Страница:
Частная Иезуитская школа, конечно, далека от реальной Индии. Реальная проблема заключалась в том, чтобы внедрить экспериментальные методы в государственной системе образования в Бомбее, а также и за его пределами. Дрейтон поинтересовался у де Соузы, рассматривала ли она свою работу в контексте всего индийского общества в целом. Она сказала, что именно это ее и заботит в первую очередь.
«Знаете ли вы, что 70 % бомбейских детей хотят эмигрировать? – спросила она у Дрейтона. – Что-то глубоко не так в нашем обществе. И я считаю, что с этой идеей могу сделать нечто важное. Если мы можем помочь детям научиться думать, а не запоминать и повторять, научиться решать проблемы, быть творческими людьми, научим их действовать, а не подчиняться приказам, то можем вырастить совершенно другое поколение. И Индия будет другой. Это будет революция».
С точки зрения Дрейтона, в экологическом образовании нет ничего принципиально нового. Этот подход реализован в США, Канаде и Европе. «Если бы вы просто разговаривали с Глорией на тему экологического образования, вы бы могли сказать “хм”», – вспоминал он. Но Дрейтона интересовали не только идеи де Соузы в образовании, но и ее способность адаптировать их к условиям Индии.
Как она планировала убедить учителей, родителей и учеников, привыкших к жесткой авторитарной системе, выбрать ее учебную программу и методы? Как она собирается сделать их привлекательными и привычными? «Это все равно было бы проблемой, даже если бы соотношение учителей и учеников составляло 1:20 и было бы достаточно оборудования», – сказала де Соуза. Как сделать эти методы доступными для слабо подготовленных учителей в государственных школах Бомбея с шестьюдесятью учениками в одном классе?
Де Соуза была талантливым педагогом, но для успеха в области социального предпринимательства необходимы умение продавать, находчивость, стрессоустойчивость и уровень ответственности, граничащей с одержимостью. Именно эти качества искала организация Ashoka, Дрейтон и его коллеги. Они полагали, что Глория де Соуза ими обладает.
Де Соуза сказала, что, чтобы распространить свой подход, ей придется бросить преподавание и посвятить себя этой задаче. Организация Ashoka выделила ей стипендию на четыре года, общий объем инвестиций в то время составлял $10 000. В следующем, 1982 г. де Соуза основала организацию под названием Parisar Asha (в переводе с санскрита – «надежда на окружающую среду») и начала собирать команду для распространения своих идей. Через несколько лет она смогла продемонстрировать, что ее подход повысил уровень успеваемости учащихся. По данным независимого исследования было установлено, что у учеников, обучающихся по программе де Соузы, скорость чтения и понимания в два раза выше, а математику и письмо они усваивают в три раза быстрее, чем ученики, обучающиеся по методу зубрежки. К 1985 г. де Соуза убедила муниципальный школьный совет Бомбея ввести свою программу в 1700 школах в качестве пробной программы. В течение трех лет почти миллион учеников обучался по ее методам. К концу 1980-х гг. правительство Индии включило программу де Соузы в национальные образовательные программы, сделав их официальным стандартом для 1–3-х классов{38}.
Сегодня, спустя более 20 лет, де Соуза является движущей силой Parisar Asha. За прошедшие десятилетия ее работа повлияла на целое поколение учителей и методистов в Индии. Каждый год она совершенствует свой учебный план, расширяет работу в других городах и ищет пути адаптации своих методов к различным образовательным средам, например к сельским школам и образовательным программам для национальных меньшинств.
Глава 3. И в моей голове зажегся свет
«Знаете ли вы, что 70 % бомбейских детей хотят эмигрировать? – спросила она у Дрейтона. – Что-то глубоко не так в нашем обществе. И я считаю, что с этой идеей могу сделать нечто важное. Если мы можем помочь детям научиться думать, а не запоминать и повторять, научиться решать проблемы, быть творческими людьми, научим их действовать, а не подчиняться приказам, то можем вырастить совершенно другое поколение. И Индия будет другой. Это будет революция».
С точки зрения Дрейтона, в экологическом образовании нет ничего принципиально нового. Этот подход реализован в США, Канаде и Европе. «Если бы вы просто разговаривали с Глорией на тему экологического образования, вы бы могли сказать “хм”», – вспоминал он. Но Дрейтона интересовали не только идеи де Соузы в образовании, но и ее способность адаптировать их к условиям Индии.
Как она планировала убедить учителей, родителей и учеников, привыкших к жесткой авторитарной системе, выбрать ее учебную программу и методы? Как она собирается сделать их привлекательными и привычными? «Это все равно было бы проблемой, даже если бы соотношение учителей и учеников составляло 1:20 и было бы достаточно оборудования», – сказала де Соуза. Как сделать эти методы доступными для слабо подготовленных учителей в государственных школах Бомбея с шестьюдесятью учениками в одном классе?
Де Соуза была талантливым педагогом, но для успеха в области социального предпринимательства необходимы умение продавать, находчивость, стрессоустойчивость и уровень ответственности, граничащей с одержимостью. Именно эти качества искала организация Ashoka, Дрейтон и его коллеги. Они полагали, что Глория де Соуза ими обладает.
Де Соуза сказала, что, чтобы распространить свой подход, ей придется бросить преподавание и посвятить себя этой задаче. Организация Ashoka выделила ей стипендию на четыре года, общий объем инвестиций в то время составлял $10 000. В следующем, 1982 г. де Соуза основала организацию под названием Parisar Asha (в переводе с санскрита – «надежда на окружающую среду») и начала собирать команду для распространения своих идей. Через несколько лет она смогла продемонстрировать, что ее подход повысил уровень успеваемости учащихся. По данным независимого исследования было установлено, что у учеников, обучающихся по программе де Соузы, скорость чтения и понимания в два раза выше, а математику и письмо они усваивают в три раза быстрее, чем ученики, обучающиеся по методу зубрежки. К 1985 г. де Соуза убедила муниципальный школьный совет Бомбея ввести свою программу в 1700 школах в качестве пробной программы. В течение трех лет почти миллион учеников обучался по ее методам. К концу 1980-х гг. правительство Индии включило программу де Соузы в национальные образовательные программы, сделав их официальным стандартом для 1–3-х классов{38}.
