Страница:
Именно в ловушке. Потому что распространители апокалипсического страха чистосердечно верят в справедливость суда Всевышнего, не подозревая, что, по сути, они стремятся к отмщению, а Бог для них всего лишь исполнитель. Психологический механизм этого чувства четко выявлен в проведенном Фригоффом исследовании Объединенных провинций XVII–XVIII вв. В религиозном отношении эта республика была менее терпимой, чем об этом думают. Католики и протестанты там жили бок о бок в обстановке напряженности и взаимной подозрительности, очень благоприятной для распространения всякого рода брошюр, памфлетов, «уток», содержащих различные проповеди. Подсчитано, что в период 1540–1600 гг. их было 161, для всего XVII в. — 563 и 89 — в XVIII в. При отдельном подсчете апокалипсических изданий статистика выглядит так: 1540–1600 гг. — 4; 1661–1700 гг. — 119; 1701–1800 гг. — 13. Значительное распространение этих изданий в XVII в. совпадает с ростом напряженности в отношениях между противоборствующими вероисповеданиями. Отсюда становится ясной связь между апокалипсической тематикой проповеди и наличием враждебно настроенных друг к другу сообществ. Ожидаемые катаклизмы при этом должны обрушиться на противника. В данном случае надеждой на пришествие Христа были проникнуты католики, поскольку в этом протестантском государстве они были вынуждены исполнять обряды полулегально. Они притеснялись разными путями: так, им было отказано в различных общественных должностях и помощи. Поэтому они жаждали отмщения либо в виде крушения мира, либо своего освобождения каким-либо правителем иностранной державы, например, королем Франции, которого им ниспошлет провидение. Особое внимание при этом привлекали необычные даты календаря — именно к ним была приурочена развязка событий. Так, в 1666 г. (год Апокалипсического зверя) и в 1734 г. совпадали два праздника: Тела Господня и Иоанна Крестителя. Из дневника некоего католического священника, бывшего в Зеландии в 1734 г., нам известно, что произошло 24 июня в Гоэс. Альманахи из Амстердама, основываясь на расположении планет, предвещали в этот день большие беды. Сезонные рабочие из Вестфалии тоже сообщали о необычных событиях. Протестантов охватила паника. Накануне по приказу магистрата дома католиков были подвергнуты обыску с целью изъятия оружия. Тревога росла, и в ночь с 22 на 23 власти решили закрыть ворота города на два дня. 23 июня как раз был базарный день, и окрестные крестьяне, привезшие свой товар, вынуждены были повернуть назад, распространяя в деревнях тревожные слухи: из Фландрии прибывает католическая армия, городская управа будет перебита, храм взорван (часовой механизм и порох уже подложены), католики уничтожают завещания протестантов. В долине дома некоторых католиков подверглись нападению со стороны испуганных протестантов. Но 24 июня католической реставрации так и не было. Предсказания не сбылись, и снова воцарилось спокойствие до очередной паники. Как видно, пророчества и паника связаны со страхом и надеждами на месть угнетенной части населения.
Обобщая, можно сказать, что обе концепции как тысячелетнего царства, так и конца света — конечной целью ставят уничтожение противника (или противников). Это подтверждается историей таборитов, Мюнцера или Иоанна Лейденского. Это справедливо также для Феррье, Савонаролы и Лютера, а вслед за ними и для всех протестантских проповедников. Они ждали, объявляли и желали уничтожения погрязшего в грехе враждебного им мира, где царствует Антихрист (папа для Савонаролы и Лютера). Так, в проповедях светопреставления люди выражали надежду на то, что Бог отомстит за них.
Неосознанно выражая идеи реваншизма, проповедь, кроме того, так или иначе давала представление о времени. Это представление было сложным, включало разнородные элементы от понятия времени как цикла до его толкования как хода веков по восходящей линии. В годовом цикле каждый день является неповторимым в течение этого года. Поэтому на праздник Ивана-Купалы зажигались костры, чтобы не упустить положенные по этому случаю Божьи милости. Существует также совпадение дат, повторяющихся один раз в сто лет. Это, например, именно тот случай, когда праздник Тела Господня приходится на 24 июня. В силу законов магии такое совпадение считается исключительным и предвещает необычные события. Поскольку такие совпадения наблюдаются каждые сто лет, то их предсказания содержали много общего, то есть события становились датой столетнего цикла, что было подтверждено событиями в объединенных провинциях 1666 и 1734 гг. Исключительные события ожидались также на самый ранний и самый поздний срок празднования Пасхи (в последнем случае за этим следовало совпадение праздников Ивана-Купалы и Тела Господня).
В наиболее образованных слоях общества концепция цикличности времени сочеталась с пессимистическим его восприятием. Для европейцев начала Нового времени оно не сулило никаких земных радостей и светлого будущего, не призывало к накоплению материальных (или духовных) благ. Напротив, Время — это был Старец из «Триумфов» Петрарки. В эпоху Возрождения этот образ слился с образом Сатурна, грозного и неумолимого разрушителя, держащего в одной руке костыль, в другой — косу, пожирателя детей и властителя песочных часов. Сатурн был вторым символом смерти. Он дает жизнь, но также уничтожает все живущее. В плане морали он поборник истины, потому что срывает иллюзорные маски. Итак, мы снова приходим к идее разрушения, доминирующей в период Возрождения и проникшей позднее в эпоху барокко. Образ старца символизировал время не случайно: человечество чувствовало себя и сознавало тоже старым. Независимо от знамений того времени, предвещавших конец света, для европейцев XIV–XVII вв. было очевидным завершение человеческой истории. С возрастом человечество не становится мудрее. Его можно сравнить с умирающим старцем в плену всевозможных фантазий, мечтаний и иллюзий. Оно становится все более дряхлым с течением веков: по мере старения мира уменьшается рост и продолжительность жизни, а также физическая сила людей. Широко распространенной была в то время хронология, заключавшая в прошлом золотой век и представляющая течение веков как моральный и физический упадок мироздания. Для Никола де Кламанж, священника XV в., в прошлом все было обустроено на Земле:
"Города и веси были обильно населены, загоны были полны тучным скотом, ветви деревьев сгибались под тяжестью плодов, поля колосились хлебом… Люди были долгожителями".
Французские протестантские апологеты XVII в. возвращаются к теме оскудения природы и физического упадка человечества. Такое мнение высказывается Пакаром и дю Муленом:
"Времена года смешались, земля устала, горы истощились, продолжительность человеческой жизни уменьшилась, равно как и добродетель, природная сила, честь и набожность. Можно сказать, что наступает закат мира и его конец".
Другие реформаторы, в частности Полло и Каппель, подхватывают эти стенания. Нет ничего удивительного в том, что набожность и честь убывают вместе с физической силой. Со старостью приходит привязанность к земному и отчуждение от небесного; определяется эта логика так:
"Мир подходит к своему завершению. Подобно старцу он тянет со смертью, сколько может. Поэтому его мысли и сердце обращены не к небу, а находятся всецело на земле и заняты земными смертными делами. Чем ближе люди к своей могиле, тем более они озабочены приобретением земных благ, которые так же, как и они сами, всего лишь прах. И чем меньше у людей благ, тем больше они их хотят иметь".
Так, по мере продвижения человечества от юности к зрелым годам добродетели стареют, а пороки набирают силу — таков непреложный закон угасания. Отсюда ясно, почему мир "блуждает в потемках" и люди живут "без озарения светом". Но следует быть готовым к худшим временам, поскольку человечество одряхлело душой и телом, и оно не сможет им противостоять:
"Наступят еще более страшные беды, чем те, свидетелем которых ты уже был. По причине старческой слабости нашего века на нас обрушатся многие бедствия. Потому что истина отступает под натиском лжи".
В том же духе:
"Мне видится мир как старый разваливающийся дом, у которого постоянно осыпается песок, известковый раствор или целая часть стены. Не лучше ли будет, если дом рухнет сразу, в час, когда меньше всего этого ожидаешь?"
Такой представляли себе концепцию Времени образованные люди той эпохи. Они непременно должны были заметить неблагоприятное совпадение двух симптомов — старение человечества и библейские знамения конца света. Обе идеи соответствуют друг другу и являются взаимно дополняющими. Поскольку мир состарился, все идет плохо и будет еще хуже. Ну как можно сомневаться в скорой гибели грешного и дряхлого мира, если повсюду случаются войны, разбои, моры, голод, в то время как Церковь подкуплена и расколота, благодатный пыл остывает, но множатся лжепророки и скоро неумолимо свершится на Земле появление Антихриста. После трагических судорог, которые потрясут всю Землю, наступит или тысячелетний земной рай (на что уповали сторонники раскола), или Страшный суд и мир падет к ногам Вседержителя, сошедшего с неба в Судный день (кстати, такой поворот событий считался более вероятным).
7. Арифметика пророчеств
8. География апокалипсических страхов
Глава VII
1. Рост сатанизма
Обобщая, можно сказать, что обе концепции как тысячелетнего царства, так и конца света — конечной целью ставят уничтожение противника (или противников). Это подтверждается историей таборитов, Мюнцера или Иоанна Лейденского. Это справедливо также для Феррье, Савонаролы и Лютера, а вслед за ними и для всех протестантских проповедников. Они ждали, объявляли и желали уничтожения погрязшего в грехе враждебного им мира, где царствует Антихрист (папа для Савонаролы и Лютера). Так, в проповедях светопреставления люди выражали надежду на то, что Бог отомстит за них.
Неосознанно выражая идеи реваншизма, проповедь, кроме того, так или иначе давала представление о времени. Это представление было сложным, включало разнородные элементы от понятия времени как цикла до его толкования как хода веков по восходящей линии. В годовом цикле каждый день является неповторимым в течение этого года. Поэтому на праздник Ивана-Купалы зажигались костры, чтобы не упустить положенные по этому случаю Божьи милости. Существует также совпадение дат, повторяющихся один раз в сто лет. Это, например, именно тот случай, когда праздник Тела Господня приходится на 24 июня. В силу законов магии такое совпадение считается исключительным и предвещает необычные события. Поскольку такие совпадения наблюдаются каждые сто лет, то их предсказания содержали много общего, то есть события становились датой столетнего цикла, что было подтверждено событиями в объединенных провинциях 1666 и 1734 гг. Исключительные события ожидались также на самый ранний и самый поздний срок празднования Пасхи (в последнем случае за этим следовало совпадение праздников Ивана-Купалы и Тела Господня).
В наиболее образованных слоях общества концепция цикличности времени сочеталась с пессимистическим его восприятием. Для европейцев начала Нового времени оно не сулило никаких земных радостей и светлого будущего, не призывало к накоплению материальных (или духовных) благ. Напротив, Время — это был Старец из «Триумфов» Петрарки. В эпоху Возрождения этот образ слился с образом Сатурна, грозного и неумолимого разрушителя, держащего в одной руке костыль, в другой — косу, пожирателя детей и властителя песочных часов. Сатурн был вторым символом смерти. Он дает жизнь, но также уничтожает все живущее. В плане морали он поборник истины, потому что срывает иллюзорные маски. Итак, мы снова приходим к идее разрушения, доминирующей в период Возрождения и проникшей позднее в эпоху барокко. Образ старца символизировал время не случайно: человечество чувствовало себя и сознавало тоже старым. Независимо от знамений того времени, предвещавших конец света, для европейцев XIV–XVII вв. было очевидным завершение человеческой истории. С возрастом человечество не становится мудрее. Его можно сравнить с умирающим старцем в плену всевозможных фантазий, мечтаний и иллюзий. Оно становится все более дряхлым с течением веков: по мере старения мира уменьшается рост и продолжительность жизни, а также физическая сила людей. Широко распространенной была в то время хронология, заключавшая в прошлом золотой век и представляющая течение веков как моральный и физический упадок мироздания. Для Никола де Кламанж, священника XV в., в прошлом все было обустроено на Земле:
"Города и веси были обильно населены, загоны были полны тучным скотом, ветви деревьев сгибались под тяжестью плодов, поля колосились хлебом… Люди были долгожителями".
Французские протестантские апологеты XVII в. возвращаются к теме оскудения природы и физического упадка человечества. Такое мнение высказывается Пакаром и дю Муленом:
"Времена года смешались, земля устала, горы истощились, продолжительность человеческой жизни уменьшилась, равно как и добродетель, природная сила, честь и набожность. Можно сказать, что наступает закат мира и его конец".
Другие реформаторы, в частности Полло и Каппель, подхватывают эти стенания. Нет ничего удивительного в том, что набожность и честь убывают вместе с физической силой. Со старостью приходит привязанность к земному и отчуждение от небесного; определяется эта логика так:
"Мир подходит к своему завершению. Подобно старцу он тянет со смертью, сколько может. Поэтому его мысли и сердце обращены не к небу, а находятся всецело на земле и заняты земными смертными делами. Чем ближе люди к своей могиле, тем более они озабочены приобретением земных благ, которые так же, как и они сами, всего лишь прах. И чем меньше у людей благ, тем больше они их хотят иметь".
Так, по мере продвижения человечества от юности к зрелым годам добродетели стареют, а пороки набирают силу — таков непреложный закон угасания. Отсюда ясно, почему мир "блуждает в потемках" и люди живут "без озарения светом". Но следует быть готовым к худшим временам, поскольку человечество одряхлело душой и телом, и оно не сможет им противостоять:
"Наступят еще более страшные беды, чем те, свидетелем которых ты уже был. По причине старческой слабости нашего века на нас обрушатся многие бедствия. Потому что истина отступает под натиском лжи".
В том же духе:
"Мне видится мир как старый разваливающийся дом, у которого постоянно осыпается песок, известковый раствор или целая часть стены. Не лучше ли будет, если дом рухнет сразу, в час, когда меньше всего этого ожидаешь?"
Такой представляли себе концепцию Времени образованные люди той эпохи. Они непременно должны были заметить неблагоприятное совпадение двух симптомов — старение человечества и библейские знамения конца света. Обе идеи соответствуют друг другу и являются взаимно дополняющими. Поскольку мир состарился, все идет плохо и будет еще хуже. Ну как можно сомневаться в скорой гибели грешного и дряхлого мира, если повсюду случаются войны, разбои, моры, голод, в то время как Церковь подкуплена и расколота, благодатный пыл остывает, но множатся лжепророки и скоро неумолимо свершится на Земле появление Антихриста. После трагических судорог, которые потрясут всю Землю, наступит или тысячелетний земной рай (на что уповали сторонники раскола), или Страшный суд и мир падет к ногам Вседержителя, сошедшего с неба в Судный день (кстати, такой поворот событий считался более вероятным).
7. Арифметика пророчеств
Те, кто возвещал о скором светопреставлении или о начале тысячелетнего царства, основывались на изобилующих цифрами библейских текстах. В "Книге Даниила" говорится, что пятому нерушимому царству будут предшествовать четыре первых, и что четвертый правитель будет притеснять святых в течение времени, времен и полувремени, что соответствует хронологии, приведенной в XII главе «Апокалипсиса»: "И родила она сына мужского пола, которому надлежит пасти все народы посохом железным; и было восхищено дитя ее к Богу и к престолу Его. И жена убежала в пустыню, где она имеет место, уготованное Богом, чтобы там питали ее тысячу двести шестьдесят дней". У Даниила время печали продлится 1290 дней. В «Апокалипсисе» (XI глава) говорится: "И двор, что вне храма, оставь вне, и не измеряй его, потому что он дан был язычникам, и они будут попирать город святой сорок два месяца. И дам двум свидетелям Моим, и они будут пророчествовать тысячу двести шестьдесят дней, одетые во вретище". В XIII главе «Апокалипсиса» зверь имеет число имени 666. Наконец там же в XX главе: "И он охватил дракона, змея древнего, который есть Диавол и Сатана, и связал его на тысячу лет". Богословы, математики и астрологи немало потрудились, чтобы уложить эти цифры в общую схему, упрощенный вариант которой выглядит так: от сотворения до закона мир прожил 2000 лет и еще 2000 лет по закону. Срок правления Мессии тоже равен 2000 годам. Правда, некоторые, например, Колумб, получали при подсчете 7000 лет, так как к шести дням сотворения мира они прибавляли седьмой день, когда Бог отдыхал. Некоторые наиболее смелые подсчеты переступали грань 7000 лет. Однако много было также сторонников более точного подсчета, а не упрощенного разделения истории человечества на три ранних периода по 2000 лет. При более подробном подсчете Мальведа в «Антихристе» получает разные цифры от наивысшей — 6310 лет до 3760 лет. Меркатор насчитывает 3928 лет, Янсениус — 3970 лет, Беллармэн — 3984 года со дня сотворения мира. Эти подсчеты, несмотря на небольшие расхождения, ниже привычного нам летосчисления мира. Авторы заниженных подсчетов полагали, что раз история человечества коротка, то ему остался совсем малый срок существования. Христофор Колумб в 1501 году рассуждал так:
"По подсчетам короля нашего дона Альфонсо, которые кажутся самыми достоверными, со дня сотворения мира или от Адама до прихода Господа нашего Иисуса Христа прошло 5343 года и 318 дней. Добавив к ним 1501 год и несколько месяцев, получим немногим меньше 6845 лет. По этим подсчетам не хватает всего 155 лет до цифры 7000 лет, когда миру должен прийти конец".
Итак, несмотря на различие в подсчетах и рассуждениях о возрасте мира, все они не слишком щедры в отношении срока, оставшегося до светопреставления. Николай Кузанский считает, что оно свершится в 1700 г., Лютер предлагает несколько вариантов, но в рамках довольно узкого диапазона: его поколение или следующее за ним увидит свершение предсказаний Святого Писания; с Божьего позволения мир, может быть, протянет еще сотню лет, но не больше. Вирэ также вносит лепту в подсчеты грозящего человечеству искончания веков:
"Молодость вечности прошла, и дело идет к старости. Вечность разделена на двенадцать частей; десять частей и еще половина десятой части (следует понимать: одиннадцатой) уже прожиты. Предстоит прожить то немногое, что осталось после половины десятой (т. е. одиннадцатой) части".
Согласно этому подсчету, 21 из 24 частей времени, отпущенного человечеству, прошли. Каноник из Лангра Русса еще более точен в определении срока, отделяющего его современников от предстоящего обновления мира или великих потрясений и его гибели: с 1548 г. должно пройти 243 года. С определенной логикой он поэтому советует учитывать этот срок при строительстве дворцов, башен, замков и других крупных сооружений. Действительно, нужны ли постройки, которые в нормальных условиях строились на века, если они погибнут в приближающемся всемирном крахе. Кончилось время строить, настало время раскаиваться.
В качестве доказательства можно привести еще одно снабженное подсчетом предсказание конца света, сделанное неким Пеньер-Вареном. Его произведение, одобренное высшими духовными властями, называется "Предупреждение всем христианам о великом и страшном пришествии Антихриста и о конце света" и посвящено кардиналу Жуаез, архиепископу Руана, примату Нормандии и пэру Франции. В 1656 г. после Рождества Христова начнется царство Антихриста (в это презренное время земля будет затоплена морем скорби и страданий). Поскольку существует определенная симметрия между Христом и его врагом, то Антихрист должен родиться в 1626 г. В 1660 г. его царство погибнет, а в 1666 г. наступит конец света (число 666 указано в "Апокалипсисе").
Солнечное затмение 1654 г. повергло Европу в панику, объяснимую исключительным значением, которое протестантские проповедники и богословы придавали цифре 1656. Действительно, протестантство приняло за основу Ветхого Завета древнееврейскую Библию и семидесятилетний цикл летосчисления. Поэтому в 1656 г. (в период между 2242 и 2262 гг. по древнееврейскому летосчислению) в странах, принявших протестантство, ожидали огненный потоп, который поглотит землю. Об этом свидетельствуют многочисленные трактаты и проповеди. Следующие друг за другом солнечные затмения 1652 и 1654 гг. тоже способствовали нагнетанию страха. Страх перед надвигающейся катастрофой пересек политические и религиозные барьеры и захлестнул другие страны, такие, как католическая Франция.
Уже в XVIII в. в Европе все еще были живы озабоченность пришествием Антихриста и ожиданием конца света (или начала тысячелетия счастья). Математик Непер видел основное применение изобретенных им логарифмов в том, чтобы облегчить подсчеты, связанные с числом апокалипсического зверя 666. По его мнению, 1639 г. отмечает начало распада антихристианского царства — римской Церкви. За этим последуют 50–60 лет неимоверных событий последнего времени перед Страшным судом, который произойдет, учитывая апокалипсические числа, в 1688 г., а если верить пророчеству Даниила, то в 1700 г. В 1660-е годы подобные подсчеты были очень распространены в Англии и английских территориях Америки. Пастор Паркер возвестил о конце света, который произойдет в 1649 г., пресвитерианец и роялист Холл предсказывал его свершение в 1650 г. или в последующие двенадцать месяцев. Брайтман и Гудвин — оба значительно способствовали распространению в Англии предсказаний «Апокалипсиса» и Даниила — объявляли о конце света в 1690, 1695 и 1700 гг.
Как видно, кроме Непера и другие известные английские деятели того времени утверждали, что апокалипсическое крушение мира неизбежно. Среди них можно назвать будущего генерала армии парламента Вильямо Воллера, одного из лидеров парламента — Джона Пима, естественно, Кромвеля, Джона Либурна и Джерарда Винстенлей, секретаря Королевского общества Генри Ольденбурга и самого Исаака Ньютона. Список невелик, но впечатляет.
"По подсчетам короля нашего дона Альфонсо, которые кажутся самыми достоверными, со дня сотворения мира или от Адама до прихода Господа нашего Иисуса Христа прошло 5343 года и 318 дней. Добавив к ним 1501 год и несколько месяцев, получим немногим меньше 6845 лет. По этим подсчетам не хватает всего 155 лет до цифры 7000 лет, когда миру должен прийти конец".
Итак, несмотря на различие в подсчетах и рассуждениях о возрасте мира, все они не слишком щедры в отношении срока, оставшегося до светопреставления. Николай Кузанский считает, что оно свершится в 1700 г., Лютер предлагает несколько вариантов, но в рамках довольно узкого диапазона: его поколение или следующее за ним увидит свершение предсказаний Святого Писания; с Божьего позволения мир, может быть, протянет еще сотню лет, но не больше. Вирэ также вносит лепту в подсчеты грозящего человечеству искончания веков:
"Молодость вечности прошла, и дело идет к старости. Вечность разделена на двенадцать частей; десять частей и еще половина десятой части (следует понимать: одиннадцатой) уже прожиты. Предстоит прожить то немногое, что осталось после половины десятой (т. е. одиннадцатой) части".
Согласно этому подсчету, 21 из 24 частей времени, отпущенного человечеству, прошли. Каноник из Лангра Русса еще более точен в определении срока, отделяющего его современников от предстоящего обновления мира или великих потрясений и его гибели: с 1548 г. должно пройти 243 года. С определенной логикой он поэтому советует учитывать этот срок при строительстве дворцов, башен, замков и других крупных сооружений. Действительно, нужны ли постройки, которые в нормальных условиях строились на века, если они погибнут в приближающемся всемирном крахе. Кончилось время строить, настало время раскаиваться.
В качестве доказательства можно привести еще одно снабженное подсчетом предсказание конца света, сделанное неким Пеньер-Вареном. Его произведение, одобренное высшими духовными властями, называется "Предупреждение всем христианам о великом и страшном пришествии Антихриста и о конце света" и посвящено кардиналу Жуаез, архиепископу Руана, примату Нормандии и пэру Франции. В 1656 г. после Рождества Христова начнется царство Антихриста (в это презренное время земля будет затоплена морем скорби и страданий). Поскольку существует определенная симметрия между Христом и его врагом, то Антихрист должен родиться в 1626 г. В 1660 г. его царство погибнет, а в 1666 г. наступит конец света (число 666 указано в "Апокалипсисе").
Солнечное затмение 1654 г. повергло Европу в панику, объяснимую исключительным значением, которое протестантские проповедники и богословы придавали цифре 1656. Действительно, протестантство приняло за основу Ветхого Завета древнееврейскую Библию и семидесятилетний цикл летосчисления. Поэтому в 1656 г. (в период между 2242 и 2262 гг. по древнееврейскому летосчислению) в странах, принявших протестантство, ожидали огненный потоп, который поглотит землю. Об этом свидетельствуют многочисленные трактаты и проповеди. Следующие друг за другом солнечные затмения 1652 и 1654 гг. тоже способствовали нагнетанию страха. Страх перед надвигающейся катастрофой пересек политические и религиозные барьеры и захлестнул другие страны, такие, как католическая Франция.
Уже в XVIII в. в Европе все еще были живы озабоченность пришествием Антихриста и ожиданием конца света (или начала тысячелетия счастья). Математик Непер видел основное применение изобретенных им логарифмов в том, чтобы облегчить подсчеты, связанные с числом апокалипсического зверя 666. По его мнению, 1639 г. отмечает начало распада антихристианского царства — римской Церкви. За этим последуют 50–60 лет неимоверных событий последнего времени перед Страшным судом, который произойдет, учитывая апокалипсические числа, в 1688 г., а если верить пророчеству Даниила, то в 1700 г. В 1660-е годы подобные подсчеты были очень распространены в Англии и английских территориях Америки. Пастор Паркер возвестил о конце света, который произойдет в 1649 г., пресвитерианец и роялист Холл предсказывал его свершение в 1650 г. или в последующие двенадцать месяцев. Брайтман и Гудвин — оба значительно способствовали распространению в Англии предсказаний «Апокалипсиса» и Даниила — объявляли о конце света в 1690, 1695 и 1700 гг.
Как видно, кроме Непера и другие известные английские деятели того времени утверждали, что апокалипсическое крушение мира неизбежно. Среди них можно назвать будущего генерала армии парламента Вильямо Воллера, одного из лидеров парламента — Джона Пима, естественно, Кромвеля, Джона Либурна и Джерарда Винстенлей, секретаря Королевского общества Генри Ольденбурга и самого Исаака Ньютона. Список невелик, но впечатляет.
8. География апокалипсических страхов
Во второй половине XVI в. и в первой половине XVII в. страхи Антихриста и бедствий во время его царства, охватившие раньше всю латино-христианскую Европу, кажется, начали угасать в католических странах и, напротив, усиливаться в протестантских. В каталоге книг, изданном во Франкфурте в 1625 г., из 89 произведений апокалипсической тематики на немецком языке лишь одно составлено католиком; авторы: 68 — лютеране и 20 — кальвинисты. В 1610 г. сторонник реформации Винье составил список 28 известных протестантских авторов из разных стран, считающих папу Антихристом. Самым известным из них является, безусловно, Дано, выпустивший в Женеве в 1576 г. "Трактат об Антихристе", который в следующем году был переведен на французский язык. Это произведение является итогом многолетних раздумий протестанта по поводу апокалипсических текстов. С категоричностью и аргументированно он утверждает, что Антихрист уже проявил себя в истории, его царство началось в XII в. и подходит и концу. Надо понимать, что речь идет о папстве, крушение которого намечалось в XVII в. Из скромности Винье не включил себя в этот список, однако он автор объемного (692 страницы) тома "Римский Антихрист, противопоставленный еврейскому Антихристу кардиналом Беллармином… и другими", вышедшего в 1604 г. Так же объемна и еще более известна "Тайна посвящения, то есть история папства" Дюплесси-Морней (1611 г.), переведенная на английский язык и очень популярная в Англии.
По утверждению автора, папа — это Антихрист.
"Требуется ли называть его имя? Не разумеется ли это само собой, кажется, что Сатана для собственного удовольствия произвел на свет в наказание всем и за наше ослепление такое совершенство. Как будто не было сказано Богом через своих пророков и апостолов, со всею ясностью и уже давно, о пришествии Антихриста, его приметах, делах, поведении, местонахождении и облике".
Укоренение, а вернее, рост страха в протестантском сознании в конце XVI и первой половине XVII века объясним. В Германии Тридцатилетняя война в какой-то момент велась в пользу Габсбургов, политическая линия и армия которых, естественно, представляли угрозу для Реформации. Во Франции протестанты, нашедшие поддержку в Нантском эдикте, боялись реакции на это католиков. Поэтому в своей защите протестанты более, чем когда-либо прибегали к традиционным обвинениям — папа это Антихрист — и питали надежду на избавление в результате Страшного суда (или перехода к тысячелетию блаженства).
В Англии официальная религия тоже испытывала чувство опасности как извне (Непобедимая Армада 1588 г.), так и внутри страны (Заговор 1605 г.). В 1560–1660 гг. там косо смотрели на тех, кто не хотел видеть в папе римском Антихриста, а в римской Церкви "Великую проститутку". Один английский пуританин не без иронии замечает в 1631 г.: "Протестантом считается всякий, кто может поклясться, что папа это Антихрист и что по пятницам можно есть скоромное". Библиотека, которая осталась после смерти (1576 г.) эрудита Лазаря Симона, содержит 50 книг из 6630 об Антихристе, в большинстве своем на английском языке, вышедших в период 1570–1656 гг. Протестантство, укрепившись в Англии и Шотландии, принесло с континента апокалипсическую литературу и страх светопреставления. Начиная с 1548 г. на английский язык переводятся "Предсказания Оскандера о скончании времени и светопреставлении", с 1561 г. — "Сто проповедей об «Апокалипсисе» Бюллингера. Именно в этой обстановке ожидания Латимер пишет в 1555 г. из своего Оксфордского заточения "искренним друзьям Божьей истины", что "Христос явится в славе и произойдет это скоро".
В Англии конца XVI в. и первой половины XVII в. радикальные и умеренные сторонники идеи тысячелетия, с одной стороны, и те, кто ожидал Страшный суд, с другой, дополняли друг друга и способствовали созданию обстановки апокалипсических страхов, причем хождение имели обе идеи. Вот несколько примеров того, как распространялась идея Страшного суда: Иаков I, автор "Размышлений об «Апокалипсисе» (1588 г.), поэты Александер, Витер, Доун и, конечно, Мильтон внесли свою лепту в апокалипсическую литературу. "День Страшного суда" Александера (1614 г.) содержит не менее 1400 стансов, описывающих во всех подробностях двенадцать часов Судного дня. Этот поэт и государственный муж, друг Иакова I, ясно видел предвестников окончательного крушения мира:
"Ползут слухи о войне, Евангелие принято повсюду, евреи обращаются в христианство, Антихрист дает о себе знать, демоны ожесточились, повсюду царствует порок, рвение ослабело, вера угасает, звезды падают. Чумные моры протрубили в последнюю трубу. Небесные знамения возвещают о пришествии Сына человека".
Поэтическое видение подкреплялось богословскими утверждениями о наступлении последнего времени, последнего часа, последнего дня последнего времени. Показательно в этом отношении сделанное Адамсом сравнение хода времени со сменой времен года:
"Мы все больше погружаемся в зиму. Весна прошла, лето пролетело, осень принесла свои плоды. Зимой деревья лишились листвы, стоят обнаженные и бесплодные. Для нас наступил последний месяц великого года. Мы находимся в декабре".
В гражданской войне, падении трона, создании многочисленных сект пессимистически настроенные английские богословы видели неоспоримые доказательства того, что Дьявол раскован и пришествие Христа уже близко.
В противоположность тому, что происходило в Англии и Германии, католическая реформция способствовала затиханию апокалипсических тревог (если не считать пика страха 1654 г.). По мере того как протестантская пропаганда без устали клеймила папу именем Антихриста, а римскую церковь — именем апокалипсического зверя, зарождались сомнения в этих слишком категоричных обвинениях, а не раз повторяющиеся обещания конца света вызывали у людей скепсис.
Католический проповедник Визель замечает в 1536 г.:
"Ну, блеснула необычным светом молния где-то в Силезии. Что это — чудо? Ну, сорвал ураган крыши домов. Что это знамение суда Божьего? Где-то в лесу загорелась груда угля; земля вздрогнула; разразился гром и сильная молния озарила город; так ли уж редко это случается? В Бреслау обрушилась башня, эко чудо! В Силезии женщина не разродилась в срок: это, конечно, удивительно, но нельзя же видеть в этом знамение пришествия Господа Бога!"
В борьбе против католицизма протестантская пропаганда использовала по мере возможностей Святое Писание, еще более запугивая население, склонное видеть в появлении комет, солнечных затмениях, расположении планет признаки грядущих бедствий. И напротив, обновленный католицизм способствовал затиханию страхов. Показательна в этом смысле резкая и красочная книжка «Антихрист» бывшего протестанта Раймонда (1597 г.), который выступает против фантастических пророчеств своих прежних единоверцев:
"В их книжных лавках каждый день появляются книжонки с предсказаниями о крахе папы и папства. Эти люди хорошо покорпели над «Апокалипсисом» и "Книгой Даниила", в которых они разглядели сокрушение Антихриста, проклятие католицизма во Франции и много других фантазий".
Раймонд полагал, что появление Антихриста должно произойти, а когда это свершится, протестанты будут его первыми жертвами, поскольку не узнают об этом, ошибочно принимая за Антихриста папу римского.
От Мальвенды до Боссюэ римские богословы, ссылаясь на евангелистов и XX главу "Города Бога", пытались доказать, что никакой подсчет не может указать точную дату второго пришествия. Приведем такой значимый и показательный факт: Италия, которая в эпоху Возрождения жила в постоянном апокалипсическом страхе, забыла о них, как только после Трентского собора была укреплена религия. Теперь католическая церковь больше говорила не о Страшном суде, а о Божьем суде как о частном явлении.
По утверждению автора, папа — это Антихрист.
"Требуется ли называть его имя? Не разумеется ли это само собой, кажется, что Сатана для собственного удовольствия произвел на свет в наказание всем и за наше ослепление такое совершенство. Как будто не было сказано Богом через своих пророков и апостолов, со всею ясностью и уже давно, о пришествии Антихриста, его приметах, делах, поведении, местонахождении и облике".
Укоренение, а вернее, рост страха в протестантском сознании в конце XVI и первой половине XVII века объясним. В Германии Тридцатилетняя война в какой-то момент велась в пользу Габсбургов, политическая линия и армия которых, естественно, представляли угрозу для Реформации. Во Франции протестанты, нашедшие поддержку в Нантском эдикте, боялись реакции на это католиков. Поэтому в своей защите протестанты более, чем когда-либо прибегали к традиционным обвинениям — папа это Антихрист — и питали надежду на избавление в результате Страшного суда (или перехода к тысячелетию блаженства).
В Англии официальная религия тоже испытывала чувство опасности как извне (Непобедимая Армада 1588 г.), так и внутри страны (Заговор 1605 г.). В 1560–1660 гг. там косо смотрели на тех, кто не хотел видеть в папе римском Антихриста, а в римской Церкви "Великую проститутку". Один английский пуританин не без иронии замечает в 1631 г.: "Протестантом считается всякий, кто может поклясться, что папа это Антихрист и что по пятницам можно есть скоромное". Библиотека, которая осталась после смерти (1576 г.) эрудита Лазаря Симона, содержит 50 книг из 6630 об Антихристе, в большинстве своем на английском языке, вышедших в период 1570–1656 гг. Протестантство, укрепившись в Англии и Шотландии, принесло с континента апокалипсическую литературу и страх светопреставления. Начиная с 1548 г. на английский язык переводятся "Предсказания Оскандера о скончании времени и светопреставлении", с 1561 г. — "Сто проповедей об «Апокалипсисе» Бюллингера. Именно в этой обстановке ожидания Латимер пишет в 1555 г. из своего Оксфордского заточения "искренним друзьям Божьей истины", что "Христос явится в славе и произойдет это скоро".
В Англии конца XVI в. и первой половины XVII в. радикальные и умеренные сторонники идеи тысячелетия, с одной стороны, и те, кто ожидал Страшный суд, с другой, дополняли друг друга и способствовали созданию обстановки апокалипсических страхов, причем хождение имели обе идеи. Вот несколько примеров того, как распространялась идея Страшного суда: Иаков I, автор "Размышлений об «Апокалипсисе» (1588 г.), поэты Александер, Витер, Доун и, конечно, Мильтон внесли свою лепту в апокалипсическую литературу. "День Страшного суда" Александера (1614 г.) содержит не менее 1400 стансов, описывающих во всех подробностях двенадцать часов Судного дня. Этот поэт и государственный муж, друг Иакова I, ясно видел предвестников окончательного крушения мира:
"Ползут слухи о войне, Евангелие принято повсюду, евреи обращаются в христианство, Антихрист дает о себе знать, демоны ожесточились, повсюду царствует порок, рвение ослабело, вера угасает, звезды падают. Чумные моры протрубили в последнюю трубу. Небесные знамения возвещают о пришествии Сына человека".
Поэтическое видение подкреплялось богословскими утверждениями о наступлении последнего времени, последнего часа, последнего дня последнего времени. Показательно в этом отношении сделанное Адамсом сравнение хода времени со сменой времен года:
"Мы все больше погружаемся в зиму. Весна прошла, лето пролетело, осень принесла свои плоды. Зимой деревья лишились листвы, стоят обнаженные и бесплодные. Для нас наступил последний месяц великого года. Мы находимся в декабре".
В гражданской войне, падении трона, создании многочисленных сект пессимистически настроенные английские богословы видели неоспоримые доказательства того, что Дьявол раскован и пришествие Христа уже близко.
В противоположность тому, что происходило в Англии и Германии, католическая реформция способствовала затиханию апокалипсических тревог (если не считать пика страха 1654 г.). По мере того как протестантская пропаганда без устали клеймила папу именем Антихриста, а римскую церковь — именем апокалипсического зверя, зарождались сомнения в этих слишком категоричных обвинениях, а не раз повторяющиеся обещания конца света вызывали у людей скепсис.
Католический проповедник Визель замечает в 1536 г.:
"Ну, блеснула необычным светом молния где-то в Силезии. Что это — чудо? Ну, сорвал ураган крыши домов. Что это знамение суда Божьего? Где-то в лесу загорелась груда угля; земля вздрогнула; разразился гром и сильная молния озарила город; так ли уж редко это случается? В Бреслау обрушилась башня, эко чудо! В Силезии женщина не разродилась в срок: это, конечно, удивительно, но нельзя же видеть в этом знамение пришествия Господа Бога!"
В борьбе против католицизма протестантская пропаганда использовала по мере возможностей Святое Писание, еще более запугивая население, склонное видеть в появлении комет, солнечных затмениях, расположении планет признаки грядущих бедствий. И напротив, обновленный католицизм способствовал затиханию страхов. Показательна в этом смысле резкая и красочная книжка «Антихрист» бывшего протестанта Раймонда (1597 г.), который выступает против фантастических пророчеств своих прежних единоверцев:
"В их книжных лавках каждый день появляются книжонки с предсказаниями о крахе папы и папства. Эти люди хорошо покорпели над «Апокалипсисом» и "Книгой Даниила", в которых они разглядели сокрушение Антихриста, проклятие католицизма во Франции и много других фантазий".
Раймонд полагал, что появление Антихриста должно произойти, а когда это свершится, протестанты будут его первыми жертвами, поскольку не узнают об этом, ошибочно принимая за Антихриста папу римского.
От Мальвенды до Боссюэ римские богословы, ссылаясь на евангелистов и XX главу "Города Бога", пытались доказать, что никакой подсчет не может указать точную дату второго пришествия. Приведем такой значимый и показательный факт: Италия, которая в эпоху Возрождения жила в постоянном апокалипсическом страхе, забыла о них, как только после Трентского собора была укреплена религия. Теперь католическая церковь больше говорила не о Страшном суде, а о Божьем суде как о частном явлении.
Глава VII
САТАНА
1. Рост сатанизма
В Западной Европе наступление Нового времени ознаменовалось невероятным ростом страха перед дьяволом. Эпоха Возрождения унаследовала понятие и образы дьяволиады, которые множились и уточнялись еще в средневековье. Но эта эпоха связала их воедино и распространила так, как это не делалось ранее.
Сатана не изображался в раннем христианском искусстве и наскальных фресках. Одно из самых ранних изображений Сатаны в церкви Бауит в Египте (VI в.) представляет его в виде ангела, безусловно падшего, с обломанными ногтями, но не страшного и с легкой иронической усмешкой на устах. На страницах Библии Св. Грегуара Нацианского (Гос. библиотека, между VI и IX вв.) это обольстительный искуситель, на росписях некоторых восточных церквей того же времени — падший герой, Люцифер, любимое Божье создание, в то время не считался еще отталкивающим чудищем.
Первый большой "дьявольский взрыв" произошел на Западе (по Ж. Ле Гоффу) в XI–XII вв. Сатану начинают изображать с горящим взором, огненными волосами и крыльями (Апокалипсис Сен-Севера), пожирателем людей (Сен-Пьер де Шовиньи), огромным демоном (у Отэна) или как, например, в Везелэ, Муассаке или Сен-Бенуа на Луаре, исчадием ада, который пытает и мучает людей.
Согласно феодальному кодексу, Сатана вошел в нашу цивилизацию в образе вероломного вассала. Если раньше это был абстрактный богословский образ, то теперь он конкретизируется и изображается на церковных сводах в человеческом или зверином обличье. Была установлена связь между скульптурным изображением Сатаны в Везелэ и его изображением в «Светильнике» (что-то вроде катехизиса, составленного в начале XII века немцем, известным под именем Гонориуса Августодунского). Это произведение представляет собой популярное издание, в котором собраны и систематизированы сведения о Сатане, начиная с момента создания Церкви, а также впервые собрано воедино описание всех мук ада. Образ Сатаны XI–XII вв., обольстителя и мучителя, безусловно устрашает. Однако и он, и его пособники иногда не столько страшны, сколько смешны. Таким образом, они становятся более обыденными. Час большего страха Сатаны еще не пробил. В готических соборах XIII в. Страшный суд с его адом, муками и дьяволами занимает уже положенное место. А наверху, на пьедестале, майский сад и безоблачная радость избранников Божьих. Э.Маль пишет: "В церковном искусстве XIII в. не встречается ни одного детального изображения ада", даже если принять замечание Св. Фомы Аквинского, что рассказы о загробных муках имеют не только символический смысл.
Сатана не изображался в раннем христианском искусстве и наскальных фресках. Одно из самых ранних изображений Сатаны в церкви Бауит в Египте (VI в.) представляет его в виде ангела, безусловно падшего, с обломанными ногтями, но не страшного и с легкой иронической усмешкой на устах. На страницах Библии Св. Грегуара Нацианского (Гос. библиотека, между VI и IX вв.) это обольстительный искуситель, на росписях некоторых восточных церквей того же времени — падший герой, Люцифер, любимое Божье создание, в то время не считался еще отталкивающим чудищем.
Первый большой "дьявольский взрыв" произошел на Западе (по Ж. Ле Гоффу) в XI–XII вв. Сатану начинают изображать с горящим взором, огненными волосами и крыльями (Апокалипсис Сен-Севера), пожирателем людей (Сен-Пьер де Шовиньи), огромным демоном (у Отэна) или как, например, в Везелэ, Муассаке или Сен-Бенуа на Луаре, исчадием ада, который пытает и мучает людей.
Согласно феодальному кодексу, Сатана вошел в нашу цивилизацию в образе вероломного вассала. Если раньше это был абстрактный богословский образ, то теперь он конкретизируется и изображается на церковных сводах в человеческом или зверином обличье. Была установлена связь между скульптурным изображением Сатаны в Везелэ и его изображением в «Светильнике» (что-то вроде катехизиса, составленного в начале XII века немцем, известным под именем Гонориуса Августодунского). Это произведение представляет собой популярное издание, в котором собраны и систематизированы сведения о Сатане, начиная с момента создания Церкви, а также впервые собрано воедино описание всех мук ада. Образ Сатаны XI–XII вв., обольстителя и мучителя, безусловно устрашает. Однако и он, и его пособники иногда не столько страшны, сколько смешны. Таким образом, они становятся более обыденными. Час большего страха Сатаны еще не пробил. В готических соборах XIII в. Страшный суд с его адом, муками и дьяволами занимает уже положенное место. А наверху, на пьедестале, майский сад и безоблачная радость избранников Божьих. Э.Маль пишет: "В церковном искусстве XIII в. не встречается ни одного детального изображения ада", даже если принять замечание Св. Фомы Аквинского, что рассказы о загробных муках имеют не только символический смысл.