Денисов Константин. Под нами - Чёрное море

   В коротком выступлении комиссар Пятницкий призвал всех летчиков проявлять больше смелости, инициативы и дерзости в бою.
   Надо отдать должное старшему политруку Григорию Пятницкому, без устали работавшему в период формирования эскадрильи и подготовки ее к боевым действиям. Эрудиция, обаятельность и постоянное общение с летно-техническим составом позволили ему быстро сблизиться с каждым воином подразделения. Он сплотил партийную и комсомольскую организации, подобрал им достойных вожаков и постоянно нацеливал коммунистов на их авангардную роль в выполнении боевых задач.
   Уже за полночь, получив доклад инженера о готовности самолетов, я сообщил оперативному дежурному авиагруппы о готовности эскадрильи к боевым действиям.
   Глава третья. Над Крымскими перешейками
   Утром 16 сентября мы ознакомились с безрадостными данными об обстановке на фронте: противник захватил Геническ, его передовые части вышли к Чонгарскому мосту и Арабатской стрелке. А вскоре поступил приказ: всем составом эскадрильи быть готовым к поиску и уничтожению живой силы и техники противника в районах Новотроицкое и Аскания-Нова. Для прикрытия выделялись 4 Як-1 и 6 И-16.
   В 9.20 даю команду на вылет. Поднялись в воздух 4 И-16 и 12 И-15бис. Над аэродромом Актачи-Бузав к нам пристроилась группа прикрытия. Держу курс на Новотроицкое, думаю, что если там подходящую цель не обнаружим, то в районе Аскания-Нова она будет наверняка. Но что такое: пройдя Сиваш и оставив справа Новомихайловку, увидел у горизонта стелящуюся по земле полосу пыли. "Да это же движется колонна!" Немедленно даю сигнал приготовиться к атаке.
   Группа Войтенко быстро перестроилась в цепочку, и как только мы с Ручкиным прошлись по колонне пулеметно-пушечным огнем, ее последовательно атаковали и самолеты ударной группы. Положив машину в мелкий вираж, я увидел, что удар был точным: вспыхнули несколько автомашин, замерли на месте зажатые между ними танки, в панике стали разбегаться по сторонам гитлеровцы. Ну теперь второй заход! Пригвоздить фашистов к земле пулеметными очередями. Еще несколько минут - и уходим от цели, оглядываясь на чадящие внизу многочисленные костры.
   Отошли организованно, не встретив противодействия воздушного противника, явно не ожидавшего дерзкого дневного налета. А уже в районе аэродрома я увидел, как ведущий группы прикрытия Д. Е. Нихамин, перед тем как увести ее на свою точку, показал мне большой палец - знак, не требующий разъяснения. Ясно: отработали отлично, первый групповой вылет на штурмовку принес успех.
   После короткого отдыха и подготовки самолетов к вылету мы нанесли удар по войскам противника, теперь уже в районе железнодорожной станции Сальково, что севернее Чонгарского моста. На этот раз экипажи действовали более уверенно и слаженно, атаки оказались, даже при беглом взгляде с борта самолета, еще эффективнее, что подтвердила и поступившая в тот же вечер телеграмма в адрес командира Фрайдорфской авиагруппы от командира 276-й стрелковой дивизии: "Молодцы летчики, после их успешных штурмовых действий наши войска перешли в контрнаступление и овладели станцией Сальково".
   Вечером после краткого разбора итогов первых двух боевых вылетов эскадрильи долго не смолкали взволнованные голоса летчиков, а когда самолеты были подготовлены к очередному вылету, то и голоса техников, мотористов и оружейников.
   К этому времени комиссар эскадрильи Г. И. Пятницкий вместе с комсоргом А. М. Борисовым успели выпустить боевой листок с дружескими шаржами на отдельных летчиков и на инженера В. Г. Попковского, который, к своему хорошо изображаемому неудовольствию, увидел себя перемахнувшим широким шагом через весь аэродром и сунувшим нос в мотор самолета.
