Страница:
Единственным более-менее приемлемым объяснением кажется расправа с двойным агентом: если Булл был завербован израильскими спецслужбами, знал некоторых резидентов и связников - и, начав работать также на Ирак, мог их провалить. Будь Джералд израильтянином, его бы при такой ситуации выманили в Израиль, там бы арестовали и предали суду - но с канадским гражданином проделать такое сложнее. Следовало предотвратить расшифровку; вот тогда и было исполнено соло на пистолете для бесшумной стрельбы. Точно так же могло произойти, если бы иракские спецслужбы установили, что Булл - двойной агент, что он уже нанес ущерб безопасности Ирака и может, если его не остановить, нанести ещё больший. Вот и было принято решение заставить его замолчать навеки.
Устранение Булла иракцами кажется весьма вероятным: некоторые мотивы просматриваются. Есть сведения, что Джералд Булл начал конфликтовать с иракскими заказчиками. По мнению некоторых аналитиков, он потребовал слишком много за то, чтобы не разглашать какие-то секреты военных приготовлений Ирака и вообще стал себя неправильно, с точки зрения Саддама, вести. Вот тогда многое становится на место: шантажистам достаточно часто и, право же, заслуженно платят именно так - парочкой пуль. А потом уже разведки и контрразведки других стран (Израиля, например) дали британским властям исчерпывающие сведения о предназначении заказа. Деньги, кстати, от Багдада были получены - так почему бы вдруг Форин Офис не прозреть и не дать экстремисту от ворот поворот? Когда-нибудь, конечно, все тайное станет явным, но вот когда это произойдет...
В том же 1990 году "революционный" Ирак оккупировал Кувейт, избрав такой своеобразный способ "расчета" с одним из своих основных кредиторов. Здесь уже занервничали ближние (Саудовская Аравия - главный кредитор Ирака) и дальние соседи, и вскоре часть государств приняли решение о проведении силовой операции, которая вошла в историю как "Буря в пустыне". Непосредственного участия в ней Израиль не принимал, хотя Саддам не преминул нанести несколько ракетных ударов по территории и этого государства, не вовлеченного в конфликт. Реальная помощь "Моссада" просматривается только в том, что об иракской акции против Кувейта американцы были предупреждены, но сочли это излишней мнительностью "стратегического партнера"59. При подготовке операции разведслужбы Израиля рекомендовали американцам нанесение "точечных" ударов по резиденциям Саддама - в спецслужбах знали, что иракский диктатор, один из самых подозрительных людей на свете, в тревожной обстановке практически никогда не проводит две ночи подряд в одном и том же месте). Естественно, американцам была передана часть накопленных радиоразведкой данных. При подготовке и в ходе "Бури в пустыне" специалисты "Аман" также привлекались к совместной с американцами работе по обработке материалов спутниковой и воздушной разведки, но фактически реально - и тем более "гласно", на уровне официальной дипломатии, - Израиль был полностью отстранен от участия в этой операции. На военный успех "Бури в пустыне" помощь ещё одного союзника существенного влияния не оказала бы, но вот ответная реакция Саддама была бы куда жестче, да и арабские страны (Саудовская Аравия и Сирия) могли кардинально изменить свою позицию в конфликте.
Часть 9. "Шин-Бет".
На протяжении первых 20 лет своего существования "Шин Бет", сокращенное наименование от "Шерут Битахон", была сравнительно маленькой организацией, насчитывавшей всего несколько сотен сотрудников и имевшей очень скромный бюджет. Служба состояла из оперативных и вспомогательного управлений.
Первое Управление (политическое) состояло из пяти отделов: "Ап" вел наблюдение и проверку вновь прибывших репатриантов, "Ют" контролировал высшие учебные заведения и молодежные организации, "П" осуществлял работу против праворадикальных организаций, "К" разрабатывал Компартию Израиля, "Д" проводил наблюдения за прочими политическими партиями; отдел Исследований прессы обобщал по легальным источникам общественные умонастроения, а также осуществлял цензуру в СМИ. Второе (контрразведывательное) Управление, иначе - Департамент неарабских дел самый крупный и важный департамент, который отвечал за контрразведку, наблюдение за иностранными дипломатами и иностранными делегациями. Это управление включало четыре отдела: "Восток" в основном работал против разведок стран Варшавского договора, прежде всего против КГБ, "Запад", соответственно, сосредотачивался на работе против разведок англосаксонских и романо-латинских стран, Общий - осуществлял наблюдение за гражданскими лицами, посещающими Израиль, Экономический - контролировал деятельность и персонал иностранных фирм, работающих на территории государства. Третье Управление или, как его часто называли, - арабский департамент, - отвечало главным образом за разработку арабских меньшинств в приграничных районах Израиля, которые с 1965 года жили в условиях военного положения. В Пятое Управление входил департамент защиты, в задачу которого входили обеспечение безопасности военной промышленности, вооруженных сил, защита посольств Израиля и других зарубежных объектов, а также охрана премьер-министра и других официальных лиц и стандартные мероприятия по охране гостайн; в Десятом Управлении выделялись служба "Шевах" - наружное наблюдение, оперативная фото и (со временем) видеосъемка, "Хет" - следственный отдел, "Мааджонанот" - отдел оперативной техники, "Цена" - цензура частной переписки и перлюстрация писем.
Работа "Шин Бет" в сфере внутренней безопасности имеет серьезную правовую основу в виде нескольких законов о подрывной деятельности и шпионаже против Израиля. До сих пор действует порядок введения чрезвычайного положения, установленный англичанами в 1945 году и использовавшийся для подавления как палестинских арабов, так и евреев. Он позволял в свое время английской армии, а потом и Хагане арестовывать и депортировать нежелательных лиц в "закрытые районы", куда не допускался никто, в том числе журналисты. В 1966 году эти полномочия были переданы от армии полиции, но на практике все решения принимаются в "Шин Бет". В 1955 и 1957 годах были приняты дополнительные законы в этой сфере. Израиль, небольшая страна, хронически обремененная значительными расходами, даже в контрразведке старалась обходиться малым. Большинство западных служб безопасности исходит из расчета: для круглосуточного наблюдения за одним объектом необходимо около трех десятков оперативников, работающих посменно. В "Шин-Бет" такую работу выполняют 10 человек, хотя и с предельным напряжением сил. Считается, что если объект слежки применять профессиональные приемы для её выявления и "отрыва", то он наверняка шпион. Однако "Шин Бет" скоро установила, например, что "чистые" дипломаты и члены различных делегаций от соцстран обладают высокой квалификацией в плане выявления слежки. Это вызывало подозрение контрразведки, она была вынуждена вести наблюдение за этими ложными объектами, - что приводило к распылению сил и отвлечению внимания от действительных шпионов. Приходилось часто привлекать курсантов спецшкол - впрочем, для них это было полезной "полевой" практикой.
С момента своего создания в 1948 году "Шин Бет" вела наблюдение за дипломатами стран как Восточного блока, так и Запада. Уже в 1948 году военный атташе посольства США в Тель-Авиве полковник Е. Арчибальд обнаружил, что его телефон прослушивается. Спустя год оперативники пытались завербовать сотрудника американского консульства и получить от него секретные документы. У этого сотрудника была любовная связь с израильтянкой; "Шин Бет" хотела использовать это для шантажа, используя легенду о том, что дама беременна и нуждалась в аборте. В 1954 году секьюрити посольства США в Тель-Авиве обнаружили "жучки" в кабинете посла. В 1956 году ещё два "жучка" были обнаружены в телефонных аппаратах американского военного атташе. Задолго до КГБ "Шин Бет" стала с помощью денег и женщин соблазнять морских пехотинцев, которые несли охрану посольства США...
Сразу после того, как Харел возглавил "Моссад", в "Шин Бет" появился новый, чисто номинальный руководитель: Исидор Рот, еврей польского происхождения, который был заместителем Харела. Ранее он, побыв некоторое время помощником у Шилоя в "Моссаде", изменил свое имя на еврейский манер Иззи Дорот, - и перешел в "Шин Бет". В первые два десятилетия существования Израиля переход сотрудников из "Шин Бет" в "Моссад" и обратно был довольно частым явлением.
Исидор (Иззи) Дорот пробыл на этом посту только один год и оставил о себе впечатление весьма посредственного руководителя. В сентябре 1953 года его отправили в отставку, и он жил в Израиле в полной безвестности вплоть до своей смерти в 1979 году. О нем почти никто не вспоминает.
Новым руководителем "Шин Бет" стал Амос Манор.
Биографическая справка.
Манор родился в октябре 1918 года в Трансильвании, входившей в Австро-Венгерскую империю. В то время его звали Артур Менделевич. В 1939 году Менделевич проходил действительную службу в венгерской армии. Он, как и другие евреи, продолжали службу и при пронацистском режиме, даже когда их заставили носить на своей форме желтую звезду. Только в 1943 году евреев изгнали из армии - и Менделевич оказался в одном из первых эшелонов, направлявшихся в Освенцим.
В Освенциме погибли миллионы, но Менделевич выжил и в сорок пятом возвратился в Трансильванию (провинция Румынии). Вскоре он понял, что еврея нет будущего в Восточной Европе, и попытался уехать в Палестину. Но в "Алии-Бет" решили, что этот твердый человек, прошедший войну, может быть им полезен на месте. Они убедили Менделевича вступить в "Алию-Бет" и он в течение трех лет работал в бухарестском подполье над осуществлением различных проектов, в результате которых тысячи евреев, переживших Холокост, отправились на историческую родину. Менделевич продолжал работать на Израиль и после получения страной в 1948 году независимости. Он воспользовался своим шансом только в 1949 году, когда коммунистическое правительство Румынии запретило все сионистские организации. С фальшивыми паспортами, зная, что в случае ареста их обвинят в шпионаже, Менделевич и его жена бежали в Израиль.
Через три дня после прибытия в Израиль Менделевич встретился с министром иностранных дел Шареттом, который и порекомендовал продолжить деятельность в спецслужбах, и предложил ему сменить свое европейское еврейское имя на "более современное". Так Артур Менделевич стал Амосом Манором. Шеф "Алии-Бет" Шауль Авигур направил его в "Шин Бет" к Харелу. На Харела он произвел хорошее впечатление и был принят на работу. Начав с самой низшей ступеньки, Манор быстро продвигался по службе и за считанные годы вырос до поста начальника контрразведки.
Манор с самого начала считал, что наибольшая угроза шпионажа исходила от стран коммунистического блока, а не от соседних с Израилем арабских стран. Арабам не удалось задушить новорожденный Израиль и не было никаких оснований полагать, что арабские шпионы окажутся лучше арабских армий. Успехи же советских и восточноевропейских разведчиков в той мере, как они становились известными, впечатляли.
Когда Харел заменил Шилоя на посту директора "Моссада", Манор стал заместителем нового руководителя "Шин Бет" Иззи Дорота. Когда в 1953 году Дорот ушел в отставку, Манор возглавил службу внутренней безопасности. Блестящая карьера, учитывая, что Манору было всего 36 лет и он только четыре года назад приехал в Израиль. Фактически он был единственным из ответственных руководителей, которые прошел совсем не тот путь, что все. Он не сражался в рядах "Хаганы" или в её штурмовых отрядах "Палмах". Не служил в британской армии или в её знаменитом Еврейском легионе. Не сражался в войне 1948 - 1949 годов. Даже на иврите он говорил с неистребимым венгерским акцентом и вел себя скорее как европеец, чем как представитель "новых израильтян". Что-то в этом было непривычно, нетрадиционно, даже сомнительно. Некоторые сомнения относительно него были не только в самом Израиле. У ФБР тоже были серьезные подозрения в отношении Манора, и подозрения эти выливались в действия - так, например, в 1952 году, когда разворачивалось стратегическое сотрудничество между разведками, ФБР пыталось не допустить его в США. Очень много препятствий было на его пути однако Манор стал тем, кем стал и очень много сделал для укрепления службы безопасности.
На первых порах далеко не все действия "Шин Бет" определялись Амосом Манором. Он оставался и в подчинении, и в зависимости от "Иссера Маленького". Харел в системе разведсообществ был "мемунехом", главным разведчиком. Во всяком случае, он никогда не выпускал из рук рычаги управления внутренней безопасностью - и тем самым сосредоточил в своих руках огромную власть. Власть, которую можно было сравнить с объединенной властью директора ФБР США Эдгара Гувера и директора ЦРУ Аллена Даллеса. "Маленький Иссер" действительно обладал такой мощью и пользовался неограниченной поддержкой и доверием Бен-Гуриона. За это "мемунех" платил безоговорочной лояльностью и был готов выполнить почти любое поручение правительства. Например, по желанию Бен-Гуриона Харел охотно превращал спецслужбы в политический инструмент правящей партии "Мапай".
Бен-Гурион и партия "Мапай" руководствовались простым принципом - кто не с нами, тот против нас. Соответственно и Харел приказал "Шин Бет" в порядке работы по "подрывным элементам" проникнуть в оппозиционные партии Израиля. В первую очередь внимание было уделено правым партиям. Агенты Харела установили наблюдение за заклятым врагом Бен-Гуриона, бывшим лидером подпольной группировки "Иргун", а к тому времени лидером партии "Херут" Менахемом Бегином. Харел высказал в своем докладе абсолютно беспочвенное предположение, что "Херут" намеревалась создать мини-подполье в вооруженных силах. Практических "мер" не последовало, - зато "Шин Бет" удалось разгромить несколько мелких организаций, связанных с еврейскими религиозными фундаменталистами и правыми кругами. Одна из таких организаций, называвшая себя "Союзом энтузиастов", объявила о своем намерении воссоздать древнее еврейское царство в строгом соответствии с религиозными догматами. Бородатые, одетые в традиционную черную одежду ортодоксы поджигали автомобили, рестораны и мясные лавки, в которых продавалось не кошерное мясо. "Шин Бет" проникла в эту группу "энтузиастов" и, выявив всю организацию, арестовала их. В данном случае речь шла, с точки зрения государственной безопасности, не более чем о наивных дилетантах, но Харел доложил Бен-Гуриону, что они представляли смертельную угрозу для демократии. Много шума наделала история "срыва" покушения на жизнь министра транспорта Давида Цви Пинкуса. По обвинению в подготовке теракта были арестованы боевик "Лехи" Шаалтиель Бен-Яир и два его помощника. Они якобы намеревались заложить бомбу около дома министра в знак протеста против введения ограничений на движение транспорта по субботам. 60 Бен-Яир был предан суду, но оправдан - доказательства обвинения не сочли достаточными. По иронии судьбы, несколькими годами позже Шаалтиель стал работником разведки и принес немало пользы государству.
То, что "Шин Бет" также установила интенсивную слежку за малочисленной коммунистической партией Израиля, казалось, учитывая несовместимость принципов сионизма и пролетарского интернационализма, в порядке вещей; но в поисках подрывных элементов "Шин-Бет" "взял под колпак" и партию "Мапам", социалистическую партию с безупречной сионистской репутацией. Партия не имела равных в своей активности по созданию еврейских поселений и киббутцев. Члены этой партии охотно служили в армии, и некоторые из них достигли высокого положения в вооруженных силах. Иначе говоря, заслуги партии в государственном строительстве были несомненны. Но с другой стороны, когда лидеры "Мапам" окончательно поняли, что Бен-Гурион намерен вести Израиль в сторону от социализма, они в гневе прекратили с ним всякое сотрудничество и даже пошли дальше, выразив восхищение Иосифом Сталиным. Для Харела это, естественно, было равносильно тяжкому самообвинению "Мапам". "Мемунех" пришел к выводу, что теперь вся партия "Мапам" (в которой сам Иссер Гальперин некогда состоял) действовала как агент советского блока. Логика подозрительности привела Харела к убеждению, что поскольку в "Мапам" состояла немалая часть офицерского корпуса армии, то партия могла готовить военный переворот с целью захвата власти в стране. И его подозрения стали воплощаться в "практические действия" в худших традициях охранки. 29 января 1953 г. секретарь партии "Мапам" Натан Пелед продемонстрировал во время пресс-конференции миниатюрный радиопередатчик. Он заявил журналистам, что этот "жучок" был обнаружен под столом лидера "Мапам" Меира Яари. Пелед также заявил, что закрытые внутрипартийные дискуссии каким-то образом становились известны Бен-Гуриону. Кроме того, сказал он, после обнаружения "жучка" охранниками были задержаны два взломщика, пытавшиеся проникнуть в штаб-квартиру "Мапам". Они были переданы полиции, но судья проявил к ним необычайную снисходительность - минимальное наказание в виде двух недель лишения свободы. Пелед заявил, что задержанные были работниками "Шин Бет", посланными Харелом по приказу Бен-Гуриона и "Мапай". Правящая партия, как водится, все обвинения отрицала, но обвинения были отнюдь не голословны: у "Мапам" была своя внутренняя информация61. Мало для кого являлось секретом, что партия имела своих агентов, работников партийной службы безопасности, в штаб-квартире "Шин Бет", других партиях и разведсообществе.
Но в МИД действовали не только "свои", принадлежащие к другим политическим течениям государства, осведомители - там был пойман Зеев Авни, шпион, который работал на КГБ ещё до приезда в Израиль.
Персональное досье.
Зеев Авни (Вольф Гольдштейн) родился в 1912 году в еврейской семье, которая вскоре эмигрировала из России в Швейцарию. В юношестве Вольф увлекался марксизмом-ленинизмом. Был завербован советской разведкой, выезжал в Москву для специального обучения. Его подготовили для внедрения в израильские правительственные учреждения, хотя сам Зеев неоднократно говорил, что его призвание - не суета в коридорах власти, а простая трудовая жизнь в киббуце.
В Израиле в разгар войны 1948 года он поступил на работу в МИД экономическому департаменту министерства срочно требовались специалисты. По израильскому обычаю он сменил свое имя и стал Зеевом Авни. В начале 1950-х годов он уже был экономическим советником посольства Израиля в Брюсселе. Как раз в то время через это посольство велись секретные переговоры с Западной Германией о выплате репараций израильским евреям-жертвам Холокоста. Авни, как было выявлено в ходе расследования, регулярно информировал КГБ о ходе этих переговоров. Позже он получил назначение в Белград, где, собственно, ему и удалось нанести наибольший ущерб национальной безопасности Израиля. Основная его работа в посольстве была связана с обеспечением экономических отношений Израиля с Югославией, но из-за нехватки персонала по совместительству Зеев выполнял обязанности шифровальщика. Он научился работать на шифровальной машине. Все с благодарностью отмечали готовность Авни работать сверхурочно или подменить заболевшего шифровальщика. Вскоре шпиону удалось получить и передать "хозяевам" коды, с помощью которых КГБ начал читать всю секретную переписку МИД с дипломатами, а также разведчиками, работавшими под дипломатическим прикрытием. Контрразведка обратила внимание на Авни и его энтузиазм; аналитикам удалось "связать" несколько незначительных странностей, которые были отмечено поведение этого дипломата в Белграде, с провалами израильской разведки. Манор придумал предлог для того, чтобы в апреле 1956 года отозвать Авни в Тель-Авив. Ничего не подозревавший Авни вылетел в Израиль и по прибытии был арестован "Шин Бет". В ходе допросов Авни во всем признался, и контрразведка получила от него очень важные сведения. Авни вышел на свободу через 10 лет и отправился в Швейцарию, где прошло его детство, но вскоре вернулся в Израиль. По согласованию с комитетом "Вараш" он ещё раз сменил имя и фамилию, поселился в киббуце к северу от Тель-Авива и даже какое-то время работал в качестве армейского психолога.
Примерно к тому же периоду относится разоблачение журналистки Мэри Фрэнсис Хаген. Американка Мэри Хаген работала на несколько печатных изданий и телерадиоканалов в нью-йоркской штаб-квартире ООН. У неё было много друзей среди арабских делегатов; личные отношения стали основой вербовки по просьбе своего жениха, сирийского дипломата Галаба аль-Хейли, она согласилась заниматься шпионажем против Израиля.
В 1956 году она приехала как журналистка в Израиль и, работая в интересах сирийской разведки, стала проявлять повышенный интерес к границам Израиля и его военным объектам. Такое поведение для американской журналистки, специализирующейся по совсем другим вопросам, было явно необычным, и "Шин Бет" установила за ней круглосуточное наблюдение, а затем и арестовала Хаген. Ее судили на закрытом заседании, на которое журналисты не были допущены. 27 августа 1956 г. она была признана виновной в шпионаже и провела 8 месяцев в израильской тюрьме. Подробностей процесса не разглашали, известно только, что Мэри только в ходе допроса и суда осознала, что выполнение "просьб" жениха являлось просто шпионажем. Несколько обогатив свой личный опыт, Мэри Хаген вернулась в Нью-Йорк, - но, к её удивлению, её "жених", аль-Хейли, отказался с ней встретиться.
Но в целом необходимо отметить, что усилия разведок арабских стран по проникновению в Израиль в те годы отличались примитивизмом. Специалисты "Шин Бет" отмечали, что у арабов не хватало ни знаний, ни профессиональных навыков, ни терпения, которые были необходимы для осуществления долгосрочных разведывательных операций. Положение несколько изменилось, когда спецслужбы ОАР и отдельных арабских стран стали больше сотрудничать с советской разведкой. В результате ими было осуществлено несколько удачных агентурных операций, о которых несколько позже. Сейчас надо рассказать о большой разведывательной удаче "Шин Бет" - получению полного текста доклада Н. С. Хрущева ХХ съезду КПСС.
Амос Манор вплоть до своей отставки в 1964 году очень редко говорил с журналистами. "Я никогда не обсуждал свою работу и не вижу причин отступать от этого правила", - заявлял Манор даже после отставки, когда на протяжении четверти века входил в совет директоров различных компаний. Даже об этом деле он рассказывал крайне мало. Известно только, что у Манора были отличные источники в Восточной Европе, в задачу которых входило осуществление контроля за соблюдением американского эмбарго и выявление попыток внедрения агентуры советского блока в Израиль - настоящая контрразведка становится эффективной, когда она не ограничивается действиями на своей территории. Один из агентов Манора в Варшаве сумел получить оригинальный русский текст доклада Хрущева и во второй половине апреля 1956 года направил его в штаб-квартиру "Шин Бет", располагавшуюся в окрестностях Тель-Авива, в Яффе. Манор (он не знал русского языка) поручил одному из своих близких помощников, выходцу из России, перевести текст доклада на иврит, а экспертам "Шин Бет" по СССР поручил внимательно изучить текст и дать заключение о его подлинности. 13 апреля, в пятницу, шеф контрразведки прочел речь Хрущева. Манор сразу понял, что это был действительно важный документ, раскрывавшее глаза на тайны советской политики. С текстом и заключением экспертов, Манор отправился прямо домой к Бен-Гуриону. В субботу Бен-Гурион приказал немедленно передать текст американцам. Через два дня в Вашингтон к Джеймсу Энглтону вылетел курьер израильской разведки с текстом доклада Хрущева. Бен-Гурион справедливо полагал, что если Израиль сам предаст огласке текст доклада, то это ещё больше осложнит и так уже достаточно напряженные к тому времени отношения между Израилем и Советским Союзом. Доклад Хрущева не только прочли с интересом в ЦРУ. Американцы дали утечку в "Нью-Йорк Таймс", а затем полный текст доклада был передан по радио на всех языках через радиостанцию "Радио "Свободная Европа"" и "Радио "Свобода"". Брошюры с текстом даже забрасывались с помощью воздушных шаров в страны за "железным занавесом". Даже в 1970-е годы Манор не собирался раскрывать имя героя, стоявшего на другом конце информационного канала. А текст доклада попал в "Шин Бет" из Польши. Ян Стажевский, который был партийным руководителем в Варшаве в 50-х годах, спустя три десятилетия сам признался в этом. Текст был направлен нескольким лидерам компартий Восточной Европы. Один экземпляр - 58 страниц на русском языке, - курьер доставил Эдварду Охабу, Первому секретарю ПОРП. Тот не присутствовал на ХХ съезде и был шокирован прочитанным - полным подтверждением всего худшего, что когда-либо говорилось о Сталине. Охаб ознакомил с текстом некоторых польских партийных лидеров. Сначала им приходилось всем читать единственный экземпляр, который Охаб держал в своем сейфе. Потом Охаб приказал перевести доклад на польский язык и отпечатать строго ограниченное число экземпляров, которые были разосланы местным партийным руководителям, в том числе и Стажевскому. Секретарь Варшавского горкома, по его словам, решил, что речь заслуживает более широкой огласки, и приказал размножить её "для партакива". Одновременно был размножен (о технических деталях этого не сообщается) и исходный русский текст, - и Стажевский утверждает, что сам он лично передал этот текст журналисту по имени Филип Бен62.
Устранение Булла иракцами кажется весьма вероятным: некоторые мотивы просматриваются. Есть сведения, что Джералд Булл начал конфликтовать с иракскими заказчиками. По мнению некоторых аналитиков, он потребовал слишком много за то, чтобы не разглашать какие-то секреты военных приготовлений Ирака и вообще стал себя неправильно, с точки зрения Саддама, вести. Вот тогда многое становится на место: шантажистам достаточно часто и, право же, заслуженно платят именно так - парочкой пуль. А потом уже разведки и контрразведки других стран (Израиля, например) дали британским властям исчерпывающие сведения о предназначении заказа. Деньги, кстати, от Багдада были получены - так почему бы вдруг Форин Офис не прозреть и не дать экстремисту от ворот поворот? Когда-нибудь, конечно, все тайное станет явным, но вот когда это произойдет...
В том же 1990 году "революционный" Ирак оккупировал Кувейт, избрав такой своеобразный способ "расчета" с одним из своих основных кредиторов. Здесь уже занервничали ближние (Саудовская Аравия - главный кредитор Ирака) и дальние соседи, и вскоре часть государств приняли решение о проведении силовой операции, которая вошла в историю как "Буря в пустыне". Непосредственного участия в ней Израиль не принимал, хотя Саддам не преминул нанести несколько ракетных ударов по территории и этого государства, не вовлеченного в конфликт. Реальная помощь "Моссада" просматривается только в том, что об иракской акции против Кувейта американцы были предупреждены, но сочли это излишней мнительностью "стратегического партнера"59. При подготовке операции разведслужбы Израиля рекомендовали американцам нанесение "точечных" ударов по резиденциям Саддама - в спецслужбах знали, что иракский диктатор, один из самых подозрительных людей на свете, в тревожной обстановке практически никогда не проводит две ночи подряд в одном и том же месте). Естественно, американцам была передана часть накопленных радиоразведкой данных. При подготовке и в ходе "Бури в пустыне" специалисты "Аман" также привлекались к совместной с американцами работе по обработке материалов спутниковой и воздушной разведки, но фактически реально - и тем более "гласно", на уровне официальной дипломатии, - Израиль был полностью отстранен от участия в этой операции. На военный успех "Бури в пустыне" помощь ещё одного союзника существенного влияния не оказала бы, но вот ответная реакция Саддама была бы куда жестче, да и арабские страны (Саудовская Аравия и Сирия) могли кардинально изменить свою позицию в конфликте.
Часть 9. "Шин-Бет".
На протяжении первых 20 лет своего существования "Шин Бет", сокращенное наименование от "Шерут Битахон", была сравнительно маленькой организацией, насчитывавшей всего несколько сотен сотрудников и имевшей очень скромный бюджет. Служба состояла из оперативных и вспомогательного управлений.
Первое Управление (политическое) состояло из пяти отделов: "Ап" вел наблюдение и проверку вновь прибывших репатриантов, "Ют" контролировал высшие учебные заведения и молодежные организации, "П" осуществлял работу против праворадикальных организаций, "К" разрабатывал Компартию Израиля, "Д" проводил наблюдения за прочими политическими партиями; отдел Исследований прессы обобщал по легальным источникам общественные умонастроения, а также осуществлял цензуру в СМИ. Второе (контрразведывательное) Управление, иначе - Департамент неарабских дел самый крупный и важный департамент, который отвечал за контрразведку, наблюдение за иностранными дипломатами и иностранными делегациями. Это управление включало четыре отдела: "Восток" в основном работал против разведок стран Варшавского договора, прежде всего против КГБ, "Запад", соответственно, сосредотачивался на работе против разведок англосаксонских и романо-латинских стран, Общий - осуществлял наблюдение за гражданскими лицами, посещающими Израиль, Экономический - контролировал деятельность и персонал иностранных фирм, работающих на территории государства. Третье Управление или, как его часто называли, - арабский департамент, - отвечало главным образом за разработку арабских меньшинств в приграничных районах Израиля, которые с 1965 года жили в условиях военного положения. В Пятое Управление входил департамент защиты, в задачу которого входили обеспечение безопасности военной промышленности, вооруженных сил, защита посольств Израиля и других зарубежных объектов, а также охрана премьер-министра и других официальных лиц и стандартные мероприятия по охране гостайн; в Десятом Управлении выделялись служба "Шевах" - наружное наблюдение, оперативная фото и (со временем) видеосъемка, "Хет" - следственный отдел, "Мааджонанот" - отдел оперативной техники, "Цена" - цензура частной переписки и перлюстрация писем.
Работа "Шин Бет" в сфере внутренней безопасности имеет серьезную правовую основу в виде нескольких законов о подрывной деятельности и шпионаже против Израиля. До сих пор действует порядок введения чрезвычайного положения, установленный англичанами в 1945 году и использовавшийся для подавления как палестинских арабов, так и евреев. Он позволял в свое время английской армии, а потом и Хагане арестовывать и депортировать нежелательных лиц в "закрытые районы", куда не допускался никто, в том числе журналисты. В 1966 году эти полномочия были переданы от армии полиции, но на практике все решения принимаются в "Шин Бет". В 1955 и 1957 годах были приняты дополнительные законы в этой сфере. Израиль, небольшая страна, хронически обремененная значительными расходами, даже в контрразведке старалась обходиться малым. Большинство западных служб безопасности исходит из расчета: для круглосуточного наблюдения за одним объектом необходимо около трех десятков оперативников, работающих посменно. В "Шин-Бет" такую работу выполняют 10 человек, хотя и с предельным напряжением сил. Считается, что если объект слежки применять профессиональные приемы для её выявления и "отрыва", то он наверняка шпион. Однако "Шин Бет" скоро установила, например, что "чистые" дипломаты и члены различных делегаций от соцстран обладают высокой квалификацией в плане выявления слежки. Это вызывало подозрение контрразведки, она была вынуждена вести наблюдение за этими ложными объектами, - что приводило к распылению сил и отвлечению внимания от действительных шпионов. Приходилось часто привлекать курсантов спецшкол - впрочем, для них это было полезной "полевой" практикой.
С момента своего создания в 1948 году "Шин Бет" вела наблюдение за дипломатами стран как Восточного блока, так и Запада. Уже в 1948 году военный атташе посольства США в Тель-Авиве полковник Е. Арчибальд обнаружил, что его телефон прослушивается. Спустя год оперативники пытались завербовать сотрудника американского консульства и получить от него секретные документы. У этого сотрудника была любовная связь с израильтянкой; "Шин Бет" хотела использовать это для шантажа, используя легенду о том, что дама беременна и нуждалась в аборте. В 1954 году секьюрити посольства США в Тель-Авиве обнаружили "жучки" в кабинете посла. В 1956 году ещё два "жучка" были обнаружены в телефонных аппаратах американского военного атташе. Задолго до КГБ "Шин Бет" стала с помощью денег и женщин соблазнять морских пехотинцев, которые несли охрану посольства США...
Сразу после того, как Харел возглавил "Моссад", в "Шин Бет" появился новый, чисто номинальный руководитель: Исидор Рот, еврей польского происхождения, который был заместителем Харела. Ранее он, побыв некоторое время помощником у Шилоя в "Моссаде", изменил свое имя на еврейский манер Иззи Дорот, - и перешел в "Шин Бет". В первые два десятилетия существования Израиля переход сотрудников из "Шин Бет" в "Моссад" и обратно был довольно частым явлением.
Исидор (Иззи) Дорот пробыл на этом посту только один год и оставил о себе впечатление весьма посредственного руководителя. В сентябре 1953 года его отправили в отставку, и он жил в Израиле в полной безвестности вплоть до своей смерти в 1979 году. О нем почти никто не вспоминает.
Новым руководителем "Шин Бет" стал Амос Манор.
Биографическая справка.
Манор родился в октябре 1918 года в Трансильвании, входившей в Австро-Венгерскую империю. В то время его звали Артур Менделевич. В 1939 году Менделевич проходил действительную службу в венгерской армии. Он, как и другие евреи, продолжали службу и при пронацистском режиме, даже когда их заставили носить на своей форме желтую звезду. Только в 1943 году евреев изгнали из армии - и Менделевич оказался в одном из первых эшелонов, направлявшихся в Освенцим.
В Освенциме погибли миллионы, но Менделевич выжил и в сорок пятом возвратился в Трансильванию (провинция Румынии). Вскоре он понял, что еврея нет будущего в Восточной Европе, и попытался уехать в Палестину. Но в "Алии-Бет" решили, что этот твердый человек, прошедший войну, может быть им полезен на месте. Они убедили Менделевича вступить в "Алию-Бет" и он в течение трех лет работал в бухарестском подполье над осуществлением различных проектов, в результате которых тысячи евреев, переживших Холокост, отправились на историческую родину. Менделевич продолжал работать на Израиль и после получения страной в 1948 году независимости. Он воспользовался своим шансом только в 1949 году, когда коммунистическое правительство Румынии запретило все сионистские организации. С фальшивыми паспортами, зная, что в случае ареста их обвинят в шпионаже, Менделевич и его жена бежали в Израиль.
Через три дня после прибытия в Израиль Менделевич встретился с министром иностранных дел Шареттом, который и порекомендовал продолжить деятельность в спецслужбах, и предложил ему сменить свое европейское еврейское имя на "более современное". Так Артур Менделевич стал Амосом Манором. Шеф "Алии-Бет" Шауль Авигур направил его в "Шин Бет" к Харелу. На Харела он произвел хорошее впечатление и был принят на работу. Начав с самой низшей ступеньки, Манор быстро продвигался по службе и за считанные годы вырос до поста начальника контрразведки.
Манор с самого начала считал, что наибольшая угроза шпионажа исходила от стран коммунистического блока, а не от соседних с Израилем арабских стран. Арабам не удалось задушить новорожденный Израиль и не было никаких оснований полагать, что арабские шпионы окажутся лучше арабских армий. Успехи же советских и восточноевропейских разведчиков в той мере, как они становились известными, впечатляли.
Когда Харел заменил Шилоя на посту директора "Моссада", Манор стал заместителем нового руководителя "Шин Бет" Иззи Дорота. Когда в 1953 году Дорот ушел в отставку, Манор возглавил службу внутренней безопасности. Блестящая карьера, учитывая, что Манору было всего 36 лет и он только четыре года назад приехал в Израиль. Фактически он был единственным из ответственных руководителей, которые прошел совсем не тот путь, что все. Он не сражался в рядах "Хаганы" или в её штурмовых отрядах "Палмах". Не служил в британской армии или в её знаменитом Еврейском легионе. Не сражался в войне 1948 - 1949 годов. Даже на иврите он говорил с неистребимым венгерским акцентом и вел себя скорее как европеец, чем как представитель "новых израильтян". Что-то в этом было непривычно, нетрадиционно, даже сомнительно. Некоторые сомнения относительно него были не только в самом Израиле. У ФБР тоже были серьезные подозрения в отношении Манора, и подозрения эти выливались в действия - так, например, в 1952 году, когда разворачивалось стратегическое сотрудничество между разведками, ФБР пыталось не допустить его в США. Очень много препятствий было на его пути однако Манор стал тем, кем стал и очень много сделал для укрепления службы безопасности.
На первых порах далеко не все действия "Шин Бет" определялись Амосом Манором. Он оставался и в подчинении, и в зависимости от "Иссера Маленького". Харел в системе разведсообществ был "мемунехом", главным разведчиком. Во всяком случае, он никогда не выпускал из рук рычаги управления внутренней безопасностью - и тем самым сосредоточил в своих руках огромную власть. Власть, которую можно было сравнить с объединенной властью директора ФБР США Эдгара Гувера и директора ЦРУ Аллена Даллеса. "Маленький Иссер" действительно обладал такой мощью и пользовался неограниченной поддержкой и доверием Бен-Гуриона. За это "мемунех" платил безоговорочной лояльностью и был готов выполнить почти любое поручение правительства. Например, по желанию Бен-Гуриона Харел охотно превращал спецслужбы в политический инструмент правящей партии "Мапай".
Бен-Гурион и партия "Мапай" руководствовались простым принципом - кто не с нами, тот против нас. Соответственно и Харел приказал "Шин Бет" в порядке работы по "подрывным элементам" проникнуть в оппозиционные партии Израиля. В первую очередь внимание было уделено правым партиям. Агенты Харела установили наблюдение за заклятым врагом Бен-Гуриона, бывшим лидером подпольной группировки "Иргун", а к тому времени лидером партии "Херут" Менахемом Бегином. Харел высказал в своем докладе абсолютно беспочвенное предположение, что "Херут" намеревалась создать мини-подполье в вооруженных силах. Практических "мер" не последовало, - зато "Шин Бет" удалось разгромить несколько мелких организаций, связанных с еврейскими религиозными фундаменталистами и правыми кругами. Одна из таких организаций, называвшая себя "Союзом энтузиастов", объявила о своем намерении воссоздать древнее еврейское царство в строгом соответствии с религиозными догматами. Бородатые, одетые в традиционную черную одежду ортодоксы поджигали автомобили, рестораны и мясные лавки, в которых продавалось не кошерное мясо. "Шин Бет" проникла в эту группу "энтузиастов" и, выявив всю организацию, арестовала их. В данном случае речь шла, с точки зрения государственной безопасности, не более чем о наивных дилетантах, но Харел доложил Бен-Гуриону, что они представляли смертельную угрозу для демократии. Много шума наделала история "срыва" покушения на жизнь министра транспорта Давида Цви Пинкуса. По обвинению в подготовке теракта были арестованы боевик "Лехи" Шаалтиель Бен-Яир и два его помощника. Они якобы намеревались заложить бомбу около дома министра в знак протеста против введения ограничений на движение транспорта по субботам. 60 Бен-Яир был предан суду, но оправдан - доказательства обвинения не сочли достаточными. По иронии судьбы, несколькими годами позже Шаалтиель стал работником разведки и принес немало пользы государству.
То, что "Шин Бет" также установила интенсивную слежку за малочисленной коммунистической партией Израиля, казалось, учитывая несовместимость принципов сионизма и пролетарского интернационализма, в порядке вещей; но в поисках подрывных элементов "Шин-Бет" "взял под колпак" и партию "Мапам", социалистическую партию с безупречной сионистской репутацией. Партия не имела равных в своей активности по созданию еврейских поселений и киббутцев. Члены этой партии охотно служили в армии, и некоторые из них достигли высокого положения в вооруженных силах. Иначе говоря, заслуги партии в государственном строительстве были несомненны. Но с другой стороны, когда лидеры "Мапам" окончательно поняли, что Бен-Гурион намерен вести Израиль в сторону от социализма, они в гневе прекратили с ним всякое сотрудничество и даже пошли дальше, выразив восхищение Иосифом Сталиным. Для Харела это, естественно, было равносильно тяжкому самообвинению "Мапам". "Мемунех" пришел к выводу, что теперь вся партия "Мапам" (в которой сам Иссер Гальперин некогда состоял) действовала как агент советского блока. Логика подозрительности привела Харела к убеждению, что поскольку в "Мапам" состояла немалая часть офицерского корпуса армии, то партия могла готовить военный переворот с целью захвата власти в стране. И его подозрения стали воплощаться в "практические действия" в худших традициях охранки. 29 января 1953 г. секретарь партии "Мапам" Натан Пелед продемонстрировал во время пресс-конференции миниатюрный радиопередатчик. Он заявил журналистам, что этот "жучок" был обнаружен под столом лидера "Мапам" Меира Яари. Пелед также заявил, что закрытые внутрипартийные дискуссии каким-то образом становились известны Бен-Гуриону. Кроме того, сказал он, после обнаружения "жучка" охранниками были задержаны два взломщика, пытавшиеся проникнуть в штаб-квартиру "Мапам". Они были переданы полиции, но судья проявил к ним необычайную снисходительность - минимальное наказание в виде двух недель лишения свободы. Пелед заявил, что задержанные были работниками "Шин Бет", посланными Харелом по приказу Бен-Гуриона и "Мапай". Правящая партия, как водится, все обвинения отрицала, но обвинения были отнюдь не голословны: у "Мапам" была своя внутренняя информация61. Мало для кого являлось секретом, что партия имела своих агентов, работников партийной службы безопасности, в штаб-квартире "Шин Бет", других партиях и разведсообществе.
Но в МИД действовали не только "свои", принадлежащие к другим политическим течениям государства, осведомители - там был пойман Зеев Авни, шпион, который работал на КГБ ещё до приезда в Израиль.
Персональное досье.
Зеев Авни (Вольф Гольдштейн) родился в 1912 году в еврейской семье, которая вскоре эмигрировала из России в Швейцарию. В юношестве Вольф увлекался марксизмом-ленинизмом. Был завербован советской разведкой, выезжал в Москву для специального обучения. Его подготовили для внедрения в израильские правительственные учреждения, хотя сам Зеев неоднократно говорил, что его призвание - не суета в коридорах власти, а простая трудовая жизнь в киббуце.
В Израиле в разгар войны 1948 года он поступил на работу в МИД экономическому департаменту министерства срочно требовались специалисты. По израильскому обычаю он сменил свое имя и стал Зеевом Авни. В начале 1950-х годов он уже был экономическим советником посольства Израиля в Брюсселе. Как раз в то время через это посольство велись секретные переговоры с Западной Германией о выплате репараций израильским евреям-жертвам Холокоста. Авни, как было выявлено в ходе расследования, регулярно информировал КГБ о ходе этих переговоров. Позже он получил назначение в Белград, где, собственно, ему и удалось нанести наибольший ущерб национальной безопасности Израиля. Основная его работа в посольстве была связана с обеспечением экономических отношений Израиля с Югославией, но из-за нехватки персонала по совместительству Зеев выполнял обязанности шифровальщика. Он научился работать на шифровальной машине. Все с благодарностью отмечали готовность Авни работать сверхурочно или подменить заболевшего шифровальщика. Вскоре шпиону удалось получить и передать "хозяевам" коды, с помощью которых КГБ начал читать всю секретную переписку МИД с дипломатами, а также разведчиками, работавшими под дипломатическим прикрытием. Контрразведка обратила внимание на Авни и его энтузиазм; аналитикам удалось "связать" несколько незначительных странностей, которые были отмечено поведение этого дипломата в Белграде, с провалами израильской разведки. Манор придумал предлог для того, чтобы в апреле 1956 года отозвать Авни в Тель-Авив. Ничего не подозревавший Авни вылетел в Израиль и по прибытии был арестован "Шин Бет". В ходе допросов Авни во всем признался, и контрразведка получила от него очень важные сведения. Авни вышел на свободу через 10 лет и отправился в Швейцарию, где прошло его детство, но вскоре вернулся в Израиль. По согласованию с комитетом "Вараш" он ещё раз сменил имя и фамилию, поселился в киббуце к северу от Тель-Авива и даже какое-то время работал в качестве армейского психолога.
Примерно к тому же периоду относится разоблачение журналистки Мэри Фрэнсис Хаген. Американка Мэри Хаген работала на несколько печатных изданий и телерадиоканалов в нью-йоркской штаб-квартире ООН. У неё было много друзей среди арабских делегатов; личные отношения стали основой вербовки по просьбе своего жениха, сирийского дипломата Галаба аль-Хейли, она согласилась заниматься шпионажем против Израиля.
В 1956 году она приехала как журналистка в Израиль и, работая в интересах сирийской разведки, стала проявлять повышенный интерес к границам Израиля и его военным объектам. Такое поведение для американской журналистки, специализирующейся по совсем другим вопросам, было явно необычным, и "Шин Бет" установила за ней круглосуточное наблюдение, а затем и арестовала Хаген. Ее судили на закрытом заседании, на которое журналисты не были допущены. 27 августа 1956 г. она была признана виновной в шпионаже и провела 8 месяцев в израильской тюрьме. Подробностей процесса не разглашали, известно только, что Мэри только в ходе допроса и суда осознала, что выполнение "просьб" жениха являлось просто шпионажем. Несколько обогатив свой личный опыт, Мэри Хаген вернулась в Нью-Йорк, - но, к её удивлению, её "жених", аль-Хейли, отказался с ней встретиться.
Но в целом необходимо отметить, что усилия разведок арабских стран по проникновению в Израиль в те годы отличались примитивизмом. Специалисты "Шин Бет" отмечали, что у арабов не хватало ни знаний, ни профессиональных навыков, ни терпения, которые были необходимы для осуществления долгосрочных разведывательных операций. Положение несколько изменилось, когда спецслужбы ОАР и отдельных арабских стран стали больше сотрудничать с советской разведкой. В результате ими было осуществлено несколько удачных агентурных операций, о которых несколько позже. Сейчас надо рассказать о большой разведывательной удаче "Шин Бет" - получению полного текста доклада Н. С. Хрущева ХХ съезду КПСС.
Амос Манор вплоть до своей отставки в 1964 году очень редко говорил с журналистами. "Я никогда не обсуждал свою работу и не вижу причин отступать от этого правила", - заявлял Манор даже после отставки, когда на протяжении четверти века входил в совет директоров различных компаний. Даже об этом деле он рассказывал крайне мало. Известно только, что у Манора были отличные источники в Восточной Европе, в задачу которых входило осуществление контроля за соблюдением американского эмбарго и выявление попыток внедрения агентуры советского блока в Израиль - настоящая контрразведка становится эффективной, когда она не ограничивается действиями на своей территории. Один из агентов Манора в Варшаве сумел получить оригинальный русский текст доклада Хрущева и во второй половине апреля 1956 года направил его в штаб-квартиру "Шин Бет", располагавшуюся в окрестностях Тель-Авива, в Яффе. Манор (он не знал русского языка) поручил одному из своих близких помощников, выходцу из России, перевести текст доклада на иврит, а экспертам "Шин Бет" по СССР поручил внимательно изучить текст и дать заключение о его подлинности. 13 апреля, в пятницу, шеф контрразведки прочел речь Хрущева. Манор сразу понял, что это был действительно важный документ, раскрывавшее глаза на тайны советской политики. С текстом и заключением экспертов, Манор отправился прямо домой к Бен-Гуриону. В субботу Бен-Гурион приказал немедленно передать текст американцам. Через два дня в Вашингтон к Джеймсу Энглтону вылетел курьер израильской разведки с текстом доклада Хрущева. Бен-Гурион справедливо полагал, что если Израиль сам предаст огласке текст доклада, то это ещё больше осложнит и так уже достаточно напряженные к тому времени отношения между Израилем и Советским Союзом. Доклад Хрущева не только прочли с интересом в ЦРУ. Американцы дали утечку в "Нью-Йорк Таймс", а затем полный текст доклада был передан по радио на всех языках через радиостанцию "Радио "Свободная Европа"" и "Радио "Свобода"". Брошюры с текстом даже забрасывались с помощью воздушных шаров в страны за "железным занавесом". Даже в 1970-е годы Манор не собирался раскрывать имя героя, стоявшего на другом конце информационного канала. А текст доклада попал в "Шин Бет" из Польши. Ян Стажевский, который был партийным руководителем в Варшаве в 50-х годах, спустя три десятилетия сам признался в этом. Текст был направлен нескольким лидерам компартий Восточной Европы. Один экземпляр - 58 страниц на русском языке, - курьер доставил Эдварду Охабу, Первому секретарю ПОРП. Тот не присутствовал на ХХ съезде и был шокирован прочитанным - полным подтверждением всего худшего, что когда-либо говорилось о Сталине. Охаб ознакомил с текстом некоторых польских партийных лидеров. Сначала им приходилось всем читать единственный экземпляр, который Охаб держал в своем сейфе. Потом Охаб приказал перевести доклад на польский язык и отпечатать строго ограниченное число экземпляров, которые были разосланы местным партийным руководителям, в том числе и Стажевскому. Секретарь Варшавского горкома, по его словам, решил, что речь заслуживает более широкой огласки, и приказал размножить её "для партакива". Одновременно был размножен (о технических деталях этого не сообщается) и исходный русский текст, - и Стажевский утверждает, что сам он лично передал этот текст журналисту по имени Филип Бен62.