– Ну и жара тут у них, правда?.. – вступил в разговор Соколов.
Он действительно ничего не слышал. Психиатр старался напрасно. Мария поморщилась: что-то не получалось у нее организовать очную ставку. Гринфельд тоже с трудом находил слова.
– Вот именно! – произнес Гринфельд.
Оба мужчины беспомощно посмотрели на Марию.
– Ваш заказ. – Официант преподнес им шашлыки так, словно баранина, зажаренная на огне, была неимоверной ценностью. Соколов вздохнул тоскливо, но к мясу сразу не притронулся. Он ждал «указаний» Марии, хоть бы уж намекнула, что нужно говорить. Гринфельд был похож на хорохорившегося петуха.
– Да, мужчина любит помучить женщину… – уныло сказал Соколов, вопросительно посмотрев на Марию – ему требовалось «согласовать» реплику.
Мария кивнула ему удовлетворенно.
– Да! – загорелся Гринфельд. – Признайтесь, вы ведь чувствуете в себе эту потребность?
– А как же? Я же мужчина! Примат! Вот тебе разве не хочется кого-нибудь придушить?
– Мне? Нет! С чего вы взяли? – удивленно развел руками Гринфельд.
Мария нахмурилась: все вроде бы шло по плану, но каков будет результат этой игры?
– Не знаю… Мне кажется, тебе этого хочется. Придушить какую-нибудь женщину… К примеру, Марию, – прищурившись, сказал Александр.
– Мне? Придушить? Марию? – Гринфельд выглядел возмущенным: с чего этот мужлан взял, что ему хочется убить Марию?
– А чего?
Мария опустила глаза.
– Да с чего вы взяли эту ерунду!
– Да это, брат мой, не ерунда! За это, брат мой, тебя повесить мало, – сказал Соколов и угрюмо посмотрел на собеседника.
– Меня?.. – Гринфельд явно растерялся.
В чем его могли обвинять? Гринфельд вдруг понял, что здесь, в этом маленьком ресторане, между тремя людьми происходит что-то странное и важное, но только что? Он не знал. Соколов ему не внушал доверия. Перед ним сидел какой-то невнятный тип. Такой может оказаться и убийцей, и мелким мошенником. Вряд ли это добропорядочный гражданин и заботливый отец. Гринфельд понял, что этому человеку тоже нравится Мария…
– Вы предлагаете повесить меня? – Он жестко посмотрел прямо в глаза Соколову.
– А кого ж еще?
– А вас, значит, не надо повесить? Вы, значит, ангел? – насмешливо спросил Гринфельд.
Мария поняла, что зря затеяла всю эту комедию. Сейчас мужчины готовы были подраться, а выяснить ничего не удалось. Она закрыла лицо руками и прошептала:
– Боже, что я наделала…
Мужчины перестали спорить, оба недоуменно уставились на Марию.
– Какие же вы оба идиоты! – сказала она и резко встала из-за стола.
Шашлык уже остыл, Мария к нему даже не притронулась. Она вышла из зала, оставив Соколова и Гринфельда. Те сидели насупившись. Некоторое время молчали. Наконец Гринфельд пододвинул к себе салат. Соколов снял холодные куски баранины со шпажки.
– Действительно… Чего это мы?.. – спросил Гринфельд, поглядывая в окно.
Соколов не ответил ему.
– Она что, уехала? – продолжал сыпать вопросы Гринфельд. – Надо бы проводить ее до машины. Там подземная стоянка, она боится…
– Чего она боится? Там по три охранника на каждый квадратный сантиметр. К тому же она, может, сейчас вернется… – Александр повернулся.
Психиатр задумчиво посмотрел на Соколова.
– Чего ты на меня вылупился?
– В последнее время ей кто-то угрожает. – Гринфельд поморщился. Он вспомнил, как его чуть не убил человек, опекавший Марию. Странного она нашла охранника!
– Я знаю… Она думает, что это я.
– Она рассказала, что ночью кто-то подстерегал ее по дороге к дому.
– Подстерегал – это еще не криминал, – попытался оправдаться Соколов.
– А в лесу у нее почему-то отвалилось колесо…
– Когда ей прикручивали колесо, я был далеко.
– А до этого кто-то сбросил на нее кирпичи с крыши.
– Ну, это вообще было до того, как мы с ней познакомились. – Соколов махнул рукой: ему надоел этот псих. Нашелся франт с подбитым глазом – и ведь туда же, обвиняет его.
– Да, это было до того, как она познакомилась с вами, – вкрадчиво произнес Гринфельд, заметив неодобрительный взгляд собеседника. – Но когда с ней познакомились вы – это только вам известно.
Соколов откинулся на спинку стула, невольно поморщился от боли, но быстро пришел в себя. Усмехнувшись криво, сказал:
– Ты подозреваешь меня, а я – тебя.
– У вас нет оснований.
– Есть основание: ты примат, – нагло заявил Соколов. Есть ему расхотелось, а поспорить с психиатром он был не прочь.
Гринфельд растерялся. Крыть ему было нечем… Всего каких-то полчаса назад он здесь излагал свою теорию, которая смущала многих его знакомых, пугала и настораживала Марию.
– Выйду покурить, – сказал Соколов и направился к выходу.
Гринфельд, увлеченный своими мыслями, не услышал его, но привстал из-за стола, когда увидел, что Соколов удаляется из ресторана. Вино так и не открыли.
Снова стал накрапывать мелкий дождь, и Мария пошла к стоянке, но она не спешила, слишком тяжело было идти. Сейчас ей хотелось добраться до дома, выпить снотворное и уснуть. Хорошо бы проспать до завтрашнего утра. Может быть, ее не будут тревожить телефонные звонки. Дашка все поймет и не станет ей мешать. Хорошо, что девочка у нее такая умница. Мария улыбнулась, вспомнив о дочери.
