволяет. Хотя его тоже можно понять. Он совершенно не переносит магии.
— Совсем не обязательно сообщать это каждому встречному колдуну, — нахмурился я.
— Напрасно ты не доверяешь мне, Черный принц, — тоном глубоко несчастного человека проговорил Керниус. — Я желаю тебе только добра…
— Любимая фраза лорда Готрида! — прыснул я. — Забавно, все желают мне добра! Взять, к примеру, отца. Он так сильно желает его мне, что даже заточил в башню, чтобы я не сбежал от его доброты. А русалки с Русалочьего озера? Они уверяли, что меня ждет вечное блаженство, только для этого я сначала должен утонуть. А что означает твоя доброта, Керниус? Я вообще не понимаю, чего тебе от меня надо. Ты хочешь увести с собой Энди? Или тебе нужна должность при дворе? Или — мой меч на стороне Светлых богов? Или…
— Истинное добро не бывает корыстным, — раздраженно оборвал меня маг. — Я хочу помочь тебе просто потому, что молодой человек твоего возраста должен спать ночью никак не меньше, чем такой старик, как я. Это в моем возрасте люди страдают бессонницей, а в твоем сон необходим, как воздух.
Керниус отчитывал меня, как мальчишку, а я смотрел в его бесцветные, по-стариковски слезящиеся глаза и старательно делал вид, что слушаю его разумные доводы, а на самом деле успешно пропускал их мимо ушей. «Ну чего он привязался! — недоумевал я. — Какое ему дело до того, что мне необходимо? Ведь, если рассуждать логически, я должен быть его врагом и ему вообще полагается желать мне смерти. Или он надеется, что я убью дракона и верну эльмарионцам их земли? Наивный старик! Эльмарионские земли присоединятся к владениям отца. Фаргорд станет самым великим королевством, и никакие Светлые боги этому не помешают!»
— А сейчас ты заснешь, — внезапно услышал я и почувствовал легкое головокружение.
— Какого лысого… — с трудом пролепетал я заплетающимся языком и мешком рухнул на землю.
— Ничего не бойся, я буду с тобой… — донеслось до меня сквозь плотную пелену надвигающегося сна.
Вообще-то ничего не изменилось. Мы точно так же сидели у догорающего костра, а вокруг мирно посапывали мои подопечные.
— Сейчас я почти всемогущ, — торжественно заявил Керниус.
— Ты можешь вернуть Рила?
— Нет. На такое способна разве что Владычица снов. Только она может посредством сна влиять на реальность. Но думаю, что и она не сумела бы изменить прошлое.
— А что ты тогда можешь?
— Я могу заставить тебя забыть смерть брата и никогда больше не видеть ее во сне. Ты будешь думать, что он жив, просто живет где-то далеко…
— Знаешь, Керниус, если ты вобьешь мне в голову такую глупость, я отправлюсь на его поиски и успокоюсь, пожалуй, только в Лучшем мире после того, как найду его там. Зря ты все это затеял. Мой брат умер, я виноват в его смерти и должен расплачиваться за это. И вряд ли в твоих силах изменить что-нибудь.
— Ты виноват в смерти брата?
— Конечно. Если бы я не оставил его одного или хотя бы успел прибежать и спасти или погибнуть вместо него… Ведь орки должны были убить меня, а не Рила…
— Ты хочешь отдать свою жизнь, чтобы спасти его?
— Конечно! Если б я только мог вернуть прошлое!
— Ну такую возможность я вполне могу тебе предоставить. Ты увидишь, что могло бы случиться…
Я не дослушал. Издали, как всегда, донесся голос Рила, и я помчался на помощь.
На этот раз я успел. Рил был жив.
— Рик, помоги! — отчаянно кричал он, сидя на земле и медленно отползая от троих наступающих на него орков очень неудобным, на мой взгляд, способом. Кажется, от испуга он забыл, зачем человеку ноги… Мой меч, полученный от Ленсенда, валялся рядом, но Рилу, похоже, даже в голову не приходило воспользоваться им, чтобы защитить себя.
— Я здесь! — что есть силы заорал я. Голос прозвучал по-мальчишески звонко. Я снова был ребенком, ровесником Рила, как две капли воды похожим на него, маленьким, слабым и безоружным, если не считать ножа в сапоге.
Огромный кривоногий орк обернулся на мой крик. Он гнусно усмехнулся и подкинул в когтистой лапе тот самый нож, которым был убит Рил, будто прикидывая, в кого его лучше метнуть, в меня или в братишку. Я знал, что орка зовут Кенрат и справиться с ним семилетнему мальчугану непросто даже один на один, а с ним было еще двое дружков. Неприятно, конечно, но, чтобы остановить меня, нужно было нечто большее. Не зря же орки прозвали меня Бешеным.
Сколько раз я представлял, как разделался бы с ними, будь у меня такая возможность! Сейчас возможность представилась. Я выхватил нож из сапога. Какой там глаз у тебя не видит, проклятый Кенрат? Получи во второй!
Нож вошел точно в глазницу. Кенрат дико взвыл, рухнул на землю и принялся кататься по ней, раскидывая по сторонам клочья мха и изрыгая самые ужасные оркские проклятия, какие только мне доводилось слышать в своей детской, да и недетской, жизни.
Я торжествовал. Самый серьезный из врагов был теперь не опаснее бочонка с пивом, который рыжий Раф выкатывает из винного погреба по праздникам для увеселения народа. Убить двух других орков проще простого. Надо только подобрать меч, но сначала…
— Убирайся отсюда, быстро! — заорал я на Рила, по-прежнему сидевшего, съежившись, на земле.
— А как же ты, Рик? — пролепетал братишка, не двигаясь с места.
