Деверо Джуд. Лёд и пламя 1-2

   Хьюстон оглядела сестру в зеркале:
   – Вот теперь ты похожа на женщину, – потом взглянула на свой наряд – юбку и блузку, корсет затянут не слишком туго. – А себя я чувствую легкой, как перышко.
   Они молча изучали друг друга в зеркале.
   – Никто не отличит нас одну от другой, – сказала Хьюстон.
   – Пока мы не заговорим, – ответила Блейр, отворачиваясь.
   – Уж у тебя-то трудности с этим не будет. Ты можешь молчать, как это обычно делаю я.
   – Значит, я слишком много говорю? – бросила на нее взгляд Блейр.
   – Это значит, что, если Блейр будет вести себя тихо, нас никогда не выпустят из дома, потому что мама вызовет врача.
   – Лиандера? – уточнила Блейр, и они рассмеялись.
   Позднее, когда они были уже полностью готовы к выходу, – предполагалось, что Блейр пойдет в гости к своей подруге Тайе Мэнкин, – Блейр увидела то, что людям редко удается увидеть: себя со стороны.
   Она была настолько поглощена желанием походить на Хьюстон, двигаться, как она, так же войти в комнату и посмотреть на присутствующих, как бы издалека, что не обратила внимания на то, как Хьюстон изображает ее.
   – Обе молодые леди выглядят очень мило, – произнес мистер Гейтс, войдя в комнату. Хьюстон в роли Блейр откинула голову и с высоты своего роста взглянула на него:
   – Я врач, а быть врачом важнее, чем выглядеть привлекательной. От жизни я хочу большего, чем быть просто женой и матерью.
   Блейр открыла рот, чтобы возразить, что она никогда не грубит первой, но, посмотрев на лица вокруг, поняла, что никто не считает, что Хьюстон сказала что-то не то.
   Ей стало почти жалко мистера Гейтса, когда лицо маленького человечка исказилось и покраснело. И прежде чем она поняла, что делает, Блейр встала между сестрой и разозленным отчимом.
   – Какой прекрасный вечер! – громко сказала она. – Блейр, а не пойти ли нам с тобой в сад и подождать Лиандера там?
   Когда Хьюстон повернулась к ней, лицо ее было искажено злобой и враждебностью. Такой Блейр никогда ее не видела. «Неужели я действительно так выгляжу? – подумала она. – Неужели большинство ссор с мистером Гейтсом затеваю я?»
   Она хотела спросить об этом Хьюстон, но они не успели даже выйти на улицу – за ними приехал Лиандер.
   Блейр стояла позади и смотрела на изображавшую ее Хьюстон, и ей почти сразу же захотелось защитить его. Галантный, улыбающийся, вежливый и такой симпатичный. Она никогда раньше не задумывалась, что Лиандер способен покорить не одно сердце. Серьезный, зеленоглазый, с тонким прямым носом и полными губами. Слишком длинные черные волосы касались воротника пальто. Но Блейр интересовала не его приятная внешность, а выражение глаз. Казалось, что они таят секреты, которые он не доверяет никому.
   – Хьюстон! – окликнул он ее. – С тобой все в порядке?
   – Конечно, – коротко ответила она, стараясь подражать холодной манере сестры.
   Но когда Лиандер обхватил ее за талию, сажая в экипаж, она улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ, быстро, мимолетно, но ей стало тепло, и она порадовалась, что проведет с ним этот вечер.
   Прямо там же, в экипаже, Хьюстон пошла в атаку на Лиандера.
   – Как избежать перитонита? – спросила она с такой угрозой в голосе, что Блейр с удивлением посмотрела на нее. С чего это она так рассердилась? И откуда узнала о перитонитах?
   – Сшиваешь внутренности и молишься, – вполне разумно и правильно ответил Ли.
   – А вы здесь, в Чандлере, слышали об асептике?
   Затаив дыхание, Блейр ждала, как Ли воспримет этот вопрос. Блейр показалось, что он прозвучал весьма оскорбительно, и она не осудила бы Ли, если бы тот осадил Хьюстон. Но Ли только взглянул на Блейр, быстро подмигнул и ответил, что врачи в Чандлере не забывают мыть руки перед операцией.
   Блейр не могла не улыбнуться ему и почувствовала, что они с ним заодно в этой ситуации. Хьюстон продолжала изводить Ли, а Блейр откинулась на сиденье и смотрела на звезды, не прислушиваясь к громкому разговору сестры.
   Когда они наконец доехали до дома ее подруги, Блейр очень обрадовалась. А когда Хьюстон ушла и Блейр и Ли остались одни, она глубоко вздохнула.
   – Как после страшной бури, – сказала она, поднимая глаза на Ли и страшась услышать его замечания о себе самой.
   – Она не имела в виду ничего плохого. После окончания медицинской школы все врачи ведут себя так. Ощущаешь ту ответственность, которую накладывает твоя профессия.
   – А потом это проходит?
   – Да, но я не знаю, как лучше объяснить. Думаю, что со временем ты понимаешь, что твои возможности ограничены, и уже не думаешь, что способен спасти мир в одиночку.
   Блейр снова откинулась на сиденье и подумала, что с его стороны очень мило не сказать ничего плохого в адрес Хьюстон, напавшей на него. И он назвал ее врачом.
   И ей показалось вполне естественным просунуть свою руку под его и не отодвигаться в другой угол экипажа теперь, когда сестры уже не было. Она не заметила, что Лиандер как-то странно посмотрел на нее – этим вечером Блейр чувствовала себя прекрасно.

Глава 4

   Город Чандлер расположился у подножия Скалистых Гор на высоте семи тысяч футов, и поэтому воздух здесь был всегда довольно разреженный, чистый и прохладный.
   Летом в течение дня бывало очень приятно, но, как только солнце садилось, приходилось доставать шали.
   Сидя рядом с Ли, Блейр жадно вдыхала прозрачный горный воздух. Она и не представляла, как ей не хватало его.
   Они не проехали и полумили, как в облаке пыли к ним подскакал человек на взмыленной лошади и выкрикнул имя Лиандера.
   – Вестфилд! Нужна помощь. На Ривер-стрит женщина пыталась убить себя.
   Блейр никогда не видела этого человека раньше и была бы рада никогда его больше не встречать. Такими изображают игроков в азартные игры: черные-черные волосы, маленькие усики, но что хуже всего – он нагло ухмылялся, разглядывая ее.
   Он снял шляпу с узкими полями и махнул ею в сторону Блейр:
   – Я, конечно, понимаю, вы, может, заняты, док. Блейр посмотрела на Ли и, увидев, что он колеблется, поняла, что все зависит от нее.
   – Я поеду с тобой, Ли. Может быть, я чем-то помогу.
   Мужчина сказал:
   – Ривер-стрит не место для леди. Может, мне следует за ней присмотреть, пока вы займетесь самоубийцей?
   Но Ли щелкнул кнутом над, головой лошади и крикнул Блейр:
   – Держись!
   Блейр ударилась о спинку сиденья и попыталась за что-нибудь ухватиться. Ли помчался, как на крыльях. Она дважды в ужасе закрывала глаза, когда Ли чуть не столкнулся с тремя другими повозками. Люди замечали его издалека и заблаговременно очищали путь. Несколько раз она услышала подбадривающие возгласы и поняла, что вид мчащегося по улицам Ли знаком горожанам.
   Он остановил лошадь на самой северной окраине города, за рекой Тиджерас, между двумя железнодорожными линиями. Блейр здесь никогда не была, да ее и не интересовало это место. Одним движением он схватил свой чемоданчик, спрыгнул на землю, привязал лошадь и приказал Блейр оставаться в коляске.
   Однако Блейр последовала за Ли в дом с красными огнями над входом. Ли поднимался по лестнице, словно знал, куда идти. Блейр огляделась.
   Казалось, все вокруг было красным: стены, ковры, обивка мебели. А то, что не было красным, было сделано из очень темного дерева.
   На верхней площадке лестницы она увидела сбившихся в тесную кучку полуодетых женщин. Когда она приблизилась к ним, они попятились от двери.
   – Мне нужна помощь! – услышала Блейр голос Ли, проталкиваясь сквозь присутствующих.
   Ли взглянул на нее:
   – Я же велел тебе оставаться в коляске. На кровати перед ним лежала бледная, худенькая молодая женщина, скорее, даже девушка. Она корчилась от боли. Блейр предположила, что она выпила какое-то дезинфицирующее средство на спиртовой основе. – Карболку? – спросила Блейр и, увидев, что Ли вытаскивает из чемоданчика приспособление для промывания желудка, тут же поняла, что надо делать.
   Она не стала терять ни секунды. Она властно приказала трем женщинам, на одной из которых не было ничего, кроме корсета и тонкого черного капота, держать руки и ноги девушки, а еще одну послала за полотенцами. Вошедшую в комнату высокую, хорошо одетую женщину, которая, судя по ее лицу, прекрасно умела отдавать приказания, Блейр отправила за двумя плащами. И когда они были доставлены, она стала следить за Ли и, как только у того освободились руки, надела на него прорезиненный водоотталкивающий плащ. Второй она надела поверх платья сестры.
   Ли говорил с девушкой, успокаивал ее, даже когда проталкивал свое приспособление ей в пищевод. Карболка сделала свое дело – вывела наружу содержимое желудка. При этом все в комнате оказалось заляпанным.
   Слабая, судорожно кашляющая, покрытая грязью девушка вцепилась в Ли, он поддерживал ее, а Блейр тем временем спокойно организовывала уборку.
   – Не так уж и страшно, – сказал Ли, – продолжая поддерживать девушку, которая теперь заплакала. – Успокойся, выпей это, – и подал ей воду и две таблетки.
   Он не отпускал ее до тех пор, пока она не расслабилась и не заснула, затем бережно опустил ее на постель и повернулся к высокой женщине, которую Блейр посылала за плащами:
   – Вымойте ее и приведите завтра в больницу. – Я хочу с ней поговорить.
   Женщина молча кивнула, глядя на Ли большими глазами, в которых читалось преклонение. Она повернулась к Блейр:
   – Надеюсь, вы цените этого человека, дорогая, таких, как он, немного. Он… – взгляд Ли заставил ее замолчать.
   – Нам надо идти, – сказал он и с удивлением посмотрел на плащ, который все еще был на нем, потом на стоящую у постели больной Блейр.
   – Я узнала это от своей сестры-врача, – ответила она на немой вопрос и внезапно заволновалась, как расценит Ли ее помощь в этой истории с девушкой.
   Но Ли уложил инструменты, взял ее за руку и вывел из комнаты, не сказав ни слова. Люди вокруг них бормотали слова благодарности, но взгляды их были безрадостными, и Блейр поняла, что молодые женщины думали о том, что каждая из них могла оказаться на месте этой девушки.
   – Ты часто сюда приезжаешь? – спросила она Ли, пока они спускались по лестнице.
   – Раз в неделю кто-нибудь из врачей бывает здесь по той или иной причине. Думаю, я бывал здесь столько же, сколько и другие.
   Когда они подошли к экипажу. Ли остановился перед Блейр, и она поняла, что он сейчас скажет ей, кто она такая.
   – Я очень благодарен тебе, что ты поехала на вызов со мной и мне не пришлось сначала отвозить тебя куда-нибудь. Для меня это значило больше, чем ты можешь себе представить.
   Она облегченно улыбнулась:
   – Ты так хорошо все сделал, быстро и осторожно – как только можно.
   Чуть улыбнувшись, он тронул волосы у нее на виске:
   – Ты опять говоришь, как Блейр, но все равно, спасибо за комплимент.
   В медицинской школе, где училась Блейр, был преподаватель, который предупреждал их, что истинным несчастьем молодых женщин-врачей является их удивительная способность влюбляться в мужчин – лучших хирургов. Он также сказал, что женщине-интерну достаточно увидеть, как такой врач удаляет кисту на яичнике, а это операция сложная, чтобы тут же потерять голову.
   Но в эту минуту Блейр думала, что Ли один из самых красивых мужчин, которых она когда-либо видела. Он прекрасно провел всю процедуру, но что поразило ее больше, так это его сострадание. Когда он наклонялся, чтобы поцеловать ее, она осознала, что хочет его поцелуя сама, как Блейр, а не Хьюстон.
   Она отвернулась.
   Лиандер тут же убрал руки, и ярость в его глазах испугала Блейр. Он отвернулся, но гнев сквозил в каждом его движении.
   – На мгновение Блейр охватила паника. Ведь сейчас она – Хьюстон, а не Блейр, и, конечно же, должна поцеловать любимого мужчину.
   Блейр схватила его за руку. Он остановился и посмотрел на нее. Глаза сверкали злостью, и ей потребовалось большое мужество, чтобы не отступить. Она решительно обняла его за шею и прикоснулась губами к его губам.
   Он стоял, как каменный, не двигаясь, не отвечая на ее поцелуй.
   Доктор Лиандер Вестфилд, без сомнения, весьма избалованный мужчина, пронеслось у нее в голове, если так сурово наказывает свою невесту за отказ в поцелуе. И поскольку он по-прежнему стоял, не выказывая никаких эмоций, она восприняла это как вызов, как первый год ее учебы в медицинской школе.
   Она поднялась на цыпочки и добавила немного страсти в свои действия.
   Она не была готова к его реакции, ничто в ее жизни до сего момента не подготовило ее к этому.
   Он схватил ее лицо в ладони, наклонил ей голову набок и закрыл рот поцелуем с такой страстностью, что у нее перехватило дыхание. Ее реакция была под стать. Она прижалась к нему всем телом и только крепче обняла, когда он просунул колено между ее ног и раздвинул ее губы языком.
   – Прошу прощения, – со смешком произнес чей-то голос, но лишь через несколько секунд Ли оторвался от нее.
   Блейр стояла с закрытыми глазами и обрадовалась, что позади нее коляска, иначе она, пожалуй, упала бы. Она смутно видела этого ужасного мужчину-игрока, который ухмылялся, даже говоря с Ли, но ей было все равно. Возможно, репутация Хьюстон погибла навеки, но сейчас Блейр думала об этом меньше всего.
   – Готова?! – услышала она мягкий голос Ли у своего уха, когда мужчина ушел. Она чувствовала тепло его тела рядом с собой.
   – К чему? – пробормотала она, открывая глаза.
   – Хьюстон, нам не обязательно ехать на прием, – сказал Ли.
   Блейр выпрямилась и вспомнила, кто она такая, где находится и что рядом жених сестры.
   – Нет, мы едем, – застенчиво произнесла она, стараясь не встречаться с ним взглядом и делая вид, что не замечает его рук на своей талии, задержавшихся там значительно дольше, чем требовалось, чтобы подсадить ее в экипаж.
   Устроившись, она не отводила глаз от дороги. «Так вот почему Хьюстон любит его, – подумала она. – А я-то волновалась, что они слишком холодны наедине».
   Она мельком взглянула на него. Когда он повернулся, его глаза сияли и искрились, в них был призыв.
   Она слабо улыбнулась и приказала себе думать об Алане. Алан. Алан!
   Кое-как Блейр удалось взять себя в руки, но чувства ее находились в смятении, и она не обратила внимания на то, что Ли переехал через реку и направился в укромный уголок Фентон-парка. Перед ними расстилалось озеро Миднайт. Ли остановил экипаж недалеко от эстрады для оркестра и подошел к Блейр, чтобы помочь ей выйти.
   – Почему мы остановились?
   – Я не могу избавиться от запаха карболки и подумал, что свежий воздух поможет нам в этом.
   Он улыбнулся и приподнял ее, высаживая из экипажа. Ей пришлось отвернуться, иначе бы она снова оказалась в его объятиях.
   – Ты очень хорошо действовал сегодня на вызове.
   – Ты уже это говорила, – ответил он, отпуская ее; затем достал из кармана сигару и закурил. – Почему ты поехала сегодня со мной? Раньше ты никогда этого не делала.
   Блейр напряглась, лихорадочно соображая.
   – Наверное, потому, что я очень волновалась сегодня днем. Ты казался ужасно сердитым, – сказала она, надеясь, что ее слова звучат правдиво.
   Он склонил голову набок и смотрел на нее сквозь облако дыма и лунный свет.
   – Похоже, раньше тебя это не волновало. «Боже, во что я влипла», – подумала Блейр. И почему Хьюстон не предупредила ее, что Ли может заговорить об этом.
   – Да нет же, волновало, – сказала она, отворачиваясь и кладя руку на край эстрады. – Я всегда переживаю, когда обижаю тебя. И я постараюсь больше так не делать.
   Он молчал так долго, что она повернулась и посмотрела на него. У него опять был тот же зовущий взгляд.
   – Ли, ты заставляешь меня краснеть. Разве нам не пора на прием?
   «К черту Хьюстон!» – подумала она. Опять она позволила сестре вовлечь себя в предприятие, которое доставит ей, Блейр, массу неприятностей. Она надеялась, что лицезрение огромного дома хотя бы стоит такой жертвы.
   Рука Ли медленно коснулась ее руки. Она отступила и уперлась спиной в деревянную эстраду. Он бросил сигару и сделал шаг в ее сторону. Чуть улыбнувшись ему, Блейр подобрала юбки, взбежала по ступенькам на эстраду и остановилась в центре.
   – Мы давали здесь такие славные концерты, – начала она, пятясь, потому что он шел к ней. – Я была в розовом и белом и…
   Она осеклась – он стоял перед ней, а отступать было больше некуда. Чувствуя тепло его тела рядом со своим, Блейр взглянула на Ли, он протянул к ней руки, и она приблизилась к нему.
   Не было никакой музыки, кроме звуков ночи, но Блейр могла с уверенностью сказать, что, когда Ли закружил ее по эстраде, заиграли скрипки. Юбки перекинуты через руку, глаза закрыты, и она двигается, словно во сне, не думая ни о чем, кроме этой минуты. А когда он, не останавливаясь, притянул ее ближе, его ноги прижались к ее ногам, она отдалась чувствам, никогда прежде ею не испытанным.
   Находясь в его объятиях, она не сознавала ни течения времени, ни того, что играет роль сестры, ни того, что мужчина, с которым она так близка, чужой ей. Не было ни прошлого, ни будущего, существовало только настоящее.
   Когда он начал целовать ее шею, щеку, висок, Блейр прильнула к нему, обвила его шею руками, ее движения в танце замедлились, наполнились соблазном.
   – Ты говорила, что можешь быть другой, – прошептал он, но Блейр не услышала ни слова. – Ну поцелуй меня, прежде чем мы поедем.
   Только часть слов достигла ее сознания. Ей не хотелось уезжать, она хотела, чтобы это не кончалось, и, когда Ли поцеловал ее снова, она еще больше ослабла. Ему пришлось поддерживать Блейр, иначе у нее просто подкосились бы ноги.
   Он отступил назад, и какое-то мгновение она не двигалась. Глаза закрыты, голова запрокинута.
   Когда же она взглянула на него, он улыбался, он казался счастливым, чего она никогда раньше не видела. Она улыбнулась ему в ответ.
   – Пойдем, моя радость, – засмеялся он, все еще не выпуская ее из рук. – Я хочу показать тебя миру.
   Когда Ли посадил Блейр в экипаж, мозг ее снова заработал. Вечер шел не так, как она предполагала. Блейр собиралась выяснить, выходит ли ее сестра замуж за достойного человека, но вместо того, чтобы проводить научное изыскание, она переставала соображать каждый раз, как Ли прикасался к ней.
   – Немыслимо смешно.
   – Что? – спросил Ли, сидя рядом с ней.
   – Что.., у меня внезапно жутко разболелась голова. Мне лучше вернуться домой.
   – Дай мне посмотреть.
   – Нет, – сказала Блейр, отодвигаясь от него. Он взял ее за подбородок длинными, сильными пальцами и приблизил свое лицо к лицу Блейр.
   – Не вижу никаких признаков боли, – прошептал он, – разве что вот эта маленькая вена, – добавил он, целуя ее в висок у корней волос. – Ну как, помогло?
   – Пожалуйста, – прошептала она, пытаясь отвернуться. – Пожалуйста, не надо.
   После долгой ласки он тронул поводья, и они поехали из парка.
   Блейр приложила руку к груди, к сильно бьющемуся сердцу. «По крайней мере, мы будем на людях, – подумала она, – а потом он отвезет меня домой, и я снова смогу быть сама собой. И оставлю этого опасного человека там, где ему следует быть – в руках сестры».
 

***

 
   Позже кто-то говорил Блейр, что у губернатора и в самом деле был прием, что она была там, была представлена губернатору и отвечала весьма связно, но сама она ничего не помнила. Все эти несколько часов она провела, казалось, в объятиях Лиандера, скользя в танце по зеркальному паркету и не видя ничего, кроме его глаз, все больше погружаясь в их зеленый омут.
   Она помнила, что несколько человек сказали ей, что никогда она не выглядела милее, а Ли – счастливее. Задавали тысячу вопросов о свадьбе, а Блейр ответов не знала, но это не имело никакого значения, потому что Ли каждый раз опять уводил ее танцевать.
   Если они и разговаривали, она не могла вспомнить о чем. Она думала только о его руках, глазах и о тех чувствах, которые он в ней вызывает.
   Только когда мальчик принес Ли записку со срочным вызовом, она очнулась и поняла, что волшебная ночь закончилась. Она почувствовала себя Золушкой, которая должна теперь заплатить за прекрасную ночь.
   – Можешь остаться здесь, а я попрошу кого-нибудь отвезти тебя домой, – сказал Ли. – Или поедем со мной.
   – С тобой, – только и сказала она, и он провел ее к своему экипажу, уже поджидавшему его.
   Они молча ехали по тихим улицам Чандлера, и Блейр понимала, что в голове у нее нет ни одной связной мысли.
   Он придвинулся, взял ее руку в свою, она посмотрела на него, он улыбнулся. На секунду Блейр вспомнила о своей сестре и осознала, что именно она должна быть здесь, что все, происшедшее этим вечером, слишком личное, чтобы рассказывать другим, и что все улыбки и поцелуи предназначались Хьюстон, и Блейр не имела права вторгаться в их любовь. До этого вечера она не представляла, насколько сильной является связь между близнецами, – такой сильной, что через нее она ощутила связь и с этим мужчиной тоже и почти почувствовала, что любит его.
   – Тебе тепло? – спросил Ли.
   Она кивнула.
   «Тепло, холодно, голова трезвая и пьяная», – подумала она.
   Ли остановил экипаж перед домом, которого Блейр никогда раньше не видела.
   – Здесь живет твой пациент? Я думала, что мы едем в больницу.
   Ли поднял к ней руки:
   – Мне приятно думать, что мое присутствие заставило тебя не узнать дом, который мы выбрали.
   Прежде чем Блейр смогла скрыть свой ужас, он продолжил:
   – Я подумал, что мы могли бы обсудить свадьбу. Мы мало разговаривали последнее время.
   – А как же твой пациент? Может быть, мы… Он поставил ее на землю.
   – Нет никакого вызова, нет никакого пациента. Мне нужен был предлог, чтобы уйти оттуда, и, боюсь, я использовал свою профессию. Ты ведь не против?
   – Мне действительно нужно домой. Уже поздно, а мама, может, и не ложится, дожидаясь меня.
   – А по-моему, твоя матушка любит поспать, и ты пожалеешь, если разбудишь ее.
   – Ну да, правда, но с приездом Блейр она изменилась.
   Видя, что он озадаченно нахмурился, она улыбнулась и быстро сказала, что с удовольствием поговорит о свадьбе. Она поспешила за ним, надеясь, что он не станет задавать ей слишком много вопросов.
   Внутреннее убранство оказалось очень приятным, сочетавшим женственность и присутствие мужчины. Блейр не сомневалась, что отделывала дом Хьюстон.
   В камине в гостиной горел небольшой огонь, смягчая прохладу, присущую этой горной местности. А перед ним стоял низкий стол со свечами, жареным цыпленком, икрой, устрицами, шоколадными трюфелями и четырьмя серебряными ведерками со льдом и французским шампанским. Вокруг стола были разбросаны мягкие подушки.
   Блейр взглянула на Ли, стоявшего перед камином, потом перевела взгляд на угощение, шампанское и подумала: «Я попала в переделку».

Глава 5

   Поймав взгляд Ли, Блейр почувствовала, что кровь покидает ее тело. Всю последнюю неделю она провела рядом с этим человеком и не заметила, что он обладает особой властью над женщинами, особенно над ней. Должно быть, то, что они с Хьюстон близнецы, заставляет ее реагировать подобным образом. Просто Хьюстон похитрее, и ей удается скрывать свою страсть под внешней холодностью. Никто, даже собственная сестра, не мог предположить, какой огонь скрывается под ее высокомерной внешностью. И как, наверное, Хьюстон посмеивалась в душе над страхами Блейр, будто она и Ли несовместимы!
   «Естественно, – подумала Блейр, – если бы я была помолвлена с мужчиной, который заставлял бы меня трепетать при каждом своем прикосновении, не думаю, что я позволила бы другой женщине остаться с ним наедине, даже своей сестре, а, может, своей сестре в особенности».
   Но тут же Блейр напомнила себе, что у нее есть мужчина, который заставляет ее трепетать при малейшем прикосновении. Ну, пожалуй, не при каждом, но достаточно, чтобы понять, что она любит его.
   Снова взглянув на Ли, на изгиб его верхней губы, на горящие глаза, она поняла, что, если быть честной, надо признать, что ни один мужчина никогда не будил в ней подобных ощущений, и она не подозревала, что страсть такого рода возможна.
   – Думаю, мне пора домой. Я кое-что забыла сделать, – пробормотала Блейр.
   – Например? – он медленно приближался к ней.
   – Не подходи, – ответила она, язык повиновался ей с трудом.
   Ли взял ее за руку:
   – Ты ведь не боишься меня? Иди сюда и сядь. Я никогда не видел тебя такой. Не то чтобы мне это не нравилось, но…
   Блейр попыталась расслабиться, постаралась вспомнить, что она – это Хьюстон. Если она сейчас скажет Ли о шутке, которую сыграли с ним сегодня близнецы, он придет в ярость.., может, в такую, что разорвет помолвку. Она подумала, что если ей удастся поддерживать беседу, если они немного поедят, немного выпьют, то тогда она сможет заставить его отвезти ее домой. Да, все что угодно, лишь бы этот человек не прикасался к ней.
   Она села на одну из подушек и положила себе устриц.
   – Я мало знаю тебя как доктора Вестфилда, – сказала она, не глядя на него, но услышала звук открываемой бутылки шампанского.
   – Совсем не знаешь, насколько я помню. – Попробуй клубнику, – ответил он, обмакивая ягоды в шампанское и отправляя их ей прямо в рот, не обращая внимания на ее протянутую руку.