   О Владимире Григорьевиче Попковском мне хочется рассказать побольше и немного издалека. Шло формирование эскадрильи, как вдруг, буквально сложившись в три погибели, протиснулся через узкий и низкий лаз в землянку худой, высокорослый молодой человек, в мешковато сидевшей на нем морской форме, и громко доложил:
   - Военный инженер третьего ранга Попковский прибыл на должность инженера эскадрильи!
   - Верю, что инженер, - назвав себя и оглядев пришельца, ответил я. Только вот не понятно, почему у вас всего полнашивки на рукаве. Образование-то, надеюсь, высшее?
   - Так точно, неделю назад закончил академию имени профессора Жуковского и вот вместе со своими сокурсниками прилетел на Бельбек. Правда, принял он нас не очень гостеприимно.
   И инженер рассказал, что при заходе на посадку пилот транспортника Ли-2 допустил недолет, самолет задел колесами кроны деревьев и рухнул на землю. Машина, конечно, разбита, но, к счастью, ни члены экипажа, ни пассажиры не пострадали.
   - Если не считать зацепившихся за что-то и оторвавшихся от рукава лычек, смущенно добавил Попковский, - Жалко, ведь совсем новая форма...
   Но не зря поется: "Кто-то теряет, кто-то находит". Владимир Григорьевич ненадолго лишился нашивок. Там, где мог потерять и жизнь. Мы же нашли в нем отличного специалиста, надежного товарища. В свои двадцать три года, грамотный и энергичный, он с любовью взялся за дело. Вначале старослужащие техники относились к молодому инженеру с некоторым недоверием, но при моей и комиссара поддержке он довольно быстро освоил эксплуатацию и ремонт в полевых условиях разных типов самолетов и стал достойным руководителем технического состава...
   Финалом же первого дня боевых действий стал звонок генерала Ермаченкова:
   - За успешные боевые вылеты объявляю благодарность всем их участникам...
   Пятницкий долго не давал мне уснуть, уже лежа в постели, допытывался, "как там и что", кто из летчиков лучше действовал, все ли указания четко выполнялись командирами звеньев. И хотя я изрядно устал, старался ответить на все его вопросы, понимая старшего политрука - ведь его слово должно было звучать в эскадрилье весомо и убедительно, а для этого ему требовалось знать подробности. Позже он признается, что по-хорошему завидовал "летающим комиссарам", которые не только могли наблюдать и оценивать действия подчиненных в бою, но и показывать им пример, вести за собой, как это делали политработники, коммунисты сухопутных войск и флота...
   Очень напряженным стал для нас следующий день - 17 сентября. Три вылета на бомбоштурмовые удары по живой силе и технике противника! Особенно запал в душу второй вылет.
   Самолеты только что произвели посадку, я еще не освободился от парашюта, а уже вижу: машет издали рукой адъютант эскадрильи старший лейтенант Г. М. Чернов, показывает то на ухо, то на землянку, В те времена, когда техническими средствами связи мы были, мягко говоря, далеко не избалованы, разного рода информация часто передавалась с помощью жестов, неким примитивным подражанием флотскому "семафору", Вот и сейчас я без труда догадался: вызывают к телефону - и, с трудом переступая затекшими после полета ногами, поспешил на КП. Взял трубку, услышал знакомый голос майора А. З. Душина:
   - По дороге от Чаплинки на Григорьевку и Владимировку движется мотоколонна противника. Генерал Ермаченков приказал нанести по ней удар. Вместе с вами будут действовать три СБ из семидесятой эскадрильи майора Кравцова. Прикрытие: четыре Як-1 пятой эскадрильи капитана Любимова и шесть И-16 сто первой эскадрильи старшего лейтенанта Нихамина.
