Деннинг Трой. Охота на Дракона

   И прежде, чем кто-либо успел ее остановить, она решительно пошла к входу в Цирк.
   — Я не говорил, что меня усе устраивает, — проворчал Рикус, кладя копье себе на плечо и устремляясь вслед за колдуньей.
   — Я помогу вам с Ниивой пройти внутрь, — предложил Агис. — У вас… как у рабов… могут возникнуть некоторые проблемы…
   — Я думаю, нас здесь знают, — с горделивой улыбкой ответил мул.
   Плечом к плечу с Ниивой они направились к ближайшим воротам. Когда пара знаменитых гладиаторов вошла под полутемную арку, стражники почтительно расступились и взяли алебардами на караул.
   Рикус и Ниива показались на арене, и гранитные стены огромного Цирка задрожали от приветственного рева толпы. Гладиаторы на мгновение задержались под аркой, давая глазам привыкнуть к яркому солнечному свету. Толпа заревела еще громче. Спокойно, как на тренировке, пара гладиаторов, пошла к центру боевого поля.
   Как обычно, Рикус и Ниива предпочли легкие доспехи — они полагали, что для победы необходима не только сила, но и быстрота. Цвет они выбрали изумрудно-зеленый.
   На Рикусе была набедренная повязка, кожаная куртка без рукавов, костяной шлем и усеянные шипами защитные пластины на коленях и локтях. Вооружился он копьем Сердца Леса.
   Что касается Ниивы, то она избрала стальной трикал, подаренный ей Агисом. Вдобавок к набедренной повязке и кожаному нагруднику она надела шлем с гребнем из полированной кости и пару медных наплечников, с которых свисал короткий плащ, похожий на крыло. Длинные рукавицы защищали ее руки, а на ногах красовались поножи с шипастыми наколенниками.
   Дойдя до центра песчаного поля, гладиаторы остановились. Подняв оружие, они приветствовали собравшихся в амфитеатре зрителей. Цирк был переполнен. Люди заняли все места на трибунах и толпились на лестницах и в проходах. Даже на крышах вздымавшихся над амфитеатром балконов и лож сидели зрители.
   Рикусу казалось, что все они как один кричат, свистят или хлопают ладонями по каменным скамьям. Он слышал свое имя, многократно повторенное сотнями, тысячами уст. «Интересно, — думал мул, — хоть кто-нибудь из этих щедрых на похвалы людей поддержит меня, когда настанет время вонзить копье в сердце Калака?»
   Отсалютовав толпе, гладиаторы низко, как того требовала традиция, поклонились громадной пирамиде, нависшей над западным краем арены. Затем они повернулись к ложе Верховных Темпларов — маленькому квадратному сооружению, выступавшему из опоясывающей Цирк галереи. Высокие стены скрывали сидящих в ложе от зрителей на трибунах, а желтый навес защищал темпларов от жгучих солнечных лучей. Рикус не мог разглядеть, кто в ней находится, и мог только надеяться, что одна пара глаз наблюдавших оттуда за ареной, принадлежит Агису.
   — Скажи, — спросил Тихиан, наклоняясь к самому уху Агиса, — на кого мне следует поставить? На Рикуса или на Калака?
   — Конечно на Рикуса, — не задумываясь, ответил сенатор. Он поглядел в сторону Королевского балкона. — Если поставишь на Калака, то в любом случае проиграешь.
   — В самом деле? — поднял бровь Верховный Темплар.
   Агис кивнул. Стараясь не повышать голоса, так, чтобы сквозь гул наполнивших Цирк зрителей его мог слышать только Тихиан, Агис рассказал все, что узнал от Нока. Калак, с помощью колдовства, безусловно, мог подслушать их разговор, но Агис полагал, что сейчас мысли короля заняты совсем другим.
   По мере рассказа лицо Тихиана бледнело. Он тяжело откинулся на спинку кресла.
   — Вероятно, — тихо пробормотал он, — мне не следует тебе верить. Возможно, стоит счесть все это плодом твоего воображения.