Сегодня, спустя более 20 лет, де Соуза является движущей силой Parisar Asha. За прошедшие десятилетия ее работа повлияла на целое поколение учителей и методистов в Индии. Каждый год она совершенствует свой учебный план, расширяет работу в других городах и ищет пути адаптации своих методов к различным образовательным средам, например к сельским школам и образовательным программам для национальных меньшинств.
Глава 3. И в моей голове зажегся свет
Фабио Роса, Бразилия: электрификация сельских районов
В 1982 г., когда Глория де Соуза начала внедрение своей экологической учебной программы в Индии, 22-летний Фабио Роса, недавний выпускник агротехнического вуза, пытался провести электричество к бедным людям в Бразилии. Все началось, когда Росе позвонил один из его однокурсников и пригласил его приехать в Палмарис-ду-Сул, селение в южной части Бразилии, область, знаменитую своими красивыми равнинами – пампасами, – в которых живут гаучо – бразильские ковбои.
Роса не знал, что отец его друга, Ней Азеведо, только что был избран мэром Палмариса. Азеведо раньше был техническим директором в Государственном институте риса, и вечером за ужином они с Росой долго говорили о возможности улучшения жизни местных жителей. Выслушав идеи Росы, Азеведо предложил ему пост регионального министра сельского хозяйства.
Хотя область Рио-Гранди-ду-Сул считается одним из самых благополучных районов Бразилии, Палмарис был районом депрессивным. Когда в первый день Роса явился на работу, он не нашел ни мэрии, ни записей, ни муниципальных служащих, ни даже грузовика. Тогда Роса вышел из машины и отправился беседовать с жителями.
То, что он услышал, удивило его. Политики в Рио-Гранди-ду-Сул всегда говорили о строительстве дорог. Но когда Роса спросил фермеров об их приоритетах, никто не сказал ни слова о дорогах. Зато все вели речь о воспитании своих детей, о том, как избежать бедности, и о проблемах, связанных с содержанием своих ферм. Они не хотели переезжать в город, но, если не будет найден способ увеличить их доходы, у них не будет иного выбора.
Главным богатством Палмариса были орошаемые рисовые поля. 90 % обрабатываемой земли было низменностью, пригодной только для выращивания риса. И Роса вскоре обнаружил, что у селян большие проблемы. Для выращивания риса требуется много воды, но большая часть плотин и ирригационных каналов была в собственности богатых землевладельцев, и они установили на воду высокие цены. Роса обнаружил, что цена, которую мелкие фермеры платили за воду, равнялась четверти себестоимости их продукции. Это в три раза выше средней цены по всему миру!
«Без воды не будет риса, – объяснил Роса. – А без выращенной продукции не будет и богатства. В общем, этим и определялась политическая ситуация».
В поисках идей Роса прочел книгу, написанную бразильским агрономом, который путешествовал по Луизиане в 1940-е гг. и записал, как рисовые плантации орошались из артезианских скважин. Это заставило его задуматься: «Можно ли реализовать нечто подобное в Бразилии?» Сначала нужно было достать воду из-под земли, и дешевле всего это можно было сделать с помощью электричества.
Это было проблемой. Среди многих отличий между Бразилией и США – странами, примерно одинаковыми по размерам, – одно из основных заключается в том, что в Бразилии никогда не было правительственных проектов по электрификации сел, сравнимых с Администрацией сельской электрификации, созданной во время «нового курса» Рузвельта, в ходе которой с 1935 по 1950 г. было проведено электричество в более 98 % сельских хозяйств США.
Стандарты электрификации Бразилии диктовал военный режим, обслуживавший города, промышленность и крупные хозяйства. В 1970-е гг. подход к электрификации в Бразилии был таков, что это привело к тому, что она обходилась чрезвычайно дорого. Стоимость обеспечения электроэнергией частной сельской собственности в начале 1980-х гг. стремительно выросла до $7000, что соответствовало 5–10-летнему доходу бедного фермера{39}. «Компании по производству электроэнергии устанавливают линии с избыточной мощностью, заставляя мелких и средних землевладельцев платить огромные суммы за электроэнергию, которую они не используют», – объяснил Роса. В результате линии не построены; 25 млн бразильцев не имеют доступа к электричеству: у них нет ни холодильников, ни освещения, ни компьютеров{40}. Короче говоря, нет будущего. Это было справедливо и для Палмариса, где, как обнаружил Роса, 70 % сельского населения – а это более 9000 человек – не имели электричества.
Однажды вечером, смотря новости по телевизору, Роса увидел интервью с Эннио Амаралом, профессором Федерального техникума в Пелотасе, в муниципалитете на юге страны, который разработал недорогую систему электрификации сельской местности. Роса знал, что кандидат в мэры Азеведо в своей предвыборной программе обещал провести электричество во всем Палмарисе. «Я предан своей идее, – сказал Азеведо. – Но я не знаю, как это сделать». Поэтому, когда Роса упомянул интервью Амарала, мэр дал ему $20, ключи и сказал: «Возьми мою машину. Отправляйся туда завтра».
Роса был впечатлен подходом Амарала. В отличие от обычных трехфазных распределительных систем, в которых используется три провода, Амарал использовал однофазную систему высокого напряжения, подходящую для малого потребления электроэнергии, в которой ток к домам подводится через трансформатор по одному проводу. Вся система заземлена. Амарал также уменьшил затраты, заменив дорогие материалы более дешевыми: деревянные столбы вместо цементных, стальная проволока вместо медной, жилы из сплава стали и цинка вместо алюминиевых. Используется меньше столбов, трансформаторов, всю работу делают обыкновенные строители.
