Страница:
Рикус разрешил себе показать чудовищу свой настоящий страх, — У м-меня ее н-нет.
Рикус поднял Кару, как если бы хотел ударить, а потом сделал вид что подскользнулся и упал на предательскую землю. Он, как сумашедший, замахал руками, и выронил Кару на склон за собой. Как только клинок упал из руки мула, Борс широко разинул свою пасть и его голова дернулась вперед. Рикус прыгнул с верхушки горы назад, глядя как разинутая пасть Дракона устремилась за ним.
Тихиан ударил первым, выскользнув из-за валуна и уставившись в один из крохотных глаз Дракона. Рикус увидел, как псионический образ крылатой змеи вылетел из Черной Линзы и ударил по врагу. Дракон тряхнул головой. Отливаюший красным лавовый голем вылетел из его глаза и взлетел наперерез змее. Змея ударилась в пылаюшего гиганта, ее тело полыхнуло огнем.
Удав продолжил атаковать, свившись кольцом вокруг голема и пытаясь задушить его. Ни одно из созданий не уступало другому, они сражались, превращаясь в птиц, лирров, львов и еше дюжины других смертоносных тварей. Битва шла с такой силой, что языки самого настоящего пламени вылетали из двух метальных образов, обжигая камни и оставляя ожоги на теле мула.
Оставив свое творение сражаться с Тихианом, Борс поискал глазами Рикуса. Мул все еще скользил с холма, стремясь схватить Кару. Клубы дыма появились из ноздрей Дракона, его пасть открылась, готовая выдохнуть огонь.
Садира выскочила из своего укрытия. Она ударила в глаз чудовища кинжалом из шипящего синего дыма. Борс закрыл рот и успел отдернуть голову. Кинжал волшебницы промазал, но все таки ударил по морде Дракона. Из небольшой раны потекла тонкая струйка крови, но это дало Рикусу необходимое мгновение, он успел схватить Кару и встать на ноги. Рука Борса вынырнула из-за каменного кольца, окружавшего кратер, и сомкнулась вокруг Садиры. Теперь, без защитой силы солнца, когти глубоко вошли в ее живот. Она закричала от невыносимой боли.
Кровь закапала между когтями чудовища.
Все еще держа Садиру, Борс опять повернул голову к Рикусу. Мул уже взобрался на гору и вонзил меч прямо в морду Дракону.
Меч прошел через обе челюсти, вызвав поток дымящейся желтой крови. Борс отбросил Садиру в сторону и мотнул головой высоко вверх, стараясь сбросить Рикуса со своего лица. Но мул твердо висел на мече, упершись ногами в морду Дракона и отчаянно пытаясь сломать меч.
Он услышал, как Садира кричит из-за каменного кольца, — Сражайся, проклятый трус!
Рикус взглянул вниз и увидел, что Тихиан прекратил свою ментальную атаку. Вместо того, чтобы сражаться с Борсом через Путь, он быстро скользил прочь, по-прежнему держа хвостом Темною Линзу.
Одна из грубых челюстей Дракона поднялась, закрывая мулу зрелище внизу. Рикус выругался, зная, что если он даст врагу ударить себя, немедленно окажется около арки — и очень далеко от поля боя. Схватившись за рукоятку Кары обеими руками, он бросил свое тело в сторону, уходя от удара и уперся ногами о другую часть морды. Затем он нажал на меч изо всех сил. Лезвие прогнулось с протестующим звоном, но не сломалось.
Далеко внизу Садира выкрикнула имя короля. Рикус глянул вниз и увидел, как волшебница что-то бросила. Тихиан скользнул за Черную Линзу, а в воздухе над ним образовась сеть из раскаленных белых нитей, которая начала опускаться на его голову.
Тихиан издевательски засмеялся.
Борс мотанул головой в сторону, пытаясь сбросить с себя Рикуса. С печальным треском Кара сломалась, и мул полетел вниз. Падая, он заметил фонтан черной жидкости, брызнувший из осколка лезвия, все еще наполовину торчащего из морды Дракона.
Рикус упал на на каменное кольцо, окружавшее кратер. Его тело буквально взорвалось от боли, а обломок Кары выскользнул из его руки. Он катился вниз по склону, а рев Дракона бил ему в уши. Наконец, ему удалось остановиться. Все тело болело так, что мул не знал, сломаны ли все его кости, или ни одной.
Рикус перевернулся, схватился за валун и попытался встать. К облегчению Рикуса Борс даже и думать позабыл о нем. Фонтан черной жидкости, струей бьющий из обломка Кары, уже покрыл морду Дракона толстой пленкой черной грязи. Злые красные клубы дыма выходили из его ноздрей, чудовище как безумное скребло стальной обломок, торчаший из его морды. Это не слишком ему помогло, разве что его когти покрылись той же самой черной слизью, как и лицо.
Дракон завыл от смертельной боли. Он выдохнул высоко в небо огненное облако, руки бессильно повисли вдоль боков, крошечные глаза закатились в агонии. Его узкое лицо затряслось в конвульсиях. С каждым спазмом его вытянутая морда становилась короче и толще, пока, наконец, не стала напоминать нос и повисший подбородок, а не на морду зверя. Зубчатый гребень на его голове разгладился и превратился в скошенный лоб. Дракон взревел последний раз, замолк и упал в кратер.
С радость убедившись, что Дракон не вернется, чтобы напасть на него, Рикус взглянул вниз, вдоль склона. Там он обнаружил короля, притиснутого к Черной Линзе переплетением серебрянных нитей. На глазах мула из глубины линзы выбрался огромный красный паук. Творение Тихиана бросилась на паутину и потянуло сияющую сеть себе в рот. Как только король освободился, тварь прыгнула в воздух по направлению к Садира. В мгновение ока она оказалась рядом с ней, приземлилась на лицо волшебницы и вонзила в нее свои жвалы.
Рикус бросился ей на помощь. Ковыляя по склону, он беспомощно смотрел, как четыре изящных крыла появились из спины Тихиана. Все еще удерживая Черную Линзу хвостом, король взмыл в воздух и полетел к далеким утесам на краю долины. Он быстро исчезал из виду, его фигура казалась все меньше и меньше. Вскоре он расстаял в воздухе.
Садира упала на землю, перекатилась и подмяла паука под себя. Дернув шеей, ей удалось сбросить его жвалы с головы. На лице остались красные метки, похожие на следы ожегов, но порезов не было, похоже, что твари не удалось впрыснуть яд в ее тело. Волшебница схватила врага обеими руками, подняла высоко над головой и с размаху бросила в острый камень. Тварь исчесла в огненной вспышке.
Садира закричала от боли и закрыла лицо руками.
Рикус подбежал к ней. — Дай мне взглянуть, — сказал он.
— Я ранена не слишком серьезно — но Тихиан не сможет сказать так, когда я схвачу его, — ответила Садира. Она опустила руки, открыв лицо со спаленными резницами и красной, слегка обгоревшей кожей. Рикус с облегчением увидел, что сильных ожогов на ней нет.
— Что с Драконом? — спросила Садира.
Мул показал рукой на вершину каменного кольца. — Я сломал меч, — сказал он. — То, что осталось от Борса, там, внутри.
— Пошли, посмотрим, — сказала Садира.
Они вскарабкались на склон и с любопытством взглянули через край каменного кольца. На дне кратера лежал огромный скелет, его испещренные черными пятнами кости свернулись клубком, в форме зародыша в чреве матери. Лопатки соединились, а длинные руки обняли колени. Его лицо отдаленно напоминало человеческое, то самое, которое Рикус уже видел, осколок Кары торчал у него из носа, и из него в воздух летела черная слизь.
Пока они смотрели, искры синей энергии начали плясать с пустых глазницах скелета. Из лишенного плоти рта раздался шипящий голос, — Борс из Эбе, Палач Дварфов, Предводитель Восставших, — прошипел голос. — Твой Мастер назначил наказание за твои преступления.
Черная жидкость забулькала из зубов скелета. Ребра лопнули и густой черный сироп полился из обломанных концов. Руки и ноги отделились от суставов, потом таз раскололся по центру и, наконец, спина распалась на отдельные позвонки. После того, как очередная кость отделялась от скелета, в бассейн лилось еще больше новой черной жидкости, пока весь скелет не исчез под поверхностью бурлящей, кипящей черной грязи.
Глава 16
Рикус поднял Кару, как если бы хотел ударить, а потом сделал вид что подскользнулся и упал на предательскую землю. Он, как сумашедший, замахал руками, и выронил Кару на склон за собой. Как только клинок упал из руки мула, Борс широко разинул свою пасть и его голова дернулась вперед. Рикус прыгнул с верхушки горы назад, глядя как разинутая пасть Дракона устремилась за ним.
Тихиан ударил первым, выскользнув из-за валуна и уставившись в один из крохотных глаз Дракона. Рикус увидел, как псионический образ крылатой змеи вылетел из Черной Линзы и ударил по врагу. Дракон тряхнул головой. Отливаюший красным лавовый голем вылетел из его глаза и взлетел наперерез змее. Змея ударилась в пылаюшего гиганта, ее тело полыхнуло огнем.
Удав продолжил атаковать, свившись кольцом вокруг голема и пытаясь задушить его. Ни одно из созданий не уступало другому, они сражались, превращаясь в птиц, лирров, львов и еше дюжины других смертоносных тварей. Битва шла с такой силой, что языки самого настоящего пламени вылетали из двух метальных образов, обжигая камни и оставляя ожоги на теле мула.
Оставив свое творение сражаться с Тихианом, Борс поискал глазами Рикуса. Мул все еще скользил с холма, стремясь схватить Кару. Клубы дыма появились из ноздрей Дракона, его пасть открылась, готовая выдохнуть огонь.
Садира выскочила из своего укрытия. Она ударила в глаз чудовища кинжалом из шипящего синего дыма. Борс закрыл рот и успел отдернуть голову. Кинжал волшебницы промазал, но все таки ударил по морде Дракона. Из небольшой раны потекла тонкая струйка крови, но это дало Рикусу необходимое мгновение, он успел схватить Кару и встать на ноги. Рука Борса вынырнула из-за каменного кольца, окружавшего кратер, и сомкнулась вокруг Садиры. Теперь, без защитой силы солнца, когти глубоко вошли в ее живот. Она закричала от невыносимой боли.
Кровь закапала между когтями чудовища.
Все еще держа Садиру, Борс опять повернул голову к Рикусу. Мул уже взобрался на гору и вонзил меч прямо в морду Дракону.
Меч прошел через обе челюсти, вызвав поток дымящейся желтой крови. Борс отбросил Садиру в сторону и мотнул головой высоко вверх, стараясь сбросить Рикуса со своего лица. Но мул твердо висел на мече, упершись ногами в морду Дракона и отчаянно пытаясь сломать меч.
Он услышал, как Садира кричит из-за каменного кольца, — Сражайся, проклятый трус!
Рикус взглянул вниз и увидел, что Тихиан прекратил свою ментальную атаку. Вместо того, чтобы сражаться с Борсом через Путь, он быстро скользил прочь, по-прежнему держа хвостом Темною Линзу.
Одна из грубых челюстей Дракона поднялась, закрывая мулу зрелище внизу. Рикус выругался, зная, что если он даст врагу ударить себя, немедленно окажется около арки — и очень далеко от поля боя. Схватившись за рукоятку Кары обеими руками, он бросил свое тело в сторону, уходя от удара и уперся ногами о другую часть морды. Затем он нажал на меч изо всех сил. Лезвие прогнулось с протестующим звоном, но не сломалось.
Далеко внизу Садира выкрикнула имя короля. Рикус глянул вниз и увидел, как волшебница что-то бросила. Тихиан скользнул за Черную Линзу, а в воздухе над ним образовась сеть из раскаленных белых нитей, которая начала опускаться на его голову.
Тихиан издевательски засмеялся.
Борс мотанул головой в сторону, пытаясь сбросить с себя Рикуса. С печальным треском Кара сломалась, и мул полетел вниз. Падая, он заметил фонтан черной жидкости, брызнувший из осколка лезвия, все еще наполовину торчащего из морды Дракона.
Рикус упал на на каменное кольцо, окружавшее кратер. Его тело буквально взорвалось от боли, а обломок Кары выскользнул из его руки. Он катился вниз по склону, а рев Дракона бил ему в уши. Наконец, ему удалось остановиться. Все тело болело так, что мул не знал, сломаны ли все его кости, или ни одной.
Рикус перевернулся, схватился за валун и попытался встать. К облегчению Рикуса Борс даже и думать позабыл о нем. Фонтан черной жидкости, струей бьющий из обломка Кары, уже покрыл морду Дракона толстой пленкой черной грязи. Злые красные клубы дыма выходили из его ноздрей, чудовище как безумное скребло стальной обломок, торчаший из его морды. Это не слишком ему помогло, разве что его когти покрылись той же самой черной слизью, как и лицо.
Дракон завыл от смертельной боли. Он выдохнул высоко в небо огненное облако, руки бессильно повисли вдоль боков, крошечные глаза закатились в агонии. Его узкое лицо затряслось в конвульсиях. С каждым спазмом его вытянутая морда становилась короче и толще, пока, наконец, не стала напоминать нос и повисший подбородок, а не на морду зверя. Зубчатый гребень на его голове разгладился и превратился в скошенный лоб. Дракон взревел последний раз, замолк и упал в кратер.
С радость убедившись, что Дракон не вернется, чтобы напасть на него, Рикус взглянул вниз, вдоль склона. Там он обнаружил короля, притиснутого к Черной Линзе переплетением серебрянных нитей. На глазах мула из глубины линзы выбрался огромный красный паук. Творение Тихиана бросилась на паутину и потянуло сияющую сеть себе в рот. Как только король освободился, тварь прыгнула в воздух по направлению к Садира. В мгновение ока она оказалась рядом с ней, приземлилась на лицо волшебницы и вонзила в нее свои жвалы.
Рикус бросился ей на помощь. Ковыляя по склону, он беспомощно смотрел, как четыре изящных крыла появились из спины Тихиана. Все еще удерживая Черную Линзу хвостом, король взмыл в воздух и полетел к далеким утесам на краю долины. Он быстро исчезал из виду, его фигура казалась все меньше и меньше. Вскоре он расстаял в воздухе.
Садира упала на землю, перекатилась и подмяла паука под себя. Дернув шеей, ей удалось сбросить его жвалы с головы. На лице остались красные метки, похожие на следы ожегов, но порезов не было, похоже, что твари не удалось впрыснуть яд в ее тело. Волшебница схватила врага обеими руками, подняла высоко над головой и с размаху бросила в острый камень. Тварь исчесла в огненной вспышке.
Садира закричала от боли и закрыла лицо руками.
Рикус подбежал к ней. — Дай мне взглянуть, — сказал он.
— Я ранена не слишком серьезно — но Тихиан не сможет сказать так, когда я схвачу его, — ответила Садира. Она опустила руки, открыв лицо со спаленными резницами и красной, слегка обгоревшей кожей. Рикус с облегчением увидел, что сильных ожогов на ней нет.
— Что с Драконом? — спросила Садира.
Мул показал рукой на вершину каменного кольца. — Я сломал меч, — сказал он. — То, что осталось от Борса, там, внутри.
— Пошли, посмотрим, — сказала Садира.
Они вскарабкались на склон и с любопытством взглянули через край каменного кольца. На дне кратера лежал огромный скелет, его испещренные черными пятнами кости свернулись клубком, в форме зародыша в чреве матери. Лопатки соединились, а длинные руки обняли колени. Его лицо отдаленно напоминало человеческое, то самое, которое Рикус уже видел, осколок Кары торчал у него из носа, и из него в воздух летела черная слизь.
Пока они смотрели, искры синей энергии начали плясать с пустых глазницах скелета. Из лишенного плоти рта раздался шипящий голос, — Борс из Эбе, Палач Дварфов, Предводитель Восставших, — прошипел голос. — Твой Мастер назначил наказание за твои преступления.
Черная жидкость забулькала из зубов скелета. Ребра лопнули и густой черный сироп полился из обломанных концов. Руки и ноги отделились от суставов, потом таз раскололся по центру и, наконец, спина распалась на отдельные позвонки. После того, как очередная кость отделялась от скелета, в бассейн лилось еще больше новой черной жидкости, пока весь скелет не исчез под поверхностью бурлящей, кипящей черной грязи.
Глава 16
Синяя Эра
Камень сдвинулся под ногой Рикуса и скатился вниз, в бурлящий черный пруд под ним. Нога мула потянулась следом, и он грохнулся на попу, тяжело ударившись задом о твердый камень кольца вокруг кратера. Он постарался предохранить Нииву, которую он осторожно держал на руках, от удара, но та все равно застонала.
Ркард оказался рядом с ней в то же мгновение. — Осторожнее! — мальчик недовольно взглянул на Рикуса. — Ей нельзя даже шевелиться.
— Прости. У меня не было выбора, — сказал Рикус.
Садира взобралась на кольцо и присоединилась к ним. — Короли-волшебники могут прорваться через арку в любой момент, — сказала она, устало опираясь о топор Ниивы. Ркард вылечил рваные раны на ее животе и обработал ожоги, которые остались у ней после боя с Тихианом, но все равно волшебница выглядела слабой и усталой. — Ты же не хочешь, чтобы наши враги нашли нас, правда?
— Я хочу, чтобы вы убили королей-волшебников, — сказал мальчик.
Ниива взяла своего сына за руку. — Разве мы уже не говорили об этом?
— Но они убили Борса, — возразил сын.
— И может быть они убьют королей-волшебников, но позже, — сказал Ниива. Она поморщилась от боли, потом добавила. — Они просто не в состоянии сделать это сейчас, когда Кара сломана, а Садира восстановит свою силу только утром.
— Это очень опасно, мама, — запротестовал Ркард. — Я должен полечить тебя по меньшей мере еще один раз, прежде чем они передвинут тебя. Иначе ты не сможешь больше ходить.
— Если короли-волшебники найдут меня, я не проживу достаточно долго, чтобы ходить, — сказала Ниива, ее голос стал суровее. Она взглянула на Рикуса. — Спусти меня вниз.
— И, пожалуйста, не урони ее на этот раз, — приказал Ркард. Он начал спускаться по склону первым, выбивая плохо держащиеся камни с пути мула.
— Он не хотел обидеть тебя, Рикус, — сказала Ниива. — После того, что случилось с Келумом, он боится до смерти, что может потерять и меня, тоже.
— Я не допущу этого, — сказал мул.
— Шшшш! — Ниива приложила палец к его губам. — Во время войны с Уриком, я думаю, ты научился не давать обещания, которые ты не в состоянии выполнить.
Мул пожал плечами. — Некоторые вещи никогда не меняются, я полагаю.
Рикус перевел взгляд ниже, к подножию холма. В дюжине шагов от него черная слизь, вытекшая из его меча, заполнила дно кратера. Черные клубы тени поднимались с его поверхности, а желтые глаза мигали в центре медленно-крутящегося водоворота. Местами некоторые потоки слизи образовывали искаженные силуэты четырехногих птиц, двухголовых людей и мекилотов, хвосты которых извивались на месте морды. Изредко чудовищные бестии даже пытались зажить настоящей жизнью, подплывая к краю озера и карабкаясь на несколько шагов вверх по склону, но потом снова превращались в грязь и впитывались в землю.
Рикус подумал, что только то отчаянное положение, в которое попала их компания, заставила выбрать это место, чтобы укрыть в нем Нииву, но он не мог найти другой план, как защитить беспомощную воительницу от королей-волшебников. Как Ниива и сказала своему сыну, со сломанной Карой он и Садира не способны убить ни одного короля-волшебника, по меньшей мере до тех пор, пока сила Садиры не вернется к ней утром.
