Деннинг Трой. Охота на Дракона

   Садира понимала это, но другого выхода не оставалось. Она должна была воспользоваться колдовством. Союз Масок очень рассчитывал на помощь Рикуса во время Игр, посвященных завершению строительства пирамиды. Он не должен был умереть.
   Садира глубоко вдохнула и приготовилась начать заклинание. Она в последний раз окинула взглядом гаджа и гладиаторов в тайной надежде, что ее помощь не понадобится. Но увы! Гадж успешно отбивал все атаки Ярига и Ниивы, используя Рикуса то как щит, то как дубинку. Что касается Анезки, то потеря копья, похоже, поставила ее в тупик.
   — Яриг, Ниива, закройте глаза! — крикнула Садира.
   — Что?! — нахмурившись, спросила Ниива через плечо.
   — Доверьтесь мне! — резко сказала девушка, — ради Рикуса.
   Не дожидаясь ответа, полукровка повернула руку ладонью к земле и растопырила пальцы. Заставив себя забыть обо всем, она сосредоточилась на своей руке, призывая в нее энергию, необходимую для заклинания. Воздух под ладонью Садиры замерцал, и едва заметное свечение, выйдя из земли, вошло в руку девушки.
   Непосвященному могло бы показаться, что Садира вызвала силу прямо из песка. На самом деле она получила энергию от жизненной силы Ахаса. Как и все колдуны и колдуньи, она могла черпать ее лишь из растений. Энергия, влившаяся в тело Садиры, пришла от деревьев и кустов, окружавших арену. Земля и песок лишь подвели ее к девушке.
   Набрав достаточную для задуманного заклинания силу, Садира сжала ладонь в кулак и перекрыла поток энергии. Если бы она взяла слишком много, то растения, у которых она черпала жизненную силу, завяли бы и погибли. А земля под их корнями стала бы бесплодной. К сожалению, мало кого из колдунов заботили такие мелочи — их беспечность и эгоизм превратили некогда цветущий Ахас в пустыню.
   Собрав энергию, Садира произнесла заклинание, придающее ее колдовству форму и направление, а затем с силой кинула зажатую в ладони горсть песка в гаджа. Сверкнул алый с золотом конус протянулся от кончиков ее пальцев в голове чудовища. Достигнув зверя, ослепительно яркий луч рассыпался в круговерть изумрудно-зеленых шариков, каждый из которых, в свою очередь, взорвался бесчисленными искрами — красными, желтыми, голубым — всеми цветами радуги. Даже ожидавшая этого Садира едва устояла на ногах. Он завораживающего блеска переливающихся, переходящих одна в другую красок, у нее закружилась голова.
   Щупальца гаджа обмякли и безвольно повисли, отпустив Рикуса. Красные глаза потускнели. Поджав суставчатые ноги, гадж тяжело опустился на песок. Но, к сожалению, его жвалы остались сомкнутыми, по-прежнему крепко сжимая окровавленное тело мула. Там, где щупальца соприкасались с кожей гладиатора, остались широкие бурые рубцы.
   Ниива и Яриг растерянно переводили взгляд с Садиры на неподвижного гаджа и обратно.
   — Что произошло? — наконец спросил гном.
   — Он оглушен, — ответила Садира, подходя к чудовищу. — Я воспользовалась заклинанием.
   Гладиаторы глядели на нее, открыв рты.
   — Но это же для тебя верная смерть! — прошептала Ниива. — И ты делаешь это ради Рикуса?!
   — Я уже все сделала, — сухо ответила Садира.
   — Что случилось с гаджем?! — вопил со стены Боаз. — Владыка Тихиан казнит нас всех! Иди сюда, девчонка!
   Не обращая на него ни малейшего внимания, посудомойка подергала за жвалы.
   — Надо освободить Рикуса, — сказала она. — И поскорее, а то гадж скоро очнется.
   Ниива, вставив копье между челюстей, начала орудовать им, как рычагом. Жвалы стали раскрываться и, отложив в сторону оружие, гном попытался вытащить все еще не приходящего с сознание Рикуса. Потекла кровь — вонзившиеся в живот гладиатора крюки не желали отпускать добычу.
   — Подожди, — сказала Садира, кладя руку на плечо гному. — Надо открыть жвалы пошире.
   — Не могу, — с натугой отозвалась женщина.
   — Что вы там делаете с гаджем? — надрывался Боаз. — Немедленно прекратите! Вы что, хотите его совсем убить?! Только попробуйте!..
   Подойдя к самому краю стены, стражники тоже начали кричать, требуя, чтобы гладиаторы оставили гаджа в покое. Никто из них, однако, не решился спуститься на арену и силой заставить рабов подчиниться. Нерешительность стражи ничуть не удивила Садиру. Как воины, они не шли ни в какое сравнение с гладиаторами. Несмотря на численный перевес и превосходство в вооружении, попытка силой навести порядок могла закончиться для стражей весьма плачевно.
   Подняв копье, Яриг вонзил его между челюстями, рядом с копьем Ниивы. Мощные мускулы гнома напряглись, и крюки, наконец-то, вышли из тела мула. Из ран ручьями полилась кровь.
   Садира схватила Рикуса за плечи, но ей не хватало сил, чтобы поднять мула.
   — Анезка, помоги!
   Медленно, словно во сне, женщина подошла в Садире. Вдвоем они сумели вытащить Рикуса из жвал Гаджа. Ниива и Яриг тут же бросили свои копья, позволив челюстям захлопнуться. Подхватив Рикуса под руки, они быстро потащили его к веревке. Постоянно оглядываясь на чудовище, Садира и Анезка последовали за ними.
   Когда они достигли стены, щупальца гаджа уже начали подергиваться. Схватившись за веревку, Яриг с быстротой молнии забрался наверх, тут его уже поджидал взбешенный Боаз.
   — Пожалуй, мне стоит оставить вас внизу, на съедение гаджу! — прошипел наставник.
   — Тогда нам придется его прикончить, — невозмутимо ответил гном. — Ну так как, мне спускаться обратно?
   Боаз заколебался.
   — Нет, — наконец буркнул он, в его голосе уже не было прежней уверенности. — Поднимайтесь. Я потом придумаю для вас достойное наказание.
   Тем временем Ниива, подхватив Рикуса, подняла его так высоко, как могла. Повернувшись, гном встал на колени, но увы! Мула ему было не достать. Он лег на живот, но все равно не мог дотянуться до Гладиатора. Им на выручку пришла Анезка. Быстро вскарабкавшись по веревке, она подняла руки Рикуса и подала их Гному.
   — Есть! — воскликнул Яриг, напрягая могучие мускулы.
   В центре арены Гадж громко защелкал своими жвалами, перекусывая оставленные в них копья, как тростинки.
   Кряхтя от напряжения, Ниива подняла Рикуса над головой. Яриг тут же вскочил на ноги и уже без особого труда втащил мула на стену. Садира оглянулась. Гадж, похоже, окончательно пришел в себя и теперь, видимо, решал, что ему делать. Его усики нервно подрагивали.
   — Надо торопиться! — воскликнула Садира. — Он уже очнулся!
   Но поторапливать гладиаторов не было ни малейшей необходимости. Садира еще не договорила, а Анезка уже выбралась на стену. Не успела полукровка понять, что происходит, как сзади за талию ее схватила пара крепких мускулистых рук. Она и пикнуть не успела, как Ниива передала ее Яригу. В мгновение ока девушка была наверху.
   Поскольку Садира все равно обнаружила свое владение колдовством, она решила снова им воспользоваться. На сей раз для того, чтобы спасти партнершу Рикуса. Хуже уже не будет. Нацелив ладонь на гаджа, она начала читать заклинание, готовясь поразить волшебной молнией голову отвратительного хищника.
   — Остановите ее! — завопил Боаз, едва она произнесла первые слова.
   Древко копья одного из стражников с силой стукнуло Садиру по руке. Золотая молния ударила из кончиков пальцев девушки в арену в нескольких футах от гаджа. Высоко в небо взметнулся столб раскаленного песка.
   Не обращая ни на что внимания, гадж продолжал двигаться к Нииве. При желании он мог бегать очень быстро. Он мчался, поднимая за собой облако песка, крутя щупальцами над головой и сердито щелкая жвалами. Одна рука Ниивы схватилась за вершину стены. Яриг вцепился в другую.
   Добежав до стену, гадж задрал переднюю часть панциря в тщетной попытке последовать за своей ускользающей добычей. Несколько футов отделяло пятки Ниивы от головы чудовища. Одно из щупалец взметнулось и обвилось вокруг лодыжки женщины. Ниива взвыла от боли. Ее рука соскользнула с края стены. Если бы не Яриг, Ниива наверняка бы упала. Отчаянным усилием женщина рванулась наверх, резко поджав ноги. Волосатое щупальце оборвалось. Еще миг, и Ниива лежала на вершине стены. Гадж пронзительно завизжал. Казалось, он не мог поверить в то, что добыча ускользнула, прихватив с собой его драгоценное щупальце. Отбежав на несколько шагов от стены, он втянул голову под панцирь и, поджав ноги, застыл на песке неподвижной тушей.
   — Снимите! Снимите! — рыдала Ниива, катаясь из стороны в сторону.
   Она попыталась сама дотянуться до проклятого щупальца, но жгучая боль сводила ее руки и ноги судорогой, все ее тело тряслось, как в лихорадке.
   Садира хотела было помочь Нииве, но на ее пути тут же встал стражник. — Попробуй только пошевелиться! — пригрозил он, направляя на девушку копье.
   Не слушая адресованных Садире угроз, Яриг двинулся на помощь Нииве. Однако перед ним возник ухмыляющийся Боаз.
   — Я никому не разрешал помогать этой рабыне! — злорадно заявил наставник.
   Гном попытался его обойти, но подскочивший стражник приставил копье к горлу раба.
   Ниива продолжала кричать, но Боаза это ничуть не беспокоило.
   — Эй, вы там! — окликнул он столпившихся вокруг неподвижно лежавшего Рикуса. — Мул еще жив!
   — Дышит, — откликнулся один из стражников, — но еле-еле.
   — Ну так сделайте что-нибудь! — рявкнул Боаз. — Я не хочу, чтобы он подох! Владыке Тихиану не понравится, если этот герой умрет не на арене.
   Стражник кивнул и, присев на корточки, принялся перевязывать многочисленные раны мула.
   А в нескольких шагах от них заходилась в крике Ниива. На помощь ей так никто и не пришел.
   Разобравшись с мулом, Боаз перевел взгляд на Садиру.
   — А что нам делать с этой маленькой сучкой колдуньей? — спросил он себя, ткнув пальцем Садиру в грудь. — Ты ведь сама знаешь, что за колдовство полагается смерть.
   Ничем не выдавая своего волнения, девушка подняла глаза на наставника. Сердце ее бешено колотилось.
   — Перед тем, как меня убьют, — спокойно сказала она. — Владыка Тихиан устроит допрос. И я прекрасно вижу, — добавила она, заставив себя улыбнуться, — что вас это беспокоит. Вряд ли Тихиана обрадует то, что его драгоценного мула отправили драться с гаджем, вооружив лишь парой поющих палок.
   — Значит, — осклабившись, спросил Боаз, — по-твоему, мне следует забыть об увиденном?
   — Думаю, это в ваших интересах, — спокойно ответила девушка.
   — Мне опасаться нечего, — рассмеялся Боаз. — Мул для Тихиана всего лишь раб. Не более того.
   Боаз испытующе смотрел на Садиру, а девушка в ответ тоже разглядывала наставника. Она пыталась прочесть в его лице сомнение, неуверенность. Серьезность, с которой Боаз подошел к решению пустякового, казалось бы, вопроса лишь подтверждало догадку девушки. Что бы наставник ни говорил, Тихиан и в самом деле рассердится, если узнает при каких обстоятельствах пострадал его весьма ценный мул. А в том, что правда выйдет наружу наставник мог не сомневаться. Но только если Тихиан станет допрашивать Садиру. А если нет…
   — Возможно, мне следует тебя убить, да и дело с концом, — протянул Боаз. — Можно бросить тебя обратно к гаджу.
   — Это, конечно, в вашей власти, — смело сказала Садира. — Но тогда вы лишите владыку Тихиана возможности допросить колдунью. Рано или поздно, он узнает о колдовстве на этой арене. Даже если стражники будут молчать, в чем я лично сомневаюсь, остаются гладиаторы. Их вы тоже убьете?
   Наставник снова погрузился в раздумья.
   Тем временем Нииве, наконец-то удалось сорвать с ноги проклятое щупальце. Крики сменились стонами.
   Наступившая затем тишина, похоже, подстегнула Боаза.
   — Я обдумаю твое предложение, — пробурчал он и приказал стражнику: — Заприте ее в карцер.
   Садира содрогнулась. Карцер представлял собой старый заброшенный элеватор с десятками узких, выкопанных в земле шахт, куда когда-то засыпали зерно. Боаз очень любил сажать в них рабов. Садира могла только предполагать какие опасности грозили ей в карцере. Однако девушка знала точно: больше пяти дней там никто не выдерживал.
   Стражник взял Садиру за руку и повел прочь. Уходя, девушка кинула последний взгляд на Рикуса. Два стражника, разорвав накидку мула, перевязывали его раны. После сражения с гаджем, прошло довольно много времени, однако, кровь вес еще текла. Но Садира была рада этому: раз кровь течет, значит, Рикус жив.
   — Проследи, чтобы ей заткнули рот и как следует связали! — крикнул Боаз с спину уходящему с рабыней стражнику.
   Садиру охватило отчаяние. Со связанными руками и с кляпом во рту она не сможет воспользоваться своим искусством, а значит, не сможет и спастись.
   — Давай, давай, — подтолкнул ее копьем в спину стражник. — Дорога тебе известна.
   Прямо перед ними стояло два десятка квадратных домиков из соломенно-желтых кирпичей крытых шкурами. Между строениями, едва передвигая ноги, бродили изможденные рабы. Они разносили воду и еду с камеры, где сидели гладиаторы Тихиана и, сто более важно, в клетки, где содержались всякие редкие звери, пойманные для приближающихся Игр.
   Дома окружала стена высотой почти в двадцать футов, усеянная на гребне осколками обсидиана — весьма внушительное зрелище. По углам над стеной поднимались сторожевые башни с плоскими крышами. В каждой находилось по двое стражников.
   Они не носили доспехов, в доспехах, даже самых легких, на солнце долго не простоишь. Зато каждый из них был вооружен арбалетом, небольшим запасом стрел со стальными наконечниками и стальным кинжалом.
   Садира знала, что стальное оружие служило скорее для устрашения. Металл на Ахасе ценился дороже воды, был реже, чем дождь. Из всех городов-государств Тир выделялся тем, что владел действующей шахтой по добыче железа. Всем остальным приходилось полагаться на услуги рыщущих по пустыне охотников за древними кладами. Они искали и засыпанных песками руинах мертвых городов позабытые всеми сокровищницы и оружейные кладовые.
   То, что Тихиан доверил стоящим на башнях стражникам стальное оружие, наглядно свидетельствовало о невероятном богатстве Верховного Темплара. Даже в Тире, где железо не являлось такой редкостью, как в других городах, за стальной наконечник стрелы можно было купить крепкого раба, а стальной кинжал стоил дороже хорошего гладиатора.
   — Давай, шевелись, — поторопил Садиру стражник. — Нечего глазеть по сторонам.
   С трудом сдерживаясь, чтобы не начать заклинание, Садира спустилась по лестнице с окружавшей арену стены. Она знала: с десятком воинов ей не справиться. А раз так, то колдовать сейчас — смерти подобно. Оставалось тянуть время, выжидая удобный момент. А уж когда он настанет — поставить все на карту и бежать.
   Они подошли у карцеру — невысокому зданию у внешней стены. Здесь стражник умело связал ей руки за спиной и засунул в рот кусок грязной тряпки, прикрутив так, чтобы Садира не смогла ее выплюнуть. Потом он передал беспомощную рабыню двум дежурившим в карцере воинам. Девушка спускалась по вытертым каменным ступеням, все сильнее чувствуя зловоние испражнений и человеческого пота. Садиру чуть не вырвало, а тут еще кляп во рту…
   Посмеиваясь над ее мучениями, воины подхватили девушку под руки и потащили за собой. Алые солнечные лучи, проникая сквозь дырявую крышу, окрашивали все вокруг в кроваво-красные тона. И от этого старый элеватор казался еще страшнее и омерзительнее.
   На полу девушка увидела тяжелые каменные плиты. Подведя Садиру к одному из них, стражники отодвинули плиту. Из открывшегося черного отверстия послышалось приглушенное шуршание словно ветер гнал песок по каменной мостовой. Девушка задрожала в испуге. Шахта была черна, как обсидиан, но Садира все так же ясно видела, как если бы в ее руках горел факел. От своих предков эльфов она унаследовала способность видеть в кромешном мраке источники тепла.
   По холодной голубизне кирпичных стенок шахты девушка поняла, что стоит над ямой около двух с половиной футов в поперечнике и почти десяти футов в глубиной. В таком узком колодце можно было только стоять: о том, чтобы сесть, тем более лечь — и речи быть не могло.
   Снизу доверху яму заполнила тонкая зеленая паутина. По не сновали десятки, а может, и сотни розовых ящериц. Задевая стены, паутину, друг друга своей упругой чешуей, эти твари и издавали тот самый шорох, который так напугал Садиру. Каждая из этих ящериц была размером с палец. Короткие круглые туловища, острые, как наконечники стрел, головы, маленькие квадратные ушки и фасетчатые, как у мух, глаза — по правде говоря, Садира даже и не знала, как их следует называть: ящерицами или змеями.
   Один из стражников подхватил девушку под мышки и подтащил к яме. Садира замычала и уперлась ногами в края колодца. Она прекрасно понимала, что сопротивление бесполезно, но ничего не могла с собой поделать.
   Второй стражник деловито ударил ее по ногам, а первый разжал руки. И Садира полетела вниз, прорывая тонкую зеленую паутину. От сильного удара о дно, ее колени подогнулись, а плечи со всего размаху врезались в кирпичную стенку. Острая боль пронзила ступни и колени. Левая рука стала как деревянная. Нечто живое, склизкое, чешуйчатое заползало по голым ногам девушки. Холодное тельце скользнуло по плечам и между лопаток. Дрожа от отвращения, Садира, несмотря на боль в коленях, вскочила на ноги.
   Подняв голову, она увидела, как посмеивающиеся стражники задвинули крышку колодца. Стало совсем темно.
   Садира стояла не шевелясь. Она была совершенно одна, если, конечно, на считать отвратительных рептилий, беспрестанно шуршащих своими чешуйками, словно шепчущих друг другу какие-то ужасные, одним им ведомые секреты. Когтистые лапки трогали ее тело, шершавые язычки лизали кожу. Девушка не знала: то ли они приветствуют ее появление в замкнутом мирке черного колодца, то ли пробуют главное блюдо своей грядущей трапезы. Она утешала себя тем, что Боаз вряд ли потерпел бы присутствие в карцере существ, способных относительно быстро избавить раба от страданий. А значит, ящерицы особой опасности не представляли.
   Садира не стала тратить время попусту, проклиная свою судьбу. Она не впала в истерику, не поддалось панике — ведь Боаз только этого и добивался. Родившись в рабстве, Садира давным-давно поняла, что, хоть ее хозяева угрозой и грубой силой могут подчинить себе ее тело, они не властны над ее духом, если только она сама им этого не позволит. До тех пор, пока она отказывается признавать их право владеть ею, она, по крайней мере, духовно свободна. Духовная свобода, конечно, не могла заменить телесной, но все же это лучше чем ничто. Остается хоть какая-то надежда…
   Слишком многие опускали руки, теряя последние остатки гордости. Сколько их повидала Садира на своем веку! Ее собственная мать, золотоволосая женщина по имени Бараках, чистых человеческих кровей, умерла, извиняясь перед дочерью за свои «преступления», в результате которых Садира родилась рабыней. Однако полукровка вовсе не считала действия матери преступными.
   Насколько Садира могла понять, в юности мать кормилась одним из немногих незаконных в Тире промыслов. По декрету короля Калака, под страхом смертной казни запрещалось продавать или покупать любые колдовские ингредиенты. Совершенно естественно, что на печально известном Рынке Эльфов незамедлительно началось бойкая подпольная торговля кожей хамелеона, слюдяной пылью, внутренностями гадюки и другими редкостями. Бараках зарабатывала себе на жизнь, выполняя роль связной между Союзом Масок и ненадежными эльфами-контрабандистами. Она имела несчастье влюбиться в знаменитого мошенника, эльфа, известного под именем Фаенаеон. Вскоре после того, как была зачата Садира, темплары посетили маленький магазинчик, где жил и торговал Фаенаеон. Сам эльф сумел удрать и скрыться в пустыне, но беременную Бараках поймали и продали в рабство. Фаенаеон быстро позабыл о своей любовнице и ее еще не рожденном ребенке. Он даже не попытался помочь им бежать или выкупить из рабства. Несколько месяцев спустя в загоне для гладиаторов Тихиана родилась девочка, названная Садирой. Но умереть она собиралась свободной. И вовсе не в зловонном карцере.
   Выждав несколько минут (пока стражники вернутся на свой пост у двери) Садира занялась своим спасением. Кляп не доставил особых хлопот. Несколько раз потерев подбородок о плечо, девушка стянула повязку и с удовольствием выплюнула грязную тряпку…
   Потом она попыталась освободить руки. Будь они связаны спереди, перед грудью, она с легкостью перегрызла бы ремень зубами. Пусть не слишком быстрый способ, зато верный. Но руки были связаны за спиной. Значит, надо через них переступить…
   Перебирая связанными руками, девушка попыталась осуществить этот довольно сложный маневр, но увы! В тесноту колодца ей было не развернуться. Да еще разболелось ушибленное плечо.
   Поняв, что так она ничего не добьется, Садира принялась изо все сил работать руками. Со временем (а его, как думала девушка, у нее предостаточно) она рассчитывала растянуть стягивающие кисти кожаный ремень и высвободить руку.
   Ее действия, похоже, привлекли внимание снующих повсюду ящериц. Не прошло и минуты, как отвратительные создания живым ковром облепили мерно двигающиеся руки девушки. Но полукровка не обращала на них никакого внимания.
   Вдруг Садира почувствовала резкую боль в локте, по руке заструился теплый ручеек крови. Одна из ящериц укусила девушку. И тут множество шершавых язычков принялись слизывать желанные капли крови. Еще миг, и Садира ощутила новый укус, а за ним еще и еще. Кровь из ран текла куда обильнее, чем следовало бы, рептилии оживленно сновали вокруг, в воздухе звучала шипящая, шепчущая, шуршащая песня трущейся чешуи. Девушка с опаской подумала, что невольно разбудила аппетит этих странных ящериц.
   Но Садира не сдавалась. Ей пришла в голову шальная мысль: а что, если воспользоваться помощью рептилий? Пусть перегрызут ремни. Все-таки они кожаные… Но, к сожалению, ее крохотным мучителям больше нравилось слизывать струящуюся по рукам кровь.
   Вскоре запястья начали гореть, особенно там, где в них врезались тугие ремни. Еще немного, и кожа лопнула. Потекла кровь. Маленькие змееящерицы кучей навалились на этот новый источник вожделенной пищи. Некоторые даже ухитрились забраться в узкое пространство между связанными руками девушки. Не в силах сдержать отвращения Садира крепко сжала ладони, раздавив нескольких мерзких созданий. Холодная, отвратительная на ощупь жижа покрыла ее руки, и девушка очень этому обрадовалась. Руки стали скользкими… значит, освободиться будет легче. Садира продолжала двигать руками. Теперь она нарочно ловила змееящериц между ладонями. Вскоре ее руки от кончиков пальцев до локтей покрылись вонючей смесью из ее собственной крови и останков раздавленных тел рептилий. Снова и снова они пыталась избавиться от пут и наконец ей это удалось. Ее радостный возглас эхом отозвался в узком колодце, но Садира сомневалась, что его услышать снаружи. Отряхнув сослуживших ей добрую службу маленьких рептилий, девушка, как могла, вытерла ладони о накидку. Затем выбрала ящериц у себя из волос. Девушка даже не пыталась снимать их со своих ног — ящериц было слишком много, и к тому же там, где кровь не текла, они не кусались.
   Садира приготовилась произнести первое заклинание. Первый шаг на пути к свободе… На сей раз колдунья направила ладонь не вниз, а вбок, на стену ведь она находилась под землей.
   Почувствовав, как волшебная энергия наполнила ее тело, девушка положила под язык маленький шарик туго скрученной зеленой паутины. А потом прошептала заклинание. Когда шарик растворился, Садира поняла, что волшебство сработало: теперь она сможет лазить по стенам с такой же легкостью, как и змееящерицы. Глубоко вдохнув, девушка подняла руки и коснулась ладонями кирпичей, подтянулась… Ее тело оторвалось от дна колодца, словно ничего не весило. На самом деле, так теперь и было.
   Сопровождаемая недовольным шипением и шорохом чешуи разбегающихся во все стороны ящериц, колдунья быстро поднялась по стенке колодца до закрывающей выход каменной плиты. Хотя ее ноги все еще болели после падения, тело ее весило теперь так мало, что сейчас они совсем не беспокоили девушку. Она стояла, а может, висела, легко и непринужденно, словно находилась не на отвесной стене, а на ступенях широкой лестницы.
   Сняв нескольких ящериц со своих ног, Садира, как смогла, стряхнула остальных. Затем она собрала энергию для следующего заклинания. Подготовившись, она принялась толкать тяжелую плиту. Садира вовсе не собиралась двигать ее. Нет, все, чего она добивалась — это привлечь внимание стражников и заставить их заглянуть в колодец.
   Долго ждать не пришлось. Через несколько минут плита начала понемногу сдвигаться в сторону, и над головой девушки появилась светлая полоска. Спустившись на несколько футов, Садира выжидала. Для успеха ее плана требовалось, чтобы стражники совсем убрали плиту.
   Первым в расширяющемся полумесяце отверстия показалось обсидиановое острие копья. Глаза Садиры заслезились от яркого света. Ярким, однако, он мог показаться лишь после кромешного мрака, в котором девушка провела последние часы. Но, несмотря на слезы и резь в глазах, Садира не отрывала взгляда от отверстия. Она ждала. И дождалась. На светлом фоне показался темный силуэт стражника. Не раздумывая, Садира подняла зажатых в кулак змееящериц и прошептала заклинание.