«В моей голове зажегся свет, – сказал Роса. – С дешевой электроэнергией фермеры смогут пробурить скважины и орошать свои земли. И освободятся от тирании постоянной нехватки воды».
Фабио Роса – спокойный и приветливый человек, с обезоруживающей улыбкой и ясным умом. Он из тех людей, встретить которых в зале ожидания аэропорта, когда до взлета вашего самолета остается час, было бы удачей. Примерно столько времени займет объяснение основ электрификации сельских районов, выращивания риса, управления выпасом скота, причин безземелья и связи между бедностью и разрушением окружающей среды. После этого вы сядете в свой самолет и, глядя в иллюминатор, увидите землю, и она покажется вам более хрупкой и красивой.
Мать Росы, Ника, была школьной учительницей с неудержимо веселым нравом. Его отец Жералду был управляющим банка в Порту-Алегри. И Ника, и Жералду выросли на фермах, и сказки детства Росы были связаны с пампасами. Предки его матери играли в оркестре на семейной ферме, и эта картина очаровала Росу. «Можете себе представить? – сказал он мне. – Маленький оркестр на ферме на просторах пампасов, затерявшийся в конце XIX в.» Родители отца разводили скот, выращивали рис, и Роса любил слушать рассказы о том, как в 1929 г. случился кризис, цены на рис и крупный рогатый скот упали, но дед не уволил ни одного батрака.
В детстве Роса больше всего любил играть на заднем дворе с игрушечными коровами, создавая мини-систему орошения и плотины. Позже, продолжая семейную музыкальную традицию, Роса выучился играть на гитаре. Некоторое время он даже собирался стать профессиональным музыкантом, но его первая любовь – коровы, плотины и загоны для скота – взяла верх.
Фабио Роса
Вернувшись из Пелотаса, Роса хотел поскорее применить на практике идеи Амарала. Во-первых, он подготовил гидрогеологическое исследование, чтобы проверить, достаточно ли в муниципалитете вод для орошения риса. «Там была вода, – вспоминает он. – Она находилась не слишком глубоко, в среднем на глубине 23 метров от поверхности. Этого было достаточно. Вода была хорошего качества для ирригации. Дверь была открыта».
Амарал потратил десять лет на разработку своей системы. Она была вполне работоспособна, но государство не позволило ему распространить ее за пределы испытательного полигона. «Его изобретение прекрасно работало, но оно было незаконно». В то время в Бразилии технические стандарты определяли государственные энергетические компании. Если система не соответствует «норме», компании не подключат электроэнергию. Государственная энергетическая компания, в свою очередь, сообщила Росе, что не видит причин для изменения норм. Роса был не согласен. «Если правительство не имеет средств и соблюдение технического стандарта дорого стоит, – пояснил он, – то нужно изменить стандарт».
Росе было необходимо разрешение государства на проведение эксперимента с системой Амарала. Он обратился за помощью к Нею Азеведе, который находился в дружеских отношениях с рядом высокопоставленных правительственных чиновников в Рио-Гранди-ду-Сул. С их помощью Роса получил разрешение на проведение эксперимента. Эннио Амарал отправился в Палмарис, чтобы дать советы Росе. Уезжая, он сказал: «Я пришлю вам своего лучшего ученика – по-настоящему верного товарища». Через несколько дней Рикардо де Соуза Мелло, электрик, прибыл в Палмарис и вместе с Росой приступил к работе – внедрению системы Амарала в нескольких сотнях хозяйств. Мелло сосредоточился на технических деталях, а Роса встречался с фермерами. Им до этого уже много раз обещали электричество, поэтому они были настроены скептически. Но убедили Росу: если появятся провода, столбы, трансформаторы, они возражать не будут.
Теперь вставал следующий вопрос: как пробурить скважины?
Обычные установки, используемые для бурения артезианских скважин, работают на трехфазном электричестве, которое было недоступно. Но Роса открыл, что с помощью специальных насосов, подающих воду под давлением и работающих на дизельном топливе, можно разрыхлять почву достаточно для того, чтобы завести в землю трубы до уровня водоносного горизонта. Одна проблема была решена. Но насосы, необходимые для того чтобы доставить воду на поверхность, также работали на трехфазном электропитании. У Росы не было решения этой проблемы, но он был уверен, что справится и с ней.
И ему это удалось. «После того как мы пробурили несколько скважин, появилось решение проблемы с насосами», – объяснил он. Естественное грунтовое давление поднимало воду на глубину 4 метра, а оттуда ее уже можно было выкачать на поверхность с помощью однофазного электрического насоса. Недорогая ирригация стала представляться вполне вероятной.
Еще одной из основных проблем, стоявших перед фермерами Палмариса, был так называемый «красный» рис. Красный рис как сорняк. Его семена разрастаются с огромной скоростью, и, если земля постоянно культивируется, в конечном счете красный рис уничтожает обычный рис. Для подавления роста сорняков многие фермеры ежегодно засеивают только треть своей земли, оставляя остальную под паром на три года.
Роса предложил лучшее решение. Фермеры могут затопить поля перед посадкой и держать их под водой, пока растет рис. В почву не поступает кислород, это предотвращает прорастание красного риса. Весь фокус заключается в том, чтобы прорастить всходы риса и пересадить их на подготовленную почву. Тогда будет расти только желаемый сорт риса.
Раньше в Палмарисе такой способ выращивания риса не применялся, потому что вода была слишком дорога. Но дешевая ирригация изменила все. «Используя систему затапливания, – объяснил Роса, – можно увеличить площадь земли, которую может использовать ферма, в четыре раза». Он сложил все факторы и получил следующее равенство: дешевая ирригация + неглубокие артезианские скважины + однофазный насос + высаживание рассады в воду = более эффективное использование земли, рост доходов, будущее сельской местности.
«Наконец-то, – сказал он, – у нас есть целостная система».
Составив свой план, Роса отправился в Рио-де-Жанейро, чтобы представить его Национальному банку экономического и социального развития[2], ответственному за долгосрочное финансирование национального развития. «Я показал им структуру издержек, и они просто подпрыгнули от радости, – вспоминает он. – Это было похоже на продажу сладостей детям».
Роса нашел мощную поддержку в лице Алуисио Асти, аналитика BNDES. Асти, который позже предложил кандидатуру Росы в Ashoka, не был любителем принимать желаемое за действительное и больше всего ценил точные данные. У Росы они были – диаграммы, на которых были показаны расходы фермеров, затраты на материалы, производительность скважин, ожидаемые урожаи риса и цены. На основании его расчета кредит, выданный банком, можно было погасить в течение четырех лет.
Для Асти было очевидно, что Роса – человек организованный и решительный. Особенно впечатлила Асти инициативность Росы. «Иметь отдел по развитию в небольшом селении в Риу-Гранди – само по себе инновация, – сказал он мне. – Особенно сельскохозяйственный отдел, который работал с мелкими фермерами».
Роса сказал Асти: «Если мы не добьемся успеха в этом проекте, жители Палмариса найдут свое решение, худшее из возможных. Они будут бежать в города».
В последние десятилетия многие миллионы сельских жителей Бразилии, как Оки, герой романа Джона Стейнбека «Гроздья гнева», покинули свои земли и уехали в города в поисках работы. Это приводит к массовым социальным потрясениям, росту безработицы и преступности. Бразильское правительство отреагировало на проблему принятием мер, которые боролись с симптомами, – например, попытками переселить безземельных селян на государственные земли, что было в лучшем случае временным решением. Роса же, напротив, боролся с первопричиной. И если бы он добился успеха, он бы показал стране новые пути выхода из сложившейся ситуации. Асти рекомендовал финансирование проекта.
Главным препятствием оставалось сопротивление со стороны Государственной электроэнергетической компании[3] и противостояние со стороны цементных и алюминиевых картелей. «Нам не были нужны подрядчики для выполнения работ, – вспоминает Роса. – Все можно было сделать с помощью техника, нанятого мэрией. Это была практически автономная система. И государственные компании знали, что, если мы добьемся успеха в Палмарисе, это может иметь для них неприятные последствия».
Для обеспечения политической поддержки электрификации сельских районов Роса встретился с журналистами и мэрами соседних городов, призывая их выступить в поддержку проекта. Тем временем он приобрел провода и заключил договор с двумя компаниями, которые согласились изготовить миниатюрные трансформаторы 5 кВ • А, необходимые для системы Амарала. Мелло составил график установки. Фермеры согласились предоставить деревья из своих собственных владений для электрических столбов. Роса обнаружил, что можно обойтись и тремя столбами на километр, четвертью от того количества, которого требовало правительство, нашел способ продлить срок службы деревянных столбов с 3 до 30 лет, обработав их креозотом. Все было готово, когда он вдруг получил письмо от CEEE, которым она отзывала свое ранее выданное разрешение.
Ней Азеведо немедленно позвонил Жаиру Соаресу, губернатору области, который назначил встречу с Росой, Азеведо и президентом СЕЕЕ. У Росы осталось яркое воспоминание о той встрече. Президент СЕЕЕ, надеясь положить конец проекту в Палмарисе, предложил Азеведо сделку, обещая провести обычную электрическую сеть, если тот откажется от проекта Роса.
Роса улыбнулся, вспоминая ответ Азеведо: «Ней сказал ему: “А не могли бы вы сделать это во всей области?” И тот вынужден был сказать: “Нет”. Тогда Ней заявил: “Я не продаю свои убеждения так дешево. Вы должны думать об этой проблеме и пытаться решить ее во всей области и во всей Бразилии”».
BNDES сообщил правительству области, что финансирование может быть сокращено, если СЕЕЕ будет препятствовать реализации проекта в Палмарисе. Вскоре в Палмарис на вертолете прибыл министр энергетики с договором, разрешающим Росе выполнять проект. «Я помню эту встречу как вчера, – вспоминает Роса. – Подписание этого документа было очень эмоциональным. Я до сих пор бережно храню его. Но нам предстояло выдержать еще несколько битв Давида и Голиафа».
В качестве главного коммерческого аргумента Роса сказал жителям, что его план мог бы обеспечить хозяйства электричеством по цене коровы. Через два года он и Мелло сдержали обещание: 400 сельских семей были подключены к электросети по цене $400, в 17 раз ниже правительственных расценок. 75 % фермеров купили водяные насосы, 80 % – холодильники или телевизоры. Другие приобрели оборудование для переработки риса, провели освещение, электрифицировали изгороди и установили водонагреватели.
Сначала большинство фермеров неохотно переходили к посадке риса в воду, но те, кто это сделал, были вознаграждены. Доходы выросли с $50–80 в месяц до $200–300. Для Росы самым убедительным доказательством собственной правоты было то, что почти треть обслуживаемых хозяйств – 130 из 400 – принадлежали людям, которые вернулись из города в Палмарис. Это было поразительно. Их возвращение показало, что, вопреки предположениям, можно было замедлить поток переселения из сел в города.
Роса убедился, что журналисты и политики были наслышаны о проекте в Палмарисе. Вскоре к нему стали приезжать техники из других областей. «В небольшие муниципалитеты в последние годы часто приезжают люди со всей Бразилии в поисках чего-то интересного», – вспоминает Азеведо. Правительство региона Рио-Гранди-ду-Сул попросило Алуизио Асти из BNDES организовать и провести совещание по электрификации сельской местности, так что у Росы и Мелло была возможность объяснить, как можно расширить проект.
Но СЕЕЕ не была готова вносить коренные изменения в действующие стандарты. «На этом совещании все чиновники государственной компании были по одну сторону баррикад, а Рикардо [Мелло] и я – по другую сторону», – вспоминает Роса. Начались прения. Роса утверждал, что новый стандарт необходим. Чиновники СЕЕЕ возразили, что его результаты неубедительны. «То, что вы сделали в Палмарисе, невозможно повторить где-нибудь еще», – сказали они.
