Деланси Элизабет. Нечаянная любовь

   — Ну вот, скоро все закончится, — Джулия поменяла простыни и помогла миссис Чепмен надеть чистую рубашку. Подложив в печь несколько поленьев, сварила кофе. Лицо Джулии раскраснелось от печного жара, глаза слезились от дыма.
   Схватки участились. Джулия положив ладонь на поясницу женщины, стала массировать круговыми движениями. Боль отпустила. Джулия вытерла пот со лба Веры влажной салфеткой, снова напоила ее.
   — С девочками было совершенно не так, — прерывисто дыша, словно бы оправдывалась Вера.
   — Значит, будет мальчик!
   Около семи часов утра Джулия приготовилась принимать роды. Подложила подушки под голову и плечи женщины, тщательно вымыла руки и надела хирургический фартук.
   Миссис Чепмен тужилась, задыхалась, громко стонала. Вцепившись в полотенце, тянула его с такой силой, что спинка кровати ходила ходуном. Откинув голову назад, громко закричала. Когда новый приступ боли утих, выдохнула:
   — Дети, это только для молодых женщин!
   — Ерунда! — не согласилась Джулия. — Вы у нас специалистка!
   Но и она молила Бога, чтобы все скорее закончилось. Миссис Чепмен почти выбилась из сил.
   В промежутках между схватками Джулия накладывала на промежность тряпочки, смоченные в теплой воде, чтобы смягчить кожу и сделать ее более эластичной.
   — Я вижу. Сейчас не тужьтесь сильно!
   Удерживая показавшуюся головку ребенка, Джулия смазала промежность маслом и мазью беладонны.
   — Миссис Чепмен, у вас замечательно получается! Жаль, что не все женщины так легко рожают.
   Роженица попыталась улыбнуться, потом вздохнула и снова напряглась.
   — Скажите этому шельмецу, чтобы он поторопился.
   — Он уже почти здесь. Да, вот! Он появился!
   Сначала вышла головка, потом крошечное плечико. И, наконец, долгожданный малыш выскользнул на ладони Джулии. Она быстрыми, умелыми движениями прочистила ребенку рот и нос.
   — Вы были правы! — радостно воскликнула она. — Это мальчик! И, о, Боже! Какой большой мальчик!
   — Вот почему так долго и так трудно, — тяжело дыша, сказала миссис Чепмен.
   Малыш громко закричал, оповещая мир о своем рождении…

Глава 8

   Было ранее утро. Солнце еще не взошло над горизонтом, но небо уже окрасилось в желто-голубой цвет. Стоя на лестнице «Бон Тона» Гилберт смотрел на раскинувшийся по склону холма тихий и сонный Стайлз, на горы, затянутые прозрачной дымкой. Горы и холмы вереницей уходили за горизонт.
   Держа подмышкой сверток с рабочей одеждой, он спустился по деревянным ступенькам, спрыгнул на тротуар и пошел вниз по улице, насвистывая припев из «Красного, белого и голубого». Перед тем, как отправиться на «Змеиную Скалу», Гилберт хотел заехать к Джулии. Она, конечно, его не ждет. Но за два дня, пока отсутствовал в городе, он соскучился. И теперь чувствовал необходимость видеть Джулию.
   Из дверей «Пикакса» запахло свежим кофе и теплой сдобой. Молодой человек замедлил шаг и задумался, не позавтракать ли ему здесь. Неожиданно кто-то сильно шаркнул метлой. Облачко пыли поднялось в воздух и осело на брюки и ботинки Гилберта.
   — Какого черта? — Гилберт остановился и недружелюбно покосился на человека с метлой.
   Перед ним стоял Блюм, опираясь на метлу и укоризненно поглядывая поверх очков, сдвинутых на самый кончик носа.
   — Блюм, ты считаешь это по-дружески? — спросил Гилберт.
   — А кто здесь друг? — Ай Зи Блюм подошел поближе и метлой смахнул пыль с ботинок Гиба, — Кто даже не потрудился поздороваться? Попробуй еще мне возразить! — он кивнул головой в сторону открытой двери маленького магазина. — Входи.
   После возвращения в Стайлз Гилберт еще ни разу не виделся с Блюмом, и был очень удивлен тем, как постарел этот человек! Когда-то черные борода и волосы, стали совсем седыми. Он еще более сгорбился. Но взгляд остался по-прежнему пронзительным, а речь — язвительной. Ай Зи мог высказать в ваш адрес столько же колкостей, как и в старые времена!
   — Что же я сделал не так? Гилберт вошел следом за Блюмом в полутемное помещение. Пахло табаком, сыром и свежесмолотым кофе. Под потолком висели кольца колбасы, бекона, кухонные котелки. В углу стояла пузатая печь. Зимними холодными вечерами здесь собирались бродяги и просто бездельники, чтобы почесать языки и похрустеть ароматными крекерами.
   — Ты теперь стал слишком взрослым? — Блюм снял хозяйственный фартук, повесил его на крючок и надел пиджак. — Ты вернулся в город. Но ты чересчур самостоятельный. Зачем здороваться со старыми друзьями? Ты для этого слишком хорош. — Блюм поправил рукава, повернулся спиной к Гилберту и принялся пушистой метелкой смахивать пыль с полок, заставленных банками консервов с красными этикетками.
   Опершись о прилавок, Гилберт мельком взглянул на стоящего за прилавком молодого служащего.
   — Было время, Блюм, когда я не был для тебя хорошим. Ты считал меня негодяем, так же, как и все в городе.
   Блюм двигался вдоль полок, смахивая пыль и, казалось, не обращал внимания на упреки. Молодой человек вспомнил, что старине Блюму всегда нравилось поддразнивать, злить его.
   — Ну ладно, Блюм. Прости. Рано или поздно я все равно бы зашел к тебе.
   Ай Зи отложил метелку, показывая таким образом, что принимает извинения Гилберта.
   — Чем ты собираешься заниматься? Вот что я хотел бы знать, — он быстро, оценивающе взглянул на гостя, — Такой парень, как ты — не дурак, и должен был кое-чего добиться!
   — Слишком поздно начинать что-то серьезное, — Гилберт положил сверток, Снял шляпу и бросил ее на прилавок, — а как поживает твоя дочь, Ай Зи? — в старые времена он делал вид, что увивается за Рут. В основном, для того, чтобы подразнить ее папочку!
   — Ты думаешь, я скажу это такому проходимцу, как ты? — прищурился бакалейщик.
   — Сначала ты говоришь, что я — «слишком хорош», потом — «проходимец». Кто же я в таком случае?
   — Она вышла замуж.
   — О, Яхве! — вспомнил Гилберт любимое выражение Блюма.
   Ай Зи не улыбнулся, но от Гиба не ускользнула искорка радости, засветившаяся в глазах старика. Блюм поставил на прилавок баночку с мятными леденцами.
   — Бери конфеты. Бесплатно.
   — Спасибо, Ай Зи!
   Лавочник завернул горсть леденцов в бумагу, Гилберт положил сверток в карман куртки.
   — Как поживает твоя жена?
   — Посмотри сам, — пожал плечами лавочник, вышел из-за прилавка и направился на кухню, приглашая гостя следовать за ним.
   — Послушай, Ай Зи, мне надо идти, я спешу…
   — Тебе ведь нужно поесть? Рената, — позвал хозяин. — Взгляни, кто, наконец, к нам пожаловал!
   Миссис Блюм вышла из задней комнаты. Это была красивая, стройная женщина с живыми карими глазами. Рената Блюм была намного моложе мужа. Гилберт слышал, что она родилась в Филадельфии, в очень состоятельной семье. Видимо, этим объяснялось, что Рената была так непохожа на своего мужа, человека с неуживчивым характером и еврейским акцентом…
   — Гиб, — Рената подошла к нему, качая головой, словно не веря своим глазам. — Ты выглядишь замечательно! — она подошла к нему, дотронулась пальцами до его щеки, мягко и нежно провела по плечам и груди молодого человека ладонью.
   — Доброе утро, миссис Блюм, — Гилберт был немного смущен. Рената Блюм всегда относилась к нему по-матерински, давала советы, хотя он не прислушался ни к одному из них. — Вы совершенно не изменились!
   — А ты стал такой большой и красивый… Из красивого мальчика превратился в красивого мужчину! — ресницы женщины дрогнули, она достала платок и высморкалась.
   — Думаю, эти слова означают, что я прошел проверку? — покосился Гилберт в сторону Ай Зи.
   — Пойдем в комнату, — отрывисто сказал Блюм. Рената взяла Гиба за руку.
   — Я пожарю яичницу!
   Задняя комната была обставлена очень просто: кухонная плита, стол, несколько стульев. Для завсегдатаев, посещающих Блюма, которые хотели бы восстановить силы, у двери стоял бочонок с виски, рядом висела металлическая кружка. Жилые комнаты располагались наверху. Там Гилберт побывал один или два раза. Ему помнилось, что там стояла дорогая мебель, толстые ковры устилали пол. На стенах висели картины в резных рамах.
   Они сели за стол, покрытый кружевной скатертью. Завтракая, Гилберт рассказал Блюмам о своих планах на рудник, о Чарли Суне.
   — Чарли возьмет сегодня парней, чтобы отловить змей на руднике.
   Блюм слушал его с суровым выражением лица.
   — Все хотели бы иметь золотой рудник. Но потом люди понимают, что это не так просто. Один рудник полон змей, другой — воды, третий — обваливается, десятый — взрывается, — вздохнув, он пожал плечами. — Думаю, тебе нужны деньги?
   Гилберт даже перестал жевать, удивленный тем, что Блюм предлагает ему ссуду.
   — Спасибо, Ай Зи, у меня все есть!
   — Если тебе понадобятся деньги, ты знаешь, к кому обратиться.
   — Думаю, что ты скорее бросишь деньги в печь, чем отдашь их такому проходимцу, как я! — ухмыльнулся Гилберт.
   — Ты думаешь, мы забыли? — Блюм и Рената обменялись понимающими взглядами. — Думаешь, мы можем отвернуться от тебя?
   — Нет, мы не забыли, что ты для нас сделал! — похлопала молодого человека по руке Рената.
   Вначале Гилберт не понял, о чем речь. Но потом он вспомнил все.
   — Вы имеете в виду Хокета?
   — Что же еще? — просиял Блюм.
   Гилберт снова принялся за еду. Забавно, что он об этом забыл, наверное, потому что хотел забыть. Вероисповедание Блюма и его акцент страшно бесили банду Хокета. Он был готов расправиться с бакалейщиком так же, как расправился с Сэмом Скинером за участие в выборах. Шайка пару раз грабила магазин Блюма, Потом они переключились на Рут. Они издевались над ней, называли дурочкой, из-за того, что девушка прихрамывала.
   Происходящее с Рут так напугало Блюмов, что они отправили ее к родственникам в Хелену.
   — Это было так давно, — сказал Гилберт, допил кофе и поднялся из-за стола. — Большое спасибо, мэм.
   — Рут иногда приезжает погостить, — сообщила Рената. — Ей хочется увидеть тебя.
   — Я думал, что она замужем и живет в Хелене, — слегка недоумевая, Гилберт взглянул на Блюма.
   — Она замужем, — ответила Рената. Лицо женщины озарилось счастливой улыбкой. — Она ждет ребенка, а до тех пор будет жить с нами.
   Блюм вышел вместе с Гибом. Было около восьми часов утра. Пришло время открывать магазин.
   — Мы хорошо поговорили, — сказал Блюм. — Теперь мне известно, что ты собираешься делать. Если тебе понадобятся деньги, дай мне знать!
   Гилберт надел шляпу, взял с прилавка сверток с одеждой.
   — Ай Зи, — удивленно сказал он. — Ты превзошел сам себя!
 
   Молодой человек направился в конюшню. Ли выбрался из-под фургона и кивнул, приветствуя приятеля.
   — Доброе утро, Ли, — поздоровался Гилберт.
   — Направляешься к вдове?
   — Может быть, — Гилберт не обратил внимания на ухмылку Ли.
   — Люди болтают…
   Гилберт достал из кармана зубочистку, сунул ее в рот.
   — На здоровье!
   Он надеялся, что Джулия не придает значения сплетням и слухам. Если она решит, что ей следует держаться от него подальше, возникнут серьезные препятствия…
   — Смотри, не позволяй, чтобы она воспользовалась тобой!.. — ехидно загоготал Ли.
   — Пошел к черту! — отмахнулся Гилберт и направился к дверям. В конюшне было сумрачно, сюда почти не проникал дневной свет. Он отыскал Лаки, угостил коня леденцом, набросил уздечку и подтянул подпругу.
   Когда Гилберт вывел лошадь, Ли все еще ремонтировал фургон.
   — Вдова уехала, — сообщил он. — На случай, если интересуешься…
   — И что из того? — вскочив в седло, Гилберт положил руку на луку седла.
   — Она уехала в Виски Крик. Провела там всю ночь. Принимала роды у жены Отиса Чепмена. Джим Ферри видел, как они выехали вчера около полуночи из города по Бридж-Стрит.
   Гилберт был разочарован и раздосадован. Очень хотелось увидеть Джулию хоть на минуту… По-видимому, его досада оказалась слишком явной. Ли захихикал, словно дурачок.
   — Это совсем недалеко, если ты поедешь на рудник. Можно сказать, даже по пути. Прямо по дороге, вниз по Даблтри Галч!
   — Черт тебя подери, Ли. Я и без тебя знаю, где находится Виски Крик! — Гилберт пришпорил Лаки и поскакал по Мейн-Стрит.
   Он ехал в западном направлении. Дорога вела в горы. Воздух был прозрачным и чистым. На листьях и траве сверкала роса. Легкий ветерок шелестел в кронах деревьев. Цветными пятнами выделялись среди зеленой травы яркие первоцветы. Белые и пурпурно-коричневые горные вершины вздымались к небу волнистой цепью. Кое-где на склонах все еще лежал снег. Гилберт залюбовался просыпающимися горами.
   Удивительно, как при виде дикой красоты в душе человека просыпаются столь противоречивые чувства? С одной стороны — умиротворенность, с другой — ощущение собственной силы.
   Через полчаса Гилберт свернул с дороги, ведущей к «Змеиной Скале» и поскакал по направлению к Даблтри Галч. Виски Крик не так уж далеко. Ему надо было удостовериться, что с Джулией все в порядке. Если он не увидит ее, то, возможно, будет беспокоиться о ней весь день.
   Он ехал по следам коляски. И скоро узкая дорога привела к маленькой, но крепкой хижине, с аккуратным забором и пастбищем для коз. Коляска Джулии стояла на заднем дворе. Неподалеку Бискит пощипывал траву.
   — Эй, в доме! — позвал Гилберт. Спешившись, накинул поводья на столбик забора и огляделся.
   Из трубы хижины струился густой фиолетовый дым. Возле домика не было видно ни души.
   Молодой человек направился по дорожке, ведущей к дому. Остановившись у двери, снял шляпу и пригладил волосы. На тихий стук вышла Джулия.
   — О, Гиб! — женщина радостно улыбнулась, и Гилберт воспрянул духом. Он опасался встречаться с Джулией. Она может подумать, что он слоняется там, где у него нет никакого дела.
   — Отправляюсь на рудник Ролли Брауна, — сообщил он, — решил заехать сюда и посмотреть, все ли у вас в порядке…
   Джулия схватила его за руку и повела в дом.
   — Сейчас я вам кое-что покажу.
   — Что?
   Она закрыла дверь и приложила палец к губам.
   — Миссис Чепмен недавно уснула, — сказала Джулия и исчезла за перегородкой. Гилберт рассматривал беленые стены, деревянные полы, застланные яркими ковриками. Несмотря на явную бедность, в домике было очень уютно…
   Джулия быстро вернулась, неся в руках что-то маленькое, завернутое в белую фланель. Откинула край одеяльца, и Гилберт увидел маленькое худенькое личико с глазами-щелочками и челочкой каштановых волос.
   — Вы первый человек, который с ним познакомился, кроме матери и меня, — сказала Джулия.
   — Да действительно — Гилберта не очень волновали дети. Он попытался, но не смог вспомнить, видел ли когда-либо такого крохотного ребенка. Но ради того, чтобы расположить Джулию, радостно улыбнулся, словно благодаря за оказанную ему высокую честь.
   Подумав, достал из кармана пакетик с леденцами от Блюма.
   — Может быть, он хочет конфетку?
   Джулия улыбнулась.
   — Замечательная мысль. Но он еще слишком маленький. Даже материнского молока не пробовал.
   Гилберт хотел убрать конфеты, но неожиданно протянул пакетик Джулии.
   — А может быть, вы хотите?
   — С удовольствием, — женщина взяла леденец, благодарно улыбнувшись.
   Она выглядела очень усталой. Под глазами появились черные круги. Но на губах сияла счастливая улыбка, когда она смотрела на малыша. Гилберт тоже радовался тому, что видит Джулию, казалось, что она всегда ему рада!
   — Хотите кофе? Я только что приготовила…
   — С удовольствием, — он подумал, что может позволить себе ненадолго задержаться. Ничего страшного не случится.
   — Может быть, хотите подержать малыша?
   Гилберт нерешительно и смущенно теребил шляпу.
   — Не думаю, что это хорошая мысль. Я могу повредить ему что-нибудь.
   — Тогда я на минутку исчезну: только положу его!
   Она унесла ребенка за перегородку. Гилберт, тем временем, повесил шляпу на крючок и уселся в кресло-качалку. Ему было слышно, как Джулия ходит за перегородкой, мягко ступая по полу. Затем Гилберт услышал странный приглушенный стон. Джулия громко позвала:
   — Гиб!!!
   Он вскочил, в спешке опрокинул лампу. Влетел за перегородку. Джулия всем телом навалилась на миссис Чепмен. Простыни на кровати были залиты кровью. Кровь стекала на пол… От вида крови, от тяжелого запаха Гилберта затошнило.
   — Салфетки, — требовала Джулия. — Принеси мне салфетки!
   На столе лежала стопка белья. Гилберт схватил салфетку, затем — еще одну. Джулия выхватывала салфетки у него из рук и, нажимая ладонью на живот миссис Чепмен, заталкивала салфетки между ног роженица Вера была бледной, похудевшей, словно ее выпотрошили… Молодой человек не видел столько крови с тех пор, как закончилась война.
   — Воды! — скомандовала Джулия. — Она в бочке, на улице!
   Гиб бросился за дверь, сорвал с крючка ковшик, зачерпнул воды и принес.
   — Больше! Больше! — приказывала Джулия. — Скорее возьмите ведро! Нельзя терять ни минуты!
   Найдя ведро рядом с бочкой, Гилберт набрал в него холодной воды и чуть не бегом вернулся в хижину, расплескивая воду на пол.
   — Намочи салфетки. Гилберт подчинялся беспрекословно. Смачивал салфетки в ледяной воде и передавал Джулии. Она прикладывала их к животу и к бедрам миссис Чепмен, запихивала между ног женщине. Гилберт чувствовал себя неловко от наготы женщины, был напуган таким обилием крови… Но он должен был помочь Джулии. Не может же он бросить ее сейчас, когда она так перепугана.
   Наконец, кровотечение прекратилось. Присев на стул, Гилберт вытер со лба пот. Вера лежала бледная, с закрытыми глазами. Трудно было сказать, жива она или нет…
   Джулия взяла женщину за руку, пощупала пульс.
   — Надо найти мистера Чепмена.
   Гилберт поспешно встал.
   — А где он? — молодому человеку хотелось поскорее уйти.
   — Наверное, моет золото на реке…
   Но прежде чем он успел дойти до двери, Джулия вернула его.
   — Сначала помогите мне здесь: надо все вытереть и укутать миссис Чепмен.
   Наложив повязку на живот роженицы, Джулия туго перебинтовала ее между ног. Гилберт помог вымыть пол и сменить на кровати простыни. Накрыв женщину одеялом, Джулия взяла Гилберта за руки.
   — Я так рада, что вы оказались здесь! — устало и благодарно улыбнулась она. — Одна я ни за что не справилась бы.
 
   Отиса Чепмена Гилберт нашел в миле от дома. Русло реки в этом месте круто поворачивало. На травянистом, заросшем яркими цветами берегу, росли могучие деревья. Из-за толстых стволов ничего не было видно, пока Гилберт не миновал поворот.
   Отис склонился над поддоном, тряся и переворачивая его. Скатка и мешок старателя лежали неподалеку под тополем. Гилберту стало интересно, случается ли мистеру Чепмену находить что-нибудь в этой речке. Горы в округе изрыты заброшенными рудниками, не очень глубокими — около пятидесяти футов — шахтами. Все ущелье, кроме «Змеиной Скалы», давно опустело. Но иногда человек не знает, где ему повезет!
   Гилберт вспомнил, зачем он сюда пришел.
   — Чепмен! — окликнул он.
   Тот поднял голову и потянулся за ружьем. Гилберт положил руку на револьвер.
   — Твоя жена, — заорал он, пытаясь перекричать шум воды, — Господи! Ты считаешь, что мне нужен твой жалкий участок?!
   Услышав о жене, мистер Чепмен замер и побледнел. Он испуганно уставился на Гилберта.
   — Нет, она не умерла. Во всяком случае, когда я уходил, она была жива. Но вам лучше вернуться сейчас домой.
   Отис не двигался. У него дрожали губы. Это был невысокий, худощавый человек с огромными усами, в поношенной шляпе, почти закрывающей глаза. На худых ногах — ботинки из воловьей кожи, доходящие почти до колен…
   — Садитесь позади меня, — Гилберт протянул руку.
   Отис схватился за протянутую руку и забрался в седло. Пришпорив Лаки, Гилберт поскакал по берегу.
   Пока они мчались, Отис не говорил ни слова. Только когда они приехали, спрыгнув с лошади, спросил:
   — Как вас зовут, мистер?
   — Гиб Бут, — ответил молодой человек, приподнимая шляпу. — Да, кстати, у вас сын!
   Чепмен заторопился в дом, оставив Гилберта во дворе. Молодой человек стоял в раздумье, не представляя, как вести себя дальше. Ему очень хотелось поскорее убраться отсюда — достаточно уже крови и детей. Необходимо успеть на рудник, пока Чарли со своими ребятами не напугали до смерти старину Ролли. Но не хотелось в такую минуту уезжать от Джулии… Если правда, что без его помощи она не сумела бы спасти миссис Чепмен — то он не прочь остаться и выслушать еще несколько благодарных слов!
   — Гиб, входите, — Джулия, стояла в дверях, подзывая его. Гилберт снова привязал Лаки к забору.
   Джулия взяла молодого человека за руку мягкими прохладными пальцами и повела в дом.
   — Она проснулась, кормит малыша, — сообщила Джулия. Он подумал, что, вероятно, ей нравится прикасаться к нему. Он ни за что на свете не позволит себе лишить женщину такого удовольствия.
   — Как хорошо пахнет кофе, — сказал он, войдя в переднюю.
   — Садитесь, я налью вам чашечку.
   В доме было тепло, Гиб снял куртку. За перегородкой Чепмен тихо переговаривался с женой. Слышался слабый женский голос. А ребенок, казалось Гибу, мяукает и мурлычет почти по-кошачьи.
   Джулия принесла чашку с горячим кофе и тарелку с ломтиками хлеба, намазанными вареньем.
   — Вы, наверное, торопитесь попасть на рудник? — спросила она.
   — Отправлюсь через несколько минут, — он сел на стул и принялся завтракать второй раз за сегодняшнее утро.
   Джулия села за стол напротив него.
   — Когда позавтракаете, зайдите в спальню. Чепмены хотят поговорить с вами.
   — В этом нет никакой необходимости, — Гилберт предпочел бы никогда больше не видеть эту женщину, которую пришлось спасать.
   — Они вам благодарны.
   — Вы, единственная, знали, что необходимо делать. Я уже решил, что она умрет.
   — Да. Послеродовое кровотечение может быть очень опасным. Но она обязательно восстановит силы и выздоровеет! — Джулия встала и, улыбаясь, пошла к Чепменам.
   Вскоре она пригласила Гилберта. Отставив чашку в сторону, он поднялся и пошел за перегородку.
   Миссис Чепмен лежала, откинувшись на подушки, бледная и, казалось, равнодушная ко всему происходящему. Ее муженек сидел на кровати и дергал себя за усы.
   — Мистер Бут, — Отис Чепмен встал и пожал молодому человеку руку. — Мы с женой благодарны за то, что вы помогли миссис Меткалф!
   Гилберт сунул руки в карманы и нервно оглянулся.
   — Я не сделал ничего особенного… — тоскливо сказал он.
   — Миссис Меткалф говорит, что не смогла бы спасти Веру без вашей помощи.
   Мистера Чепмена душили слезы. Он достал носовой платок, вытер глаза и всхлипнул, слегка всхрапнув носом.
   — Я хотел ночью остаться дома, но ушел, потому что не мог… не мог сидеть без дела.
   Гилберт хорошо понимал Отиса. Если бы он знал, что ему предстоит, он тоже держался бы как можно дальше от этого дома.
   — Мы решили назвать мальчика в вашу честь.
   Гилберту показалось, что у него вот-вот отвалится нижняя челюсть. Он неодобрительно покосился на Джулию, но она возилась с голеньким малышом, и Гилберт испуганно отвел глаза.
   — Гилберт Отис Чепмен, — миссис Чепмен говорила очень тихо, но глаза женщины радостно сияли.
   Гиб чувствовал, как краснеет его лицо. Он не мог припомнить случая, когда был бы так смущен.
   — Мэм, я рад, что смог вам помочь… Но не думаю, что вы должны называть ребенка в мою честь. Не… — он замолчал. Что он мог добавить? Что он проходимец и обманщик, пытающийся выманить деньги у вдовы? Что ему нальзя доверять? Что в честь такого человека нельзя называть своего ребенка?..
   — Миссис Меткалф говорит, что вы росли очень хорошим мальчиком, были истиным благословием для матери… Надеюсь, что мой маленький Гилберт будет таким же, как вы!
   Молодой человек молчал, уставившись на носки собственных ботинок.
   — Мэм, вы оказали мне большую честь… — ему нечего было говорить.
   — Гиб, подойдите, взгляните! — подозвала Джулия к колыбели, где лежал сын Чепменов, туго спеленутый с ножек до головы. Малыш беззвучно шевелил ротиком, словно рыба.
   — Наверное, это ваше предложение? — тихо спросил Гилберт.
   Бирюзовые глаза женщины радостно заблестели.
   — Нет, но мне кажется, что они замечательно придумали!
   — Джулия, пожалуй, я поеду.
   — Конечно, — она вышла, оставив Гилберта наедине с его новоявленным тезкой. Ребенок извивался в одеяльце, слегка покряхтывая. Гилберт похлопал мальчика по животику.
   — Привет, тезка.
   Казалось, Гилберт Отис Чепмен был неприятно удивлен подобной фамильярностью. Он перестал извиваться, моргнул темно-синими глазами, а потом открыл ротик и срыгнул.
 
   Гилберт добрался до «Змеиной Скалы» перед самым появлением Чарли Суна и его компании. Китайцы тянули на низкой повозке огромный железный котел.
   Выгрузив его перед самым входом в шахту, стали быстро собирать дрова для костра. Чарли взял несколько свечей и направился к квадратному входу в тоннель. Выйдя оттуда через несколько минут, махнул рукой, подзывая Гилберта.
   — Эй, босс, пошли посмотрим!
   — Я войду туда, когда ты уничтожишь всех змей! — не согласился Гилберт.
   Круглые глазки Чарли весело прищурились.
   — Сначала пойдем посмотрим. Гилберт вошел в хижину Ролли, чтобы переодеться. Старик сидел в качалке и теребил бороду.
   — Чертовы китайцы, — бормотал он. Ружье висело на стене, как и приказал Гилберт. Молодой человек предупредил Ролли: