Дайер Дебра. Избранник из мечты [Невеста сердится]

   — Ты уже…
   — Ляг на пол и лежи! — прокричал Саймон, вскакивая на козлы.
   Впереди он увидел человека, устремившегося по трапу. Саймон торопливо разобрал поводья и сильно хлестнул по спине коня. Выстрелы прорезали ночной воздух, одна из пуль просвистела совсем рядом, так, что Саймона обожгло жаром. Экипаж подпрыгнул от резкого рывка коней, и тогда Саймон еще раз хлестнул коней и пустил их галопом, уносясь прочь от бегущих за ними людей.
   Кровь била в висках от грохота конских копыт по мостовой и выстрелов. Саймон пригнулся на сидении, чтобы хоть немного укрыться. Следовало как можно скорее увезти Эмилию в безопасное место. Туда, где он окажется лицом к лицу со своей прекрасной возлюбленной и где ему придется как-то объяснять причины своего чудесного воскресения.

Глава 25

   Полная луна повисла в полуночном небе над Равенвудским замком, освещая серебристым светом древние камни и дорожки и создавая некое подобие оазиса света в ночи. Саймон знал, что в гостинице они не будут в безопасности и понимал, что ему нельзя отвезти Эмилию домой. Та ложь, которая встала между ними, все еще связывала его, И главное, непонятно как объяснить эту ложь и как поступить с чувством долга и эмоциями. Он был уверен лишь в том, что попытается объяснить все так, чтобы любимая женщина поняла и простила его.
   Саймон провел лошадей под аркой ворот. Холод древних стен на мгновение укрыл его холодной пеленой. Странно, но он подумал и о том, как чувствовал себя лорд Равенвуд, когда привез сюда свою похищенную возлюбленную. Его сердце взволнованно забилось от близости исполнения желаний и от тревоги за последствия.
   Лошади мирно пофыркивали, когда Саймон остановил их во дворе замка. Он спрыгнул с козел и поспешил по высокой траве к двери экипажа, которую Эмилия уже открыла.
   — Ты в порядке? — спросил он, обхватывая ее за талию.
   — Прекрасно. — Она обвила руками его шею. — Ты не ранен?
   — Ни царапинки. — Он поднял ее, как пушинку, и прижал к груди.
   Эмилия не отрываясь, смотрела в его бездонные глаза и, задыхаясь от счастья, прошептала:
   — Я до смерти испугалась, что тебя убьют.
   Он медленно опустил жену на землю, впитывая в себя тепло ее тела и чувствуя, как его начинает стремительно заполнять волна возбуждения.
   — Когда я увидел, как ты входишь в каюту, то хотел удушить тебя собственными руками. О чем ты думала?
   Эмилия коснулась его щеки — ее ладонь была нежной и теплой, а в глазах отразился лунный свет.
   — Я знала, что ты попал в беду. Я должна была помочь.
   Она заулыбалась, и эта улыбка показалась Саймону удивительно нежной, словно ласка матери. Она не заботилась о своей жизни, когда отправилась его спасать. И сейчас в ее глазах светилась такая всепоглощающая любовь, что перед ней меркли все печали и тревоги о будущем. На секунду Саймону показалось, что он может утонуть в этом сияющем свете.
   — Я знала, что человек, погибший в огне, пришел за тобой, потому что догадалась кое о чем из твоего прошлого. Я пришла в гостиницу, чтобы сказать, что твое прошлое не имеет для меня никакого значения. То, что было до меня, не важно. Ничто не заставит меня разлюбить тебя.
   — Ты — моя смелая принцесса, — Саймон обнял ее, прижал к себе: Эмилия любит его! Несмотря на всю ложь, их любовь жива! — Моя безрассудная, глупая, прекрасная принцесса!
   — Ты жив, — прошептала она, и ее слезы упали на его плечо. — Я все еще не могу поверить в это. Я молилась, чтобы произошло чудо, чтобы страшная реальность твоей гибели исчезла. И вот ты здесь.
   — Прости меня, Эмили. — Он прикоснулся к ее влажной щеке и снял губами ее слезы. — Я хотел сказать тебе правду, но не мог.
   — Не важно, — Она обняла его, сквозь слезы глядя ему в глаза. — Ничто не имеет значения, кроме того, что ты здесь. Такой теплый и живой в моих объятиях. Все остальное не важно.
   Саймону показалось, что ее слова звучат оглушающей музыкой, а в следующую секунду ее губы коснулись его лица и вселенная закружилась в прекрасном хороводе. Он всю свою жизнь ждал момента, когда сможет держать в объятиях женщину, любящую его. Саймон прожил целую вечность в холодном одиночестве. И вот этот момент настал.
   — Я люблю тебя, Эмми! О небо, какя люблю тебя!
   — Покажи мне, как ты меня любишь. — Теплые ладони любимой потянули сюртук с плеч Саймона. — Я хочу почувствовать твои руки, теплоту твоей кожи, хочу услышать твое сердце, бьющееся с моим в унисон. Господи! Неужели это правда, что ты рядом?!
   Любовь и страсть захватили Саймона. Он опустил руки, позволяя своему сюртуку упасть, а Эмилия уже расстегивала пуговицы на его рубашке. Он помог ей, сам стараясь разрушить барьер, вставший между ними. Он так устал нести бремя своего долга. Он устал от того, что приходилось постоянно притворяться кем-то другим!
   Спустя несколько мгновений он стоял перед ней, окутанный одним лишь лунным светом, — нагой и чистый, как в день своего рождения.
   Эмилия осторожно прикоснулась к шраму на его плече и улыбнулась:
   — Это действительно ты. Я знала это с того мгновения, как увидела тебя под моим окном.
   Холодный ветер приподнял подол ее платья, и оно обвилось вокруг ее ног. В эту секунду все потеряло свое значение. Весь мир застыл, и ложь, вставшая как тень между ними, вдруг исчезла без следа. Саймон дал себе слово, что когда-нибудь он излечит все шрамы, нанесенные любимой, и ее боль исчезнет навсегда.
   Саймон опустился на колено, как рыцарь перед своей дамой, чтобы отдать ей всю свою любовь, свое сердце и душу.
   — Я жду тебя с наслаждением, моя любимая. Эмилия улыбнулась:
   — Да, мой храбрый рыцарь, я вижу, что вы предлагаете мне ваш меч и хочу сказать, что это очень выразительно, мой лорд.
   Саймон улыбнулся:
   — Моему мечу понадобятся ножны, моя госпожа. Мягкие и нежные, предназначенные только для моего оружия.
   — Думаю, что могу помочь вам, мой смелый рыцарь. — Эмилия развязала ленточку на талии, расстегнула три пуговицы на платье и медленно опустила шелк с плеч. Лунный свет залил ее бледное тело, мягко падая на ее грудь, живот и ноги именно там, где Саймон сам хотел бы к ней прикоснуться.
   Ему стоило большого труда сдержаться и не наброситься на нее тут же. Так хотелось схватить ее, повалить в прохладную мягкую траву и покрыть поцелуями любимое лицо. Однако Саймон сохранил рассудок, Он хотел любить ее не спеша, чтобы показать Эмилии, как много она для него значит. Ему всем сердцем хотелось дать этой женщине, спасшей его из ада одиночества, все самое лучшее, что у него было.
   Ладонь Саймона осторожно скользнула вниз по спине Эмилии.
   — Распусти свои волосы, — попросил он.
   Эмилия послушно подняла руки, и ее груди приподнялись. Она вытащила из волос шпильки и гребень, и тяжелые густые пряди упали ей на плечи золотым водопадом.
   Молодая женщина замерла, вся залитая лунным светом, словно серебром, — прекрасная и таинственная в своей ослепительной наготе.
   Саймон вдохнул едва уловимый женский аромат, и его чувства обострились, восприняв этот экзотический яд.
   — Я стал причиной твоей боли. Позволь мне залечить твои раны.
   — Прикоснись ко мне, мой смелый воин. Я хочу ощутить твое тепло и силу.
   — Моя любимая, — прошептал он, наклоняясь над ней и чувствуя, как разгорается в груди огонь желания.
   Эмилия застонала, когда его губы коснулись ее гладкой кожи на внутренней части бедра, чуть выше подвязки. Саймон скользнул ладонью по мягким линиям бедер, целуя и лаская так, что Эмилия задрожала в его объятиях.
   Он крепче прижал ее к себе, и его губы коснулись ее волосков, а легкие вдохнули восхитительный аромат женского тела. Но Саймон медлил, сдерживая себя, и старался найти новые нежные ласки, чтобы доставить Эмилии наивысшее наслаждение.
   Девушка дрожала, с ее губ слетали тихие стоны. Она судорожно сжала пальцы, впившиеся в его плечи, и подалась навстречу любимому, вся открываясь его ласкам, его губам, его неземной нежности. И в следующее мгновение горячая волна наслаждения окатила ее. Им обоим показалось, что небо взорвалось каскадом ослепительных искр.
   — Я чувствую себя так, будто получила самый дорогой в этом мире подарок, — прошептала Эмилия, запуская пальцы в его волосы. — Иди в мои объятия, мой смелый воин. Дай разделить с тобой мою любовь.
   Саймон медленно приподнялся, целуя ее шею и грудь, держа ее дрожащее тело в своих руках. Она обняла его и положила щеку на шрам па его плече. Несколько мгновений Саймон просто держал ее на руках, наслаждаясь ее дрожью и ожидая того блаженства, когда они станут одним целым.
   — Возьми меня, — еле слышно прошептала Эмилия и спрятала голову у него на груди, вдруг устыдившись собственной смелости. А в следующее мгновение, чувствуя, как он проникает в нее, Эмилия выгнулась навстречу любимому, и они стали единым целым.
   Он целовал ее губы, вкушая их сладость. Он медленно двигался, наслаждаясь, и с удовольствием сознавая, что в ней во второй раз рождается наслаждение. Эмилия обняла его, крепко прижимая к себе и поднимая бедра для каждой встречи с его плотью.
   Наконец Саймон почувствовал, как его любимая напряглась под ним, ощутив сладострастное освобождение, и в тот же самый момент каждый его нерв, каждый его мускул напрягся и словно взорвался непередаваемо восхитительным вулканом.
   Саймон опустился рядом с Эмилией на траву, чувствуя биение ее сердца и вдыхая запах любви.
   Умиротворение. Он никогда раньше не понимал весь смысл этого слова. Эмилия погладила его по спине, и он улыбнулся — ему вдруг захотелось заснуть в ее объятиях.
   — Я боялась, что умру от тоски по тебе, Когда я увидела тебя под окном своей комнаты, то подумала, что схожу с ума, оттого что потеряла тебя.
   — Мне нужно было увидеть тебя, Эмилия. Хотя бы на расстоянии. Мне было страшно за тебя.
   Она поцеловала его в щеку.
   — Дрянные люди окружали тебя, а ты даже не мог их вспомнить.
   Эти слова обдали его холодом. У него остановилось дыхание. Эмилия все еще не понимала, что он лгал ей. Саймон приподнялся и посмотрел ей в глаза.
   — Что случилось, Шеридан? Что-то не так?
   «Шеридан». Его никогда не волновало, что она действительно может поверить в свои фантазии. Она все еще верит, что он Шеридан Блейк, мужчина, которого она выдумала.
   Он отстранился от нее, и ветер охладил его влажную кожу. Саймон встал, как был, обнаженный. На мгновение ему показалось, будто шторм забросил его далеко от дома. Да и вообще он только вообразил себе, будто у него может быть дом. Он просто вообразил, что рядом с этой женщиной найдется место и для него.
   Эмилия тоже встала и подошла к нему:
   — Что с тобой, любовь моя?
   Какая ирония — попасться в собственную ловушку! Каждое прикосновение ее рук было предназначено не ему, а другому. Каждый поцелуй. Вся ее страсть и любовь. Он украл эти мгновения, проведенные с ней. А когда он посмотрит правде в глаза — это будет стоить ему всего, чего он так желал в этой жизни. Саймон подставил лицо соленому ветру, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать от горя.
   А Эмилия обвила его руками и прижалась к нему — такая нежная, теплая. Ее улыбка, ее объятия — все, чего он так хотел и не мог иметь, — были пока с ним.
   — Ты должен верить, что я останусь на твоей стороне, что бы ми случилось с тобой до того, как ты вошел в мою жизнь. Все, что было, осталось в прошлом. Ты не можешь отвечать за то, о чем даже не можешь вспомнить.
   «Но я помню, будь проклят за это!» — подумал Саймон.
   Эмилия поцеловала его:
   — Я люблю тебя, Шеридан.
   «Шеридан». Он не мог пошевелиться. Казалось, что лунный свет превратил его в камень. Его мускулы затвердели, а сердце, словно разбилось на кусочки. Ему захотелось повернуться, подхватить ее на руки и позволить жить своей мечте.
   Она снова прижалась губами к его спине.
   — Не важно, если ты был контрабандистом. Ты должен поверить мне — я буду любить тебя все равно.
   О Боже, как он хотел поверить ей. Но Саймон знал, что все эти слова обращены к другому человеку. Он проглотил комок, подкативший к горлу.
   — Я не контрабандист, Эмилия. Я сотрудник Адмиралтейства и работаю на правительство.
   Эмилия замерла.
   — Сотрудник Адмиралтейства?!
   — Мне дали задание остановить банду контрабандистов. Но главарь узнал, кто я, и захотел избавиться от меня. Человек, которого послали, чтобы отвести меня к Тренчу, погиб в огне.
   Она отстранилась и посмотрела на Саймона широко раскрытыми глазами:
   — Ты — агент правительства?
   Он повернулся, поймал ее взгляд и прочитал в нем неуверенность и страх, оттого что она вдруг догадалась о его притворстве.
   — Тебе было бы легче, если бы я был контрабандистом? — сухо спросил Саймон.
   — Нет, но… — Эмилия пристально всматривалась в его лицо. — Но почему ты не говорил мне, что работаешь на правительство?
   Саймон понял, что она все еще надеется, что он по-прежнему останется Шериданом Блейком. Мужчиной, потерявшим память, глиной, из которой она могла вылепить свою мечту. И как соблазнительно было позволить ей вернуть сказку, которую она хотела сделать правдой. Но он не мог. Он не мог дольше прятаться от нее.
   — Почему ты не сказал мне правду? Почему?
   — Я не мог тебе признаться, чтобы не подвергать опасности проведение операции.
   — Понимаю, — Эмилия вдруг зябко передернула плечами.
   Саймон подал ей платье — черный шелк, который она носила в знак траура по другому мужчине.
   — Тебе лучше одеться.
   Она взяла одежду, по-прежнему стоя от него на расстоянии.
   А затем они оба одевались в тягостном молчании, и Саймон, опять скрывая свое лицо за черной маской, знал, что правда все равно теперь стала известной и ему придется с ней смириться.
   Одевшись, Эмилия посмотрела ему в глаза, словно раздумывая, стоит ли продолжить этот, вдруг так некстати возникший, разговор.
   — Как ты обнаружил, что работаешь на правительство? — громко спросила она. — Это Тренч и его люди сказали тебе?
   Саймон понимал, как ей хочется сохранить Шеридана Блейка, но уже не мог ничего изменить.
   — Тренч знал, кто я, потому что я был здесь.
   — Ты вспомнил еще что-нибудь?
   Он смотрел в ее глаза, зная наверняка, что никогда не сможет любить другую женщину так, как любит Эмилию, — всем своим сердцем и всей душой. И он молился о том, чтобы сохранить все, что их объединило.
   — Эмилия, ты должна поверить мне. Когда я получил это задание, я не планировал никакой связи с тобой. Я никогда не хотел причинить тебе боль.
   — Ты все знаешь. — Она прижала руку к сердцу. — Когда ты вспомнил? Как долго ты знаешь правду?
   Он выдержал ее взгляд:
   — Я никогда не терял память.
   Она отшатнулась, будто ее ударили. Она смотрела на него, и в ее глазах была боль. Она задрожала, и с ее губ сорвался стон.
   — Эмилия! — прошептал он, шагнув к ней и протягивая руку.
   — Нет! — Эмилия подняла руку, готовая ударить его. — Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне.
   Он смотрел на нее, чувствуя свое бессилие впервые в жизни.
   — Ты не говорила этого несколько минут назад.
   — Как ты смеешь напоминать мне о моей глупости!
   — Разве?
   — Да. Ты чувствуешь себя обманутой.
   Она засмеялась, но в ее голосе звучала горечь:
   — Ты очень хороший, да, просто превосходный обманщик, Но так хотелось тебе поверить.
   — Посмотри на меня. — Он распахнул руки, желая лишь одного — обнять ее, крепче прижать к себе и облегчить страдания, причиненные ей. — Я все тот же мужчина, который занимался с тобой любовно несколько мгновений назад. Я не изменился от того, что ношу другое имя.
   — Ты лгал мне.
   — Не всегда.
   — Ты использовал меня, мои мечты! Он смотрел в ее наполненные слезами глаза и сбросил с себя всю свою броню:
   — Я люблю тебя!
   — Ложь!
   Саймон вздрогнул: это единственное слово пронзило его, как нож сердце.
   — Я не хотел влюбляться в тебя. Было глупо так поступать. Но вы, мисс Мейтленд, смогли пробить мою защиту.
   Эмилия смотрела на него с подозрением.
   — Чего… вы хотите добиться этой ложью?
   — Я надеюсь спасти то, что нас объединяет. Она покачала головой, неверно истолковав его слова.
   — Зачем ты… Зачем вы пришли в мою жизнь? Почему вам захотелось быть Шериданом Блейком?
   Саймон отвернулся от нее, понимая, что от его слов будет зависеть останется ли у них шанс на совместное будущее. Он положил руку на каменный выступ в стене и посмотрел на реку, похожую в этом лунном свете на серебристую ленту. Он может солгать ей. Да, может. Но куда эта ложь приведет его? У него всего три дня для того, чтобы найти настоящего преступника. Иначе Хью Мейтленд будет арестован.
   — Контрабандисты продают оружие армии Наполеона для войны на Пиренейском полуострове. Когда мне поручили эту операцию, я узнал о твоей свадьбе.
   — Но как?! О небо! Как моя личная жизнь связана с операцией против контрабандистов?
   Саймон повернулся к ней лицом и прислонился спиной к древним стенам.
   — Кто-то использует фирму твоего отца для транспортировки оружия. Я стал Шериданом Блейком, чтобы проверить твоего отца.
   Эмилия молча смотрела на него некоторое время, и в ее глазах отразилось понимание.
   — Ты считаешь, что кто-то в компании отца — предатель?
   — Кто-то должен контролировать перевозку.
   Эмилия покачала головой:
   — А как я могу быть уверена, что сказанное тобой правда? Откуда мне знать, что ты не связан с контрабандистами? Ты, нет, вы могли стать Шериданом Блейком, чтобы получить доступ к бумагам моего отца.
   — Эмилия, я мог бы продолжать лгать тебе о своей потерянной памяти. Этого ты желала, но я хочу положить этому конец.
   — Вы говорите о моем дяде Джордже или Лоренсе.
   Саймон не решился добавить имя ее отца к этому списку. Он просто кивнул:
   — Возможно, что один из них предатель.
   — Я не могу поверить… — Эмилия отвернулась от Саймона и сделала несколько шагов; потом остановилась, бросила взгляд на замок и вновь посмотрела на мужа.
   — Это, должно быть, Лоренс.
   — Возможно. Эмилия сжала губы.
   — Дядя Джордж не может быть преступником.
   — Эмилия, мне нужна твоя помощь.
   — Моя помощь? Вы ждете от меня помощи?
   — Если я не найду преступника через три дня, то в тюрьму будет брошен невинный человек.
   — Кто? — спросила она, широко раскрыв глаза.
   — Не важно. Лучше если ты не будешь этого знать.
   — Что вы хотите от меня?
   — Молчания. Никто не должен знать, что я.. Никто не должен знать о моей миссии.
   Эмилия сжала руки в кулаки.
   — Вы хоть понимаете, сколько боли принесли моей семье? Они печалятся о вас каждый день.
   — Я знаю. И хочу уменьшить их горе, но пока не могу.
   — Нет. Похоже, все, на что вы способны, — это порождать боль.
   Саймон посмотрел ей в глаза, где теперь остался лишь холодный гнев.
   — Три дня. Я прошу только о трех днях. Их хватит, чтобы поймать предателя и спасти невиновного человека.
   Эмилия посмотрела мимо него на замок, который, как призрак, окутанный лунным светом, возвышался на холме. А потом перевела взгляд на Саймона.
   — Хорошо. Для моих родных будет лучше думать, что вы мертвы. Потому что, как я убедилась, Шеридан Блейк погиб в огне.
   Саймон выдержал ее ледяной взгляд, думая, навсегда ли он потерял ту теплоту, что нашел в ее объятиях.
   — Шеридан Блейк мертв, моя госпожа. Но мужчина, который любит вас всем сердцем, все еще жив.
   Ее лицо исказилось от боли:
   — Я уже согласилась хранить вашу тайну. Нет нужды лгать больше, мистер Ричардсон, если это ваше настоящее имя.
   — Нет.
   Эмилия вздохнула:
   — Я так и думала.
   — Меня зовут Саймон С. Джеймс.
   — С. Джеймс… Подумать только. Имя святого носит самый заурядный обманщик. Он постарался улыбнуться:
   — Я никогда не говорил вам, что я святой.
   — Да. И у меня никогда не было иллюзий на счет вашей святости.
   Эмилия отвернулась от него, гордо подняв голову.
   — Каким образом вы намереваетесь поймать преступника?
   — Я не хотел бы посвящать вас в детали. Эмилия вновь повернулась к нему.
   — Вы подозреваете кого-то в компании моего отца, возможно, моего дядю. Должна вам сказать, что это касается и меня.
   Саймон смотрел в ее лицо. В нем не было ничего воинственного. Если он надеялся сотрудничать с ней, пожалуй, следовало бы рассказать ей все.
   — Преступники перевозили оружие во Францию к агенту по имени Рамирес. Мне нужно найти документы, связывающие Рамиреса с человеком в компании твоего отца.
   — Как вы намереваетесь сделать это?
   — Мне нужно найти документы, подтверждающие его связь с Рамиресом. К несчастью, в огне погибли многие бумаги, и я не уверен, что преступник хранит оставшиеся дома. Если не удастся найти доказательства этой связи, я подстрою им ловушку.
   — Ловушку? Это звучит опасно. — Эмилия нахмурилась.
   — Вы беспокоитесь обо мне?
   Она выпрямилась.
   — Меня волнует судьба дядюшки. Если он попадет в ваши сети, то может отправиться в тюрьму.
   — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы схватить истинного предателя.
   Эмилия улыбнулась, но ее взор остался ледяным.
   — Как приятно знать, что люди с таким безупречным характером работают в правительстве.
   Саймон выдержал се холодный взгляд.
   — Когда все кончится, возможно, мы сможем начать все заново.
   Эмилия покачала головой:
   — Когда все кончится, я не хотела бы видеть вас снова.

Глава 26

   — Агент Адмиралтейства… — Леди Геррит ходила взад и вперед по своей спальне и, остановившись у камина, произнесла: — Какого дьявола надо было маскироваться под твоего мужа?
   Эмилия стояла перед окном и смотрела на восходящее солнце, прогонявшее тьму над Равенвудским замком.
   После того как Саймон привез ее домой, она направилась прямо в комнату бабушки. Ей не хотелось оставаться наедине со своими воспоминаниями.
   — Он навел обо мне справки, желая приблизиться к моему отцу, и обнаружил, что мое замужество — выдуманное.
   Леди Геррит продолжала нервно ходить по комнате и, остановившись у окна, произнесла:
   — И он верит, что Лоренс Стенбери — предатель?
   — Да. — Эмилия не стала говорить бабушке, что Саймон подозревает и ее сына Джорджа. У старушки и без того хватало огорчений. — У него всего три дня, чтобы выяснить правду, иначе невинный человек попадет в тюрьму.
   — Кто?
   Эмилия опустилась в кресло, стоявшее рядом с туалетным столиком, почувствовав неожиданную тяжесть.
   — Я не знаю.
   — Контрабандисты. Предатели. Исчезновения в ночи. Я подумала, что ты станешь ждать утра. Я решила сообщить, что буду сопровождать тебя. Но нет. Тебе надо было исчезнуть в полночь. — Бабушка остановилась на сей раз у камина. — Что подтолкнуло тебя к такому дерзкому решению?
   — Мне надо было знать правду. Я не ожидала, что попаду в лапы бандитов.
   — Тебя могли бы убить.
   — Но нам удалось ускользнуть невредимыми.
   Леди Геррит подошла к окну.
   — Страшно подумать — моя внучка в компании контрабандистов! О небо!
   — Бабушка, пожалуйста, сядь рядом со мной. — Эмилия улыбнулась, надеясь ослабить ее раздражение. — Или ты протопчешь дырку в ковре.
   Графиня Уитком застыла у окна, одарив Эмилию холодным взглядом:
   — Милочка, меня не веселит твое легкомыслие.
   — Бабушка, пожалуйста. Мне нужен совет, а не упреки.
   Леди Геррит опустилась в кресло.
   — Я совсем не уверена, что тебе нужен мой совет. Обычно ты не принимаешь к сведению мои рекомендации. Если ты…
   — Я потеряла его. Я потеряла Шеридана.
   Старушка уставилась на внучку, и раздражение исчезло с ее лица.
   Эмилия так сильно сжала руки, что ее пальцы хрустнули.
   — Саймон Джеймс никогда не любил меня. Все оказалось ложью.
   Леди Геррит взяла Эмилию за подбородок, приподняла ее голову и улыбнулась, когда внучка посмотрела на нее.
   — Подозреваю, что этот молодой человек влюбился в тебя сразу, как только увидел. Эмилия покачала головой:
   — Я была для него только как средство для достижения собственных целей. Ему просто надо было проверить компанию моего отца. Возможно, он руководствовался иными мотивами, чем охотники за богатыми невестами, но результат тот же. Он просто использовал меня.
   — Ты действительно можешь отделить Шеридана от Саймона?
   Эмилия печально улыбнулась бабушке:
   — Я сама создала Шеридана Блейка. И, как Пигмалион, влюбилась в свое создание.
   — Но это тот же человек, и не важно, как его зовут.
   — Нет. Человек, вторгшийся в мою жизнь, хотел лишь использовать меня для достижения своей цели. Шеридан Блейк любил меня. Хотя, конечно, его любовь была нереальной. И он сам был нереальным.
   Леди Геррит подняла глаза к небесам.
   — Вот теперь я откровенно жалею, что ты унаследовала мое упрямство.
   — Не знаю, как объяснить матери и отцу все случившееся.
   — Я считаю, что они неизбежно должны узнать правду. Они заслужили того, чтобы знать правду. — Конечно, — леди Геррит откашлялась, — если у тебя нет никакого другого плана.
   Да, у Эмилии имелся план, но он, к сожалению, не имел отношения к правде, которую она расскажет родителям, или доказательству невиновности дяди. Однако она понимала, что бабушка никогда не одобрит ее действий.
   — Когда все закончится, боюсь, бабушка, нам придется расплатиться за все.
   Холодный ветер ворвался сквозь аркообразные окна Равенвудской церкви и принес с собой запах сырой травы. Саймон прислонился плечом к каменной стене и посмотрел на дверь, за которой он совсем недавно занимался любовью с Эмилией.