После совещания СЕЕЕ отказывалась что-то изменять в своих стандартах еще почти год. Пока в конце концов проект в Палмарисе не привлек внимание вновь избранного губернатора Рио-Гранди-ду-Сул Педро Симона, который обещал расширить электрификацию по всему региону. BNDES предложил кредитную линию на развитие системы Росы. И все-таки в 1989 г. CEEE сдалась. Технический стандарт Росы был официально одобрен. «Наконец, – вспоминает Роса, – мы могли сказать, что не нарушаем закон».
В 1999 г. я посетил Палмарис и встретился с Росой. Он к этому времени переехал в Порту-Алегри и расширил свою деятельность на всю Бразилию. Пока мы ехали через рисовые плантации и пастбища, Роса был необычайно тих. Равнина была плоской, был виден горизонт.
В 1988 г., после того как шестилетний срок его полномочий истек, Азеведо больше не мог баллотироваться в мэры. Горожане Палмариса (у которых к тому времени уже было электричество) избрали кандидата-консерватора, который начал с того, что закрыл отдел Росы, уволил его техников и отказался от кредитов, по которым Роса вел переговоры. Вспоминая эти события, Роса прокомментировал: «У нас еще нет механизмов, необходимых для демократического правления. Каждый император приходит и разрушает все, что было до него».
«Очень грустно возвращаться сюда», – добавил он.
Мы ехали молча, потом Роса тронул меня за руку и потянул к обочине дороги. «Смотри, – сказал он, указывая на небольшую серую коробку на столбе. – Однофазные».
Я вышел из машины, чтобы рассмотреть поближе. Тонкий провод от столба тянулся к ближайшей ферме.
«Всего один провод, – сказал он. – Ты видишь?»
Эннио Амарал когда-то сделал свой первый трансформатор 5 кВ • А из бидона для молока.
Вернувшись в машину, Роса снова выглядел счастливым. Когда мы ехали, он периодически прерывал наш разговор, вставляя: «Смотри, однофазные!» или «Смотри, вон там однофазные!»
Мы навестили Пауло Сессиму, одного из первых сельских жителей – участников проекта в Палмарисе. Сессим вышел из своего дома, услышав, как затормозила машина, и широко улыбнулся, узнав Росу и поприветствовав его теплым рукопожатием. «Как много времени прошло», – сказал он, затем пригласил нас в дом и подал из холодильника прохладительные напитки. Я был благодарен ему за это. Из соседней комнаты слышался звук телевизора.
Я сказал Сессиму, что пишу о Росе.
«До того как появилось электричество, – сказал он, – мы танцевали при свете свечей и керосиновых ламп, стоящих в углах. Когда мы прикасались к лицу партнерши, на пальцах оставались следы копоти».
Сессим говорил не о 1930-х гг., а о 1980-х. Горожане и обеспеченные фермеры имели электричество в течение многих лет. «Входя же в дом бедной семьи, – вспоминает Роса, – можно было услышать разве что гудение ветра в проводах. Люди пользовались керосиновыми лампами».
«Когда Фабио впервые заговорил с нами об электричестве, – отметил Сессим, – мы сказали: “Его никогда здесь не будет”».
Теперь он не мог представить, как жил без него.
Недалеко от дома Сессима Роса показал мне памятник, который местные жители воздвигли в память об Эннио Амарале, который умер от рака в возрасте 45 лет, за несколько месяцев до начала работ в Палмарисе. На доске было написано:
Роса не знал, что отец его друга, Ней Азеведо, только что был избран мэром Палмариса. Азеведо раньше был техническим директором в Государственном институте риса, и вечером за ужином они с Росой долго говорили о возможности улучшения жизни местных жителей. Выслушав идеи Росы, Азеведо предложил ему пост регионального министра сельского хозяйства.
Хотя область Рио-Гранди-ду-Сул считается одним из самых благополучных районов Бразилии, Палмарис был районом депрессивным. Когда в первый день Роса явился на работу, он не нашел ни мэрии, ни записей, ни муниципальных служащих, ни даже грузовика. Тогда Роса вышел из машины и отправился беседовать с жителями.
То, что он услышал, удивило его. Политики в Рио-Гранди-ду-Сул всегда говорили о строительстве дорог. Но когда Роса спросил фермеров об их приоритетах, никто не сказал ни слова о дорогах. Зато все вели речь о воспитании своих детей, о том, как избежать бедности, и о проблемах, связанных с содержанием своих ферм. Они не хотели переезжать в город, но, если не будет найден способ увеличить их доходы, у них не будет иного выбора.
Главным богатством Палмариса были орошаемые рисовые поля. 90 % обрабатываемой земли было низменностью, пригодной только для выращивания риса. И Роса вскоре обнаружил, что у селян большие проблемы. Для выращивания риса требуется много воды, но большая часть плотин и ирригационных каналов была в собственности богатых землевладельцев, и они установили на воду высокие цены. Роса обнаружил, что цена, которую мелкие фермеры платили за воду, равнялась четверти себестоимости их продукции. Это в три раза выше средней цены по всему миру!
«Без воды не будет риса, – объяснил Роса. – А без выращенной продукции не будет и богатства. В общем, этим и определялась политическая ситуация».
В поисках идей Роса прочел книгу, написанную бразильским агрономом, который путешествовал по Луизиане в 1940-е гг. и записал, как рисовые плантации орошались из артезианских скважин. Это заставило его задуматься: «Можно ли реализовать нечто подобное в Бразилии?» Сначала нужно было достать воду из-под земли, и дешевле всего это можно было сделать с помощью электричества.
Это было проблемой. Среди многих отличий между Бразилией и США – странами, примерно одинаковыми по размерам, – одно из основных заключается в том, что в Бразилии никогда не было правительственных проектов по электрификации сел, сравнимых с Администрацией сельской электрификации, созданной во время «нового курса» Рузвельта, в ходе которой с 1935 по 1950 г. было проведено электричество в более 98 % сельских хозяйств США.
Стандарты электрификации Бразилии диктовал военный режим, обслуживавший города, промышленность и крупные хозяйства. В 1970-е гг. подход к электрификации в Бразилии был таков, что это привело к тому, что она обходилась чрезвычайно дорого. Стоимость обеспечения электроэнергией частной сельской собственности в начале 1980-х гг. стремительно выросла до $7000, что соответствовало 5–10-летнему доходу бедного фермера{39}. «Компании по производству электроэнергии устанавливают линии с избыточной мощностью, заставляя мелких и средних землевладельцев платить огромные суммы за электроэнергию, которую они не используют», – объяснил Роса. В результате линии не построены; 25 млн бразильцев не имеют доступа к электричеству: у них нет ни холодильников, ни освещения, ни компьютеров{40}. Короче говоря, нет будущего. Это было справедливо и для Палмариса, где, как обнаружил Роса, 70 % сельского населения – а это более 9000 человек – не имели электричества.
Однажды вечером, смотря новости по телевизору, Роса увидел интервью с Эннио Амаралом, профессором Федерального техникума в Пелотасе, в муниципалитете на юге страны, который разработал недорогую систему электрификации сельской местности. Роса знал, что кандидат в мэры Азеведо в своей предвыборной программе обещал провести электричество во всем Палмарисе. «Я предан своей идее, – сказал Азеведо. – Но я не знаю, как это сделать». Поэтому, когда Роса упомянул интервью Амарала, мэр дал ему $20, ключи и сказал: «Возьми мою машину. Отправляйся туда завтра».
Роса был впечатлен подходом Амарала. В отличие от обычных трехфазных распределительных систем, в которых используется три провода, Амарал использовал однофазную систему высокого напряжения, подходящую для малого потребления электроэнергии, в которой ток к домам подводится через трансформатор по одному проводу. Вся система заземлена. Амарал также уменьшил затраты, заменив дорогие материалы более дешевыми: деревянные столбы вместо цементных, стальная проволока вместо медной, жилы из сплава стали и цинка вместо алюминиевых. Используется меньше столбов, трансформаторов, всю работу делают обыкновенные строители.
«В моей голове зажегся свет, – сказал Роса. – С дешевой электроэнергией фермеры смогут пробурить скважины и орошать свои земли. И освободятся от тирании постоянной нехватки воды».
Фабио Роса – спокойный и приветливый человек, с обезоруживающей улыбкой и ясным умом. Он из тех людей, встретить которых в зале ожидания аэропорта, когда до взлета вашего самолета остается час, было бы удачей. Примерно столько времени займет объяснение основ электрификации сельских районов, выращивания риса, управления выпасом скота, причин безземелья и связи между бедностью и разрушением окружающей среды. После этого вы сядете в свой самолет и, глядя в иллюминатор, увидите землю, и она покажется вам более хрупкой и красивой.
Мать Росы, Ника, была школьной учительницей с неудержимо веселым нравом. Его отец Жералду был управляющим банка в Порту-Алегри. И Ника, и Жералду выросли на фермах, и сказки детства Росы были связаны с пампасами. Предки его матери играли в оркестре на семейной ферме, и эта картина очаровала Росу. «Можете себе представить? – сказал он мне. – Маленький оркестр на ферме на просторах пампасов, затерявшийся в конце XIX в.» Родители отца разводили скот, выращивали рис, и Роса любил слушать рассказы о том, как в 1929 г. случился кризис, цены на рис и крупный рогатый скот упали, но дед не уволил ни одного батрака.
В детстве Роса больше всего любил играть на заднем дворе с игрушечными коровами, создавая мини-систему орошения и плотины. Позже, продолжая семейную музыкальную традицию, Роса выучился играть на гитаре. Некоторое время он даже собирался стать профессиональным музыкантом, но его первая любовь – коровы, плотины и загоны для скота – взяла верх.
Вернувшись из Пелотаса, Роса хотел поскорее применить на практике идеи Амарала. Во-первых, он подготовил гидрогеологическое исследование, чтобы проверить, достаточно ли в муниципалитете вод для орошения риса. «Там была вода, – вспоминает он. – Она находилась не слишком глубоко, в среднем на глубине 23 метров от поверхности. Этого было достаточно. Вода была хорошего качества для ирригации. Дверь была открыта».
Амарал потратил десять лет на разработку своей системы. Она была вполне работоспособна, но государство не позволило ему распространить ее за пределы испытательного полигона. «Его изобретение прекрасно работало, но оно было незаконно». В то время в Бразилии технические стандарты определяли государственные энергетические компании. Если система не соответствует «норме», компании не подключат электроэнергию. Государственная энергетическая компания, в свою очередь, сообщила Росе, что не видит причин для изменения норм. Роса был не согласен. «Если правительство не имеет средств и соблюдение технического стандарта дорого стоит, – пояснил он, – то нужно изменить стандарт».
Росе было необходимо разрешение государства на проведение эксперимента с системой Амарала. Он обратился за помощью к Нею Азеведе, который находился в дружеских отношениях с рядом высокопоставленных правительственных чиновников в Рио-Гранди-ду-Сул. С их помощью Роса получил разрешение на проведение эксперимента. Эннио Амарал отправился в Палмарис, чтобы дать советы Росе. Уезжая, он сказал: «Я пришлю вам своего лучшего ученика – по-настоящему верного товарища». Через несколько дней Рикардо де Соуза Мелло, электрик, прибыл в Палмарис и вместе с Росой приступил к работе – внедрению системы Амарала в нескольких сотнях хозяйств. Мелло сосредоточился на технических деталях, а Роса встречался с фермерами. Им до этого уже много раз обещали электричество, поэтому они были настроены скептически. Но убедили Росу: если появятся провода, столбы, трансформаторы, они возражать не будут.
Теперь вставал следующий вопрос: как пробурить скважины?
Обычные установки, используемые для бурения артезианских скважин, работают на трехфазном электричестве, которое было недоступно. Но Роса открыл, что с помощью специальных насосов, подающих воду под давлением и работающих на дизельном топливе, можно разрыхлять почву достаточно для того, чтобы завести в землю трубы до уровня водоносного горизонта. Одна проблема была решена. Но насосы, необходимые для того чтобы доставить воду на поверхность, также работали на трехфазном электропитании. У Росы не было решения этой проблемы, но он был уверен, что справится и с ней.
И ему это удалось. «После того как мы пробурили несколько скважин, появилось решение проблемы с насосами», – объяснил он. Естественное грунтовое давление поднимало воду на глубину 4 метра, а оттуда ее уже можно было выкачать на поверхность с помощью однофазного электрического насоса. Недорогая ирригация стала представляться вполне вероятной.
Еще одной из основных проблем, стоявших перед фермерами Палмариса, был так называемый «красный» рис. Красный рис как сорняк. Его семена разрастаются с огромной скоростью, и, если земля постоянно культивируется, в конечном счете красный рис уничтожает обычный рис. Для подавления роста сорняков многие фермеры ежегодно засеивают только треть своей земли, оставляя остальную под паром на три года.
Роса предложил лучшее решение. Фермеры могут затопить поля перед посадкой и держать их под водой, пока растет рис. В почву не поступает кислород, это предотвращает прорастание красного риса. Весь фокус заключается в том, чтобы прорастить всходы риса и пересадить их на подготовленную почву. Тогда будет расти только желаемый сорт риса.
Раньше в Палмарисе такой способ выращивания риса не применялся, потому что вода была слишком дорога. Но дешевая ирригация изменила все. «Используя систему затапливания, – объяснил Роса, – можно увеличить площадь земли, которую может использовать ферма, в четыре раза». Он сложил все факторы и получил следующее равенство: дешевая ирригация + неглубокие артезианские скважины + однофазный насос + высаживание рассады в воду = более эффективное использование земли, рост доходов, будущее сельской местности.
«Наконец-то, – сказал он, – у нас есть целостная система».
Составив свой план, Роса отправился в Рио-де-Жанейро, чтобы представить его Национальному банку экономического и социального развития[2], ответственному за долгосрочное финансирование национального развития. «Я показал им структуру издержек, и они просто подпрыгнули от радости, – вспоминает он. – Это было похоже на продажу сладостей детям».
Роса нашел мощную поддержку в лице Алуисио Асти, аналитика BNDES. Асти, который позже предложил кандидатуру Росы в Ashoka, не был любителем принимать желаемое за действительное и больше всего ценил точные данные. У Росы они были – диаграммы, на которых были показаны расходы фермеров, затраты на материалы, производительность скважин, ожидаемые урожаи риса и цены. На основании его расчета кредит, выданный банком, можно было погасить в течение четырех лет.
Для Асти было очевидно, что Роса – человек организованный и решительный. Особенно впечатлила Асти инициативность Росы. «Иметь отдел по развитию в небольшом селении в Риу-Гранди – само по себе инновация, – сказал он мне. – Особенно сельскохозяйственный отдел, который работал с мелкими фермерами».
Роса сказал Асти: «Если мы не добьемся успеха в этом проекте, жители Палмариса найдут свое решение, худшее из возможных. Они будут бежать в города».
В последние десятилетия многие миллионы сельских жителей Бразилии, как Оки, герой романа Джона Стейнбека «Гроздья гнева», покинули свои земли и уехали в города в поисках работы. Это приводит к массовым социальным потрясениям, росту безработицы и преступности. Бразильское правительство отреагировало на проблему принятием мер, которые боролись с симптомами, – например, попытками переселить безземельных селян на государственные земли, что было в лучшем случае временным решением. Роса же, напротив, боролся с первопричиной. И если бы он добился успеха, он бы показал стране новые пути выхода из сложившейся ситуации. Асти рекомендовал финансирование проекта.
Главным препятствием оставалось сопротивление со стороны Государственной электроэнергетической компании[3] и противостояние со стороны цементных и алюминиевых картелей. «Нам не были нужны подрядчики для выполнения работ, – вспоминает Роса. – Все можно было сделать с помощью техника, нанятого мэрией. Это была практически автономная система. И государственные компании знали, что, если мы добьемся успеха в Палмарисе, это может иметь для них неприятные последствия».
Для обеспечения политической поддержки электрификации сельских районов Роса встретился с журналистами и мэрами соседних городов, призывая их выступить в поддержку проекта. Тем временем он приобрел провода и заключил договор с двумя компаниями, которые согласились изготовить миниатюрные трансформаторы 5 кВ • А, необходимые для системы Амарала. Мелло составил график установки. Фермеры согласились предоставить деревья из своих собственных владений для электрических столбов. Роса обнаружил, что можно обойтись и тремя столбами на километр, четвертью от того количества, которого требовало правительство, нашел способ продлить срок службы деревянных столбов с 3 до 30 лет, обработав их креозотом. Все было готово, когда он вдруг получил письмо от CEEE, которым она отзывала свое ранее выданное разрешение.
Ней Азеведо немедленно позвонил Жаиру Соаресу, губернатору области, который назначил встречу с Росой, Азеведо и президентом СЕЕЕ. У Росы осталось яркое воспоминание о той встрече. Президент СЕЕЕ, надеясь положить конец проекту в Палмарисе, предложил Азеведо сделку, обещая провести обычную электрическую сеть, если тот откажется от проекта Роса.
Роса улыбнулся, вспоминая ответ Азеведо: «Ней сказал ему: “А не могли бы вы сделать это во всей области?” И тот вынужден был сказать: “Нет”. Тогда Ней заявил: “Я не продаю свои убеждения так дешево. Вы должны думать об этой проблеме и пытаться решить ее во всей области и во всей Бразилии”».