Она снова поискала глазами свою машину. Рядом уже не было темных автомобилей, и ее «Пежо» стоял в одиночестве в дальнем ряду. Она пошла по направлению к автомобилю, оглядываясь по сторонам. Мария оказалась совершенно одна в этом пугающем бетонном подземелье. Ей это не понравилось, тревога снова охватила ее – а разве она отступала хоть на мгновение с тех пор, как на нее чуть не упали кирпичи? Мария сняла шарф, словно испугалась, что кто-то сможет ее задушить им. Внезапно она услышала какой-то шорох. Она готова была закричать, но голос не слушался ее. Мария замерла на месте, перестала дышать и тревожно оглянулась по сторонам. Никого не заметила, но снова услышала шорох – единственный звук, кроме стука ее сердца. Она оказалась в бетонной ловушке. Едва справившись со страхом, Мария подошла к своей машине, достала из сумки дрожащими руками ключи, открыла дверцу.
В салоне своей машины Мария вздохнула с облегчением. Однако только вставила ключ в зажигание, как ощутила на своей шее чьи-то ласковые руки. Она краем глаза заметила черные перчатки. Руки нежно поглаживали ее шею. Мария не знала, что предпринять. Она понимала, что сейчас ее убьют, и в ее сознании выкристаллизовалось только одно слово: «Даша». Все попытки обмануть убийцу оказались напрасны. Мария взглянула в зеркало заднего вида, однако увидела только черные перчатки на своем горле. Изо всех сил ей хотелось крикнуть, но крик получился слабым. Это послужило убийце сигналом. Тут же руки в перчатках крепко сжали ее горло и начали душить… Он, видимо, ждал, когда жертва позовет на помощь. Только звать здесь было некого…
Ей показалось, что душили ее целую вечность. Изо всех сил Мария рванула вперед, она смогла вырваться, выскочить из машины. Женщина бежала по бетонному подземелью, удивляясь, что ничего не слышит, никаких звуков погони не было. Заколка соскользнула на пол, темные волосы растрепались, но она бежала, не замечая этого. Она надеялась, что кто-нибудь ее спасет. Кто-нибудь зайдет за своей машиной. Однако никто не попался ей на пути. Где спрятаться, Мария не знала. Вдруг случайно увидела, что какая-то фигура следует за ней. «Оглядываться нельзя! Не смей!» – приказала себе Мария. Она скрылась за серой бетонной колонной и замерла, затаив дыхание… Опасность была совсем рядом. Она заметила высокого человека в черной одежде, лицо его было скрыто колпаком – всем своим видом он походил на палача…
Мария беспомощно огляделась: должен быть какой-нибудь выход. Ей так отчаянно хотелось жить! И тут Мария увидела дверь. «Только бы она была открыта!» – попросила она неведомые силы, которые, видимо, и спасали ее в последнее время от смерти. Она перебежала к двери, толкнула ее – дверь отворилась. Мария оказалась в маленькой кладовке, где хранились швабры и моющие средства. Мария упала на пол и в то же мгновение потеряла сознание. Весь мир, с его горем и радостями, отступил от нее. Больше ее никто не преследовал, не гладил нежными руками шею, не сжимал ее. Она не знала, сколько времени находилась в туманном пространстве. Скрипнула дверь, и кто-то заглянул в кладовку. Это был Соколов. Он увидел лежащую на полу Марию, наклонился над женщиной, попытался поднять ее.
– Мария, что с тобой?! – спросил Соколов.
В этот момент на Соколова сзади кто-то навалился, ударил по голове и прижал к земле. Он не успел осознать, что произошло.
– Здесь женщина, она, похоже, чуть не умерла. И мужик, который хотел ее убить. Я схватил его. Нужно вызывать милицию.
Несколько минут спустя прибежали охранники. Один из них склонился над Марией. Он взял ее запястье и, нащупав слабый пульс, сказал:
– Все в порядке. Жива.
Охранники увели по подземной стоянке Соколова с заломленными за спиной руками.
Марию вытащили из подсобки. Она медленно приходила в себя и кашляла.
Охранник отреагировал быстро, достал рацию и прокричал:
– Медицинскую помощь на минус восьмой этаж. Женщина без сознания.
В это время Гринфельд, уходивший куда-то из зала, вернулся в ресторан. Подошел к пустому столику и сел. Руки его нервно дрожали…
В это время прибежал начальник охраны комплекса. Он был занят, проверял отчетность по кражам за прошлый квартал, когда позвонили и сообщили о чрезвычайном происшествии на подземной автостоянке.
– Что здесь случилось? – осведомился он у охранника стоянки.
– Она говорит, что ее душили. – Охранник кивнул в сторону «скорой».
Начальник охраны заглянул в «скорую помощь» и увидел Марию – она лежала на носилках. Глаза Марии были открыты, но взгляд казался словно бы застывшим, стеклянным. Теперь Мария пыталась восстановить события с того момента, как она вышла из зала ресторана. У нее не было ощущения, что за ней следят, и это ей казалось странным. Может быть, она уже привыкла к наблюдению?
Очнулась, когда услышала сочувствующий голос начальника охраны:
– Вы можете разговаривать?
Мария только кивнула ему в ответ.
– Вы можете сказать, как выглядел этот человек?
– Нет, я видела только его перчатки. Черные такие. – Говорила она хрипло и, произнеся несколько слов, закашлялась, схватившись за горло.
– Машина цела?
– Да, – сдавленно ответила Мария.
– У вас что-нибудь украли?
– Не знаю. Сейчас… Вы не могли бы подать мне мою сумочку? – обратилась Мария к санитару.
Санитар поднес к Марии сумочку, и она, с трудом подняв голову, осмотрела ее содержимое.
– Нет, все на месте, – сказала Мария, посмотрев на начальника охраны.
– Как вы думаете, что могло быть его целью?
– Не знаю. Меня хотят убить, – безропотно ответила женщина и вздохнула тяжело: каких только способов убийства ей не пришлось испытать на себе…
– Почему вы так думаете?
– Я получаю угрозы по телефону. – Она устало смотрела в глаза человека, задававшего ей вопросы. На вид ему было лет сорок, он производил впечатление профессионала и, похоже, верил ей.
– Давно?
– Это началось около двух недель назад, – тихо сказала Мария.
– Вы можете предположить, от кого исходят эти угрозы?
– Да. Я получаю их от одного человека, его фамилия Соколов. – Мария со злостью произнесла эту фамилию.
