Денисов Константин. Под нами - Чёрное море

   Естественно, что и мы меняли тактические приемы с учетом складывавшейся обстановки. Действия авиации в зонах нередко стали комбинированными. Вначале мы направляли туда "кобры", сковывавшие боем вражеских истребителей прикрытия, затем штурмовики наносили удары по боевым кораблям или подавляли зенитные батареи на берегу, а спустя несколько минут ложились на боевые курсы к назначенным объектам торпедоносцы и бомбардировщики.
   Нашей группе довелось участвовать в первом комбинированном ударе по порту Очаков. Подлетая к нему, мы увидели у небольших причалов, на рейде и у небольшого островка, где раньше располагалась наша Первомайская батарея, гораздо больше различных плавсредств, чем было установлено воздушной разведкой. Видно, какая-то их часть в момент разведки находилась еще на подходе.
   Пришлось немедленно по радио уточнить цели штурмовикам и пикировщикам. Налет получился неожиданным для противника и мощным. "Мессеров" в воздухе не было, поэтому после отхода ударных групп часть наших истребителей дополнительно атаковала корабли пулеметно-пушечным огнем. Вся группа без потерь возвращалась на аэродром, а позади долго виднелись крупные очаги пожаров - горели склады на причалах, баржи, буксиры и самоходные паромы, накренился и сильно поврежденный транспорт{53}.
   Через два дня нанесли аналогичный удар по порту Ак-Мечеть, где потопили лихтер "Еморхопулос" водоизмещением 1300 тонн. Досталось также другим кораблям и портовым сооружениям{54}.
   Организация и осуществление комбинированных ударов - дело многотрудное. Дальние маршруты и плохие метеоусловия требовали от командиров и экипажей самолетов высокого мастерства и мужества. Этими качествами наши авиаторы обладали в полной мере. Вот один из примеров.
   14 декабря в третьей зоне разведчику в очень сложных метеоусловиях удалось обнаружить крупный танкер противника, шедший в Крым. Его охраняли боевые корабли и с воздуха несколько "гамбургов". Хлопья снега кружились в воздухе, облака висели низко над морем. Стало очевидно: цель очень важная, поэтому решили поднять четыре торпедоносца. Их пилотировали капитан Константин Копейкин, старший лейтенант Александр Рыхлов, лейтенант Константин Харлашев и младший лейтенант Александр Смирнов. Торпедоносцев сопровождали шесть "кобр" во главе со старшим лейтенантом В. А. Наржимским.
   Штурману майору Николаю Маркину удалось вывести группу в район цели, но здесь сразу же навстречу ей ринулись "гамбурги". Наши "кобры", как всегда перед боем, сбросили подвесные баки, немедленно атаковали "гамбургов" и не позволили сбить торпедоносцев с боевого курса.
   Удар торпедоносцев с ходу оказался удачным. Четыре торпеды, блеснув в воздухе, нырнули в воду и, оставляя пузырчатый след на поверхности моря, устремились к цели. Торпедоносцы начали разворот, и в это время взметнулся огромный столб воды. Объятый пламенем танкер водоизмещением три тысячи тонн стал тонуть.
   Все успешные, а подчас и не столь успешные действия наших авиаторов перечислить невозможно. Хочется подчеркнуть, что Скадовская авиационная группа стала грозной силой в борьбе с врагом. И это особенно проявилось в период, когда в начале декабря противник предпринял попытку контрнаступления с никопольского плацдарма, из районов Чонгар и Перекопа. И хотя врагу не удалось достичь поставленных целей, однако в ряде случаев мы оказывались в критических ситуациях.
   Дело в том, что тогда нашей воздушной разведкой было обнаружено несколько БДБ и других небольших боевых кораблей, которые двумя группами следовали из Очакова в направлении Покровское на Кинбурнской косе. На их борту было до полка румынской пехоты. Десант высадился и вскоре овладел Кинбурнской косой и островом Первомайский.
   Главной задачей десанта и оказалось уничтожение Скадовской авиационной группы. Но авиация противника в те дни не смогла из-за непогоды поддержать свои войска, и вскоре враг на всех участках отступил на исходные позиции. Из оперативных сводок стало известно, что его никопольская группировка понесла тяжелые потери и он начал ее постепенно эвакуировать на правый берег Днепра.
   Наши войска приняли меры и по ликвидации морского десанта на Кинбурнской косе. Мы же, едва узнав о нем, тут же подняли в воздух одну за другой группы штурмовиков и истребителей и обрушили бомбовый и пулеметно-пушечный огонь по войскам и кораблям десанта. На случай прорыва десанта к нашим аэродромам привели в готовность для стрельбы по наземным целям и зенитно-артиллерийский полк.
   Буквально через два-три часа в Скадовск прибыл командующий 2-й гвардейской армией генерал-лейтенант Г. Ф. Захаров, а вслед за ним на автомашинах усиленный стрелковый полк. К исходу дня полк развернулся в боевые порядки, а с утра вступил в бой с десантом противника. Схватки шли напряженные, особенно 3 и 4 декабря, когда нашим наземным войскам при непрерывной поддержке небольших групп штурмовиков и истребителей удалось сломить сопротивление десанта и через несколько суток полностью очистить занятую им территорию.
   Всему летному составу авиагруппы, участвовавшему в уничтожении морского десанта противника, генерал Г. Ф. Захаров объявил благодарность, а наиболее отличившиеся были представлены к награждению боевыми орденами...
   Вечером 15 декабря при подведении итогов дня полковник В. И. Смирнов вдруг объявил:
   - Меня срочно отзывают в Москву. Генерал Ермаченков приказал вступить во временное командование группой Денисову.
   Для меня это сообщение свалилось как снег на голову. Но приказ есть приказ. На следующий день, когда провожали Виктора Иустиновича, все почувствовали, что он уезжает с большой неохотой, сроднился с нами, как говорится, душой и телом.
   А забот и задач нашей группе прибавилось. Ко всему прочему прибывшая на смену батальону аэродромного обслуживания 8-й воздушной армии 12-я авиабаза ВВС флота из-за отсутствия транспорта высокой проходимости не стала справляться с обеспечением авиагруппы боеприпасами и горючим. Недостаток горючего особенно ощущался в конце января и в феврале, когда 3-й и 4-й Украинские фронты готовились к проведению и осуществляли Никопольско-Криворожскую операцию.
   В это время большая нагрузка выпала на все руководство авиагруппы, и особенно на начальника штаба майора Л. З. Джинчвеладзе, заместителя командира по политчасти майора М. Н. Борзенко и командира 12-й авиабазы майора В. И. Пустыльника.
   И все же, несмотря на трудности в снабжении, истребители и штурмовики действовали с прежним напряжением, периодически наносили ощутимые удары бомбардировщики и торпедоносцы. Истребителям, вылетавшим на "свободную охоту", я приказал: если встреч с самолетами противника не произойдет, а будут обнаружены его боевые корабли или транспорты, атаковать их пулеметно-пушечным огнем.
   А подобные ситуации возникали не раз. Однажды четверка "эркобр", ведомая капитаном В. С. Снесаревым, возвращалась с "охоты". Ведущий, обнаружив транспорт водоизмещением до 1000 тонн и охранявшие его корабли, немедленно всем звеном атаковал их. В результате двух атак истребители повредили два сторожевых корабля и вызвали пожар на палубе транспорта. Наша группа потерь не имела.
   На боевом счету капитана Снесарева подобных боевых удач немало. О нем, вскоре удостоенном звания Героя Советского Союза, следует сказать особо.
   Их было три брата: Виктор, Владимир и Василий. Все они получили среднее образование и по путевке Ленинского комсомола пошли учиться летному мастерству в Ейское авиационное училище. Успешно окончив училище в июне 1941 года, братья были направлены в авиацию Черноморского флота, где сразу же и приняли боевое крещение.
   Недолго пришлось воевать Виктору и Василию - они геройски погибли в 1941 году при обороне Крыма и Севастополя. Остался в строю средний брат - Владимир. После гибели братьев он стал малоразговорчивым, внешне выглядел старше своих лет, сражался отчаянно, нередко забывая, что человеку и на войне положен отдых. "Мне теперь драться нужно за троих", - говорил он товарищам. И дрался с врагом за троих в небе Севастополя, Туапсе, Новороссийска, Тамани и Керчи.
   В двадцать девять лет Владимир Снесарев - командир эскадрильи 11-го гвардейского истребительного полка - стал вновь летать над Крымом и Северной Таврией. Здесь он одержал не одну победу над врагом, каждый раз приговаривая: "Это за Виктора... А это за Васю". Успехи повышали его настроение, но затем летчик вновь уходил в себя до новой победы.
   На боевом счету Владимира за годы войны будут 313 боевых вылетов и кроме штурмовых ударов 14 сбитых вражеских самолетов.
   И еще два штриха из биографий братьев Снесаревых. В Донбассе, в Коммунарске чтут память двух погибших братьев Снесаревых и боевые дела Владимира Семеновича. Имена Виктора и Василия - на мемориальной доске школы, где они учились, в ФЗУ учрежден "Переходящий вымпел братьев Снесаревых лучшему слесарю", ежегодно проводится городской кросс их имени...
   Молва об исключительной смелости и эффективности действий истребителей-гвардейцев дошла и до летчиков 8-й воздушной армии. Однажды на У-2 прилетел в Скадовск лейтенант - в дальнейшем дважды Герой Советского Союза, генерал-майор авиации - А. В. Алелюхин и обратился ко мне с необычной просьбой:
   - Вы много сбиваете транспортных самолетов противника, летающих в Крым над морем. Мы хотели бы подключиться к этой работе, но нам нужны спасательные жилеты, которыми пользуются морские летчики в случае приводнения в море. Не могли бы одолжить нам их хотя бы на одну эскадрилью?
   Я не успел ответить, как в разговор вмешался майор Б. А. Юдин.
   - Товарищ командир, на подходе с моря к озеру Донузлав мною и лейтенантом П. А. Красновым сбиты Ю-52 и Ме-110, что подтверждают прикрывавшие нас старший лейтенант В. И. Щербаков и младший лейтенант П. В. Карпунин.
   - Поздравляю с победой! Вам и всем летавшим рядом написать подробные донесения. Есть ли какие-нибудь повреждения самолетов?
   - В машине Краснова обнаружены четыре пробоины, остальные - в норме.
   - Похвально! - отозвался Алелюхин и тоже поздравил Бориса Юдина с победой.
   Возобновился разговор о жилетах.
   - Надо узнать, есть ли они у нас в резерве, - ответил я лейтенанту. - Но жилеты жилетами, а летать и воевать над морем значительно сложнее, чем над сушей.
   - Привыкнем, гвардии майор, - заверил лейтенант.
   Мне доложили, что жилеты в резерве имеются, и я приказал выдать гостю 15 комплектов. Алелюхину же подсказал особенности ведения воздушного боя над морем и ориентировки вне видимости берега. На том и расстались.
   А через две недели жилеты нам возвратили с запиской: "Над морем воевать действительно сложнее, и для этого нужна особая подготовка летчиков. Поэтому нам приказано летать на "свободную охоту" в сторону Николаева и Одессы в целях уничтожения автомашин, паровозов и одиночных самолетов. Спасибо за науку. Алелюхин".
   Не счесть подвигов морских летчиков. Многие из них совершены над морем и кончились гибелью экипажей самолетов. Это ныне, удалившись на десятилетия от огненных лет, мы называем подвигами боевые эпизоды, которые тогда казались нам обыденными. И примеров тому множество.
   19 декабря вместе с ведомым лейтенантом Г. П. Колонтаенко поднялся в воздух комэск капитан Б. М. Литвинчук. Казалось, обычная ситуация. Над морем наши пилоты обнаружили одинокий бомбардировщик Ю-88, летевший в Крым. Пара истребителей немедленно атаковала его, надеясь на легкую победу, но вражеский экипаж умело маневрировал и отстреливался из бортового оружия. Литвинчук повторил атаку, и вдруг с головы по непонятной причине упали радионаушники. Пилот не обратил на это особого внимания и продолжал атаковать, пока Ю-88 не врезался в воду.
   Истребители произвели посадку нормально, и, как обычно, капитан Литвинчук сразу направился на КП для доклада. Приехав незадолго до этого в полк, я вместе с майором И. Е. Собкиным сидел за столом над расстеленной картой. Увидев меня, Борис Михайлович доложил о сбитом самолете, и мы поздравили его с очередной победой.
   - А что это вы вертите в руках? - заинтересовался я.
   - Наушники, гад, мне попортил, - огорченно отозвался летчик. - Вот, посмотрите, разрезал дужку на две части. Зла на этого вредителя не хватает.
   А между тем ведь рядом с Литвинчуком была смерть. Совсем рядом! Пуля из крупнокалиберного пулемета пробила фонарь кабины, перебила на голове пилота стальную дужку наушников и, словно бритвой, срезала полоску волос. Да, смерть была в миллиметрах, а летчик вроде и не почувствовал ее леденящего дыхания.
   Перед ужином Борис Литвинчук еще раз взглянул в зеркало на свою попорченную курчавую шевелюру, которой всегда очень гордился, и, помрачнев, сказал негромко:
   - Ведь знал, гад, как мне настроение испортить. Но я ему за это башку снес.
   Комэска капитана Б. М. Литвинчука знали в 11-м гвардейском полку как одного из искусных боевых летчиков и умелых командиров. В часть он пришел перед войной и служил в эскадрилье капитана А. В. Шубикова, а затем, летая на "подвесках", вместе с Арсением Васильевичем участвовал в операции по разрушению Чернаводского моста на Дунае, наносил удары по военно-морской базе Констанца, речным переправам на Днепре и дальнобойным батареям врага под Перекопом.
   16 мая 1944 года одного из ветеранов 32-го авиаполка, вложившего значительный вклад в преобразование его в 11-й гвардейский, Бориса Михайловича Литвинчука однополчане сердечно поздравят с присвоением высокого звания Героя Советского Союза. Он совершил 459 боевых вылетов, лично сбил 15 самолетов врага, истребил много вражеской техники и живой силы. После войны Литвинчук окончит Военно-морскую академию и будет служить в авиации до 1961 года, уйдя на заслуженный отдых в звании полковника.
   ...Уходил в историю 1943 год. Авиагруппа по-прежнему активно действовала на морских и воздушных коммуникациях противника. Обогатившись опытом организации комбинированных ударов, мы стремились делать каждый последующий более результативным. Гибли транспорты противника, а вместе с ними шли на дно Черного моря гитлеровцы, боевая техника, снаряжение и продовольствие, горели танкеры и нефтеналивные баржи, исчезали в пучине моря транспортные и боевые самолеты. Результатами наших действий были удовлетворены и Военный совет Черноморского флота, и руководство ВВС, что подтвердила новогодняя поздравительная телеграмма. Вот ее текст:
   "Скадовск. Денисову, Борзенко, Леписа: поздравляем офицеров, рядовой состав вашей группы с Новым годом. Громите еще сильнее фашистские аэродромы, топите транспорты. Пусть 44-й год станет годом окончательного уничтожения гитлеровской армии. Желаем вам - передовому отряду славных черноморских соколов - отличных успехов в вашей напряженной боевой работе. Ермаченков, Пурник"{55}.
   Телеграмму мы зачитали во всех частях и подразделениях, она вызвала чувство гордости и вдохновила на успешное выполнение новых боевых заданий.
   Почти в каждом комбинированном ударе по портам, базам и конвоям противника участвовала 1-я эскадрилья 40-го авиаполка пикировщиков, возглавляемая капитаном А. К. Кондрашиным. Отважный летчик и прекрасный командир был для всех нас примером беззаветного служения Отчизне.
   Биография Андрея Кузьмича Кондрашина - это своего рода слепок с образа юноши довоенного и бойца военного периодов. Черты его характера - любовь к Родине, готовность защищать ее до последней капли крови. Родился он на Рязанщине в 1915 году. Учился. Служил на флоте. Комсомол послал его в Ейское авиационное училище. Незадолго до нападения фашистской Германии на СССР стал летчиком 40-го бомбардировочного авиаполка.
   Войну начал в звене старшего лейтенанта И. Е. Корзунова. Это звено наносило удары по военным объектам в Констанце, Сулине, Тульче, участвовало в героической обороне Одессы и Севастополя, в боях за Кавказ и Таманский полуостров. Кондрашин был человеком, любившим до самозабвения летное дело. Он всегда стремился в бой. До декабря 1943 года, то есть до прибытия в Скадовскую авиационную группу, Кондрашин произвел на бомбардировщике Пе-2 311 боевых вылетов и лично уничтожил шесть транспортов общим водоизмещением 12 тысяч тонн, шесть барж, два сторожевых катера, 17 самолетов на земле и много другой техники и живой силы противника. В воздушных боях сбил два вражеских самолета.
   Однажды в беседе с друзьями он высказал свое кредо:
   - В жизни ничего не может сравниться с радостью и удовлетворением, которые наполняют тебя после хороших бомбовых ударов или хорошо выполненной разведки. Одобрение друзей, улыбка командира - все это для меня было самым дорогим. Да и в самом деле, только в бою узнаешь свою силу, ловкость и хитрость. Я не люблю спокойной жизни без волнений и напряжений...
   Андрей Кондрашин был не только храбрым бойцом и прекрасным командиром, отличался он и постоянной жизнерадостностью, умением передать хорошее боевое настроение своим товарищам, подчиненным. За два года рядовой пилот вырос до командира эскадрильи, а за боевые дела уже в первые годы войны удостоился трех орденов Красного Знамени и представления к званию Героя Советского Союза. Но Указ Президиума Верховного Совета вышел после его героической смерти в бою.
   До сих пор я помню бой звена Кондрашина с "мессерами" в период обороны Севастополя. Бой начался при отходе от цели, но мне пришлось наблюдать его с земли в течение 10 - 15 минут, когда звено Пе-2 храбро сражалось с восьмеркой Ме-109 уже над аэродромом. Исключительно грамотно советские экипажи не только оборонялись, но и нападали. В начале боя они сбили одного "мессера", а второго - на наших глазах. Андрей Кондрашин со своими ведомыми преподнесли тогда урок многим экипажам бомбардировщиков и штурмовиков, как надо использовать боевые качества и возможности советских самолетов в воздушных боях с вражескими истребителями.
   Вот почему, когда возникал вопрос, кого направить на выполнение сложного боевого задания, руководители Скадовской авиагруппы долго не размышляли, решали единодушно: его, Кондрашина. И не ошибались.
   Но вот рано утром 11 января 1944 года штурман 11 гиап старший лейтенант Н. А. Кисляк и ведомый младший лейтенант В. И. Орлов вернулись из разведки порта Одессы и доложили, что там находятся под погрузкой два крупных транспорта. Надо было срочно их атаковать. А накануне в Скадовск прилетел командир 40-го полка майор И. Е. Корзунов. Он и согласился вести на задание шестерку Пе-2. И вот "пешки" под прикрытием шести "кобр" взяли курс на Одессу. Вышли на цель. Истребителей противника поблизости видно не было, и "пешки" под углом 60 - 70 градусов устремились к целям. Капитан Кондрашин пикировал последним, на его машине противник и сосредоточил весь зенитный огонь. Снаряд попал в самолет, и горящий Пе-2 врезался у причала в воду. Погибли командир эскадрильи капитан А. К. Кондрашин, штурман капитан А. А. Коваленко и начальник связи эскадрильи младший лейтенант В. Г. Анзин.
   Возвратившись в Скадовск, ведущий группы доложил о прямых попаданиях бомб в транспорт водоизмещением 3000 тонн и в одну сухогрузную баржу. Результат хороший, но как же он был омрачен утратой Кондрашина и его товарищей...
   В ответ на гибель Кондрашина и его боевых друзей, причинившую всем нам невыносимую боль, летчики поклялись еще сильнее бить ненавистного врага. На фюзеляже Пе-2 лейтенанта А. С. Бриллиантова появилась надпись: "Отомстим за смерть Кондрашина", а летчики эскадрильи написали песню "Марш пикировщиков", в которой были такие строфы:
   В шуме ветра рокочут моторы,
   Дан приказ - вылетай поскорей!
   И ушла в голубые просторы
   Эскадрилья отважных друзей.
   Не страшны нам морские просторы
   И зенитный огонь батарей
   Нас учил за Отчизну сражаться
   Командир наш - Кондрашин Андрей.
   Боевой счет скадовцев продолжал расти. 25 января группа торпедоносцев во главе с капитаном П. Н. Обуховым потопила транспорт водоизмещением 2000 тонн, а восемь Пе-2 пустили на дно такой же транспорт в 15 милях северо-восточнее Одессы. Истребители-гвардейцы старший лейтенант Н. А. Кисляк и лейтенант В. А. Любимков встретили в районе мыса Тарханкут 29 Ю-52 и сбили четыре из них. А 31 января старший лейтенант В. И. Щербаков и младший лейтенант П. В. Карпунин встретили несколько групп Ю-52 по три - пять самолетов в каждой и сбили два транспортника...
   В первой половине января в авиагруппу для проверки организации боевой работы прибыл начальник штаба ВВС флота полковник Б. Л. Петров. Всесторонне ознакомившись с нашей деятельностью, он дал ей высокую оценку. Мне же в личной беседе порекомендовал организовать более четкое взаимодействие с экипажами самолетов Ил-4 1-й минно-торпедной дивизии, действующими о аэродромов Кавказа в третьей зоне морских коммуникаций противника. В частности, при организации совместных ударов следовало шире применять аэродромный маневр самолетов, скажем, подсаживать Ил-4 на аэродромы Скадовска. Получил я и ряд других полезных советов.
   15 января полковник Б. Л. Петров улетел, а через два дня у нас на А-20ж приземлился Николай Александрович Токарев. Так как большая часть его дивизии воевала в составе Скадовской авиагруппы, то ее он и возглавил. Я же стал, как и раньше, его помощником и одновременно командиром 11-го гвардейского истребительного авиаполка. 23 января мы все поздравили Николая Александровича с присвоением ему генеральского звания. Это еще больше подняло авторитет Скадовской авиационной группы - во главе ее стал генерал! А благодаря его кипучей энергии и личному участию в боевых вылетах на торпедоносце в деятельности авиагруппы появилось как бы второе дыхание.
   В условиях неустойчивой погоды Пе-2 изредка бомбили с пикирования, чаще же - с горизонтального полета. Но штурмовики и торпедоносцы регулярно прорывались к целям и эффективно поражали их. Правда, это только на бумаге выглядит просто. На деле же все обстояло иначе.
   Вот 30 января разведчики своевременно обнаружили конвой, но из-за непогоды до второй половины дня никто так и не смог нанести по нему удар. А тем временем корабли миновали мыс Тарханкут и вдоль берега следовали курсом на Евпаторию. Наконец при первом же небольшом прояснении в воздух удалось поднять 5 Пе-2 и 8 Ил-2, сопровождаемых восьмеркой "кобр". Однако налет оказался малоэффективным: потопили только одну баржу.
   Торпедоносцы в это время действовали по кораблям противника на полпути между Очаковым и Одессой, и других сил для немедленного повторного удара не было. Что делать? Ведь через час-другой крупный транспорт и его эскорт войдут в Евпаторийский порт под защиту сильной противовоздушной обороны.
   На мой КП позвонил генерал Токарев, спросил, что намереваюсь предпринять в ближайшее время.
   Доложил, что повторный удар возможен только в конце дня, когда транспорт будет уже в районе Евпатории, а пока за конвоем непрерывно наблюдает воздушный разведчик и по радио передает о нем все данные.
   - Полечу торпедировать сам! - внезапно решил генерал.
   - Одному лететь рискованно, - возразил я. - А у меня есть только один исправный самолет капитана Обухова.
   - Вот подготовьте его и истребителей прикрытия, я скоро буду на аэродроме. Кто прикроет?
   - Раз так, то разрешите мне.
   Н. А. Токарев согласился.
   Быстро поставил задачу капитану П. Н. Обухову и информировал экипаж Токарева о предстоящем вылете. Вскоре прибыл и Николай Александрович. Выслушав рапорт о готовности к вылету на сопровождение шестерки истребителей, заметил:
   - Лететь будем бреющим в обход Тарханкута и при полном радиомолчании. Атака со стороны моря с последующим уходом через Крым.
   Зная твердый характер Николая Александровича, возражать ему не решился, хотя и не вполне был согласен с его планом. Дело в том, что мелководье в прибрежной евпаторийской зоне ограничивало возможности атаки целей со стороны берега, так как торпеда могла зарыться в грунт. Нормально, при сбрасывании торпеды с малой высоты глубина должна быть не менее 8 - 10 метров. Поэтому лучше было бы пройти морем в сторону Качи, там развернуться и атаковать уже с глубокой части Каламитского залива. Но решение принято, - значит, надо его выполнять...
   И вот мы в воздухе. Едва отошли от берега, как ведомый Токарева Петр Обухов по радио сообщил, что у него барахлит правый мотор и развернулся в сторону аэродрома.
   Токарев вел торпедоносец на высоте 15 - 20 метров. Снизились и истребители сопровождения. Такой маневр, как и радиомолчание на маршруте, не давал противнику возможности засечь наши самолеты с берега, и как ни хотелось мне отговорить генерала по радио от одиночной атаки транспорта, следующего в охранении, но нарушить твердо установленное правило радиомаскировки не решился. Да и Н. А. Токарев был не из тех, кого могут смутить какие-то трудности или опасности.
   Обойдя мыс Тарханкут, мы развернулись в направлении на Качу. Издалека заметили "Гамбург-140", шедший наперерез торпедоносцу, и незамедлительно атаковали его четверкой. Гидросамолет задымил, развернулся и начал со снижением уходить, но от преследования его пришлось отказаться, чтобы не потерять низколетящий торпедоносец.