Дейл Джин Рут. Чудеса Лас-Вегаса

   Дверь спальни распахнулась, и Зейн инстинктивно обхватил дрожащие плечи своей… жены? Неужели он действительно женат на этой женщине? Неужели он осуществил свои супружеские права и ни черта об этом не помнит?
   Проклятье!
   Ворвавшийся в спальню мужчина, казалось, изрыгал огонь. Пронзительные синие глаза были одновременно и обжигающими и леденящими. Седые волосы, седые усики. Мужчина был среднего роста, но в ярости казался значительно выше и — несмотря на преклонный возраст — двигался с проворством юноши.
   Он остановился на мгновение, очевидно пораженный видом парочки на постели, затем, сжав кулаки, бросился вперед и завопил во весь голос:
   — Уберите лапы от моей внучки! — На его лице замелькали самые разные чувства, и наконец он спросил:
   — Вы поженились?
   Дара судорожно вздохнула — Зейн скорее почувствовал, чем услышал ее вздох — и с видимым усилием распрямилась, затем, продолжая цепляться за Зейна, оглянулась через плечо.
   — Мы поженились вчера вечером, — дрожащим от волнения голосом сказала она. — Или, может, это было ночью… неважно. Я теперь миссис Зейн Фарли, и ты, дедуля, ничего не сможешь изменить.
   — Черта с два, не смогу! — Мужчина взъерошил свои аккуратно зачесанные волосы. — У меня в горле пересохло. — Он обвел взглядом спальню. — Я закажу кофе.
   — Извини, дедушка, мы только что проснулись и не успели…
   — Не желаю ничего слышать, — взревел старик. Уверенно подойдя к столику с телефоном, он сорвал с рычага трубку и выкрикнул заказ, затем повернулся к неподвижной парочке на постели. Кулаки его сжимались и разжимались, суставы пальцев побелели. Он явно пытался справиться с бешенством.
   Дара облизнула губы, и Зейн мысленно отметил, что они восхитительны.
   — Э… дедуля, познакомься, пожалуйста, с моим мужем, Зейном Фарли. З-Зейн, д-дорогой, это мой дедушка, Доналд Линнел.
   — Здравствуйте, — послушно сказал Зейн, думая только о том, как бы выбраться из этой переделки. Наверное, надо объяснить, что он ни черта не помнит — ни о свадьбе, ни о своих обещаниях, — и убраться из жизни Линнелов при первой же возможности… Однако что-то его остановило.
   — Здрасьте, — не скрывая сарказма, ответил Доналд. — А теперь, когда с этикетом покончено, может, изволите встать и натянуть какую-нибудь одежду? Как любому нормальному деду, мне не нравится подобная сцена.
   — Ox! — Дара беспомощно уставилась на свою полупрозрачную рубашку, и взгляд Зейна немедленно устремился туда же.
   Его словно ударили под дых. Только сейчас он понял, как она беззащитна… и как великолепна. Облако белокурых вьющихся волос, атласная кожа, длинные изогнутые ресницы, обрамлявшие миндалевидные зеленые глаза… И отчаяние, от которого все возмущение Зейна испарилось.
   Он удивился, как мало места — несмотря на изобилие кружев и ленточек — ее ночная сорочка оставляет воображению. Лиф с глубоким декольте еле держался на маленьких крепких грудях, а юбочка обвивала бедра, обнажая красивые длинные ноги.
   Как он мог спать с ней и ничего не помнить? Теперь он точно знал, что никогда ее не забудет.
   Видимо решив, что любые действия лучше безделья. Дара осторожно выползла из кровати.
   — У меня есть халат, — бодро сообщила она, хватая с пуфика еще одно кружевное облачко, и, скользнув в него, неуверенно улыбнулась дедушке. — Так лучше?
   Линнел застонал.
   — Ненамного, но вряд ли есть смысл запирать дверь амбара после…. ладно, что уж тут.
   Вы… — повернулся он к Зейну, решив излить гнев на него.
   Зейн уже встал и тащил за собой простыню. Он был голым. Он всегда спал голым, но обычно знал, где оставил одежду. В данный момент он понятия не имел, где находятся его вещи.
   В конце концов простыня соскользнула с матраса, и Зейн крепко обмотал бедра. И обернулся. Дара смотрела на него, вытаращив глаза. Раздражение вновь вспыхнуло в нем. Пусть лучше подумает о себе. Это у нее неприятности, а не у него. Он надежно закрепил простыню и с вызовом посмотрел на новоявленного «дедушку».
   — Время есть? Старик моргнул.
   — На что?
   — Время. — Зейн указал на массивные золотые часы, украшавшие запястье старика.
   — Ах, это… — Линнел взглянул на циферблат. — Почти девять. Теперь пусть кто-нибудь объяснит мне…
   — Девять! У меня же назначена встреча на арене…
   — Забудьте. Один из вас должен рассказать мне, что здесь происходит, черт побери! — Линнел резко обернулся к внучке, и та отпрянула. — Дара, ты должна мне хотя бы объяснить. Как это случилось? Что ты пытаешься доказать? Что можешь найти охотника за приданым под каждым камнем? Или ты напоила его и…
   — Минуточку, черт побери! — Зейн сжал челюсти и кулаки. Дело начинало приобретать слишком личный оборот. Простыня заскользила вниз, и он быстро подтянул ее на место.
   Дара что-то пискнула, и мужчины раздраженно взглянули на нее. Она помолчала, нервно кусая губы, затем вздохнула.
   — Хорошо. Я все тебе расскажу…
   Ее прервал стук в дверь. Официант вкатил тележку, а Зейн метнулся в ванную, где, к своему величайшему облегчению, нашел одежду, в которой вчера был в «Счастливчике гринго». Натягивая на ходу джинсы, босой, с голой грудью, он бросился обратно.
   Во-первых, он был взвинчен не меньше «дедули». Во-вторых, раз уж Дара собралась объяснить, что произошло вчера ночью, он не хотел пропустить ни слова.
   Когда Зейн вошел в гостиную, Дара подняла глаза и робко улыбнулась ему.
   — Кофе, дорогой?
   — Да, — проворчал Зейн, — и не… — Он чуть было не сказал: не называй меня «дорогой», но быстро поправился:
   — ..не наливай сливки. Я люблю черный.
   Дара вздохнула с облегчением.
   — Конечно.
   Линнел резко отвернулся от окна.
   — Хватит тянуть, Дара. Расскажи, наконец, как все это произошло. Мне казалось, я обо всем позаботился.
   Дара опустилась в кресло, чопорно поставив на колено чашечку с блюдцем. Луч света отразился от камня в ее кольце на правой руке.
   Бриллиант, понял Зейн. Правда, на левой руке никаких колец не было.
   — Во всяком случае, ты позаботился о Блейке, — тихо и устало сказала Дара. — Сколько ты заплатил, чтобы отделаться от него, дедушка?
   Линнел нетерпеливо пожал плечами.
   — Меньше, чем некоторым другим. Значит, ты предусмотрела замену или… — он небрежно махнул в сторону Зейна, — или ваше знакомство — несчастный случай?
   Черт побери! Зейн неожиданно вспомнил, где видел ее! Она вошла в «Счастливчик гринго» вместе со Слимом за секунду до того, как проклятые таблетки провалились в его желудок. Ну что же, очень своевременное воспоминание. Теперь ему будет легче защищать ее.
   — Мы встретились в баре, — сказал Зейн таким тоном, будто бар — самое естественное место для знакомства. — Я ее подцепил. Есть возражения?
   Линнел отшатнулся. Дара не дрогнула.
   — Пожалуй, лучше сказать правду. Это я подцепила его, дедушка. Ну, это один из тех случаев, когда… Может, судьба.
   Судьба! Из глубин затуманенного сознания Зейна выплыло еще одно воспоминание. Это слово повторяли Слим и остальные. Зейн поднапрягся. Точно! Он сам говорил какие-то глупости… делал ей предложение…
   Детали все еще ускользали от него, поэтому он согласился:
   — Думаю, судьба — не худшее объяснение. Да, назовем это судьбой.
   — Или абсолютным идиотизмом. — Линнел хмуро уставился на внучку, однако она не испугалась. Распрямила плечи, вскинула голову.
   Зейн, всегда восхищавшийся мужеством, подошел к ней и положил руку на ее плечо. Дара подняла к нему прелестное лицо, полное изумления, быстро сменившегося благодарностью, и ему стало неловко.
   Тем не менее он улыбнулся ей.
   — Послушай, меня ждут, и я не могу болтаться здесь, пока все прояснится. Мне пора идти… Уладим все вечером.
   Прекрасные зеленые глаза доверчиво распахнулись.
   — Уладим?
   Черт, как же она красива! Зейн с трудом подавил волнение.
   — Обязательно. Если хочешь.
   — Хочу.
   — Эй, постойте! — взорвался Линнел. — Я не привык к подобным демонстрациям. Вы останетесь, пока я не разрешу…
   — Мне очень жаль, — сказал Зейн, не испытывая никаких сожалений. Он действительно опаздывает, но главное, необходимо поскорее убраться отсюда, пока он не разбил «дедуле» нос. Или не ляпнул что-нибудь и не втянул себя в еще большие неприятности.

Глава 4

   Равнодушно ковыряя фруктовый салат. Дара смотрела, как дедушка поглощает яйца по-бенедиктински. Вокруг тихо жужжали голоса, позванивал хрусталь, поблескивало серебро.
   Дедушка настоял на шикарном ресторане с услужливыми официантами и белоснежными полотняными скатертями. Многочисленные забегаловки Лас-Вегаса — не для Доналда Линнела. Даре было все равно. В любой обстановке она не смогла бы проглотить ни крошки. Нервы были напряжены до предела, и желудок отказывался принимать пищу.
   Она бросила деду вызов, впервые в жизни довела мятеж до логического конца, но теперь придется расхлебывать последствия, Как жаль, что рядом нет Зейна! Дара вздохнула, наколола на вилку ломтик персика и стала водить им по тарелке. Говорил ли Зейн правду, когда уверял, что ничего не помнит о ночных приключениях? Вряд ли. И все же…
   Он казался таким искренним, таким смущенным. Может, когда она вошла в бар, Зейн уже был пьян? Раньше ей это в голову не приходило. Он не казался пьяным… и при ней выпил лишь пару кружек пива… но разные люди по-разному реагируют на алкоголь, ведь так? Может быть, спросить Слима? Он должен знать…
   — Итак, юная леди, — дед положил нож и вилку на пустую тарелку, — что ты можешь сказать в свою защиту?
   — Ничего, дедушка, — как можно спокойнее произнесла Дара. — Я замужем, и тебе придется смириться.
   Он прищурился.
   — Ты действительно так думаешь? Прекратив притворяться, что ест, Дара отложила вилку.
   — Это реальный факт. Я наконец нашла единственного человека, которого ты не сможешь ни купить, ни испугать, и я вышла за него замуж.
   — И как давно ты знакома с этим образцом добродетели? Двадцать четыре часа?
   Дара вспыхнула. Она знакома с Зейном гораздо меньше времени.
   — Достаточно давно.
   — Ох, Принцесса, Принцесса. — Назвав внучку ее детским прозвищем, Доналд горестно покачал головой. Как раз в этот момент появился официант, чтобы убрать посуду, и Доналд подождал, пока они снова не остались одни. — Ты же знаешь, что я просто забочусь о твоих интересах. Я тебя очень люблю.
   Дара затаила дыхание.
   — Я тоже тебя люблю, дедушка, но не могу всю жизнь прожить у тебя под каблуком.
   Доналд дал знак, чтобы принесли еще кофе.
   — Мне казалось, что, видя печальный пример отца и катастрофический — сестры, ты должна быть благодарна мне за советы.
   — Это не советы, это вмешательство в мою личную жизнь. Кроме того, в моем возрасте папа был уже дважды женат и дважды разведен, а до конца жизни успел еще два раза жениться и развестись. Что касается Белл, то, когда она сбежала из дому, ей было двадцать, а мне сейчас двадцать пять — вполне зрелый возраст по любым стандартам.
   — И ты считаешь брак с незнакомцем поступком взрослой женщины? — Лицо Доналда исказилось. — Я плохо следил за тобой.
   — Не вини себя. Зейн — лучшее, что когда-либо случалось со мной. — Еще не закончив фразу, Дара поняла, что надеется на это всей душой.
   — Он тебе совершенно не подходит, Принцесса. — Перегнувшись через столик, Доналд погладил руку внучки и улыбнулся. — Как бы сильно я ни любил тебя, я же вижу твои недостатки. Ты избалованна, упряма и импульсивна.
   — Спасибо, что поделился своим мнением. Всю жизнь она слышала подобную критику, и слова делали свое черное дело, лишая ее уверенности в себе.
   — Прости, но это так. Я не отрицаю свою вину, но я всегда пытался спасти тебя… и от тебя самой.
   — Даже если я не хочу, чтобы ты меня спасал?
   — Именно поэтому. И я не могу игнорировать тот факт, что ты наследница значительного состояния. Поверь мне, мужчины, от которых я тебя защищал, прекрасно это знали.
   — Зейн не знал, — гордо заявила Дара. — Во всяком случае, он женился на мне не из-за денег.
   — Тогда почему он на тебе женился? — резко спросил Доналд.
   — Ну, п-потому что…
   Дара понятия не имела, почему… правда, уже начинала подозревать, что Зейн действительно ничего не соображал. А это не очень-то его красит… и уменьшает ее шансы на счастливый брак.
   — Зато мы знаем, почему ты вышла за него замуж, — неумолимо продолжал Доналд. — Ты была разочарована и хотела причинить мне боль.
   — Боль? Тебе? Вовсе нет.
   — Тогда почему? Не ждешь же ты, что я поверю в любовь с первого взгляда? Неужели ты действительно истинная дочь своего отца?
   Похоже, она действительно влюбилась, подумала Дара и внутренне содрогнулась.
   — Я этого не говорила… Просто в тот момент все казалось очень правильным. Может, вмешалась судьба.
   Доналд скорчил презрительную гримасу, затем бросил на стол салфетку.
   — Скорее, временное помешательство. Если бы ты проснулась в одно прекрасное утро без мужа, без денег, без остатков самоуважения, ты бы не думала о судьбе. Я пытаюсь спасти тебя.
   Дара встала.
   — Я не хочу твоей помощи. Дед также поднялся.
   — Тебе всегда будет нужна моя помощь. Разве ты жила в реальном мире? Ты — тепличный цветок, моя дорогая внучка. Ты даже не представляешь реальной жизни.
   — Я могу сама позаботиться о себе, — твердо сказала Дара, хотя неприятные сомнения уже закрались в ее душу. — И Зейн мне поможет.
   Доналд холодно улыбнулся:
   — Интересно. И где же сейчас твой свежеиспеченный муженек? Он явно не думает о тебе и…
   Появление официанта принесло Даре долгожданную передышку.
   — Миссис Фарли?
   — Простите, вы ошиблись… — начала Дара, но тут же рассмеялась. — О, это я! Официант протянул конверт.
   — Для вас записка.
   Дара открыла конверт, вынула листок фирменной почтовой бумаги отеля, и сердце ее остановилось. Неужели прощальное послание Зейна? Неужели дед снова победил?
   Затаив дыхание, Дара развернула листок, быстро пробежала глазами записку и громко прочитала ее вслух:
   «Прости, что смылся утром. Я оставлю на твое имя два билета на дневное родео. Поговорим позже.
   Зейн»
   — Вот видишь? — победно воскликнула Дара. — Он думает обо мне!
   — Но не с любовью, — тихо заметил Доналд. — Такую записку мог оставить молочник. Дара, раскрой глаза. Твой брак — фарс, и мы оба это знаем.
   Может, для деда и фарс, кипела Дара, выходя за ним из ресторана. Для нее же все гораздо, гораздо серьезнее. То ли из-за дедушкиного сопротивления, то ли из-за мужчины, за которого она так стремительно вышла замуж, но она не желала сдаваться.
   Она теперь замужняя женщина… и полна решимости таковой оставаться.
   Когда Дара Фарли и Доналд Линнел добрались до касс спортивного центра Невадского университета. Дара обрадовалась, увидев Слима, явно поджидавшего их. Она с благодарностью обняла старика, и тот ухмыльнулся:
   — Отличное приветствие, Дэри.
   — Дэри? — недоверчиво переспросил дед. Дара рассмеялась.
   — Именно так он меня называет, дедушка. Это друг Зейна, Слим. Слим, это мой…
   — Привет, привет! — Слим схватил руку Доналда и с энтузиазмом пожал ее. — Очень рад познакомиться с дедом этой прелестной малышки.
   Доналд высвободил свою руку и исподтишка оглядел Слима. Они оба были примерно одного роста и комплекции, но двух более разных мужчин невозможно было себе представить. Словно встретились сама утонченность и деревенская простота. Доналд — в дорогом костюме спортивного покроя, Слим — в том, что Дара теперь назвала бы «ковбойской униформой»: джинсы, клетчатая рубашка с длинными рукавами, ви давшая виды черная шляпа и сапоги со стоптанными каблуками.
   Дара обрушилась на Слима с вопросами:
   — Что вы здесь делаете? Как вы узнали, что мы приедем? Вы пойдете с нами на родео?
   — Естественно, — ответил Слим на последний вопрос, беря Дару под руку. — Как я понял, вы ничего не смыслите в родео, ведь так?
   Дара лукаво улыбнулась.
   — Думаю, еще меньше, чем ничего. Слим вопросительно взглянул на Доналда.
   — А вы, Дон? Бывали на наших сборищах?
   — До сих пор не удостаивался такой чести.
   — Понятно. Пошли, я расскажу вам все. — С этими словами Слим повел Дару сквозь толпу, и Доналду не оставалось ничего другого, как следовать за ними.
   «Сборище» поразило Дару и численностью, и энтузиазмом.
   — Я даже не подозревала о существовании этого мира, — призналась она Слиму.
   — Родео с каждым годом становится все грандиознее, — удовлетворенно заметил он. — Национальный финал — самое важное состязание. Лучшие ковбои, призовой фонд — больше трех миллионов. Парни едут, готовые к серьезной драке, а болельщики тянутся за ними.
   Даже Доналд был потрясен.
   — Три миллиона долларов? Надо же! В дальнем конце арены толпились ковбои. Некоторые уже обследовали верхом место предстоящей битвы.
   — А в чем состоят состязания? — поинтересовалась Дара и, не удержавшись, добавила:
   — И где будет участвовать Зейн?
   О Боже! Теперь дедушка поймет, как мало она знает о своем муже… Ну да ладно. Как будто он раньше не догадывался…
   — Зейн связывает быков на скорость и борется с ними. Иногда он участвует и в командных соревнованиях, но в этом году не записался. Есть еще скачки без седла, скачки на быках…
   — Слава Богу, он не делает это! — в ужасе воскликнула Дара. Слим расхохотался.
   — Сейчас не делает, но мальчишкой он ничего не упустил. Как и все, кто растет на ранчо. Еще есть скачки на необъезженных лошадях… ну, в основном все.
   Дара нахмурилась.
   — Расскажите мне о борьбе с быками. И вообще, зачем человеку бороться с быком?
   — А зачем существует воздух? — ответил Слим вопросом на вопрос. — Главное — схватить его за рога и свалить на бок. Уверяю вас, деточка, это потрясающее зрелище.
   Дара не успела ничего возразить, поскольку загрохотала музыка и толпа взревела, приветствуя то, что Слим назвал «большим парадом». И тут ее взгляд нашел в веренице всадников Зейна. Как прямо он сидит в седле! Как красиво гарцует его лоснящийся рыжий конь!
   Дара чувствовала себя девчонкой, вылупив шей глаза на рок-звезду, а не женщиной, которая смотрит на собственного мужа.
   Только ведь он еще не… не настоящий муж. Но если все пойдет так, как хочет она, ждать осталось недолго.
   Зейн поймал и связал бычка за шесть с половиной секунд.
   — Это хорошо, правда? — спросила Дара Слима. Она уже охрипла от ободряющих криков, а ладони горели от аплодисментов.
   Все эти аплодисменты заработал Зейн. Он вырвался на арену как кентавр, выпрыгнул из седла с ловкостью гимнаста, поймал бычка арканом и свалил на землю с такой легкостью, словно животное весило не больше гамбургера. Когда он связывал ноги бычка, его руки мелькали с такой скоростью, что за ними невозможно было уследить. Затем Зейн снова взлетел в седло и поднял шляпу, приветствуя одобрительно ревущую публику.
   — Да, — согласился Слим. — Это очень хорошо. Пока он на первом месте, но подождем, сможет ли продержаться.
   К полному восторгу Дары, Зейн победил в этом виде состязаний. Повернувшись к дедушке, она обняла его.
   — Победил! Разве это не чудесно?
   — Чудесно, — сухо ответил Доналд. — К сожалению, подобные специалисты не пользуются большим спросом.
   — Ты хочешь сказать, в твоих кругах, — возразила Дара. — В моем новом кругу подобные специалисты ценятся высоко.
   — Вижу, ты действительно увлеклась родео, — удивленно заметил дед. — Осторожнее, Принцесса. Ты чужая в этом мире и никогда не станешь своей. Я не хочу, чтобы тебя обидели.
   — Я уже большая девочка и с удовольствием рискну.
   В этот момент Дара чувствовала себя очень уверенно. Необычайно уверенно. Она смотрела, как ее муж связывал бычка, так спокойно, будто делала это всю свою жизнь.
   Затем на арену вызвали первого борца с быками, и Дара недоверчиво распахнула глаза. Неужели Зейн занимается и этим? Вряд ли она выдержит подобное зрелище! Когда Слим объяснял ей, она даже не представляла, что животное может быть таким огромным и так быстро бегает… и что не один, а два конных ковбоя будут преследовать его с такой головокружительной скоростью.
   Пока Дара смотрела на арену, один из всадников словно взлетел в воздух и приземлился, выбросив ноги вперед и вцепившись руками в изогнутые рога. Естественно, быку совсем не хотелось останавливаться, и каблуки ковбоя, которые он использовал как тормоза, оставили в земле глубокие борозды. Затем ковбой повалил огромное животное на бок. Казалось, подобное выше человеческих возможностей, однако ковбои в основном делали это менее чем за десять секунд.
   Наконец диктор объявил Зейна.
   Дара вскочила со своего места, не уверенная, что хочет смотреть. Тут же вскочил и дед. И обнял ее.
   — Ну вот, нам незачем оставаться, если ты не хочешь.
   Но Слим схватил Дару за руку и заговорил, сверля ее взглядом:
   — Ни одна уважающая себя жена не отвернется от мужа в такой момент. Если ты не можешь на это смотреть, значит, ты ему не подходишь, и к черту судьбу.
   Дара перевела сконфуженный взгляд со старого ковбоя на деда.
   — Но…
   — Никаких «но», — резко оборвал ее Слим. — На тот случай, если ты забыла, хочу напомнить, что в этом городе развестись так же легко, как пожениться.
   Отпустив ее руку, Слим демонстративно отвернулся. Дара колебалась лишь мгновение, затем молча опустилась на свое место рядом со Слимом. Старый ковбой прав. Она должна смотреть.
   Бык рванулся вперед. Когда он достиг линии старта, загородка, удерживавшая двух всадников, распахнулась, и лошади вылетели на арену. В мгновение ока рыжий конь Зейна оказался рядом с быком. Зейн без колебаний метнулся к грозным рогам, но его руки проскользнули, не найдя цель, и он упал головой вперед прямо под копыта второго коня. Конь споткнулся, подпрыгнул, чуть не сбросив своего всадника.
   Зрители громко и дружно охнули, затем, увидев, что копыта не задели Зейна, облегченно выдохнули, как один человек.
   Зейн вскочил на ноги, сорвал с головы шляпу, приветствуя толпу, повернулся и не спеша побежал к загородке.
   Доналд наклонился к внучке.
   — Дара, с тобой все в порядке? Ты так бледна!
   Она подняла голову, глубоко вдохнула, успокаиваясь, и заявила с восхитительной твердостью:
   — Все в порядке. Слим, если всадник не поймал быка, что дальше? Старый ковбой расхохотался.
   — Ну, такое случается. Обычно, когда парень невнимателен. Интересно, о чем думал наш ковбой?
   Действуя одной здоровой рукой и не переставая ругаться себе под нос, Зейн сорвал седло со Скаута и швырнул его на кучу сена у стены. Гнедой жеребец оглянулся, и Зейн готов был поклясться: если лошадь умеет хмуриться, то Скаут сделал именно это.
   — Прости, приятель, — извинился Зейн, похлопывая Скаута по шее. — Я только что свалял дурака, но ты не виноват. Думаю, все видели, что это не твоя вина.
   Коротышка, напарник Зейна, что-то хрюкнул, явно соглашаясь, затем разразился гневной тирадой.
   — Конечно, ты сам был виноват, растяпа. Не представляю, о чем ты думал, но, черт побери… эй, минуточку! — Коротышка прислонился к крупу своего огромного вороного коня. — Я совсем забыл. Ты же теперь женатый человек. Вместо дела грезил о той малышке?
   — А ты что решил? — огрызнулся Зейн.
   — Я решил… — Коротышка задумался. — Пожалуй, если бы кто-нибудь сказал мне, что Зейн Фарли женится, не успев как следует познакомиться с девчонкой, я бы поставил все, что у меня есть, против этого! Проклятье, я бы даже продал своего коня. Не злись, задира.
   — Да, наверное, я и сам бы сделал то же самое, — уныло согласился Зейн и завел коня в стойло, оберегая больную руку.
   — Похоже, твоя малышка не успела подлечить тебе руку, — заметил наблюдательный Коротышка.
   Зейн потер пульсирующий локоть.
   — Я кое-что вспомнил…
   Коротышка покопался в кармане джинсов.
   — У меня вот есть таблетки… Зейн резко повернулся к приятелю и схватил маленький пакетик.
   — Ты! Это ты дал мне вчера таблетки!
   — Ну да, конечно. Тебе было больно. — Коротышка нахмурился. — И они помогли. Разве не помнишь?
   — Вот именно. Я ничего не помню. Что это такое, черт побери?
   Коротышка пожал плечами.
   — Я точно не знаю. Дантист дал их мужу моей сестры, когда выдернул у него шесть зубов.
   Зейн застонал. Должно быть, он спятил, если принял вчера эти таинственные таблетки. Зубной врач мужа сестры Коротышки и пара кружек пива — и он перевернул всю свою жизнь.
   — Так как поживает твоя маленькая жена? — хитро спросил Коротышка.
   — Она где-то здесь. — Перед соревнованиями Зейн заглянул в кассу и узнал, что Дара взяла билеты, но постарался не попадаться ей на глаза. — Э… насчет вчерашнего вечера…
   — А в чем дело?
   — Я смутно помню детали, — осторожно сказал Зейн. — Я пытался вспомнить… ну, например, кто из нас… я или Дара, я хочу спросить… кто из нас первым завел речь о свадьбе?
   — Ты, — спокойно ответил Коротышка. — Насколько я помню, ты сказал, что спасаешь ее от плохого большого деда или что-то в этом роде. Она сказала, что ты очень мил, но не поддалась. Потом Слим дал ей четвертак, и она выиграла все монеты в автомате, и все решили, что это судьба… Послушай, Зейн, что-то ты плохо выглядишь. Может, сходишь к врачу?
   Зейн стряхнул с плеча руку заботливого приятеля и направился к выходу. Он услышал самое главное и самое неприятное: его, а не Дару следует винить за всю эту чертовщину. И если он заманил ее в ловушку, то именно ему придется освобождать ее.