Дейл Джин Рут. Чудеса Лас-Вегаса

   — Эта дверь никогда не запирается. Вижу, вы ездили в город.
   — Вы тут разбирайте покупки, — сказал Зейн, — а я пошел в сарай, посмотреть, выдержит ли крыша этот снег.
   Дара проводила его печальным взглядом, вздохнула, устало опустила плечи.
   — Что-то случилось, дорогая?
   — Н-ничего… Да, случилось! — Дара стянула куртку, швырнула ее на вешалку. — Я только что выяснила, что дедушка аннулировал мою кредитку и заморозил счет в банке. Я — нищая. — Она указала на пакеты:
   — Зейну пришлось заплатить за все, и это унизительно!
   — О, Господи, как ты мало знаешь о браке… Дара изумленно взглянула на Кейти.
   — Я должна научиться готовить еду, и убирать, и еще Бог знает что, но почему Зейн должен тратить свои деньги?
   — Не его деньги, а ваши деньги. Вы муж и жена. Все, что принадлежит ему, принадлежит тебе.
   — И наоборот. Но у меня-то ничего нет. Совсем ничего. Так что же он выгадывает от этой сделки? Это несправедливо. — Дара покачала головой. — Я не хочу тянуть из него деньги.
   Кейти даже вытаращила глаза:
   — Тянуть из него деньги? Какая ерунда! Если ты спрашиваешь, что выгадал Зейн, так я тебе скажу. Он получил любящую жену. А ты получила любящего мужа. Если он купил тебе джинсы и сапоги…
   — Откуда ты знаешь, что он мне купил?
   — Милая, я знаю, что тебе необходимо. Но, что бы он тебе ни купил, важно совсем не это. Важна любовь. Зейн тебя любит. Иначе он никогда бы на тебе не женился. Я его знаю. Я знаю всех Фарли.
   — Кейти, ты не знаешь главного. — Дара сжала руки Кейти и умоляюще посмотрела ей в глаза. — Мы…
   — Не говори ничего, о чем потом будешь сожалеть, — прервала Кейти. — Я знаю Зейна Фарли всю его жизнь и готова поклясться на Библии, что он никогда не связал бы себя с женщиной, даже если бы ему к виску приставили пистолет… то есть я поклялась бы в этом до того, как познакомилась с тобой. — Кейти чмокнула Дару в щеку. — Я очень хочу узнать, что случилось в Лас-Вегасе, и надеюсь, придет время, когда ты мне расскажешь. Но не сейчас. — И она добавила с деловым видом:
   — Я принесла тебе поваренную книгу и чистящие средства. Убери свои покупки, а я приготовлю что-нибудь поесть. Шейн, ты играй здесь, пока я на кухне.
   Темноглазый мальчик спокойно поднял глаза на мать, затем снова занялся красной спортивной машинкой.
   Дара постояла секунду, мысленно молясь о том, чтобы Кейти оказалась права, затем вздохнула, собрала свои пакеты и понесла в спальню.

Глава 9

   Этот мужчина, наверное, сделан из стали, думала Дара. Они жили бок о бок в маленькой бревенчатой хижине, один день сменялся другим, и ее раздражение и досада становились все сильнее. Зейн, казалось, совсем не замечал ее чувств и сам ничего не чувствовал!
   С какими интимными мелочами сталкиваешься, когда живешь рядом с мужчиной на таком маленьком пространстве! Однажды утром Дара вышла из спальни и в открытую дверь ванной увидела, как Зейн бреется. Она замерла на месте.
   Такое обычное мужское занятие, однако Дара не могла припомнить, чтобы видела этот ритуал раньше. Зейн, в одних джинсах, низко сидящих на бедрах, склонился к потрескавшемуся зеркалу аптечки и вдруг вскрикнул. Крохотная капля крови проступила сквозь белоснежную пену, покрывавшую его подбородок.
   — О, Господи, давай я помогу тебе! Я где-то видела кровоостанавливающий карандаш…
   Зейн засмеялся, поднял руки, защищаясь от нее. Одна половина его подбородка была чисто выбрита, на другой сквозь пену проступила кровь.
   — Ерунда. Это постоянно случается. — Зейн снова повернулся к зеркалу. — Сразу видно, что у тебя нет братьев.
   Он быстро закончил бритье, смыл с лица пену, подмигнул Даре и вышел из ванной.
   Джейк и Кейти часто заглядывали к ним, чтобы поддержать и помочь, приносили то пирог, то стопку журналов, то телефонное послание. В их компании Дара забывала о своих проблемах.
   Но ненадолго… Куда было деваться от Зейна и мыслей о нем, об их отношениях, которые становились все напряженнее? Зейн сидел напротив нее за обеденным столом. Зейн касался ее, протискиваясь в узкие дверные проемы. Зейн пристально смотрел на нее, когда она, спотыкаясь, выходила по утрам из спальни, одетая лишь в одну из его фланелевых рубашек, служившую ей ночной сорочкой.
   Дара понятия не имела, как их вынужденная близость действует на Зейна, но у нее нервы были напряжены до предела. А когда наступило Рождество, она уже едва сохраняла самообладание.
   Нарядившись в новые джинсы и сапоги и в одну из собственных шелковых блузок, Дара вышла в гостиную, где Зейн убирал с дивана свои постельные принадлежности.
   Он окинул Дару одобрительным взглядом. — Ты готова отправиться в штаб-квартиру? Дара уже знала, что «штаб-квартирой» называют главный дом, где живут остальные Фарли, однако сама там еще не бывала.
   Путешествие в «штаб-квартиру» оказалось потрясающим. По фильмам и открыткам Дара представляла снежное Рождество, но никогда не думала, что оно так прекрасно. Снег блестел на пушистых ветвях елей, покрывал поля и пастбища.
   Они проехали под аркой внушительных ворот, над которыми виднелась вывеска: «Ранчо Ф-бар, братья Фарли».
   Дара окинула взглядом усадьбу. Все так чисто и аккуратно, от крепкой беленой изгороди с шапками снега на столбах и до внушительного двухэтажного дома. На парадной двери — самодельный венок из еловых лап с развевающимися на ветру красными лентами и огромным бантом.
   Зейн заглушил мотор, искоса взглянул на жену и с вызовом спросил:
   — Готова?
   Дара сглотнула комок в горле.
   — Готова!
   Они вытащили из машины подарки и отправились в гости.
   Поскольку говядина была повседневной пищей семейства Фарли, на праздник всегда подавали индейку. В те годы, когда стряпал Джим, отец Джейка и Зейна, индейка почему-то получалась сухой и жесткой, а начинка — безвкусной, как картон. С тех пор как в семью вошла Кейти, рождественская индейка всегда была сочной, с румяной корочкой и фарширована изумительным яблочным пюре.
   Когда Джейк женился на Кейти, вряд ли его волновали ее кулинарные таланты. Оба были без памяти влюблены, и до остального им не было дела.
   Совсем не так, как у нас, подумал Зейн, следя за женой, снующей между кухней и столовой с горами посуды в руках. И не смог сдержать улыбку. Нельзя не признать, что Дара старается изо всех сил. Со дня их приезда она почти не вылезала из кухни. Но как долго все это продлится? Когда жизнь с ним перестанет быть для нее «развлечением» и превратится в повседневную работу?
   Кейти просунула голову в дверь.
   — Все готовы к десерту?
   — Ура! — закричала Мисси.
   — Ура! — подхватили Шейн и Джейк, наслаждавшийся праздником, как большой ребенок.
   — Хорошо. Но сначала, Зейн, приготовься к сюрпризу!
   Кейти вошла в столовую и широким жестом показала на раскрытую дверь.
   Появилась Дара. Осторожно ступая, как по канату, прижав к груди блюдо с пирогом, она направилась прямо к Зейну и поставила блюдо перед ним.
   И только тогда подняла на него сверкающие глаза.
   — Счастливого Рождества, — тихо сказала она. — У меня не было денег… — она виновато оглядела собравшееся за столом семейство, — как все здесь прекрасно знают. Я не умею шить или что-то мастерить. Поэтому я испекла тебе яблочный пирог, мой самый первый.
   — Ты испекла пирог? — Зейн ошеломленно уставился на подарок, затем перевел взгляд на разрумянившееся лицо жены.
   Она гордо кивнула.
   — Но если честно, Кейти…
   — Я и пальцем до него не дотронулась! — крикнула Кейти из кухни. — Только дала рецепт, а Дара все делала сама. Она теперь сможет испечь пирог в любой момент. А сейчас для всех остальных… — Кейти вошла в комнату, высоко держа две тарелки. — Тыква и кокосовый крем. Выбирайте.
   Джейк озорно ухмыльнулся:
   — Но я хочу яблочный пирог! Зейн присоединился к общему смеху, а отсмеявшись, сказал брату:
   — Можешь хотеть сколько угодно, но не получишь ни кусочка этого пирога. Разве ты не слышал, что сказала моя жена? Она испекла его специально для меня. Это мой рождественский подарок, и я съем его без твоей помощи до последней крошки.
   Зейн взял вилку, улыбнулся Даре и принялся за пирог.
   Декабрьские ночи опускаются на Колорадо почти мгновенно. Пора было покидать гостеприимный дом Джейка и Кейти.
   Мисси обняла Дару на прощание:
   — Мне очень понравилась книжка, тетя Дара. Огромное спасибо! Дара улыбнулась.
   — И тебе спасибо за салфетки. Я всегда буду хранить их.
   Мисси недоверчиво захихикала:
   — Но они же бумажные! Они не могут быть всегда…
   — Тогда я сделаю для них рамочки и повешу на стену, — пообещала Дара и повернулась к мужу. — Я готова, Зейн…
   — Погодите! — остановил их Джейк. Судя по улыбке, не сходившей с его лица, он наслаждался празднеством больше всех остальных. — Зейн, твоя прелестная жена стоит точно под веткой омелы. — Улыбка Джейка растянулась до ушей, поскольку ветку держал он сам. — Ну же, братишка, поцелуй ее как следует. После того пирога ты ей кое-что должен.
   Может, это намек на то, что Зейн ничего ей не подарил? Но ведь он и без этого сделал гораздо больше, чем она ожидала…
   Зейн приблизился к ней, и все связные мысли тут же вылетели из ее головы.
   — Не смею нарушать традицию, — сказал он и положил руки на ее плечи.
   Дара закрыла глаза, ее губы раскрылись, как только губы Зейна легко коснулись ее рта. Он целовал ее сначала очень осторожно, затем его поцелуй стал более настойчивым, властным, как будто вырвались на волю обуревавшие его чувства. Притянув к своей груди, Зейн обхватил ее одной рукой за талию…
   И слишком быстро оторвался от нее. Его улыбка показалась Даре вымученной.
   — Счастливого Рождества, Дара! Джейк торжествующе рассмеялся:
   — Отлично, ковбой!
   Дара настолько увлеклась поцелуем, что совсем забыла о зрителях. Она обернулась, увидела одобрительные улыбки, и ее щеки разгорелись от смущения.
   Если бы они только знали…
   Дара откинулась на спинку сиденья пикапа и задумалась.
   — Тебе понравилось?
   Она повернула голову, вгляделась в профиль мужа. Зейн казался таким сильным, словно мог справиться с чем угодно.
   — Замечательно, — прошептала она. — Я и представить не могла такой чудесный семейный праздник.
   — У тебя же была семья, — сказал он, не скрывая любопытства.
   — Да. Когда мои родители еще жили вместе… — она вздохнула, — они никогда не оставались дома в праздники. Меня и Белл всегда отправляли к дедушке.
   Зейн нахмурился.
   — Что это за родители, которые не проводят праздники со своими детьми?
   — Такие, что предпочитают детям Канны или Монако или любое другое место.
   — Твой дедушка…
   — Старался изо всех сил, я уверена. Но все было так формально. В рождественское утро нас одевали в праздничные платья и только потом нам разрешали спуститься в столовую. После завтрака нас вели в солярий, где уже стояла наряженная елка… нам никогда не разрешали самим украшать ее. Затем приказывали сидеть тихо, и кто-нибудь из слуг вручал нам подарки.
   — Отвратительно! — возмутился Зейн.
   — Ну, оглядываясь на прошлое, я не могу не согласиться с тобой, а в то время я считала, что так и должно быть. Позднее я поняла, как сильно ошибалась, но сегодня впервые я стала участницей настоящего семейного торжества.
   Зейн остановил пикап перед дверью хижины и выключил двигатель, затем повернулся к Даре и накрыл ладонью ее лежавшие на коленях руки.
   — У тебя теперь есть настоящая семья. Надеюсь, мы не слишком подавляем твою натуру?
   — Нет, вовсе нет. Все вы просто замечательные. — Дара задумчиво закусила губу, решая, насколько может быть откровенной. — Особенно… ты, Зейн.
   Его рука сильнее сжала ее пальцы. Не говоря ни слова, он выскользнул из машины, от крыл дверцу для Дары, поднял ее на руки и внес в дом.
   Поставив ее на пол, Зейн включил верхний свет, и Дара увидела его напряженное лицо. Господи, что же она натворила?
   — Замечательный? Не уверен, что это относится ко мне, но одно я знаю наверняка. — Он снова притянул ее к себе. — Быть замечательным по отношению к тебе мне с каждым днем становится все легче… и все труднее держать себя в руках, когда ты рядом…
   Зейн поцеловал ее с такой страстью, что она задохнулась и поняла, как трудно было ему сдерживать себя, когда он целовал ее по настоянию Джейка при свидетелях. На этот раз он был далеко не так сдержан. Она очень долго ждала, когда же наконец разгорится в нем этот огонь, что теперь с радостью обвила руками его шею и приподнялась ему навстречу. Какое облегчение узнать, что он так же сильно желает ее. Какое облегчение…
   Зейн вдруг отпрянул от нее и отступил, тяжело дыша.
   — Так нельзя. Я не готов связать себя такими обязательствами.
   — Но… — Дрожащими руками Дара убрала с лица разметавшиеся волосы. — Мы женаты! Я не понимаю!
   — Быть женатыми должно значить больше, чем официальное разрешение спать вместе. Должны быть другие узы, но я еще к ним не готов. Не думаю, что и ты готова.
   Его слова прозвучали как смертный приговор ее надеждам и мечтам. Никогда больше она не позволит себе открыться ему, чтобы не подвергаться такому унижению.
   Дара гордо вскинула голову, сжала зубы, пытаясь остановить дрожь.
   — Как скажешь.
   — Я знал, что ты поймешь. — Зейн криво улыбнулся и, сунув руку в карман куртки, вынул маленькую коробочку. — Между прочим, я все-таки приготовил тебе подарок.
   — Правда? — Дара недоуменно уставилась на него. Почему же он молчал до сих пор? Почему выбрал момент, когда она совершенно растерянна?
   — Этот подарок ты должна была получить давным-давно, — пробормотал Зейн, теребя в руках футлярчик. — Моя оплошность. Прошу прощения.
   — О чем ты? — Заинтригованная неловкостью Зейна, Дара смотрела, как он поднимает крышку.
   На белом бархате лежали два золотых кольца — большое и маленькое, но оба — совершенно простые.
   Обручальные кольца!
   От изумления и радости Дара чуть не расплакалась и не смогла произнести ни слова. Губы ее раскрылись, и она часто-часто задышала.
   Зейн взял ее левую руку и надел на средний палец маленькое кольцо, а второе кольцо надел на свой палец.
   — Люди начали болтать, — сказал он, как будто это все объясняло. — Они не возражают против сюрпризов, но наш брак оказался для них шоком, особенно для тех, кто хорошо меня знает, и пока мы сами не поймем, что делаем, черт побери… Ну, может, это покажет им, что наш брак — не шутка, и в то же время защитит тебя от сплетен.
   Слово «защитит» согрело Дару. Как это похоже на Зейна! Он хочет защитить ее, хотя ей самой наплевать на то, что говорят или думают люди. Ей нужен только он.
   Дара коснулась сверкающего нового колечка, подтверждающего, что она замужем. Действительно замужем.
   Однако ее муж уже направлялся к входной двери.
   — Куда ты? — в растерянности воскликнула она.
   Зейн задержался ровно настолько, чтобы сказать:
   — Мне нужно кое-что сделать. Не жди меня. Ложись спать.
   Одна. Опять одна.
   Дара была подавленна. Что же происходит? Почему он так решительно настроен на платонические отношения?
   Похоже, очень похоже, что его сердце занято… другой женщиной.
   Наступил Новый год, а вместе с ним пришли новые снегопады и еще большие холода. Однако Дара начинала понимать замечательную особенность Колорадо: как бы низко ни опускался столбик термометра, солнце упрямо светило с безоблачного синего неба. И это счастливое состояние природы дарило надежду на будущее.
   И она, и Зейн работали без устали. Он в основном на улице, с лошадьми и скотом, она — в доме, где ее усилия начинали приносить плоды. Вернулся из Таоса Слим и поселился в соседнем домике, и Дара встретила его как старого друга.
   В тот день, когда прибыл Слим, Дара приготовила особенный ужин, проведя на кухне много часов. Почему-то она была уверена, что присутствие Слима разрядит напряженную атмосферу. Иногда она замечала, что Зейн пристально смотрит на нее, но не могла понять его настроения: недоволен ли он или нет.
   Однако в тот вечер Зейн точно был счастлив, и когда она подала жареных цыплят с картофельным пюре, мужчины с энтузиазмом набросились на еду.
   Слим попробовал цыпленка и довольно заурчал:
   — Ммм. Отличная еда, Дэри.
   — Рада, что вам нравится, — с улыбкой ответила она. — Если бы вам не понравилась моя стряпня, вы умерли бы тут с голода.
   Слим подцепил вилкой следующий кусок.
   — Дэри, неужели ты думаешь, что старый холостяк станет мешать влюбленным голубкам?
   — Но я… — Дара взглянула на Зейна, мысленно взывая о помощи.
   — Ни в коем случае, — решительно продол жал Слим. — В моем домике есть кухня, и я умею все делать сам.
   Слим не изменил своего решения, так что Дара видела его гораздо реже, чем хотела бы. Он каждый день помогал Зейну, но оставался непреклонным, когда Дара приглашала его в дом.
   Дара с радостью бы проводила свободное время с Зейном, но он так редко оказывался рядом, что она пыталась найти утешение в домашних делах.
   Дом преобразился, подумала она, гордо оглядывая гостиную. Понадобилось много сил и чистящих средств, но теперь все сияло. Освобожденная от слоя грязи и пыли, мебель оказалась довольно крепкой, сделанной из местных пород дерева — довольно грубо, но явно с любовью.
   Из редких замечаний Зейна, Кейти и Джейка, но чаще Слима, Дара поняла, что Фарли были первопроходцами этих мест, а их потомки стали известными и уважаемыми людьми, с ними считаются в Скалистых горах.
   Каждый вечер Слим возвращался в свой домик, а Дара — если ей везло — оставалась наедине с Зейном. Дара и Зейн. Зейн и Дара. Тихие долгие вечера были ее любимым временем суток. Они сидели перед пылающим в камине огнем, читали или занимались своими делами. Зейн обычно чинил упряжь, а Дара пришивала пуговицы или латала прорехи на его джинсах и рубашках.
   «И это у меня получается все лучше», — с гордостью подумала она, втыкая иголку в ярко-красную подушечку-помидор. И подавила вздох.
   Чем больше времени она проводила с Зейном Фарли, тем больше убеждалась в том, что… что ее чувства к нему становятся все сильнее, все глубже.
   Зейн вдруг поднял глаза, почувствовав, что она следит за ним. Дара улыбнулась, но он остался серьезным. Затем беспокойно заерзал.
   — Передай мне, пожалуйста, шило. — Для верности он указал на требуемый инструмент.
   — Это? — Дара протянула ему шило и облизнула пересохшие губы. — Я хотела попросить тебя… Ты научишь меня ездить верхом?
   — Верхом? На лошади? — удивился он. Дара улыбнулась.
   — На чем же еще? Если я научусь, то смогу… ну, ты понимаешь, работать с тобой иногда. Проводить с тобой больше времени.
   — Неужели у тебя мало дел в доме?
   — Я, конечно, почти всегда занята, но в основном потому, что плохо представляю, как нужно все делать. Когда я стану более ловкой, то работа по дому будет занимать меньше времени.
   Его лицо смягчилось.
   — Но у тебя уже получается гораздо лучше. Не думай, что я не замечаю.
   Дара вспыхнула от удовольствия.
   — Спасибо. Очень приятно это слышать.
   — А насчет верховой езды… Ты думаешь, что еще будешь здесь… — Зейн прикусил язык, но поздно. Он собирался сказать что-то вроде: «Ты будешь здесь так долго, что стоит беспокоиться?».
   — Господи, — прошептала Дара, глядя на него широко раскрытыми глазами, — ты совсем в меня не веришь?
   Зейн встал, его лицо снова посуровело.
   — Прости. Я не хотел тебя обидеть. Я просто не смогу учить тебя, по крайней мере не сейчас.
   Дара тоже встала и подошла к нему.
   — У тебя какие-то важные дела? Хорошо. Я могу подождать.
   — Ничего важного. — Зейн прищурился. — Может, Слим тебя научит. Я поговорю с ним, если хочешь.
   Дара топнула ногой. Ее терпение лопнуло так неожиданно, что она сама удивилась.
   — Я не хочу, чтобы меня учил Слим. Если бы хотела, то сама бы его попросила.
   — Дело твое.
   Зейн пожал плечами и пошел к двери, словно желая поскорее сбежать от назойливой жены.
   — Почему?
   — Что — почему?
   — Почему ты не хочешь учить меня, если у тебя нет важных дел?
   Зейн остановился и посмотрел ей в глаза.
   — Потому что меня здесь не будет. Через несколько дней я уезжаю на родео. Если я выпаду из системы, то никогда уже не догоню.
   И он вышел из дома, закрыв за собой дверь… вернее, закрывшись ею от книги, которую Дара швырнула ему вслед.

Глава 10

   Еще один день. Еще один ленч, и никаких следов Зейна, для которого этот ленч был приготовлен. Раздраженная и оскорбленная до глубины души заявлением мужа и воцарившимся после него напряжением, Дара набросила куртку и решительно направилась к сараю. Конечно, Зейн мог уехать верхом или в пикапе, но, если до него можно добраться пешком, она устроит ему хорошую взбучку за то, что он вовремя не явился к ленчу.
   После ослепительного солнечного света, блеска льда и снега сарай встретил ее сумраком. Дара закрыла большую дверь и огляделась.
   Зейна нигде не было видно.
   — Зейн! — Дара нерешительно шагнула вперед. Слева от больших дверей — несколько столбов с привязью для скота, справа — стойла для лошадей. Все пустые. Дара бывала здесь всего пару раз и сейчас чувствовала себя не в своей тарелке. — Ленч! — снова крикнула она, но ей ответило только эхо. — Зейн, ты здесь?
   Никакого ответа. Куда же он подевался? В этот момент несколько клочков сена слетели на пол с сеновала.
   Дара посмотрела наверх, надеясь увидеть Зейна. Его там не было. Она свирепо уставилась на квадратное отверстие в потолке, к которому вела лестница.
   — Зейн Фарли, немедленно отзовись! — возмущенно крикнула Дара.
   Никакого результата. Тогда она подошла к приставной лестнице и взялась за перекладину. Если он не желает спускаться к ней, она поднимется к нему!
   Просунув голову в отверстие, Дара осмотрела сеновал. И не увидела ничего, кроме нескольких тюков прессованного сена. Некоторые были раскрыты — очевидно, Зейн вилами сбрасывал корм животным. Но сейчас Зейна на сеновале не было. Где же он?
   — Дара! Какого черта ты туда залезла? — раздался его голос снизу, и это было так неожиданно, что Дара вздрогнула, одна ее нога соскользнула с деревянной перекладины. Вскрикнув, она рухнула в пустоту.
   Зейн поймал ее, но не устоял на ногах, и они оба свалились на кучу сена на полу сарая. Упав на Зейна, Дара, похоже, вышибла из него весь дух. С минуту он просто лежал на спине, задыхаясь и не выпуская жену из рук.
   Дара застонала, и Зейн постарался вдохнуть поглубже.
   — Ты не пострадала? Проклятье, Дара, если бы ты ушиблась, я…
   — И что же ты?
   Дара попыталась высвободиться, но безуспешно.
   «Вот именно, что?» — спросил себя Зейн. Если бы она пострадала — чего вроде бы не случилось, — это была бы его вина, и он никогда бы себя не простил.
   Его дыхание наконец выровнялось.
   — Неважно. Скажи мне, у тебя все в порядке?
   — Да.
   — Скажи это так, чтобы я поверил, черт побери!
   — Все нормально, Зейн. — Дара снова стала вырываться. — Отпусти меня.
   — Не отпущу, пока ты не объяснишь мне, зачем полезла на лестницу в этих идиотских туфлях.
   — Не смей называть мои туфли идиотскими! — Даре удалось приподняться на локтях, и она в гневе уставилась сверху вниз на его лицо. Разлохмаченные волосы соблазнительно обрамляли раскрасневшиеся щеки, зеленые глаза метали молнии.
   — Идиотские для приставной лестницы. — Трудно сосредоточиться на словах, когда она лежит на нем. — Подошвы скользкие. — Выше талии их тела разделяли две толстые куртки на меху, но ниже… два слоя тонкой ткани джинсов не спасали.
   — Я бы не полезла на лестницу, если бы ты откликнулся, когда я тебя звала, — возразила Дара.
   — Наверное, я был за сараем. — Зейн пошевелился и этим почти незаметным движением еще теснее прижался к ней изнывающим телом. Глаза Дары распахнулись, она облизнула свои чертовски соблазнительные губы.
   — В-время л-ленча. — В ее голосе не осталось и намека на возмущение.
   — Неужели? — Какой там ленч? Сейчас Зейну хотелось просто лежать и держать ее… хотя бы вместо первого блюда. Он погрузил одну руку в ее шелковистые волосы.
   — Ты не голоден? — прошептала Дара, опуская голову.
   Зейн чуть не сказал, что голоден… умирает от голода и жажды… по ней. Однако он не хотел давать ей такую власть над ним.
   — Сначала я должен закончить дела. Потом… я приду домой.
   — Не спеши. — Ее губы почти касались его губ. — Зейн, ты не думаешь… ты не думаешь… может… О, Зейн…
   — Не думаю что? — Тепло и аромат ее дыхания сводили его с ума.
   Дара легко коснулась губами его губ.
   — Что ты мог бы изменить свое мнение о… Она не ожидала, что Зейн так сильно шлепнет ее, и взвизгнула. Через секунду он уже стоял, возвышаясь над ней.
   — За что? — жалобно спросила Дара.
   — За то, что пытаешься использовать секс, чтобы добиться своего.
   — Использовать… — Глаза Дары потемнели. — Да как ты смеешь, Зейн Фарли! Ты — самый высокомерный, самодовольный, упрямый…
   Однако он не собирался выслушивать то, что уже знал.
   «Использовать секс, чтобы добиться своего»? Дара так обиделась, что следующие два дня если и разговаривала с мужем, то только отвечая на прямые вопросы. Если Зейн и заметил ее молчаливый протест, то виду не подавал. Когда пришло время грузить Скаута в трейлер, Дара решила запереться в ванной до отъезда непреклонного мужа, однако в конце концов раздумала. Чего она этим добьется?