— Катись к демонам, в кусты, куда-нибудь! — Я изо всех сил толкнул его в заросли можжевельника. Я всегда был сильнее брата, и тот прямо-таки кувырком полетел. Обруч наследного принца свалился с его головы. Я поднял его и надел на свою, так привычнее, а то непослушные волосы постоянно лезут в глаза, хоть шнурком их перевязывай, как девица… Да и вообще, отличить нас можно только по этому обручу. Еще, конечно, по знаку проклятия, но его мало кто видел.
— Эй, вы, глупые орки, я здесь! — весело крикнул я, поднимая с земли свой первый настоящий меч. — Вам приказано меня убить? Попробуйте!
Дважды повторять не пришлось. Орки бросились ко мне, как будто я посулил выпивку тому, кто добежит первым. Хотя вполне возможно, именно это им и обещали за мою голову. Это уже потом лорд Готрид стал назначать награду посущественней…
Земля содрогалась от топота ног, кривые сабли свистели в воздухе, и «добрые» пожелания, которыми сопровождали орки каждый свой неудачный удар, сливались в одно бесконечное проклятие. Братишка Рил тихо поскуливал где-то рядом, но мне было не до него. Я должен был убить орков, и тогда… Что будет тогда, я не знал, но определенно что-то очень хорошее. Наверное, мы будем жить долго и счастливо и уж обязательно умрем в один день. Или лучше нет… А то в свое время, впервые услышав от лорда Окснета сказку с подобным счастливым концом, я удивленно спросил: «Почему в один день? Их что, убили?» Не надо нам такого счастья…
Честно говоря, мне пришлось изрядно попотеть, прежде чем я расправился с этими двумя орками. Что делать, если для семилетнего мальчишки каждый орк все равно что горный тролль для взрослого, — замучаешься, пока убьешь, если, конечно, не застанешь врасплох или не обманешь. А перехитрить орка гораздо труднее, чем тролля. Эти кровожадные уроды не станут колотить друг друга только ради того, чтобы доказать своей предполагаемой жертве, кто из них достоин убить ее первым.
Внезапности я лишил себя сам, хитрость в голову не приходила, не до того было. Зато был многолетний опыт уничтожения орков, который, видимо, по рассеянности Керниус забыл отнять у меня, в отличие от силы, роста и оружия, и я дрался, используя изученные мной за шестнадцать лет жизни приемы, честные и не очень.
Примерно через час я гордо оглядел дело рук своих. Два орка валялись бездыханными трупами, Кенрат, умудрившийся вырвать нож из глазницы, пошатываясь, бродил неподалеку, то и дело натыкаясь на стволы деревьев и оглашая лес гнусными ругательствами, смотреть противно! Я отвернулся и помахал брату окровавленным мечом:
— Эй, Рил, вылезай! Орки больше не опасны! — закричал я и в следующее мгновение почувствовал смертоносный ожог острой стали между лопаток. Кто ж знал, что Кенрат умеет метать ножи на звук…
Тут бы мне и проснуться, но сон продолжался. Я видел свое тело с торчащей из спины рукояткой ножа, плачущего над ним Рила и слепого Кенрата, спотыкающегося, налетающего на деревья, но все же удирающего в сторону Черного замка. Я смотрел на все это как будто со стороны и удовлетворенно думал: «Что ж, так даже лучше, — я погиб в бою, Рил станет королем. Наверное, так и должно быть по справедливости… »
А потом… Потом появились хмурые наемники во главе с лордом Деймором. Их привел слепой Кенрат, по нюху, не иначе. Рила грубо оттащили от моего бездыханного тела.
— Ты бы с ним поделикатнее, Крисан, — проворчал лорд Деймор. — Принц все-таки.
— Да я ему за нашего Малыша голову готов оторвать! — сквозь зубы процедил Крисан.
«Вы что, ума лишились? — пытался кричать я. — Не понимаете, что Рил не убивал меня?» Но меня никто не слышал…
Моя история начала повторяться, только теперь главным действующим лицом в ней был Рил. На Королевском суде его обвинили в убийстве наследника престола с целью самому получить корону. Оправдаться мой маленький добрый братишка не сумел. Ему даже в голову не пришло вызвать Кенрата на Божий суд. И Рила заточили в башню Отчаяния.
Коварный план лорда Готрида почти удался. Я был мертв, Рила ненавидел весь замок, начиная с отца и кончая последним метельщиком. А главное, наемники мечтали отомстить за мою смерть, и это значило, что вскоре между лордом Готридом и короной не останется никого, кроме самого короля, который не может подняться с трона…
Первой же ночью Рил увидел во сне мою смерть.
— Убегай из замка! — твердил я, умирая, но сам понимал, что это невозможно. Не выбраться братишке Рилу из башни Отчаяния, а если и выбраться, куда он пойдет? К Ленсенду? А кто сказал, что Ленсенд ему поверит, если не поверил даже мудрый отец?
«Что я наделал! Как мог я умереть, оставив брата совсем одного! Нет мне прощения!» — вот что думал я в тот момент, когда меня разбудила безжалостная стрела, угодившая в плечо. И как же я обрадовался, когда понял, что все-таки жив, а Рил не в башне Отчаяния, а в Лучшем мире, где, по моему глубокому убеждению, хоть и скучновато, но все-таки гораздо уютнее.
Уже неделю мы держали путь в сторону ущелья Потерянных Душ. Мы — это не просто я, Энди и Энлика, а еще Керниус и Солнышко с младенцем. С Солнышком все ясно, она вцепилась мертвой хваткой в спасенную нами жертву, заявив, что этот ребенок послан ей Светлыми богами для осуществления ее заветной мечты. Мечта, конечно, была самая благородная, тем более что устроить свой притон, тьфу, то есть приют она собралась в храме Светлых богов у Вальдейна, и я искренне надеялся, что добрый эльф не будет особенно возражать. А вот Керниус… Зачем он увязался за нами? Кажется, Белый маг имел какие-то свои планы относительно моего друга, и мне это страшно не нравилось. К тому же из-за него мы шли чрезвычайно медленно. Старик наотрез отказался сесть на лошадь, заявив, что не собирается изменять своей привычке путешествовать пешком, а Энди и Солнышко его поддержали. Вот и пришлось мерить шагами дороги, что вели от Черного замка к Алмазным горам через леса, холмы и болота. Одна Энлика гордо восседала на Счастливчике. Хорошо хоть, что никакой погони за нами не было. Хотя нет, наверное, была — отец не мог не послать нам вдогонку отряд наемников. Первые три дни я дергался от каждого шороха, но потом понял, что нас, скорее всего, ищут на дороге к Кровавому перевалу. Слишком много я болтал спьяну, что пойду в Эльмарион убивать дракона, и слишком много народу слышало об этом в «Сломанном мече» во время прощального пира, который я закатил там для всех желающих. Энди был целиком поглощен разговорами с Керниусом о магии, Солнышке, за пределами «Сломанного меча» ставшая на удивление замкнутой, без устали нянчилась с младенцем, вопреки моим мрачным прогнозам совершенно не собиравшимся умирать, так что у меня было полно свободного времени, которое я почти полностью посвятил своей маленькой племяннице. Благодаря Керниусу, заставившему ее забыть события той страшной ночи, когда она потеряла родителей, Энлика снова стала прежней веселой девчонкой, и я от скуки старательно воспитывал из нее парня, обучая обращению с оружием.
Всю неделю я честно не сомкнул глаз. Бесконечно длинные ночи, которые мои подопечные тратили на сон, я посвящал тренировкам и снова был в такой отличной форме, что мог сражаться хоть с целой армией наемников Сегарта. Правда, не заснуть на ходу становилось с каждым днем все труднее и труднее. Так продолжалось, пока в один прекрасный день, вернее, вечер, когда солнце уже скрылось за деревьями и вокруг нашего костра сгустились сумерки, колдуны наконец прервали свою увлекательную беседу и обратили взоры на мою сонную физиономию.
— Ты выглядишь усталым, Черный принц, — заметил Керниус. — Я бы посоветовал тебе отдохнуть этой ночью. В Лихолесье всякое может случиться. Завтра в пути мы можем столкнуться с разбойниками.
— Оставь его, Керниус, — сказал, зевая, Энди. — Легче усыпить всех разбойников Лихолесья, чем заставить Рика уснуть. Он же вообще никогда не спит, разве что его зельем каким-нибудь напоить, да и тогда проспит лишь до первого кошмарного сна.
— И ты никогда не пытался избавить его от этих кошмаров?
— Нет. — Энди удивленно поднял брови. — А что, есть заклинание, избавляющее от сновидений?
— Дело не в сновидениях, — принялся рассуждать Керниус. — Сны снятся людям всегда, только не всегда люди их помнят. Но если человеку изо дня в день снятся только кошмары, для этого должна быть какая-то причина. И именно на эту причину надо воздействовать с помощью магии, чтобы он смог спать спокойно. Вот, например, если принц чего-то боится и это преследует его во сне, можно…
— Нет, Рик, по-моему, вообще ничего не боится, — уверенно заявил Энди. — А снится ему все время одно и то же — смерть его брата-близнеца, убитого еще в детстве.
— Да, такое лучше забыть. Я мог бы…
— Слушай ты, колдун, оставь мои кошмары в покое! — набросился я на старика. — Я не желаю ничего забывать и никому не позволю колдовать надо мной!
— Чего ты так испугался, Черный принц? Я же только хочу помочь тебе!
— Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, тем более в твоей, эльмарионец.
— Вот видишь, — вздохнул Энди. — Всегда он так, этот Рикланд! Хочешь ему сделать добро, а он не позволяет. Хотя его тоже можно понять. Он совершенно не переносит магии.
— Совсем не обязательно сообщать это каждому встречному колдуну, — нахмурился я.
— Напрасно ты не доверяешь мне, Черный принц, — тоном глубоко несчастного человека проговорил Керниус. — Я желаю тебе только добра…
— Любимая фраза лорда Готрида! — прыснул я. — Забавно, все желают мне добра! Взять, к примеру, отца. Он так сильно желает его мне, что даже заточил в башню, чтобы я не сбежал от его доброты. А русалки с Русалочьего озера? Они уверяли, что меня ждет вечное блаженство, только для этого я сначала должен утонуть. А что означает твоя доброта, Керниус? Я вообще не понимаю, чего тебе от меня надо. Ты хочешь увести с собой Энди? Или тебе нужна должность при дворе? Или — мой меч на стороне Светлых богов? Или…
— Истинное добро не бывает корыстным, — раздраженно оборвал меня маг. — Я хочу помочь тебе просто потому, что молодой человек твоего возраста должен спать ночью никак не меньше, чем такой старик, как я. Это в моем возрасте люди страдают бессонницей, а в твоем сон необходим, как воздух.
Керниус отчитывал меня, как мальчишку, а я смотрел в его бесцветные, по-стариковски слезящиеся глаза и старательно делал вид, что слушаю его разумные доводы, а на самом деле успешно пропускал их мимо ушей. «Ну чего он привязался! — недоумевал я. — Какое ему дело до того, что мне необходимо? Ведь, если рассуждать логически, я должен быть его врагом и ему вообще полагается желать мне смерти. Или он надеется, что я убью дракона и верну эльмарионцам их земли? Наивный старик! Эльмарионские земли присоединятся к владениям отца. Фаргорд станет самым великим королевством, и никакие Светлые боги этому не помешают!»
— А сейчас ты заснешь, — внезапно услышал я и почувствовал легкое головокружение.
— Какого лысого… — с трудом пролепетал я заплетающимся языком и мешком рухнул на землю.
— Ничего не бойся, я буду с тобой… — донеслось до меня сквозь плотную пелену надвигающегося сна.
Вообще-то ничего не изменилось. Мы точно так же сидели у догорающего костра, а вокруг мирно посапывали мои подопечные.
— Сейчас я почти всемогущ, — торжественно заявил Керниус.
— Ты можешь вернуть Рила?
— Нет. На такое способна разве что Владычица снов. Только она может посредством сна влиять на реальность. Но думаю, что и она не сумела бы изменить прошлое.
— А что ты тогда можешь?
— Я могу заставить тебя забыть смерть брата и никогда больше не видеть ее во сне. Ты будешь думать, что он жив, просто живет где-то далеко…
— Знаешь, Керниус, если ты вобьешь мне в голову такую глупость, я отправлюсь на его поиски и успокоюсь, пожалуй, только в Лучшем мире после того, как найду его там. Зря ты все это затеял. Мой брат умер, я виноват в его смерти и должен расплачиваться за это. И вряд ли в твоих силах изменить что-нибудь.
— Ты виноват в смерти брата?
— Конечно. Если бы я не оставил его одного или хотя бы успел прибежать и спасти или погибнуть вместо него… Ведь орки должны были убить меня, а не Рила…
— Ты хочешь отдать свою жизнь, чтобы спасти его?
— Конечно! Если б я только мог вернуть прошлое!
— Ну такую возможность я вполне могу тебе предоставить. Ты увидишь, что могло бы случиться…
Я не дослушал. Издали, как всегда, донесся голос Рила, и я помчался на помощь.
На этот раз я успел. Рил был жив.
— Рик, помоги! — отчаянно кричал он, сидя на земле и медленно отползая от троих наступающих на него орков очень неудобным, на мой взгляд, способом. Кажется, от испуга он забыл, зачем человеку ноги… Мой меч, полученный от Ленсенда, валялся рядом, но Рилу, похоже, даже в голову не приходило воспользоваться им, чтобы защитить себя.
— Я здесь! — что есть силы заорал я. Голос прозвучал по-мальчишески звонко. Я снова был ребенком, ровесником Рила, как две капли воды похожим на него, маленьким, слабым и безоружным, если не считать ножа в сапоге.
Огромный кривоногий орк обернулся на мой крик. Он гнусно усмехнулся и подкинул в когтистой лапе тот самый нож, которым был убит Рил, будто прикидывая, в кого его лучше метнуть, в меня или в братишку. Я знал, что орка зовут Кенрат и справиться с ним семилетнему мальчугану непросто даже один на один, а с ним было еще двое дружков. Неприятно, конечно, но, чтобы остановить меня, нужно было нечто большее. Не зря же орки прозвали меня Бешеным.
Сколько раз я представлял, как разделался бы с ними, будь у меня такая возможность! Сейчас возможность представилась. Я выхватил нож из сапога. Какой там глаз у тебя не видит, проклятый Кенрат? Получи во второй!
Нож вошел точно в глазницу. Кенрат дико взвыл, рухнул на землю и принялся кататься по ней, раскидывая по сторонам клочья мха и изрыгая самые ужасные оркские проклятия, какие только мне доводилось слышать в своей детской, да и недетской, жизни.
Я торжествовал. Самый серьезный из врагов был теперь не опаснее бочонка с пивом, который рыжий Раф выкатывает из винного погреба по праздникам для увеселения народа. Убить двух других орков проще простого. Надо только подобрать меч, но сначала…
— Убирайся отсюда, быстро! — заорал я на Рила, по-прежнему сидевшего, съежившись, на земле.
— А как же ты, Рик? — пролепетал братишка, не двигаясь с места.
— Катись к демонам, в кусты, куда-нибудь! — Я изо всех сил толкнул его в заросли можжевельника. Я всегда был сильнее брата, и тот прямо-таки кувырком полетел. Обруч наследного принца свалился с его головы. Я поднял его и надел на свою, так привычнее, а то непослушные волосы постоянно лезут в глаза, хоть шнурком их перевязывай, как девица… Да и вообще, отличить нас можно только по этому обручу. Еще, конечно, по знаку проклятия, но его мало кто видел.
— Эй, вы, глупые орки, я здесь! — весело крикнул я, поднимая с земли свой первый настоящий меч. — Вам приказано меня убить? Попробуйте!
Дважды повторять не пришлось. Орки бросились ко мне, как будто я посулил выпивку тому, кто добежит первым. Хотя вполне возможно, именно это им и обещали за мою голову. Это уже потом лорд Готрид стал назначать награду посущественней…
Земля содрогалась от топота ног, кривые сабли свистели в воздухе, и «добрые» пожелания, которыми сопровождали орки каждый свой неудачный удар, сливались в одно бесконечное проклятие. Братишка Рил тихо поскуливал где-то рядом, но мне было не до него. Я должен был убить орков, и тогда… Что будет тогда, я не знал, но определенно что-то очень хорошее. Наверное, мы будем жить долго и счастливо и уж обязательно умрем в один день. Или лучше нет… А то в свое время, впервые услышав от лорда Окснета сказку с подобным счастливым концом, я удивленно спросил: «Почему в один день? Их что, убили?» Не надо нам такого счастья…
Честно говоря, мне пришлось изрядно попотеть, прежде чем я расправился с этими двумя орками. Что делать, если для семилетнего мальчишки каждый орк все равно что горный тролль для взрослого, — замучаешься, пока убьешь, если, конечно, не застанешь врасплох или не обманешь. А перехитрить орка гораздо труднее, чем тролля. Эти кровожадные уроды не станут колотить друг друга только ради того, чтобы доказать своей предполагаемой жертве, кто из них достоин убить ее первым.
Внезапности я лишил себя сам, хитрость в голову не приходила, не до того было. Зато был многолетний опыт уничтожения орков, который, видимо, по рассеянности Керниус забыл отнять у меня, в отличие от силы, роста и оружия, и я дрался, используя изученные мной за шестнадцать лет жизни приемы, честные и не очень.
Примерно через час я гордо оглядел дело рук своих. Два орка валялись бездыханными трупами, Кенрат, умудрившийся вырвать нож из глазницы, пошатываясь, бродил неподалеку, то и дело натыкаясь на стволы деревьев и оглашая лес гнусными ругательствами, смотреть противно! Я отвернулся и помахал брату окровавленным мечом:
— Эй, Рил, вылезай! Орки больше не опасны! — закричал я и в следующее мгновение почувствовал смертоносный ожог острой стали между лопаток. Кто ж знал, что Кенрат умеет метать ножи на звук…
Тут бы мне и проснуться, но сон продолжался. Я видел свое тело с торчащей из спины рукояткой ножа, плачущего над ним Рила и слепого Кенрата, спотыкающегося, налетающего на деревья, но все же удирающего в сторону Черного замка. Я смотрел на все это как будто со стороны и удовлетворенно думал: «Что ж, так даже лучше, — я погиб в бою, Рил станет королем. Наверное, так и должно быть по справедливости… »
А потом… Потом появились хмурые наемники во главе с лордом Деймором. Их привел слепой Кенрат, по нюху, не иначе. Рила грубо оттащили от моего бездыханного тела.
— Ты бы с ним поделикатнее, Крисан, — проворчал лорд Деймор. — Принц все-таки.
— Да я ему за нашего Малыша голову готов оторвать! — сквозь зубы процедил Крисан.
«Вы что, ума лишились? — пытался кричать я. — Не понимаете, что Рил не убивал меня?» Но меня никто не слышал…
Моя история начала повторяться, только теперь главным действующим лицом в ней был Рил. На Королевском суде его обвинили в убийстве наследника престола с целью самому получить корону. Оправдаться мой маленький добрый братишка не сумел. Ему даже в голову не пришло вызвать Кенрата на Божий суд. И Рила заточили в башню Отчаяния.
Коварный план лорда Готрида почти удался. Я был мертв, Рила ненавидел весь замок, начиная с отца и кончая последним метельщиком. А главное, наемники мечтали отомстить за мою смерть, и это значило, что вскоре между лордом Готридом и короной не останется никого, кроме самого короля, который не может подняться с трона…
Первой же ночью Рил увидел во сне мою смерть.
— Убегай из замка! — твердил я, умирая, но сам понимал, что это невозможно. Не выбраться братишке Рилу из башни Отчаяния, а если и выбраться, куда он пойдет? К Ленсенду? А кто сказал, что Ленсенд ему поверит, если не поверил даже мудрый отец?
«Что я наделал! Как мог я умереть, оставив брата совсем одного! Нет мне прощения!» — вот что думал я в тот момент, когда меня разбудила безжалостная стрела, угодившая в плечо. И как же я обрадовался, когда понял, что все-таки жив, а Рил не в башне Отчаяния, а в Лучшем мире, где, по моему глубокому убеждению, хоть и скучновато, но все-таки гораздо уютнее.
Глава 9. ЛИХОЛЕСЬЕ
Я мельком оглядел полянку, на которой накануне мы разбили наш лагерь под открытым небом. Убитых поблизости не было, из чего я заключил, что, возможно, мои друзья живы. Так или иначе, но быть мишенью для стрел в мои ближайшие планы не входило, и для начала надо было решить эту небольшую проблему. «Ну ладно, попробуйте в меня попасть, когда я не сплю, — подумал я, — а то в спящего и трехлетний ребенок попадет». Я обломил древко торчащей из плеча стрелы, чтобы не мешала двигаться, резко откатился по траве от того места, где только что стоял, вскочил на ноги и очень быстро, зигзагами, побежал к дереву, за которым прятался ближайший ко мне стрелок. Несколько стрел просвистели около самого уха, но я был уверен, что ни одна из них не достигнет цели. Нет, шесть не отличающихся меткостью лучников, которые не смогли убить меня, когда я спал, не смогут в меня попасть. Когда я добежал до парня, он, по-моему, даже не понял, как я его обезоружил. Дальше все стало как-то слишком просто. Этот бедолага просто замечательно сыграл роль моего щита. Правда, его слишком быстро убили его же собственные приятели, и он перестал идти сам. Но я уже был недалеко от второго стрелка. С ним я проделал примерно то же самое. Этого парня его друзьям убивать уже не захотелось. Они выхватили мечи, решив, что так им будет проще со мной разделаться. Кажется, они не догадывались, с кем имеют дело, иначе знали бы, что драться со мной на мечах воинам вроде них — дохлый номер. Эти парни совсем не умели обращаться с оружием. Они подбегали ко мне один за другим и, можно сказать, сами напарывались на мой меч. Вскоре все эти rope-вояки лежали в разных позах на траве и портили своим видом окружающий пейзаж. Терпеть не могу, когда в лесу валяются трупы! Надо было оставить кого-нибудь в живых и хотя бы поинтересоваться, что им, собственно, от меня было надо и куда они дели Энди, Энлику и всех остальных, и заодно заставить закопать все это безобразие, но я, когда дерусь, не умею обдумывать планы на будущее.
От тщетных попыток разобраться в следах, затоптанных мною же самим, меня оторвал тихий свист. Кто-то насвистывал красивую мелодию. Свист приближался и приближался, пока из-за деревьев не показалась черная одежда Энди. Он шел и свистел, таща здоровенную охапку хвороста.
— А, ты уже проснулся, — весело сказал он, сваливая хворост в потухший костер. — Ты так сладко спал, что мы решили тебя не будить. Я тут принес кое-что нам на завтрак. А это что за трупы? Ты что, теперь каждое утро будешь разминаться таким образом? Где ты раздобыл этих несчастных, убийца?
Я был так рад, что с Энди ничего не случилось, что даже забыл обидеться.
— Где Энлика? — вместо ответа спросил я.
— Кажется, Солнышко взяла ее с собой. Керниус сказал, что тут недалеко есть деревня, и она пошла купить молока для ребенка.
— А сам он где?
— Где-то здесь, недалеко, собирает травы. Да что ты так волнуешься? Какую опасность, кроме тебя, можно встретить в этом лесу?
Я молча ткнул пальцем в обломок стрелы, все еще торчавший из плеча.
— Ты хочешь сказать, те люди в тебя стреляли? — У Энди был такой ошарашенный вид, будто я всю жизнь только и занимался тем, что убивал ни в чем не повинных людей, а сейчас вдруг изменил своей привычке и наконец-то убил кого-то задело. Правда, удивлялся он не долго, а вспомнив о добровольно возложенных на себя обязанностях моего лекаря, принялся почти безболезненно вытягивать стрелу из моего плеча и заодно очень ощутимо копаться в моих мыслях. — Да не переживай ты так! — успокаивал он меня. — Этим людям, наверно, захотелось привезти лорду Готриду твою голову, вот они на тебя и напали. А твоя Энлика им не нужна вовсе. Ну хочешь, в Сферу посмотрим?
— В какую сферу?
— Всевидения, естественно. Ты же ее мне отдал, когда мы убегали. Или ты думал, я ее вернул в Черную башню?
Энлика бежала вдоль дороги, таясь за деревьями, а по дороге, испуганно озираясь по сторонам и судорожно прижимая к себе младенца, шла Солнышко в сопровождении трех развеселых разбойников, один из которых время от времени подталкивал ее в спину заряженным арбалетом.
— Куда они ее ведут? — спросил я, понимая, что едва ли дождусь ответа, вряд ли Энди знакомы здешние лесные тропы. И почему с помощью Сферы Всевидения нельзя найти дорогу туда, где раньше никогда не был? Энди рассказывал, что какой-то древний колдун мог использовать ее, чтобы перемещаться в места, которые в ней видел, но ни в одной из книг обширной библиотеки Черного замка он не нашел даже намека на подобное заклинание.
Мы усиленно спорили, что делать: скакать неизвестно куда на выручку бедной Солнышко или посмотреть в Сферу и подождать, как развернутся события, когда подошел Керниус.
— Эта дорога ведет к гостинице, — уверенно сказал он, едва взглянув в Сферу. — Туда можно попасть и по нашей дороге, если свернуть на тропу, скрытую за большим замшелым валуном на обочине. Будь осторожен, в этой гостинице настоящий разбойничий притон, там могут раздеть путника до нитки, если, конечно, он не колдун. А лучше дождись нас. Думаю, я бы сумел убедить разбойников отпустить девочку.
— Чтобы они потом поймали других? Нет уж, я разберусь с ними раз и навсегда!
— Опять всех поубиваешь? — нахмурился Энди.
— Нет, награжу по-королевски! — огрызнулся я и ускакал.
Гостиница действительно оказалась недалеко от поросшего мхом булыжника, перегородившего дорогу, если, конечно, можно назвать гостиницей полусгнившую покосившуюся деревянную хижину с вывеской, на которой было, наверное, когда-то что-то написано или нарисовано, но сейчас расползлись просто серые пятна. Тем не менее у коновязи стояло пять или шесть лошадей, одна из которых явно выделялась среди своих соседей. Поистине, эта лошадь могла бы занять достойное место в королевской конюшне. Кажется, Счастливчик полностью разделял мое мнение по этому поводу. Он радостно заржал и галопом подлетел к этой прекрасной кобыле. И только тут я узнал Ласточку, нашу Ласточку, украденную, по словам Васка, разбойничьим атаманом из королевских конюшен. Вот и повод заглянуть в эту забегаловку, не возбуждая подозрений и не подвергая опасности жизнь Солнышка или Энлики, если разбойникам удалось ее поймать. Насколько я знал из собственного опыта, когда хочешь кого-нибудь освободить, лучше не распространяться на эту тему, а то можно освободить уже мертвецов.
Ласточка тоже узнала меня и, как могла, выражала свою радость по поводу нашей встречи, когда из гостиницы вышел здоровенный мужик с таким круглым брюхом, что, не будь у него лохматой бороды, я бы, пожалуй, принял его за беременную великаншу.
— Эй, малец, что это ты тут вертишься около лошадей? — набросился он на меня.
— Не твое дело, — огрызнулся я. — Не ты же хозяин лошади.
— Я — хозяин гостиницы, а это лошади моих постояльцев. Если хоть одна пропадет…
— Слышишь, Счастливчик? — обратился я к своему коню и очаровательно улыбнулся. — Этот толстопуз думает, что я хочу украсть лошадь, украденную из королевской конюшни. Неужели я так похож на конокрада?
Возможно, до хозяина дошло, что я больше похож на богатого клиента, чем на конокрада, а может, он понял, что такая очаровательная улыбка в моем исполнении не предвещает ничего хорошего, или заметил меч.
— Ну что вы, благородный лорд, я вовсе не хотел вас обидеть, — залебезил он. — Передохните с дороги в моей гостинице. У меня есть неплохое вино, еда и постель. Все, что нужно благородному лорду.
«Спасибо, что пригласил, хоть приступом эту твою забегаловку брать не придется», — удовлетворенно подумал я и благосклонно сказал согнувшемуся в поклоне хозяину гостиницы:
— Ладно, хозяин, ты так заботишься о лошадях, что я, пожалуй, прощу тебя. Напои моего коня и смотри, чтобы его не украли, и эту лошадь тоже, я ее сейчас куплю, так что, если она пропадет, я тебя за уши подвешу к твоей облезлой вывеске!
Хозяин, благоразумно промолчав, пошел привязывать коня; то ли я его напугал, то ли он просто не хотел терять золото, которое надеялся с меня получить. А я вошел в покосившуюся дверь, из-за которой явственно доносились слова неприличной песни и оглушительный хохот.
Внутри гостиница и вправду напоминала разбойничий притон. За большим, залитым пивом столом сидела какая-то пьяная компания, состоявшая из пары десятков развеселых молодчиков и трех неопрятных девиц, и, яростно размахивая огромными кружками и еще более огромными ножами с нанизанными на них огрызками мяса, хрипло пела:
— Ой, кто к нам пожаловал! — как-то очень радостно воскликнул один из разбойников. — Благородный лорд с кучей денег. В нашем захолустье давно не появлялись благородные лорды.
— Нет, вы даже не представляете, парни, кого занесла к нам судьба! — возразил ему атаман, расплываясь в улыбке. — Это же его высочество принц Рикланд собственной персоной. Не иначе явился поблагодарить меня за то, что я помог ему бежать из тюрьмы, или за то, что я, по доброте душевной, сохранил ему жизнь. Заходите, принц, выпейте с нами. — Он смахнул со стола какой-то мусор и налил в кружку пива. — Присаживайтесь.
Компания дружно загоготала. Как видно, у них была своя версия нашего с атаманом побега из темницы.
Садиться за их липкий стол мне не хотелось, поэтому я выдернул из-под чьего-то зада стул и сел около двери. Человек, слетевший со стула, бросился на меня с кулаками, но атаман остановил его и ехидно обратился ко мне:
От тщетных попыток разобраться в следах, затоптанных мною же самим, меня оторвал тихий свист. Кто-то насвистывал красивую мелодию. Свист приближался и приближался, пока из-за деревьев не показалась черная одежда Энди. Он шел и свистел, таща здоровенную охапку хвороста.
— А, ты уже проснулся, — весело сказал он, сваливая хворост в потухший костер. — Ты так сладко спал, что мы решили тебя не будить. Я тут принес кое-что нам на завтрак. А это что за трупы? Ты что, теперь каждое утро будешь разминаться таким образом? Где ты раздобыл этих несчастных, убийца?
Я был так рад, что с Энди ничего не случилось, что даже забыл обидеться.
— Где Энлика? — вместо ответа спросил я.
— Кажется, Солнышко взяла ее с собой. Керниус сказал, что тут недалеко есть деревня, и она пошла купить молока для ребенка.
— А сам он где?
— Где-то здесь, недалеко, собирает травы. Да что ты так волнуешься? Какую опасность, кроме тебя, можно встретить в этом лесу?
Я молча ткнул пальцем в обломок стрелы, все еще торчавший из плеча.
— Ты хочешь сказать, те люди в тебя стреляли? — У Энди был такой ошарашенный вид, будто я всю жизнь только и занимался тем, что убивал ни в чем не повинных людей, а сейчас вдруг изменил своей привычке и наконец-то убил кого-то задело. Правда, удивлялся он не долго, а вспомнив о добровольно возложенных на себя обязанностях моего лекаря, принялся почти безболезненно вытягивать стрелу из моего плеча и заодно очень ощутимо копаться в моих мыслях. — Да не переживай ты так! — успокаивал он меня. — Этим людям, наверно, захотелось привезти лорду Готриду твою голову, вот они на тебя и напали. А твоя Энлика им не нужна вовсе. Ну хочешь, в Сферу посмотрим?
— В какую сферу?
— Всевидения, естественно. Ты же ее мне отдал, когда мы убегали. Или ты думал, я ее вернул в Черную башню?
Энлика бежала вдоль дороги, таясь за деревьями, а по дороге, испуганно озираясь по сторонам и судорожно прижимая к себе младенца, шла Солнышко в сопровождении трех развеселых разбойников, один из которых время от времени подталкивал ее в спину заряженным арбалетом.
— Куда они ее ведут? — спросил я, понимая, что едва ли дождусь ответа, вряд ли Энди знакомы здешние лесные тропы. И почему с помощью Сферы Всевидения нельзя найти дорогу туда, где раньше никогда не был? Энди рассказывал, что какой-то древний колдун мог использовать ее, чтобы перемещаться в места, которые в ней видел, но ни в одной из книг обширной библиотеки Черного замка он не нашел даже намека на подобное заклинание.
Мы усиленно спорили, что делать: скакать неизвестно куда на выручку бедной Солнышко или посмотреть в Сферу и подождать, как развернутся события, когда подошел Керниус.
— Эта дорога ведет к гостинице, — уверенно сказал он, едва взглянув в Сферу. — Туда можно попасть и по нашей дороге, если свернуть на тропу, скрытую за большим замшелым валуном на обочине. Будь осторожен, в этой гостинице настоящий разбойничий притон, там могут раздеть путника до нитки, если, конечно, он не колдун. А лучше дождись нас. Думаю, я бы сумел убедить разбойников отпустить девочку.
— Чтобы они потом поймали других? Нет уж, я разберусь с ними раз и навсегда!
— Опять всех поубиваешь? — нахмурился Энди.
— Нет, награжу по-королевски! — огрызнулся я и ускакал.
Гостиница действительно оказалась недалеко от поросшего мхом булыжника, перегородившего дорогу, если, конечно, можно назвать гостиницей полусгнившую покосившуюся деревянную хижину с вывеской, на которой было, наверное, когда-то что-то написано или нарисовано, но сейчас расползлись просто серые пятна. Тем не менее у коновязи стояло пять или шесть лошадей, одна из которых явно выделялась среди своих соседей. Поистине, эта лошадь могла бы занять достойное место в королевской конюшне. Кажется, Счастливчик полностью разделял мое мнение по этому поводу. Он радостно заржал и галопом подлетел к этой прекрасной кобыле. И только тут я узнал Ласточку, нашу Ласточку, украденную, по словам Васка, разбойничьим атаманом из королевских конюшен. Вот и повод заглянуть в эту забегаловку, не возбуждая подозрений и не подвергая опасности жизнь Солнышка или Энлики, если разбойникам удалось ее поймать. Насколько я знал из собственного опыта, когда хочешь кого-нибудь освободить, лучше не распространяться на эту тему, а то можно освободить уже мертвецов.
Ласточка тоже узнала меня и, как могла, выражала свою радость по поводу нашей встречи, когда из гостиницы вышел здоровенный мужик с таким круглым брюхом, что, не будь у него лохматой бороды, я бы, пожалуй, принял его за беременную великаншу.
— Эй, малец, что это ты тут вертишься около лошадей? — набросился он на меня.
— Не твое дело, — огрызнулся я. — Не ты же хозяин лошади.
— Я — хозяин гостиницы, а это лошади моих постояльцев. Если хоть одна пропадет…
— Слышишь, Счастливчик? — обратился я к своему коню и очаровательно улыбнулся. — Этот толстопуз думает, что я хочу украсть лошадь, украденную из королевской конюшни. Неужели я так похож на конокрада?
Возможно, до хозяина дошло, что я больше похож на богатого клиента, чем на конокрада, а может, он понял, что такая очаровательная улыбка в моем исполнении не предвещает ничего хорошего, или заметил меч.
— Ну что вы, благородный лорд, я вовсе не хотел вас обидеть, — залебезил он. — Передохните с дороги в моей гостинице. У меня есть неплохое вино, еда и постель. Все, что нужно благородному лорду.
«Спасибо, что пригласил, хоть приступом эту твою забегаловку брать не придется», — удовлетворенно подумал я и благосклонно сказал согнувшемуся в поклоне хозяину гостиницы:
— Ладно, хозяин, ты так заботишься о лошадях, что я, пожалуй, прощу тебя. Напои моего коня и смотри, чтобы его не украли, и эту лошадь тоже, я ее сейчас куплю, так что, если она пропадет, я тебя за уши подвешу к твоей облезлой вывеске!
Хозяин, благоразумно промолчав, пошел привязывать коня; то ли я его напугал, то ли он просто не хотел терять золото, которое надеялся с меня получить. А я вошел в покосившуюся дверь, из-за которой явственно доносились слова неприличной песни и оглушительный хохот.
Внутри гостиница и вправду напоминала разбойничий притон. За большим, залитым пивом столом сидела какая-то пьяная компания, состоявшая из пары десятков развеселых молодчиков и трех неопрятных девиц, и, яростно размахивая огромными кружками и еще более огромными ножами с нанизанными на них огрызками мяса, хрипло пела:
Во главе стола сидел хорошо одетый бородатый человек, в котором я узнал своего недавнего «спасителя» — разбойничьего атамана, так неудачно метнувшего нож мне в бок. Увидев меня, он цыкнул на свою компанию. Песня смолкла, и все так уставились на меня, будто в эту гостиницу раньше никогда не заходили посторонние.
Мы охотнички лихие,
Мы хозяева лесов,
Отбираем золотые
У прохожих и купцов.
За мешочек золотых
Мы в живых оставим их.
Мы не нищие-бродяги,
Не разбойнички,
Мы трудяги-работяги,
Ох-охотнички!
Если путник по дороге
Свои деньги потерял,
Мы не будем слишком строги,
Можем взять взамен товар
Или пару лошадей,
Раз нет денег у людей.
Мы не нищие-бродяги,
Не разбойнички,
Мы трудяги-работяги,
Ох-охотнички…
— Ой, кто к нам пожаловал! — как-то очень радостно воскликнул один из разбойников. — Благородный лорд с кучей денег. В нашем захолустье давно не появлялись благородные лорды.
— Нет, вы даже не представляете, парни, кого занесла к нам судьба! — возразил ему атаман, расплываясь в улыбке. — Это же его высочество принц Рикланд собственной персоной. Не иначе явился поблагодарить меня за то, что я помог ему бежать из тюрьмы, или за то, что я, по доброте душевной, сохранил ему жизнь. Заходите, принц, выпейте с нами. — Он смахнул со стола какой-то мусор и налил в кружку пива. — Присаживайтесь.
Компания дружно загоготала. Как видно, у них была своя версия нашего с атаманом побега из темницы.
Садиться за их липкий стол мне не хотелось, поэтому я выдернул из-под чьего-то зада стул и сел около двери. Человек, слетевший со стула, бросился на меня с кулаками, но атаман остановил его и ехидно обратился ко мне: