Иное прочтение пророчеств конца человеческой истории выявляют страх людей перед Судным днем. В писании есть много предупреждений об этом страшном дне, особенно многочисленны они у Матфея (гл. 24–25):
   "И вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются;
   Тогда явится знамение Сына Человеческого на небе; и тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великой… И поставит овец по правую Свою сторону, а козлов — по левую;
   Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: "Приидите, благословенные Отца моего, наследуйте Царство, уготованное Вам от создания мира"…
   Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: "Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его".
   Именно эти строки Евангелия вдохновляли иконописцев XII–XIII вв. Кроме того, они черпали темы из подобных евангелических текстов Марка (XII и XIII); Луки (XII), а также Исайи (XXIV–XXVII), Даниила (II, VII, XII), из многочисленных псалмов (например, псалом I, близкий по тематике к главе XXV Писания от Матфея), из Послания к Коринфянам (XV, 52) и Первого послания к Тимофею (IV, 13–17). Но основная роль принадлежит, конечно, Откровению Иоанна, произведению сложному и противоречивому, не сулящему с приходом Христа никакого мирного времени перед Страшным судом.
   С приближением XVI в. из веры в эти пророчества и их иллюстрации рождалось все более трагическое и обогащенное деталями представление о последней драме человеческой истории. Эта драма изображалась в следующих сценах: ангелы, трубящие о надвигающемся катаклизме; Судия, сидящий на сверкающем троне в радужном сиянии с мечом и в окружении фантастических зверей, херувимов, апостолов и двадцати четырех мудрецов; разделение людей на праведников и грешников: первые, в белых одеждах, входят в небесный Иерусалим, вторые обречены на вечные муки ада.
   Начиная с XIV в. в религиозной живописи и литературе, посвященных теме Судного дня, акцент делается на следующие моменты: подчеркиваются разнообразие и устрашающий характер испытаний, которые обрушатся на человечество (пятнадцать знамений конца света); Высший Судия отличается суровостью, наводящей страх на Лютера и людей его времени: в Страшном суде Луки из Лейдена сам Сатана держит книгу дел человеческих; адские муки обрисовываются с устрашающими подробностями, тогда как до XIII в. живописцы изображали только врата ада. Итак, в XV и XVI вв. повсюду прослеживается трагический характер Судного дня "в украшениях соборов крупных городов и часовнях затерявшихся в Альпах деревенек". Везде и всюду можно видеть в изображениях Судного дня свидетельства растущего страха: в величественных произведениях Альби, Орвьето, в Сикстинской капелле, в композициях Ван дер Вейдена, Ван Эйка и Мемлинга, в известной гравюре «Апокалипсис» Дюрера. Витражи, посвященные этой теме, в соборе Кутанс (вторая половина XV в.) имеют сходство с художественными произведениями, находящимися в Нормандии: три из них относятся к XII–XIII вв., шесть — к XIV в., шесть — к XV в., шестнадцать — к XVI в. и одно к началу XVII века.
   Итак, два важных апокалипсических видения тысячелетний период и Судный день — имели различную значимость. Первое воспринималось с оптимизмом, поскольку обещало долгий период спокойствия, когда Сатана будет заключен в аду. Другое окрашено в более мрачные тона. Несмотря на то, что в результате Страшного суда праведникам сулили рай, нельзя было с определенностью надеяться на место по правую руку от Господа Бога среди овец, поскольку Судия представлялся суровым и непреклонным. Последний день человечества воспринимался как день гнева. Существовало еще одно различие: концепция тысячелетия имела тенденцию развития в материализме: в тысячелетие правления святых с лица Земли исчезнут страдания, болезни, нищета, неравенство и эксплуатация человека человеком. Это будет возврат к золотому веку, вечной мечте человечества. Земля будет всем изобиловать, как полагали в Таборе или Мюнстере. Конкретные детали тысячелетнего периода присутствуют в произведениях португальского иезуита Вьеира, который в XVI в. прочит своему королю мировое господство. Португалия того времени была охвачена надеждой прихода мессии. Эта мысль в XVI в. пришла в голову некоему сапожнику и была подхвачена и распространена монахами Алькобаса. Во время испанского владычества 1580–1640 гг. португальцы не хотели верить в смерть короля Себастьяна, пропавшего без вести во время сражения в Алькасар-Квивер в 1578 году. Он должен был возвратиться и принести освобождение и славу своему народу. Антикастильская революция 1640 г. усилила надежды на грядущее тысячелетие. Вьеира, со своей стороны, за время своей долгой карьеры (1608–1697) неустанно предсказывал португальским королям исключительную судьбу. В кометах, бурях и наводнениях он видел знамения приближающегося тысячелетия португальского владычества. Мир установится на Земле, турки будут побеждены, а евреи обращены в истинную веру. Это будет духовное и временное правление, в течение которого Земля будет обильна к наибольшей выгоде Лиссабона и Португалии. Обращаясь к Хуану IV, он уверяет, что это блаженное правление будет установлено "для преумножения веры, славы Церкви, чести португальского народа, увеличения его благосостояния и благополучия". В другом пророчестве Вьеира уже видит себя в том счастливом времени, наступление которого он предсказывал, и воздает хвалу Господу за то, что божественный выбор пал на Лиссабон как столицу возрожденного царства:
   "В этом восхитительном городе небо, земля и море способствуют общему величию империи и общей благопристойности подданных". Лиссабон — "самый подходящий и соразмерный город, на который пал выбор Высшего Архитектора при строительстве большого дома (всемирной империи)".
   "Словно распростертые объятия, два мыса выдаются далеко в море, а между ними расположился город, который не хочет принудительной силой дать свободу народам, он хочет добровольного подчинения всех народов, которые нашли бы в нем свое единение, даже тех народов, которые ныне еще неизвестны и которые обрели бы себя в нем".
   Вьеира предвещал наступление счастливого времени в 1670 г., затем в 1679 и в 1700 году.
   В противоположность чарующим мечтам о тысячелетнем счастье, изображения Судного дня направляли умы и воображение в иную сторону. Акцент ставился на вечность души, личную ответственность за провинность, необходимость ежедневно следовать примеру и учению Иисуса, а не тщиться обрести счастье на Земле. В общем, с точки зрения церковных иерархов ожидание тысячелетнего царства, являясь источником многих ересей, было чревато всевозможными отклонениями, подозрительными в глазах инквизиции (Вьеира не был с ней в ладах). Последнее сведение счетов, напротив, как действенное и нравоучительное средство могло быть использовано Церковью для наставления людей на путь истинный. Не случайно поэтому идея неизбежности Страшного суда распространялась в основном церковниками, для которых пастырские заботы были главными. Это замечание справедливо и для протестантских реформаторов.
   В основе расхождений между предвестниками тысячелетнего царства с пророками Страшного суда лежит различная интерпретация видений Даниила, привнесенных в Апокалипсис. Даниил предсказал падение четырех царств, в которых богословы видели государства ассирийцев, персов, греков и римлян. За ними должно следовать пятое царство, созданное Богом и небом, нерушимое и неподвластное никакому другому. Можно предположить, что именно об этом царстве говорится у Иоанна: в таком случае день Страшного суда отодвигался еще на тысячу лет. Но если точкой отсчета считать рождение Христа, то мир приближается к своему концу и свидетельством тому — многочисленные беды. Так что Священная империя, зародившаяся из Римской, должна погибнуть.
   В Англии XVII в. также наблюдалось противостояние между сторонниками идеи царства тысячелетнего блаженства и теми, кто готовился к грядущему Судному дню. Однако эти две концепции имели много общего и дополняли друг друга в общей схеме конца света. Примером этого могут служить взгляды Савонаролы — в начале своей деятельности, то есть до 1492 г., будущий духовный руководитель Флоренции считал, как и большинство современников, что конец света уже близок. В песне, написанной в 1472 г., он выражает уверенность, что "уже настало время Страшного суда и содрогнется ад". В 1475 г., став доминиканцем, в "Современном мире" он пишет: "О, слепцы, неужели вы не замечаете, что конец света уже наступает?" [12]Во Флорентийских проповедях 1490–1491 гг. он предсказывает наступление конца света из-за бесчисленных прегрешений Церкви и приводит десять причин Судного дня. Но уже в 1492 г. и особенно после 1495 г. Савонарола отходит от этой концепции и становится сторонником идеи тысячелетнего царства. Он предвещает приход Карла VIII, бедствия Арно и всей Италии, если она не примет протестантство. Став духовным руководителем Флоренции, он обещает ее жителям мир, процветание и счастье, если они будут верны своему царю небесному Христу. Флоренция станет вторым Иерусалимом, утопающим в роскоши:
   "Подобно вселенскому потопу, который обновил мир, современные напасти обновят Церковь для тех, кто останется в ее ковчеге… В псалме говорится: "Славьте Господа нашего новой песней!" Вы (флорентийцы) избранники Божьи, пойте новую песнь, потому что Бог пожелал обновить Церковь".
   "Флоренция! Ты станешь небесным Иерусалимом и будешь благословенна, если твои жители будут обладать добродетелями, о которых я говорил".
   "Я несу благую весть городу Флоренции: он будет славен, богат и силен, как никогда ранее. Он будет славен в глазах Бога и людей, потому что отсюда начинается реформация всей Италии. Ее сияющий свет проникнет повсюду, а исходить он будет из Флоренции — сердца Италии. Божия благодать твоих советов все реформирует. Во-вторых, твои богатства будут неисчислимы и с Божьей помощью преумножены. И, в-третьих, ты распространишь свою власть и духовную мощь".
   Так концепция тысячелетнего царства была дополнена оптимизмом и ориентирована на земные блага.
   На практике, в каждом конкретном случае не всегда легко определить, о какой концепции идет речь — о тысячелетнем блаженстве или скором конце света. Такие выражения, " как "новая земля" и "новые небеса", характерны для обеих концепций. То же можно сказать и о выражении «преддверие», которое подходит и к Страшному суду и к блаженству. В умах современников тоже, по-видимому, не было четкого разграничения этих концепций. Так, Колумб был уверен, что он избран Богом, чтобы обратить в христианство заокеанских язычников. В письме, датируемом 1500 г., он пишет:
   "Бог избрал меня своим посланником, указав мне путь к новым небесам и землям, о которых сказано в «Апокалипсисе» Иоанном, а еще ранее Исайей".
   Открытие Америки и доселе неведомых народов также было истолковано двояко. Миссионеры, прибывшие в Новый Свет, видели в этом событии либо знамение начала царства святых (как полагал в XVII в. Вьеира), либо приближение Страшного суда. В писании от Марка и от Матфея говорится о крещении неверных перед пришествием: "И проповедано будет сие евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец" (от Матфея, 24, 14); "И во всех народах прежде должно быть проповедано Евангелие" (от Марка, 13, 10). Каким бы ни было толкование священных текстов, американские миссионеры отличались большим усердием. Пробил час последней жатвы. Поэтому следовало быстро и незамедлительно поместить индейские племена в спасительное лоно Церкви. Эта благородная миссия выпала на долю Испании и Португалии. По пришествии Христа они представят ему миллионы обращенных в христианство, которые встанут под его правую руку.
   Лас Касас видел грядущие события в более мрачном свете: за океаном испанцы проявили себя как плохие христиане, действуя одновременно крестом и мечом; поэтому следует ожидать Божьего наказания. При этом Америка может стать местом последнего расцвета Церкви. Так у защитников индейского населения идея конца света сочеталась с надеждой, что Испания понесет наказание. Согласно Св. Петру "новые небеса" и "новая земля" ждут человечество, избавившееся от грехов и несчастий. Как видно, эти выражения приемлемы для любой апокалипсической схемы. Если верить "Проповеди на Филиппов пост" Лютера, твердо верившего в приближение конца света, то обновленный мир станет страной изобилия — эта концепция близка идеям сторонников раскола.
   "После Судного дня земля не будет опустошенной, бесплодной и безутешной, так как сказано у Св. Петра, что нас ждет новая земля, где царит справедливость. Бог, создавая новую землю и новые небеса, заселит их собачками с золотой шкурой и драгоценными каменьями. Там будет хищников и ядовитых тварей подобно змеям и жабам, ставших вредоносными из-за земных грехов. Эти твари перестанут нам вредить, они станут ласковыми, красивыми, приятными, так что мы сможем забавляться ими".
   Исходя из этого, ожидание Судного дня ассоциировалось с предчувствием освобождения. В «Проповедях» реформатора об этом говорится следующее:
   "О, Боже! Приходи обязательно! Я жду наступления того дня, когда возродится весна, день станет равен ночи и будет начинаться прекрасной зарей. Вот что я об этом думаю и хочу сказать. Вскоре после зари небо закроется черной тучей, блеснут три молнии, прогрохочет гром и небо смешается с землей. Слава и хвала Богу за то, что мы знаем, что переживем этот день и с нетерпением должны ждать его. Во времена папства мир ожидал этого дня с ужасом, о чем свидетельствуют песнопения "Этот день, день гнева". Надеюсь, что этот день близок и мы еще при жизни будем его свидетелями".
   Через несколько лет после смерти Лютера Бюлингер, последователь Цвигли из Цюриха, так утешает протестантских изгнанников:
   "Я посвящаю это произведение ("Сто проповедей по "Апокалипсису") тем, кто рассеян по всей Земле среди разных стран и народов, но остается верен сыну Божьему Иисусу, и все мы будем освобождены от угнетения. Долгожданное обновление обязательно свершится и Земля преисполнится обещанным счастьем, о чем ясно и твердо сказано у апостолов и пророков".
   В немецкой протестантской поэзии того времени звучат слова о том, что горести Тридцатилетней войны должны закончиться концом света и Страшным судом, о чем мечтают все набожные люди.
   "Приди, Иисус, приди! Положи конец этому злому миру. Возьми нас в свои благословенные руки и отнеси к вечному свету, счастью и радости" (Дерсхау, 1639 г.).
   Те же надежды выражает в 1650 г. английский пуританин Баэкстер в "Вечном покое святых": "Поспеши, Спаситель, со своим пришествием! Пошли своих ангелов протрубить в радостные и ужасающие трубы!" "О благословенный день! Придет ли он, этот день радости и благодати? Да, он уже близок и свершится то, что должно свершиться".
   Как видно, источником надежды являлись обе версии конца света. Но очевидно также, что чаще они были причиной страха несчастий, предшествующих царству блаженства, или страшного Судного дня. В любом из этих вариантов значительная роль отводилась Антихристу. Для некоторых его появление на Земле было неизбежным. Для других его рождение было уже свершившимся фактом. Эта зловещая личность не фигурирует в «Апокалипсисе», но она прочно вошла в общественное сознание и ассоциировалась с "великим Вавилоном, оплотом дьявола", "красным зверем", о котором говорится в «Откровении». Как собирательный или индивидуальный образ Антихрист описан в Посланиях Св. Иоанна и Втором послании Св. Павла к Фессалокикийцам. Никогда так много не говорилось об Антихристе, как после Великого раскола. Это было наваждение "человека греха, сына погибели… противящегося и превозносящегося выше всего, называемого Богом или святыней, так что в храме Божьем сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога" (Св. Павел, Второе послание к Фессалоникийцам I, 3–4).
   Проповеди, особенно Ферье и Верчелли, издание "Золотой легенды", где описываются злодеяния самозваного Бога, религиозный театр, растиражированное "Житие Антихриста", живопись и гравюры Дюрера и Синьорелли — все это способствовало распространению страха перед этим сильным противником Бога и людей. Одна из таких проповедей или книжек о "Житии Антихриста" при поддержке антииудаизма была способна убедить людей в том, что родился (или должен родиться) "отвратительный распутник-еврей, прелюбодействующий со своей дочерью". Еще больше было тех, кто в образе Антихриста видел поверженного врага. Для Савонаролы, Гуса, Виклифа это был папа. Для римской курии, наоборот, это были Савонарола, Лютер. Для последователей Мюнцера Антихрист был двуликим — и папа и Лютер. А для Лютера Антихрист имел два имени — папа и турок. В такой обстановке, даже надеясь на тысячелетнюю благодать, люди испытывали страх перед этой демонической фигурой, плодящей на Земле ложь, святотатство и преступления. Для современников Гуса, и прследующей Реформации ближайшее будущее было окрашено в очень мрачные тона.

3. Средства распространения апокалипсического страха

   В период начиная с середины XIV в. страх конца света и появления Антихриста, распространяемый церковными кругами, охватил более широкие массы населения, чем в 1000 году. Это объясняется не только обрушившимися на мир бедствиями, но в основном наличием средств распространения этого страха. Во временной отрезок после смерти Карла Великого и до начала XI в. бедствия в Европе были столь же многочисленны. Но Запад XI в. представлял собой страну лесов и племен с их царьками и колдунами. Он был слишком сельским, разобщенным, необразованным для восприятия и широкого распространения каких-либо идей. Четыре столетия спустя на Западе появились города, а в них образованный слой населения. Теперь проповедники могли собирать толпы людей на свои выступления, то сокрушая их сердца угрозой наказания за грехи, то вселяя в них надежду или страх. Таким образом, страх конца света не мог бы стать коллективным чувством, в частности в городах, без публичных проповедей, которым Феррье в начале XV в. придал новый стиль. Странствующие монахи, переходя из одного города в другой, подолгу останавливались в каком-нибудь месте с тем, чтобы прочитать населению целую серию проповедей. Эти божьи странники взывали прежде всего к раскаянию, предвещая приближение кары. В странствиях их сопровождали кающиеся грешники, вчерашние слушатели проповедей, решившие искупить свои грехи и духовно возродиться. Кратко приведем маршрут странствий и проповедей Феррье: в 1399 г. он выходит из Авиньона, проповедует сначала в Провансе, Савойе, Дофинэ, Пьемонте, возможно, в Ломбардии. С 1409 по 1415 год он обходит Кастилию, Арагон, Каталонию. В 1416 г. возвращается во Францию, останавливается в Тулузе, пересекает Центральный массив, проходит вдоль Луары, затем идет в Нормандию и заканчивает свою апостольскую деятельность в Бретани, где он скончался в Ванн в 1419 г. Подсчитано, что за 20 лет он прошел путь, равный полутора Франциям, так что его проповеди слушали миллионы людей. Эти цифры могут быть завышены, потому что города насчитывали в то время небольшое количество жителей, но все равно по маршруту Феррье можно судить о том, какое влияние на общественное сознание оказал убежденный в неизбежности Страшного суда доминиканский монах. Кроме него в Европе начала XV в. было еще множество монахов, собиравших на свои проповеди толпы людей. Среди тех, кто делал упор на крушение мира, следует назвать Верчелли Капистрано, брата Ришара, который служил Жанне д'Арк, а также Виклифа, Гуса и Савонаролу. Что касается Виклифа, то, несмотря на скуку, исходившую от его проповедей, он считал себя народным проповедником, а его идея создания "братства бездомных священников" близка по духу к "нищенствующим монахам". И, наконец, известно, какое влияние на жителей Праги и Флоренции оказали Ян Гус и особенно Савонарола.
   С другой стороны, религиозный театр также способствовал распространению страха Антихриста и конца света. Представления разыгрывались перед многочисленной публикой, и в них было занято много актеров. Пьеса XII в. "Игры Антихриста" с успехом шла три столетия спустя. В ней участвовало более тысячи актеров, что особенно впечатляло публику. Сохранились исторические свидетельства о грандиозных постановках "Страшного суда" в Мюнхене (1518 г.) и Люцерне (1549 г.). В Германии XVI в. продолжают ставить пьесы на тему Судного дня, например, "Трагедию Страшного суда", написанную Саксом, в то время примкнувшим к реформации. Надо сказать, что в Империи чаще, чем во Франции, постановки «Страстей» оканчивались сценами Страшного суда.
   Естественно, что книгопечатание и гравюра оказали большое влияние на обострение чувства страха в ожидании последнего часа. Примером может быть Антуан Верар, который в 1500-х годах был большим специалистом по иллюстрированным изданиям на французском языке, пользовался успехом у читателей, имел две книжные лавки в Париже, склад в Туре, а также торговал с Англией. Он издал "Искусство хорошо жить и хорошо умереть" с доходчивыми и простыми иллюстрациями пятнадцати знамений конца света. Эта религиозная тематика пользовалась в то время большим успехом. Она находит отражение в иллюстрациях часовников, витражах соборов, например, в Анжере. Пятнадцать знамений были известны повсюду в Германии благодаря гравюрам книги «Антихрист». Посредством книгопечатания было распространено множество экземпляров на разных языках "Жития Антихриста", «Откровений» Св. Бригитты Шведской, "Золотой легенды" (которая нас интересует в той части, где описывается второе пришествие), а также устрашающие астрологические прогнозы. «Прогноз» эльзасского отшельника Лихтенбергера был издан десять раз в Германии (с 1480 по 1490 год). Основываясь на неблагоприятном расположении Сатурна и Юпитера в 1484 г. и солнечном затмении 1485 г., он предсказал войны, разорение и другие бедствия как предвестники конца света. Многочисленные последующие астрологические предсказания, так же как и прогнозы Лихтенбергера, сочетали в себе страх Сатурна (считавшегося неблагоприятной планетой) и страх конца света. В 1521 г. Лютер написал предисловие к немецкому изданию «Прогноза». Каталог изданий 1625 г. во Франкфурте-на-Майне показывает, что разделы: Страшный суд, воскресение мертвых, оживление мертвых, закат мира, Откровения Иоанна и пророчества Даниила насчитывают 89 названий книг, изданных на немецком языке с 1551 г., из них 35 изданы в период 1601–1625 годов.
   Лютер верил в близость Судного дня. Книгопечатание, со своей стороны, так растиражировало его произведения, что его можно считать одним из тех, кто больше всего способствовал распространению страха конца света, по крайней мере в странах, принявших протестантство. Подсчитано, что с 1517 по 1535 год было продано более 2000 книг, написанных реформатором. А это было только начало его деятельности. Успех его перевода Библии был огромен. При жизни было выпущено 84 оригинальных издания и 253 последующих. Кстати, Библия Виттенберга, первое издание которой датируется 1522 г., содержала слегка подправленные копии гравюр Дюрера 1498 г. Уже Библии из Кельна (1480 г.) и Нюрнберга (1483 г.) были иллюстрированы сценами «Апокалипсиса», которые Дюрер безусловно видел. Двадцатисемилетний провидец так правдиво изобразил этот "мир звонкого металла, где раздается цоканье копыт и звон мечей", что все последующие живописные воспроизведения «Апокалипсиса», изданные в Германии XVI в., были копиями гравюр Дюрера. Во Франции он также был известен: с 1507 г. некоторые его гравюры украшали заставки "Римского часовника". Но полная серия иллюстраций виттенбергской Библии была напечатана во французских изданиях Библии в Анвере в 1530 г. и Лионе в 1541 г. и 1553 г. Апокалипсическая тематика гравюр Дюрера вдохновила также мастеров XVI в., выполнивших витражи в Труа, Гранвиле, Шаванже, Эсне, а также в королевской часовне Венсена.
   В соборе Лиможа надгробие Жана де Ланжана (умершего в 1541 г.) украшено барельефом с изображением четырех всадников с луком, острым мечом, мерой и трезубцем. Влияние Дюрера здесь бесспорно. Очевидно также влияние немецкого художника на «Апокалипсис», изданный в 1561 г. Жаном Дюве.
   Итак, разными средствами — проповедями, религиозным театром, церковными песнопениями, книгопечатанием, гравюрой и другими изобразительными средствами — европейцы начала Нового времени оказались в окружении апокалипсических угроз. Все люди прониклись ощущением конца света. Прекрасный знаток Германии XVI в. Лебо пишет:
   "Апокалипсические пророчества были известны всем. Эпоха, отмеченная столькими открытиями и завоеваниями, никогда не догадывалась, что является зарей Нового времени. Напротив, охваченная предчувствием заката и предстоящего Страшного суда за прегрешения, она пребывала в уверенности, что ею закончится история человечества"