   На полную подготовку шестнадцати самолетов потребовался всего один час с минутами. Это благодаря тому, что служба инженера В. Г. Попковского действовала четко. Весь руководимый им технический состав работал, как всегда, сноровисто, но на этот раз особенно отличились техник по вооружению Н. А. Макарцев, техники звеньев и механики самолетов И. Г. Бородуля, А. В. Гриль, И. М. Бойцов, А. И. Сычев. За это время летчики успели перекусить бутербродами с чаем, выслушать замечания по предыдущему вылету и усвоить новую задачу на штурмовку вражеской колонны.
   Взлет. Сбор. Над аэродромом Тагайлы пристраиваются истребители группы прикрытия. Но где же СБ? Делаем круг, второй... Горизонт, как говорят моряки, чист. Похоже, что из-за нечеткой отработки вопросов взаимодействия план совместного удара нарушился. Что ж, дальше ждать, сжигая драгоценное горючее, нельзя. Разворачиваемся на заданный курс к цели...
   Прошли Сиваш. Где-то впереди, за горизонтом, Владимировка. А под нами голая степь, ориентироваться приходится только по указателю скорости, магнитному компасу да отсчету времени.
   Минутная стрелка часов доползает до расчетного деления. И тут впереди увидел ползущую по дороге какую-то пеструю массу. Еще секунды полета - и стали ясно различимы двигавшиеся в четыре ряда по самой дороге и за ее обочинами танки, бронетранспортеры, крытые грузовики. Хвост колонны, растворяясь в пыли, терялся где-то за горизонтом, но и то, что предстало перед глазами, выглядело весьма внушительно. Во всяком случае, такого количества техники одновременно я еще никогда не видел. Это, как выяснится потом, оказались части одной из ударных группировок Манштейна.
   И на этот раз наш налет застал самоуверенных, наглых гитлеровских вояк врасплох. Только после того как мы отбомбились и прочесали колонну пушечно-пулеметным огнем, фашисты открыли беспорядочную стрельбу. Но группа уже уходила от цели, только младший лейтенант И. Г. Буцкой получил ранение в ногу, что не помешало ему довести самолет до аэродрома и благополучно выполнить посадку.
   А вот в вынужденном воздушном бою над Сивашем, где нас атаковала группа Ме-109, был подбит И-15, пилотируемый младшим лейтенантом С. Г. Петровым. Кто-то из нашей группы заметил, что летчик повел машину с остановившимся винтом на снижение, но в круговерти группового воздушного боя не смог сопровождать его до посадки, а когда, получив достойный отпор, потеряв "мессер", сбитый младшим лейтенантом А. В. Андриановым, немецкие пилоты убрались восвояси, минимальный остаток бензина в баках не позволил нам организовать поиск товарища...
   Вернулись мы с задания со смешанным чувством. Конечно, сделали все, что было в наших силах и возможностях, но понимали: нанесенный противнику ущерб слишком мал, чтобы не только приостановить, но даже замедлить его продвижение.
   Доложил я командиру авиагруппы об увиденном и сделанном нами, свои соображения о необходимости нанесения мощных ударов с воздуха по уязвимой на равнине вражеской колонне, хотя и понимал, что остановить такую лавину имевшимися у нас силами невозможно даже теоретически. Словом, настроение, несмотря на удачный в целом боевой вылет, было неважным. А тут еще ко всему примешивалась и горечь от предполагаемой гибели С. Г. Петрова и от того, что не смогли ему хоть чем-то помочь. Какова же была наша общая радость, когда на следующий день Петров с забинтованными головой и левой рукой появился на аэродроме. Оказалось, что он ухитрился посадить машину с поврежденным мотором на небольшом каменистом пятачке и при этом отделаться лишь ссадинами.
   - Зачем рисковал жизнью, почему не воспользовался парашютом? - спросил я его.
   - Пожалел своего "биса", - ответил младший лейтенант. - Надеялся подобрать подходящую площадку, спасти самолет - у нас ведь каждый на счету. Да уж и больно мой "бис" был летучим...