Рикус осторожно подошел следом за Ркардом к куче обломанных валунов, которые могли хорошо защитить как от любого ищущего взгляда, так и от брызгов черной слизи.
Он встал на колени и положил Нииву в центр кучи так, чтобы ее спина опиралась о большой камень. Воительница взглянула через щель на пруд, находившийся в нескольких шагах от нее.
— Так хорошо, — сказал он, кивая. — Короли-волшебники не настолько любопытны, чтобы спуститься сюда. Вы двое можете идти.
Глаза Ркарда расширились. — Идти? Куда?
— Теперь, когда твоя мать в безопасности, мы должны найти Тихиана, — сказала Садира.
— Нет, — мальчик схватил Рикуса за руку. — Дракон мертв. Мы должны оставаться здесь.
Сердце Рикуса стало тяжелым, как камень. — Нет ничего, чтобы я хотел больше всего, — сказал он. — Но я не могу. Если мы дадим Тихиану уйти, он освободит зло даже еще большее, чем Дракон.
— Да, я знаю — Раджаата, — ответил мальчик. — Но без Дракона, который держал его под замком, он все равно освободиться — раньше или позже, не так ли?
— Нет, если нам удасться отнять Черную Линзу у Тихиана. — сказала Садира. — Когда я прикоснулась к ней мечом Рикуса, я почувствовала магию, ничуть не меньшую солнечной. Я считаю, что мы можем использовать силу Черной Линзы, чтобы держать Раджаата в заточении.
— А это значит, что вы должны оставить мою маму в опасности? — спросил Ркард.
— Боюсь, что так, — ответил Рикус.
Мальчик отвернулся. — Папа никогда бы не оставил ее.
— Ркард, не надо…
Ниива оборвала собственную команду и подняла руку, чтобы вытереть слезы внезапно появившиеся в уголках ее глаз.
— Взгляни на это, — сказала она, в изумлении уставившись на свои мокрые пальцы. — Я не плакала с того момента, как была ребенком, и Тихиан поместил меня в свои гладиаторские ямы.
— Вода для Келума, — сказала Садира. — Не сдерживай ее.
— Я бы не смогла, даже если бы попыталась. — Ниива смотрела как ее слезы медленно сбегают на землю, качая головой с невыразимым сожалением.
Садира положила руку на плечо воительницы, но, казалось, не могла найти слова, чтобы утешить подругу. Рикус понимал, что волшебница знала то же самое, что и он: теперь слишком поздно извиняться. Духи мертвых не слышат голосов живущих, и даже не помнят их имена.
Садира тронула руку Рикуса. — Мы должны идти.
Мул вытащил свой кинжал и протянул его к спине Ркарда, — Я на знаю, нужен ли тебе этот клинок, но он может помочь.
Когда мальчик не обернулся, Ниива сказала, — Рикус сейчас уйдет, Ркард. Ты хочешь, чтобы он запомнил тебя таким?
— Нет, — сказал мальчик. Он повернулся и, не встречаясь глазами с Рикусом, взял кинжал, — Удачи.
Мул тихонько коснулся его плеча. — Позаботься о твоей маме, — сказал он. — И если мы не вернемся к тому времени, когда она уже сможет ходить, уходите без нас.
Ркард взглянул вверх, его глаза расширись от ужаса. — Вы должны вернуться! Если вы не вернетесь… — Он помедлил, собирая все свое самообладание, — Я даже не знаю дорогу назад.
— Если понадобиться, мы найдем ее вместе. — Ниива нежно взяла руку своего сына и приложила к своему телу, потом взглянула на Садиру своими зелеными глазами. — Не повторяй моей ошибки. Скажи все.
Волшебница взглянула на Рикуса и замолчала на несколько секунд, затем ответила, — Хорошо, я сделаю это, потом.
Садира передала топор Рикусу и вместе они взобрались на гору. Когда они оказались на вершине мул остановился и пробежался глазами по гребню каменного кольца. — Я уронил кусок Кары где-то здесь, — сказал он. — Когда короли-волшебники появятся, может быть нам поможет, если рукоятка Кары будет у меня в ножнах. Возможно, удастся припугнуть их и заставить убраться отсюда.
— Попробуем, хуже не будет, — сказала Садира. Она указала на место в дюжине шагов от них, у подножия небольшого холма. — Посмотри там.
Мул подошел туда. Он нашел Кару за валуном, рукояткой вверх над тем, что осталось от клинка. Черная слизь сочилась из обломанного конца, образуя небольшую лужу грязи, вытянутую по склону. Как и в большом бассейне внутри кратера, черные клубы тени поднимались с его поверхности, а желтые глаза мигали в центре медленно-крутящегося водоворота.
Рикус взглянул на количество слизи, все еще текущей из клинка, и решил, что будет лучше оставить обломок так, как он есть. Он повернулся, собираясь вернуться к Садире.
Не успел он сделать первый шаг, как заметил вспышку оранжевого света под аркой. Когда свечение угасло, четыре короля-волшебника и последняя королева-волшебница стояли между колоннами огромного сооружения, их глаза рыскали по изломанным камням пустыни. От арки до кратера было достаточно близко, и мул отчетливо видел своих врагов. Крохотный зародыш новой руки уже появился на обрубке руки Нибеная, а Хаману чувствовал себя вполне хорошо, несмотря на кинжал, который Рикус вонзил ему в спину и живот не больше получаса назад.
Рикус спрятался за валун, и дал знак Садире идти к нему. Та скользнула за гребень каменного кольца вокруг кратера и побежала к мулу. Ее предосторожности не помогли. Короли-волшебники вышли из-под арки направились прямиком к кратеру.
Когда Садира присоединилась к Рикусу, короли-волшебники уже стояли у подножия кольца, прямо перед укрытием Рикуса и Садиры. Пять фигур были меньше чем в двадцати шагах от них, и возможно на половину этого расстояния ниже.
Хаману вышел вперед и взглянул вверх по склону. — Эй вы, придурки, — рыкнул он, сердито встряхивая своей гривой. — То, что вы спустили с привязи, может уничтожить всех нас.
— Что касается вас всех, то Атхас от этого только выиграет, — ответила Садира. Она поднялась из-за камня и без страха смотрела на королей-волшебников.
Рикус встал рядом с ней. Если короли-волшебники нападут, несколько футов камня их не спасут.
— Отдайте нам Черную Линзу, и ваша смерть будет быстрой и безболезненной, — сказала Оба.
— Я что-то не тороплюсь умирать. — Мул взглянул на Садиру. — А как ты?
— Всему свое время, — ответила волшебница. Она взглянула вниз, на своих врагов, потом сказала. — Если вы хотите линзу, вам придется найти и добыть ее.
Хаману рванулся было вперед, но Оба удержала его за плечо. — Подожди. Они слишком спокойны.
— Они блефуют, — проворчал король-волшебник.
— Возможно, но Борса то они убили, — возразила Оба. Потом она показала на темное пятно на склоне горы, рядом с мулом. — Ты действительно готов поручиться, что они не приготовили для нас ловушку?
Ноздри Хаману затрепетали, но он отступил назад. — У тебя есть другая идея?
Оба кивнула, потом спросила, обращаясь к стоящей на склоне паре, — Что вы знаете о Раджаате?
— Достаточно, чтобы знать, что вы предали его, поэтому, на какой-то момент, он наш друг, — ответил Рикус.
Оба хихикнула, хотя ее смех прозвучал скорее нервно, чем весело. — Раджаат убьет вас обоих сразу, как только покончит с нами.
— Его народ тени помог нам буквально только что, — возразила Садира.
— Естественно. Они хотели, чтобы вы убили Борса, — сказал Андропинис, встряхивая своей прядью белых волос. — Но если бы вы знали правду о Раджаате, вы должны были бы подумать получше, прежде чем рассчитывать на его благодарность.
— Почему бы вам не просветить нас? — спросила Садира.
Андропинис взглянул на своих товарищей.
— Давай, — предложила Оба. — Узнав правду, они отдадут нам Черную Линзу без боя.
Андропинис повернул ладонь к земле.
— Без магии, — предупредил Рикус.
Король-волшебник уставился ледяным взглядом на мула и не прекратил качать энергию для своего заклинания. — Смотри и учись, — сказал он, махнув рукой в небо.
Над горизонтом появился образ Поющих Гор, но это были не голые, безжизненные пики, которые Рикус видел каждый день из Тира. Ревущий ветер срывал огромные глыбы снега с высоких вершин, а потоки льда текли по их крутым склонам. Ниже по склону росли дикие леса, как у халфлингов, с толстыми, зелеными стволами, крепко вросшими в склоны гор. Жемчужные облака низко нависали над долинами, наполненными булькающими ручьями и весело громыхающими реками.
Как ни величественны были горы, они мало заинтересовали Рикуса по сравнению с тем, что он увидел у их подножья. Между двумя рядами холмов лежала котловина, размерой и формой похожая на Долину Тира. На этом сходство кончалось. Вместо безжизненной равнины, наполненной камнями и колючками, которую мул хорошо знал, долину заполнял обширный пруд, наполненный обвитыми лозами деревьями и плавающими островками из мха.
В конце долины стоял странный, великолепный город из легких и изящных, окращенных в яркие цвета строений, поднимавшихся прямо из воды. Здания казались не построенными, а, скорее, выросшими из земли, так как на них не было прямых линий, острых концов или обрубленных углов. Вместо этого они щеголяли мягкими, плавными завитками и элегантными шпилями. Материалом для них служил губчатый камень, который сиял обжигающе красным, изумрудно зеленым, королевским синим, глубоким золотым или еще одним из дюжин других цветов. Там, где должны были быть улицы, были каналы, наполненные узкими лодками, в которых плыли фигуры, размером с ребенка, но со взрослыми лицами. Если бы не элегантные камзолы, коротко подстриженные волосы и красивые лица, мул мог бы поклясться, что это были халфлинги.
На краю города пруд уступал место сверкающим волнам огромного синего моря. Оно простиралось до самого горизонта и очевидно дальше, покрывая местность, которая, как Рикус знал, сейчас была песчаной, бесплодной и каменистой пустыней.
— Тир, во время Синей Эры, — сказал Андропинис.
— Синей Эры? — Садира, не отрываясь, вглядывалась в удовительную картину.
— Да, она была задолго до вашего или нашего времени, когда только халфлинги жили на Атхасе, — объяснила Оба. Даже не стремясь скрыть свое восхищение халфлингами, она продолжила. — Они были хозяевами мира, выращивали дома из растений, похожих по твердости на камень, которые росли под волнами, добывая из моря все, что им было нужно для поддержания их огромной, роскошной цивилизации, способные сотворить все, в чем они нуждались, изменяя основы самой природы.
Пока волшебница рассказывала, отвратительная коричневая пена заполнила поверхность синего моря. Она заползла в пруд, окружавший Тир, все плавающие острова завяли и утонули. Лозы были следующими, превратившись в коричневую слизь, что-то вроде гниющей змеиной кожи. Последними умерли деревья, их листья опали, кора сгнила. Вскоре озеро превратилось в омерзительное болото с армией голых, серых стволов деревьев, торчащих из отвратительной слизи.
— Несмотря на их обширные знания, а может как раз из-за них, однажды халфлинги сделали ужасную ошибку, которая уничтожила море, дававшее им жизнь, — продолжала Оба.
— Хорошая история, но, надеюсь, вы же не думаете, что я поверю в нее только потому, что Андропинис помахал руками в воздухе, — сказал Рикус.
— Верь ей, — сказала Садира. — По дороге в Башню Пристан я видела в точности таких же халфлингов и такие же камни, которые нам показал Андропинис. Так что я думаю, что они говорят нам правду.
— У нас нет причины врать, — проскрипел Андропинис. — Нас не заботит, что вы там думаете.
Король-волшебник опять взмахнул рукой. Поющие Горы отступили вдаль, теперь они выглядели, как синие облака, низко повисшие над горизонтом. На их месте простерлась огромная, безжизненная неглубокая трясина грязи, коричневая, как дерьмо и жирная, как чернозем. В центре скучной равнины поднимался единственный шпиль из ноздреватого белого камня, который венчал замечательную крепость со стенами из белого алебастра, облицованные белым ониксом.
— Башня Пристан! — выдохнула Садира.
Длинная цепочка халфлингов покидала цитадель, спускаясь по узкой лестнице, которая спиралью вилась вокруг шпиля. Их камзолы исчезли, они были одеты в лохмотья, а длинные нечесаные волосы падали на плечи спутанными клубками. Их лица стали злыми и дикими, и они обменивались быстрыми жестами, их резкие движения были типичны для той жестокой расы, которую Рикус хорошо знал.
Халфлинги начали двигаться в сторону Поющих Гор. Грязь облепила их ноги, как смола, и вскоре они не могли сделать и шага, не подняв в воздух глыбы коричневой земли. Когда они исчезли, из земли поднялась густая трава, тенистые кусты и замечательные деревья, стоявшие по всей равнине, как башни. Очень скоро долина стала зеленым раем, на которой росли самые разнообразные растения.
В густом лесу стали появляться живые существа: рогатые ящерицы, птицы с блестящим оперением и грациозные олени, которых Рикус никогда не видел: с белыми рогами и изящными, тонкими ногами. Некоторые из животных гибли почти мгновенно, становясь жертвой огромных хищных кошек, которые набрасывались с на них с первобытной дикостью, другие успевали прожить достаточно долго и породить потомство.
Цветение этого нового рая не прошло без боли. Когда халфлинги пересекали долину, самые слабые из них падали и оставались там, где легли. Под действием грязи их тела преобразовывались в новые, странные формы. Одни становились грузными и покрытыми шерстью, другие становились втрое выше, но не добавляли веса. Третьи же становились и выше и тяжелее, кое-кто получал чешую, крылья или даже панцирь. К тому времени, когда выжившие халфлинги достигли далеких гор, они оставили за собой рас больше, чем Рикус мог насчитать. Некоторые он распознал, например эльфов, дварфов и людей. Других он не видел никогда, и знал только по легендам. Там были слабые, воздушные создания с крыльями, и отвратительные свиноголовые твари, которых едва ли можно было назвать разумными. Как и животные, многие из них погибали сразу, а другим удалось заселить мир целой расой таких же созданий.
— Осознав, что их тщеславие разрушило их собственныю цивилизацию, халфлинги дали начало новому миру, — сказала Оба. — Это была Зеленая Эра, эра до магии, когда люди пользовались только Путем.
Пока она говорила, из земли появились деревни и замки, заполнившие лес, они быстро переросли в города, окруженные крепкими стенами, сеть булыжных дорог связала их между собой. Могущественные Мастера Пути странствовали по лесным дорогам на блестящих летающих платформах, путешествуя от величественных башен к лесным крепостям эльфов и мрачным городам дварфов.
Ркард оказался рядом с ней в то же мгновение. — Осторожнее! — мальчик недовольно взглянул на Рикуса. — Ей нельзя даже шевелиться.
— Прости. У меня не было выбора, — сказал Рикус.
Садира взобралась на кольцо и присоединилась к ним. — Короли-волшебники могут прорваться через арку в любой момент, — сказала она, устало опираясь о топор Ниивы. Ркард вылечил рваные раны на ее животе и обработал ожоги, которые остались у ней после боя с Тихианом, но все равно волшебница выглядела слабой и усталой. — Ты же не хочешь, чтобы наши враги нашли нас, правда?
— Я хочу, чтобы вы убили королей-волшебников, — сказал мальчик.
Ниива взяла своего сына за руку. — Разве мы уже не говорили об этом?
— Но они убили Борса, — возразил сын.
— И может быть они убьют королей-волшебников, но позже, — сказал Ниива. Она поморщилась от боли, потом добавила. — Они просто не в состоянии сделать это сейчас, когда Кара сломана, а Садира восстановит свою силу только утром.
— Это очень опасно, мама, — запротестовал Ркард. — Я должен полечить тебя по меньшей мере еще один раз, прежде чем они передвинут тебя. Иначе ты не сможешь больше ходить.
— Если короли-волшебники найдут меня, я не проживу достаточно долго, чтобы ходить, — сказала Ниива, ее голос стал суровее. Она взглянула на Рикуса. — Спусти меня вниз.
— И, пожалуйста, не урони ее на этот раз, — приказал Ркард. Он начал спускаться по склону первым, выбивая плохо держащиеся камни с пути мула.
— Он не хотел обидеть тебя, Рикус, — сказала Ниива. — После того, что случилось с Келумом, он боится до смерти, что может потерять и меня, тоже.
— Я не допущу этого, — сказал мул.
— Шшшш! — Ниива приложила палец к его губам. — Во время войны с Уриком, я думаю, ты научился не давать обещания, которые ты не в состоянии выполнить.
Мул пожал плечами. — Некоторые вещи никогда не меняются, я полагаю.
Рикус перевел взгляд ниже, к подножию холма. В дюжине шагов от него черная слизь, вытекшая из его меча, заполнила дно кратера. Черные клубы тени поднимались с его поверхности, а желтые глаза мигали в центре медленно-крутящегося водоворота. Местами некоторые потоки слизи образовывали искаженные силуэты четырехногих птиц, двухголовых людей и мекилотов, хвосты которых извивались на месте морды. Изредко чудовищные бестии даже пытались зажить настоящей жизнью, подплывая к краю озера и карабкаясь на несколько шагов вверх по склону, но потом снова превращались в грязь и впитывались в землю.
Рикус подумал, что только то отчаянное положение, в которое попала их компания, заставила выбрать это место, чтобы укрыть в нем Нииву, но он не мог найти другой план, как защитить беспомощную воительницу от королей-волшебников. Как Ниива и сказала своему сыну, со сломанной Карой он и Садира не способны убить ни одного короля-волшебника, по меньшей мере до тех пор, пока сила Садиры не вернется к ней утром.
Рикус осторожно подошел следом за Ркардом к куче обломанных валунов, которые могли хорошо защитить как от любого ищущего взгляда, так и от брызгов черной слизи.
Он встал на колени и положил Нииву в центр кучи так, чтобы ее спина опиралась о большой камень. Воительница взглянула через щель на пруд, находившийся в нескольких шагах от нее.
— Так хорошо, — сказал он, кивая. — Короли-волшебники не настолько любопытны, чтобы спуститься сюда. Вы двое можете идти.
Глаза Ркарда расширились. — Идти? Куда?
— Теперь, когда твоя мать в безопасности, мы должны найти Тихиана, — сказала Садира.
— Нет, — мальчик схватил Рикуса за руку. — Дракон мертв. Мы должны оставаться здесь.
Сердце Рикуса стало тяжелым, как камень. — Нет ничего, чтобы я хотел больше всего, — сказал он. — Но я не могу. Если мы дадим Тихиану уйти, он освободит зло даже еще большее, чем Дракон.
— Да, я знаю — Раджаата, — ответил мальчик. — Но без Дракона, который держал его под замком, он все равно освободиться — раньше или позже, не так ли?
— Нет, если нам удасться отнять Черную Линзу у Тихиана. — сказала Садира. — Когда я прикоснулась к ней мечом Рикуса, я почувствовала магию, ничуть не меньшую солнечной. Я считаю, что мы можем использовать силу Черной Линзы, чтобы держать Раджаата в заточении.
— А это значит, что вы должны оставить мою маму в опасности? — спросил Ркард.
— Боюсь, что так, — ответил Рикус.
Мальчик отвернулся. — Папа никогда бы не оставил ее.
