Страница:
Кайе предложил стул Грит и сел сам.
— Вы хотите сказать…
— …что ваш пациент хорошо осведомлен, сеньора Вандерверф, даже очень хорошо. Ничего не указывает на недостоверность слов патера Берле.
Кайе присвистнул. Вероятно, история монаха — не плод его больного воображения.
— А адамиты? Что вам известно об этой секте?
Грит Вандерверф повернулась к Кайе и посмотрела на него. Чего больше в ее взгляде — любопытства или иронии? Прежде чем Небриха смог ответить, она проговорила:
— Конечно, адамиты существовали. Нет никаких сомнений.
Небриха, которому не понравилось, что кто-то вступает на его территорию, нетерпеливо перебил ее:
— Шестнадцатый век стал временем переориентации в вопросах веры. Лютер взывал громче прочих, но призывы к обновлению и изменению церкви разносились многоголосицей по всем странам. Многие проповедовали даже в пустыне. Например, Иоахим фон Фиоре. Его идеи, впрочем, не так сильно противоречили католицизму. Они выходили за рамки узкого понимания Римом мира и религии. Три главных принципа патера Иоахима определяли образ мысли представителей некоторых сект, выросших из болота антицерковных устремлений. Из принципа perfectio9 братья свободного духа сделали вывод о безгрешности духовного человека, из принципа contemplation10 — о равенстве перед Богом, a libertas11 превратился в свободную любовь, будто речь шла об умножении рая на земле через ангельскую любовь. Все это звучало не просто революционно, это было чудовищным для церковных князей того времени. Вот небольшое введение. А адамиты, к которым принадлежал Босх…
Тут его прервал Кайе, которому показалось, что объяснения Небрихи перерастают в чистое теоретизирование:
— Прощу прощения. Кто такие сестры и братья свободного духа? Я никогда о них не слышал. Кроме того, полагаю, что предположение о принадлежности Босха к секте адамитов спорно.
Антонио де Небриха кивнул:
— Вы правы. Однако нельзя отрицать, что братья и сестры свободного духа были особенно сильно распространены на Нижнем Рейне. Еретическое движение, имевшее большое влияние, организованное в маленькие группы. Они маскировались под благочестивых христиан, а втайне поклонялись райским представлениям о безгрешности человека. Они считали себя воплощением Святого Духа. Ни род, ни положение, ни состояние, ни пол не имели значения. Поэтому женщины вступали в круг братства полноправными членами.
— Таким образом они освобождались от опеки, к которой были приговорены католической церковью.
— Верно, сеньора Вандерверф. Сегодня это назвали бы равноправием.
Антонио де Небриха встал и открыл окно, чтобы впустить немного света.
— Для вашего патера это могло стать одной из причин, заставившей заниматься картиной. Если рукопись содержала указание на принадлежность Босха к адамитам, тогда на картине можно было прочесть изображение равноправия мужчин и женщин. Находка для женоненавистника.
У Кайе было такое чувство, будто Грит Вандерверф ждала именно этого момента, чтобы задать свой вопрос:
— Вы действительно нашли во время исследований что-то скрытое до сего дня?
— Сеньора Вандерверф, вся картина Босха — сплошная загадка. И мы каждый день открываем что-то новое. Посмотрите на эти нити и соединения на картине. Здесь, внизу, на рейке над картиной рая, написано: «вершины бесконечности» и «мысли о круговороте». От них я протянул красную нить к скальным образованиям в левом углу картины.
Никто не знает, что это значит, но из пещеры взвивается стая птиц. Они летят, вращаясь, через круглое отверстие горы и теряются в бесконечности, возвращаются назад и, садясь на землю, делятся на две группы — светлых и темных птиц. В то время как светлые резвятся в райском саду, темные птицы движутся к треснувшему яйцу и исчезают снова. От этого яйца, видите, я протянул еще одну зеленую нить к тому краю, где написаны другие понятия: «мировое яйцо», «происхождение», «химическая реторта». Все это попытки пролить свет на тьму. Каждый день приносит новое открытие.
Слушая объяснения Антонио де Небрихи, Кайе быстро сообразил, что тот хочет уйти от темы. Под картиной большими буквами было написано: «Scientes bonum et malum»12.
И тут Кайе осенило. Он знал, что мешало Петрониусу Орису согласно рассказу патера в створке триптиха «Зеленый рай». Сцена рая показывала мудрость Бога в своем творении. «Summum bonum»13. Но она не отрицала, что одновременно с жизнью родилась и смерть. «Summum malum»14. Здесь был изображен не библейский рай, в котором смерть рождается только из-за яблока с древа познания, а рай, с самого начала пропитанный знанием взаимосвязи жизни и смерти. Поэтому Ева могла стоять на стороне своего господина так свободно и насмешливо, больше ускользая от него, чем подчиняясь. Знание избавляло ее от первородного греха, от любой вины и наказания!
— И больше ничего? — Резкое замечание Грит прервало размышления Кайе. — Я подумала, что сегодня в обед вы говорили о другом. Создается впечатление, что вы не хотите помочь мне в работе. А я выложила все свои карты, сеньор Небриха.
Кайе нравилась эта женщина даже в гневе. В ней было что-то живое, непредсказуемое.
— У меня есть к вам предложение, — сказал Кайе и получил в ответ нетерпеливый взгляд Грит Вандерверф. Он посмотрел на часы. — Встретимся завтра утром перед входом в мастерские и посмотрим картину в оригинале. Сегодня внизу никого нет. Тогда и поговорим о тайнах «Сада наслаждений».
Антонио де Небриха был не в восторге от предложения коллеги. Кайе догадался, что тот предпочел бы никогда больше не встречаться Грит Вандерверф. Однако желания самого Кайе были иными.
— Вы согласны?
Грит Вандерверф словно подменили. Она улыбнулась Кайе, ее глаза заблестели, что вызвало у него приятную дрожь. Кайе посмотрел на Антонио де Небриху.
— Да все в порядке, ничего страшного, — громко извинился тот и поднял руки в знак того, что уступает.
Неожиданно воцарилась тишина, которую никто не хотел нарушать, пока Грит Вандерверф не встала и не протянула Кайе руку:
— Будет лучше, если я пойду. Уже поздно. Когда мы завтра встречаемся? В десять?
Небриха пробормотал что-то невнятное.
— В десять часов я буду ждать вас внизу, — подтвердил Кайе.