   Да, маловато у нас было тогда силенок. И все же удары, наносимые совместно с другими эскадрильями в районах Чурюма, Второ-Константиновки, Макаровки и других, становились для противника все более ощутимыми. Об этом можно было судить по тому, что он подтянул на аэродромы Чаплинка и Аскания-Нова истребительную авиацию, оказывавшую нам возрастающее противодействие.
   Нужно сказать, что тогда мы вплотную столкнулись со сложностью ориентировки в степной и озерной (Сиваш) местности. Если для ведущих групп опытных летчиков - не составляло особого труда найти свои аэродромы, даже когда на них не было характерных строений, капониров, а самолеты тщательно маскировались, скажем, в виноградниках, то, если в бою отрывался от группы молодой летчик, случалось всякое. К тому же при изрядном количестве небольших островов и полуостровов на Сиваше трудно было найти тот из них, на котором располагалась заданная цель.
   Запомнился случай. После штурмовки противника на Молоканском полуострове в воздушном бою был подбит самолет И-15 младшего лейтенанта М. Н. Урядникова. Заполнивший кабину дым резал глаза летчику, но в такой критической ситуации он не растерялся и удачно приземлил машину на одном из полуостровов. Я со своим ведомым Василием Семеновым прикрывал его до самой посадки, после чего, сделав три круга на малой высоте, убедился, что посадка произведена на нашей территории.
   Однако что такое? Летчик выскочил из кабины и, вместо того чтобы попытаться спасти самолет, ликвидировать небольшой пока очаг огня на самолете, отбежал далеко в сторону, жестами стал показывать: садитесь, мол, кто-нибудь и заберите меня. Но тут к самолету подъехал грузовик с красноармейцами, которые без особого труда ликвидировали пожар. Только тогда Урядников помахал мне рукой, давая знать, что все в порядке.
   На другое утро специально отряженная команда доставила самолет на аэродром, и вскоре его ввели в строй.
   Из-за отсутствия в степной местности характерных ориентиров случалось, что самолеты разных эскадрилий, назначенные для совместного удара, не могли встретиться в определенном месте и в определенное время. Тогда приказом генерала Ермаченкова раз и навсегда был установлен единый ИПМ (исходный пункт маршрута) - три громадные скирды соломы, находящиеся вблизи КП авиагруппы...
   * * *
   День уже клонился к вечеру, когда я приземлил свой "ишачок", отрулил его на стоянку и выключил двигатель. "Рабочий день" кончился, но из кабины вылезать не хотелось. Думал: сейчас немного расслаблюсь, отдохну, спокойно подышу целебным крымским воздухом. Только расстегнул лямки парашюта, как увидел, что бежит к машине неизменный техник моего самолета Алексей Гриль.
   - Командир, не ранен ли?
   - Все в порядке, Алексей, только вот устал малость.
   - Ну, тогда и передохнуть не грех, - успокоился техник.
   Какой там отдых! Вижу, машет мне руками кто-то с КП.
   По телефону капитан В. И. Мелихов сообщил, что командующий срочно собирает всех командиров на своем КП. Надо лететь. Спросил у Попковского, в каком состоянии наш связной У-2, и услышал в ответ, что машина не дозаправлена, ибо бензин Б-70 до сих пор не подвезли.
   Прикидываю: до командного пункта авиагруппы всего километров 25 и столько же обратно. Значит, полчаса полета.
   - Бензина хватит минут на 40, - заверил механик самолета У-2.
   Мнение авторитетное. Кто об этом знает лучше, чем человек, заправляющий самолет?
   Но вот вопрос: кого взять с собой? Ведь иногда требуется доставить срочное донесение, а с посадочными площадками не все знакомы. Не летать же по любому поводу одному командиру эскадрильи!
   Очень кстати подошел младший лейтенант Д. Г. Цыганов. Ему-то я и приказал садиться в заднюю кабину. Взлетел и вскоре сел за огородами у поселка Бий-Бузав. Приказав летчику замаскировать самолет и ожидать моего возвращения, отправился на КП.
   Совещание изрядно затянулось: разрабатывался детальный план удара по аэродрому Чаплинка. Уже начало темнеть, а конца совещанию еще не было видно.
   - В налете будут участвовать 49 самолетов - все, что у нас есть, не считая ночных экипажей, привлекать которые к этому вылету не станем, - развивал замысел генерал В. В. Ермаченков. - Наносить удар непосредственно по самолетам противника будут 10 И-15бис, 3 Ил-2 и 2 И-153. Ударную группу поведет Войтенко; следующую впереди нее четверку И-16 - Денисов. Самолеты И-16 эскадрилий Нихамина и Коробицына обеспечивают непосредственное прикрытие ударной группы, а "яки" эскадрильи Любимова пройдут двумя шестерками на удалении 1 - 2 километров и с превышением 500 метров относительно группы непосредственного прикрытия.
   Генерал сообщил, что одновременно по аэродрому
   Аскания-Нова нанесут удар подразделения ВВС 51-й армии.
   - Готовность к нанесению удара - завтра, 21 сентября, с рассветом, время вылета получите дополнительно.
   Заканчивая совещание, Василий Васильевич сказал:
   - В целях скрытности подготовки к удару и достижения внезапности разрешаю сегодня информировать о поставленной задаче только комиссаров эскадрилий, инженеров и своих заместителей. Подготовка летного состава - по вашим планам.
   Совещание закончилось, но никто не поспешил к выходу. Я, как ведущий всей группы, и другие командиры эскадрилий уточняли детали полета по маршруту и нанесения удара. Наконец обо всем договорились, вышли из помещения и оказались под звездным куполом темной южной ночи. Вот уж воистину положение - хуже губернаторского: "дома" меня ждут дела совершенно неотложные, а ночного старта на нашем аэродроме нет.
   Выручил, как это нередко бывало, случай: командир "братской" эскадрильи А. И. Коробицын, без труда разгадав причину моей озабоченности, предложил:
   - На моем аэродроме базируются боевые У-2 95-й эскадрильи капитана Кузьмина. Сегодня ночью они будут летать на Перекоп, так что ночной старт гарантирован. Сейчас позвоню начальнику штаба, чтобы тебя встретили и на машине доставили куда прикажешь. Взлетай сразу за мной, мой УТ-2 на дороге.
   С трудом я добрался в кромешной темноте до своего У-2, в кабине которого увидел продрогшего Цыганова. Прислушались. Вслед за Коробицыным запустили мотор, взлетели с интервалом в несколько секунд. А когда я развернулся в сторону назначенного аэродрома ночников, то ни луча прожектора, ни огонька там не увидел. Неужели они еще не начали полеты или, хуже того, все ушли на задание и не скоро вернутся? А тут еще беда - на радостях не уточнил у Коробицына курс на этот аэродром, и расстояние до него знаю только приблизительно.
   Нашел единственный выход: пролетел десяток минут в предполагаемом направлении и положил У-2 в мелкий вираж. Вожу машину по большому кругу в расчете, что если не очень далеко уклонился от аэродрома, то откликнется на знакомый голос одинокого "кукурузника" стартовый наряд.
   Проходят десять, двадцать, тридцать минут... И каждую новую отсчитывает уже не секундная стрелка, а встревоженное сердце - бензин на исходе! Сколько осталось литров топлива в баке? В любую секунду может обрезать мотор, и тогда...
   Тридцать пять... Тридцать восемь... Сорок минут... Какая же станет роковой, бросит самолет в бездонную черноту навстречу невидимому препятствию.
   Да нет же, не такая темнота и беспроглядная! Вот эта серая лента - не взлетная ли полоса? А в стороне от нее ровные квадратики, похожие на какие-то строения... Все... Решаюсь...
   Прохожу на малой высоте над "полосой". Похожа, черт побери, на настоящую, и препятствий не заметно. Экономя секунды, захожу на посадку по "малой коробочке", чтобы погасить скорость, вывешиваю самолет до предела и...
   Удар колесами и костылем о землю. Мгновенно выключаю зажигание. Остановился воздушный винт, а вслед за ним, пробежав 25 - 30 метров, и самолет. Мне показалось, что он облегченно вздохнул вместе с нами наконец-то!..
   Вылезли из кабин, отошли немного в сторону и с наслаждением закурили. Вдруг слышим голоса:
   - Вот он! Так это же "кукурузник"!
   Подошли бойцы зенитной батареи и, убедившись, что мы - свои, объяснили; приземлились мы на ровную площадку в 3 - 5 километрах от аэродрома. Кто-то из них вызвался сбегать туда и сообщить о месте нашей посадки. Но не успел я дать согласие, как неподалеку полыхнули лучи прожекторов - заработал ночной старт. А что, если рискнуть?..
   Попросил Цыганова покачать за плоскость, прислушался: горючее в баке плескалось. Решили лететь.
   С помощью бойцов развернули самолет против ветра, запустили мотор и - в воздух. Пара минут полета, посадка с прямой на подсвеченную, теперь уже настоящую, полосу. Вот теперь - все!
   Оказалось, что "все", да не для всех. В вихре только что пережитого мы забыли о Коробицыне, а на КП сейчас узнали, что его УТ-2 здесь не приземлялся. Да и не мог бы, ведь ночной старт не включали, чтобы не демаскировать аэродром, над которым долго кружил вражеский воздушный разведчик.
   Значит, Коробицын, если не подвела техника, все еще в воздухе. На его более скоростной, чем наша, машине посадка ночью вне аэродрома смертельно опасна. Надо во что бы то ни стало вывести его на аэродром.
   Минут десять один из прожекторов работал в режиме светомаяка, то уставив луч в зенит, то покачивая им из стороны в сторону. И вот в воздухе прочертила дугу зеленая ракета. Сигнал: "Вас вижу". А вскоре заметно перенервничавший Александр Иванович стоял рядом с нами.
   К полуночи приехали на свой аэродром.
   - Всем спать, - распорядился я, - а комиссара эскадрильи и заместителей прошу явиться на КП.
   Когда все вызванные собрались, я кратко проинформировал их о поставленной задаче, подчеркнув ее важность и сложность решения.
   В целях скрытности подготовки и достижения внезапности ударов по аэродромам Чаплинка и Аскания-Нова решил с подъемом личного состава довести задачу только до командиров звеньев и уточнить с ними все вопросы, связанные с ее решением. Они в свою очередь поставят задачу летчикам за час до вылета, а за тридцать минут проведем короткий проигрыш всей динамики полета.
   К 21 сентября обстановка на фронте еще больше обострилась. Противник начал стягивать войска, танки и артиллерию, явно готовясь к штурму Перекопа. Это внесло изменения в планы действий Фрайдорфской авиагруппы. Вместо штурмовки аэродрома Чаплинка генералу В. В. Ермаченкову пришлось до 13.00 дважды поднимать по 20 - 25 самолетов для действий по мотопехоте и артиллерии противника в районах Второ-Константиновки, Чурюма и отметки Памятник.
   В этих вылетах особенно отличились пилоты И-15 лейтенант В. Я. Пастух, старший лейтенант С. Д. Иванов, младшие лейтенанты С. Г. Петров и И. Г. Буцкой. Атакуя совместно с тремя Ил-2 из 46-й авиаэскадрильи, они сумели поразить склад горючего и подорвать штабеля артиллерийских снарядов. Противник пытался оказать противодействие в воздухе, но надежно сработало прикрытие, потерь мы не имели.
   Мне почему-то казалось, что после этих двух напряженнейших вылетов руководство авиагруппы вряд ли пойдет на то, чтобы нанести еще и удар по аэродрому Чаплинка в соответствии с разработанным накануне планом, ведь летный состав устал, а это задание представлялось особенно важным, требующим от исполнителей мобилизации всех сил. Однако перед самым обедом майор А. З. Душин сообщил как ни в чем не бывало:
   - На аэродроме Чаплинка, согласно данным утренней разведки, сосредоточено до 30 самолетов противника. Генерал Ермаченков приказал нанести удар в 16.00. Организация атак и состав ударной группы прежние, но прикрывать вас будут тринадцать И-16 и три Як-1{2}. Чтобы избежать разного рода накладок, еще раз напоминаю, что одновременно с вами по аэродрому Аскания-Нова будут действовать самолеты ВВС 51-й армии.
   Об этом-то я помнил. А "накладку" нам уже преподнесли - сократили группы прикрытия на целых четырнадцать самолетов, притом главным образом за счет лучших истребителей - Як-1.
   После обеда и короткого отдыха я собрал летный состав эскадрильи, развернул карту крупного масштаба и провел розыгрыш всего полета с учетом того, что руководство авиагруппы утвердило мои предложения о включении в состав ударной группы Войтенко двух "чаек" и о том, чтобы три "ила" шли к цели под ударной группой на высоте 15 - 20 метров.
   - Как только подойдем к Чаплинке, - сказал я, - аэродром увидят все, и нам с Ручкиным его показывать не потребуется. Поэтому мы с ходу будем атаковать истребителей врага на выруливании или разбеге, чтобы не дать им взлететь. Теперь - о распределении целей, - продолжил я. - Полагаю, что расположение самолетов противника по сравнению с данными утренней аэрофотосъемки изменится. Поэтому Войтенко с "чайками" наносить удар по целям в северной части аэродрома, звену Пастуха - в южной, а Иванова - в восточной. "Илы" действуют с малых высот, выбирая себе цели самостоятельно.
   - А сколько будем делать заходов? - поинтересовался младший лейтенант Н. В. Груздев.
   - Как всегда, два. Ни в коем случае не рассыпаться! Вначале самолеты ударной группы развертываются в цепочку, выполняют атаки с круга, после чего, не мешкая, все собираемся в плотный боевой порядок и отходим. Мы с Ручкиным подключаемся к группе непосредственного прикрытия.
   - Прошу учесть, что в районе Перекопа сильный зенитный огонь, поэтому целесообразно обойти его справа, а при возвращении оставить слева. Изменение маршрута затруднит истребителям противника перехват нас на обратном маршруте, - внес предложение Стефан Войтенко.
   Предложение выглядело разумным, и я его утвердил.
   В 15.00 прозвучала команда "По самолетам!". Взлетела наша четверка, за ней - 10 "бисов". На кругу собрались и направились к ИПМ, где на высоте 400 - 500 метров уже ждали нас 3 "ила" и 2 "чайки". Вскоре подтянулись и самолеты прикрытия - 13 "ишачков" и 3 "яка".
   Летим установленным маршрутом в компактном боевом порядке. Опыт уже есть: чем плотнее строй, тем труднее истребителям противника расчленить его и связать боем всю группу.
   К сожалению, по какой-то причине группа прикрытия вскоре несколько растянулась и отстала. В другой раз сбавил бы скорость, дал бы отставшим подтянуться. А сейчас нельзя - удар, по понятиям того времени, массированный, выходить на цель каждой группе следует точно в назначенную минуту.
   Восточнее Армянска нас стали встречать одна за другой группы "мессершмиттов". Как позже выяснилось, это произошло потому, что части ВВС 51-й армии нанесли удар по аэродрому Аскания-Нова несколько раньше установленного времени, чем заставили врага поднять в воздух истребителей с других аэродромов. Они-то и связали боем нашу группу прикрытия. Однако у противника не хватило ни сил, ни решительности на то, чтобы расчленить компактную ударную группу, заставить и ее принять бой.