   — Ты и в самом деле так полагаешь? — спросил Агис.
   Тихиан печально покачал головой.
   — Значит, ты с нами? — шепотом спросил сенатор, наклоняясь над темпларом.
   Перед тем, как пустить Агиса в ложу, его, разумеется, обыскали.
   Аристократ был безоружен, но мастерство Незримого Пути отнять у него не мог никто. Агис приготовился убить своего старого друга в случае, если не услышит положительного ответа.
   — Я никогда не обещал помощи, — ответил Тихиан. — Только говорил, что не буду стоять у вас на дороге. Я сдержал слово, о чем свидетельствует само присутствие моих беглых гладиаторов на арене. Да и то, что ты сейчас находишься в этой ложе…
   Он не поднимал взгляда с раскинувшейся внизу арены, где Рикус и Ниива терпеливо ожидали ответа на свое приветствие.
   — Здесь не может быть сторонних наблюдателей, — заметил Агис. — Ты или с нами, или против нас.
   Тихиан поднял глаза.
   — Мне бы хотелось кое-что получить взамен.
   — Что именно?
   — Это зависит от того, что мне придется делать, — пожал плечами темплар.
   — Для такого влиятельного человека, как ты, — усмехнулся Агис, — выполнить нашу просьбу не составит труда. Помоги нам покинуть Цирк после того, как Рикус кинет копье.
   Тихиан устало закрыл глаза. На его губах заиграла ироничная улыбка.
   — Агис, — со вздохом сказал он, — стража подчиняется не мне. Калак поручил это Ларкину.
   Стоя в центре арены Рикус уже начал опасаться, что был прав, относительно Тихиана. Каждый миг он ожидал смертоносного удара черных молний из Ложи Темпларов или просто появления на поле отряда великанышей, готовых разорвать их с Ниивой на куски.
   Он ждал, но ничего не происходило. Пекло солнце, в воздухе стоял горький запах пролитой крови и неминуемой смерти.
   Наконец Тихиан подошел к краю ложи. Взмахнув черным платком, он принял приветствие гладиаторов.
   — Побыстрее, что ли, не мог, — проворчал Рикус, поворачиваясь к восточной части арены.
   — Да ладно тебе, — отозвалась Ниива, поворачиваясь вслед за мулом. — Похоже, Агис был прав насчет Тихиана.
   Теперь гладиаторы стояли лицом к Золотой Башке и одновременно к Королевскому Балкону. Там, по сторонам огромного, высеченного из цельного куска нефрита, трона стояли два вооруженных до зубов великаныша. На троне восседал сам правитель Тира. Снизу, с арены, над парапетом балкона виднелась лишь его голова, увенчанная золотой диадемой.
   — Надеюсь, когда придет время метнуть копье, он соблаговолит встать на ноги, — пробормотал Рикус, склоняясь перед древним монархом. — Даже если подойти ближе, эта сморщенная голова — не слишком крупная цель.
   Калак не заставил ждать себя так же долго, как Верховный Темплар. Он подал знак, и стоявший рядом с ним великаныш жестом велел гладиаторам возвращаться на отведенное им место у входа на арену. А Рикус уже рассматривал своих противников.
   Вдоль сторон арены стояло по шесть пар гладиаторов. Некоторые — люди или эльфы-полукровки; крепко сложенные мужчины и женщины, проданные в рабство за долги или в наказание за преступления. Рядом с ними находились представители более диковинных рас, включая двух мрачных баазрагов, пару чешуйчатых, пурпурных никаалов, и пару сложившихся почти пополам гих.
   Рикус знал далеко не всех. На противоположном конце поля он увидел Чило и Фелорну — пару опытных тариков. Как и мулы, тарики были большие, мускулистые и совершенно лысые. Их головы, однако, казались почти квадратными, с низким покатым лбом и выступающими надбровными дугами. А еще — плоские носы с вечно раздувающимися ноздрями и круглые рыла, полные острых, как и кинжалы, зубов. Тарики не носили доспехов, но зато каждый из них брал в бой двойное оружие: стальной трезубец, которым они с равной легкостью и защищались, и атаковали, и костяной иглокол — странное, похожее на молот оружие с длинным зазубренным жалом.
   Справа от Рикуса стоял волосатый великаныш. В руках он держал обсидиановый топор с лезвием размером со взрослого гнома, а из его кожаных доспехов можно было бы сшить большой шатер. Великаныша звали Гаанон — год тому назад мул ранил его во время одного из отборочных поединков. На сей раз партнером Гаанона была женщина, судя по виду, чистокровный эльф. Из оружия мул заметил у нее только покрытую длинными шипами металлическую перчатку на правой руке да тяжелый кнут.
   Уловив изучающий взгляд, эльф подмигнула Рикусу. Мул даже растерялся. Он не знал, как к этому отнестись — то ли простая вежливость, то ли попытка запугать противника. В любом случае, похоже, она с нетерпением ждала начала поединка. Пожав плечами, Рикус отвернулся.
   — Ну как, — спросил он у Ниивы, — не видно среди знати Садиры?
   — Пока не вижу, — ответила Ниива. — Ты что, сомневаешься в силе ее прелестей?
   — Ничуть, — улыбнулся Рикус, — но в твой трикал я верю чуть больше.
   — Надеюсь, ты не забудешь этого и когда все останется позади, многозначительно заметила Ниива.
   Громкий скрип приковал к себе внимание как зрителей, так и участников Игр. Песок в центре арены вспучился, ручейками сбегая со створок громадного люка. Цирк взволнованно загудел. Еще бы, под этим люком скрывалась подземная площадка, на которой Тихиан готовил свои сюрпризы. А открывался он лишь для того, чтобы поднять на арену нечто необыкновенное.
   Из открывшейся гигантской ямы медленно поднимался знакомый оранжевый панцирь, из-под одного края которого торчала пара могучих жвал.
   — Гадж! — охнула Садира, наблюдая за появлением чудовища.
   Она стола на галерее, над рядами знати. Вот уже более двух часов девушка тщетно пыталась выбраться на удобную для атаки позицию. Но Цирк, к сожалению, был переполнен, и великаныши бдительно следили как бы простолюдины не проникли на нижние, не предназначенные для них ряды. В итоге, стража пропускала только тех, за кого ручался кто-либо из уже успевших сесть на свои места.
   Глядя на поднимающегося из ямы гаджа, Садира вскоре увидела, что сидит он на вершине обсидиановой пирамиды Калака. Той самой, которую Агис подсмотрел в памяти Тихиана. Надеясь, что это удивительное зрелище отвлечет великанышей, девушка решительно направилась вниз. Глубоко вздохнув, она скользнула мимо стоявшего у нее на пути стражника.
   И вдруг ей на плечо опустилась огромная рука.
   — Ты куда? — прогремел голос.
   Подняв глаза, Садира увидела, что великаныш остановил ее, даже не взглянув, кто перед ним.
   — На свое место, дурак, — резко ответила она, больно стукнув стражника по пальцам концом посоха.
   — Ай! — отдернул руку удивленный великаныш. Он поглядел вниз.
   Садира шагнула вперед…
   — Прошу прощения, — забормотал великаныш, щуря свои подслеповатые глаза. — Я припоминаю твое лицо…
   Он глубоко задумался, нахмурив густые брови, и Садира поняла, что попала в беду.
   — Пеган! — ахнул великаныш, снова хватая девушку за плечо. — Это ты у городских ворот выставила меня полным идиотом! Ты убила Пегана!
   Садира выругалась, проклиная свою злую судьбу. Круто повернувшись, она что есть силы ударила стражника посохом прямо в пах. Самое удобное место — как раз на нужной высоте. Стражник застонал; его хватка ослабла.
   Подавляя желание воспользоваться колдовством (это увидит полцирка!), девушка побежала назад, к выходу. Великаныш пустился за ней в погоню. Его громкие вопли и призывы остановиться вызвали оживление на рядах, но тут всеобщее внимание приковал усиленный голос владыки Тихиана.
   — Правила просты, — возвестил Верховный Темплар, — пара гладиаторов, которая последней останется стоять на вершине этой пирамиды, будет названа победителем.
   Как ни хотелось Садире узнать, что сейчас творится на арене, остановиться она не могла. Ведь великаныш мчался за ней по пятам.
   Вокруг Цирка начала с грохотом захлопываться тяжелые обитые медными листами ворота. Чувствуя, что последний путь к отступлению будет вот-вот отрезан, девушка, не колеблясь, нырнула в первый же попавшийся проход. Звон цепей эхом отозвался в гулком туннеле. Стоящие у выхода темплары в панике разбегались. Ворота рухнули с потолка перед самым носом Садиры, надежно перегородив проход. Девушка оказалась в западне…
   — Да начнутся Игры! — торжественно возвестил Калак.
   Гладиаторы ринулись к пирамиде, которую группа темпларов с помощью колдовства переместила под самый Королевский Балкон. Ниива хотела последовать за ними, но Рикус явно не желал торопиться.
   — Пусть-ка они там подерутся, — спокойно сказал он, — Гадж не даст им забраться наверх. Ну, во всяком случае, не сразу… Кроме того, если Калак решит подойти к парапету, то здесь у нас удобная позиция для броска.
   — А как же Агис и Садира? — спросила Ниива. — Ты не можешь атаковать, пока они не готовы.
   — Пусть следят за мной, — буркнул мул.
   Неподалеку Гаанон пролил на арену первую кровь: яростным ударом он ранил одного из медленно соображающих баазрагов. Мохнатое чудище блокировало второй удар своим трезубцем — в глазах его читалось недоумение. Кто и зачем на него напал? Топор великаныша, переломив оружие баазрага, словно тростинку, рассек волосатую грудь. Трибуны взорвались овациями.
   Увидев смерть своего партнера, самка баазрага впала в безумную ярость. Швырнув свой трезубец в Гаанона, она, обнажив желтые клыки, с ревом ринулась на великаныша. Тот увернулся, но при этом чуть не упал… Вдруг его партнерша-эльф исчезла. И тут же снова появилась, но уже за спиной баазрага.
   — Эта эльф владеет телепортацией, — ответил Рикус.
   Ниива хмыкнула, давая понять, что приняла новость к сведению.
   Взмахнув кнутом, эльф обвила ноги своей противницы, и баазраг плашмя рухнула на песок. В тот же миг успевший оправиться Гаанон, одним взмахом огромного топора отсек ей голову.
   — Давай поглядим, не удастся ли нам подойти к Калаку ближе, — предложил Рикус.
   Кажущийся хаос всеобщей схватки на самом деле являл собой множество индивидуальных поединков. Мул тщательно выбирал путь, чтобы не оказаться вытянутым в один из них. Непрерывно оглядываясь, они с Ниивой неуклонно приближались к Королевскому Балкону, а значит, и к пирамиде под ним.
   Но тут у них на дороге возникла пара гих. Уставившись на мула и его партнершу большими, навыкате, глазами, люди-ящерицы словно хотели загипнотизировать гладиаторов. Узкие, похожие на стрелы головы гих, прикрывали украшенный плюмажами шлемы, а на спинах плотной чешуей лежали латы из панциря мекилота — защита легко и уязвимого позвоночника.
   — Давай не задерживаться с этой парочкой, — сказал Рикус, поднимая копье.
   Он ничего не сказал Нииве о возможной пси атаке — им обоим и раньше приходилось сражаться с гих, так что Ниива не хуже Рикуса знала, чего можно ожидать от них.
   — Не болтай, — отозвалась женщина. — Убей их, и все.
   Гих поменьше неуклюже прыгая по песку, бросился на Рикуса. И тут же остановился, чуть не налетев на острие копья. Неохотно подняв свою усеянную шипами палицу, гих парировал удар мула. Подобная тактика (Рикус знал это по собственному опыту) неизменно кончалась для гих печально.
   Тем временем второй человек-ящерица замер в нескольких ярдах от Ниивы. Он пристально уставился на ее трикал. Мгновение спустя подаренное Агисом оружие принялось извиваться, словно живое.
   — Это проклятая тварь оживила мой трикал!
   Не отрывая взгляда от своего противника, Рикус печально покачал головой.
   — Не стоило вам этого делать, друзья, — громко сказал он. — Она от таких фокусов просто звереет!
   Плечистый темплар с искаженным гневом лицом ворвался в Ложу словно песчаная буря.
   — Что все это значит? — дрожащим от негодования голосом спросил он, останавливаясь прямо напротив кресла Агиса.
   Впрочем, на сенатора так внезапно появившийся темплар не обращал никакого внимания. Он глядел только на Тихиана.
   — Что ты имеешь в виду, Ларкин? — лениво приподнял бровь Тихиан.
   — Ты закрыл ворота слишком рано! Половина моих темпларов осталась снаружи! До конца боя еще далеко, а толпа уже начала волноваться!
   — Да неужели? — невозмутимо поинтересовался Тихиан. — Кто бы мог подумать… — и он многозначительно поглядел на Агиса.
   Ларкин нахмурился и тоже посмотрел на развалившегося в кресле аристократа. Он явно не узнал его. Верховные Темплары столь же рьяно избегали посещать Сенат, как сенаторы — Главный Храм. И хотя они с Ларкиным, несомненно, слышали друг о друге, Агис искренне сомневался, что до сего дня им доводилось встречаться лицом к лицу.
   Видя, что сидящий в кресле темплар и не думает вставать, Ларкин многозначительно кашлянул.
   Хитрая усмешка скользнула по тонким губам Тихиана.
   — Как ты смеешь сидеть, когда Верховный Темплар стоит! — рявкнул он, ударяя Агиса ладонью по лицу.
   Агис подскочил как ужаленный. Он изобразил весь ужас и раболепие подчиненного, на миг забывшего свое место.
   — О, простите меня, ваша милость, — бормотал он, склоняясь в три погибели перед Ларкиным. — Я засмотрелся на поединок…
   Темплар отмахнулся и с довольным видом уселся в освободившееся кресло. Агис мог только восторгаться той ловкостью, с которой Тихиан заставил Ларкина оказаться в этом кресле. Сделав шаг назад, сенатор поглядел на столпившихся внизу темпларов низших рангов. Он, разумеется, не мог отличить людей Ларкина от тех, кто служил Тихиану, но одна группа явно не давала другой подняться в ложу.
   Агис повернулся к креслу. Все в порядке. Теперь никто не увидит, что он сейчас сделает. Сунув руку под рясу, аристократ извлек длинные тонкий стилет — его дал Агису Тихиан. (Верховного темплара, разумеется, никто не обыскивал.) По правде говоря, сенатор предпочел бы воспользоваться Путем, но Тихиан настаивал на старом, испытанном способе — кинжал в спину противника.
   Пронзив мягкую спинку кресла, Агис вонзил стилет в тело темплара. И в этот самый миг в проходе, где скрылась Садира, вспыхнула холодное белое пламя. Не слишком яркое, оно быстро погасло. Однако его заметили. И многие зрители не знали, куда им смотреть — на кровавую резню на арене или на таинственные вспышки на трибунах.
   — Ты видела? — Рикус показал на трибуну, где вспыхнул и тут же погас волшебный белый свет. У ног мула лежали поверженные гих. Наверху, на Королевском балконе, Калак все так же безучастно наблюдал за схваткой на арене. Ни единым движением он не выказывал удивления и неожиданной вспышкой. «Наверно, темплар расправился со смутьяном», — подумал мул.
   — Рикус! — прикрикнула на него партнерша. — Не отвлекайся! Тарики!
   Мул круто повернулся. Тарик-самец успел подкрасться к гладиатору так близко, что Рикус явственно ощущал исходивший от него запах мускуса. Самка уже сражалась с Ниивой. Удары следовали один за другим в бешеном темпе…
   Чило взмахнул своим иглоколом, целясь мулу в руку. Рикус парировал удар, подставив копье. Раздался громкий треск, и отломившаяся игла чуть не попала мулу в бок. Взревев от ярости, тарик обнажил длинные белые клыки и ударил мула трезубцем в живот. Рикус отпрыгнул назад. Острия трезубца скользнули по гладкой коже его куртки. Гладиатор нанес ответный удар. Копье боком, как дубинка, врезалось в грудь тарика. Тот даже не пошатнулся. Рикус тем временем начал отступать, ему требовалась некоторая дистанция…
   Черные глаза под нависающими надбровными дугами блеснули, и мул понял, что Чило именно на это и рассчитывал. Мул всегда не любил идти на поводу у противника. Это и глупо, и опасно. Вот почему он замер на полушаге и вместо того, чтобы отступить, двинулся вперед. А Чило уже устремился в атаку. Свистнули в воздухе иглокол и трезубец…
   Рикус поднял копье.
   — Хотел меня испугать, — проворчал он, прыгая прямо в объятия могучего тарика. — Это будет стоить тебе жизни, приятель.
   Оружие Чило рассекло один лишь воздух за спиной мула. А вот копье безошибочно нашло путь к сердцу тарика. Ни ребра, ни буграми вскипающая под шерстью мускулатура не остановили смертоносного острия. Челюсть тарика отвисла, глаза потухли, он замер на месте… и тем не менее не упал, даже не выронил своего оружия. Только сделала шаг назад, соскользнув с пронзившего его копья.
   — Терпеть не могу тариков, — проворчал Рикус. — Даже больше, чем вино Астикла.
   Мул не сомневался, что рана тарика смертельна. К сожалению, эти чудовища иногда продолжали сражаться и после смерти.
   Воспользовавшись секундной передышкой, Рикус кинул быстрый взгляд через плечо. Фелорна яростно сражалась с Ниивой, и сейчас она повернулась к мулу спиной. Не раздумывая, гладиатор сделал шаг назад и ловко всадил острие своего копья ей под ребра. Что могло быть проще? У его копья оба конца острые, не так ли? Пинок ногой, и копье снова свободно, а воющая от боли самка тарика, выронив оружие, в судорогах бьется на песке.
   Все заняло какое-то мгновение, но оно оказалось слишком длинным. Волосатая лапа легла на плечо Рикуса, и мул внезапно очутился лицом к лицу с уже мертвым, но все еще сражающимся Чило. Взметнулся трезубец…
   Но не зря Рикус и Ниива считались одной из лучших пар, когда-либо выходившейся на арену. Они каким-то шестым чувством ощущали, когда партнер попадал в беду. И устремлялись на помощь.
   — Ниива! — крикнул Рикус.
   Трезубец пошел вниз. Над головой мула сверкнуло стальное лезвие острого трикала. Звук удара, и рука, державшая трезубец, упала на землю. Окровавленный обрубок Чило задел Рикуса по лицу, но мулу уже ничего не угрожала. С пол-оборота он впечатал усеянный длинными шипами налокотник прямо в глаза тарика. Чило рухнул. Подняться он уже не пытался. Видя, что поединок закончился, мул повернулся к Нииве — может, нужна помощь?
   Но Ниива вполне справилась своими силами. Трикал опустился, и отрубленная голова Фелорны покатилась по песку. С тариками покончено.
   Рикус поднял взор к Королевскому Балкону. Облокотясь на перила, Калак пристально наблюдал за боем. Мулу даже показалось, что древний король смотрит именно на поверженных тариков. "Может, метнуть копье прямо сейчас? — мелькнула у Рикуса шальная мысль. Но нет, король стоит неудачно — груди почти не видно.
   — Не спеши, — словно читая его мысли, тронула Рикуса за руку Ниива. Мы должны знать, что Агис и Садира готовы и поддержат твою атаку.
   — Ты, как всегда, права, — вздохнул Рикус, опуская взгляд на обсидиановую пирамиду.
   На арене осталось всего три пары гладиаторов: Рикус и Ниива, великаныш Гаанон со своей партнершей-эльфом и пара людей — мужчина и женщина. Люди-то и подбирались сейчас к вершине пирамиды. За ними по пятам следовали Гаанон и эльф.
   — Пошли, — сказал Рикус, вынимая трезубец из безжизненной руки Чило, — пора выигрывать этот бой. К тому же, с вершины пирамиды будет лучше видно Калака. Да и Агис с Садирой тогда наверняка увидят каждое мое движение.
   Ловким движением трезубца Рикус перерубил завязки на своих сандалиях: не дело лазить по камню обутым. Взмахнув трикалом, Ниива последовала примеру своего партнера.
   Тем временем люди добрались до вершины пирамиды. Вот женщина вылезла на ровную площадку, и тут поджидавший ее гадж с быстротой молнии впился жвалами в смуглое от загара тело. Усики щупальца обвились вокруг ее рук и головы. Женщина закричала, уронив оружие.
   Ей на помощь бросился мужчина, но гадж мотнул головой и точным ударом жвал сбросил его вниз. Когда воин пролетал мимо Гаанона, великаныш невозмутимо взмахнул топором. Фонтан крови показал, что бывший стражник не промахнулся. Человек лишился руки.
   — Ну, теперь остались только мы и этот великаныш, — заметила Ниива, начиная подъем по ребру, противоположному тому, который выбрал Гаанон.
   — Еще гадж, — напомнил Рикус, тоже вступая на пирамиду.
   Обсидиан успел нагреться на солнце. Мулу казалось, будто он шагает по раскаленным углям.
   Рикус и Ниива поднялись уже, наверно, до половины пирамиды, когда гадж, отбросив в сторону мертвое тело женщины, повернулся к Гаанону и его партнерше.
   — Отлично, — сказал Рикус. — Пусть-ка великаныш пообщается с нашим оранжевым другом.
   «Рикус! — раздался в голове мула до боли знакомый голос. — Наконец-то я слышу твои мысли. Я уж боялся, что ты погиб».
   «Нас пока еще никто не побеждал, — про себя усмехнулся мул. — Но как ты ухитрился выжить? Я же пробил тебе голову копьем!»
   «Тихиан прислал человека. Чтобы тот меня лечил. Если бы не его мысли, мог бы и не оправиться…»
   «Ты напал на своего лекаря?» — поразился Рикус.
   «Мы с Яригом во многом схожи. Мне, как и ему, никуда не деться от моего фокуса, — признался гадж. — Так же, как и ты не мог не выйти сегодня на эту аренду».
   Подняв голову, Рикус увидел, как эльф исчезла с ребра, по которому поднималась к вершине пирамиды. Мгновение спустя она показалась из-за спины гаджа. К сожалению, ее кнут и усеянная шипами рукавица оказались бессильны против закованного в прочный панцирь чудовища. Ей не оставалось ничего другого, как стоять и беспомощно смотреть на своего неуязвимого противника. Зрители заулюлюкали.
   Гаанон упорно лез вверх, и Рикус понял, что план их соперников совсем не плох. Эльф раз за разом была кнутом по панцирю гаджа, привлекая к себе внимание чудища. И привлекала. Гадж повернулся. Молниеносное движение, и его щупальце обвилось вокруг руки эльфа. Женщина закричала, а неумолимые звала уже смыкались на ее талии.
   — Давай, Рафаэлла! — прогремел Гаанон, выбираясь на площадку на самом верху пирамиды.
   Эльф телепортировалась прочь. Гадж пронзительно завизжал: ускользнувшая у него из-под самых жвал женщина прихватила с собой его драгоценное щупальце. В то же мгновение Рафаэлла появилась у подножия пирамиды. Корчась в муках на горячем песке, она судорожно срывала с руки впившееся щупальце.
   Наклонившись, Гаанон схватился на низ панциря гаджа. Напряглись могучие мускулы… черные ноги чудовища отчаянно дергались, скользя по гладкой, как стекло, поверхности…