BNDES сообщил правительству области, что финансирование может быть сокращено, если СЕЕЕ будет препятствовать реализации проекта в Палмарисе. Вскоре в Палмарис на вертолете прибыл министр энергетики с договором, разрешающим Росе выполнять проект. «Я помню эту встречу как вчера, – вспоминает Роса. – Подписание этого документа было очень эмоциональным. Я до сих пор бережно храню его. Но нам предстояло выдержать еще несколько битв Давида и Голиафа».
В качестве главного коммерческого аргумента Роса сказал жителям, что его план мог бы обеспечить хозяйства электричеством по цене коровы. Через два года он и Мелло сдержали обещание: 400 сельских семей были подключены к электросети по цене $400, в 17 раз ниже правительственных расценок. 75 % фермеров купили водяные насосы, 80 % – холодильники или телевизоры. Другие приобрели оборудование для переработки риса, провели освещение, электрифицировали изгороди и установили водонагреватели.
Сначала большинство фермеров неохотно переходили к посадке риса в воду, но те, кто это сделал, были вознаграждены. Доходы выросли с $50–80 в месяц до $200–300. Для Росы самым убедительным доказательством собственной правоты было то, что почти треть обслуживаемых хозяйств – 130 из 400 – принадлежали людям, которые вернулись из города в Палмарис. Это было поразительно. Их возвращение показало, что, вопреки предположениям, можно было замедлить поток переселения из сел в города.
Роса убедился, что журналисты и политики были наслышаны о проекте в Палмарисе. Вскоре к нему стали приезжать техники из других областей. «В небольшие муниципалитеты в последние годы часто приезжают люди со всей Бразилии в поисках чего-то интересного», – вспоминает Азеведо. Правительство региона Рио-Гранди-ду-Сул попросило Алуизио Асти из BNDES организовать и провести совещание по электрификации сельской местности, так что у Росы и Мелло была возможность объяснить, как можно расширить проект.
Но СЕЕЕ не была готова вносить коренные изменения в действующие стандарты. «На этом совещании все чиновники государственной компании были по одну сторону баррикад, а Рикардо [Мелло] и я – по другую сторону», – вспоминает Роса. Начались прения. Роса утверждал, что новый стандарт необходим. Чиновники СЕЕЕ возразили, что его результаты неубедительны. «То, что вы сделали в Палмарисе, невозможно повторить где-нибудь еще», – сказали они.
После совещания СЕЕЕ отказывалась что-то изменять в своих стандартах еще почти год. Пока в конце концов проект в Палмарисе не привлек внимание вновь избранного губернатора Рио-Гранди-ду-Сул Педро Симона, который обещал расширить электрификацию по всему региону. BNDES предложил кредитную линию на развитие системы Росы. И все-таки в 1989 г. CEEE сдалась. Технический стандарт Росы был официально одобрен. «Наконец, – вспоминает Роса, – мы могли сказать, что не нарушаем закон».
В 1999 г. я посетил Палмарис и встретился с Росой. Он к этому времени переехал в Порту-Алегри и расширил свою деятельность на всю Бразилию. Пока мы ехали через рисовые плантации и пастбища, Роса был необычайно тих. Равнина была плоской, был виден горизонт.
В 1988 г., после того как шестилетний срок его полномочий истек, Азеведо больше не мог баллотироваться в мэры. Горожане Палмариса (у которых к тому времени уже было электричество) избрали кандидата-консерватора, который начал с того, что закрыл отдел Росы, уволил его техников и отказался от кредитов, по которым Роса вел переговоры. Вспоминая эти события, Роса прокомментировал: «У нас еще нет механизмов, необходимых для демократического правления. Каждый император приходит и разрушает все, что было до него».
«Очень грустно возвращаться сюда», – добавил он.
Мы ехали молча, потом Роса тронул меня за руку и потянул к обочине дороги. «Смотри, – сказал он, указывая на небольшую серую коробку на столбе. – Однофазные».
Я вышел из машины, чтобы рассмотреть поближе. Тонкий провод от столба тянулся к ближайшей ферме.
«Всего один провод, – сказал он. – Ты видишь?»
Эннио Амарал когда-то сделал свой первый трансформатор 5 кВ • А из бидона для молока.
Вернувшись в машину, Роса снова выглядел счастливым. Когда мы ехали, он периодически прерывал наш разговор, вставляя: «Смотри, однофазные!» или «Смотри, вон там однофазные!»
Мы навестили Пауло Сессиму, одного из первых сельских жителей – участников проекта в Палмарисе. Сессим вышел из своего дома, услышав, как затормозила машина, и широко улыбнулся, узнав Росу и поприветствовав его теплым рукопожатием. «Как много времени прошло», – сказал он, затем пригласил нас в дом и подал из холодильника прохладительные напитки. Я был благодарен ему за это. Из соседней комнаты слышался звук телевизора.
Я сказал Сессиму, что пишу о Росе.
«До того как появилось электричество, – сказал он, – мы танцевали при свете свечей и керосиновых ламп, стоящих в углах. Когда мы прикасались к лицу партнерши, на пальцах оставались следы копоти».
Сессим говорил не о 1930-х гг., а о 1980-х. Горожане и обеспеченные фермеры имели электричество в течение многих лет. «Входя же в дом бедной семьи, – вспоминает Роса, – можно было услышать разве что гудение ветра в проводах. Люди пользовались керосиновыми лампами».
«Когда Фабио впервые заговорил с нами об электричестве, – отметил Сессим, – мы сказали: “Его никогда здесь не будет”».
Теперь он не мог представить, как жил без него.
Недалеко от дома Сессима Роса показал мне памятник, который местные жители воздвигли в память об Эннио Амарале, который умер от рака в возрасте 45 лет, за несколько месяцев до начала работ в Палмарисе. На доске было написано: