Деверо Джуд. Преображение

   – Странно мне, что человек, умирая, мог врать, – откликнулся Долл.
   Уэсли опасался, что Мак опять начнет кричать на Долла.
   – Это очень странно, – заявила Линнет. – Как тебе кажется, Девон?
   – Он боялся, – решительно заявил Мак. – Может, у Ревиса есть какие-то родичи, и если бы он выдал Танцора, тот отомстил бы им.
   – Я об этом не подумал, – сказал Уэсли. – Я не поверил тому, что Ревис сказал про тебя.
   – Но ты все-таки расспрашивал людей и узнал, что Мак был в Северной Каролине, поэтому и не мог быть грабителем, – вставил Долл.
   – Тогда почему эта Хейнс продолжает твердить, что Лиа убийца? – спросил Мак. – Да потому, что Танцор, кем бы он ни был, опасается, что Лие что-то известно. Лиа хорошо знала Ревиса? – Мак сам ответил на собственный вопрос, пока никто не успел сказать ни слова.
   – Не так хорошо, как ты думаешь, – резко ответил Уэсли. – Однако… – Он спрыгнул с бочки. – Ревис мог похвастаться Танцору. Ревис был одиночкой, постоянно шатался по лесу, и никто не знал, о чем он думает. Но Лиа ему нравилась. Как я понимаю, он убил мужа Хейнс, чтобы вынудить Лию остаться с ним. Он, похоже, внушал страх большинству женщин, а Лию.., обычно Лию не так легко напугать.
   – Когда-то я жила в городе, – начала Линнет, где было так: если одного из жителей обвиняли в убийстве, остальные вполне могли бы его повесить. В Суитбрайаре все иначе, – объявила она с гордостью, – но даже в нашем городке людей можно довести до крайности. Некоторые из новых жителей утверждают, что ты мог заплатить двум свидетелям, чтобы они подтвердили, будто Лию вынудили участвовать в нападениях.
   – Назови мне их имена, и я порву их в клочья, – заявил Уэсли и плюнул.
   – Это ни к чему не приведет, – отозвался Мак. -Думаю, нам нужно выяснить, кто этот Танцор.
   – Должно быть, он где-то совсем близко, а иначе не стал бы так беспокоиться из-за твоей хозяйки, – сказал Долл.
   – Но как же нам выяснить, кто это такой? – спросила Линнет. – Не можем же мы просто расспрашивать об этом людей.
   Мак посмотрел Уэсли в глаза.
   – Есть только один путь: заставить его опять высунуться.
   Смысл его слов не сразу дошел до Уэсли.
   – Ты хочешь использовать мою жену как какую-то приманку? Чтобы Танцор застрелил ее? Хочешь, чтобы я поставил Лию в зависимость от фантазии грабителя и убийцы? Макалистер, этого не будет никогда.
   – Никто тебя не просит… – рассерженно заговорил Мак.
   – Думаю, тебе нужно спросить у Лии, – вмешалась Линнет. – Ей нужно дать возможность выбора. Сейчас она страдает, потому что ее обвинили в убийстве, и у нее нет возможности обелить себя. Если найдут настоящего преступника, только тогда она станет свободной.
   – Нет, не будет этого, – твердо ответил Уэсли. -Мне все равно, пусть Лиа даже никогда не выйдет из моего дома. Я не допущу, чтобы она стала приманкой для убийцы. Если Танцор считает, что ей известно нечто, он, возможно, попытается убить ее. Я не позволю, чтобы Лиа осталась без моей защиты.
   – Тогда, значит, ты вынуждаешь ее жить только наполовину, – горячо произнесла Линнет. – Танцору стоит только и дальше платить этой мерзкой женщине, чтобы она распускала слухи про Лию, и если Лиа будет сидеть дома, плакать и не станет себя защищать, скоро люди действительно поверят, что она убийца.
   – Верно, – заявил Долл. – Люди скажут, что нет дыма без огня, и спустя несколько месяцев все согласятся с тем, что в поведении твоей женушки заложена какая-то причина. Начнут говорить, что она не выходит из дома, чувствуя за собой вину.
   – Уэсли, – Линнет положила руку на его запястье, – ты должен поговорить об этом с Лией. Решать должна только она.
   – Пока она остается моей женой…
   – Куда бы ты ни уехал, эта история будет тянуться за тобой, – заявил Мак. – Уладить ее и по-настоящему защитить жену ты сможешь только одним способом, узнав, кто такой Танцор. И мне кажется, что единственный способ этого добиться, если Лиа выйдет из укрытия. Может быть, ей что-то известно, но она это не может понять. Может быть, Танцор хочет убрать ее с пути по этой причине. Может быть. Танцор живет в ста милях отсюда, а эта самая Хейнс просто хочет показать, насколько она важная персона. Кто знает? Но единственный способ узнать правду, что если Лиа выйдет из своего дома, и тогда мы увидим, как Танцор поступит.
   – Сдается мне, – добавил Долл, – может, тот самый Танцор добивается еще чего-то, потому как лег ко мог уже убить твою хозяйку. А чего он достигает, выставляя ее убийцей?
   – Достигает свободы, – медленно ответил Уэс. -Если он взвалит вину на другого, никто его не заподозрит. Даже если он будет допускать промахи то здесь, то там, люди не заметят этого, потому что будут помнить о виновности Лии.
   – Ты это запомнишь? – прошептала Линнет. Глаза Уэсли потемнели.
   – Я не буду глаз с нее спускать, – негромко ответил он. Если мне придется увезти ее жить во Францию, я так и сделаю. – Если это зависит от меня, ей ничто не будет угрожать, и если хоть один из вас намекнет Лие на это, то поплатится. С этими словами он ушел.

Глава 28

   Лиа неторопливо заплетала длинные волосы Кимберли.
   – Я с таким нетерпением жду сегодняшние танцы, – говорила Ким. – Надену розовое шелковое платье с кружевной накидкой. Впервые за многие месяцы мне предстоит оказаться среди людей. Не считая твоего дома, конечно. Все остальное время Джон принуждает меня сидеть дома, А что ты наденешь вечером, Лиа?
   Лиа повернулась к лохани с грязной посудой.
   – Я никуда не пойду.
   – Как не пойдешь? Лиа, ты должна пойти. Там будут все, даже Бад и Кэл. – Она засмеялась. – Как я слышала, Миранда Макалистер сшила им новые рубашки, и все умирают от нетерпения, хотят увидеть, сможет ли она танцевать одновременно с обоими. Это будет так весело! Лиа, я знаю, у тебя же есть красивые платья, поэтому тебе нет смысла оставаться дома.
   – Мне запретили идти на танцы, – объяснила Лиа, сдерживая гнев.
   – Запретили? – Ким изумилась. – Но кто?.. Ты хочешь сказать, что тебе запретил Уэсли?
   Опустив руки в грязную воду, Лиа сжала тарелку пальцами.
   – Я думала, что мне пора уже выйти из дома и встречаться с людьми, но мой муж и слышать об этом не хочет.
   Казалось, Ким услышала самую невероятную историю в своей жизни.
   – Но почему, Лиа? Уэсли – самый добрый, ласковый и внимательный мужчина на свете. Как он мог запретить тебе пойти на танцы?
   – Не знаю. Он отказался говорить об этом. Только сказал, что не хочет, чтобы я бывала в многолюдных местах.
   – А по мне, лучше быть в окружении людей, чем сидеть дома с Джоном, – произнесла Ким. – Уэсли, конечно, привел тебе какую-то причину.
   Лиа повернулась к Ким, сдерживая слезы.
   – Может быть, один из Стэнфордов не хочет появиться с Симмонс, обвиненной в убийстве. Возможно, моему мужу невыносима мысль о том, что людям известно, какая у него жена.
   – Лиа, – прошептала Ким и обняла подругу. -Сядь, а я приготовлю тебе чаю.
   Лиа послушно села, ее плечи содрогались от горя и отчаяния.
   – Уэсли ведет себя не очень хорошо, – задумчиво проговорила Ким, сев за стол, и забыла про чай. -Когда мы с тобой впервые встретились, мне было страшно пуститься в путь с одной из Симмонс. Стивен то и дело говорил про тебя ужасные вещи. Он хвастался тем, как будет.., э-э-э.., заниматься с тобой разными вещами, как только Уэсли отдаст тебя ему. По его словам, все женщины Симмонс любили.., понимаешь.., плотскую любовь. Лиа в ужасе смотрела на Ким.
   – Я долгое время верила ему, – продолжала Ким. – Но ты всегда была со мной так добра, хотя остальные плохо ко мне относились, и, как я могла понять, не бросалась в объятия каждого вопреки словам Стивена. Я почти поняла Уэсли, когда он сказал, что хочет остаться твоим мужем. Но тогда я очень, очень рассердилась. – Ее голос звучал виновато.
   – И что сказал Уэсли, сообщив, что хочет остаться моим мужем? – тихо спросила Лиа.
   – По правде говоря, он был очень добр, хотя тогда я этого не думала. Он сказал, что ему пришлось принять непростое решение, но считает, что должен сохранить ваш брак.
   – Должен, вот как? – пробормотала Лиа. – И это все?
   Ким улыбнулась.
   – Он сказал, что будет всегда любить меня, потому что я его первая любовь, но он должен был поступить честно, он женился на тебе и собирался блюсти свои брачные обещания.
   – Стэнфорды хорошие люди, правда? – Лия встала. – Они до глубины души верят в честь и верность. Даже если это означает мерзкий поступок, например, остаться мужем ничтожества с болот, которое ловко принудило его к браку. Разумеется, все можно уравновесить. Женщины моего круга – замечательные партнерши в постели, отличные помощницы на ферме, и если они попадают в беду, защищая одного из Стэнфордов, тогда этих женщин можно убрать с глаз долой, не разрешать им появляться на людях, а просто держать дома, чтобы они готовили, стирали и согревали его постель ночью или днем. Женщин из семьи Симмонс уговорить легко.
   – Лиа, может быть, это и правда, – ответила Ким, нахмурившись. – Но когда Уэсли сказал мне, что останется твоим мужем, я поняла, что он этого хочет, хотя вовсе не обязан это делать. Уэсли бывает ужасно упрямым, он ни за что не сделает того, что не хочет.
   – Да, он хотел остаться моим мужем, – гневно ответила Лиа. – А где еще он мог найти себе работницу и партнершу для постели? Один раз он вывез меня в город, чтобы познакомить с людьми, но с тех пор ни разу не позволил мне встречаться с ними. И он не хочет, чтобы сегодня на празднике у него была обуза вроде меня.
   Ким была озадачена еще больше.
   – Не понимаю. Мне казалось, что ты сама не хочешь появляться в городе.
   – Какое-то время я в самом деле этого не хотела, но за последние две недели каждый раз, когда я говорила, что мне необходимо общаться с горожанами, Уэсли приводил мне множество причин, почему мне нужно оставаться дома. И он запретил мне идти вечером на танцы.
   – А я так надеялась, что ты придешь, – сказала Ким. – Кстати, я даже принесла тебе подарок. – Она вынула из кармана маленький сверток, нечто, завернутое в кусок ткани. – Мне казалось, это будет красиво смотреться на твоем зеленом платье.
   Лиа медленно развернула сверток и увидела брошь с золотой филигранью, украшенную миниатюрным портретом женщины в овале из слоновой кости.
   – Кто это? – прошептала Лиа.
   – Не знаю. Тебе не кажется, что это старинная вещь? И зеленое платье женщины как раз подходит к твоему. Как жаль, что вечером ты не придешь.
   – Приду, – внезапно ответила Лиа, удивившись собственным словам. – Уэсли Стэнфорд может считать, что способен упрятать меня, но это не так. Он может думать, что у Симмонс вместо крови болотная грязь, но он ошибается.
   – Лиа, думаю, что тебе не нужно так поступать. Временами Уэсли способен приходить в бешенство.
   – Уэсли Стэнфорд даже не знает, что такое сердиться. Я не собираюсь оставаться дома до конца жизни, жалея себя. Я не участвовала в убийствах, и та женщина может до Судного дня твердить, что я виновна, но правда от этого не изменится.
   – Я рада, что ты так думаешь, но Уэсли сказал же, что ты не можешь пойти, и… – Она просияла. -Может быть, если ты заплачешь и скажешь ему, что умрешь, если тебя не будет на танцах, тогда он согласится. И ты, по сути дела, не отказываешься подчиниться ему. А может быть, тебе упасть в обморок? Уэсли нравится…
   Лиа сурово посмотрела на нее.
   – Я не собираюсь упрашивать и, конечно же, не упаду в обморок. Нет, сначала я отправлю туда Уэсли, а потом приду сама. Мне очень хочется увидеть, какое у него при этом будет лицо.
   – А мне этого не хочется, – мрачно ответила Ким. – Я бы упала замертво, если бы кто-то на меня рассердился так, как рассердится на тебя Уэсли.
   – Стоит просто показать этому заносчивому человеку, что он не может удерживать меня взаперти, как будто я нечто неприличное, что нужно прятать. А ты, Ким, поможешь мне.
   – Нет, Лиа, я боюсь Уэсли. – Ким побледнела.
   – А мне казалось, ты говорила, что он добрый и ласковый.
   – Только когда он добивается своего. Лиа, честное слово, я не смогу тебе помочь. Лиа села напротив Ким.
   – От тебя требуется только послать ему вечером записку с просьбой о помощи. В последнее время Уэс постоянно опекал меня, но на твою просьбу он откликнется и поедет к вам с фермы. А пока его не будет, я отправлюсь на праздник. Можешь написать для меня другую записку для Уэса, о том, что я пошла на танцы, и я оставлю ее Уэсу. Когда он придет к вам домой, то увидит, что вас с Джоном нет, вернется сюда, найдет мою записку и, вероятно, тоже отправится на танцы. А если Уэсли не захочет туда пойти, я, может быть, попрошу кого-нибудь из соседей проводить меня домой.
   – Как думаешь, Уэсли побьет тебя, когда ты вернешься домой? – спросила Ким серьезно. Ее глаза широко раскрылись. – А меня он побьет?
   – Нет, конечно, нет. Полагаю, он будет в ярости, но я надеюсь доказать ему, что не опозорю его при людях. По распоряжению Николь меня научили танцевать, и одета я не так, как женщина, живущая на болоте. Может быть, когда Уэсли успокоится, то поймет, что меня не надо прятать.
   – Ах, Лиа. – Ким взялась за голову. – Я ужасно боюсь сделать это. Мне это кажется не совсем правильным. Откровенно говоря, Уэсли не ведет себя так, будто стыдится тебя; по-моему, он тебя очень любит. А ты не могла бы сама написать эти записки? Тогда бы я не была виновата. А я могу сказать, что ничего об этом не знала. Я хорошо умею обманывать. Мне это дается легко.
   – Я не умею ни читать, ни писать, и если кто-то посторонний доставит ему эти записки, он окажется замешанным. К тому же вокруг нас одни мужчины. Они все займут сторону Уэсли. Кимберли, прошу тебя, пожалуйста.
   Когда Ким кивнула, в ее глазах стояли слезы – слезы волнения и беспокойства.
 

***

 
   Возвращаясь верхом на ферму, Уэсли обдумывал все, что скажет Кимберли при встрече. Что за невероятное событие вынудило ее послать ему такую взволнованную записку? Несомненно, Джон осмелился предложить ей оторвать свой пышный зад от стула и заняться делами, а она, рассердившись, послала Уэсли записку. Уэс, как глупец, кинулся вслед за ней, чтобы спасти ее, а при необходимости ударить такого доброго человека, как Джон Хэммонд, защищая Кимберли.
   Однако когда Уэс приехал, в доме Хэммондов было пусто, и один из работников сказал, что Джон и Ким час назад отправились на танцы. У Уэса из головы не шло, что он оставил Лию в доме одну, без защиты – ведь прислуга не в счет. Да и кто знает, не является ли кто-то из них Танцором. Теперь он не доверял никому. Уэсли даже начал подозревать Бада и Кэла. И все же он оставил жену одну. А она бродит по дому, чувствуя себя заброшенной, усталой, измученной работой, и, возможно, жертвой заговора против нее.
   – Лиа! – позвал он, еще сидя в седле. Ворвавшись в дом, он промчался по комнатам, крича:
   – «Лиа!»
   От ощущения пустоты и тишины его сердце бешено забилось. Он выбежал на улицу, бросился во флигель, потом в курятник, продолжая звать ее.
   – Где Лиа? – набросился он на одного из близнецов Макалистер.
   – Я думал, она дома.
   – Проклятье! – выругался Уэс, бросился в дом и тут увидел на столе листок бумаги.
 
   "Дорогой Уэсли, Лиа не умеет читать, и хотя это она диктует мне, я скажу тебе правду. Ты поступил не очень хорошо, запретив Лие пойти на танцы. Она была сильно обижена и рассердилась на тебя. Поэтому она попросила меня написать от ее имени две записки, чтобы она могла сходить на праздник. Уэсли, я не виновата. Пожалуйста, не сердись на меня.
   С любовью Кимберли
 
   P.S. Лиа очень приятный человек, а совсем не противная женщина с болота. Прошу тебя, не бей ее ".
 
   – Не бить ее?! – воскликнул Уэсли. – Господи, до чего женщины глупы. Лиа, я изобью тебя как следует. Если только ты еще жива, – прошептал он.
   Смяв записку, он выбежал из дома, вскочил на лошадь и галопом помчался в город.
 

***

 
   Лиа стала волноваться, когда приехала в лавку Макалистера, где шли танцы. Приехать одной, без сопровождения, казалось ей не очень подобающим.
   – Лиа! – На улице стоял Джастин Старк, который подбежал к ней и помог слезть с лошади. – А где твой муж, который прячет тебя от нас? Он, как видно, глаз с тебя не спускал?
   – Уэсли… У него кое-какие дела. Если он их закончит, то приедет позже. – Говоря это, Лиа отвела глаза. Джастин взял ее под руку.
   – Не буду это оспаривать. Так, Уэс в проигрыше, а мы в выигрыше. Идем танцевать с нами, и пусть все увидят, что на мою руку опирается самая красивая девушка штата.
   Внутри лавки место было расчищено, и, судя по всему; здесь горели лампы со всего городка. Б углу просторного помещения сидели четыре скрипача, а вдоль одной стены стоял невероятно длинный стол, заставленный закусками.
   – Мне следовало что-нибудь принести, – пролепетала Лиа.
   – Достаточно вас самой, моя красавица.
   – Лиа! – воскликнула Кимберли за ее спиной. – Ты пришла. А Уэсли?..
   – Прости нас, – попросила Лиа, обращаясь к Джастину, и увлекла Ким в угол.
   – Ты видела Уэсли? Что он сказал? Он действительно рассердился?
   – Кимберли, ты пила спиртное? – спросила Лиа, растягивая слова и принюхиваясь.
   – Совсем немного. Такой пустяк, даже говорить не о чем. Отец Джастина готовит замечательный напиток, и мне хватило одного глотка, чтобы я успокоилась. Я так волновалась, а Джон почти не разговаривает со мной. Тебе не кажется, что Джастин сегодня выглядит красивым? Но и остальные мужчины тоже. Все мужчины выглядят замечательно, кроме моего мужа.
   – Кимберли, прошу тебя, немедленно съешь что-нибудь и, ради Бога, помолчи!
   Лиа решительно увлекла Ким к столам.
   – Лиа! – позвала Линнет Макалистер, глядя на Лию так, как будто видит привидение. – Я думала, что вы не придете.
   – Какое красивое платье, – сказала Агнес Эмерсон. – Это портрет вашей матери? – спросила она, показывая на надетую Лией брошь.
   – Это подарок одной подруги. Можно мне взять еды для Ким? А кто-нибудь пусть присмотрит, чтобы она все съела. Мне нужно сказать Доллу Старку несколько слов.
   Агнес бросила всего один взгляд на Ким и сразу все поняла.
   – Надеюсь, вы скажете Доллу несколько слов и от моего имени, – крикнула она вслед Лие.
   Долл сидел на своем привычном месте перед камином, только сейчас его стул был повернут так, что он сидел лицом к танцующим. Сидевший рядом с ним Лестер Сори толкнул его, увидев приближающуюся Лию.
   – Да, мэм, – спросил Долл. – Могу я вам чем-нибудь помочь?
   – Я прошу вас больше не давать Кимберли Хэммонд то, чем вы ее угостили.
   – Эта крошка и вправду умеет пить, – ответил он удивленно. – Я уж было решил, что она выпьет весь кувшин.
   Лиа сердито смотрела на него.
   – А где ваш муж? – спросил Долл. – Я думал, что он не отпустит вас на это сборище.
   Лиа упорно продолжала молча смотреть на него.
   – Ладно, – грустно ответил Долл. – Больше я ей не дам. Вообще-то мне совестно. Эта крошка способна выпить немало.
   – Миссис Стэнфорд!
   Обернувшись, Лиа увидела Джона Хэммонда. Это был привлекательный мужчина с великолепными седыми волосами.
   – Могу я пригласить вас па танец? Убедившись в том, что Ким села и принялась есть, Лиа взяла Джона за руку.
   Уроки танцев не смогли должным образом подготовить ее к энергичным сельским танцам, и когда танец кончился, она обмахивалась рукой.
   – Не выйти ли нам подышать? – пригласил Джон, и глаза его засверкали.
   – Да, не откажусь, – смеясь, ответила Лиа. В небе сверкали звезды, прохладный ночной воздух благоухал ароматом растений, и Лиа была счастлива, что пришла на танцы. Подумать только, Уэсли запретил ей приходить сюда!
   – Хотел бы я знать, о чем вы думаете.
   В ответ она улыбнулась.
   – Я думала о том, что счастлива быть здесь.
   – И я тоже, – серьезным тоном ответил Джон. – Я уже давно хотел поговорить с вами. Вообще-то хотел просить вашего совета. Дело в том, что Кимберли крайне несчастлива, но я совершенно не понимаю причины этого и не знаю, как сделать ее счастливой. По мере сил я пытался быть терпеливым. Когда я прихожу домой с поля, ужин не готов, и мне потребовались недели, чтобы научить ее жарить на завтрак яичницу. Я делал все, пытаясь быть снисходительным к ней, понимая, что она не привыкла выполнять такую тяжелую работу. Но что бы я ни делал, она все равно меня сторонится. Миссис Стэнфорд, поверьте, я люблю жену, и если бы у меня была возможность нанять слуг, я бы с радостью это сделал. Но мне это не по средствам. Я знаю, что вы подруги, и мне пришло в голову, вдруг она поделилась с вами? Вы не могли бы мне помочь?
   Лиа не была в этом уверена, но ей показалось, что в его глазах стояли слезы.
   «Будь ты проклята, Кимберли!» – подумала она.
   Из-за ее лени глубоко страдает этот добрый человек.
   – Она мало что рассказывала мне, – солгала Лиа.
   – Мне могла бы помочь любая мелочь, – в отчаянии произнес Джон. – Она не хочет со мной разговаривать, и если бы я твердо знал, на что она жалуется, может быть, я бы все уладил. Мне очень хочется, чтобы она была счастлива.
   – Думаю, в целом брак дается ей тяжело, – задумчиво ответила Лиа. – Она не очень любит работать.
   – Вы очень добры. – Джон улыбнулся. – Но не жалуется ли она на что-то.., определенное в нашей жизни?
   – Джон, мне действительно хотелось бы вам помочь, – сказала Лиа, касаясь его руки. – Кимберли моя подруга, но я понимаю, что жить с ней нелегко. Я поговорю с ней и попытаюсь по возможности что-либо выяснить. Мне хочется, чтобы вы оба были счастливы.
   – Попробуйте убедить Кимберли, что я люблю ее, – взмолился Джон.
   – Я это сделаю. А теперь пойдем назад. Улыбнувшись, Джон предложил ей свою руку. – За этот вечер вы, должно быть, слышали уже не раз, как вы прекрасны. Зеленый цвет так подходит к вашим глазам. Миниатюра на броши – это случайно не ваша мать?
   Лиа усмехнулась, думая о том, что ее мать за всю свою жизнь ни разу не надевала шелковое платье.
   – По правде говоря, эту брошь подарила мне Кимберли. Может быть, это портрет кого-то из членов ее семьи.
   – Ах, да. Должно быть, я уже видел эту брошь раньше и забыл о ней. Очень хорошо, что она сделала вам подарок, не так ли? Может быть, она расскажет вам про женщину с портрета, а вы перескажете мне. Кажется, единственный способ узнать что-либо про мою собственную жену – через третье лицо.
   Лиа всем сердцем потянулась к нему. Она уже решила, что Кимберли заслуживает взбучки за то, что так плохо обращается с этим приятным человеком.
   – Простите, – сказала она, вошла в зал и решительно направилась к Ким.
   – Ты разговаривала с Джоном, – сердито заметила Ким, когда Лиа еще не успела сказать ни слова. – Он спрашивал про меня?
   – Да. Бедняга упорно работает, чтобы сделать тебя счастливой, а ты плохо относишься к нему.
   – Лиа… – заговорила Кимберли, но внезапно к ней приблизился Джон, протягивая руку.
   – Потанцуешь со мной? – спросил он, и в голосе его звучала ласка.
   Краска сошла с лица Ким.
   – Да, – прошептала она и взяла его за руку. На глазах Лии они влились в круг танцоров, но каждый раз, когда Ким сходилась с Джоном, ее лицо все больше мрачнело, и к концу танца Ким перестала улыбаться.
   – Ты не можешь простоять весь вечер у стены, – раздался из-за спины Лии голос Джастина. – Того и жди, в любую минуту в дверь с ревом ворвется твой муж и уведет тебя.
   – Боюсь, что и я этого жду. Как ты думаешь, не могли бы мы поесть вместо того, чтобы танцевать? Пожалуй, танцев уже достаточно.
   – Связано ли это с Джоном и Ким? Ты уже давно с беспокойством поглядываешь на них.
   – Я не люблю, когда люди несчастны. Джастин фыркнул.
   – Ким любого сделает несчастным. Я жалею Джона, которому приходится с ней жить. Ой, ой. Кажется, сюда ворвалась буря.
   Подобно урагану, к ним двигался Уэсли: его рабочая рубашка из бумазеи промокла от пота, волосы облепили лицо.

Глава 29

   – Идем, – процедил Уэсли сквозь зубы, и его пальцы впились в предплечье Лии.
   – Прости меня, – учтиво сказала Лиа, обращаясь к Джастину, и тут Уэсли дернул ее за руку.
   Пока они шли к выходу через зал, Лиа пыталась улыбаться и раскланиваться с людьми, держалась так, как будто просто хочет выйти с мужем на улицу, и он не тащит ее силком. Но когда они вышли из лавки, его бешенство достигло предела.
   Как только они оказались на улице, Уэсли приказал:
   – Садись на мою лошадь.
   – Чтобы ты смог спасти остатки своей репутации? Вот что я тебе скажу, Уэсли Стэнфорд! Все уже видели меня, и им известно, что у Его Величества мистера Стэнфорда с чудесной плантации Стэнфордов жена происходит с болот Виргинии. И знаешь что? Ни у кого это не вызвало отвращения, ни один из них не вытер руки, коснувшись такого недостойного существа, как я.
   – Лиа, ты сошла с ума? Не понимаю, о чем ты говоришь.
   – Я говорю о том, что это такое – носить фамилию Симмонс. Я говорю о том, что ты стыдишься меня и не хочешь показывать людям.
   – Не хочу… – Он покачал головой. – Все равно я не понимаю тебя, но давай поедем домой и все обсудим.
   Она отпрянула.
   – Поедем домой и, конечно, ляжем в твою постель?