Страница:
– Я вернусь вовремя.
«Господи, Хови, – думал он, дожидаясь лифта, – как жаль, что ты не участвуешь в вечеринке». Он ухмыльнулся. Что угодно покажется вечеринкой в сравнении с багажником, куда он запихнул труп Хови. Впрочем, Эрл не отказался бы посмотреть на физиономию того типа, когда наконец он учует запашок и, открыв свой багажник, окажется лицом к лицу с Хови Пилом и его кордебалетом червей.
Коротко прозвенев, открылся лифт, и Эрл вошёл, уже обращаясь мыслями к делу. У кого бы из приятелей можно за час раздобыть противотанковое ружьё? Выходя на улицу, он уже знал, куда направится. Байкерская банда «Драконов Сатаны», оттавское отделение. Если у тех ребятишек не окажется, стало быть, и взять негде. Для них это вроде карманного пистолетика. Как-то раз Эрл видел у них настоящее артиллерийское орудие.
5
6
7
«Господи, Хови, – думал он, дожидаясь лифта, – как жаль, что ты не участвуешь в вечеринке». Он ухмыльнулся. Что угодно покажется вечеринкой в сравнении с багажником, куда он запихнул труп Хови. Впрочем, Эрл не отказался бы посмотреть на физиономию того типа, когда наконец он учует запашок и, открыв свой багажник, окажется лицом к лицу с Хови Пилом и его кордебалетом червей.
Коротко прозвенев, открылся лифт, и Эрл вошёл, уже обращаясь мыслями к делу. У кого бы из приятелей можно за час раздобыть противотанковое ружьё? Выходя на улицу, он уже знал, куда направится. Байкерская банда «Драконов Сатаны», оттавское отделение. Если у тех ребятишек не окажется, стало быть, и взять негде. Для них это вроде карманного пистолетика. Как-то раз Эрл видел у них настоящее артиллерийское орудие.
5
Вершина Волдова холма поднимала гранитную голову над одетыми лесом плечами склонов. Здесь ничего не росло, кроме старой сосны, пустившей корни в толстую трещину, заполненную принесённой ветрами землёй. Сосна стояла на краю вершины и засыпала всю её ковром бурых иголок.
За веник сошла кедровая ветвь. Али с дикаркой очистили от хвои участок скалы рядом с грудой дров. Они весь вечер таскали на вершину хворост для костра и складывали его на камнях. Кроме сучьев собрали почти все кости найденного Малли оленьего скелета. Когда под конец все это уложили в круг пяти футов в поперечнике, пирамида костра поднялась на добрых четыре фута в высоту.
Теперь Али сидела рядом и поправляла сучья кончиком альпенштока. Она все ещё сомневалась, правильно ли поступает, да и вряд ли сумела бы уверенно ответить, что она тут делает. Единственное, что она знала твёрдо: надо идти до конца.
Она не сводила глаз с рога, лежавшего поверх кучи. Он был совсем не похож на тонкие рожки старого оленьего скелета. Разукрашен резьбой, увешан бусами и перьями! «Их Старый Рогач оставил», – уведомила её Малли. Второй такой же должен быть уже у мамы. Али сама не понимала, что заставило её передать с Малли такой подарок. По скале у самой вершины заскребли подошвы. Оборачиваясь, Али почти готова была увидеть маму или Тони, но Малли вернулась одна. В руках она держала бумажный пакет, а на ремешке через плечо висела кожаная фляга.
– Привет, Али! Гляди, что я нашла! – Она вручила девочке пакет, в котором оказались бутерброды. От их запаха у Али забурчало в животе.
– Где это ты «нашла»? – спросила она.
– У хижины Льюиса.
Следовало бы объяснить дикарке, что нехорошо без спросу брать вещи, но Али была слишком голодна, чтобы спорить. «Спасибо тебе, Льюис», – подумала она, вытаскивая верхний бутерброд.
– Что сказала мама? – Рот у неё уже был набит хлебом с крутым яйцом, сыром и салатным листком.
– Ну, она сначала сказала «нельзя», – ответила Малли, вгрызаясь в другой бутерброд, – но потом передумала.
– Почему передумала? Малли пожала плечами:
– Точно не знаю. Наверно, потому что поняла, что тебе надо это сделать, и ещё потому, что они там тоже ждут беды и хотят, чтоб ты была от неё подальше.
Али перестала жевать. Ждут беды… Ждут, что появится её отец, или те, кто охотится за Тони, или они вместе. Хотелось бы знать, что Тони рассказал маме. Про оленя и про то, чем занята Али, наверняка пришлось рассказать, а вот о тех людях?.. Решился ли он объяснить, кто и почему за ним охотится?
Может, и нет. Али подозревала, что мама совсем не готова такое услышать. А жаль. Была у неё мысль свести их вместе, когда все кончится. Только разве им объяснишь, какой хорошей парой они могли бы стать, да ещё когда мама в конце концов узнает о прошлом Тони…
– Они оба с оружием, – сказала Малли.
– С оружием? Малли кивнула.
– Такое маленькое, – она развела ладошки на длину пистолета, – а другое больше этого, но не такое большое, как ружьё.
Тони, учитывая его прошлое, Али легко представляла себе с чем угодно в руках. А вот маму…
– Ты уверена, что мама тоже вооружена? – переспросила она, не поверив собственным ушам.
– Ну конечно, – подтвердила Малли. – Что я, не видела?
Удачи тебе, Тони. Превращай мамочку в гангстершу. Только не забудь – она тебе не Сибил Даннинг. Ничего похожего. Да и то было в кино, а не на самом деле. Али не слишком успокоила мысль, что мамочка вооружена. Приятно сознавать, что она сумеет защитить себя, но вообще-то мама хороша как есть. Правда, ей бы не помешало чуть больше уверенности в себе, особенно с мужчинами, но такое!..
Али вздохнула и снова откусила хлеба. Как жутко все обернулось. «Надо обрести корни, – говорила мама. – Найти место, которое станет для нас настоящим домом». Они рассчитывали обрести тишину и покой, а что вышло? За несколько дней вся жизнь пошла вверх дном. Али не жалела. Спокойной жизни не вышло? Зато она встретилась с Тони, с Малли, с оленем… прикоснулась к тайне.
– Ты наелась? – спросила Малли. Али только сейчас сообразила, что успела проглотить большой бутерброд.
– Кажется, да, – сконфуженно улыбнулась она. – Со мной не слишком весело, да?
– О чем ты говоришь?
– Я весь день молчу и думаю… Малли пожала плечами:
– Разговоры не так уж нужны, Али. Иногда достаточно просто быть вместе. Разве тайна не научила тебя этому?
– Я, наверно, не слишком понятливая ученица. – Али слизнула с пальцев крошки. – А мама точно понимает, почему я не могу вернуться домой?
– Нет. Но, по-моему, она верит, что ты поймёшь, чего хочет твоё сердце.
– Вот это новость! – Но в глубине души Али сознавала, что несправедлива к маме. Та очень даже умела быть строгой, когда нужно, но в общем давала дочке порядочно свободы. Али давно обнаружила, что мамино доверие сильней любых запретов удерживает её от безобразий, которые устраивали её сверстники. – Надеюсь, все у них будет в порядке, – добавила Али.
– Тебе некогда о них беспокоиться, – заметила Малли. – Сейчас надо думать о Старом Рогаче.
– Когда начнём? Знаешь, разжигать огонь и все такое?
– Лучше всего, когда услышим свирель Томми.
Али кивнула и повернулась к западу, где солнце, медленно превращаясь в оранжевый мяч, сползало к горизонту. Она не взяла с собой часы, но тень леса под ними удлинялась, показывая, что до вечера недалеко. Тогда они услышат флейту и разведут костёр, и она призовёт к себе тайну…
Мысль о музыке напомнила ей о прошлой ночи и о том, где она побывала с оленем и с Малли. То место само было как музыка – очень настоящее, все здесь и сейчас, и в то же время нездешнее, колдовское, шалое. Ей нравилось звучание этого старинного слова. Так сказали бы люди в те давние времена, увидев её верхом на олене в компании с рогатой девчонкой. «Это Али, – говорили бы они друг другу, – шалая девчонка». А может, её сожгли бы, как ведьму?
Али оглянулась на сложенную груду дров и передёрнулась.
– А с охотой как? – обратилась она к Малли. Дикарка уже слышала её рассказ о своре под окном.
– Не думай о них, – предостерегла Малли, – не то приманишь их к себе. А если они явятся – не слушай их. Что бы они тебе ни сказали – все ложь. Это будет звучать разумно, убедительно, и все равно это ложь.
– Я нервничаю. Малли улыбнулась:
– Не надо. Разве ты не прокатилась уже у него на спине?
– Да, конечно, но сейчас все по-другому.
– Да, – тихо согласилась Малли, – сейчас будет по-другому. – Она испытующе взглянула на Али. – Попробуй немножко вдохновиться.
– Мне бы добиться, чтоб коленки не дрожали… и так еле дышу…
– Вдохновение – это не просто дыхание. Ты дыши глубже – и вдохновляйся! Знаешь, вдохновенный поэт взывает к музе – и он счастлив.
– Я не к музе взываю, – буркнула Али, – а к оленю.
– Кое-кто сказал бы, что это то же самое.
Али хмуро взглянула сперва на разукрашенный рог на куче дров, потом на запад, где солнце уже касалось линии горизонта.
– Мне бы только поговорить с ним, – сказала она. – Я просто хочу спросить, нужна ли ему свобода. Понимаешь, Малли, мне для себя ничего не нужно.
Малли кивнула:
– Понимаю. Но тебе и для себя придётся кое-что сделать, иначе ничего не выйдет.
– Не понимаю…
– Я знаю, – согласилась Малли, – но это ничего. Все получится само собой.
– Ты мне не все говоришь, что знаешь, правда? Зачем это тебе, Малли?
Дикарка дёрнула плечом.
– Ничего я больше не знаю, – отвечала она. – Не знаю, зачем это мне, и тебе, и даже Старому Рогачу. Знаю только: что-то надо делать. Знание приходит ко мне само. Думаю, это потому, что я – секрет. Поэтому я что-то знаю, но не понимаю, откуда.
– Это из-за тебя уехал сын Льюиса? – догадалась Али. – И сын Лили и остальные? Ты говорила с ними и показывала, что лежит за околицей деревни, за опушкой леса, а когда они узнали, то уже не могли остаться, да?
– Я с ними говорила, да. Но я всегда говорила, что в деревне нужно больше людей, а не меньше. Я не заставляла их уходить.
– Тебе и не надо было… – Али чувствовала, что приближается к чему-то, хотя и не знала, к чему. Дело было не только в том, чтобы вызнать, кто такая Малли и почему она делает то, что делает. – Ты принесла Льюису книги, – продолжала она. – А с Акерли Перкином ты тоже говорила?
Малли промолчала.
– Мы освобождаем тайну, – спросила Али, – или привязываем к ней меня?
Малли подняла голову, и кошачьи глаза остановились на лице Али.
– Пора, – сказала она. – Разжигай костёр.
Али долго молчала. Ей хотелось заорать: «Отвечай!», хотелось схватить Малли за шиворот и вытряхнуть из неё правду, но она понимала: все это впустую. Единственный способ узнать все – это пройти до конца. «Господи, – думала она, вытаскивая из кармана коробок, – надеюсь, мне не придётся потом жалеть».
«Знать бы, что у них на уме», – думал он теперь, поглядывая на холм. Сгущались сумерки, а он стоял, прислушиваясь к тишине, наслаждаясь ею. На несколько минут все вопросы и загадки отступили перед красотой мгновения. Мимо пробежал Гаффа, за ним прошёл Томми с флейтой. «Сегодня никто не соберётся, – подумал Льюис. Однако сам он побрёл следом за Томми Даффином к старому камню. Что-то нынче вечером носилось в воздухе, и Льюис твёрдо решил выяснить, что происходит.
– Теперь зови его, – шепнула Малли.
– Как? – спросила Али.
– Обратись к тому огню, что горит в тебе. «Нет во мне никакого огня, – чуть не сказала
Али. – У меня внутри одни мурашки». Но музыка смешивалась с потрескиванием сучьев и пробиралась в неё, и, кажется, вот оно… Она вслушалась в свои чувства, загляделась на огонь, околдованная пляшущим пламенем, и мысленно позвала к себе тайну.
– Зови по имени, – подсказала Малли.
– Я же не знаю его имени.
– Так назови… как ты будешь его звать. Старый Рогач? Али покачала головой. Нет, это имя для Малли. А для Льюиса Зелёный Человек. А кто он для неё? Просто тайна. Она чуть улыбнулась уголками губ: может, отец Бэмби?
– Ты чувствуешь ночь? – спросила Малли. – Она слушает. Зови.
Али кивнула. «Но у меня нет для него имени», – думала она, отстраняясь от разгоравшегося огня. Как бы кто не вызвал пожарных. Это маяк. Позвать тайну, да, но если олень настоящий, то сколько ещё таинственных существ откликнется на зов? Викторианские эльфы и гномы. Десятки картинок из детских книг. Фэйри, тролли и все обитатели срединного мира. Охота, сторожившая ночью у неё под окном, свора псов, загоняющих оленя… Али вздрогнула и отогнала последнюю мысль.
Лучше подумать, как назвать тайну. На ум пришла издавна любимая книга, книга-друг: «Ветер в ивах». Рэт, Водяная Крыса; Крот; Барсук… Она никогда не разделяла общего восхищения мистером Тоудом, Жабой. Али полюбились тихие создания и описания тихих минут. Пикник, летняя ночь и лодка на реке… Она вспомнила главу, в которой потерялся сын дядюшки Выдры, Портли, и все звери отправились на поиски. Рэт и Крот в лодке… они нашли его, и не только его. Тайну, присматривавшую за маленьким выдренышем. Грэм назвал её «Свирель у порога зари». При этих словах Али никогда не вспоминала
«Пинк Флойд» – только книгу Грэма, трепет Крота и Рэта, и холодок, пробегавший у неё по спине, когда она перечитывала эти страницы.
– Вот кто ты для меня, – сказала она тайне. – Только я не знаю имени.
Закрой глаза – и он перед тобой. Не олень, не Зелёный Человек Льюиса – козлоногий бог, каким он увиделся на мгновение прошлой ночью. Длинные изогнутые рога и острые черты лица, немного похожие на Малли. И флейта, почти как у Томми, но тоже не совсем. Потому что музыка другая. Игра Томми звала двигаться, все чувства плясали в ней, призывая тело приплясывать в такт. Но та музыка, его музыка – она наполняет покоем. Али ни разу не слышала её, но знала, какой она будет. Точно знала.
Она пыталась услышать музыку, которую издала бы флейта в руках тайны. Закрыв глаза, представила себе картину, но флейта Томми заглушала её, и мысли Али вернулись к прошлой ночи. К камню он вышел в облике оленя. Танец, они с Лили двигаются под музыку. И вот Малли подхватывает её и вскидывает на спину оленю, и они летят куда-то…
Она вспоминала, перебирала мгновения безумной скачки сквозь леса, которых не было в этом мире, к вершине нездешней горы с её каменным хороводом. Огромная круглая луна и такие яркие звезды. Белый пар дыхания. И тайна: олень, потом человек, одетый в зеленую листву, и она стоит перед ним, спрашивая, чего же он хочет, спрашивая, как звать его… Она снова утонула в его глазах – таких же волшебных в памяти, как тогда, ночью. Их взгляды встретились, и что-то длилось… и длилось…
«Нет имени для таких, как ты, – думала Али. – Люди видят лишь один избранный тобой облик и зовут тебя по нему. Пан. Старый Рогач. Зелёный Человек. Зелёная мантия.
Зелёная Мантия. Так я назвала бы тебя, если бы узнала впервые прошлой ночью. Но разве я не знала тебя всю жизнь? Разве не ты сменяешь времена года и заставляешь кровь течь по жилам? Разве не ты учил меня дышать, пока я спала в материнском лоне? Ты учил моё тело расти, а сердце – узнать тебя. На книжной странице, в мелодии, в узоре ветвей на фоне неба, в полёте птицы, в глазах кошки, в запахе цветка…»
В памяти возникло, как она отворачивается от него на зов Малли. Пора было покидать тот мир. Она снова услышала лай, и тепло воспоминания сменил озноб. Охота. Стая. Надо было спешить. Тогда они скрылись от стаи… Но тут ей вспомнилась та же ночь, несколько часов спустя, и псы на краю леса, не сводившие глаз с её окна.
Огонь на мгновение ослепил Али, и она моргнула, отводя взгляд.
– Малли?
Но дикарки не было.
Али, стоя в потоке жара от костра, задрожала всем телом. Что-то было не так. Она больше не слышала флейты. Много ли времени она провела в воспоминаниях? Не так уж долго, ведь огонь горит все так же ярко. Но куда подевалась Малли? И откуда это странное чувство?
Теперь лай охоты раздавался совсем близко. Нагнувшись, она подняла трость, которой снабдил её Тони, и сжала её непослушными пальцами. Все было не так. Она медленно повернулась, уставившись на темнеющий внизу лес и почти ничего не видя после яркого пламени. Однако вскоре глаза привыкли, и Али разглядела стаю: не собаки – люди в рясах с капюшонами. Передний держал перед собой распятие.
– М-малли?.. – дрожащим голосом выговорила Али.
За спиной пылал костёр, перед ней полукругом растянулась охота, и отступать некуда. Тайна не явилась, а Малли бросила её. «Я не звала вас, – хотела она сказать безликим охотникам, но слова завязли в горле. – Я ждала тайну».
– Не страшись, – произнёс предводитель. – Мы пришли спасти твою душу.
Двое, стоявшие за его спиной, достали из складок плащей верёвки и стали наступать на Али. Та выставила против них острие альпенштока, но руки тряслись так, что палка выпала и задребезжала по камням. Ноги у неё обмякли, и она медленно опустилась наземь, не сводя с людей в капюшонах глаз.
– П-пожалуйста, – сказала она, – не надо… не надо меня спасать.
Человек с распятием медленно покачал головой:
– Ты будешь благодарна нам, когда это совершится.
Двое с верёвками прыгнули вперёд и, схватив за руки, подтащили девочку к старой сосне. От страха Али покорно подчинялась. «Пожалуйста, – беззвучно молила она, – тайна, я ведь старалась тебе помочь… помоги мне».
Но не было ответа на её призыв, и лес равнодушно смотрел, как люди в капюшонах привязывали её к дереву.
– Тобой овладел демон, – говорил человек с распятием, – но властью Господа мы изгоним его.
Верёвки, закрученные вокруг ствола, врезались в запястья и лодыжки. Силы вернулись к ней с волной паники, но поздно. Человек с распятием стоял перед ней, но костёр горел ярко, и против света она видела под капюшоном лишь темноту, словно у монаха не было лица.
– О, Господь, к тебе взываем, – декламировал человек с распятием. – Помоги избавить мир от этого зла.
«Не настоящий, – убеждала себя Али. – Он не настоящий». Но верёвки были настоящие, и жёсткая сосновая кора царапала кожу. Реальность…
– Кто вы? – выкрикнула она. От страха голос сделался пронзительно-высоким.
– Твои спасители, дитя. Страшись не нас, страшись демона в себе.
Он коснулся её лба распятием, и горячий багровый огонь опалил её мозг. Али снова закричала.
– Положись на Господа, – донеслось из-под капюшона, но Али была уже слишком далеко и не услышала.
За веник сошла кедровая ветвь. Али с дикаркой очистили от хвои участок скалы рядом с грудой дров. Они весь вечер таскали на вершину хворост для костра и складывали его на камнях. Кроме сучьев собрали почти все кости найденного Малли оленьего скелета. Когда под конец все это уложили в круг пяти футов в поперечнике, пирамида костра поднялась на добрых четыре фута в высоту.
Теперь Али сидела рядом и поправляла сучья кончиком альпенштока. Она все ещё сомневалась, правильно ли поступает, да и вряд ли сумела бы уверенно ответить, что она тут делает. Единственное, что она знала твёрдо: надо идти до конца.
Она не сводила глаз с рога, лежавшего поверх кучи. Он был совсем не похож на тонкие рожки старого оленьего скелета. Разукрашен резьбой, увешан бусами и перьями! «Их Старый Рогач оставил», – уведомила её Малли. Второй такой же должен быть уже у мамы. Али сама не понимала, что заставило её передать с Малли такой подарок. По скале у самой вершины заскребли подошвы. Оборачиваясь, Али почти готова была увидеть маму или Тони, но Малли вернулась одна. В руках она держала бумажный пакет, а на ремешке через плечо висела кожаная фляга.
– Привет, Али! Гляди, что я нашла! – Она вручила девочке пакет, в котором оказались бутерброды. От их запаха у Али забурчало в животе.
– Где это ты «нашла»? – спросила она.
– У хижины Льюиса.
Следовало бы объяснить дикарке, что нехорошо без спросу брать вещи, но Али была слишком голодна, чтобы спорить. «Спасибо тебе, Льюис», – подумала она, вытаскивая верхний бутерброд.
– Что сказала мама? – Рот у неё уже был набит хлебом с крутым яйцом, сыром и салатным листком.
– Ну, она сначала сказала «нельзя», – ответила Малли, вгрызаясь в другой бутерброд, – но потом передумала.
– Почему передумала? Малли пожала плечами:
– Точно не знаю. Наверно, потому что поняла, что тебе надо это сделать, и ещё потому, что они там тоже ждут беды и хотят, чтоб ты была от неё подальше.
Али перестала жевать. Ждут беды… Ждут, что появится её отец, или те, кто охотится за Тони, или они вместе. Хотелось бы знать, что Тони рассказал маме. Про оленя и про то, чем занята Али, наверняка пришлось рассказать, а вот о тех людях?.. Решился ли он объяснить, кто и почему за ним охотится?
Может, и нет. Али подозревала, что мама совсем не готова такое услышать. А жаль. Была у неё мысль свести их вместе, когда все кончится. Только разве им объяснишь, какой хорошей парой они могли бы стать, да ещё когда мама в конце концов узнает о прошлом Тони…
– Они оба с оружием, – сказала Малли.
– С оружием? Малли кивнула.
– Такое маленькое, – она развела ладошки на длину пистолета, – а другое больше этого, но не такое большое, как ружьё.
Тони, учитывая его прошлое, Али легко представляла себе с чем угодно в руках. А вот маму…
– Ты уверена, что мама тоже вооружена? – переспросила она, не поверив собственным ушам.
– Ну конечно, – подтвердила Малли. – Что я, не видела?
Удачи тебе, Тони. Превращай мамочку в гангстершу. Только не забудь – она тебе не Сибил Даннинг. Ничего похожего. Да и то было в кино, а не на самом деле. Али не слишком успокоила мысль, что мамочка вооружена. Приятно сознавать, что она сумеет защитить себя, но вообще-то мама хороша как есть. Правда, ей бы не помешало чуть больше уверенности в себе, особенно с мужчинами, но такое!..
Али вздохнула и снова откусила хлеба. Как жутко все обернулось. «Надо обрести корни, – говорила мама. – Найти место, которое станет для нас настоящим домом». Они рассчитывали обрести тишину и покой, а что вышло? За несколько дней вся жизнь пошла вверх дном. Али не жалела. Спокойной жизни не вышло? Зато она встретилась с Тони, с Малли, с оленем… прикоснулась к тайне.
– Ты наелась? – спросила Малли. Али только сейчас сообразила, что успела проглотить большой бутерброд.
– Кажется, да, – сконфуженно улыбнулась она. – Со мной не слишком весело, да?
– О чем ты говоришь?
– Я весь день молчу и думаю… Малли пожала плечами:
– Разговоры не так уж нужны, Али. Иногда достаточно просто быть вместе. Разве тайна не научила тебя этому?
– Я, наверно, не слишком понятливая ученица. – Али слизнула с пальцев крошки. – А мама точно понимает, почему я не могу вернуться домой?
– Нет. Но, по-моему, она верит, что ты поймёшь, чего хочет твоё сердце.
– Вот это новость! – Но в глубине души Али сознавала, что несправедлива к маме. Та очень даже умела быть строгой, когда нужно, но в общем давала дочке порядочно свободы. Али давно обнаружила, что мамино доверие сильней любых запретов удерживает её от безобразий, которые устраивали её сверстники. – Надеюсь, все у них будет в порядке, – добавила Али.
– Тебе некогда о них беспокоиться, – заметила Малли. – Сейчас надо думать о Старом Рогаче.
– Когда начнём? Знаешь, разжигать огонь и все такое?
– Лучше всего, когда услышим свирель Томми.
Али кивнула и повернулась к западу, где солнце, медленно превращаясь в оранжевый мяч, сползало к горизонту. Она не взяла с собой часы, но тень леса под ними удлинялась, показывая, что до вечера недалеко. Тогда они услышат флейту и разведут костёр, и она призовёт к себе тайну…
Мысль о музыке напомнила ей о прошлой ночи и о том, где она побывала с оленем и с Малли. То место само было как музыка – очень настоящее, все здесь и сейчас, и в то же время нездешнее, колдовское, шалое. Ей нравилось звучание этого старинного слова. Так сказали бы люди в те давние времена, увидев её верхом на олене в компании с рогатой девчонкой. «Это Али, – говорили бы они друг другу, – шалая девчонка». А может, её сожгли бы, как ведьму?
Али оглянулась на сложенную груду дров и передёрнулась.
– А с охотой как? – обратилась она к Малли. Дикарка уже слышала её рассказ о своре под окном.
– Не думай о них, – предостерегла Малли, – не то приманишь их к себе. А если они явятся – не слушай их. Что бы они тебе ни сказали – все ложь. Это будет звучать разумно, убедительно, и все равно это ложь.
– Я нервничаю. Малли улыбнулась:
– Не надо. Разве ты не прокатилась уже у него на спине?
– Да, конечно, но сейчас все по-другому.
– Да, – тихо согласилась Малли, – сейчас будет по-другому. – Она испытующе взглянула на Али. – Попробуй немножко вдохновиться.
– Мне бы добиться, чтоб коленки не дрожали… и так еле дышу…
– Вдохновение – это не просто дыхание. Ты дыши глубже – и вдохновляйся! Знаешь, вдохновенный поэт взывает к музе – и он счастлив.
– Я не к музе взываю, – буркнула Али, – а к оленю.
– Кое-кто сказал бы, что это то же самое.
Али хмуро взглянула сперва на разукрашенный рог на куче дров, потом на запад, где солнце уже касалось линии горизонта.
– Мне бы только поговорить с ним, – сказала она. – Я просто хочу спросить, нужна ли ему свобода. Понимаешь, Малли, мне для себя ничего не нужно.
Малли кивнула:
– Понимаю. Но тебе и для себя придётся кое-что сделать, иначе ничего не выйдет.
– Не понимаю…
– Я знаю, – согласилась Малли, – но это ничего. Все получится само собой.
– Ты мне не все говоришь, что знаешь, правда? Зачем это тебе, Малли?
Дикарка дёрнула плечом.
– Ничего я больше не знаю, – отвечала она. – Не знаю, зачем это мне, и тебе, и даже Старому Рогачу. Знаю только: что-то надо делать. Знание приходит ко мне само. Думаю, это потому, что я – секрет. Поэтому я что-то знаю, но не понимаю, откуда.
– Это из-за тебя уехал сын Льюиса? – догадалась Али. – И сын Лили и остальные? Ты говорила с ними и показывала, что лежит за околицей деревни, за опушкой леса, а когда они узнали, то уже не могли остаться, да?
– Я с ними говорила, да. Но я всегда говорила, что в деревне нужно больше людей, а не меньше. Я не заставляла их уходить.
– Тебе и не надо было… – Али чувствовала, что приближается к чему-то, хотя и не знала, к чему. Дело было не только в том, чтобы вызнать, кто такая Малли и почему она делает то, что делает. – Ты принесла Льюису книги, – продолжала она. – А с Акерли Перкином ты тоже говорила?
Малли промолчала.
– Мы освобождаем тайну, – спросила Али, – или привязываем к ней меня?
Малли подняла голову, и кошачьи глаза остановились на лице Али.
– Пора, – сказала она. – Разжигай костёр.
Али долго молчала. Ей хотелось заорать: «Отвечай!», хотелось схватить Малли за шиворот и вытряхнуть из неё правду, но она понимала: все это впустую. Единственный способ узнать все – это пройти до конца. «Господи, – думала она, вытаскивая из кармана коробок, – надеюсь, мне не придётся потом жалеть».
* * *
Увидев, что мешок с бутербродами и фляга исчезли, Льюис улыбнулся. Он видел, как девочки поднимались на холм, и догадался, что они что-то затевают. Ясно, им захочется есть, а Малли никогда ни о чем не попросит, зато легко «найдёт» припасы и наверняка прихватит их с собой.«Знать бы, что у них на уме», – думал он теперь, поглядывая на холм. Сгущались сумерки, а он стоял, прислушиваясь к тишине, наслаждаясь ею. На несколько минут все вопросы и загадки отступили перед красотой мгновения. Мимо пробежал Гаффа, за ним прошёл Томми с флейтой. «Сегодня никто не соберётся, – подумал Льюис. Однако сам он побрёл следом за Томми Даффином к старому камню. Что-то нынче вечером носилось в воздухе, и Льюис твёрдо решил выяснить, что происходит.
* * *
Растопка вспыхнула быстро, и скоро пламя уже лизало кору толстых сучьев. «С одной спички, – отметила Али. – Недурно. А ведь я никогда не была в скаутах». Пока она смотрела на занимающийся костёр, солнце совсем скрылось. Теперь огонь давал больше света, чем вылинявшее небо. Она оглянулась на Малли. Отблески костра и вечерние тени пробегали по лицу дикарки. У Али глухо стукнуло сердце: вверх по холму летели звуки флейты.– Теперь зови его, – шепнула Малли.
– Как? – спросила Али.
– Обратись к тому огню, что горит в тебе. «Нет во мне никакого огня, – чуть не сказала
Али. – У меня внутри одни мурашки». Но музыка смешивалась с потрескиванием сучьев и пробиралась в неё, и, кажется, вот оно… Она вслушалась в свои чувства, загляделась на огонь, околдованная пляшущим пламенем, и мысленно позвала к себе тайну.
– Зови по имени, – подсказала Малли.
– Я же не знаю его имени.
– Так назови… как ты будешь его звать. Старый Рогач? Али покачала головой. Нет, это имя для Малли. А для Льюиса Зелёный Человек. А кто он для неё? Просто тайна. Она чуть улыбнулась уголками губ: может, отец Бэмби?
– Ты чувствуешь ночь? – спросила Малли. – Она слушает. Зови.
Али кивнула. «Но у меня нет для него имени», – думала она, отстраняясь от разгоравшегося огня. Как бы кто не вызвал пожарных. Это маяк. Позвать тайну, да, но если олень настоящий, то сколько ещё таинственных существ откликнется на зов? Викторианские эльфы и гномы. Десятки картинок из детских книг. Фэйри, тролли и все обитатели срединного мира. Охота, сторожившая ночью у неё под окном, свора псов, загоняющих оленя… Али вздрогнула и отогнала последнюю мысль.
Лучше подумать, как назвать тайну. На ум пришла издавна любимая книга, книга-друг: «Ветер в ивах». Рэт, Водяная Крыса; Крот; Барсук… Она никогда не разделяла общего восхищения мистером Тоудом, Жабой. Али полюбились тихие создания и описания тихих минут. Пикник, летняя ночь и лодка на реке… Она вспомнила главу, в которой потерялся сын дядюшки Выдры, Портли, и все звери отправились на поиски. Рэт и Крот в лодке… они нашли его, и не только его. Тайну, присматривавшую за маленьким выдренышем. Грэм назвал её «Свирель у порога зари». При этих словах Али никогда не вспоминала
«Пинк Флойд» – только книгу Грэма, трепет Крота и Рэта, и холодок, пробегавший у неё по спине, когда она перечитывала эти страницы.
– Вот кто ты для меня, – сказала она тайне. – Только я не знаю имени.
Закрой глаза – и он перед тобой. Не олень, не Зелёный Человек Льюиса – козлоногий бог, каким он увиделся на мгновение прошлой ночью. Длинные изогнутые рога и острые черты лица, немного похожие на Малли. И флейта, почти как у Томми, но тоже не совсем. Потому что музыка другая. Игра Томми звала двигаться, все чувства плясали в ней, призывая тело приплясывать в такт. Но та музыка, его музыка – она наполняет покоем. Али ни разу не слышала её, но знала, какой она будет. Точно знала.
Она пыталась услышать музыку, которую издала бы флейта в руках тайны. Закрыв глаза, представила себе картину, но флейта Томми заглушала её, и мысли Али вернулись к прошлой ночи. К камню он вышел в облике оленя. Танец, они с Лили двигаются под музыку. И вот Малли подхватывает её и вскидывает на спину оленю, и они летят куда-то…
Она вспоминала, перебирала мгновения безумной скачки сквозь леса, которых не было в этом мире, к вершине нездешней горы с её каменным хороводом. Огромная круглая луна и такие яркие звезды. Белый пар дыхания. И тайна: олень, потом человек, одетый в зеленую листву, и она стоит перед ним, спрашивая, чего же он хочет, спрашивая, как звать его… Она снова утонула в его глазах – таких же волшебных в памяти, как тогда, ночью. Их взгляды встретились, и что-то длилось… и длилось…
«Нет имени для таких, как ты, – думала Али. – Люди видят лишь один избранный тобой облик и зовут тебя по нему. Пан. Старый Рогач. Зелёный Человек. Зелёная мантия.
Зелёная Мантия. Так я назвала бы тебя, если бы узнала впервые прошлой ночью. Но разве я не знала тебя всю жизнь? Разве не ты сменяешь времена года и заставляешь кровь течь по жилам? Разве не ты учил меня дышать, пока я спала в материнском лоне? Ты учил моё тело расти, а сердце – узнать тебя. На книжной странице, в мелодии, в узоре ветвей на фоне неба, в полёте птицы, в глазах кошки, в запахе цветка…»
В памяти возникло, как она отворачивается от него на зов Малли. Пора было покидать тот мир. Она снова услышала лай, и тепло воспоминания сменил озноб. Охота. Стая. Надо было спешить. Тогда они скрылись от стаи… Но тут ей вспомнилась та же ночь, несколько часов спустя, и псы на краю леса, не сводившие глаз с её окна.
Огонь на мгновение ослепил Али, и она моргнула, отводя взгляд.
– Малли?
Но дикарки не было.
Али, стоя в потоке жара от костра, задрожала всем телом. Что-то было не так. Она больше не слышала флейты. Много ли времени она провела в воспоминаниях? Не так уж долго, ведь огонь горит все так же ярко. Но куда подевалась Малли? И откуда это странное чувство?
Теперь лай охоты раздавался совсем близко. Нагнувшись, она подняла трость, которой снабдил её Тони, и сжала её непослушными пальцами. Все было не так. Она медленно повернулась, уставившись на темнеющий внизу лес и почти ничего не видя после яркого пламени. Однако вскоре глаза привыкли, и Али разглядела стаю: не собаки – люди в рясах с капюшонами. Передний держал перед собой распятие.
– М-малли?.. – дрожащим голосом выговорила Али.
За спиной пылал костёр, перед ней полукругом растянулась охота, и отступать некуда. Тайна не явилась, а Малли бросила её. «Я не звала вас, – хотела она сказать безликим охотникам, но слова завязли в горле. – Я ждала тайну».
– Не страшись, – произнёс предводитель. – Мы пришли спасти твою душу.
Двое, стоявшие за его спиной, достали из складок плащей верёвки и стали наступать на Али. Та выставила против них острие альпенштока, но руки тряслись так, что палка выпала и задребезжала по камням. Ноги у неё обмякли, и она медленно опустилась наземь, не сводя с людей в капюшонах глаз.
– П-пожалуйста, – сказала она, – не надо… не надо меня спасать.
Человек с распятием медленно покачал головой:
– Ты будешь благодарна нам, когда это совершится.
Двое с верёвками прыгнули вперёд и, схватив за руки, подтащили девочку к старой сосне. От страха Али покорно подчинялась. «Пожалуйста, – беззвучно молила она, – тайна, я ведь старалась тебе помочь… помоги мне».
Но не было ответа на её призыв, и лес равнодушно смотрел, как люди в капюшонах привязывали её к дереву.
– Тобой овладел демон, – говорил человек с распятием, – но властью Господа мы изгоним его.
Верёвки, закрученные вокруг ствола, врезались в запястья и лодыжки. Силы вернулись к ней с волной паники, но поздно. Человек с распятием стоял перед ней, но костёр горел ярко, и против света она видела под капюшоном лишь темноту, словно у монаха не было лица.
– О, Господь, к тебе взываем, – декламировал человек с распятием. – Помоги избавить мир от этого зла.
«Не настоящий, – убеждала себя Али. – Он не настоящий». Но верёвки были настоящие, и жёсткая сосновая кора царапала кожу. Реальность…
– Кто вы? – выкрикнула она. От страха голос сделался пронзительно-высоким.
– Твои спасители, дитя. Страшись не нас, страшись демона в себе.
Он коснулся её лба распятием, и горячий багровый огонь опалил её мозг. Али снова закричала.
– Положись на Господа, – донеслось из-под капюшона, но Али была уже слишком далеко и не услышала.
6
Сквозь языки костяного костра Малли наблюдала за подружкой, дожидаясь пробуждения внутреннего огня в девочке.
Костёр разгорался все ярче и вместе с мелодией флейты должен был открыть в душе Али двери, о существовании которых она не догадывалась. Малли с довольным видом кивнула.
«Ты откликнешься на этот зов, Старый Рогач, – думала она. – Слушай его биение, взгляни на его блеск. Разве ты можешь устоять?»
Малли дрожала от предвкушения. Слишком редко выпадают такие минуты. Тайны, старея, оставляют за собой все меньший уголок мира, теряют величие и магию и порой просто рассеиваются без следа. Но нынче ночью Старого Рогача снова вынесет в мир порывом свежего ветра. Он ворвётся в сердца людей, и они снова встрепенутся, увидят, пусть даже лишь на мгновение.
Такова природа смертных, что даже легчайший отголосок этого видения заставит их до конца своих дней искать его воплощения. Многие так и не осознают, чего ищут, даже не заметят, как поиск займёт малую долю их повседневного бытия, но довольно и этого, чтобы отблеск прежней славы вернулся в остывшие сердца. Важна не магия тайны, не прикосновение к ней, а сам поиск.
Спасти лес или хотя бы одно дерево… Пусть кто-то станет чуть добрей, поможет другому. Красоту нужно беречь, где бы она ни скрывалась: в лесах, в полях или на городских улицах.
Рост цветка из семени через росток к перегною, питающему новую жизнь, подобен работе сложной машины. В мире для всего есть место, если только люди не забывают о красоте. И, однажды увидев, коснувшись мыслей Старого Рогача, свободно несущегося по миру, они будут помнить, даже если забудут.
«Так зови же его, – думала Малли, глядя на Али. – Дай ему снова изведать широкий мир. Дай ему промчаться свободно, отражая не содержимое немногих умов, но все чудеса мира. Отражение не может быть ни добрым, ни злым – оно просто есть».
Малли обхватила руками коленки и сидела, покачиваясь взад-вперёд. Она была довольна собой. «Мне нужен был кто-то вроде тебя, Али, – думала она. – Ох, как же долго я тебя ждала. Ветры иного мира гуляли в твоей душе задолго до того, как Старый Рогач перенёс нас туда. Слышишь ли ты их теперь? Чувствуешь ли их дуновение на своём лице?»
Али не открывала глаз. Малли нагнулась вперёд, заглянула ей в лицо: «Что ты сейчас видишь?» Охваченная огромной любовью к девочке, она протянула смуглую тоненькую ладонь, чтобы погладить её светлые кудри, и тут ледяной ветер пронёсся над каменной вершиной. Малли моргнула, а когда открыла глаза, Али у костра не было.
Малли вскочила на ноги, обшарила взглядом вершину.
– Али! – кричала она. – Али-и-и!
Никого. Пропала, как забытая мысль. Малли в тревоге забегала вокруг костра, раздувая ноздри в попытке уловить запах девочки. Её не забрал Старый Рогач: Малли почувствовала бы его приближение, знала бы, что он здесь. Но если не Старый Рогач…
Малли со всех ног кинулась через лес к камню. Она рисковала сломать себе шею, перепрыгивая с валунов на упавшие стволы, ныряя под нависшими ветвями и кучами бурелома. Вырвавшись на поляну у старого камня, она застала там Льюиса и Томми с Гаффой. Больше никого. Старого Рогача не было. И Али тоже… Томми оборвал мелодию.
– Он приходил? – вскричала Малли, обращаясь больше к Льюису, чем к Томми. – Он был здесь?
– Не так быстро, – попросил Льюис. – Ты о ком говоришь?
– О тайне! Был он здесь? Льюис покачал головой:
– Нет. Мы и сами только пришли. И все равно сегодня не ночь собра…
Малли уже отвернулась от него и набросилась на Томми. Гаффа, прижимаясь к коленям музыканта, зарычал на неё.
– Играй, – крикнула Малли. – Зови его сюда! Скорей, скорей, скорей!
Томми тупо уставился на неё: вдохновение начисто оставило паренька.
– Да что стряслось, Малли? – спросил Льюис. – И где Али?
– Пропала! – кричала она. – Исчезла как дым! Забрали в… – И тут она поняла. – Ты их слышал сегодня, Льюис? – спросила она тихо. – Слышал собак?
– Кажется, слышал: как раз перед тем, как ты примчалась. Но очень далеко.
– Ох, значит, они её забрали! Она у них! – Глаза дикарки полыхнули гневом – и на себя, за то, что не предвидела опасности, и на стаю. – Надо было дождаться ночи летнего солнцестояния. Ну зачем я так спешила! – Она взглянула на Льюиса. – Вот видишь, что получилось?.. Хорошо, если удастся Али вернуть, не то что освободить Рогача.
– Освобо…
– Теперь, чтобы вызвать его, мне понадобится огонь хромого. Освобождать его уже некогда. Хоть бы он сумел догнать стаю, пока ещё не поздно.
– Для чего не поздно?
Льюис договаривал уже в пустоту. Малли нырнула в лес, мгновенно отыскав в темноте тропу, ведущую к дому Тони Валенти. Льюис покачал головой и повернулся лицом к вершине Волдова холма. В небе над деревьями виден был отблеск огня. Что же они там затеяли? Он посмотрел на Томми, сидевшего на траве, бессильно опустившего на колени дудочку, потом на деревья, скрывшие Малли.
Ледяной озноб прошёл у него по спине, когда он снова повернулся к вершине. Это чувство посещало его и раньше, но никогда – с такой силой. Когда Льюис подумал о девчушке, так заинтересовавшей и оленя, и Малли; когда подумал, что ей может грозить беда…
Малли спрашивала про стаю. Льюис не понимал, с какой стати им охотиться на Али, но что-то надо было делать. Что можно сделать, он, конечно, не знал, но надо было хотя бы попытаться. Потом будет время разбираться, зачем это Малли вздумалось выпускать на свободу Зеленого Человека. Как будто она не знает, что в сердцах людей теперь больше тьмы, чем света – и что тайна отбросит темноту людских сердец обратно в мир?
Бросив последний взгляд на Томми и старый камень, Льюис стал подниматься вверх по склону. Его старое сердце сжималось от дурных предчувствий.
Костёр разгорался все ярче и вместе с мелодией флейты должен был открыть в душе Али двери, о существовании которых она не догадывалась. Малли с довольным видом кивнула.
«Ты откликнешься на этот зов, Старый Рогач, – думала она. – Слушай его биение, взгляни на его блеск. Разве ты можешь устоять?»
Малли дрожала от предвкушения. Слишком редко выпадают такие минуты. Тайны, старея, оставляют за собой все меньший уголок мира, теряют величие и магию и порой просто рассеиваются без следа. Но нынче ночью Старого Рогача снова вынесет в мир порывом свежего ветра. Он ворвётся в сердца людей, и они снова встрепенутся, увидят, пусть даже лишь на мгновение.
Такова природа смертных, что даже легчайший отголосок этого видения заставит их до конца своих дней искать его воплощения. Многие так и не осознают, чего ищут, даже не заметят, как поиск займёт малую долю их повседневного бытия, но довольно и этого, чтобы отблеск прежней славы вернулся в остывшие сердца. Важна не магия тайны, не прикосновение к ней, а сам поиск.
Спасти лес или хотя бы одно дерево… Пусть кто-то станет чуть добрей, поможет другому. Красоту нужно беречь, где бы она ни скрывалась: в лесах, в полях или на городских улицах.
Рост цветка из семени через росток к перегною, питающему новую жизнь, подобен работе сложной машины. В мире для всего есть место, если только люди не забывают о красоте. И, однажды увидев, коснувшись мыслей Старого Рогача, свободно несущегося по миру, они будут помнить, даже если забудут.
«Так зови же его, – думала Малли, глядя на Али. – Дай ему снова изведать широкий мир. Дай ему промчаться свободно, отражая не содержимое немногих умов, но все чудеса мира. Отражение не может быть ни добрым, ни злым – оно просто есть».
Малли обхватила руками коленки и сидела, покачиваясь взад-вперёд. Она была довольна собой. «Мне нужен был кто-то вроде тебя, Али, – думала она. – Ох, как же долго я тебя ждала. Ветры иного мира гуляли в твоей душе задолго до того, как Старый Рогач перенёс нас туда. Слышишь ли ты их теперь? Чувствуешь ли их дуновение на своём лице?»
Али не открывала глаз. Малли нагнулась вперёд, заглянула ей в лицо: «Что ты сейчас видишь?» Охваченная огромной любовью к девочке, она протянула смуглую тоненькую ладонь, чтобы погладить её светлые кудри, и тут ледяной ветер пронёсся над каменной вершиной. Малли моргнула, а когда открыла глаза, Али у костра не было.
Малли вскочила на ноги, обшарила взглядом вершину.
– Али! – кричала она. – Али-и-и!
Никого. Пропала, как забытая мысль. Малли в тревоге забегала вокруг костра, раздувая ноздри в попытке уловить запах девочки. Её не забрал Старый Рогач: Малли почувствовала бы его приближение, знала бы, что он здесь. Но если не Старый Рогач…
Малли со всех ног кинулась через лес к камню. Она рисковала сломать себе шею, перепрыгивая с валунов на упавшие стволы, ныряя под нависшими ветвями и кучами бурелома. Вырвавшись на поляну у старого камня, она застала там Льюиса и Томми с Гаффой. Больше никого. Старого Рогача не было. И Али тоже… Томми оборвал мелодию.
– Он приходил? – вскричала Малли, обращаясь больше к Льюису, чем к Томми. – Он был здесь?
– Не так быстро, – попросил Льюис. – Ты о ком говоришь?
– О тайне! Был он здесь? Льюис покачал головой:
– Нет. Мы и сами только пришли. И все равно сегодня не ночь собра…
Малли уже отвернулась от него и набросилась на Томми. Гаффа, прижимаясь к коленям музыканта, зарычал на неё.
– Играй, – крикнула Малли. – Зови его сюда! Скорей, скорей, скорей!
Томми тупо уставился на неё: вдохновение начисто оставило паренька.
– Да что стряслось, Малли? – спросил Льюис. – И где Али?
– Пропала! – кричала она. – Исчезла как дым! Забрали в… – И тут она поняла. – Ты их слышал сегодня, Льюис? – спросила она тихо. – Слышал собак?
– Кажется, слышал: как раз перед тем, как ты примчалась. Но очень далеко.
– Ох, значит, они её забрали! Она у них! – Глаза дикарки полыхнули гневом – и на себя, за то, что не предвидела опасности, и на стаю. – Надо было дождаться ночи летнего солнцестояния. Ну зачем я так спешила! – Она взглянула на Льюиса. – Вот видишь, что получилось?.. Хорошо, если удастся Али вернуть, не то что освободить Рогача.
– Освобо…
– Теперь, чтобы вызвать его, мне понадобится огонь хромого. Освобождать его уже некогда. Хоть бы он сумел догнать стаю, пока ещё не поздно.
– Для чего не поздно?
Льюис договаривал уже в пустоту. Малли нырнула в лес, мгновенно отыскав в темноте тропу, ведущую к дому Тони Валенти. Льюис покачал головой и повернулся лицом к вершине Волдова холма. В небе над деревьями виден был отблеск огня. Что же они там затеяли? Он посмотрел на Томми, сидевшего на траве, бессильно опустившего на колени дудочку, потом на деревья, скрывшие Малли.
Ледяной озноб прошёл у него по спине, когда он снова повернулся к вершине. Это чувство посещало его и раньше, но никогда – с такой силой. Когда Льюис подумал о девчушке, так заинтересовавшей и оленя, и Малли; когда подумал, что ей может грозить беда…
Малли спрашивала про стаю. Льюис не понимал, с какой стати им охотиться на Али, но что-то надо было делать. Что можно сделать, он, конечно, не знал, но надо было хотя бы попытаться. Потом будет время разбираться, зачем это Малли вздумалось выпускать на свободу Зеленого Человека. Как будто она не знает, что в сердцах людей теперь больше тьмы, чем света – и что тайна отбросит темноту людских сердец обратно в мир?
Бросив последний взгляд на Томми и старый камень, Льюис стал подниматься вверх по склону. Его старое сердце сжималось от дурных предчувствий.
7
Полчаса как стемнело. Валенти поднялся из-за кухонного стола, достал из кармана куртки «тридцать восьмой», проверил, зарядил и переложил пистолет в наплечную кобуру. Затем проверил «Узи» и запас обойм к нему, надел штормовку и застегнул ремень автомата на плече. Поднял стоявший у двери мешок с парой термосов и сэндвичами и повесил на другое плечо.
– Пора выходить, – сказал он.
Френки кивнула. Она никак не могла привыкнуть к кобуре у себя на поясе, однако присутствие автоматического пистолета немного успокаивало. Оглядев стол, она подумала, что надо бы вымыть посуду, и тут же сообразила, как смешна сейчас эта мысль.
– Ты думаешь, сегодня придут? – спросила она.
– Что-то сегодня будет – инстинкт меня не обманывает. Лучше прихвати куртку: после заката станет прохладней.
Френки накинула куртку. Теперь, когда настало время выходить в ночь и прятаться, ожидая нападения, она спрашивала себя: зачем она это делает? Такие действия совершенно не вписывались в её обычную жизнь. Да это и не жизнь вовсе, а какое-то кино про копов и разбойников. Ни упражнения в стрельбе, ни разговоры с Тони не подготовили её к реальности предстоящего. Если появится Эрл, появятся враги Тони – что она сможет сделать?
Валенти видел её насквозь.
– Слушай, – заговорил он, – ещё есть время передумать. Тебе не обязательно ввязываться. Могу сразу сказать: после этого тебе уже не быть прежней. Если переживёшь сегодняшнюю ночь, ты будешь другим человеком.
– Я и так уже чувствую себя другим человеком – совсем не такой, как была два дня назад…
– Ты могла бы уйти в посёлок или взять машину и уехать куда-нибудь подальше.
– Пора выходить, – сказал он.
Френки кивнула. Она никак не могла привыкнуть к кобуре у себя на поясе, однако присутствие автоматического пистолета немного успокаивало. Оглядев стол, она подумала, что надо бы вымыть посуду, и тут же сообразила, как смешна сейчас эта мысль.
– Ты думаешь, сегодня придут? – спросила она.
– Что-то сегодня будет – инстинкт меня не обманывает. Лучше прихвати куртку: после заката станет прохладней.
Френки накинула куртку. Теперь, когда настало время выходить в ночь и прятаться, ожидая нападения, она спрашивала себя: зачем она это делает? Такие действия совершенно не вписывались в её обычную жизнь. Да это и не жизнь вовсе, а какое-то кино про копов и разбойников. Ни упражнения в стрельбе, ни разговоры с Тони не подготовили её к реальности предстоящего. Если появится Эрл, появятся враги Тони – что она сможет сделать?
Валенти видел её насквозь.
– Слушай, – заговорил он, – ещё есть время передумать. Тебе не обязательно ввязываться. Могу сразу сказать: после этого тебе уже не быть прежней. Если переживёшь сегодняшнюю ночь, ты будешь другим человеком.
– Я и так уже чувствую себя другим человеком – совсем не такой, как была два дня назад…
– Ты могла бы уйти в посёлок или взять машину и уехать куда-нибудь подальше.