Группа разразилась аплодисментами.
После обеда я беседовал с Венкахнабабу Видьянагаром, мальчиком с блокнотом. Ему было 18. Он перенес полиомиелит и хромал на одну ногу. Он приехал из штата Андра-Прадеш на юге Индии и говорил на телугу, поэтому наш разговор пришлось сначала переводить с английского на хинди, а потом на телугу и наоборот. Венкахнабабу бросили родители, когда ему было 13 лет, – у них не было средств на его содержание. Год он прожил на улицах Хайдарабада, работал чистильщиком обуви, в чайном ларьке, хозяин которого разрешил мальчику в нем спать. Затем он отправился в Мумбаи, здесь подружился с другими мальчиками, которые жили на железнодорожном вокзале. Они помогли Венкахнабабу попасть в приют. Услышав о Childline, он стал членом ее команды и сегодня зарабатывал 1300 рупий (около $30) в месяц, которые тратил на «модную одежду» и кино. Из фильмов ему больше всего нравился «Титаник».
Уличные дети, как объясняет Джеру, отпетые хулиганы, но во многом они очень наивны. Ими легко манипулировать, среди них сильны рыцарские наклонности. Молодые женщины легко могут втянуть ребят в брак. Они отчаянно хотят быть любимыми. Многие женятся внезапно, и ровно через девять месяцев у них появляется ребенок. «Я постоянно говорю ребятам, что им не нужно жениться слишком рано. Я даже говорю, что, если они женятся, я убью их», – с улыбкой говорит Джеру.
Когда я спросил Венкахнабабу о том, виделся ли он со своей семьей, он ответил, что нет. Потом рассказал такую историю. Несколько месяцев назад к нему подошел незнакомец и сказал, что мать Венкахнабабу больна. Человек сообщил, что нужно 800 рупий (около $20) на лекарство. Венкахнабабу не общался с матерью с тех пор, как она его бросила. Тем не менее он отдал 800 рупий. После этого человек приходил еще два раза, и каждый раз Венкахнабабу давал ему все больше и больше денег.
Когда мы беседовали, вокруг нас собралось с десяток членов команды. Когда я спросил Венкахнабабу, получила ли его мать деньги, он ответил, что не знает. Первая мысль, которая пронеслась у меня в голове, была «Он тебя обманывал». Но никто не сказал этого вслух. «Я бы мог навестить ее когда-нибудь потом, – сказал он. – Но только когда она почувствует себя лучше. Я боюсь увидеть ее больной, лежащей в постели». И отвел взгляд, намекая на то, что хочет закончить разговор.
В этот момент вперед выступил Дипак Кумар. Дипак, которому тоже было 18 лет, вырос где-то в Пенджабе и убежал из дома, когда ему было десять лет, после того как его побил отец. Он оказался на вокзале, познакомился с другими мальчиками, которые научили его, как заработать деньги, собирая бутылки, битое стекло и продавая их. Полицейский подобрал Дипака и отправил в исправительный дом для несовершеннолетних. Надзиратели приюта были весьма специфическими «педагогами» – там практиковались телесные наказания, вплоть до побоев крикетными битами. Дипак сбежал, оказался на вокзале в Дели. В конце концов один социальный работник помог ему попасть в хороший приют. Став членом команды Childline, Дипак почувствовал, что эта работа – нужная и полезная.
Вечером все собрались на пляже, чтобы поучаствовать в том, что мальчики называли «культурным мероприятием». Ярко сияли звезды, море шумело. Знаки на пляже предупреждали об опасном отливе. Мальчики сложили гигантский костер. Все взялись за руки, встали в круг и стали танцевать вокруг костра, высоко поднимая ноги, словно танцевали хору. Спустя некоторое время танец стал беспорядочным, мальчики стягивались все ближе и ближе к костру. В этот момент, казалось, их ничто не беспокоило.
Джеру Биллимориа с детьми, работающими в Childline
Джеру Биллимориа выросла в семье, в которой почти все были бухгалтерами. Ее отец Мехерван работал бухгалтером в производственной фирме, был человеком консервативным и осторожным. Ее мать Гомаи – социальный работник – консультировала детей из малообеспеченных семей в государственных школах, была предприимчивой женщиной либеральных взглядов. В студенческие годы Джеру изучала коммерцию, готовилась к карьере бухгалтера, но смерть отца, когда ей было 20 лет, заставила пересмотреть планы.
«Отец был очень добрым человеком, – рассказывала Джеру. – Он остро чувствовал, что своему делу нужно отдаваться без остатка. И только после его смерти я узнала, что, несмотря на серьезную болезнь – у него было больные сердце и легкие, – он анонимно помогал многим людям, живущим на улицах. Буквально толпы людей приходили, чтобы проститься с ним. Даже моя мать не знала, что он, не говоря никому ни слова, поддерживал этих людей на протяжении многих лет».
Джеру решила переключиться на социальную работу. Она поступила в аспирантуру Института социальных наук Tata[4], первого индийского социального вуза, затем изучала некоммерческий менеджмент в Новой школе социальных исследований в Нью-Йорке. Там она контактировала с Объединением в поддержку бездомных, некоммерческой организацией, которая помогала людям, жившим на улицах и в приютах. «Положение бездомных меня очень взволновало», – вспоминает Джеру.
В 1989 г. она вернулась в Индию, полгода путешествовала по стране, а затем стала преподавать в TISS. Несколько ее выпускников поступили на работу в приюты Мумбаи. Когда Джеру встречалась ними, она чувствовала, что ее тянет к детям, ее привлекала их честность и стойкость. «Уличные дети грубоваты, открыто высказывают свое мнение, – объясняет она. – Когда они грустят, сердятся или счастливы, это видно сразу. Они нуждаются в поддержке – улыбке или легком прикосновении. Их легко ранить, если они чувствуют, что их не замечают. Они очень гордые. Многие из уличных детей упорно трудились, чтобы прокормить свои семьи в деревнях. Они говорили социальным работникам: “Не жалейте нас. Мы можем сами зарабатывать”».
Дети называли Джеру – Диди, так местные ласково зовут старших сестер. В свою очередь она чувствовала огромную ответственность за детей. Она давала им свой домашний телефон, чтобы они звонили в экстренных случаях. Вскоре ей стали звонить каждый день. «Именно тогда я узнала, как беспризорные дети любят говорить по телефону, – вспоминает она. – Иногда они звонили, чтобы просто поздороваться. Иногда потому что им было грустно и одиноко. Но если звонили среди ночи, это означало, что ребенок получил травму или заболел, или его побили взрослые, чаще всего полицейские».
Джеру узнала, что поиск помощи, необходимой ребенку, может занять несколько дней. В Мумбаи много детских учреждений, но они действовали без всякой координации, совершенно автономно от городской администрации. Джеру обратилась в несколько таких организаций и предложила координировать их работу, объединить усилия. Но ее предложение восприняли без энтузиазма. Тогда она решила отложить эту идею на некоторое время. «Еще не была подготовлена почва для налаживания связей между НПО, – вспоминает Джеру. – А может, я и сама просто не была к этому готова».
Вместо этого в 1991 г. Джеру основала организацию под названием Meljol («Объединение»), чтобы объединить детей с разным жизненным опытом для совместной работы над рядом социальных проектов. Они строили детские площадки, боролись с подростковым курением. «Целью было выработать у детей альтернативный образ мыслей, дать им почувствовать собственную силу», – сказала она.
В 1993 г. Джеру по-прежнему звонили по ночам. Было очевидно, что многие дети нуждаются в срочной помощи. На этот раз она решила проверить, сможет ли убедить в этом полицию. После того как полиция отказала ей в помощи, Джеру отправилась в местный Департамент связи и телекоммуникаций, чтобы узнать, как получить бесплатный телефонный номер для помощи детям. «Я просто пошла в Департамент и спросила, как это делается», – вспоминает она. Один из специалистов Департамента предложил Джеру встретиться с его генеральным директором. Она так и сделала. Директор департамента сказал ей: «Мы подумаем над вашим предложением и сообщим». Одновременно Джеру сообщила о своей инициативе Армаити Десаи, тогдашнему руководителю TISS.
Джеру отправила письма официальным лицам в Мумбаи и Дели. При поддержке TISS просьба дошла до Министерства коммуникаций и информационных технологий. Там поначалу засомневались в том, что дети будут пользоваться горячей линией. Но Джеру провела свое собственное исследование, и почти все опрошенные ею беспризорные дети сказали, что обязательно воспользуются такой услугой. «Это сегодня у нас в Индии есть горячие линии для женщин, инвалидов, наркоманов, – объясняет Джеру. – Но в 1993 г. сама концепция подобных линий была для всех еще в новинку».
Организация горячей линии для детей стала возможна благодаря следующим событиям:
1. в крупнейших городах Индии были установлены телефоны-автоматы;
2. выросло число организаций, занимающихся вопросами помощи детям;
3. правительство приняло идею формирования партнерских отношений с группами граждан.
Следующим важным шагом было улучшение координации работы действующих организаций. По Мумбаи рассеяны сотни организаций, так или иначе оказывающих помощь детям. И все они не взаимодействовали друг с другом. Кроме того, они различались и по качеству предоставляемых услуг: одни замечательно выполняли свою работу, а другие были недостаточно компетентными, одни сочувственно относились к детям, а другие пренебрежительно. В итоге даже социальные работники с трудом могли оказать ребенку необходимую помощь. По мнению Джеру, требовалась система, которая позволила бы любому человеку помочь ребенку, попавшему в беду.
Джеру набрала команду студентов, чтобы они помогли ей составить каталог организаций, помогающим детям в Мумбаи. В итоге в него вошло 100 организаций, в том числе круглосуточные приюты, интернаты, организации, предлагающие правовые, медицинские, психологические и образовательные услуги, организации по реабилитации детей-инвалидов, профессиональной подготовке, лечению наркомании и многие другие. Затем Джеру провела встречу с их представителями и предложила принять участие в работе новой социальной сети – Childline.
Джеру составила бюджет и начала поиск стартового капитала. На первый год ей было необходимо около 250 000 рупий (около $6000), чтобы открыть два контактных центра. Первоначальная поддержка пришла от благотворительного Ratan Tatat Trust и фонда Concern India. В мае 1996 г. мумбайский Департамент связи и телекоммуникаций предоставил Джеру телефонный номер 1098 для горячей линии. Через месяц Childline была официально запущена.
Распространением информации о появлении «горячего телефона» занялись члены команды Джеру – сотрудники Childline – и добровольцы, в основном уличные дети, которые жили на авто– и железнодорожных вокзалах, в трущобах, на базарах. Они организовывали ярмарки, игры на открытом воздухе, агитировали молодежь распространять наклейки с телефонным номером 1098 и звонить на этот номер в случае необходимости. Они просили детей постарше рассказывать об этом малышам. Джеру поначалу не была в восторге от номера 1098, он казался ей чересчур сложным для запоминания, но дети быстро его запомнили. Они говорили: «Десять – девять – восемь – Childline».
Член команды Childline распространяет информацию об их службе
Сегодня службы приема звонков располагаются в помещениях круглосуточных приютов. В Мумбаи один из таких приютов работает под эгидой организации «Молодежь за единство и добровольные действия»[5] и располагается рядом с железнодорожным вокзалом «Дадар». В помещении, которое занимает YUVA установлено несколько телефонов. Когда я туда приехал, то встретил членов команды Childline Рави Саксена, Самира Сабу-Шейха и Рупеша Кумара.
19-летний Рави сбежал из Бхопала в возрасте десяти лет. «Когда я заболел, некому было отвезти меня в больницу, – сказал он. – В Childline я помог уже более чем 300 детям». 20-летний Самир потерялся в возрасте шести лет и с тех пор жил на улице. В девять лет его отправили в государственный приют. 18-летний Рупеш сбежал из дома в штате Бихар от отца-алкоголика. Сейчас все трое готовились к сдаче экзаменов за десятый класс. В Childline каждый из них зарабатывает от $30 до $40 в месяц.
Члены команды работают 8-часовыми сменами. Каждый из них уже принял сотни звонков и мог рассказать немало драматических историй. Одна из них показалась мне особенно интересной.
«В Childline позвонили какие-то мальчишки, – рассказал Рави. – Они сказали: “Тут на вокзале маленькая девочка. Она стоит совсем одна, без одежды. Кто-то облил ее кипятком. У нее обожжены грудь, живот и ноги”. Доброволец Childline отправился, чтобы забрать ее и отвезти в больницу. Но на вокзале к нему подошел пьяный мужчина и сказал, что он отец девочки. Этот человек не был ее отцом, он жил на этом вокзале и хотел использовать девочку, чтобы она просила милостыню. Тем не менее полицейский решил отдать девочку ему.
Мы пошли в участок, чтобы убедить полицейских, что девочку не следует отдавать этому человеку. Она нуждалась в медицинской помощи, а мужчина был явно пьян. Наконец они уступили, и мы отвезли малышку в больницу лечить ожоги. Затем Childline обратилась в суд с просьбой о признании девочки беспризорной, чтобы ее можно было впоследствии удочерить. Теперь она живет в детском доме. На удочерение уйдет год. Она маленькая, будет нетрудно найти для нее приемных родителей. Она даже не знала, как ее зовут. Мы назвали ее Сима».
За первый год Childline приняла 6618 звонков. Более 70 % – от детей и молодежи. Многие звонили, чтобы пообщаться, спеть песню, задать вопросы, поделиться своими чувствами, а порой и оскорбить. Возможность сделать бесплатный звонок была привлекательна сама по себе{94}.
«Они проверяют нас», – говорит Джеру.
858 звонков были связаны с необходимостью получения экстренной помощи: проблемами со здоровьем, потребностью в жилье, насилием, поиском пропавших детей, защитой от полиции, наконец, со смертью{95}. Больше половины таких звонков было принято с пяти вечера до десяти утра, когда большинство детских учреждений было закрыто. «Я думала, что больше всего звонков будет связано с произволом со стороны полиции, – вспоминает Джеру. – Но ребята сказали: “Нет, нам чаще будут звонить по поводу проблем со здоровьем”. Мы не были к этому готовы».
Поначалу звонки поступали от детей, живущих на улице. Через некоторое время в Childline стали звонить взрослые и дети, работающие прислугой в домах представителей среднего класса. «Сначала я не хотела, чтобы это была служба и для среднего класса, – вспоминает Джеру. – Я рассчитывала сосредоточить усилия на улице. Но мы получили два звонка от неравнодушных взрослых, которые сообщили о том, что детей использовали в качестве домашней прислуги. Вот один из этих случаев. Девочку по имени Сарита жестоко избили. У нее были ожоги от сигарет по всему телу. Этот случай показал нам, что люди часто закрывают глаза на насилие просто потому, что не знают, куда обратиться, и не желают связываться с полицией. Я поняла, что нужно повышать уровень осведомленности о нашей горячей линии среди всех слоев населения».
В первый год работы Childline все, как и ожидалось, только и делали, что совершали ошибки и исправляли их, выявляли пробелы и заполняли их. У членов команды, например, была проблема с тем, чтобы в случае необходимости найти тех, кто звонил на горячую линию. Поэтому был введен определенный опросный лист, в котором фиксировалось время звонка, конкретные географические ориентиры, по которым можно было найти звонившего, описание одежды, в которую был одет ребенок. Добровольцам Childline выдали фирменные желтые футболки и кепки.
После гневных звонков по поводу того, что со многих муниципальных телефонов-автоматов нельзя позвонить на номер 1098, а собственники частных телефонов-автоматов отказываются предоставлять их для бесплатных звонков, Childline привлекла беспризорных детей для проверки телефонов по всему городу. Городские власти также отправили письма всем собственникам телефонов-автоматов с информацией о том, что они обязаны разрешать детям бесплатно звонить на номер 1098 в любое время суток.
Члены команды Childline, которым поначалу было непросто завоевать доверие юных беспризорников, проходили специальные тренинги под руководством социальных работников.
Каждый месяц детей приглашали на День открытых дверей Childline, чтобы они могли познакомиться с ее работой, внести свои предложения по улучшению. Система совершенствовалась.
Мегана Савант, одна из тех, кто еще студенткой начала работать с Джеру, а впоследствии стала штатным сотрудником, вспоминает одну историю, которая во многом определила всю дальнейшую политику Childline. «Поступил звонок от мальчика, больного туберкулезом, – рассказывает она. – Член команды отправился, чтобы отвезти его в больницу. Но мальчик сказал: “Я не хочу в больницу, со мной все будет в порядке. Если мне понадобится помощь, я снова позвоню”. И наш человек оставил мальчика. Через три-четыре дня тот умер. Его друзья, которые раньше постоянно обращались к нам за помощью, стали звонить и оскорблять нас. Они говорили другим, что Childline – это бесполезная организация. Мы вернулись на то место, где член нашей команды оставил больного мальчика. Его друзья были очень рассержены и сказали, что не хотят иметь ничего общего с Childline. Мы извинились, сказали, что совершили ужасную ошибку, рассказали, как все было на самом деле, и спросили ребят, как, по их мнению, нам следовало тогда поступить. Они успокоились и дали совет: “Если мальчик говорит, что не хочет в больницу или приют, скажите об этом нам, его друзьям. Дайте нам знать, что вы оставили его на улице”».
После обеда я беседовал с Венкахнабабу Видьянагаром, мальчиком с блокнотом. Ему было 18. Он перенес полиомиелит и хромал на одну ногу. Он приехал из штата Андра-Прадеш на юге Индии и говорил на телугу, поэтому наш разговор пришлось сначала переводить с английского на хинди, а потом на телугу и наоборот. Венкахнабабу бросили родители, когда ему было 13 лет, – у них не было средств на его содержание. Год он прожил на улицах Хайдарабада, работал чистильщиком обуви, в чайном ларьке, хозяин которого разрешил мальчику в нем спать. Затем он отправился в Мумбаи, здесь подружился с другими мальчиками, которые жили на железнодорожном вокзале. Они помогли Венкахнабабу попасть в приют. Услышав о Childline, он стал членом ее команды и сегодня зарабатывал 1300 рупий (около $30) в месяц, которые тратил на «модную одежду» и кино. Из фильмов ему больше всего нравился «Титаник».
Уличные дети, как объясняет Джеру, отпетые хулиганы, но во многом они очень наивны. Ими легко манипулировать, среди них сильны рыцарские наклонности. Молодые женщины легко могут втянуть ребят в брак. Они отчаянно хотят быть любимыми. Многие женятся внезапно, и ровно через девять месяцев у них появляется ребенок. «Я постоянно говорю ребятам, что им не нужно жениться слишком рано. Я даже говорю, что, если они женятся, я убью их», – с улыбкой говорит Джеру.
Когда я спросил Венкахнабабу о том, виделся ли он со своей семьей, он ответил, что нет. Потом рассказал такую историю. Несколько месяцев назад к нему подошел незнакомец и сказал, что мать Венкахнабабу больна. Человек сообщил, что нужно 800 рупий (около $20) на лекарство. Венкахнабабу не общался с матерью с тех пор, как она его бросила. Тем не менее он отдал 800 рупий. После этого человек приходил еще два раза, и каждый раз Венкахнабабу давал ему все больше и больше денег.
Когда мы беседовали, вокруг нас собралось с десяток членов команды. Когда я спросил Венкахнабабу, получила ли его мать деньги, он ответил, что не знает. Первая мысль, которая пронеслась у меня в голове, была «Он тебя обманывал». Но никто не сказал этого вслух. «Я бы мог навестить ее когда-нибудь потом, – сказал он. – Но только когда она почувствует себя лучше. Я боюсь увидеть ее больной, лежащей в постели». И отвел взгляд, намекая на то, что хочет закончить разговор.
В этот момент вперед выступил Дипак Кумар. Дипак, которому тоже было 18 лет, вырос где-то в Пенджабе и убежал из дома, когда ему было десять лет, после того как его побил отец. Он оказался на вокзале, познакомился с другими мальчиками, которые научили его, как заработать деньги, собирая бутылки, битое стекло и продавая их. Полицейский подобрал Дипака и отправил в исправительный дом для несовершеннолетних. Надзиратели приюта были весьма специфическими «педагогами» – там практиковались телесные наказания, вплоть до побоев крикетными битами. Дипак сбежал, оказался на вокзале в Дели. В конце концов один социальный работник помог ему попасть в хороший приют. Став членом команды Childline, Дипак почувствовал, что эта работа – нужная и полезная.
Вечером все собрались на пляже, чтобы поучаствовать в том, что мальчики называли «культурным мероприятием». Ярко сияли звезды, море шумело. Знаки на пляже предупреждали об опасном отливе. Мальчики сложили гигантский костер. Все взялись за руки, встали в круг и стали танцевать вокруг костра, высоко поднимая ноги, словно танцевали хору. Спустя некоторое время танец стал беспорядочным, мальчики стягивались все ближе и ближе к костру. В этот момент, казалось, их ничто не беспокоило.
Джеру Биллимориа выросла в семье, в которой почти все были бухгалтерами. Ее отец Мехерван работал бухгалтером в производственной фирме, был человеком консервативным и осторожным. Ее мать Гомаи – социальный работник – консультировала детей из малообеспеченных семей в государственных школах, была предприимчивой женщиной либеральных взглядов. В студенческие годы Джеру изучала коммерцию, готовилась к карьере бухгалтера, но смерть отца, когда ей было 20 лет, заставила пересмотреть планы.
«Отец был очень добрым человеком, – рассказывала Джеру. – Он остро чувствовал, что своему делу нужно отдаваться без остатка. И только после его смерти я узнала, что, несмотря на серьезную болезнь – у него было больные сердце и легкие, – он анонимно помогал многим людям, живущим на улицах. Буквально толпы людей приходили, чтобы проститься с ним. Даже моя мать не знала, что он, не говоря никому ни слова, поддерживал этих людей на протяжении многих лет».
Джеру решила переключиться на социальную работу. Она поступила в аспирантуру Института социальных наук Tata[4], первого индийского социального вуза, затем изучала некоммерческий менеджмент в Новой школе социальных исследований в Нью-Йорке. Там она контактировала с Объединением в поддержку бездомных, некоммерческой организацией, которая помогала людям, жившим на улицах и в приютах. «Положение бездомных меня очень взволновало», – вспоминает Джеру.
В 1989 г. она вернулась в Индию, полгода путешествовала по стране, а затем стала преподавать в TISS. Несколько ее выпускников поступили на работу в приюты Мумбаи. Когда Джеру встречалась ними, она чувствовала, что ее тянет к детям, ее привлекала их честность и стойкость. «Уличные дети грубоваты, открыто высказывают свое мнение, – объясняет она. – Когда они грустят, сердятся или счастливы, это видно сразу. Они нуждаются в поддержке – улыбке или легком прикосновении. Их легко ранить, если они чувствуют, что их не замечают. Они очень гордые. Многие из уличных детей упорно трудились, чтобы прокормить свои семьи в деревнях. Они говорили социальным работникам: “Не жалейте нас. Мы можем сами зарабатывать”».
Дети называли Джеру – Диди, так местные ласково зовут старших сестер. В свою очередь она чувствовала огромную ответственность за детей. Она давала им свой домашний телефон, чтобы они звонили в экстренных случаях. Вскоре ей стали звонить каждый день. «Именно тогда я узнала, как беспризорные дети любят говорить по телефону, – вспоминает она. – Иногда они звонили, чтобы просто поздороваться. Иногда потому что им было грустно и одиноко. Но если звонили среди ночи, это означало, что ребенок получил травму или заболел, или его побили взрослые, чаще всего полицейские».
Джеру узнала, что поиск помощи, необходимой ребенку, может занять несколько дней. В Мумбаи много детских учреждений, но они действовали без всякой координации, совершенно автономно от городской администрации. Джеру обратилась в несколько таких организаций и предложила координировать их работу, объединить усилия. Но ее предложение восприняли без энтузиазма. Тогда она решила отложить эту идею на некоторое время. «Еще не была подготовлена почва для налаживания связей между НПО, – вспоминает Джеру. – А может, я и сама просто не была к этому готова».
Вместо этого в 1991 г. Джеру основала организацию под названием Meljol («Объединение»), чтобы объединить детей с разным жизненным опытом для совместной работы над рядом социальных проектов. Они строили детские площадки, боролись с подростковым курением. «Целью было выработать у детей альтернативный образ мыслей, дать им почувствовать собственную силу», – сказала она.
В 1993 г. Джеру по-прежнему звонили по ночам. Было очевидно, что многие дети нуждаются в срочной помощи. На этот раз она решила проверить, сможет ли убедить в этом полицию. После того как полиция отказала ей в помощи, Джеру отправилась в местный Департамент связи и телекоммуникаций, чтобы узнать, как получить бесплатный телефонный номер для помощи детям. «Я просто пошла в Департамент и спросила, как это делается», – вспоминает она. Один из специалистов Департамента предложил Джеру встретиться с его генеральным директором. Она так и сделала. Директор департамента сказал ей: «Мы подумаем над вашим предложением и сообщим». Одновременно Джеру сообщила о своей инициативе Армаити Десаи, тогдашнему руководителю TISS.
Джеру отправила письма официальным лицам в Мумбаи и Дели. При поддержке TISS просьба дошла до Министерства коммуникаций и информационных технологий. Там поначалу засомневались в том, что дети будут пользоваться горячей линией. Но Джеру провела свое собственное исследование, и почти все опрошенные ею беспризорные дети сказали, что обязательно воспользуются такой услугой. «Это сегодня у нас в Индии есть горячие линии для женщин, инвалидов, наркоманов, – объясняет Джеру. – Но в 1993 г. сама концепция подобных линий была для всех еще в новинку».
Организация горячей линии для детей стала возможна благодаря следующим событиям:
1. в крупнейших городах Индии были установлены телефоны-автоматы;
2. выросло число организаций, занимающихся вопросами помощи детям;
3. правительство приняло идею формирования партнерских отношений с группами граждан.
Следующим важным шагом было улучшение координации работы действующих организаций. По Мумбаи рассеяны сотни организаций, так или иначе оказывающих помощь детям. И все они не взаимодействовали друг с другом. Кроме того, они различались и по качеству предоставляемых услуг: одни замечательно выполняли свою работу, а другие были недостаточно компетентными, одни сочувственно относились к детям, а другие пренебрежительно. В итоге даже социальные работники с трудом могли оказать ребенку необходимую помощь. По мнению Джеру, требовалась система, которая позволила бы любому человеку помочь ребенку, попавшему в беду.
Джеру набрала команду студентов, чтобы они помогли ей составить каталог организаций, помогающим детям в Мумбаи. В итоге в него вошло 100 организаций, в том числе круглосуточные приюты, интернаты, организации, предлагающие правовые, медицинские, психологические и образовательные услуги, организации по реабилитации детей-инвалидов, профессиональной подготовке, лечению наркомании и многие другие. Затем Джеру провела встречу с их представителями и предложила принять участие в работе новой социальной сети – Childline.
Джеру составила бюджет и начала поиск стартового капитала. На первый год ей было необходимо около 250 000 рупий (около $6000), чтобы открыть два контактных центра. Первоначальная поддержка пришла от благотворительного Ratan Tatat Trust и фонда Concern India. В мае 1996 г. мумбайский Департамент связи и телекоммуникаций предоставил Джеру телефонный номер 1098 для горячей линии. Через месяц Childline была официально запущена.
Распространением информации о появлении «горячего телефона» занялись члены команды Джеру – сотрудники Childline – и добровольцы, в основном уличные дети, которые жили на авто– и железнодорожных вокзалах, в трущобах, на базарах. Они организовывали ярмарки, игры на открытом воздухе, агитировали молодежь распространять наклейки с телефонным номером 1098 и звонить на этот номер в случае необходимости. Они просили детей постарше рассказывать об этом малышам. Джеру поначалу не была в восторге от номера 1098, он казался ей чересчур сложным для запоминания, но дети быстро его запомнили. Они говорили: «Десять – девять – восемь – Childline».
Сегодня службы приема звонков располагаются в помещениях круглосуточных приютов. В Мумбаи один из таких приютов работает под эгидой организации «Молодежь за единство и добровольные действия»[5] и располагается рядом с железнодорожным вокзалом «Дадар». В помещении, которое занимает YUVA установлено несколько телефонов. Когда я туда приехал, то встретил членов команды Childline Рави Саксена, Самира Сабу-Шейха и Рупеша Кумара.
19-летний Рави сбежал из Бхопала в возрасте десяти лет. «Когда я заболел, некому было отвезти меня в больницу, – сказал он. – В Childline я помог уже более чем 300 детям». 20-летний Самир потерялся в возрасте шести лет и с тех пор жил на улице. В девять лет его отправили в государственный приют. 18-летний Рупеш сбежал из дома в штате Бихар от отца-алкоголика. Сейчас все трое готовились к сдаче экзаменов за десятый класс. В Childline каждый из них зарабатывает от $30 до $40 в месяц.
Члены команды работают 8-часовыми сменами. Каждый из них уже принял сотни звонков и мог рассказать немало драматических историй. Одна из них показалась мне особенно интересной.
«В Childline позвонили какие-то мальчишки, – рассказал Рави. – Они сказали: “Тут на вокзале маленькая девочка. Она стоит совсем одна, без одежды. Кто-то облил ее кипятком. У нее обожжены грудь, живот и ноги”. Доброволец Childline отправился, чтобы забрать ее и отвезти в больницу. Но на вокзале к нему подошел пьяный мужчина и сказал, что он отец девочки. Этот человек не был ее отцом, он жил на этом вокзале и хотел использовать девочку, чтобы она просила милостыню. Тем не менее полицейский решил отдать девочку ему.
Мы пошли в участок, чтобы убедить полицейских, что девочку не следует отдавать этому человеку. Она нуждалась в медицинской помощи, а мужчина был явно пьян. Наконец они уступили, и мы отвезли малышку в больницу лечить ожоги. Затем Childline обратилась в суд с просьбой о признании девочки беспризорной, чтобы ее можно было впоследствии удочерить. Теперь она живет в детском доме. На удочерение уйдет год. Она маленькая, будет нетрудно найти для нее приемных родителей. Она даже не знала, как ее зовут. Мы назвали ее Сима».
За первый год Childline приняла 6618 звонков. Более 70 % – от детей и молодежи. Многие звонили, чтобы пообщаться, спеть песню, задать вопросы, поделиться своими чувствами, а порой и оскорбить. Возможность сделать бесплатный звонок была привлекательна сама по себе{94}.
«Они проверяют нас», – говорит Джеру.
858 звонков были связаны с необходимостью получения экстренной помощи: проблемами со здоровьем, потребностью в жилье, насилием, поиском пропавших детей, защитой от полиции, наконец, со смертью{95}. Больше половины таких звонков было принято с пяти вечера до десяти утра, когда большинство детских учреждений было закрыто. «Я думала, что больше всего звонков будет связано с произволом со стороны полиции, – вспоминает Джеру. – Но ребята сказали: “Нет, нам чаще будут звонить по поводу проблем со здоровьем”. Мы не были к этому готовы».
Поначалу звонки поступали от детей, живущих на улице. Через некоторое время в Childline стали звонить взрослые и дети, работающие прислугой в домах представителей среднего класса. «Сначала я не хотела, чтобы это была служба и для среднего класса, – вспоминает Джеру. – Я рассчитывала сосредоточить усилия на улице. Но мы получили два звонка от неравнодушных взрослых, которые сообщили о том, что детей использовали в качестве домашней прислуги. Вот один из этих случаев. Девочку по имени Сарита жестоко избили. У нее были ожоги от сигарет по всему телу. Этот случай показал нам, что люди часто закрывают глаза на насилие просто потому, что не знают, куда обратиться, и не желают связываться с полицией. Я поняла, что нужно повышать уровень осведомленности о нашей горячей линии среди всех слоев населения».
В первый год работы Childline все, как и ожидалось, только и делали, что совершали ошибки и исправляли их, выявляли пробелы и заполняли их. У членов команды, например, была проблема с тем, чтобы в случае необходимости найти тех, кто звонил на горячую линию. Поэтому был введен определенный опросный лист, в котором фиксировалось время звонка, конкретные географические ориентиры, по которым можно было найти звонившего, описание одежды, в которую был одет ребенок. Добровольцам Childline выдали фирменные желтые футболки и кепки.
После гневных звонков по поводу того, что со многих муниципальных телефонов-автоматов нельзя позвонить на номер 1098, а собственники частных телефонов-автоматов отказываются предоставлять их для бесплатных звонков, Childline привлекла беспризорных детей для проверки телефонов по всему городу. Городские власти также отправили письма всем собственникам телефонов-автоматов с информацией о том, что они обязаны разрешать детям бесплатно звонить на номер 1098 в любое время суток.
Члены команды Childline, которым поначалу было непросто завоевать доверие юных беспризорников, проходили специальные тренинги под руководством социальных работников.
Каждый месяц детей приглашали на День открытых дверей Childline, чтобы они могли познакомиться с ее работой, внести свои предложения по улучшению. Система совершенствовалась.
Мегана Савант, одна из тех, кто еще студенткой начала работать с Джеру, а впоследствии стала штатным сотрудником, вспоминает одну историю, которая во многом определила всю дальнейшую политику Childline. «Поступил звонок от мальчика, больного туберкулезом, – рассказывает она. – Член команды отправился, чтобы отвезти его в больницу. Но мальчик сказал: “Я не хочу в больницу, со мной все будет в порядке. Если мне понадобится помощь, я снова позвоню”. И наш человек оставил мальчика. Через три-четыре дня тот умер. Его друзья, которые раньше постоянно обращались к нам за помощью, стали звонить и оскорблять нас. Они говорили другим, что Childline – это бесполезная организация. Мы вернулись на то место, где член нашей команды оставил больного мальчика. Его друзья были очень рассержены и сказали, что не хотят иметь ничего общего с Childline. Мы извинились, сказали, что совершили ужасную ошибку, рассказали, как все было на самом деле, и спросили ребят, как, по их мнению, нам следовало тогда поступить. Они успокоились и дали совет: “Если мальчик говорит, что не хочет в больницу или приют, скажите об этом нам, его друзьям. Дайте нам знать, что вы оставили его на улице”».
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента