Дайер Дебра. Хранитель сокровищ

   Элизабет сделала шаг к мужу.
   – Ты нужен мне. Сейчас и всегда, – прошептала она нежно.
   Эш снова опустил глаза на мозаичную картину.
   – Это правда, принцесса? – спросил он.
   – Я хотела бы, чтобы это было не так, – печально отозвалась она. – Я так от всего устала. Мы поженились, но я не решилась спросить о твоем ко мне отношении. И в то же время боюсь услышать плохой ответ. Когда мы занимаемся любовью, мне кажется – ты меня любишь. Но, возможно, ты испытываешь в этот момент ко мне любви не больше, чем к любой, с кем когда-то согревал постель. Мне порядком надоело находиться в подвешенном состоянии.
   – Но я, правда, этого не хотел, – отозвался Эш.
   – Мне казалось, что ты испытываешь даже удовольствие, видя мои муки, – горестно воскликнула Элизабет.
   – Я понимаю, как со мной трудно, – вздохнул Эш.
   Элизабет закатила глаза к небу и с чувством вскрикнула:
   – Трудно может быть с медведем, занозившим лапу. Ты же просто невозможен! Временами я и в самом деле думаю, какой же надо быть безумной, чтобы так потерять от тебя голову!
   Губы Эша тронула улыбка.
   – Потерять голову? – переспросил он.
   – Ты понимаешь, о чем я говорю, – кивнула она. – Должно быть, я совсем лишилась рассудка!
   – Бет, – прошептал Эш удивительно нежно.
   Он сделал навстречу нерешительный шаг. Элизабет бросилась к нему в объятия, и он крепко прижал ее к себе. Погладив распущенные по плечам жены волосы, он опустил ладонь на спину.
   – Ты заслуживаешь гораздо большего, чем может дать тебе такой человек, как я, – с грустью сказал он.
   – Мне нужен только ты, – ответила она. Лицо мужчины исказила гримаса боли.
   – Рядом с тобой должен быть человек с прекрасными манерами, умеющий хорошо говорить, – заставил он себя произнести. – Настоящий джентльмен, за которого не пришлось бы краснеть на людях, и который не позорил бы тебя.
   Элизабет было больно слышать такие слова от мужа. Ему пришлось вытерпеть столько страданий, но они все же не сломили его, а только сильнее закалили.
   – Никогда не стоит недооценивать себя. Особенно из-за того, что пришлось пережить, – постаралась успокоить мужа Элизабет. – Никогда ты не сравнишься ни с кем по мужеству и силе воли.
   Эш лишь покачал головой.
   – В Денвере мне удалось завоевать хоть какое-то уважение к своей персоне, – сказал он. – Но ничего из того, чему я там научился, здесь не пригодится.
   Элизабет слегка коснулась пальцами губ мужа, словно пытаясь удержать горькие слова, которые срывались с них.
   – Не только и не столько хорошие манеры делают человека человеком, – уверено заявила она. – Ведь ты мог стать преступником. Мог умереть под открытым небом. Но этого не случилось, потому что ты – сильный, честный, благородный. И именно эти качества важны, где бы ты ни жил.
   – Но люди здесь судят о человеке по тому, как он говорит и носит одежду, – возразил Эш.
   – Но ты очень хорошо носишь одежду. – Элизабет заулыбалась, надеясь немного поднять настроение мужу. – Хотя, должна признаться, мне гораздо больше нравится, когда ее на тебе нет вовсе.
   – Я всегда подозревал, что под твоей чопорностью и церемонностью прячется похотливая натура, – усмехнулся Эш.
   – А я всегда чувствовала, что за твоей грозной внешностью скрывается сердце настоящего джентльмена, – в тон ему ответила Элизабет.
   Эш крепко прижал ее к себе. От его теплого дыхания шел легкий запах бренди.
   – Я сделаю все, что в моих силах, принцесса, – пообещал он. – Я постараюсь жить так, чтобы не запятнать доброе имя Пейтона.
   Элизабет не верила своим ушам! От охвативших чувств ей стало трудно дышать. Элизабет закрыла глаза и молча благодарила Бога за сотворенное чудо.
   – Больше всего на свете я хотела услышать такое признание, – взволнованно прошептала она. – Я так давно ждала этих слов!
   – Что ж, нам остается надеяться на лучшее. Завтрашний вечер будет для меня настоящим испытанием. – Взяв жену за плечи, он слегка отстранил ее от себя и посмотрел в глаза. – Надеюсь не разочаровать тебя, моя принцесса.
   Глядя в прекрасные глаза мужа, Элизабет молила Бога, чтобы предстоящий бал прошел хорошо. От этого вечера будет зависеть их дальнейшая жизнь.
   – Вот увидишь, – пыталась приободрить она Эша. – Все будет отлично. Уже завтра, с твоей руки будет есть весь наш свет.
   – Вполне удовлетворюсь и тем, что на балу не попаду в дурацкое положение, – насмешливо ответил Эш.
   – Я верю в тебя. – В ее словах и в самом деле чувствовалась уверенность.
   Эш ласково погладил плечи жены.
   – Я не умею красиво говорить, Бет, – сказал он. – Но я доверяю своим чувствам и счастлив, что моей женой стала именно ты.
   Элизабет растерянно смотрела на Эша, еще не веря, что прозвучали заветные слова, которые ей так давно хотелось услышать.
   – А ты был первым и единственным мужчиной, за которого мне хотелось выйти замуж, – призналась она.
   – Я не могу обещать тебе, что останусь здесь, – тихо сказал он. – Не знаю, смогу ли.
   – Эш, ты сможешь...
   – Мне необходимо знать, поедешь ли ты со мной, если моя жизнь здесь не сложится? – спросил он.
   Удивленная вопросом, Элизабет отстранилась от мужа.
   – Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой в Америку? И осталась там жить?
   – Эта просьба не более странная, чем твоя, – остаться здесь, – хмуро ответил он.
   Элизабет отвернулась: необходимо как-то собраться с мыслями. Она посмотрела на полотно. На нем король Артур выхватывал свой чудодейственный меч.
   – Но это же твой дом, – тихо произнесла она.
   – Нет, принцесса, – мягко возразил Эш. – Этот дом – твой.
   Элизабет повернулась к мужу.
   – Ты прав, – ответила она. – Это мой дом. Я прожила здесь большую часть своей жизни. И Марлоу с герцогиней стали для меня такими же родственниками, как и для тебя.
   – А я почти всю жизнь провел в Америке. Она стала моим домом. Я хотел жить в таком месте, где можно свободно дышать, не задумываясь, что и как я делаю. Здесь же, боюсь, у меня этого не получится.
   – Эш, не спеши, дай себе время, – попросила она. – Через, несколько дней ты будешь чувствовать себя здесь, как дома.
   – Боюсь, время ничего не изменит, принцесса, – покачал головой Эш. – Я не могу обещать тебе остаться здесь. Ты поедешь со мной в Америку?
   – Так быстро эти вопросы не решаются, – только и смогла она ответить.
   – Тебе надо только решить для себя одно: ты хочешь быть со мной?
   В его взгляде и голосе Элизабет уловила робкую надежду.
   – Конечно, я хочу быть с тобой, – ответила она, не раздумывая. – Ведь я люблю тебя.
   Впервые в жизни, узнавший настоящую любовь, Эш очень хотел в это верить.
   – Ты это серьезно, принцесса? – спросил он. Она опустила на его грудь ладони и, ласково погладив, ответила:
   – Да, конечно, серьезно. Если бы ты не был таким упрямым, то давно бы догадался сам.
   Эш осторожно, словно что-то хрупкое и нежное, взял в ладони лицо жены.
   – Мне понадобится время, чтобы к этому привыкнуть, – признался он.
   Он выглядел растерянным мальчишкой. Элизабет хотелось крепко, по-матерински прижать его к себе.
   – Эш, – сказала она. – Окончательное решение жить с тобой в Америке будет зависеть не только от моего согласия.
   Он забеспокоился:
   – Что ты имеешь в виду?
   – Нам придется считаться со всеми остальными, – ответила она. – Мы не должны забывать ни о Марлоу, ни о герцогине, ни о моей матери, наконец. Как мы их бросим?
   Руки Эша безвольно опустились.
   – Приходит время, когда каждая женщина делает сама свой выбор, принцесса. Она либо выходит замуж и живет с мужем, либо остается со своими родными. Тебе придется это решить.
   – Но мне нелегко будет это сделать, – взволнованно произнесла Элизабет. – Моей матери нужен особый уход. Она не переживет разлуки со мной. Я не могу оставить ее.
   – В таком случае мы заберем ее с собой, – решительно заявил Эш.
   – Мама не согласится уехать из Четсвика даже в Лондон, – печально сказала она. – Уговорить ее переехать с нами в Америку будет невозможно.
   – Понимаю, – сухо сказал он.
   Элизабет почувствовала, как между ними снова возникает барьер непонимания. Она сжала руки, чтобы не закричать от бессилия.
   – Нет, ты меня совсем не понимаешь! – в ее голосе было отчаяние.
   – Ты согласилась оставаться моей женой до тех пор, пока я буду жить здесь, – холодно ответил муж.
   – А ты согласен быть моим мужем только в том случае, если я поеду вместе с тобой в Америку!
   Эш открыл, было, рот, чтобы возразить, но передумал. Отвернувшись, он направился к дубовому креслу, на резной спинке которого красовался фамильный герб.
   Постояв немного, Элизабет подошла к мужу.
   – Эш, подожди немного, не спеши. Ты можешь еще найти дорогу домой, – тихо попросила она.
   Опустив голову, он рассматривал кресло. Она чувствовала во всем его облике внутреннее напряжение.
   – Я не чувствую этот дом, своим, – повторил он.
   – Ты здесь родился. Здесь живет твоя семья. И независимо оттого, что ты думаешь об этом, Четсвик – твой родной дом, – горячо возразила Элизабет.
   – Открой пошире свои прекрасные серые глаза, моя хорошая. Взгляни на меня, и ты поймешь, почему меня съедают сомнения.
   Она обхватила талию мужа руками и прижалась щекой к его груди.
   – Ты можешь все, стоит только захотеть, – нежно произнесла она. – Абсолютно все.
   Эш обнял жену и ласково привлек к себе.
   – Я постараюсь, принцесса, – пообещал он. «Все будет хорошо, – пыталась убедить себя Элизабет. – Завтра вечером Эш завоюет доверие общества. Он должен это сделать. Другого шанса нам не дано».

ГЛАВА 28

   Эш сидел в кабинете Хейворда за письменным столом и смотрел на герцога поверх внушительной кипы годовых отчетов.
   – У нас до вечера есть еще немного времени. Я решил воспользоваться этой возможностью и расширить твои познания в другой области, – сказал Хейворд, постукивая указательным пальцем по гроссбуху. – Ты можешь, конечно, нанять управляющего, но умный хозяин всегда должен быть в курсе всех дел на своих предприятиях. Ведь в них вложены деньги, и немалые.
   Эш подумал про себя, что умному хозяину, может, и не следовало бы из бывшего поимщика преступников делать бизнесмена.
   – Несколько лет назад графа Клэрингтона чуть не погубил непорядочный распорядитель его дел, – продолжал старик, приподняв бровь. – Рачительный владелец всегда должен знать источники своего дохода и разбираться во всех делах, если не досконально, то хотя бы в общих чертах.
   Глядя на пирамиду бухгалтерских книг, Эш ощущал себя муравьем, взбирающимся на вершину. Как, черт возьми, он сможет разобраться в этой писанине! Он не смог бы управлять даже маленькой лавчонкой, а уж этой доходной империей и подавно.
   – Твой отец прекрасно разбирался во всех тонкостях бизнеса. Каждое предприятие было для него, как шахматная фигура, которой надо сделать правильный ход. – Говоря это, герцог смотрел на картину, висящую на противоположной стене. – Эмори был умелым тактиком и дальновидным стратегом.
   Яркое сияние хрустальных настенных светильников решительно боролось с мраком пасмурного прохладного утра. Свет падал на писанный маслом портрет молодой семьи. Эмори стоял возле большого, обитого бархатом кресла, положив руку на высокую спинку.
   В кресле сидела золотоволосая красавица Ребекка. По другую сторону от матери стоял Пейтон, опершись ладошкой на подлокотник. На губах ребенка играла счастливая улыбка. Этот маленький принц занял бы достойное место рядом с отцом и в бизнесе, и в жизни. Он покорил бы этот мир. Но небесные силы помешали; мальчик вырос, стал взрослым человеком, но ему неуютно в сказочном дворце. При мысли, кого он лишился в жизни, у герцога больно заныло сердце.
   Хейворд откашлялся и продолжал:
   – В этих бумагах ты найдешь полные годовые отчеты о деятельности наших совместных предприятий и фирм в Америке за последние двадцать пять лет.
   Эш поднял глаза и посмотрел на герцога. Пережитая боль утраты наложила трагическую печать на его доброе лицо.
   – Я подумал, что тебе захочется начать с наших американских предприятий, прежде чем перейдешь к изучению британских и колониальных инвестиций. Таким образом, ты будешь иметь некоторое представление обо всем и сможешь присоединиться к обсуждению деловых вопросов с Рэдклиффом, – улыбнулся Хейворд.
   Еще месяц назад Шелби Рэдклифф не удостоил бы Эша даже взгляда. Теперь приехал из Денвера в Англию, чтобы обсудить с ним вопросы делового сотрудничества и тем самым помочь своему «нашедшемуся» кузену войти в свет.
   – Если хочешь ознакомиться с чем-то более детально, нужные бумаги ты найдешь в западной башне, – прибавил герцог.
   Для него было очень важно обучить внука основам бизнеса. А еще, Эш был уверен, Эмори тоже хотел бы этого, если был бы жив. Может быть, ему не надо было настаивать, чтобы Ребекка оставила дом и поехала вместе с ним?
   – Я постараюсь во всем разобраться, – пообещал Эш.
   – Твои старания будут лучшим для меня подарком, сынок, – улыбнулся Хейворд.
   «А если моих стараний будет недостаточно, – подумал Эш. – Если я никогда не смогу оправдать надежд герцога и брошу тень на его честное имя? Будет ли лучше всем, если, я уеду? Последует ли за мной Бет?»
   – Если я тебе понадоблюсь, найти меня можно в саду, – сказал Хейворд на прощание.
   Эш проводил старика долгим взглядом. Имя Пейтона Тревелиана лежало на его плечах непосильным грузом. Прошло так много лет. Он мог бы стать таким же достойным и благородным человеком, как отец и дед, как многочисленные предки, чьи портреты украшают стены дома. Годы разорвали связь с этим местом и этими людьми. Он никогда не сможет вычеркнуть из памяти свое прошлое.
   У двери Хейворд резко остановился и, обернувшись, вновь посмотрел на портрет Эмори с семьей.
   – Кольцо! – воскликнул он вдруг. – Печатка Эмори с изумрудной вставкой. Вот что нам сможет помочь!
   Эш внимательно всматривался в кольцо-печатку, которое украшало на портрете руку отца. Точно такое же ему предлагал в Денвере герцог.
   – Не понимаю, – растерянно произнес он. Когда Хейворд повернулся к внуку, на его лице не было и тени прежнего уныния. Глаза возбужденно блестели.
   – В день твоего пятилетия отец подарил тебе кольцо, – объяснил он.
   Эш сокрушенно покачал головой.
   – Он подарил такое красивое и дорогое кольцо пятилетнему ребенку? – удивленно спросил он.
   Вопрос несколько озадачил Хейворда.
   – Да, конечно, – подтвердил он. – Но, к несчастью, ты что-то сделал с ним в день вашего отъезда в Америку.
   – Мне ведь было тогда всего пять лет, – насмешливо произнес Эш. – Я мог даже проглотить кольцо.
   – Я в это не верю, – покачал головой герцог. – Это неудачная шутка. Помню, Эмори часто рассказывал тебе всякие легенды о морских пиратах. Перед вашим отплытием он поведал тебе еще одну подобную историю. – Хейворд с задумчивым видом потер подбородок. – Скорее всего, ты решил спрятать кольцо в каком-нибудь надежном месте до своего возвращения. Мы обыскали все тайники, но его так и не нашли.
   – Я не понимаю, к чему вы клоните? – нахмурился Эш.
   – Если бы ты вспомнил, где спрятал отцовский подарок, мы могли бы воспользоваться им, как вещественным доказательством твоей личности.
   – План, конечно, хорош, но я не помню даже о существовании кольца, – разочарованно произнес Эш.
   – Гм, да, – тяжело вздохнул Хейворд. – Это осложняет нашу проблему. Но все же будем надеяться, что ты вспомнишь о нем. Чем больше будешь узнавать о здешней жизни, тем скорее к тебе вернется память. И когда-нибудь тебе захочется надеть на палец подарок своего отца, как память о нем, сынок.
   Эш поспешно отвел глаза.
   – Я не могу обещать, что останусь здесь навсегда, – сказал он.
   – Я твердо уверен, – ты примешь верное решение, – ответил герцог.
   «Какое решение, черт возьми, будет верным?» Он сможет ответить на этот вопрос тогда, когда не будет сомневаться в своем происхождении.
   Эш взял из стопки верхний гроссбух. Ему не терпелось проверить, действительно ли он тот человек, за которого его все принимают?
   Проведя над отчетами около часа, он сделал для себя вывод, что бухгалтерские книги не так уж трудны для понимания. В них содержалась основная информация о каждом предприятии и вложенных в них капиталах, о вовлеченных в этот процесс компаниях, деловых партнерах, доходах и убытках. Через час Эш добрался до предприятий, которые инвестировали отец и Шелби Рэдклифф.
   Эшу было удивительно сознавать, но в строительство огромного особняка на Браунз Блаф была вложена часть и его капитала. Банки, шахты, железные дороги. Все это приносило ощутимый и стабильный доход, за исключением серебряного рудника, который Шелби Рэдклифф приобрел в 1865 году. Именно тогда он и переехал в Денвер. В том же году Эмори согласился финансировать это рискованное предприятие. Если бы не участие отца в делах рудника, они с Ребеккой никогда бы не поехали в Колорадо. И сейчас были бы живы.
   Эш отложил бумаги в сторону. Сердце разрывалось от боли и сожаления. Подняв глаза, он снова посмотрел на портрет мужчины, женщины и ребенка. Моя семья. Чувствуя подступающие слезы, он закрыл глаза. Он скорбел по этим людям, не помня даже, как они выглядели. Теперь к нему постепенно возвращалась память. Он оплакивал безвременную кончину родителей, да и свою тоже. Потому, что вместе с Эмори и Ребеккой двадцать три года назад умер и Пейтон.
   – Как я вижу, Марлоу уже приобщил тебя к своим делам, – удивленно воскликнул Бертрам, стоящий на пороге кабинета.
   Глядя на самодовольного аристократа, Эш невольно напрягся.
   – Если вы ищете Марлоу, то он в саду, – сухо заметил он.
   Бертрам проигнорировал прозрачный намек. Он взял из стопки бумаг верхние листы и, бегло просмотрев, язвительно спросил:
   – Знакомишься с делами, которые перейдут к тебе вместе с титулом?
   – Дела всегда следует держать под контролем, – невозмутимо ответил Эш.
   Бертрам удивленно вскинул черные брови.
   – А у меня сложилось впечатление, что ты не слишком-то доволен своим здесь пребыванием, – заметил он. – Тебя ведь до сих пор одолевают сомнения – Пейтон ты или нет.
   Эш давно научился не показывать врагу свои слабые стороны. Бертрам был его противник, – он не сомневался.
   – Зато у Марлоу нет сомнений на этот счет, – спокойно ответил он.
   Бертрам положил бумаги на стол.
   – Признаться, мне очень удивительно, что Марлоу собирается представить тебя свету, не доказав твое происхождение. Сама идея сегодняшнего бала – чудовищна. Марлоу ставит в неловкое положение не только тебя, но и себя тоже. Боюсь, как бы люди не стали сомневаться в его здравомыслии.
   Кто начнет наводить всяческие справки и сеять среди людей подозрения, Эш прекрасно знал. Он сложил руки на столе и с откровенной враждебностью встретил лицемерный взгляд Бертрама.
   – С рассудком герцога все в порядке, – твердо заявил он.
   – Но это мнение разделяют далеко не все, – недвусмысленно намекнул кузен. – Вполне возможно, что после смерти Марлоу вопрос о твоем праве на титул будет решать суд.
   – Полагаю, что вы не имеете ни малейшего представления о том, кто поднимет этот вопрос? – поддел его Эш.
   Клэйборн криво усмехнулся, и один уголок тоненьких усиков поднялся вверх.
   – Без доказательств, своей личности, ты в один прекрасный день можешь оказаться на улице, – презрительно бросил он.
   «Если этот ублюдок, будет продолжать в таком духе, очень скоро он начнет утирать кровь со своего носа!»
   Эш с трудом подавлял в себе волну гнева, – джентльмен не должен пускать в ход кулаки.
   – Если у вас есть, что мне сказать, говорите, – прямо предложил Эш.
   – Мое желание довольно простое, – ответил кузен, постукивая пальцем по золотым буквам на кожаном переплете гроссбуха. – Я хочу, чтобы ты отсюда уехал.
   – Вы хотите заполучить титул маркиза? – спросил Эш.
   – Я намерен, во что бы то ни стало получить этот титул, – самоуверенно заявил Бертрам. – И своего, я добьюсь любой ценой.
   Эш с ледяным спокойствием выдержал презрительный взгляд и пренебрежительно посмотрел на графа. Клэйборну стало не по себе, – он принялся переминаться с ноги на ногу.
   – Я нисколько не сомневаюсь, что после смерти Марлоу получу в судебном порядке и титул, и все остальное. Но я предпочел бы не выносить сор из избы и потому у меня есть к тебе деловое предложение.
   Эш откинулся на спинку кресла. Бертрам явно волновался:
   – Я заплачу тебе тысячу американских долларов, если ты вернешься назад в Денвер и навсегда забудешь о герцоге и имени Тревелиан.
   Он предлагал довольно крупную сумму. Но Эшу не нравились ни поступки кузена, ни его планы, ни он сам. Эш снова посмотрел на портрет. Отец, Эмори Тревелиан, не заслужил того, чтобы сын отказался от их имени. Он достоин гораздо большего, вот только, как оправдать надежды, Эш пока не знал.
   – Это место все равно не станет тебе родным домом, – продолжал Бертрам елейным голосом. – А с тысячей долларов в кармане, будешь королем в Америке.
   Глаза Клэйборна блестели в ожидании ответа.
   – Убирайтесь отсюда, – угрожающе произнес Эш.
   – Никто еще не разговаривал со мной в таком тоне, – вспыхнул Бертрам.
   Эш поднялся с кресла.
   – Повторяю: убирайтесь отсюда. Немедленно, пока в состоянии ходить.
   Бертрам презрительно усмехнулся:
   – Ты не посмеешь даже пальцем до меня дотронуться!
   Эш обошел стол и медленной, угрожающей походкой направился к графу, еще давая возможность убежать.
   – Предупреждаю: не смей прикасаться ко мне своими грязными руками! – запинаясь, воскликнул Бертрам, пятясь к выходу.
   Схватив кузена за лацканы сюртука, Эш притянул его к себе и гневно прошипел:
   – Если ты хоть чем-то обидишь Марлоу и герцогиню, клянусь, жалеть об этом будешь всю оставшуюся жизнь. – С этими словами он с силой толкнул Бертрама.
   Граф поспешно заковылял к двери. На пороге он остановился и смерил Эша ненавистным взглядом.
   – Ты всего лишь невежественный дикарь. Если надеешься, что я уступлю свое наследство, то вынужден тебя разочаровать. Будь уверен – титула тебе не видать, как собственных ушей.
   – По-моему, мой внук ясно попросил тебя уйти, Клэйборн, – раздался голос Хейворда. Рядом с ним стоял Шелби Рэдклифф.
   Когда Эш понял, что они стали свидетелями их ссоры, к лицу прилила краска стыда.
   Бертрам решительно направился к своему дядюшке.
   – Неужели вы и в самом деле решили выпустить в свет этого дикаря?! – возмущался он, приводя в порядок одежду.
   Хейворд улыбнулся, не спеша с ответом и давая племяннику потомиться в ожидании.
   – Этот молодой человек, – мой внук. И никто не лишит его наследства. Никто. Включая и тебя.
   Бертрам нервно провел ладонью по редеющим волосам.
   – Я пытаюсь только защитить вас и герцогиню, – неуверенно промямлил он.
   – Мы оба знаем, что ты пытаешься сделать, – резко перебил племянника герцог и указал на дверь. – А теперь уходи. Нас ждет работа.
   Не сказав больше ни слова, он ушел. Но Эш знал, что этим дело не кончится. Такие люди без борьбы не сдаются. И война обычно бывает очень грязной. «Этот человек готовит мне кучу неприятностей», – подумал Эш.
   Хейворд закрыл дверь кабинета и с улыбкой обратился к Шелби:
   – К сожалению, мой племянник не слишком порядочен. Вот уже двадцать три года он каждый день ожидает моего последнего вздоха. Теперь ему пришлось столкнуться с молодым соперником.
   – Понимаю. – Шелби сочувственно улыбнулся Эшу. – По-моему, своим приездом вы разворошили осиное гнездо.
   – Похоже на то, – согласился Эш. Ласково похлопав внука по спине, Хейворд старался его успокоить:
   – Не волнуйся, мы сумеем приструнить Клэйборна.
   «Сумеем ли? – спросил себя Эш. – Удастся ли поразить графа его же оружием? Сможет ли он, смело, глядя в глаза каждому, назвать Четсвик своим домом?»
   – Ты делаешь успехи, Марлоу, – похвалил герцога Шелби. – Когда я в последний раз видел молодого человека, он отказывался признавать себя твоим внуком. – Шелби оперся рукой на высокую спинку кресла. – Значит, возвращение домой помогло восстановить Эшу память?
   Эш чувствовал рядом с Шелби неловкость: он явно не знал, как вести себя со своим кузеном.
   – Да, наверное, – неохотно ответил Эш.
   – С каждым днем он вспоминает все больше и больше, – подтвердил Хейворд. – Со временем, думаю, пропадут все сомнения, и он признает себя Пейтоном.
   – Вот и чудесно, – заключил Шелби. – Похоже, у меня появился еще один деловой партнер.
   Хейворд с улыбкой смотрел на внука и с гордостью в голосе сказал:
   – Я не сомневаюсь, – он станет таким же прекрасным бизнесменом, как и его отец.
 
   Эш тяжело опустился на край стола. Он устал. Чертовски устал. Устал запоминать бесконечные дурацкие правила, на которых держался свет. Устал рыться в своей памяти и отыскивать там ответы на терзавшие его вопросы. Он устал быть другим человеком. Ему ужасно хотелось сейчас оказаться рядом с Бет. Он хотел вцепиться в эту женщину, как в спасательный круг. Она была ему необходима. Разум Эша советовал бежать и как можно скорее, пока у него осталась хоть капля достоинства. И все же он не мог этого сделать. Впервые в жизни собственная участь тесно переплеталась с судьбами других людей. Они возлагали на него большие надежды. Казалось, его преследовали даже призраки праотцов, изображенных на портретах. Он не мог забыть ни о мальчике, который когда-то играл в этих стенах, ни о женщине, подарившей ему свою невинность и любовь. Удастся ли ему хоть когда-нибудь назвать Четсвик своим домом?