Начальник охраны вышел из машины, осмотрелся. На стоянке было тихо. Суета улеглась. Машин в это время было не так уж много. Удивительно, как удалось спастись этой женщине. Хорошо, что она нашла дверь в подсобку. Маньякам мешают только случайности. Начальник охраны тяжело вздохнул: ему предстояло еще допросить подозреваемого в покушении на убийство.
Начальник охраны приступил к допросу подозреваемого.
– Вы знакомы с женщиной по имени Мария Зяблик?
– Зяблик? Нет, не знаком, – растерянно пробормотал Соколов, он еще не мог понять, что с ним происходит и как он оказался в подземелье.
Гринфельд опустил глаза: он тоже чувствовал себя неловко в этой маленькой комнате.
– А она утверждает, что вы с ней знакомы, – с профессиональным артистизмом произнес начальник охраны.
– А, это, наверное, Мария? – догадался Соколов и перевел взгляд на Гринфельда, словно ожидая подтверждения от психиатра. Потом вновь обратился к начальнику охраны в свойственной ему пренебрежительной манере: – Ты можешь толком сказать, что случилось?
– Вы не могли бы обращаться на «вы»? – осадил он Соколова.
– Зачем? – искренне удивился подозреваемый и обвел всех присутствующих снисходительным взглядом. – К чему все эти китайские церемонии?
Однако никто не поддержал Соколова. Гринфельд только усмехнулся: как Марии может нравиться это грубое животное, вот уж кто точно настоящий примат…
– Могу я понимать, что вы признали свое знакомство с потерпевшей? – постукивая карандашом по столу, спросил начальник охраны.
На столе лежали файлы с отчетами, в одном углу – стопка фотографий и фотороботов воров, «работающих» в московских торговых и развлекательных центрах. Начальник охраны много раз допрашивал в своем кабинете мелких воришек, мошенников. За все время его работы в этом центре он впервые столкнулся с человеком, подозреваемым в покушении на убийство. Начальник охраны наблюдал за реакцией Соколова, но допрашиваемый был невозмутим. Он всем своим видом показывал, что ни в чем не виновен. Но вряд ли ему удастся кого-то провести. Все равно найдется оперативник, который его расколет.
– Нам нужно побеседовать с вами наедине, – обратился начальник охраны к Гринфельду. – Вы не возражаете?
– Нет, – ответил Гринфельд. Ему уже было досадно, что его втянули в эту грязную историю.
Тогда начальник охраны обратился к Соколову:
– Вы не будете оказывать сопротивление, пока мы беседуем с гражданином Гринфельдом?
Соколов взвесил ситуацию:
– Нет.
Начальник охраны позвонил, и тут же за Соколовым пришли. Его вывели из кабинета, и психиатр остался один на один с начальником охраны. Гринфельд заметно волновался, он все время теребил рукав куртки.
Начальник охраны спросил Гринфельда о том, что происходило сегодня, с какой целью он встречался с Соколовым и Марией. Гринфельд тяжело вздохнул:
– Это долгая история.
– Ну что ж, я готов ее выслушать.
И Гринфельд рассказал ему все, достаточно подробно описав свои взаимоотношения с Марией, не упоминая только о том, что несколько раз предлагал этой женщине выйти замуж. Начальник охраны из уст Гринфельда получил подтверждение словам Марии Зяблик. Ей действительно угрожали в течение последних двух недель, с ней происходило что-то из ряда вон выходящее.
– Почему она не обратилась в милицию? – осведомился он у Гринфельда.
– Вероятно, у нее не было доказательств. Я, признаться честно, подозревал, что моя старая знакомая выжила из ума. Это у меня, знаете ли, профессиональная болезнь. Мне казалось, что у Марии развивается мания преследования, параноидальные отклонения. К тому же налицо был фобический синдром. Она постоянно дергалась, боялась чего-то… Ну я не мог поверить в то, что она на самом деле подвергается опасности. В это вообще трудно поверить, а уж если ты ежедневно сталкиваешься с больными, которые утверждают, что их хотят отправить на тот свет, – тем более…
– Хорошо. Почему же она обратилась к вам за помощью?
– Я же сказал, что мы дружим с Машей много лет. Наверное, она доверяет мне.
Гринфельд рассказал, как Мария пришла к нему сегодня с утра пораньше и пригласила в ресторан. Конечно же ему пришлось избежать упоминания о ранении Соколова – это могло подвести саму Марию.
Начальник охраны что-то записал.
– Что произошло в ресторане? – продолжил он допрос.
– Мы беседовали. Мария разволновалась. Видимо, разозлилась на кого-то из нас и ушла. Сейчас мне трудно вспомнить дословно нашу беседу.
– Этот ресторан недалеко отсюда?
– Это здесь же. В вашем торговом центре. Проще пройти через сквер.
– Ну так давайте пройдем туда, – предложил начальник охраны.
Гринфельд согласился – что еще ему оставалось делать?..
Дождь на улице прекратился. Выглянуло солнце. Погода опять наладилась, как будто осень отступила, уступив свое место лету. Гринфельд снял куртку. До ресторана было совсем недалеко.
В зале снова сидели какие-то иностранцы и смотрели на повара-шоумена.
Начальник охраны и психиатр сели за тот же столик, который пару часов назад выбрал Соколов. Официант удивленно посмотрел на Гринфельда. Он уже начал волноваться: вся троица неожиданно исчезла, так и не рассчитавшись. Такое случалось крайне редко. Как они все выскользнули, никто из сотрудников ресторана не заметил. Увидев одного из «мошенников», официант обрадовался. Начальник охраны и Гринфельд заказали кофе.
– Куда отвезли Марию? – впервые поинтересовался Гринфельд.
– В больницу «Скорой помощи», я думаю. Вы можете просто позвонить в «Скорую» и узнать, где она находится. И не волнуйтесь так, пожалуйста. С потерпевшей все в порядке, – убежденно сказал начальник охраны. – Преступник не смог ее задушить. Был неопытен или что-то помешало…
– О боже…
– Скажите, вы все время сидели тут с этим товарищем?
– Как раз нет. Это то, что я хотел вам сообщить. Он выходил в туалет, и, надо сказать, его не было достаточно долго. Пока его не было, все и произошло.
– А сами вы никуда не выходили? – Начальник охраны требовательно взглянул на Гринфельда.
– Я тоже выходил ненадолго, – смущенно ответил он.
Гринфельд заметил официанта, который, казалось, неотрывно следил за их столиком. Повар закончил колдовать над шашлыками, за соседним столиком раздались одобрительные возгласы.
Кофе Гринфельда остыл. Он отпил глоток и поморщился – ничего нет отвратительнее холодного кофе. Официант был настороже: в любой момент он готов был подойти к их столику со счетом.
– В этом комплексе мы выполняем функции и милиции. Нам придется допросить вас еще раз, – сказал начальник охраны.
– Обязательно. Прямо сейчас?
– Нет. Вам позвонят.
Психиатр подал начальнику охраны свою визитную карточку.
– Благодарю. – Он положил карточку в карман рубашки, в целом оставшись довольным беседой с Гринфельдом. Оглянулся в сторону официанта, тот немедленно подскочил к столику.
– Сколько с меня за кофе? – спросил его начальник охраны.
– Нет-нет, вы мой гость, – остановил его Гринфельд.
Кивнув, начальник охраны ушел, у него еще было много дел. Гринфельд остался в одиночестве, как и пару часов назад. Он подумал, что за это время произошло столько событий, как будто он прожил целый год жизни. Одно событие было странным, пугающим… Гринфельд узнал о себе что-то новое, хотя уже и не ожидал открыть в себе какие-то незнакомые грани. Самоанализ в последние годы заводил психиатра в тупик…
К психиатру подошел официант и подал счет, прервав тем самым его размышления о собственной личности. Гринфельд недовольно поморщился. Потом он посмотрел в счет и чуть не подскочил на месте.
– Ну вот, тут и убийца, тут и жертва, тут и вся охрана торгового центра, а как расплачиваться, так Гринфельд? – пробормотал он и, кряхтя, полез за кошельком. У него даже не оказалось с собой столько денег.
– Вы принимаете кредитные карты? – спросил он у официанта и, получив положительный ответ, нехотя положил одну из кредиток в папочку со счетом.
Он уже знал, как ему действовать дальше.
В принципе, у Соколова не было никакого желания продолжать беседу с начальником охраны, и поэтому он обрадовался, когда тот переключил свое внимание на безумного психиатра, дружка Марии – чокнутого Гринфельда. Когда тот появился на стоянке, неизвестно.
Соколов пообещал не оказывать сопротивления, потому что не сомневался, что никаких улик против него милиция не найдет. «Пусть хоть обыщутся», – злорадствовал он.
Его вывели на подземную стоянку. Он оглянулся по сторонам, нашел свою машину и кивнул в ее сторону:
– Вот моя машина.
Человек в штатском, сопровождавший Соколова, спросил:
– Где ключи?
– Вот в этом кармане. Но ты не имеешь права ее обыскивать, – самодовольно произнес Соколов.
– Имею. У меня с собой удостоверение сотрудника службы безопасности.
– Подготовились… – уныло посмотрев на сопровождающего, проворчал Соколов.
Он был растерян и подавлен, но старался не подавать вида. Стоял как ни в чем не бывало, как будто не были его руки сцеплены крепко наручниками, а его машину никто не обыскивал. Охранник достал из его кармана ключи и передал другому. Тот открыл голубой «Опель», провел внутри минут десять, потом осмотрел багажник, снова заглянул в салон. Вышел и развел руками.
– Ничего нет, – сказал он своим коллегам.
Соколов усмехнулся, но охранник не дал ему возможности снова позлорадствовать:
– За исключением этого…
Он достал из кармана белый платочек, снова склонился и выудил из-под водительского сиденья пистолет.
Соколов и не думал об оружии, просто он совсем забыл о пистолете…
Один из охранников присвистнул.
– Оружие, значит, с собой носишь? – Он рассматривал пистолет.
Подозреваемый не знал, что ему сейчас нужно отвечать. Решил, что лучше отмалчиваться – не эти охранники будут его допрашивать.
Он выругался тихо, так, чтобы его никто не услышал. Это было странное чувство – как будто кто-то загнал его в ловушку, из которой выйти можно было только хитростью. Он ждал, когда вырвется из бетонного подземелья, и думал о Марии – она выжила. Куда ее сейчас увезли? Позвонить в «Скорую» невозможно, ему конечно же никто из охранников не скажет, где Мария. Даже если бы они знали, вряд ли сообщили бы об этом человеку, который, по их мнению, хотел убить несчастную женщину.
Был и еще один вопрос, который не давал покоя Соколову. Он постоянно думал, где сейчас этот ненормальный примат, психиатр Гринфельд? Он с удовольствием расквасил бы ему морду, впрочем, кто-то уже постарался до него. Соколов вспомнил, как Гринфельд вальяжно вошел в зал ресторана, весь разодетый, настоящий франт, но впечатление портила одна деталь: под глазом у психиатра светился синяк… Интересно, кто так его отделал?
Он действительно ничего не слышал. Психиатр старался напрасно. Мария поморщилась: что-то не получалось у нее организовать очную ставку. Гринфельд тоже с трудом находил слова.
– Вот именно! – произнес Гринфельд.
Оба мужчины беспомощно посмотрели на Марию.
– Ваш заказ. – Официант преподнес им шашлыки так, словно баранина, зажаренная на огне, была неимоверной ценностью. Соколов вздохнул тоскливо, но к мясу сразу не притронулся. Он ждал «указаний» Марии, хоть бы уж намекнула, что нужно говорить. Гринфельд был похож на хорохорившегося петуха.
– Да, мужчина любит помучить женщину… – уныло сказал Соколов, вопросительно посмотрев на Марию – ему требовалось «согласовать» реплику.
Мария кивнула ему удовлетворенно.
– Да! – загорелся Гринфельд. – Признайтесь, вы ведь чувствуете в себе эту потребность?
– А как же? Я же мужчина! Примат! Вот тебе разве не хочется кого-нибудь придушить?
– Мне? Нет! С чего вы взяли? – удивленно развел руками Гринфельд.
Мария нахмурилась: все вроде бы шло по плану, но каков будет результат этой игры?
– Не знаю… Мне кажется, тебе этого хочется. Придушить какую-нибудь женщину… К примеру, Марию, – прищурившись, сказал Александр.
– Мне? Придушить? Марию? – Гринфельд выглядел возмущенным: с чего этот мужлан взял, что ему хочется убить Марию?
– А чего?
Мария опустила глаза.
– Да с чего вы взяли эту ерунду!
– Да это, брат мой, не ерунда! За это, брат мой, тебя повесить мало, – сказал Соколов и угрюмо посмотрел на собеседника.
– Меня?.. – Гринфельд явно растерялся.
В чем его могли обвинять? Гринфельд вдруг понял, что здесь, в этом маленьком ресторане, между тремя людьми происходит что-то странное и важное, но только что? Он не знал. Соколов ему не внушал доверия. Перед ним сидел какой-то невнятный тип. Такой может оказаться и убийцей, и мелким мошенником. Вряд ли это добропорядочный гражданин и заботливый отец. Гринфельд понял, что этому человеку тоже нравится Мария…
– Вы предлагаете повесить меня? – Он жестко посмотрел прямо в глаза Соколову.
– А кого ж еще?
– А вас, значит, не надо повесить? Вы, значит, ангел? – насмешливо спросил Гринфельд.
Мария поняла, что зря затеяла всю эту комедию. Сейчас мужчины готовы были подраться, а выяснить ничего не удалось. Она закрыла лицо руками и прошептала:
– Боже, что я наделала…
Мужчины перестали спорить, оба недоуменно уставились на Марию.
– Какие же вы оба идиоты! – сказала она и резко встала из-за стола.
Шашлык уже остыл, Мария к нему даже не притронулась. Она вышла из зала, оставив Соколова и Гринфельда. Те сидели насупившись. Некоторое время молчали. Наконец Гринфельд пододвинул к себе салат. Соколов снял холодные куски баранины со шпажки.
– Действительно… Чего это мы?.. – спросил Гринфельд, поглядывая в окно.
Соколов не ответил ему.
– Она что, уехала? – продолжал сыпать вопросы Гринфельд. – Надо бы проводить ее до машины. Там подземная стоянка, она боится…
– Чего она боится? Там по три охранника на каждый квадратный сантиметр. К тому же она, может, сейчас вернется… – Александр повернулся.
Психиатр задумчиво посмотрел на Соколова.
– Чего ты на меня вылупился?
– В последнее время ей кто-то угрожает. – Гринфельд поморщился. Он вспомнил, как его чуть не убил человек, опекавший Марию. Странного она нашла охранника!
– Я знаю… Она думает, что это я.
– Она рассказала, что ночью кто-то подстерегал ее по дороге к дому.
– Подстерегал – это еще не криминал, – попытался оправдаться Соколов.
– А в лесу у нее почему-то отвалилось колесо…
– Когда ей прикручивали колесо, я был далеко.
– А до этого кто-то сбросил на нее кирпичи с крыши.
– Ну, это вообще было до того, как мы с ней познакомились. – Соколов махнул рукой: ему надоел этот псих. Нашелся франт с подбитым глазом – и ведь туда же, обвиняет его.
– Да, это было до того, как она познакомилась с вами, – вкрадчиво произнес Гринфельд, заметив неодобрительный взгляд собеседника. – Но когда с ней познакомились вы – это только вам известно.
Соколов откинулся на спинку стула, невольно поморщился от боли, но быстро пришел в себя. Усмехнувшись криво, сказал:
– Ты подозреваешь меня, а я – тебя.
– У вас нет оснований.
– Есть основание: ты примат, – нагло заявил Соколов. Есть ему расхотелось, а поспорить с психиатром он был не прочь.
Гринфельд растерялся. Крыть ему было нечем… Всего каких-то полчаса назад он здесь излагал свою теорию, которая смущала многих его знакомых, пугала и настораживала Марию.
– Выйду покурить, – сказал Соколов и направился к выходу.
Гринфельд, увлеченный своими мыслями, не услышал его, но привстал из-за стола, когда увидел, что Соколов удаляется из ресторана. Вино так и не открыли.
* * *
Мария не сразу пошла на стоянку. Она присела на скамейку и прослушала диктофонную запись. Голоса Гринфельда и Соколова казались сейчас какими-то нереальными, фоном звучала испанская гитара. Эта затея ей не удалась. Кого она подозревала больше? Мужчину, который ей, пожалуй, нравился?.. Гринфельд был мил, галантен, но эта его теория о приматах не могла не смутить любую женщину. Мария задумалась: так ли хорошо она знала Аркадия Гринфельда, как ей казалось? «Мы никого не можем знать, даже себя», – подумала она, опустив голову. Диктофон с трудом влез в сумочку. Больше он не пригодится, потому что Мария решила сбежать от Гринфельда и Соколова. Долгие бессонные ночи давали о себе знать. Руки Марии подрагивали. Усталость железным обручем сковала голову, как перед приступом мигрени.Снова стал накрапывать мелкий дождь, и Мария пошла к стоянке, но она не спешила, слишком тяжело было идти. Сейчас ей хотелось добраться до дома, выпить снотворное и уснуть. Хорошо бы проспать до завтрашнего утра. Может быть, ее не будут тревожить телефонные звонки. Дашка все поймет и не станет ей мешать. Хорошо, что девочка у нее такая умница. Мария улыбнулась, вспомнив о дочери.
Она снова поискала глазами свою машину. Рядом уже не было темных автомобилей, и ее «Пежо» стоял в одиночестве в дальнем ряду. Она пошла по направлению к автомобилю, оглядываясь по сторонам. Мария оказалась совершенно одна в этом пугающем бетонном подземелье. Ей это не понравилось, тревога снова охватила ее – а разве она отступала хоть на мгновение с тех пор, как на нее чуть не упали кирпичи? Мария сняла шарф, словно испугалась, что кто-то сможет ее задушить им. Внезапно она услышала какой-то шорох. Она готова была закричать, но голос не слушался ее. Мария замерла на месте, перестала дышать и тревожно оглянулась по сторонам. Никого не заметила, но снова услышала шорох – единственный звук, кроме стука ее сердца. Она оказалась в бетонной ловушке. Едва справившись со страхом, Мария подошла к своей машине, достала из сумки дрожащими руками ключи, открыла дверцу.
В салоне своей машины Мария вздохнула с облегчением. Однако только вставила ключ в зажигание, как ощутила на своей шее чьи-то ласковые руки. Она краем глаза заметила черные перчатки. Руки нежно поглаживали ее шею. Мария не знала, что предпринять. Она понимала, что сейчас ее убьют, и в ее сознании выкристаллизовалось только одно слово: «Даша». Все попытки обмануть убийцу оказались напрасны. Мария взглянула в зеркало заднего вида, однако увидела только черные перчатки на своем горле. Изо всех сил ей хотелось крикнуть, но крик получился слабым. Это послужило убийце сигналом. Тут же руки в перчатках крепко сжали ее горло и начали душить… Он, видимо, ждал, когда жертва позовет на помощь. Только звать здесь было некого…
Ей показалось, что душили ее целую вечность. Изо всех сил Мария рванула вперед, она смогла вырваться, выскочить из машины. Женщина бежала по бетонному подземелью, удивляясь, что ничего не слышит, никаких звуков погони не было. Заколка соскользнула на пол, темные волосы растрепались, но она бежала, не замечая этого. Она надеялась, что кто-нибудь ее спасет. Кто-нибудь зайдет за своей машиной. Однако никто не попался ей на пути. Где спрятаться, Мария не знала. Вдруг случайно увидела, что какая-то фигура следует за ней. «Оглядываться нельзя! Не смей!» – приказала себе Мария. Она скрылась за серой бетонной колонной и замерла, затаив дыхание… Опасность была совсем рядом. Она заметила высокого человека в черной одежде, лицо его было скрыто колпаком – всем своим видом он походил на палача…
Мария беспомощно огляделась: должен быть какой-нибудь выход. Ей так отчаянно хотелось жить! И тут Мария увидела дверь. «Только бы она была открыта!» – попросила она неведомые силы, которые, видимо, и спасали ее в последнее время от смерти. Она перебежала к двери, толкнула ее – дверь отворилась. Мария оказалась в маленькой кладовке, где хранились швабры и моющие средства. Мария упала на пол и в то же мгновение потеряла сознание. Весь мир, с его горем и радостями, отступил от нее. Больше ее никто не преследовал, не гладил нежными руками шею, не сжимал ее. Она не знала, сколько времени находилась в туманном пространстве. Скрипнула дверь, и кто-то заглянул в кладовку. Это был Соколов. Он увидел лежащую на полу Марию, наклонился над женщиной, попытался поднять ее.
– Мария, что с тобой?! – спросил Соколов.
В этот момент на Соколова сзади кто-то навалился, ударил по голове и прижал к земле. Он не успел осознать, что произошло.
* * *
Один из охранников услышал шум на минус восьмом этаже. Он обходил стоянку и заметил крепкого мужчину у входа в кладовку. Присмотревшись внимательнее, охранник понял, что там происходит что-то странное. Когда подошел ближе, увидел мужчину, который склонился над женщиной. Охраннику показалось, что мужчина хочет задушить ее. Та уже потеряла сознание. Недолго думая, охранник скрутил убийцу и вызвал по рации подкрепление.– Здесь женщина, она, похоже, чуть не умерла. И мужик, который хотел ее убить. Я схватил его. Нужно вызывать милицию.
Несколько минут спустя прибежали охранники. Один из них склонился над Марией. Он взял ее запястье и, нащупав слабый пульс, сказал:
– Все в порядке. Жива.
Охранники увели по подземной стоянке Соколова с заломленными за спиной руками.
Марию вытащили из подсобки. Она медленно приходила в себя и кашляла.
Охранник отреагировал быстро, достал рацию и прокричал:
– Медицинскую помощь на минус восьмой этаж. Женщина без сознания.
В это время Гринфельд, уходивший куда-то из зала, вернулся в ресторан. Подошел к пустому столику и сел. Руки его нервно дрожали…
* * *
Скорая приехала к Марии быстро. Охранник и санитары положили бледную, едва живую женщину на носилки и унесли в «скорую».В это время прибежал начальник охраны комплекса. Он был занят, проверял отчетность по кражам за прошлый квартал, когда позвонили и сообщили о чрезвычайном происшествии на подземной автостоянке.
– Что здесь случилось? – осведомился он у охранника стоянки.
– Она говорит, что ее душили. – Охранник кивнул в сторону «скорой».
Начальник охраны заглянул в «скорую помощь» и увидел Марию – она лежала на носилках. Глаза Марии были открыты, но взгляд казался словно бы застывшим, стеклянным. Теперь Мария пыталась восстановить события с того момента, как она вышла из зала ресторана. У нее не было ощущения, что за ней следят, и это ей казалось странным. Может быть, она уже привыкла к наблюдению?
Очнулась, когда услышала сочувствующий голос начальника охраны:
– Вы можете разговаривать?
Мария только кивнула ему в ответ.
– Вы можете сказать, как выглядел этот человек?
– Нет, я видела только его перчатки. Черные такие. – Говорила она хрипло и, произнеся несколько слов, закашлялась, схватившись за горло.
– Машина цела?
– Да, – сдавленно ответила Мария.
– У вас что-нибудь украли?
– Не знаю. Сейчас… Вы не могли бы подать мне мою сумочку? – обратилась Мария к санитару.
Санитар поднес к Марии сумочку, и она, с трудом подняв голову, осмотрела ее содержимое.
– Нет, все на месте, – сказала Мария, посмотрев на начальника охраны.
– Как вы думаете, что могло быть его целью?
– Не знаю. Меня хотят убить, – безропотно ответила женщина и вздохнула тяжело: каких только способов убийства ей не пришлось испытать на себе…
– Почему вы так думаете?
– Я получаю угрозы по телефону. – Она устало смотрела в глаза человека, задававшего ей вопросы. На вид ему было лет сорок, он производил впечатление профессионала и, похоже, верил ей.
– Давно?
– Это началось около двух недель назад, – тихо сказала Мария.
– Вы можете предположить, от кого исходят эти угрозы?
– Да. Я получаю их от одного человека, его фамилия Соколов. – Мария со злостью произнесла эту фамилию.
Начальник охраны вышел из машины, осмотрелся. На стоянке было тихо. Суета улеглась. Машин в это время было не так уж много. Удивительно, как удалось спастись этой женщине. Хорошо, что она нашла дверь в подсобку. Маньякам мешают только случайности. Начальник охраны тяжело вздохнул: ему предстояло еще допросить подозреваемого в покушении на убийство.
* * *
Кабинет начальника охраны напоминал одиночную камеру. Это была небольшая комната в девять квадратных метров. Сходство усиливало отсутствие окон. Стены были покрашены в скучноватый серый цвет. Бетонное подземелье. Сюда в наручниках привели Александра Соколова. Вскоре там оказался и Гринфельд, разыскивавший Марию.Начальник охраны приступил к допросу подозреваемого.
– Вы знакомы с женщиной по имени Мария Зяблик?
– Зяблик? Нет, не знаком, – растерянно пробормотал Соколов, он еще не мог понять, что с ним происходит и как он оказался в подземелье.
Гринфельд опустил глаза: он тоже чувствовал себя неловко в этой маленькой комнате.
– А она утверждает, что вы с ней знакомы, – с профессиональным артистизмом произнес начальник охраны.
– А, это, наверное, Мария? – догадался Соколов и перевел взгляд на Гринфельда, словно ожидая подтверждения от психиатра. Потом вновь обратился к начальнику охраны в свойственной ему пренебрежительной манере: – Ты можешь толком сказать, что случилось?
– Вы не могли бы обращаться на «вы»? – осадил он Соколова.
– Зачем? – искренне удивился подозреваемый и обвел всех присутствующих снисходительным взглядом. – К чему все эти китайские церемонии?
Однако никто не поддержал Соколова. Гринфельд только усмехнулся: как Марии может нравиться это грубое животное, вот уж кто точно настоящий примат…
– Могу я понимать, что вы признали свое знакомство с потерпевшей? – постукивая карандашом по столу, спросил начальник охраны.
На столе лежали файлы с отчетами, в одном углу – стопка фотографий и фотороботов воров, «работающих» в московских торговых и развлекательных центрах. Начальник охраны много раз допрашивал в своем кабинете мелких воришек, мошенников. За все время его работы в этом центре он впервые столкнулся с человеком, подозреваемым в покушении на убийство. Начальник охраны наблюдал за реакцией Соколова, но допрашиваемый был невозмутим. Он всем своим видом показывал, что ни в чем не виновен. Но вряд ли ему удастся кого-то провести. Все равно найдется оперативник, который его расколет.
– Нам нужно побеседовать с вами наедине, – обратился начальник охраны к Гринфельду. – Вы не возражаете?
– Нет, – ответил Гринфельд. Ему уже было досадно, что его втянули в эту грязную историю.
Тогда начальник охраны обратился к Соколову:
– Вы не будете оказывать сопротивление, пока мы беседуем с гражданином Гринфельдом?
Соколов взвесил ситуацию:
– Нет.
Начальник охраны позвонил, и тут же за Соколовым пришли. Его вывели из кабинета, и психиатр остался один на один с начальником охраны. Гринфельд заметно волновался, он все время теребил рукав куртки.
Начальник охраны спросил Гринфельда о том, что происходило сегодня, с какой целью он встречался с Соколовым и Марией. Гринфельд тяжело вздохнул:
– Это долгая история.
– Ну что ж, я готов ее выслушать.
И Гринфельд рассказал ему все, достаточно подробно описав свои взаимоотношения с Марией, не упоминая только о том, что несколько раз предлагал этой женщине выйти замуж. Начальник охраны из уст Гринфельда получил подтверждение словам Марии Зяблик. Ей действительно угрожали в течение последних двух недель, с ней происходило что-то из ряда вон выходящее.
– Почему она не обратилась в милицию? – осведомился он у Гринфельда.
– Вероятно, у нее не было доказательств. Я, признаться честно, подозревал, что моя старая знакомая выжила из ума. Это у меня, знаете ли, профессиональная болезнь. Мне казалось, что у Марии развивается мания преследования, параноидальные отклонения. К тому же налицо был фобический синдром. Она постоянно дергалась, боялась чего-то… Ну я не мог поверить в то, что она на самом деле подвергается опасности. В это вообще трудно поверить, а уж если ты ежедневно сталкиваешься с больными, которые утверждают, что их хотят отправить на тот свет, – тем более…
– Хорошо. Почему же она обратилась к вам за помощью?
– Я же сказал, что мы дружим с Машей много лет. Наверное, она доверяет мне.
Гринфельд рассказал, как Мария пришла к нему сегодня с утра пораньше и пригласила в ресторан. Конечно же ему пришлось избежать упоминания о ранении Соколова – это могло подвести саму Марию.
Начальник охраны что-то записал.
– Что произошло в ресторане? – продолжил он допрос.
– Мы беседовали. Мария разволновалась. Видимо, разозлилась на кого-то из нас и ушла. Сейчас мне трудно вспомнить дословно нашу беседу.
– Этот ресторан недалеко отсюда?
– Это здесь же. В вашем торговом центре. Проще пройти через сквер.
– Ну так давайте пройдем туда, – предложил начальник охраны.
Гринфельд согласился – что еще ему оставалось делать?..
Дождь на улице прекратился. Выглянуло солнце. Погода опять наладилась, как будто осень отступила, уступив свое место лету. Гринфельд снял куртку. До ресторана было совсем недалеко.
В зале снова сидели какие-то иностранцы и смотрели на повара-шоумена.
Начальник охраны и психиатр сели за тот же столик, который пару часов назад выбрал Соколов. Официант удивленно посмотрел на Гринфельда. Он уже начал волноваться: вся троица неожиданно исчезла, так и не рассчитавшись. Такое случалось крайне редко. Как они все выскользнули, никто из сотрудников ресторана не заметил. Увидев одного из «мошенников», официант обрадовался. Начальник охраны и Гринфельд заказали кофе.
– Куда отвезли Марию? – впервые поинтересовался Гринфельд.
– В больницу «Скорой помощи», я думаю. Вы можете просто позвонить в «Скорую» и узнать, где она находится. И не волнуйтесь так, пожалуйста. С потерпевшей все в порядке, – убежденно сказал начальник охраны. – Преступник не смог ее задушить. Был неопытен или что-то помешало…
– О боже…
– Скажите, вы все время сидели тут с этим товарищем?
– Как раз нет. Это то, что я хотел вам сообщить. Он выходил в туалет, и, надо сказать, его не было достаточно долго. Пока его не было, все и произошло.
– А сами вы никуда не выходили? – Начальник охраны требовательно взглянул на Гринфельда.
– Я тоже выходил ненадолго, – смущенно ответил он.
Гринфельд заметил официанта, который, казалось, неотрывно следил за их столиком. Повар закончил колдовать над шашлыками, за соседним столиком раздались одобрительные возгласы.
Кофе Гринфельда остыл. Он отпил глоток и поморщился – ничего нет отвратительнее холодного кофе. Официант был настороже: в любой момент он готов был подойти к их столику со счетом.
– В этом комплексе мы выполняем функции и милиции. Нам придется допросить вас еще раз, – сказал начальник охраны.
– Обязательно. Прямо сейчас?
– Нет. Вам позвонят.
Психиатр подал начальнику охраны свою визитную карточку.
– Благодарю. – Он положил карточку в карман рубашки, в целом оставшись довольным беседой с Гринфельдом. Оглянулся в сторону официанта, тот немедленно подскочил к столику.
– Сколько с меня за кофе? – спросил его начальник охраны.
– Нет-нет, вы мой гость, – остановил его Гринфельд.
Кивнув, начальник охраны ушел, у него еще было много дел. Гринфельд остался в одиночестве, как и пару часов назад. Он подумал, что за это время произошло столько событий, как будто он прожил целый год жизни. Одно событие было странным, пугающим… Гринфельд узнал о себе что-то новое, хотя уже и не ожидал открыть в себе какие-то незнакомые грани. Самоанализ в последние годы заводил психиатра в тупик…
К психиатру подошел официант и подал счет, прервав тем самым его размышления о собственной личности. Гринфельд недовольно поморщился. Потом он посмотрел в счет и чуть не подскочил на месте.
– Ну вот, тут и убийца, тут и жертва, тут и вся охрана торгового центра, а как расплачиваться, так Гринфельд? – пробормотал он и, кряхтя, полез за кошельком. У него даже не оказалось с собой столько денег.
– Вы принимаете кредитные карты? – спросил он у официанта и, получив положительный ответ, нехотя положил одну из кредиток в папочку со счетом.
Он уже знал, как ему действовать дальше.
* * *
Пока Соколов беседовал с начальником охраны, он мысленно выстраивал линию своего поведения на допросах. Решил стоять на своем: он зашел на стоянку, пробежался по бетонному подземелью, заметил машину Марии, но ее самой там не было. Потом он обошел весь этаж и услышал какой-то тихий сдавленный стон, заметил обшарпанную серую дверь в подсобку, открыл ее и увидел Марию, потерявшую сознание. Еще он думал о том, что некоторые женщины приносят ему несчастье, и проклинал тот день, когда впервые ее увидел. Сколько ему уже пришлось всего пережить из-за нее! Вспомнил и о других дамах, которые регулярно портили ему жизнь. Как только они появлялись, все планы рушились. У него было достаточно оснований их убить.В принципе, у Соколова не было никакого желания продолжать беседу с начальником охраны, и поэтому он обрадовался, когда тот переключил свое внимание на безумного психиатра, дружка Марии – чокнутого Гринфельда. Когда тот появился на стоянке, неизвестно.
Соколов пообещал не оказывать сопротивления, потому что не сомневался, что никаких улик против него милиция не найдет. «Пусть хоть обыщутся», – злорадствовал он.
Его вывели на подземную стоянку. Он оглянулся по сторонам, нашел свою машину и кивнул в ее сторону:
– Вот моя машина.
Человек в штатском, сопровождавший Соколова, спросил:
– Где ключи?
– Вот в этом кармане. Но ты не имеешь права ее обыскивать, – самодовольно произнес Соколов.
– Имею. У меня с собой удостоверение сотрудника службы безопасности.
– Подготовились… – уныло посмотрев на сопровождающего, проворчал Соколов.
Он был растерян и подавлен, но старался не подавать вида. Стоял как ни в чем не бывало, как будто не были его руки сцеплены крепко наручниками, а его машину никто не обыскивал. Охранник достал из его кармана ключи и передал другому. Тот открыл голубой «Опель», провел внутри минут десять, потом осмотрел багажник, снова заглянул в салон. Вышел и развел руками.
– Ничего нет, – сказал он своим коллегам.
Соколов усмехнулся, но охранник не дал ему возможности снова позлорадствовать:
– За исключением этого…
Он достал из кармана белый платочек, снова склонился и выудил из-под водительского сиденья пистолет.
Соколов и не думал об оружии, просто он совсем забыл о пистолете…
Один из охранников присвистнул.
– Оружие, значит, с собой носишь? – Он рассматривал пистолет.
Подозреваемый не знал, что ему сейчас нужно отвечать. Решил, что лучше отмалчиваться – не эти охранники будут его допрашивать.
Он выругался тихо, так, чтобы его никто не услышал. Это было странное чувство – как будто кто-то загнал его в ловушку, из которой выйти можно было только хитростью. Он ждал, когда вырвется из бетонного подземелья, и думал о Марии – она выжила. Куда ее сейчас увезли? Позвонить в «Скорую» невозможно, ему конечно же никто из охранников не скажет, где Мария. Даже если бы они знали, вряд ли сообщили бы об этом человеку, который, по их мнению, хотел убить несчастную женщину.
Был и еще один вопрос, который не давал покоя Соколову. Он постоянно думал, где сейчас этот ненормальный примат, психиатр Гринфельд? Он с удовольствием расквасил бы ему морду, впрочем, кто-то уже постарался до него. Соколов вспомнил, как Гринфельд вальяжно вошел в зал ресторана, весь разодетый, настоящий франт, но впечатление портила одна деталь: под глазом у психиатра светился синяк… Интересно, кто так его отделал?