Страница:
— Представляю себе.
Молодой человек вертел в руках шляпу и улыбался Джулии приветливо и понимающе. Вернее, улыбались его глаза.
«У него очень умные глаза», — подумала женщина. — Эдвард всегда огорчался, что такой умный парень, как Гилберт Бут, растрачивает себя попусту…»
— Я получила вашу телеграмму, но не знала, куда отправить ответ, — сожалела Джулия. — Прискорбно, что вам пришлось проделать такой путь. И лишь для того, чтобы узнать о смерти Эдварда. Не могу ли я быть вам полезной?
— Нет, мэм. Я возвращаюсь на восток. Просто решил заехать, поздороваться, узнать, как дела.
«Бог мой, — подумала Джулия, — сделать крюк в четыреста миль из Солт-Лейк-Сити только для того, чтобы поздороваться? Действительно, необыкновенный поступок!»
— Вы очень внимательны, мистер Бут, — поблагодарила она и поинтересовалась: — Куда вы сейчас направляетесь?
— В Массачусетс, мэм.
— Да, конечно, ведь там ваш дом, верно?
Во время войны Эдвард служил хирургом в пятьдесят седьмом полку массачусетских добровольцев. Он подружился со многими солдатами, в том числе и с Гилбертом.
— Да, мэм.
Они замолчали. Никто не осмеливался продолжать разговор. Отряхивая с рукава шерстинки, оставленные кошкой, Джулия отметила про себя, что Гилберт Бут не слишком искусный собеседник. Но было приятно молчать с человеком, не пытающимся преподнести себя в лучшем свете. Гарлан Хьюз, управляющий компании «Континентальная», кажется, только и ждет, когда закончится траур, чтобы тут же наброситься на нее. При каждой встрече он, так или иначе, упоминает о своей незаменимости в роли мужа.
— В телеграмме вы написали об оплате по счетам…
Гилберт слегка наклонился вперед, принялся старательно изучать серебряную запонку, украшающую ленту его шляпы.
— Это просто шутка, мэм. Понимаете, в молодости я доставил доктору довольно много неприятностей… Хотел извиниться. Другими словами, заплатить по счетам.
Чуткость молодого человека растрогала Джулию. Как бы Эдвард порадовался такой разительной перемене в характере Гиба.
— Не нужно извиняться, мистер Бут, — успокоила она. — Может быть, иногда ваше поведение заставляло Эдварда немного поволноваться. Однако он всегда вспоминал о вас с большой теплотой и любовью.
— Очень признателен вам за добрые слова, мэм, — благодарно взглянул на Джулию Гилберт. — Большое спасибо.
На кухне задребезжал чайник. Хозяйка поднялась.
— Закипела вода, — пояснила она. — Я на минутку отлучусь.
Гилберт тоже поднялся.
— Да, мэм.
Женщина вышла. Она была тонкая и гибкая, словно ива. Турнюр платья слегка колыхался. Оставшись один, Гилберт тихонько присвистнул и обрадованно подбросил вверх шляпу. Лучше быть и не могло: он не вызывает ни малейшего подозрения у вдовы. Более того, она им очарована — это слишком очевидно!
Сложив руки за спиной, молодой человек прошелся по комнате. Довольно привлекательно и мило. Особый уют в комнате создавали мягкие кресла, громадный диван и резное пианино. Хотя обстановка недостаточно шикарная для женщины, унаследовавшей приличное состояние! Наверняка, принцесса планирует построить особняк, возможно, такой королевский дворец, о котором мечтает Гилберт…
Он остановился возле пианино. Рядом с пюпитром стоял коротенький свечной огарок. Нотная тетрадь раскрыта на мелодии «В слезах я тоскую о тебе». На крышке пианино стояла фотография доктора. Она, по всей видимости, была сделана недавно. У доктора изрядно поредели волосы. Густые усы опускались на квадратный волевой подбородок Эдварда Меткалфа, но лицо было таким же добродушным, каким запомнил его Гиб.
Доктор был прекрасным человеком. Гилберту подумалось, что ни у кого он не встречал столько благородства, сколько у Эдварда. Такие люди должны жить до ста лет. Тяжело думать, что доктора нет в живых. Наверное, Джулия, скучает и тоскует по нему!
Он подошел к окну, оно выходило на юго-восток. На широком подоконнике дремала кошка. Яркое весеннее солнце освещало горы и зеленеющие первой травой холмы. Ничего нет прекраснее гор и холмов Монтаны Если бы этот дом принадлежал Гилберту, он сорвал бы тяжелые бархатные шторы с окон, чтобы солнечные лучи свободно проникали в комнату. Он снял бы ковер со стены и все здесь тщательно выскреб и вымыл. Гилберт поглядел на запыленные стены, и этажерку, на мутные стекла ламп. Провел пальцем по подоконнику и неодобрительно поглядел на оставшийся след.
— Должна извиниться за беспорядок, мистер Бут, — Джулия вошла неслышно и стояла посреди комнаты, держа, в руках серебряный поднос. — Надо было заняться уборкой еще несколько недель назад, но я все время очень занята. Ухаживаю за больными до приезда нового доктора. А также отвечаю за проведение общественных мероприятий по санитарии в городском совете.
— Не стоит объяснять, мэм, — разговор об уборке в доме неожиданно натолкнул его на мысль о том, что есть верный способ завоевать доверие и признательность вдовы доктора. Гилберт вытер пальцы о брюки, расчистил на столике место для подноса, сдвинув в сторону медицинские журналы.
Джулия поставила поднос на стол.
— Теперь, когда Мэри Херли ушла, у меня остался только один работник. Вы, наверное, знаете Мориса Суэйна, мистер Бут?
Гилберт, конечно же, помнил грустного Мосси, вечно жалующегося на изувеченную спину. Мосси не был лентяем, но Гилберт не смог бы представить его, перетаскивающим в гостиной мебель.
— Да, мэм. Мы служили в одном полку. А затем вместе приехали вслед за доктором в Стайлз.
— Война — единственное, что мы никогда не обсуждаем с Мосси, — поделилась Джулия, усаживаясь в кресло.
— Ему пришлось трудно на войне.
— Разве не всем было трудно? — вздохнула Джулия.
Пока заваривался чай, она расставила чашки и блюдца. Гилберт, не говоря ни слова, наблюдал. Было трудно представить, о чем он думает. Однако Джулия чувствовала, что молодой человек замечает и понимает намного больше, чем кажется.
— Я мог бы предложить свои услуги, мэм.
— В качестве кого, мистер Бут? — удивленно спросила Джулия.
— В качестве работника на время весенней уборки в доме.
Джулия перестала расставлять приборы, не вполне понимая, что он имеет в виду.
— Вы знаете девушку, которую я могла бы нанять?..
— Не девушку, мэм. Я имею в виду себя.
Глава 2
Молодой человек вертел в руках шляпу и улыбался Джулии приветливо и понимающе. Вернее, улыбались его глаза.
«У него очень умные глаза», — подумала женщина. — Эдвард всегда огорчался, что такой умный парень, как Гилберт Бут, растрачивает себя попусту…»
— Я получила вашу телеграмму, но не знала, куда отправить ответ, — сожалела Джулия. — Прискорбно, что вам пришлось проделать такой путь. И лишь для того, чтобы узнать о смерти Эдварда. Не могу ли я быть вам полезной?
— Нет, мэм. Я возвращаюсь на восток. Просто решил заехать, поздороваться, узнать, как дела.
«Бог мой, — подумала Джулия, — сделать крюк в четыреста миль из Солт-Лейк-Сити только для того, чтобы поздороваться? Действительно, необыкновенный поступок!»
— Вы очень внимательны, мистер Бут, — поблагодарила она и поинтересовалась: — Куда вы сейчас направляетесь?
— В Массачусетс, мэм.
— Да, конечно, ведь там ваш дом, верно?
Во время войны Эдвард служил хирургом в пятьдесят седьмом полку массачусетских добровольцев. Он подружился со многими солдатами, в том числе и с Гилбертом.
— Да, мэм.
Они замолчали. Никто не осмеливался продолжать разговор. Отряхивая с рукава шерстинки, оставленные кошкой, Джулия отметила про себя, что Гилберт Бут не слишком искусный собеседник. Но было приятно молчать с человеком, не пытающимся преподнести себя в лучшем свете. Гарлан Хьюз, управляющий компании «Континентальная», кажется, только и ждет, когда закончится траур, чтобы тут же наброситься на нее. При каждой встрече он, так или иначе, упоминает о своей незаменимости в роли мужа.
— В телеграмме вы написали об оплате по счетам…
Гилберт слегка наклонился вперед, принялся старательно изучать серебряную запонку, украшающую ленту его шляпы.
— Это просто шутка, мэм. Понимаете, в молодости я доставил доктору довольно много неприятностей… Хотел извиниться. Другими словами, заплатить по счетам.
Чуткость молодого человека растрогала Джулию. Как бы Эдвард порадовался такой разительной перемене в характере Гиба.
— Не нужно извиняться, мистер Бут, — успокоила она. — Может быть, иногда ваше поведение заставляло Эдварда немного поволноваться. Однако он всегда вспоминал о вас с большой теплотой и любовью.
— Очень признателен вам за добрые слова, мэм, — благодарно взглянул на Джулию Гилберт. — Большое спасибо.
На кухне задребезжал чайник. Хозяйка поднялась.
— Закипела вода, — пояснила она. — Я на минутку отлучусь.
Гилберт тоже поднялся.
— Да, мэм.
Женщина вышла. Она была тонкая и гибкая, словно ива. Турнюр платья слегка колыхался. Оставшись один, Гилберт тихонько присвистнул и обрадованно подбросил вверх шляпу. Лучше быть и не могло: он не вызывает ни малейшего подозрения у вдовы. Более того, она им очарована — это слишком очевидно!
Сложив руки за спиной, молодой человек прошелся по комнате. Довольно привлекательно и мило. Особый уют в комнате создавали мягкие кресла, громадный диван и резное пианино. Хотя обстановка недостаточно шикарная для женщины, унаследовавшей приличное состояние! Наверняка, принцесса планирует построить особняк, возможно, такой королевский дворец, о котором мечтает Гилберт…
Он остановился возле пианино. Рядом с пюпитром стоял коротенький свечной огарок. Нотная тетрадь раскрыта на мелодии «В слезах я тоскую о тебе». На крышке пианино стояла фотография доктора. Она, по всей видимости, была сделана недавно. У доктора изрядно поредели волосы. Густые усы опускались на квадратный волевой подбородок Эдварда Меткалфа, но лицо было таким же добродушным, каким запомнил его Гиб.
Доктор был прекрасным человеком. Гилберту подумалось, что ни у кого он не встречал столько благородства, сколько у Эдварда. Такие люди должны жить до ста лет. Тяжело думать, что доктора нет в живых. Наверное, Джулия, скучает и тоскует по нему!
Он подошел к окну, оно выходило на юго-восток. На широком подоконнике дремала кошка. Яркое весеннее солнце освещало горы и зеленеющие первой травой холмы. Ничего нет прекраснее гор и холмов Монтаны Если бы этот дом принадлежал Гилберту, он сорвал бы тяжелые бархатные шторы с окон, чтобы солнечные лучи свободно проникали в комнату. Он снял бы ковер со стены и все здесь тщательно выскреб и вымыл. Гилберт поглядел на запыленные стены, и этажерку, на мутные стекла ламп. Провел пальцем по подоконнику и неодобрительно поглядел на оставшийся след.
— Должна извиниться за беспорядок, мистер Бут, — Джулия вошла неслышно и стояла посреди комнаты, держа, в руках серебряный поднос. — Надо было заняться уборкой еще несколько недель назад, но я все время очень занята. Ухаживаю за больными до приезда нового доктора. А также отвечаю за проведение общественных мероприятий по санитарии в городском совете.
— Не стоит объяснять, мэм, — разговор об уборке в доме неожиданно натолкнул его на мысль о том, что есть верный способ завоевать доверие и признательность вдовы доктора. Гилберт вытер пальцы о брюки, расчистил на столике место для подноса, сдвинув в сторону медицинские журналы.
Джулия поставила поднос на стол.
— Теперь, когда Мэри Херли ушла, у меня остался только один работник. Вы, наверное, знаете Мориса Суэйна, мистер Бут?
Гилберт, конечно же, помнил грустного Мосси, вечно жалующегося на изувеченную спину. Мосси не был лентяем, но Гилберт не смог бы представить его, перетаскивающим в гостиной мебель.
— Да, мэм. Мы служили в одном полку. А затем вместе приехали вслед за доктором в Стайлз.
— Война — единственное, что мы никогда не обсуждаем с Мосси, — поделилась Джулия, усаживаясь в кресло.
— Ему пришлось трудно на войне.
— Разве не всем было трудно? — вздохнула Джулия.
Пока заваривался чай, она расставила чашки и блюдца. Гилберт, не говоря ни слова, наблюдал. Было трудно представить, о чем он думает. Однако Джулия чувствовала, что молодой человек замечает и понимает намного больше, чем кажется.
— Я мог бы предложить свои услуги, мэм.
— В качестве кого, мистер Бут? — удивленно спросила Джулия.
— В качестве работника на время весенней уборки в доме.
Джулия перестала расставлять приборы, не вполне понимая, что он имеет в виду.
— Вы знаете девушку, которую я могла бы нанять?..
— Не девушку, мэм. Я имею в виду себя.
Глава 2
— Леди! Леди! — Луиза Уиливер постучала молоточком. — Леди, попрошу внимания. Мы не можем сплетничать целый день!
Джулия взглянула на миссис Уиливер. Луиза положила молоточек, поправила корсаж платья персикового цвета, обшитого многочисленными оборками и принялась раскладывать на кафедре бумаги. Именно она настояла, чтобы выступающие на заседаниях дамы, пользовались кафедрой. По заявлению Луизы, кафедра придает встречам женщин более деловой вид.
— Сегодня необходимо обсудить вопрос о проведении ярмарки, посвященной Дню Независимости[1], — звонкий голос Луизы заглушил тихие смешки и шепоток. — Надеюсь, присутствуют все члены комитета? — она вопросительно посмотрела на Дороти Кейди. Обязанностью Дороти было назначать заседания и оповещать о них членов комитета.
— Все, за исключением самой красивой девушки нашего праздника, — лукаво ответила Дотти.
Послышался смех. Дотти весело взглянула на Джулию и подмигнула. Луиза, словно не услышав реплики, продолжала докладывать:
— Миссис Рената Блюм отвечает за аукцион, миссис Эмма Редферн — за спортивные состязания, а миссис Хэриет Тейбор — за пикник. Особенно приятно сообщить, что мистер Макквиг организует выступление духового оркестра!
Джулия с трудом сдерживала улыбку. Дотти и Луиза составляли необычную пару. Они были близкими подругами. Но, вместе с тем, разительно отличались друг от друга и внешностью, и характерами. Луиза заботилась о соблюдении приличий, тщательно ухаживала за волосами, носила самые модные туалеты. Дотти гораздо проще относилась к жизни. В каштановых локонах женщины поблескивала седина. Одежду она предпочитала удобную, потому не любила новых нарядов. У обеих женщин были взрослые дети. Однако, несмотря на то, что обе они годились Джулии в матери, Луиза Уиливер и Дороти Кейди были самыми лучшими ее подругами. Когда Джулия впервые приехала в Стайлз в качестве невесты Эдварда Меткалфа, они встретили молодую девушку очень приветливо и постарались сделать все возможное, чтобы та чувствовала себя, как дома.
— Думаю, Дотти, что тебе известно мое мнение по этому поводу? — сказала Луиза, отвечая на очередной протест подруги. — Зачем поощрять женское тщеславие и позволять мужчинам обращать внимание только на внешние данные? Но я вовсе не против, если вы желаете подискутировать. Кто хочет высказаться?
Дотти окинула комнату внимательным взглядом в поисках поддержки. Одни женщины сидели с довольным видом, другие смущенно отводили глаза. Никто не произнес ни слова.
— Насколько я понимаю, дискуссии по этому поводу не предвидится, — Луиза ударила молоточком. И этот стук прозвучал погребальным звоном по идее конкурса на звание самой красивой девушки праздника.
Луиза перешла к следующему пункту повестки дня. Джулия смущенно и растерянно посмотрела на Дотти. Она с удовольствием поддержала бы подругу, но в последнее время, все чаще, у нее возникали разногласия с миссис Уиливер. Луиза почему-то считала поведение Джулии неприличным для положения вдовы.
— Не понимаю, что заставляет тебя разъезжать по всей округе, общаться со всякими людьми, изображая из себя доктора? — удивлялась Луиза. — Денег тебе хватит, чтобы прожить три жизни. Лучше обновила бы в доме обстановку…
Луиза считала, что соблюдение приличий играет важнейшую роль для репутации любой женщины, а особенно для благородной леди. Джулия соглашалась, да, конечно же, Луиза права. Но она не сумела бы отказать в помощи беременным женщинам и больным детям, не могла допустить, чтобы их лечил ветеринар из Диллона. Что касается дома, то он и так достаточно уютен и вполне устраивает ее. Хотя, конечно, после смерти Эдварда и ухода Мэри Херли выглядит несколько мрачновато. Понятно, что это можно исправить с помощью весенней уборки. Размышляя об этом, вспомнила о Гилберте Буте. И Джулию охватила волна неясного предчувствия.
— Мистер Гарлан Хьюз любезно согласился организовать поединки по борьбе среди юношей, — продолжала Луиза. — Мистер Барнет Кейди готовит соревнования по бейсболу, мистер Аб Эймз — состязания по бурению, а миссис Меткалф отвечает за демонстрацию кадров на проекторе, — Луиза отложила список и спросила Джулию: — Что у нас по программе?
— Снимки святых мест Палестины. Эдвард заказал их очень давно, а прислали только что.
Женщины грустно вздохнули. Они все обожали Эдварда. Каждое упоминание о нем вызывало волну сочувственного шепота.
— Будем ждать с нетерпением, — сказала Луиза.
Затем заговорила Хэриет Тейбор. Она предлагала создать новую комиссию, которая подготовила бы место для пикника. Пикник собирались провести перед началом соревнований по бейсболу. На ее выступление мало кто обращал внимание. В комнате возобновился оживленный шепот. Дотти наклонилась к Джулии.
— Мы с Барнетом можем отвезти тебя на обед к Луизе, если Гарлан не заедет за тобой.
— Гарлан обещал заехать. А он — хозяин своего слова, — шепнула Джулия.
Дотти ободряюще и несколько фамильярно похлопала молодую женщину по руке, но той стало немного не по себе от этого дружеского жеста. Скорее всего, Луиза и Дотти считают, что она выйдет замуж за Гарлана, как только закончится траур. Подруги никогда не говорили об этом прямо, но всегда заботились, чтобы Джулия за обедом сидела рядом с Гарланом. И назначали его партнером Джулии по висту или крокету. При любой возможности Луиза напоминала Джулии, что Гарлан Хьюз — самая превосходная партия во всей Монтане. Луиза постучала молоточком.
— Давайте перейдем в гостиную, пора обсудить несколько частных вопросов и отдохнуть!
Комната наполнилась стуком отодвигаемых стульев, громкими голосами, шелестом платьев.
Влиятельные дамы Стайлза выходили из столовой Луизы Уиливер, превращающейся в зал заседаний каждую вторую пятницу месяца.
Дотти взяла Джулию под руку.
— Бернет говорит, что Гарлан собирается участвовать в выборах в конституционный конвент в Хелене, — она многозначительно смотрела на Джулию. — Выборы состоятся в ноябре, вскоре после окончания твоего траура. А работать конвент начнет в декабре.
— Ради Бога, о чем ты говоришь? — забеспокоилась и возмутилась Джулия.
— Только о том, что осталось не очень много времени до ноября. Тогда тебе придется решать, что ты собираешься делать в будущем, дорогая. Вот о чем я говорю!
— Не понимаю, какая необходимость в том, чтобы принимать какие-либо решения? — не согласилась Джулия, но Дотти уже отвлеклась и сплетничала с другой дамой, совершенно не слушая подругу.
Эмма Редферн и Хэриет Тейбор занялись приготовлением чая и кофе. Все остальные дамы собрались в гостиной вокруг стола с мраморной столешницей, восхищались букетами первоцветов и тем, как прекрасно они сочетаются с новой каминной ширмой, выполненной в оттенках розового цвета.
Просторный дом Уиливеров был прекрасно отделан и обставлен роскошной мебелью. Именно так и должен выглядеть дом главного торговца Стайлза. По мнению Джулии, достойно зависти было то, что в доме Уиливера жили две служанки, девушки-ирландки, привезенные Уиливером из деловой поездки. Они поддерживали в доме безукоризненную чистоту. Даже зимой ковры были тщательно вычищены, а оконные стекла — прозрачные и сверкающие.
— Давайте поговорим о том красивом дьяволе, который заходил вчера к тебе, — предложила Дотти, взяв Джулию под руку.
Сердце молодой женщины забилось встревоженно.
— Какой красивый дьявол?
— Не надо разыгрывать невинную девочку, дорогая. Об этом все знают.
— Если ты говоришь о Гилберте Буте, то он заходил, чтобы выразить соболезнование!
Дотти пристально взглянула в лицо подруги.
— Он приносит одни неприятности. Тебе следует быть настороже!
— Он абсолютно безопасен, — Джулия чувствовала, что волнуется, ладони неожиданно вспотели.
— Ты так думаешь? Тебя не было здесь, когда весь город был потрясен убийством.
— Ради Бога, теперь он совершенно зрелый человек!
— Тем хуже.
Джулия растерянно посмотрела на Хэриет Тейбор, сидящую за серебряным кофейным сервизом Луизы, приобретенным в магазине Филадельфии. Пенсне Хэриет свисало с внушительного бюста, затянутого в черное шелковое платье. Дама смотрела на молодую женщину проницательным взглядом. Теперь, когда имя Гилберта Бута стало притчей во языцах, Джулия подумала, что не стоит слишком часто попадаться на глаза миссис Тейбор. Она отошла от стола, пожертвовав любимыми глазированными пирожными. Но было уже поздно.
— Гилберт Бут вернулся в город! — провозгласила Хэриет.
Джулия оглядела комнату, делая вид, что замечание не имеет к ней никакого отношения.
— Он заходил к тебе, Джулия. Я ушам своим не поверила, когда мне сообщили, что ты приняла его! — не унималась Хэриет.
В комнате повисла напряженная тишина. Все выжидательно уставились на Джулию. Она нервно облизнула губы. Смешно чувствовать себя смущенной и даже виноватой, когда знаешь, что не совершила ничего предосудительного.
— Он был другом Эдварда, — натянуто сказала она. — Еще до войны. Вы должны это знать.
— Не надо ничего говорить мне о Гилберте Буте, — осуждающе и презрительно заявила Хэриет. — Он убийца и блудник. Ограбил моего мужа и дважды поджигал мой дом.
Атмосфера в гостиной накалялась. Джулия отчаянно и растерянно смотрела на Дотти, словно умоляла подругу поддержать ее.
— Хэриет, ради Бога, — мягко сказала Дотти, — у нас дружеская беседа, а не следствие и не допрос.
Миссис Тейбор пропустила мимо ушей замечание Дотти.
— Что он хотел от тебя, Джулия?
— Он… выразил соболезнование. Держался исключительно почтительно.
— Ему нужны твои деньги, — решительно отрезала Хэриет. Гладко зачесанные волосы прибавляли ее лицу суровости. — Скорее всего, он узнал, что доктор Меткалф умер, и вернулся, решив воспользоваться твоей доверчивостью. У этого человека нет ни капли совести!
Джулия вспомнила, какие у Гилберта учтивые манеры. Он проделал такой длинный путь из Солт-Лейк-Сити лишь для того, чтобы извиниться перед Эдвардом. Она вспомнила Мосси и его глаза, наполненные слезами радости, при встрече с Гилбертом. Старые друзья обнялись и ушли в сарай к Мосси, чтобы вспомнить о прошлом.
— Мистер Бут был очень добр, — довольно резко сказала Джулия. — Хочу вам сообщить, что он предложил мне помощь, пообещал сделать в доме уборку, — она не собиралась докладывать об этом, но, неожиданно для себя, высказалась. Женщины воззрились на Джулию изумленно и молчали, словно решились дара речи от ее безумного поступка.
— Боже мой, — через какое-то время шепнула Дотти с отчаянием.
— Мэри Херли уехала в Бьютт, а у Мосси искалечена спина, — продолжала Джулия. — И когда мистер Бут выразил желание помочь, я с благодарностью приняла предложение!
— О Боже! — воскликнула Хэриет, ошарашенно вытаращившись на молодую женщину.
— О, Джулия! — взвизгнула Луиза, покраснев от негодования и встряхивая безукоризненно уложенными и окрашенными хной волосами. — Ты могла бы взять Бирди. Если необходимо, бери и Терезу!..
Джулия заметила, как переглядываются и перешептываются присутствующие дамы. Но она помнила доброту Гилберта, мягкую улыбку спокойных серых глаз.
— Спасибо, Луиза, за то, что ты так заботлива. Но я приняла предложение мистера Бута.
— Я потрясена! — воскликнула Хэриет.
— Ты всегда потрясена, — уколола ее Дотти. Луиза хлопнула в ладоши, призывая всех к тишине.
— Леди, пожалуйста, пейте чай. Мы должны закончить обсуждение всех дел, — она встревоженно смотрела на Джулию.
Дотти решительно взяла Джулию под руку, провела к окну и усадила на мягкий диван. Они были на достаточном отдалении от остальных дам и могли поговорить откровенно.
— Что ты знаешь о Гилберте?
Джулия вздохнула, сдерживая раздражение. Ей двадцать восемь лет. Десять лет она была замужем. Семь месяцев вдовствует. Занимается медицинской практикой и прекрасно знает природу человека. Однако все обращаются с ней, словно с наивной девочкой, не способной определить дурен или хорош человек.
— Он изменился, Дот. Но если даже и остался прежним, не сможет сделать мне ничего плохого.
— А ты знаешь, что он натворил? Джулия снова тяжело вздохнула.
— Знаю. Среди бела дня застрелил какого-то человека на Мейн-Стрит. Дурно вел себя с девушками. Вместе с Ли Тейбором пытался запустить какой-то шар, наполненный горячим воздухом. А вместо этого, загорелся дом. Но тогда все было по-другому. Город был диким, люди были другими.
Было не похоже, что Джулия сумела убедить подругу.
— Мы не знаем, чем Гилберт занимается сейчас и что собирается делать в городе. Джулия, помни, пожалуйста, одно: Эдвард очень заботился о тебе.
— Ради Бога! Я взрослая женщина!
— Богатая женщина. Красивая, молодая, богатая женщина. Без мужа, — спокойно сказала Дотти, выделяя каждое слово, чтобы подчеркнуть значительность того, что пытается внушить подруге. — Я не говорю, что Хэриет права по поводу намерений Гилберта Бута, но, пожалуйста, помни: он может быть очаровательным и почтительным, если хочет достичь своей цели. Не забывай об этом!
— О, Дот!
— Пообещай, что будешь осторожна… Джулия была удивлена, что всегда беспечная и веселая Дотти, так встревожена и обеспокоена.
— Не волнуйся, Дотти, — пообещала Джулия подруге, — со мной все будет хорошо.
В конюшне пахло так, как обычно пахнет в любом хлеву: прелым сеном и лошадиным потом. Но Гилберту запах конюшни Тейбора напомнил о прошлом. Бывало, зимними ночами, когда старый Леви Тейбор засыпал, они вытаскивали четырехместные сани и катались на них всю ночь. А еще украдкой проводили на сеновал девушек, если больше негде было погреться! Однажды они с Ли утащили и спрятали ружья грабителей, угрожавших выпустить им кишки. Зато после бандиты расплатились с ними золотым пятидолларовиком. Им пришлось выкупать свое оружие у парней. Когда Леви узнал об этом, он отволок мальчишек к начальнику полицейского участка. И друзья провели в тюрьме двота суток, наслаждаясь каждой минутой!
Гилберт встряхнул головой, словно хотел отогнать воспоминания и попросил друга:
— Ли, мне нужна лошадь. Ты не выручишь?
— Конечно, Гиб, выбирай!
Ли очень изменился, превратившись в здоровенного детину. Когда-то пшеничные волосы потемнели. Молодой человек отрастил густые усы. Но самое главное — в нем не было отчаянного паренька, готового на все. Он был суров и мрачен, словно раз и навсегда разучился улыбаться и радоваться.
— У меня мало денег, Ли.
— Оставь, заплатишь, когда сможешь! — махнул рукой друг.
Гилберту не хотелось просить у Ли в долг, но в карманах осталось всего семьдесят долларов наличными. Приходилось каждую неделю выкладывать Делвуду семь долларов за комнату. Каждый день хотелось есть. Чтобы хорошо выглядеть, он принимал каждые два дня горячую ванну и отдавал в стирку кое-что из одежды.
— Отправляешься прямо сейчас? — спросил Ли.
— Что ты имеешь в виду?
— Может быть, посидишь со мной немного? Вспомним старые времена, поболтаем… — уныло предложил Ли.
Гилберт колебался. Ему надо было зайти в магазин Уиливера, чтобы купить необходимые инструменты. Конечно, печально, что такому горняку, как он, придется копаться в пустых выработках. Но ему необходимо добыть немного золотого песка, чтобы перебиться какое-то время. А легче всего добыть песок именно в отвалах.
— Конечно, Ли, с удовольствием, — согласился Гиб. Ему было приятно, что Ли относится к нему, как к старому другу. А то, после разговора с Делвудом, Гилберт решил, что его ненавидят все горожане.
Они прошли через конюшню в маленькую конторку.
— Как твои? — спросил Гилберт.
— Мама в порядке. Отец умер шесть лет назад.
— Очень жаль, — Гилберт вспомнил старика Леви. Хэриет Тейбор могла свести в могилу кого угодно. — Значит, конюшня теперь твоя?
— Я только управляю. А принадлежит она маме. Вовсе неудивительно, что Ли такой мрачный.
— Не женат?
— Нет. А ты?
— Кто за меня пойдет? — усмехнулся Гилберт.
Ли закрыл дверь конторки и указал другу на стул без одной ножки. Открыв нижний ящик письменного стола, достал бутылку и пару стаканов.
Гилберт отказался от выпивки.
— Не хочешь выпить за старые времена? — удивился Ли.
— Будем считать, что примкнул к движению трезвенников!
Ли печально улыбнулся.
— Кажется, маме придется изменить мнение о Гилберте Буте!
— Боже, как хочется дожить до этого дня!
Ли слегка развеселился, наполнив стакан до краев.
— Рад видеть тебя, Гилберт. Действительно рад.
Гибу захотелось курить. В груди затаилась тупая боль. Он был слегка раздражен и раздосадован. Джулия ясно дала понять, что не одобряет курильщиков. Потому-то Гилберт решил на время отказаться от сигарет. Однако, если он пил спиртное, то не мог обойтись без курева. Пришлось временно отказаться и от выпивки. Заигрывать с девушками он также не станет, чтобы до Джулии не дошли слухи о его грешках. Единственным дозволенным развлечением оставался бильярд. И возможность переброситься вечером в карты с завсегдатаями «Бон Тона».
Гилберт утешал себя, что, отказываясь от столь приятного времяпрепровождения, сможет сэкономить немного денег. Вполне вероятно, сдержанность поспособствует скорому завершению плана и возможности получить деньги Джулии.
Гилберт взглянул на старый сейф. Тот самый, в который они с Ли заглядывали не единожды. Друзья брали оттуда всего по нескольку долларов. И лишь однажды потратили их на шлюх.
— Твой отец замечал когда-нибудь пропажу денег?
Ли отрицательно покачал головой.
— Деньги считает только мама. Думаю, она подозревала нас.
— Это единственный сейф, который я ограбил, — Гилберт любовался старым железным шкафом. — А ведь у меня был к этому талант. Мог бы разбогатеть, если бы занялся этим делом всерьез.
— Когда сейф не заперт по-настоящему, я не считаю это взломом, — усмехнулся Ли. Гилберт притворно удивился.
— Он был закрыт, черт возьми!
— Хорошие были времена, верно, Гиб? — неожиданно развеселился Ли и снова помрачнел.
— Конечно, было замечательно.
Ли вел себя словно человек, не ожидающий от жизни ничего хорошего. Но ведь он молод. Наверное, ему не больше тридцати.
— Похоже, тебе надо хорошенько встряхнуться, Ли! — озабоченно сказал Гилберт. — Может быть, сходим вечером в «Бон Тон»? Поиграем в карты, посмотрим на девочек, — предложил он.
Ли отвел глаза в сторону.
— Не хочется. Но все равно, спасибо тебе, Гиб!
Гилберт подумал, что, наверное, миссис Тейбор постаралась приструнить сына. И теперь, когда умер старый Леви, держала Ли в узде.
— Пожалуй, мне пора, — поднялся Гилберт. — Спасибо за лошадь. На днях собираюсь съездить в Даблтри Галч. Навещу Ролли Брауна. Говорят, старик все еще охраняет жилу, которую обнаружил с Диггером.
Ли допил виски.
— Ты слышал, что Диггер умер?
Джулия взглянула на миссис Уиливер. Луиза положила молоточек, поправила корсаж платья персикового цвета, обшитого многочисленными оборками и принялась раскладывать на кафедре бумаги. Именно она настояла, чтобы выступающие на заседаниях дамы, пользовались кафедрой. По заявлению Луизы, кафедра придает встречам женщин более деловой вид.
— Сегодня необходимо обсудить вопрос о проведении ярмарки, посвященной Дню Независимости[1], — звонкий голос Луизы заглушил тихие смешки и шепоток. — Надеюсь, присутствуют все члены комитета? — она вопросительно посмотрела на Дороти Кейди. Обязанностью Дороти было назначать заседания и оповещать о них членов комитета.
— Все, за исключением самой красивой девушки нашего праздника, — лукаво ответила Дотти.
Послышался смех. Дотти весело взглянула на Джулию и подмигнула. Луиза, словно не услышав реплики, продолжала докладывать:
— Миссис Рената Блюм отвечает за аукцион, миссис Эмма Редферн — за спортивные состязания, а миссис Хэриет Тейбор — за пикник. Особенно приятно сообщить, что мистер Макквиг организует выступление духового оркестра!
Джулия с трудом сдерживала улыбку. Дотти и Луиза составляли необычную пару. Они были близкими подругами. Но, вместе с тем, разительно отличались друг от друга и внешностью, и характерами. Луиза заботилась о соблюдении приличий, тщательно ухаживала за волосами, носила самые модные туалеты. Дотти гораздо проще относилась к жизни. В каштановых локонах женщины поблескивала седина. Одежду она предпочитала удобную, потому не любила новых нарядов. У обеих женщин были взрослые дети. Однако, несмотря на то, что обе они годились Джулии в матери, Луиза Уиливер и Дороти Кейди были самыми лучшими ее подругами. Когда Джулия впервые приехала в Стайлз в качестве невесты Эдварда Меткалфа, они встретили молодую девушку очень приветливо и постарались сделать все возможное, чтобы та чувствовала себя, как дома.
— Думаю, Дотти, что тебе известно мое мнение по этому поводу? — сказала Луиза, отвечая на очередной протест подруги. — Зачем поощрять женское тщеславие и позволять мужчинам обращать внимание только на внешние данные? Но я вовсе не против, если вы желаете подискутировать. Кто хочет высказаться?
Дотти окинула комнату внимательным взглядом в поисках поддержки. Одни женщины сидели с довольным видом, другие смущенно отводили глаза. Никто не произнес ни слова.
— Насколько я понимаю, дискуссии по этому поводу не предвидится, — Луиза ударила молоточком. И этот стук прозвучал погребальным звоном по идее конкурса на звание самой красивой девушки праздника.
Луиза перешла к следующему пункту повестки дня. Джулия смущенно и растерянно посмотрела на Дотти. Она с удовольствием поддержала бы подругу, но в последнее время, все чаще, у нее возникали разногласия с миссис Уиливер. Луиза почему-то считала поведение Джулии неприличным для положения вдовы.
— Не понимаю, что заставляет тебя разъезжать по всей округе, общаться со всякими людьми, изображая из себя доктора? — удивлялась Луиза. — Денег тебе хватит, чтобы прожить три жизни. Лучше обновила бы в доме обстановку…
Луиза считала, что соблюдение приличий играет важнейшую роль для репутации любой женщины, а особенно для благородной леди. Джулия соглашалась, да, конечно же, Луиза права. Но она не сумела бы отказать в помощи беременным женщинам и больным детям, не могла допустить, чтобы их лечил ветеринар из Диллона. Что касается дома, то он и так достаточно уютен и вполне устраивает ее. Хотя, конечно, после смерти Эдварда и ухода Мэри Херли выглядит несколько мрачновато. Понятно, что это можно исправить с помощью весенней уборки. Размышляя об этом, вспомнила о Гилберте Буте. И Джулию охватила волна неясного предчувствия.
— Мистер Гарлан Хьюз любезно согласился организовать поединки по борьбе среди юношей, — продолжала Луиза. — Мистер Барнет Кейди готовит соревнования по бейсболу, мистер Аб Эймз — состязания по бурению, а миссис Меткалф отвечает за демонстрацию кадров на проекторе, — Луиза отложила список и спросила Джулию: — Что у нас по программе?
— Снимки святых мест Палестины. Эдвард заказал их очень давно, а прислали только что.
Женщины грустно вздохнули. Они все обожали Эдварда. Каждое упоминание о нем вызывало волну сочувственного шепота.
— Будем ждать с нетерпением, — сказала Луиза.
Затем заговорила Хэриет Тейбор. Она предлагала создать новую комиссию, которая подготовила бы место для пикника. Пикник собирались провести перед началом соревнований по бейсболу. На ее выступление мало кто обращал внимание. В комнате возобновился оживленный шепот. Дотти наклонилась к Джулии.
— Мы с Барнетом можем отвезти тебя на обед к Луизе, если Гарлан не заедет за тобой.
— Гарлан обещал заехать. А он — хозяин своего слова, — шепнула Джулия.
Дотти ободряюще и несколько фамильярно похлопала молодую женщину по руке, но той стало немного не по себе от этого дружеского жеста. Скорее всего, Луиза и Дотти считают, что она выйдет замуж за Гарлана, как только закончится траур. Подруги никогда не говорили об этом прямо, но всегда заботились, чтобы Джулия за обедом сидела рядом с Гарланом. И назначали его партнером Джулии по висту или крокету. При любой возможности Луиза напоминала Джулии, что Гарлан Хьюз — самая превосходная партия во всей Монтане. Луиза постучала молоточком.
— Давайте перейдем в гостиную, пора обсудить несколько частных вопросов и отдохнуть!
Комната наполнилась стуком отодвигаемых стульев, громкими голосами, шелестом платьев.
Влиятельные дамы Стайлза выходили из столовой Луизы Уиливер, превращающейся в зал заседаний каждую вторую пятницу месяца.
Дотти взяла Джулию под руку.
— Бернет говорит, что Гарлан собирается участвовать в выборах в конституционный конвент в Хелене, — она многозначительно смотрела на Джулию. — Выборы состоятся в ноябре, вскоре после окончания твоего траура. А работать конвент начнет в декабре.
— Ради Бога, о чем ты говоришь? — забеспокоилась и возмутилась Джулия.
— Только о том, что осталось не очень много времени до ноября. Тогда тебе придется решать, что ты собираешься делать в будущем, дорогая. Вот о чем я говорю!
— Не понимаю, какая необходимость в том, чтобы принимать какие-либо решения? — не согласилась Джулия, но Дотти уже отвлеклась и сплетничала с другой дамой, совершенно не слушая подругу.
Эмма Редферн и Хэриет Тейбор занялись приготовлением чая и кофе. Все остальные дамы собрались в гостиной вокруг стола с мраморной столешницей, восхищались букетами первоцветов и тем, как прекрасно они сочетаются с новой каминной ширмой, выполненной в оттенках розового цвета.
Просторный дом Уиливеров был прекрасно отделан и обставлен роскошной мебелью. Именно так и должен выглядеть дом главного торговца Стайлза. По мнению Джулии, достойно зависти было то, что в доме Уиливера жили две служанки, девушки-ирландки, привезенные Уиливером из деловой поездки. Они поддерживали в доме безукоризненную чистоту. Даже зимой ковры были тщательно вычищены, а оконные стекла — прозрачные и сверкающие.
— Давайте поговорим о том красивом дьяволе, который заходил вчера к тебе, — предложила Дотти, взяв Джулию под руку.
Сердце молодой женщины забилось встревоженно.
— Какой красивый дьявол?
— Не надо разыгрывать невинную девочку, дорогая. Об этом все знают.
— Если ты говоришь о Гилберте Буте, то он заходил, чтобы выразить соболезнование!
Дотти пристально взглянула в лицо подруги.
— Он приносит одни неприятности. Тебе следует быть настороже!
— Он абсолютно безопасен, — Джулия чувствовала, что волнуется, ладони неожиданно вспотели.
— Ты так думаешь? Тебя не было здесь, когда весь город был потрясен убийством.
— Ради Бога, теперь он совершенно зрелый человек!
— Тем хуже.
Джулия растерянно посмотрела на Хэриет Тейбор, сидящую за серебряным кофейным сервизом Луизы, приобретенным в магазине Филадельфии. Пенсне Хэриет свисало с внушительного бюста, затянутого в черное шелковое платье. Дама смотрела на молодую женщину проницательным взглядом. Теперь, когда имя Гилберта Бута стало притчей во языцах, Джулия подумала, что не стоит слишком часто попадаться на глаза миссис Тейбор. Она отошла от стола, пожертвовав любимыми глазированными пирожными. Но было уже поздно.
— Гилберт Бут вернулся в город! — провозгласила Хэриет.
Джулия оглядела комнату, делая вид, что замечание не имеет к ней никакого отношения.
— Он заходил к тебе, Джулия. Я ушам своим не поверила, когда мне сообщили, что ты приняла его! — не унималась Хэриет.
В комнате повисла напряженная тишина. Все выжидательно уставились на Джулию. Она нервно облизнула губы. Смешно чувствовать себя смущенной и даже виноватой, когда знаешь, что не совершила ничего предосудительного.
— Он был другом Эдварда, — натянуто сказала она. — Еще до войны. Вы должны это знать.
— Не надо ничего говорить мне о Гилберте Буте, — осуждающе и презрительно заявила Хэриет. — Он убийца и блудник. Ограбил моего мужа и дважды поджигал мой дом.
Атмосфера в гостиной накалялась. Джулия отчаянно и растерянно смотрела на Дотти, словно умоляла подругу поддержать ее.
— Хэриет, ради Бога, — мягко сказала Дотти, — у нас дружеская беседа, а не следствие и не допрос.
Миссис Тейбор пропустила мимо ушей замечание Дотти.
— Что он хотел от тебя, Джулия?
— Он… выразил соболезнование. Держался исключительно почтительно.
— Ему нужны твои деньги, — решительно отрезала Хэриет. Гладко зачесанные волосы прибавляли ее лицу суровости. — Скорее всего, он узнал, что доктор Меткалф умер, и вернулся, решив воспользоваться твоей доверчивостью. У этого человека нет ни капли совести!
Джулия вспомнила, какие у Гилберта учтивые манеры. Он проделал такой длинный путь из Солт-Лейк-Сити лишь для того, чтобы извиниться перед Эдвардом. Она вспомнила Мосси и его глаза, наполненные слезами радости, при встрече с Гилбертом. Старые друзья обнялись и ушли в сарай к Мосси, чтобы вспомнить о прошлом.
— Мистер Бут был очень добр, — довольно резко сказала Джулия. — Хочу вам сообщить, что он предложил мне помощь, пообещал сделать в доме уборку, — она не собиралась докладывать об этом, но, неожиданно для себя, высказалась. Женщины воззрились на Джулию изумленно и молчали, словно решились дара речи от ее безумного поступка.
— Боже мой, — через какое-то время шепнула Дотти с отчаянием.
— Мэри Херли уехала в Бьютт, а у Мосси искалечена спина, — продолжала Джулия. — И когда мистер Бут выразил желание помочь, я с благодарностью приняла предложение!
— О Боже! — воскликнула Хэриет, ошарашенно вытаращившись на молодую женщину.
— О, Джулия! — взвизгнула Луиза, покраснев от негодования и встряхивая безукоризненно уложенными и окрашенными хной волосами. — Ты могла бы взять Бирди. Если необходимо, бери и Терезу!..
Джулия заметила, как переглядываются и перешептываются присутствующие дамы. Но она помнила доброту Гилберта, мягкую улыбку спокойных серых глаз.
— Спасибо, Луиза, за то, что ты так заботлива. Но я приняла предложение мистера Бута.
— Я потрясена! — воскликнула Хэриет.
— Ты всегда потрясена, — уколола ее Дотти. Луиза хлопнула в ладоши, призывая всех к тишине.
— Леди, пожалуйста, пейте чай. Мы должны закончить обсуждение всех дел, — она встревоженно смотрела на Джулию.
Дотти решительно взяла Джулию под руку, провела к окну и усадила на мягкий диван. Они были на достаточном отдалении от остальных дам и могли поговорить откровенно.
— Что ты знаешь о Гилберте?
Джулия вздохнула, сдерживая раздражение. Ей двадцать восемь лет. Десять лет она была замужем. Семь месяцев вдовствует. Занимается медицинской практикой и прекрасно знает природу человека. Однако все обращаются с ней, словно с наивной девочкой, не способной определить дурен или хорош человек.
— Он изменился, Дот. Но если даже и остался прежним, не сможет сделать мне ничего плохого.
— А ты знаешь, что он натворил? Джулия снова тяжело вздохнула.
— Знаю. Среди бела дня застрелил какого-то человека на Мейн-Стрит. Дурно вел себя с девушками. Вместе с Ли Тейбором пытался запустить какой-то шар, наполненный горячим воздухом. А вместо этого, загорелся дом. Но тогда все было по-другому. Город был диким, люди были другими.
Было не похоже, что Джулия сумела убедить подругу.
— Мы не знаем, чем Гилберт занимается сейчас и что собирается делать в городе. Джулия, помни, пожалуйста, одно: Эдвард очень заботился о тебе.
— Ради Бога! Я взрослая женщина!
— Богатая женщина. Красивая, молодая, богатая женщина. Без мужа, — спокойно сказала Дотти, выделяя каждое слово, чтобы подчеркнуть значительность того, что пытается внушить подруге. — Я не говорю, что Хэриет права по поводу намерений Гилберта Бута, но, пожалуйста, помни: он может быть очаровательным и почтительным, если хочет достичь своей цели. Не забывай об этом!
— О, Дот!
— Пообещай, что будешь осторожна… Джулия была удивлена, что всегда беспечная и веселая Дотти, так встревожена и обеспокоена.
— Не волнуйся, Дотти, — пообещала Джулия подруге, — со мной все будет хорошо.
В конюшне пахло так, как обычно пахнет в любом хлеву: прелым сеном и лошадиным потом. Но Гилберту запах конюшни Тейбора напомнил о прошлом. Бывало, зимними ночами, когда старый Леви Тейбор засыпал, они вытаскивали четырехместные сани и катались на них всю ночь. А еще украдкой проводили на сеновал девушек, если больше негде было погреться! Однажды они с Ли утащили и спрятали ружья грабителей, угрожавших выпустить им кишки. Зато после бандиты расплатились с ними золотым пятидолларовиком. Им пришлось выкупать свое оружие у парней. Когда Леви узнал об этом, он отволок мальчишек к начальнику полицейского участка. И друзья провели в тюрьме двота суток, наслаждаясь каждой минутой!
Гилберт встряхнул головой, словно хотел отогнать воспоминания и попросил друга:
— Ли, мне нужна лошадь. Ты не выручишь?
— Конечно, Гиб, выбирай!
Ли очень изменился, превратившись в здоровенного детину. Когда-то пшеничные волосы потемнели. Молодой человек отрастил густые усы. Но самое главное — в нем не было отчаянного паренька, готового на все. Он был суров и мрачен, словно раз и навсегда разучился улыбаться и радоваться.
— У меня мало денег, Ли.
— Оставь, заплатишь, когда сможешь! — махнул рукой друг.
Гилберту не хотелось просить у Ли в долг, но в карманах осталось всего семьдесят долларов наличными. Приходилось каждую неделю выкладывать Делвуду семь долларов за комнату. Каждый день хотелось есть. Чтобы хорошо выглядеть, он принимал каждые два дня горячую ванну и отдавал в стирку кое-что из одежды.
— Отправляешься прямо сейчас? — спросил Ли.
— Что ты имеешь в виду?
— Может быть, посидишь со мной немного? Вспомним старые времена, поболтаем… — уныло предложил Ли.
Гилберт колебался. Ему надо было зайти в магазин Уиливера, чтобы купить необходимые инструменты. Конечно, печально, что такому горняку, как он, придется копаться в пустых выработках. Но ему необходимо добыть немного золотого песка, чтобы перебиться какое-то время. А легче всего добыть песок именно в отвалах.
— Конечно, Ли, с удовольствием, — согласился Гиб. Ему было приятно, что Ли относится к нему, как к старому другу. А то, после разговора с Делвудом, Гилберт решил, что его ненавидят все горожане.
Они прошли через конюшню в маленькую конторку.
— Как твои? — спросил Гилберт.
— Мама в порядке. Отец умер шесть лет назад.
— Очень жаль, — Гилберт вспомнил старика Леви. Хэриет Тейбор могла свести в могилу кого угодно. — Значит, конюшня теперь твоя?
— Я только управляю. А принадлежит она маме. Вовсе неудивительно, что Ли такой мрачный.
— Не женат?
— Нет. А ты?
— Кто за меня пойдет? — усмехнулся Гилберт.
Ли закрыл дверь конторки и указал другу на стул без одной ножки. Открыв нижний ящик письменного стола, достал бутылку и пару стаканов.
Гилберт отказался от выпивки.
— Не хочешь выпить за старые времена? — удивился Ли.
— Будем считать, что примкнул к движению трезвенников!
Ли печально улыбнулся.
— Кажется, маме придется изменить мнение о Гилберте Буте!
— Боже, как хочется дожить до этого дня!
Ли слегка развеселился, наполнив стакан до краев.
— Рад видеть тебя, Гилберт. Действительно рад.
Гибу захотелось курить. В груди затаилась тупая боль. Он был слегка раздражен и раздосадован. Джулия ясно дала понять, что не одобряет курильщиков. Потому-то Гилберт решил на время отказаться от сигарет. Однако, если он пил спиртное, то не мог обойтись без курева. Пришлось временно отказаться и от выпивки. Заигрывать с девушками он также не станет, чтобы до Джулии не дошли слухи о его грешках. Единственным дозволенным развлечением оставался бильярд. И возможность переброситься вечером в карты с завсегдатаями «Бон Тона».
Гилберт утешал себя, что, отказываясь от столь приятного времяпрепровождения, сможет сэкономить немного денег. Вполне вероятно, сдержанность поспособствует скорому завершению плана и возможности получить деньги Джулии.
Гилберт взглянул на старый сейф. Тот самый, в который они с Ли заглядывали не единожды. Друзья брали оттуда всего по нескольку долларов. И лишь однажды потратили их на шлюх.
— Твой отец замечал когда-нибудь пропажу денег?
Ли отрицательно покачал головой.
— Деньги считает только мама. Думаю, она подозревала нас.
— Это единственный сейф, который я ограбил, — Гилберт любовался старым железным шкафом. — А ведь у меня был к этому талант. Мог бы разбогатеть, если бы занялся этим делом всерьез.
— Когда сейф не заперт по-настоящему, я не считаю это взломом, — усмехнулся Ли. Гилберт притворно удивился.
— Он был закрыт, черт возьми!
— Хорошие были времена, верно, Гиб? — неожиданно развеселился Ли и снова помрачнел.
— Конечно, было замечательно.
Ли вел себя словно человек, не ожидающий от жизни ничего хорошего. Но ведь он молод. Наверное, ему не больше тридцати.
— Похоже, тебе надо хорошенько встряхнуться, Ли! — озабоченно сказал Гилберт. — Может быть, сходим вечером в «Бон Тон»? Поиграем в карты, посмотрим на девочек, — предложил он.
Ли отвел глаза в сторону.
— Не хочется. Но все равно, спасибо тебе, Гиб!
Гилберт подумал, что, наверное, миссис Тейбор постаралась приструнить сына. И теперь, когда умер старый Леви, держала Ли в узде.
— Пожалуй, мне пора, — поднялся Гилберт. — Спасибо за лошадь. На днях собираюсь съездить в Даблтри Галч. Навещу Ролли Брауна. Говорят, старик все еще охраняет жилу, которую обнаружил с Диггером.
Ли допил виски.
— Ты слышал, что Диггер умер?