— Ркард, не надо…
Ниива оборвала собственную команду и подняла руку, чтобы вытереть слезы внезапно появившиеся в уголках ее глаз.
— Взгляни на это, — сказала она, в изумлении уставившись на свои мокрые пальцы. — Я не плакала с того момента, как была ребенком, и Тихиан поместил меня в свои гладиаторские ямы.
— Вода для Келума, — сказала Садира. — Не сдерживай ее.
— Я бы не смогла, даже если бы попыталась. — Ниива смотрела как ее слезы медленно сбегают на землю, качая головой с невыразимым сожалением.
Садира положила руку на плечо воительницы, но, казалось, не могла найти слова, чтобы утешить подругу. Рикус понимал, что волшебница знала то же самое, что и он: теперь слишком поздно извиняться. Духи мертвых не слышат голосов живущих, и даже не помнят их имена.
Садира тронула руку Рикуса. — Мы должны идти.
Мул вытащил свой кинжал и протянул его к спине Ркарда, — Я на знаю, нужен ли тебе этот клинок, но он может помочь.
Когда мальчик не обернулся, Ниива сказала, — Рикус сейчас уйдет, Ркард. Ты хочешь, чтобы он запомнил тебя таким?
— Нет, — сказал мальчик. Он повернулся и, не встречаясь глазами с Рикусом, взял кинжал, — Удачи.
Мул тихонько коснулся его плеча. — Позаботься о твоей маме, — сказал он. — И если мы не вернемся к тому времени, когда она уже сможет ходить, уходите без нас.
Ркард взглянул вверх, его глаза расширись от ужаса. — Вы должны вернуться! Если вы не вернетесь… — Он помедлил, собирая все свое самообладание, — Я даже не знаю дорогу назад.
— Если понадобиться, мы найдем ее вместе. — Ниива нежно взяла руку своего сына и приложила к своему телу, потом взглянула на Садиру своими зелеными глазами. — Не повторяй моей ошибки. Скажи все.
Волшебница взглянула на Рикуса и замолчала на несколько секунд, затем ответила, — Хорошо, я сделаю это, потом.
Садира передала топор Рикусу и вместе они взобрались на гору. Когда они оказались на вершине мул остановился и пробежался глазами по гребню каменного кольца. — Я уронил кусок Кары где-то здесь, — сказал он. — Когда короли-волшебники появятся, может быть нам поможет, если рукоятка Кары будет у меня в ножнах. Возможно, удастся припугнуть их и заставить убраться отсюда.
— Попробуем, хуже не будет, — сказала Садира. Она указала на место в дюжине шагов от них, у подножия небольшого холма. — Посмотри там.
Мул подошел туда. Он нашел Кару за валуном, рукояткой вверх над тем, что осталось от клинка. Черная слизь сочилась из обломанного конца, образуя небольшую лужу грязи, вытянутую по склону. Как и в большом бассейне внутри кратера, черные клубы тени поднимались с его поверхности, а желтые глаза мигали в центре медленно-крутящегося водоворота.
Рикус взглянул на количество слизи, все еще текущей из клинка, и решил, что будет лучше оставить обломок так, как он есть. Он повернулся, собираясь вернуться к Садире.
Не успел он сделать первый шаг, как заметил вспышку оранжевого света под аркой. Когда свечение угасло, четыре короля-волшебника и последняя королева-волшебница стояли между колоннами огромного сооружения, их глаза рыскали по изломанным камням пустыни. От арки до кратера было достаточно близко, и мул отчетливо видел своих врагов. Крохотный зародыш новой руки уже появился на обрубке руки Нибеная, а Хаману чувствовал себя вполне хорошо, несмотря на кинжал, который Рикус вонзил ему в спину и живот не больше получаса назад.
Рикус спрятался за валун, и дал знак Садире идти к нему. Та скользнула за гребень каменного кольца вокруг кратера и побежала к мулу. Ее предосторожности не помогли. Короли-волшебники вышли из-под арки направились прямиком к кратеру.
Когда Садира присоединилась к Рикусу, короли-волшебники уже стояли у подножия кольца, прямо перед укрытием Рикуса и Садиры. Пять фигур были меньше чем в двадцати шагах от них, и возможно на половину этого расстояния ниже.
Хаману вышел вперед и взглянул вверх по склону. — Эй вы, придурки, — рыкнул он, сердито встряхивая своей гривой. — То, что вы спустили с привязи, может уничтожить всех нас.
— Что касается вас всех, то Атхас от этого только выиграет, — ответила Садира. Она поднялась из-за камня и без страха смотрела на королей-волшебников.
Рикус встал рядом с ней. Если короли-волшебники нападут, несколько футов камня их не спасут.
— Отдайте нам Черную Линзу, и ваша смерть будет быстрой и безболезненной, — сказала Оба.
— Я что-то не тороплюсь умирать. — Мул взглянул на Садиру. — А как ты?
— Всему свое время, — ответила волшебница. Она взглянула вниз, на своих врагов, потом сказала. — Если вы хотите линзу, вам придется найти и добыть ее.
Хаману рванулся было вперед, но Оба удержала его за плечо. — Подожди. Они слишком спокойны.
— Они блефуют, — проворчал король-волшебник.
— Возможно, но Борса то они убили, — возразила Оба. Потом она показала на темное пятно на склоне горы, рядом с мулом. — Ты действительно готов поручиться, что они не приготовили для нас ловушку?
Ноздри Хаману затрепетали, но он отступил назад. — У тебя есть другая идея?
Оба кивнула, потом спросила, обращаясь к стоящей на склоне паре, — Что вы знаете о Раджаате?
— Достаточно, чтобы знать, что вы предали его, поэтому, на какой-то момент, он наш друг, — ответил Рикус.
Оба хихикнула, хотя ее смех прозвучал скорее нервно, чем весело. — Раджаат убьет вас обоих сразу, как только покончит с нами.
— Его народ тени помог нам буквально только что, — возразила Садира.
— Естественно. Они хотели, чтобы вы убили Борса, — сказал Андропинис, встряхивая своей прядью белых волос. — Но если бы вы знали правду о Раджаате, вы должны были бы подумать получше, прежде чем рассчитывать на его благодарность.
— Почему бы вам не просветить нас? — спросила Садира.
Андропинис взглянул на своих товарищей.
— Давай, — предложила Оба. — Узнав правду, они отдадут нам Черную Линзу без боя.
Андропинис повернул ладонь к земле.
— Без магии, — предупредил Рикус.
Король-волшебник уставился ледяным взглядом на мула и не прекратил качать энергию для своего заклинания. — Смотри и учись, — сказал он, махнув рукой в небо.
Над горизонтом появился образ Поющих Гор, но это были не голые, безжизненные пики, которые Рикус видел каждый день из Тира. Ревущий ветер срывал огромные глыбы снега с высоких вершин, а потоки льда текли по их крутым склонам. Ниже по склону росли дикие леса, как у халфлингов, с толстыми, зелеными стволами, крепко вросшими в склоны гор. Жемчужные облака низко нависали над долинами, наполненными булькающими ручьями и весело громыхающими реками.
Как ни величественны были горы, они мало заинтересовали Рикуса по сравнению с тем, что он увидел у их подножья. Между двумя рядами холмов лежала котловина, размерой и формой похожая на Долину Тира. На этом сходство кончалось. Вместо безжизненной равнины, наполненной камнями и колючками, которую мул хорошо знал, долину заполнял обширный пруд, наполненный обвитыми лозами деревьями и плавающими островками из мха.
В конце долины стоял странный, великолепный город из легких и изящных, окращенных в яркие цвета строений, поднимавшихся прямо из воды. Здания казались не построенными, а, скорее, выросшими из земли, так как на них не было прямых линий, острых концов или обрубленных углов. Вместо этого они щеголяли мягкими, плавными завитками и элегантными шпилями. Материалом для них служил губчатый камень, который сиял обжигающе красным, изумрудно зеленым, королевским синим, глубоким золотым или еще одним из дюжин других цветов. Там, где должны были быть улицы, были каналы, наполненные узкими лодками, в которых плыли фигуры, размером с ребенка, но со взрослыми лицами. Если бы не элегантные камзолы, коротко подстриженные волосы и красивые лица, мул мог бы поклясться, что это были халфлинги.
На краю города пруд уступал место сверкающим волнам огромного синего моря. Оно простиралось до самого горизонта и очевидно дальше, покрывая местность, которая, как Рикус знал, сейчас была песчаной, бесплодной и каменистой пустыней.
— Тир, во время Синей Эры, — сказал Андропинис.
— Синей Эры? — Садира, не отрываясь, вглядывалась в удовительную картину.
— Да, она была задолго до вашего или нашего времени, когда только халфлинги жили на Атхасе, — объяснила Оба. Даже не стремясь скрыть свое восхищение халфлингами, она продолжила. — Они были хозяевами мира, выращивали дома из растений, похожих по твердости на камень, которые росли под волнами, добывая из моря все, что им было нужно для поддержания их огромной, роскошной цивилизации, способные сотворить все, в чем они нуждались, изменяя основы самой природы.
Пока волшебница рассказывала, отвратительная коричневая пена заполнила поверхность синего моря. Она заползла в пруд, окружавший Тир, все плавающие острова завяли и утонули. Лозы были следующими, превратившись в коричневую слизь, что-то вроде гниющей змеиной кожи. Последними умерли деревья, их листья опали, кора сгнила. Вскоре озеро превратилось в омерзительное болото с армией голых, серых стволов деревьев, торчащих из отвратительной слизи.
— Несмотря на их обширные знания, а может как раз из-за них, однажды халфлинги сделали ужасную ошибку, которая уничтожила море, дававшее им жизнь, — продолжала Оба.
— Хорошая история, но, надеюсь, вы же не думаете, что я поверю в нее только потому, что Андропинис помахал руками в воздухе, — сказал Рикус.
— Верь ей, — сказала Садира. — По дороге в Башню Пристан я видела в точности таких же халфлингов и такие же камни, которые нам показал Андропинис. Так что я думаю, что они говорят нам правду.
— У нас нет причины врать, — проскрипел Андропинис. — Нас не заботит, что вы там думаете.
Король-волшебник опять взмахнул рукой. Поющие Горы отступили вдаль, теперь они выглядели, как синие облака, низко повисшие над горизонтом. На их месте простерлась огромная, безжизненная неглубокая трясина грязи, коричневая, как дерьмо и жирная, как чернозем. В центре скучной равнины поднимался единственный шпиль из ноздреватого белого камня, который венчал замечательную крепость со стенами из белого алебастра, облицованные белым ониксом.
— Башня Пристан! — выдохнула Садира.
Длинная цепочка халфлингов покидала цитадель, спускаясь по узкой лестнице, которая спиралью вилась вокруг шпиля. Их камзолы исчезли, они были одеты в лохмотья, а длинные нечесаные волосы падали на плечи спутанными клубками. Их лица стали злыми и дикими, и они обменивались быстрыми жестами, их резкие движения были типичны для той жестокой расы, которую Рикус хорошо знал.
Халфлинги начали двигаться в сторону Поющих Гор. Грязь облепила их ноги, как смола, и вскоре они не могли сделать и шага, не подняв в воздух глыбы коричневой земли. Когда они исчезли, из земли поднялась густая трава, тенистые кусты и замечательные деревья, стоявшие по всей равнине, как башни. Очень скоро долина стала зеленым раем, на которой росли самые разнообразные растения.
В густом лесу стали появляться живые существа: рогатые ящерицы, птицы с блестящим оперением и грациозные олени, которых Рикус никогда не видел: с белыми рогами и изящными, тонкими ногами. Некоторые из животных гибли почти мгновенно, становясь жертвой огромных хищных кошек, которые набрасывались с на них с первобытной дикостью, другие успевали прожить достаточно долго и породить потомство.
Цветение этого нового рая не прошло без боли. Когда халфлинги пересекали долину, самые слабые из них падали и оставались там, где легли. Под действием грязи их тела преобразовывались в новые, странные формы. Одни становились грузными и покрытыми шерстью, другие становились втрое выше, но не добавляли веса. Третьи же становились и выше и тяжелее, кое-кто получал чешую, крылья или даже панцирь. К тому времени, когда выжившие халфлинги достигли далеких гор, они оставили за собой рас больше, чем Рикус мог насчитать. Некоторые он распознал, например эльфов, дварфов и людей. Других он не видел никогда, и знал только по легендам. Там были слабые, воздушные создания с крыльями, и отвратительные свиноголовые твари, которых едва ли можно было назвать разумными. Как и животные, многие из них погибали сразу, а другим удалось заселить мир целой расой таких же созданий.
— Осознав, что их тщеславие разрушило их собственныю цивилизацию, халфлинги дали начало новому миру, — сказала Оба. — Это была Зеленая Эра, эра до магии, когда люди пользовались только Путем.
Пока она говорила, из земли появились деревни и замки, заполнившие лес, они быстро переросли в города, окруженные крепкими стенами, сеть булыжных дорог связала их между собой. Могущественные Мастера Пути странствовали по лесным дорогам на блестящих летающих платформах, путешествуя от величественных башен к лесным крепостям эльфов и мрачным городам дварфов.