— Большое спасибо, сеньор Небриха, за объяснения. Грит повернулась и открыла дверь. На пороге она остановилась и обратилась к реставратору:
— А вы знаете, почему Иероним Босх взял себе это имя, в то время как его семья носила фамилию ван Акен, по названию места их рождения?
С этими словами она закрыла за собой дверь. Антонио де Небриха смотрел ей вслед.
— Проклятие, откуда она знает?
XXXIV
КНИГА ВТОРАЯ. В САДУ НАСЛАЖДЕНИЙ
I
— Вы хотите сказать…
— …что ваш пациент хорошо осведомлен, сеньора Вандерверф, даже очень хорошо. Ничего не указывает на недостоверность слов патера Берле.
Кайе присвистнул. Вероятно, история монаха — не плод его больного воображения.
— А адамиты? Что вам известно об этой секте?
Грит Вандерверф повернулась к Кайе и посмотрела на него. Чего больше в ее взгляде — любопытства или иронии? Прежде чем Небриха смог ответить, она проговорила:
— Конечно, адамиты существовали. Нет никаких сомнений.
Небриха, которому не понравилось, что кто-то вступает на его территорию, нетерпеливо перебил ее:
— Шестнадцатый век стал временем переориентации в вопросах веры. Лютер взывал громче прочих, но призывы к обновлению и изменению церкви разносились многоголосицей по всем странам. Многие проповедовали даже в пустыне. Например, Иоахим фон Фиоре. Его идеи, впрочем, не так сильно противоречили католицизму. Они выходили за рамки узкого понимания Римом мира и религии. Три главных принципа патера Иоахима определяли образ мысли представителей некоторых сект, выросших из болота антицерковных устремлений. Из принципа perfectio9 братья свободного духа сделали вывод о безгрешности духовного человека, из принципа contemplation10 — о равенстве перед Богом, a libertas11 превратился в свободную любовь, будто речь шла об умножении рая на земле через ангельскую любовь. Все это звучало не просто революционно, это было чудовищным для церковных князей того времени. Вот небольшое введение. А адамиты, к которым принадлежал Босх…
Тут его прервал Кайе, которому показалось, что объяснения Небрихи перерастают в чистое теоретизирование:
— Прощу прощения. Кто такие сестры и братья свободного духа? Я никогда о них не слышал. Кроме того, полагаю, что предположение о принадлежности Босха к секте адамитов спорно.
Антонио де Небриха кивнул:
— Вы правы. Однако нельзя отрицать, что братья и сестры свободного духа были особенно сильно распространены на Нижнем Рейне. Еретическое движение, имевшее большое влияние, организованное в маленькие группы. Они маскировались под благочестивых христиан, а втайне поклонялись райским представлениям о безгрешности человека. Они считали себя воплощением Святого Духа. Ни род, ни положение, ни состояние, ни пол не имели значения. Поэтому женщины вступали в круг братства полноправными членами.
— Таким образом они освобождались от опеки, к которой были приговорены католической церковью.
— Верно, сеньора Вандерверф. Сегодня это назвали бы равноправием.
Антонио де Небриха встал и открыл окно, чтобы впустить немного света.
— Для вашего патера это могло стать одной из причин, заставившей заниматься картиной. Если рукопись содержала указание на принадлежность Босха к адамитам, тогда на картине можно было прочесть изображение равноправия мужчин и женщин. Находка для женоненавистника.
У Кайе было такое чувство, будто Грит Вандерверф ждала именно этого момента, чтобы задать свой вопрос:
— Вы действительно нашли во время исследований что-то скрытое до сего дня?
— Сеньора Вандерверф, вся картина Босха — сплошная загадка. И мы каждый день открываем что-то новое. Посмотрите на эти нити и соединения на картине. Здесь, внизу, на рейке над картиной рая, написано: «вершины бесконечности» и «мысли о круговороте». От них я протянул красную нить к скальным образованиям в левом углу картины.
Никто не знает, что это значит, но из пещеры взвивается стая птиц. Они летят, вращаясь, через круглое отверстие горы и теряются в бесконечности, возвращаются назад и, садясь на землю, делятся на две группы — светлых и темных птиц. В то время как светлые резвятся в райском саду, темные птицы движутся к треснувшему яйцу и исчезают снова. От этого яйца, видите, я протянул еще одну зеленую нить к тому краю, где написаны другие понятия: «мировое яйцо», «происхождение», «химическая реторта». Все это попытки пролить свет на тьму. Каждый день приносит новое открытие.
Слушая объяснения Антонио де Небрихи, Кайе быстро сообразил, что тот хочет уйти от темы. Под картиной большими буквами было написано: «Scientes bonum et malum»12.
И тут Кайе осенило. Он знал, что мешало Петрониусу Орису согласно рассказу патера в створке триптиха «Зеленый рай». Сцена рая показывала мудрость Бога в своем творении. «Summum bonum»13. Но она не отрицала, что одновременно с жизнью родилась и смерть. «Summum malum»14. Здесь был изображен не библейский рай, в котором смерть рождается только из-за яблока с древа познания, а рай, с самого начала пропитанный знанием взаимосвязи жизни и смерти. Поэтому Ева могла стоять на стороне своего господина так свободно и насмешливо, больше ускользая от него, чем подчиняясь. Знание избавляло ее от первородного греха, от любой вины и наказания!
— И больше ничего? — Резкое замечание Грит прервало размышления Кайе. — Я подумала, что сегодня в обед вы говорили о другом. Создается впечатление, что вы не хотите помочь мне в работе. А я выложила все свои карты, сеньор Небриха.
Кайе нравилась эта женщина даже в гневе. В ней было что-то живое, непредсказуемое.
— У меня есть к вам предложение, — сказал Кайе и получил в ответ нетерпеливый взгляд Грит Вандерверф. Он посмотрел на часы. — Встретимся завтра утром перед входом в мастерские и посмотрим картину в оригинале. Сегодня внизу никого нет. Тогда и поговорим о тайнах «Сада наслаждений».
Антонио де Небриха был не в восторге от предложения коллеги. Кайе догадался, что тот предпочел бы никогда больше не встречаться Грит Вандерверф. Однако желания самого Кайе были иными.
— Вы согласны?
Грит Вандерверф словно подменили. Она улыбнулась Кайе, ее глаза заблестели, что вызвало у него приятную дрожь. Кайе посмотрел на Антонио де Небриху.
— Да все в порядке, ничего страшного, — громко извинился тот и поднял руки в знак того, что уступает.
Неожиданно воцарилась тишина, которую никто не хотел нарушать, пока Грит Вандерверф не встала и не протянула Кайе руку:
— Будет лучше, если я пойду. Уже поздно. Когда мы завтра встречаемся? В десять?
Небриха пробормотал что-то невнятное.
— В десять часов я буду ждать вас внизу, — подтвердил Кайе.
— Большое спасибо, сеньор Небриха, за объяснения. Грит повернулась и открыла дверь. На пороге она остановилась и обратилась к реставратору:
— А вы знаете, почему Иероним Босх взял себе это имя, в то время как его семья носила фамилию ван Акен, по названию места их рождения?
С этими словами она закрыла за собой дверь. Антонио де Небриха смотрел ей вслед.
— Проклятие, откуда она знает?
XXXIV
— Вы сошли с ума, Михаэль! — выпалил Антонио де Небриха. — Нельзя приводить сюда незнакомых людей, когда мы в двух шагах от сенсации.
Он молча подошел к двери и резко открыл ее. Там никого не было, только шаги Грит раздавались по коридору.
— Что вы имеете против этой женщины? В конце концов, благодаря ей мы имеем хоть небольшое подтверждение нашей гипотезы. К тому же высказывания патера Берле не могут быть беспочвенными.
Антонио де Небриха закрыл дверь и прислонился к ней.
— Она не нравится мне. Что-то заставляет меня быть с ней осторожным, я еще не знаю что. Возможно, ее глаза — они холодны как лед. Но заверяю вас, это не ревность, поскольку она явно положила глаз на вас.
Кайе почувствовал, что покраснел.
— Ну, вы преувеличиваете, Антонио. Я бы почувствовал. Кроме того…
— Вы тоже положили глаз на Грит Вандерверф. — Небриха нервно рассмеялся и отошел от двери. — Может, вы и правы, и мне не должны повсюду мерещиться привидения. А этот патер Берле для нас просто находка.
— У вас есть что-то для меня? — взволнованно спросил Кайе.
— Что-то! Очень много всего, Михаэль. Посмотрите сюда. Он подвел Кайе к письменному столу. Достал из папки клочок бумаги и махал перед носом у реставратора. Листок был треугольный и абсолютно чистый.
— Знаете, Михаэль, иногда самые простые вещи наводят нас на верный след. Посмотрите на свет, что вы видите?
— Ничего! Нет, подождите… Водяные знаки. Что-то написанное от руки. Буквы «НВР».
— Потому я и удивился, когда обнаружил этот клочок бумаги много лет назад. Я сохранил его.
Кайе не вникал в многочисленные специальные вопросы, которыми интересовался Небриха. Антонио собирал все, что имело для него какое-то значение. Реставратор поискал глазами на столе коллеги увеличенный снимок, но чтобы не обидеть Небриху, спросил:
— Откуда у вас эта бумага?
— В одном голландском антикварном магазине я наткнулся на книгу, повествующую о смешивании красок, прежде всего о приготовлении желтоватых оттенков из пигментов. Она была в кожаном переплете и с золоченым обрезом. Не дешевая, но и не редкая и уже потрепанная. Оттуда бумажка и выпала. Я решил, что это обычная закладка, пока не заметил водяных знаков, которые стали видны, только когда она промокла.
Антонио де Небриха подошел к письменному столу, достал чашу и осторожно смочил бумагу. Выступили темные буквы «НВР».
— Это указывает на имя. Hieronimus Bosch Pictor — Иероним Босх, художник. Бумага может оказаться из его мастерской.
Кайе сразу заинтересовался. Ему показалось, он уже видел этот треугольный клочок.
— Вы уверены, Антонио?
— Вполне уверен.
— В том, что у мастера Босха была своя бумага?
— Почему нет, Михаэль? Бумагу для набросков подмастерья часто делали сами. Необычно то, что дошла до нас именно часть с водяным знаком, то есть лишь пять процентов листа.
— Вы сохранили ее только из-за водяных знаков?
— Собственно говоря, да. Что я ни делал с ней, полагая, что это тайнопись! Нагревал, клал в воду, гладил, но бумага оставалась просто бумагой. До сегодняшнего дня, Михаэль, пока я не посмотрел на наши фотографии. Кое-что показалось мне странным.
Кайе весь обратился в слух. У Антонио де Небрихи была редкая способность преподносить даже совершенные мелочи как сенсацию. Он достал из стола снимки, на которых Кайе обнаружил буквы.
— Кислота, повредившая лак, произвела двойной эффект. С одной стороны, она разъела лак, с другой — обнажила что-то скрытое. Буквы, еще очень нечеткие. Это произошло случайно, но там, где раствор кислоты был слабее, она открыла под слоем лака тайнопись. А теперь, Михаэль, сенсация…
Небриха поставил на стол сосуд с прозрачной жидкостью, затем положил листок бумаги и помешал чайной ложкой. В нос ударил легкий запах уксуса.
— Необходимо немного уксусной кислоты. Я нашел рецепт в книге «Elementa chemicae»15 лейденского профессора химии Иоганна Конрада Бархузена. Книга была издана в 1718 году в Лейдене и содержит рецепты разных смесей, взятых из более ранних источников. Прекрасно иллюстрированная книга! В ней описывается средство, с помощью которого невидимое становится видимым. Я наткнулся на него случайно.
Небриха вынул ложку, бумага плавала на поверхности. Оба склонились над сосудом и пристально смотрели на него. Неожиданно на белом листе выступили темные знаки.
— Natura mutatur. Veritas extinguit, — прочитал Небриха. — Природа изменяется. Правда убивает.
У Кайе перехватило дыхание.
— И что это значит?
— Понятия не имею. Если честно, я перерыл всю литературу по алхимии, ища эту комбинацию слов, но ничего не нашел. Что можно связать с этими истинами? В конце концов я решил, что это упражнения ученика в латыни, спряжение глаголов.
— Natura mutatur. Veritas extinguit, — задумчиво повторил Кайе и склонился над чашей.
— А самое удивительное, что буквы можно увидеть только с помощью этой жидкости. Ни больше и ни меньше. Не важно, что вы используете: лимон, тепло, воду, гранитную или угольную пыль — бумага не реагирует. Только уксусная вода, aqua acetum, описанная Бархузеном, делает надпись видимой. А когда бумага высыхает, слова исчезают полностью. Просто и гениально!
Кайе встал и подошел к картине. Пастельные цвета расплывались у него перед глазами. Листок не имел никакого значения. Просто милое открытие. Правда убивает. Исходя из рассказа патера Берле, этот клочок бумаги имел отношение к причине создания картины «Сад наслаждений». Если патер Берле прав, то это послание подмастерья, бесследно исчезнувшего из Хертогенбоса. Бумага сохранилась. Подумать только — четыреста лет! Но что пользы от предостережения Яна де Грота, касающегося картины? Или он думал, что скрытая в картине правда убьет, когда будет постигнута? Что таится за фасадом необычного рая, рожденного кистью Иеронима Босха? Ян де Грот мог видеть только первую створку триптиха. Средняя часть картины, по словам патера Берле, тогда лишь создавалась, если сумасшедший патер и его источники не врут.
Антонио де Небриха бесшумно подошел к коллеге и положил руку ему на плечо.
— Нам не разгадать эту загадку, Михаэль. По крайней мере сейчас. У меня есть для вас еще кое-что.
Кайе отвел взгляд от «Сада наслаждений» и вопросительно посмотрел на Небриху. Тот взял увеличенные снимки и прикрепил их на стену.
— Думаю, что могу расшифровать эти буквы. Они написаны как зеркальное отражение, справа налево. Одно «Р», два «S», два «N» и по одной «М» и «R». Получается «PSSNNMR».
Небриха обвел буквы карандашом. Сейчас, когда Антонио показал буквы, сомнения Кайе улетучились.
— Как вы додумались?
— Леонардо писал справа налево, потому что был левшой. Судя по технике мазков «Сада наслаждений», Босх тоже был левшой. Аналогия напрашивалась сама собой.
Для Кайе это было чудом. Такие специалисты, как Небриха, обладавшие невероятной интуицией и энциклопедическими знаниями, вызывали у него восхищение. Их оставалось все меньше. Они владели техникой реставрации и знаниями в области истории и искусства. Многие из его коллег отдали предпочтение технической стороне дела, и сам Кайе не являлся исключением.
— А что означает комбинация этих букв? Небриха пожал плечами и сел за стол.
— Я не ясновидящий. Тут нужно время, книги с латинскими сокращениями и немного удачи.
Кайе тоже опустился на стул.
— На втором снимке я обнаружил сову.
— Я тоже, Михаэль, вот здесь.
Он протянул ему вторую фотографию. Ярким маркером были обведены очертания головы совы.
— А это?
— Похоже на тайнопись.
— И какими вы видите наши дальнейшие шаги?
Небриха клонился над письменным столом, оперся на руки и пристально посмотрел коллеге в глаза:
— Патер Берле. Он должен рассказать нам больше, и я думаю, его история даст ключ к знакам. Мы должны завтра пойти к этому священнику, чтобы он продолжил рассказ.
Подумав, Кайе кивнул:
— Если он еще сможет нам что-то сказать.
Антонио де Небриха насторожился:
— Что вы имеете в виду?
— Я должен вам признаться кое в чем. Когда мы были в его комнате, Грит и я, он утащил мой перочинный нож. Я заметил это, но не смог ничего с этим поделать. Он попросил меня помочь ему.
Антонио де Небриха вскочил, его стул ударился о стену.
— Вы просто осел, Михаэль! Простите.
Он молча подошел к двери и резко открыл ее. Там никого не было, только шаги Грит раздавались по коридору.
— Что вы имеете против этой женщины? В конце концов, благодаря ей мы имеем хоть небольшое подтверждение нашей гипотезы. К тому же высказывания патера Берле не могут быть беспочвенными.
Антонио де Небриха закрыл дверь и прислонился к ней.
— Она не нравится мне. Что-то заставляет меня быть с ней осторожным, я еще не знаю что. Возможно, ее глаза — они холодны как лед. Но заверяю вас, это не ревность, поскольку она явно положила глаз на вас.
Кайе почувствовал, что покраснел.
— Ну, вы преувеличиваете, Антонио. Я бы почувствовал. Кроме того…
— Вы тоже положили глаз на Грит Вандерверф. — Небриха нервно рассмеялся и отошел от двери. — Может, вы и правы, и мне не должны повсюду мерещиться привидения. А этот патер Берле для нас просто находка.
— У вас есть что-то для меня? — взволнованно спросил Кайе.
— Что-то! Очень много всего, Михаэль. Посмотрите сюда. Он подвел Кайе к письменному столу. Достал из папки клочок бумаги и махал перед носом у реставратора. Листок был треугольный и абсолютно чистый.
— Знаете, Михаэль, иногда самые простые вещи наводят нас на верный след. Посмотрите на свет, что вы видите?
— Ничего! Нет, подождите… Водяные знаки. Что-то написанное от руки. Буквы «НВР».
— Потому я и удивился, когда обнаружил этот клочок бумаги много лет назад. Я сохранил его.
Кайе не вникал в многочисленные специальные вопросы, которыми интересовался Небриха. Антонио собирал все, что имело для него какое-то значение. Реставратор поискал глазами на столе коллеги увеличенный снимок, но чтобы не обидеть Небриху, спросил:
— Откуда у вас эта бумага?
— В одном голландском антикварном магазине я наткнулся на книгу, повествующую о смешивании красок, прежде всего о приготовлении желтоватых оттенков из пигментов. Она была в кожаном переплете и с золоченым обрезом. Не дешевая, но и не редкая и уже потрепанная. Оттуда бумажка и выпала. Я решил, что это обычная закладка, пока не заметил водяных знаков, которые стали видны, только когда она промокла.
Антонио де Небриха подошел к письменному столу, достал чашу и осторожно смочил бумагу. Выступили темные буквы «НВР».
— Это указывает на имя. Hieronimus Bosch Pictor — Иероним Босх, художник. Бумага может оказаться из его мастерской.
Кайе сразу заинтересовался. Ему показалось, он уже видел этот треугольный клочок.
— Вы уверены, Антонио?
— Вполне уверен.
— В том, что у мастера Босха была своя бумага?
— Почему нет, Михаэль? Бумагу для набросков подмастерья часто делали сами. Необычно то, что дошла до нас именно часть с водяным знаком, то есть лишь пять процентов листа.
— Вы сохранили ее только из-за водяных знаков?
— Собственно говоря, да. Что я ни делал с ней, полагая, что это тайнопись! Нагревал, клал в воду, гладил, но бумага оставалась просто бумагой. До сегодняшнего дня, Михаэль, пока я не посмотрел на наши фотографии. Кое-что показалось мне странным.
Кайе весь обратился в слух. У Антонио де Небрихи была редкая способность преподносить даже совершенные мелочи как сенсацию. Он достал из стола снимки, на которых Кайе обнаружил буквы.
— Кислота, повредившая лак, произвела двойной эффект. С одной стороны, она разъела лак, с другой — обнажила что-то скрытое. Буквы, еще очень нечеткие. Это произошло случайно, но там, где раствор кислоты был слабее, она открыла под слоем лака тайнопись. А теперь, Михаэль, сенсация…
Небриха поставил на стол сосуд с прозрачной жидкостью, затем положил листок бумаги и помешал чайной ложкой. В нос ударил легкий запах уксуса.
— Необходимо немного уксусной кислоты. Я нашел рецепт в книге «Elementa chemicae»15 лейденского профессора химии Иоганна Конрада Бархузена. Книга была издана в 1718 году в Лейдене и содержит рецепты разных смесей, взятых из более ранних источников. Прекрасно иллюстрированная книга! В ней описывается средство, с помощью которого невидимое становится видимым. Я наткнулся на него случайно.
Небриха вынул ложку, бумага плавала на поверхности. Оба склонились над сосудом и пристально смотрели на него. Неожиданно на белом листе выступили темные знаки.
— Natura mutatur. Veritas extinguit, — прочитал Небриха. — Природа изменяется. Правда убивает.
У Кайе перехватило дыхание.
— И что это значит?
— Понятия не имею. Если честно, я перерыл всю литературу по алхимии, ища эту комбинацию слов, но ничего не нашел. Что можно связать с этими истинами? В конце концов я решил, что это упражнения ученика в латыни, спряжение глаголов.
— Natura mutatur. Veritas extinguit, — задумчиво повторил Кайе и склонился над чашей.
— А самое удивительное, что буквы можно увидеть только с помощью этой жидкости. Ни больше и ни меньше. Не важно, что вы используете: лимон, тепло, воду, гранитную или угольную пыль — бумага не реагирует. Только уксусная вода, aqua acetum, описанная Бархузеном, делает надпись видимой. А когда бумага высыхает, слова исчезают полностью. Просто и гениально!
Кайе встал и подошел к картине. Пастельные цвета расплывались у него перед глазами. Листок не имел никакого значения. Просто милое открытие. Правда убивает. Исходя из рассказа патера Берле, этот клочок бумаги имел отношение к причине создания картины «Сад наслаждений». Если патер Берле прав, то это послание подмастерья, бесследно исчезнувшего из Хертогенбоса. Бумага сохранилась. Подумать только — четыреста лет! Но что пользы от предостережения Яна де Грота, касающегося картины? Или он думал, что скрытая в картине правда убьет, когда будет постигнута? Что таится за фасадом необычного рая, рожденного кистью Иеронима Босха? Ян де Грот мог видеть только первую створку триптиха. Средняя часть картины, по словам патера Берле, тогда лишь создавалась, если сумасшедший патер и его источники не врут.
Антонио де Небриха бесшумно подошел к коллеге и положил руку ему на плечо.
— Нам не разгадать эту загадку, Михаэль. По крайней мере сейчас. У меня есть для вас еще кое-что.
Кайе отвел взгляд от «Сада наслаждений» и вопросительно посмотрел на Небриху. Тот взял увеличенные снимки и прикрепил их на стену.
— Думаю, что могу расшифровать эти буквы. Они написаны как зеркальное отражение, справа налево. Одно «Р», два «S», два «N» и по одной «М» и «R». Получается «PSSNNMR».
Небриха обвел буквы карандашом. Сейчас, когда Антонио показал буквы, сомнения Кайе улетучились.
— Как вы додумались?
— Леонардо писал справа налево, потому что был левшой. Судя по технике мазков «Сада наслаждений», Босх тоже был левшой. Аналогия напрашивалась сама собой.
Для Кайе это было чудом. Такие специалисты, как Небриха, обладавшие невероятной интуицией и энциклопедическими знаниями, вызывали у него восхищение. Их оставалось все меньше. Они владели техникой реставрации и знаниями в области истории и искусства. Многие из его коллег отдали предпочтение технической стороне дела, и сам Кайе не являлся исключением.
— А что означает комбинация этих букв? Небриха пожал плечами и сел за стол.
— Я не ясновидящий. Тут нужно время, книги с латинскими сокращениями и немного удачи.
Кайе тоже опустился на стул.
— На втором снимке я обнаружил сову.
— Я тоже, Михаэль, вот здесь.
Он протянул ему вторую фотографию. Ярким маркером были обведены очертания головы совы.
— А это?
— Похоже на тайнопись.
— И какими вы видите наши дальнейшие шаги?
Небриха клонился над письменным столом, оперся на руки и пристально посмотрел коллеге в глаза:
— Патер Берле. Он должен рассказать нам больше, и я думаю, его история даст ключ к знакам. Мы должны завтра пойти к этому священнику, чтобы он продолжил рассказ.
Подумав, Кайе кивнул:
— Если он еще сможет нам что-то сказать.
Антонио де Небриха насторожился:
— Что вы имеете в виду?
— Я должен вам признаться кое в чем. Когда мы были в его комнате, Грит и я, он утащил мой перочинный нож. Я заметил это, но не смог ничего с этим поделать. Он попросил меня помочь ему.
Антонио де Небриха вскочил, его стул ударился о стену.
— Вы просто осел, Михаэль! Простите.
КНИГА ВТОРАЯ. В САДУ НАСЛАЖДЕНИЙ
I
Антонио де Небриха спал, положив голову на письменный стол, когда Кайе вошел в его кабинет. Пахло остывшим кофе и затхлым воздухом. Реставратор пробрался сквозь книги и рукописи к окну и открыл его.
Небриха встрепенулся:
— Quien es? Кто здесь? Ах, это вы, Михаэль.
— Похоже, вы забыли дорогу домой.
Небриха потянулся, встал из-за стола и поздоровался с коллегой за руку.
— Я с нетерпением ждал вас. Представьте себе, я нашел!
— Что?
— Решение, — прошептал он и указал на стену против своего стола.
Там висели семь листов бумаги, и на каждом была написана одна буква. PSSNNMR.
— Вы полагаете, что расшифровали их значение?
Небриха кивнул:
— Уверен. Я просидел над задачей всю ночь, и только утром неожиданно пришло решение. Это не тайнопись, как я думал сначала. Простое сокращение, пишутся только согласные. Обычное для латыни дело: надо добавить гласные, и получится предложение: «Posse non mori».
Кайе подошел ближе и посмотрел на висевшую рядом репродукцию. Утконос читал в своей книге именно эти буквы.
— Posse non mori — нельзя умереть.
— Да, именно так. Вы должны мысленно перенестись в то время. Конец пятнадцатого — начало шестнадцатого века, имеется в виду способность не умирать или…
— Бессмертие! Черт возьми, вы действительно верите, что темой картины было бессмертие и что где-то спрятан намек на то, как его достичь?
— Всего лишь предположение! Это может означать что угодно. Одно более или менее ясно. В Библии сказано: «Deus mortem non fecit». Бог не сотворял смерть. Это можно рассматривать как намек на ситуацию в раю, Михаэль.
— Только одновременно с изгнанием из рая смерть приходит в жизнь людей. Они потеряли свой шанс, вкусив яблоко с древа познания. Такова библейская мудрость, — развил Кайе мысль коллеги.
— Верно, Августин утверждает, что в раю человек был бессмертен. Однако это не исключало смерть от несчастного случая. Смерть не была изгнана из рая, как показывает картина. Там дикая кошка проглатывает мышь, лев убивает оленя. Бог хотел проверить человека. Но Адам и Ева не выдержали испытания, потому что перешли на сторону греха. Любопытство заставило их оступиться. Самопознание проклятием легло на них. Акт грехопадения отбросил их к смертности, и таким образом смерть стала последним действием человека.
Слушая объяснения коллеги, Кайе освободил для себя стул.
— Очень хорошо, Антонио. Вы — гений интерпретации. Небриха усмехнулся:
— И все же это только первый шаг. Мы не знаем, какое это имеет значение и для чего использовалось.
— Ваши знания и ваш…
— Зато вы, Михаэль, непревзойденный специалист в иной области. Без ваших снимков у нас в руках ничего не было бы. Однако оставим взаимные похвалы. Вчера я даже не ужинал. Мне сейчас не помешает завтрак: бутерброд и чашка хорошего кофе.
— Я приглашаю вас, Антонио.
Кайе встал, а Небриха снял с крючка куртку. Когда они вышли в коридор, Антонио запер дверь.
— Такие ночи в кабинете я позволяю себе нечасто.
Он провел рукой по волосам, пытаясь пригладить их, но безуспешно. Коллеги молча шли по темным коридорам. Когда они очутились на улице, Кайе не мог больше сдерживаться:
— Антонио, один вопрос.
— Надеюсь, своим вопросом вы не испортите мне аппетит.
Кайе медлил, рассчитывая на любопытство Антонио, который был готов клюнуть на любую наживку.
— Я всю ночь думал, почему сеньора Вандерверф заговорила об имени Босха. Что это значит?
Они пересекли улицу и направились к небольшому ресторанчику. Официант уже расставлял столы и стулья. Увидев приближающихся мужчин, он поприветствовал их.
Кайе и Небриха выбрали место у двери.
— Я бы посоветовал вам быть осторожнее, — предостерег Антонио, когда они сели. — Эта женщина знает больше, чем мы предполагаем. Почему, мне неведомо, но ее замечание об имени Босха ясно свидетельствует об этом.
Антонио де Небриха заказал бутерброд, омлет и кофе с молоком. Кайе присоединился к нему. Официант кивнул, протер мраморную поверхность стола и исчез на кухне. Кайе наклонился к Небрихе:
— Вы знаете, почему Босх взял себе это имя?
Антонио де Небриха молчал.
— Конечно, я думал об этом. Но о том времени так мало известно, и многое — просто предположения. К тому же надо поработать с цифрами.
Антонио взял белую салфетку и начал записывать под алфавитом цифры от одного до девяти. Кайе задумчиво качал головой, глядя на игру чисел.
— Что это значит?
— Каббалистическая нумерология, мистика цифр, магия чисел. Мы сегодня улыбаемся, а во времена Босха ученые жили в мире символов. Они верили, что числа влияют на суть вещей. Многое поражает нас и сейчас. Знаете ли вы, что цифрам 2, 4 и 6 приписывали женские черты, в то время как 1, 3 и 5 были мужскими?
Когда официант принес кофе, Антонио отложил салфетку в сторону.
— Сегодня нам известно, что у женщин две Х-хромосомы, то есть четное число, в то время как у мужчин по одной Х — и Y-хромосоме — число нечетное. Случайность? Но такие совпадения встречаются все чаще. За мистикой цифр таятся вековые знания. Пирамиды до сих пор скрывают от нас свои игры чисел. В античности использовали золотое сечение. Иудаизм, христианство и ислам строились на мистическом взаимодействии цифр: троица, четверо евангелистов, двенадцать апостолов — собственно говоря, тринадцать, Иуду Искариота добавили потом, — двадцать четыре библейских царя и так далее.
Кайе скептически слушая разъяснения коллеги.
— Блеф! Не стоит рассказывать мне об этих фокусах. Будем разумны, Антонио.
Небриха улыбнулся, с наслаждением отпил кофе и закрыл глаза.
— Для вас это не имеет значения. Но Босх жил в мире, где игра чисел объясняла многое. Соборы того времени строились по правилам этой игры. В них увековечена символика цифрового кода христиан. Двенадцать колонн для двенадцати апостолов, три башни как символ троицы, семь часовен в венке храма как символ семи таинств.
Официант принес тарелку с бутербродами и теплый паштет, и даже у успевшего позавтракать Кайе разыгрался аппетит.
— Так, значит, цифры определяют положение вещей в мире?
Такая безумная мысль уже давно не приходила ему в голову. Кайе наблюдал за небольшой улочкой, ведущей от парка Ретиро к Прадо. Первые клерки спешили на работу, трусцой пробегали редкие джоггеры. В тени дома стоял одетый в черное человек и, казалось, чего-то ждал. Открывались магазины. Столица встречала утро. Мадрид делал последний вдох, прежде чем суета наполнит его улицы шумом.
— Мы бессознательно продолжаем жить в мире чисел и часто используем их, даже не замечая, — прервал Небриха размышления Кайе. — Почему мы завязываем носовой платок одним узлом, а не двумя, почему говорим «к черту!» три раза, а не два или четыре?
Антонио де Небриха с наслаждением пережевывал омлет.
— Я удивлялся, почему сын Антониса ван Акена взял имя Босх. Его брат сохранил свое имя. По крайней мере в хрониках города Хертогенбоса упоминается имя художника ван Акена. Конечно, существует простое объяснение. Будучи членом городского совета, художник хотел связать свое имя с именем города. Но я убежден, что есть другие, более глубокие причины. Имя «Босх» обладает магией. Он подписывал свои картины не с добавлением Hertogen, или Bois-de-Duc, или ван Босх и не разговорным ден Босх. Он подписывался просто Босх! Bosch — пять букв. Знаете ли вы, что число пять не встречается в кристаллах как порядковое число, а в цветах чаще всего именно пять лепестков? Число пять — число живого. Человек определяется числом пять: две руки, две ноги и туловище — всего пять частей тела. На руках и ногах по пять пальцев. Не хочу докучать вам, но последний пример должен рассеять все ваши сомнения. Число пять — это пиктограмма. Еще Парацельс писал, что пиктограмма в иудаизме обладает большой силой, и знание об этом долго скрывалось. А разве алхимики не искали к четырем известным пятый элемент quinta essentia, который помог бы сделать из свинца золото?
Теперь Кайе слушал объяснения с большим интересом, попивая свой кофе. Его взгляд снова остановился на одетом в черное человеке, который прикуривал сигарету. Лица не было видно, но руки казались белыми как мел. С полным ртом Кайе переспросил:
— А как все это связано с именем Босха, если не считать, что в его имени пять букв? Переходите к самой сути, Антонио! Ваши идеи такие же фантастические, как и картина художника Босха.
Антонио де Небриха не обратил внимания на колкость. Он повернул салфетку с цифрами и колонками букв так, чтобы Кайе мог прочесть.
— Первым девяти буквам древнееврейского алфавита соответствовали определенные цифры. «Альфа» — 1, «бета» — 2 и так до девяти. Затем отсчет шел снова от одного. Но во времена Босха использовали латинский алфавит. К сожалению, не для всех букв латинского алфавита существовали такие соответствия, как в еврейском. Поэтому для них подобрали новые числа. Итак, наш ключ выглядит так: В — 2, О — 7, S — 3, С — 3, Н — 5. Если сложить эти числа, то в сумме получится 20. Каждая сумма имеет свое значение. Так, число 20 соответствовало слову «жизнь». В игре чисел считается, что от сумм двух цифр нужно отнять само число и разделить на 9. Вы спросите, почему именно на 9? В Каббале 9 — число Господа Бога.
Кайе записал числа и стал подсчитывать; Небриха невозмутимо попивал кофе.
— Если я правильно подсчитал, 20 — 2 = 18, 18:9 = 2.
— Да, двойка означает разделяющее и соединяющее, раздвоение. Я и ты, мужчина и женщина; это число противоречия, небожественное, число противостояния и взаимодействия, Инь и Ян. Каббала знает hieros gamos, священное соединение мужских и женских сил, парное зачатие и непорочное зачатие. Видите, все это представлено в имени Босха. Правда сложно? Как 5, так и 20 и получаемое из вычислений 2 имеют большое символическое значение, которого нет в имени ван Акен.
Небриха встрепенулся:
— Quien es? Кто здесь? Ах, это вы, Михаэль.
— Похоже, вы забыли дорогу домой.
Небриха потянулся, встал из-за стола и поздоровался с коллегой за руку.
— Я с нетерпением ждал вас. Представьте себе, я нашел!
— Что?
— Решение, — прошептал он и указал на стену против своего стола.
Там висели семь листов бумаги, и на каждом была написана одна буква. PSSNNMR.
— Вы полагаете, что расшифровали их значение?
Небриха кивнул:
— Уверен. Я просидел над задачей всю ночь, и только утром неожиданно пришло решение. Это не тайнопись, как я думал сначала. Простое сокращение, пишутся только согласные. Обычное для латыни дело: надо добавить гласные, и получится предложение: «Posse non mori».
Кайе подошел ближе и посмотрел на висевшую рядом репродукцию. Утконос читал в своей книге именно эти буквы.
— Posse non mori — нельзя умереть.
— Да, именно так. Вы должны мысленно перенестись в то время. Конец пятнадцатого — начало шестнадцатого века, имеется в виду способность не умирать или…
— Бессмертие! Черт возьми, вы действительно верите, что темой картины было бессмертие и что где-то спрятан намек на то, как его достичь?
— Всего лишь предположение! Это может означать что угодно. Одно более или менее ясно. В Библии сказано: «Deus mortem non fecit». Бог не сотворял смерть. Это можно рассматривать как намек на ситуацию в раю, Михаэль.
— Только одновременно с изгнанием из рая смерть приходит в жизнь людей. Они потеряли свой шанс, вкусив яблоко с древа познания. Такова библейская мудрость, — развил Кайе мысль коллеги.
— Верно, Августин утверждает, что в раю человек был бессмертен. Однако это не исключало смерть от несчастного случая. Смерть не была изгнана из рая, как показывает картина. Там дикая кошка проглатывает мышь, лев убивает оленя. Бог хотел проверить человека. Но Адам и Ева не выдержали испытания, потому что перешли на сторону греха. Любопытство заставило их оступиться. Самопознание проклятием легло на них. Акт грехопадения отбросил их к смертности, и таким образом смерть стала последним действием человека.
Слушая объяснения коллеги, Кайе освободил для себя стул.
— Очень хорошо, Антонио. Вы — гений интерпретации. Небриха усмехнулся:
— И все же это только первый шаг. Мы не знаем, какое это имеет значение и для чего использовалось.
— Ваши знания и ваш…
— Зато вы, Михаэль, непревзойденный специалист в иной области. Без ваших снимков у нас в руках ничего не было бы. Однако оставим взаимные похвалы. Вчера я даже не ужинал. Мне сейчас не помешает завтрак: бутерброд и чашка хорошего кофе.
— Я приглашаю вас, Антонио.
Кайе встал, а Небриха снял с крючка куртку. Когда они вышли в коридор, Антонио запер дверь.
— Такие ночи в кабинете я позволяю себе нечасто.
Он провел рукой по волосам, пытаясь пригладить их, но безуспешно. Коллеги молча шли по темным коридорам. Когда они очутились на улице, Кайе не мог больше сдерживаться:
— Антонио, один вопрос.
— Надеюсь, своим вопросом вы не испортите мне аппетит.
Кайе медлил, рассчитывая на любопытство Антонио, который был готов клюнуть на любую наживку.
— Я всю ночь думал, почему сеньора Вандерверф заговорила об имени Босха. Что это значит?
Они пересекли улицу и направились к небольшому ресторанчику. Официант уже расставлял столы и стулья. Увидев приближающихся мужчин, он поприветствовал их.
Кайе и Небриха выбрали место у двери.
— Я бы посоветовал вам быть осторожнее, — предостерег Антонио, когда они сели. — Эта женщина знает больше, чем мы предполагаем. Почему, мне неведомо, но ее замечание об имени Босха ясно свидетельствует об этом.
Антонио де Небриха заказал бутерброд, омлет и кофе с молоком. Кайе присоединился к нему. Официант кивнул, протер мраморную поверхность стола и исчез на кухне. Кайе наклонился к Небрихе:
— Вы знаете, почему Босх взял себе это имя?
Антонио де Небриха молчал.
— Конечно, я думал об этом. Но о том времени так мало известно, и многое — просто предположения. К тому же надо поработать с цифрами.
Антонио взял белую салфетку и начал записывать под алфавитом цифры от одного до девяти. Кайе задумчиво качал головой, глядя на игру чисел.
— Что это значит?
— Каббалистическая нумерология, мистика цифр, магия чисел. Мы сегодня улыбаемся, а во времена Босха ученые жили в мире символов. Они верили, что числа влияют на суть вещей. Многое поражает нас и сейчас. Знаете ли вы, что цифрам 2, 4 и 6 приписывали женские черты, в то время как 1, 3 и 5 были мужскими?
Когда официант принес кофе, Антонио отложил салфетку в сторону.
— Сегодня нам известно, что у женщин две Х-хромосомы, то есть четное число, в то время как у мужчин по одной Х — и Y-хромосоме — число нечетное. Случайность? Но такие совпадения встречаются все чаще. За мистикой цифр таятся вековые знания. Пирамиды до сих пор скрывают от нас свои игры чисел. В античности использовали золотое сечение. Иудаизм, христианство и ислам строились на мистическом взаимодействии цифр: троица, четверо евангелистов, двенадцать апостолов — собственно говоря, тринадцать, Иуду Искариота добавили потом, — двадцать четыре библейских царя и так далее.
Кайе скептически слушая разъяснения коллеги.
— Блеф! Не стоит рассказывать мне об этих фокусах. Будем разумны, Антонио.
Небриха улыбнулся, с наслаждением отпил кофе и закрыл глаза.
— Для вас это не имеет значения. Но Босх жил в мире, где игра чисел объясняла многое. Соборы того времени строились по правилам этой игры. В них увековечена символика цифрового кода христиан. Двенадцать колонн для двенадцати апостолов, три башни как символ троицы, семь часовен в венке храма как символ семи таинств.
Официант принес тарелку с бутербродами и теплый паштет, и даже у успевшего позавтракать Кайе разыгрался аппетит.
— Так, значит, цифры определяют положение вещей в мире?
Такая безумная мысль уже давно не приходила ему в голову. Кайе наблюдал за небольшой улочкой, ведущей от парка Ретиро к Прадо. Первые клерки спешили на работу, трусцой пробегали редкие джоггеры. В тени дома стоял одетый в черное человек и, казалось, чего-то ждал. Открывались магазины. Столица встречала утро. Мадрид делал последний вдох, прежде чем суета наполнит его улицы шумом.
— Мы бессознательно продолжаем жить в мире чисел и часто используем их, даже не замечая, — прервал Небриха размышления Кайе. — Почему мы завязываем носовой платок одним узлом, а не двумя, почему говорим «к черту!» три раза, а не два или четыре?
Антонио де Небриха с наслаждением пережевывал омлет.
— Я удивлялся, почему сын Антониса ван Акена взял имя Босх. Его брат сохранил свое имя. По крайней мере в хрониках города Хертогенбоса упоминается имя художника ван Акена. Конечно, существует простое объяснение. Будучи членом городского совета, художник хотел связать свое имя с именем города. Но я убежден, что есть другие, более глубокие причины. Имя «Босх» обладает магией. Он подписывал свои картины не с добавлением Hertogen, или Bois-de-Duc, или ван Босх и не разговорным ден Босх. Он подписывался просто Босх! Bosch — пять букв. Знаете ли вы, что число пять не встречается в кристаллах как порядковое число, а в цветах чаще всего именно пять лепестков? Число пять — число живого. Человек определяется числом пять: две руки, две ноги и туловище — всего пять частей тела. На руках и ногах по пять пальцев. Не хочу докучать вам, но последний пример должен рассеять все ваши сомнения. Число пять — это пиктограмма. Еще Парацельс писал, что пиктограмма в иудаизме обладает большой силой, и знание об этом долго скрывалось. А разве алхимики не искали к четырем известным пятый элемент quinta essentia, который помог бы сделать из свинца золото?
Теперь Кайе слушал объяснения с большим интересом, попивая свой кофе. Его взгляд снова остановился на одетом в черное человеке, который прикуривал сигарету. Лица не было видно, но руки казались белыми как мел. С полным ртом Кайе переспросил:
— А как все это связано с именем Босха, если не считать, что в его имени пять букв? Переходите к самой сути, Антонио! Ваши идеи такие же фантастические, как и картина художника Босха.
Антонио де Небриха не обратил внимания на колкость. Он повернул салфетку с цифрами и колонками букв так, чтобы Кайе мог прочесть.
— Первым девяти буквам древнееврейского алфавита соответствовали определенные цифры. «Альфа» — 1, «бета» — 2 и так до девяти. Затем отсчет шел снова от одного. Но во времена Босха использовали латинский алфавит. К сожалению, не для всех букв латинского алфавита существовали такие соответствия, как в еврейском. Поэтому для них подобрали новые числа. Итак, наш ключ выглядит так: В — 2, О — 7, S — 3, С — 3, Н — 5. Если сложить эти числа, то в сумме получится 20. Каждая сумма имеет свое значение. Так, число 20 соответствовало слову «жизнь». В игре чисел считается, что от сумм двух цифр нужно отнять само число и разделить на 9. Вы спросите, почему именно на 9? В Каббале 9 — число Господа Бога.
Кайе записал числа и стал подсчитывать; Небриха невозмутимо попивал кофе.
— Если я правильно подсчитал, 20 — 2 = 18, 18:9 = 2.
— Да, двойка означает разделяющее и соединяющее, раздвоение. Я и ты, мужчина и женщина; это число противоречия, небожественное, число противостояния и взаимодействия, Инь и Ян. Каббала знает hieros gamos, священное соединение мужских и женских сил, парное зачатие и непорочное зачатие. Видите, все это представлено в имени Босха. Правда сложно? Как 5, так и 20 и получаемое из вычислений 2 имеют большое символическое значение, которого нет в имени ван Акен.