Дейли Джанет. Соперники

   Что-то зашелестело. И Флейм с запозданием увидела, что у него на коленях лежит развернутая газета.
   – Ты читал газету, – упрекнула она, – а сказал, что не хочешь ехать, потому что тебе надо поработать над схемой площадки для гольфа.
   Услышав нотки нетерпения в ее голосе, он поднял брови.
   – Не могу понять, в кого тебя превращает твой проект – в мегеру или в надсмотрщицу.
   – В мегеру? – Она возмущенно насупилась. – Как тебе не стыдно, Эллери. Я никогда не веду себя как мегера.
   – В самом деле? – Его брови поднялись еще выше. – Ты, видно, забыла, как грубо выбранила сегодня по телефону этих несчастных.
   – Ты имеешь в виду агентов по продаже недвижимости? – Она без всякого сожаления вспомнила, как язвительно говорила с ними. – Они это заслужили. Подумать только, не дожидаясь ответа на первое предложение, они только из боязни упустить сделку через некоторое время делали новое и поднимали цену. Им-то что? Не они же покупают землю, а я. Бен предупреждал меня, что здесь мало профессионалов, но сегодня утром, как я узнала, дело приобрело просто смехотворный оборот.
   – А мы не очень сдержанны, – буркнул Эллери.
   Она хотела резко ответить, но со вздохом передумала.
   – Извини. Просто это выводит меня из себя: потеряно столько времени, и все из-за того, что они, видите ли, не хотели оказывать нажим, а то вдруг о них плохо подумают. Но теперь-то они выкинут это из головы. – Она глотнула тоника со льдом и подошла к камину. – Ты не ответил на мой вопрос по поводу эскизов. Тебе удалось что-нибудь сделать?
   – Хотя и предполагалось, что это будет развлекательная поездка, я кое-что сделал, чтобы отработать свой ужин, – усмехнулся он. – Эскизы на столе у окна.
   Флейм подошла посмотреть. Всего здесь было шесть карандашных набросков, на которых долина, пастбища и редкий лесок превращались в зеленую гладкую площадку для гольфа.
   – Эллери, ты просто молодчина, – сказала она, просматривая эскизы заново.
   – Значит, сегодня вечером я не останусь голодным.
   Она взглянула на него с добродушной улыбкой.
   – Ты перестанешь или нет? Я пытаюсь сделать тебе комплимент.
   – Благодарю. – Он смиренно поклонился.
   Покачав головой, она положила эскизы на стол – надо будет не забыть показать их Малькому.
   – Эллери, они и вправду очень хороши. Иногда я думаю, что в агентстве «Боланд и Хейз» твой талант пропадает зря.
   Он лишь небрежно пожал плечами.
   – К вопросу об искусстве. – Он взял газету. – Ты не видела сегодняшний выпуск?
   – Не успела. А что?
   – Здесь есть заметка, по-моему, небезынтересная.
   – О чем? – Флейм подошла к дивану и заглянула ему через плечо, туда, где лежал большой палец его правой руки. – Ты имеешь в виду вот эту, о том что тенор Себастьян Монтебелло поет «Отелло» в Талсе? Кажется, я видела афишу… – Она осеклась, увидев фотографию в левом углу – Ченса Стюарта и Лючанны Колтон.
   Флейм смотрела на ласковую медленную улыбку на лице Ченса – когда-то она считала, что эта улыбка принадлежит ей одной. Теперь она была адресована Лючанне. Надпись внизу сообщала о легком заболевании горла певицы, а также о ее намерении посетить «Отелло» с участием ее дорогого друга Себастьяна Монтебелло – в сопровождении земельного магната Ченса Стюарта.
   – Интересно, можно ли успеть заказать хорошие места? – пробормотала она.
   – Неужели ты собираешься пойти?
   – Почему бы и нет? – вскинулась она. – Не пропускать же мне спектакль только потому, что там будет он.
   – Боже правый, – только и прошептал Эллери.
   – Если мы с Малькомом сумеем достать, ты составишь нам компанию?
   – Моя дорогая Флейм, я не пропущу такое зрелище ни за что на свете.
 
   Почитатели оперного искусства заполняли фойе концертного зала имени Чапмена, время от времени приглушенный гул их голосов нарушал громкие приветственные возгласы. Из зала до Чена доносились нестройные звуки настраиваемых оркестровых инструментов. Он сделал последнюю глубокую затяжку и торопливо выпустил дым. Вот уже в который раз он задавал себе вопрос, зачем согласился прийти сюда. Ченс посмотрел на часы. До начала оставалось восемь минут. Его движение не ускользнуло от стоявшей рядом Лючанны.
   – Тебе не очень скучно, Ченс, дорогой? – ласково пропела она.
   – Нет, – солгал он.
   – Прости, что мне пришлось тебя сегодня вытащить. – И она снова принялась объяснять: – К сожалению, Себастьян узнал, что я в Талсе. Если бы я пропустила его спектакль, он бы никогда мне этого не простил. Я бы это пережила, но осенью мне предстоит петь с ним «Аиду». И я содрогаюсь при мысли о том, в какой ад он может превратить мое пребывание на сцене, если начнет вредничать. Терпеть его бесконечные издевки не слишком-то приятно.
   – А ты для них идеальная жертва, да? – догадался Ченс. – Ты работаешь с полной отдачей, даже на репетициях, так входишь в образ, что становишься болезненно восприимчива к обстановке.
   – Он нарочно мне мешает, чтобы я его не затмевала, – заявила она, затем, глубоко вздохнув, искоса взглянула на Ченса. – Как бы мне это ни претило, я должна зайти за кулисы до начала спектакля и пожелать ему удачи. Ты ко мне присоединишься?
   – Разумеется. Только я думаю, ты попалась в засаду, – ответил он, заметив, что прямиком к ним направляетея высокая анемичная брюнетка; ему бы следовало предвидеть, что Гейл Фредерик сразу набросится на Лючанну. Эта особа воображала себя меценаткой. А значит, была слишком богата, чтобы «бегать за знаменитостями».
   – Ченс, как я рада вас видеть. – Подплыв к нему, она расцеловала его в обе щеки с присущей ей театральностью. – Мисс Колтон, – она захлебывалась от восторга, – вы не представляете, как я счастлива вас встретить. Вот это спектакль – Себастьян Монтебелло на сцене, Лючанна Колтон – в зале!
   – Вы очень любезны, – улыбнулась Лючанна, уже надев маску примадонны.
   – Вовсе нет, просто мне повезло. Хотя, конечно, не так, как вам, – добавила она, быстро взглянув на Ченса. – Вас сопровождает главный сердцеед Талсы.
   – Вот уж это верно, – согласилась Лючанна, слегка сжав локоть своего спутника.
   Заметив некоторое оживление у входа, Ченс повернул голову. И напряженно замер, забыв обо всем своем нетерпении и раздражении – он увидел Флейм. Казалось, прием, на котором они познакомились, состоялся только вчера. Ченс вновь не мог оторвать от нее глаз, как тогда, в переполненной комнате, завороженный сочетанием огненно-золотистых волос и нефритовых глаз.
   Однако сегодня она выглядела недоступной – далекой и отстраненной. Нахмурившись при виде такой перемены, Ченс внимательно к ней пригляделся. У нее была другая прическа. Вместо ниспадавшего на плечи бурного потока волосы были забраны назад и схвачены широкой заколкой на затылке. Не то чтобы в этом чувствовалась строгость – скорее утонченность, обуздавшая огонь. То была не Флейм. Этот эффект подчеркивался невероятно элегантным костюмом медного оттенка ламе и полным отсутствием драгоценностей. Прямой длинный жакет полностью скрывал женственные округлости ее фигуры, и Ченсу показалось, что она закована в медные латы.
   Кто-то загородил от него Флейм. С секунду Ченс смотрел как бы сквозь этого человека, пока сознание не зафиксировало такие детали, как ямочку на подбородке, квадратную челюсть и железные глаза. Это был Мальком Пауэлл, ее новый любовник. Застыв от напряжения, Ченс взглянул на горящий конец своей сигареты.
   Когда он вновь поднял глаза, то заметил обращенную к Малькому улыбку Флейм… такую нежную, восторженную и щемяще откровенную. Все это время он пытался убедить себя в том, что она бросилась в объятия Малькома от злости, из желания отомстить… Может быть, даже пытаясь вызвать в нем ревность. Но то, как сейчас она смотрела на Пауэлла… Ченс порывисто отвернулся и затушил сигарету в пепельнице, глубоко воткнув ее в белый песок.
   – Смотрите-ка, Мальком Пауэлл со свитой, – объявила Гейл Фредерик, когда Ченс, выпрямившись, снова повернул к ним голову.
   Он тревожно натянулся, увидев, что Мальком и Флейм направляются прямо к ним, хотя, вероятно, Флейм его еще не заметила.
   – Я же сказала, что это будет спектакль на славу, – добавила брюнетка звенящим от возбуждения голосом. – Вы ведь знаете его, Ченс?
   – Да.
   Пальцы Лючанны впились ему в руку.
   – Может… – начала было она.
   Но Ченс, предугадав ее предложение – уйти, чтобы избежать встречи с Флейм и Пауэллом, – отрицательно тряхнул головой. Пожиравший его гнев требовал выхода в скорейшем столкновении с Флейм.
   – Он гостит здесь у друзей, – скороговоркой шепнула Гейл, повернувшись к приближающейся троице, которая, как оказалось, включала в себя также Эллери Дорна. – Мистер Пауэлл, какой восхитительный сюрприз – встретить вас сегодня здесь. Пускай и не в числе первых, хоть в числе последних я могу приветствовать вас в Талсе.
   – Спасибо… миссис Фредерик, если не ошибаюсь? – отозвался Пауэлл, слегка склонив голову.
   – Да, – подтвердила Гейл, гордясь тем, что он ее узнал. – Полагаю, вы знакомы с великолепной певицей Лючанной Колтон и, разумеется, с Ченсом Стюартом.
   – Безусловно. – Серые глаза с железным спокойствием откровенно смерили Ченса с головы до ног.
   Коротко кивнув, Ченс встретил этот взгляд и быстро пожал руку человеку, чья сила чувствовалась не только в рукопожатии.
   Гейл продолжила представление:
   – А это Флейм Беннет, владелица Морганс…
   Но Флейм не дала ей договорить.
   – Мы уже встречались с мистером Стюартом.
   Ченс взбесила эта холодность, что же до Гейл, то она, вспыхнув, повернулась к нему.
   – О Боже, – пробормотала она, вспомнив, кто такая Флейм Беннет.
   – Все в порядке, Гейл, – сказал он, скрывая гнев под напускной вежливостью. – У бывшей миссис Стюарт привычка ссылаться на прошлое, которое бы следовало забыть. – Ченс твердо посмотрел Флейм в глаза. И заметил, что ей не удалось скрыть мелькнувшую в ее взгляде ярость.
   – Мне очень жаль…
   – Не извиняйтесь, миссис Фредерик, – холодно перебила Флейм. – В этом нет нужды. Мистер Стюарт славится короткой памятью.
   Ченс повернулся к Пауэллу.
   – Что привело вас в Талсу, дела или развлечения? – осведомился он, вновь взглянув на Флейм и отметив ее легкую скованность.
   – Я бы сказал, удачное сочетание того и другого, – спокойно прозвучало в ответ.
   – Флейм занимается вашей рекламой, не так ли? – сказал он и после секундной паузы добавил: – Наряду со всем прочим, как я понимаю.
   Эта колкость полностью ускользнула от Гейл Фредерик, которая вклинилась в разговор.
   – Надеюсь, вы собираетесь открыть в Талсе один из своих универмагов, мистер Пауэлл. Вы же не хотите, чтобы ваша торговая сеть уступала вашим конкурентам Найману-Маркусу и Саксу.
   – Посмотрим, – ответил он, по-хозяйски взяв Флейм под руку, его спокойный и уверенный взгляд ясно говорил об их близости. – Не пора ли нам идти, Флейм, дорогая? Эллери? – Затем, обращаясь к Ченсу: – С вашего позволения, мы отправимся занимать места.
   Когда они присоединились к толпе у входа в зал, Гейл вздохнула:
   – Какой ужас! Я так и не познакомилась с красивым джентльменом, что был вместе с ними. Это важная птица, не знаете?
   Ченс оставил ее вопрос без внимания и повернулся к Лючанне.
   – Ты, кажется, хотела пройти за кулисы?
   – Как мило, что ты вспомнил, – чуть насмешливо отозвалась она. – А то я уж думала, ты обо мне совсем забыл.
   – Лючанна, у меня все в порядке с памятью.
   Впрочем, сейчас он об этом сожалел.
 
   Флейм тщетно пыталась сосредоточиться на пении тенора и вместо того, чтобы смотреть на освещенную сцену, то и дело скользила взглядом по первым рядам темных силуэтов.
   Жаль, что она не знала, где сидит Ченс. Судя по покалыванию в затылке, наверняка где-то сзади.
   Она вновь и вновь спрашивала себя, почему фотография Ченса и Лючанны подтолкнула ее прийти сюда. Может, она хотела, чтобы Ченс увидел ее с Малькомом и понял – в ее жизни есть другой мужчина? Или желала убедиться, что все газетные сплетни о его романе с Лючанной Колтон – правда: так называемая хорошая подруга снова стала его любовницей?
   Если так, то доказательство она, конечно же, получила. Судя по тому, как Лючанна льнула к нему, по самодовольно-торжествующему блеску в ее глазах, словно говоривших: «Он мой», а также по тому, как по-хозяйски он обнимал ее за талию, любой, даже совершенно посторонний человек, мог сделать вывод о характере их взаимоотношений. Неужели Лючанна была его любовницей все это время – даже тогда, когда он ухаживал за Флейм? Она похолодела при этой мысли, ненавидя их обоих.
   Вокруг нее раздались аплодисменты. Она с опозданием к ним присоединилась, в то время как в зале медленно загорался свет, что означало начало антракта. Она с притворной небрежностью оглянулась. Но многочисленные зрители вставали, протягивали друг другу руки, оборачивались поболтать или двигались к проходу. Если Ченс и был среди них, она его не увидела.
   После некоторых сомнений Флейм, чувствуя нараставшее в ней напряжение, сунула под мышку сумочку из кожи ящерицы и коротко улыбнулась Малькому.
   – Пожалуй, я выйду на воздух.
   Мальком собрался было предостеречь, что там она скорее всего столкнется со Стюартом, но тут понял: она сама это знала, равно как и то, что сегодня вечером Стюарт будет в опере. Он лишь кивнул и остался сидеть на своем месте, поджариваясь на медленном огне. Да, он обладал ею, и в то же время она никогда ему не принадлежала.
   На улице ветер стих до едва ощутимого дуновения, и теплый вечер веял весной. Огни городского центра превращали звезды во множество бледных пылинок, которым было не по силам тягаться со светом, струившимся из окон бетонных громад перед Центром исполнительского искусства.
   Издалека донесся сигнал какой-то машины, одной из немногих на центральных улицах. Отдаленный шум звучал приглушенно. Флейм вдохнула ночной воздух, чувствуя, как он обволакивает ее покоем.
   – Последнее время до меня доходят кое-какие слухи. – Казалось, томный обволакивающий голос Ченса нежно коснулся ее, выплыв из темноты.
   Спокойствие Флейм мгновенно улетучилось, уступив место тревожной настороженности. Ее первым порывом было резко обернуться, но ей удалось с собой справиться и продолжать неподвижно смотреть в темноту.
   – В самом деле? – спросила она, не сомневаясь, что он имел в виду ее связь с Малькомом.
   – Да.
   По мягким шагам она поняла, что Ченс у нее за спиной. Она порывисто вздохнула, ощутив пьянящий аромат его мужского одеколона. Затем медленно повернулась к нему, осознавая, что не только готова к схватке, но жаждет ее.
   Он стоял перед ней, темноволосый и элегантный в своем черном вечернем костюме.
   – И эти слухи весьма любопытны.
   – Правда? – Она попыталась прочесть выражение его лица, но оно было непроницаемо-любезным.
   – Да, ходят всевозможные разговоры о плотинах, курортных отелях, набережных.
   Она напряглась, ее сердце учащенно забилось. Меньше всего она ожидала услышать это. Как ему удалось так быстро все выяснить?
   Словно отгадав ее мысли, Ченс сказал:
   – Неужели ты думала, что я не узнаю о твоем проекте? Временами мир действительно тесен, Флейм.
   – Пожалуй, – сквозь зубы выговорила она.
   – Ты что, в самом деле рассчитываешь на успех?
   – А по-твоему, ты один на это способен? – парировала она.
   – Поначалу я не придавал этим слухам значения до тех пор, пока не узнал, кто твой партнер. – Он чуть склонил голову набок. – Ты улеглась к Пауэллу в постель как в буквальном, так и в переносном смысле слова, не так ли?
   – А тебя, как видно, бесит, что я собираюсь выстроить курортный комплекс, сохранив нетронутым Морганс-Уок, – запальчиво бросила она.
   – Вопрос в том, удастся ли тебе это. – Он насмешливо улыбался.
   – Удастся.
   – Ты уверена? Ты ввязалась в игру больших мальчиков, Флейм. А там, где друг другу перерезают глотки, нет правил.
   – Вероятно, я должна испугаться?
   – Ты уже совершила ошибку начинающего. Тебе следовало блефовать, притворяться, будто ты не понимаешь, о чем я веду речь, до тех пор, пока не выяснишь степень моей осведомленности – или неосведомленности – о твоем проекте. А ты взяла и сразу призналась. – В его медленной улыбке сквозила грусть. – Ты сыграла мне на руку, Флейм.
   – Значит, счет равный. Отныне мне не надо беспокоиться, знаешь ли ты о моих планах. Ты мне сам об этом рассказал.
   – Это первое и последнее предупреждение, Флейм, – тихо проговорил он. – Ради твоего же блага, выйди из игры, пока не поздно.
   – И позволить тебе завладеть Морганс-Уоком? Я раньше увижу тебя в аду! – заявила она, вызывающе вскинув голову.
   В ответ он лишь пренебрежительно пожал плечами.
   – Как бы там ни было, я занимаюсь этим бизнесом большую часть своей жизни. – Он помолчал. – При встрече передай Пауэллу, что выжиданием он ничего не добьется. Кроме того, ему не мешало бы выписать мне чек по закладной. Я никогда не любил тратить собственные деньги. А его деньги мне пригодятся, чтобы тебя остановить.
   – Ты получишь их в срок, и ни днем раньше.
   – Будь готова ко всему. – Он уже собрался было уйти, но тут резко обернулся. – Кстати, о Пауэлле. Он наслаждается преимуществами совместной деятельности в спальне так же, как и я когда-то?
   Задетая за живое, Флейм с такой силой отвесила ему пощечину, что у нее онемела рука до самого плеча. В тот же миг его пальцы больно впились ей в руку сквозь стеганую ткань рукава. Флейм не сопротивлялась, дав ему насладиться торжеством своей физической силы; она, непобежденная, молча встретила его исполненный ледяной ярости взгляд.
   – Он тоже доводит тебя до такого бешенства? – требовательно спросил Ченс.
   – Не твое дело. – Она заметила, как на его крепкой челюсти дернулся мускул, и поняла – она попала в точку.
   – Не мое? – насмешливо откликнулся он. – Ты слишком холодна. А значит – полностью к нему равнодушна. Ты не питаешь к нему никаких чувств, верно?
   – Я испытываю к нему доверие и уважение, чего никогда не могла сказать о тебе, – с горечью отозвалась она.
   На это Ченс лишь улыбнулся.
   – Доверие? Уважение? Все это подделка. А вот это – настоящее.
   Он развернул ее к себе лицом и запечатал рот поцелуем, прежде чем она успела отвернуться. Ее поразила свирепая требовательная страсть его поцелуя. Как она ни извивалась и ни пыталась вырваться, ей так и не удалось избежать его горячей силы. Внезапно она с ужасом поняла, что хочет продолжения влажного слияния их губ. Гордость не позволяла ей ответить на поцелуй, в то время как снедавший ее изнутри голод алкал утоления.
   Ченс резко отстранился. Сделав глубокий вдох, она откинула назад голову и посмотрела на него, плотно сжав губы. «Заметил ли он, как у меня блестят глаза? – подумала она. – Догадался ли, что виной тому жгучие слезы?»
   – Неужели ты не осознаешь, в каком забавном положении оказалась, Флейм? – резко спросил он. – Ты отвергла меня за то, что я использовал тебя как средство для получения Морганс-Уока. Однако же ты оправдываешь себя, используя Пауэлла как средство, чтобы сохранить ранчо.
   Ее затрясло от ярости – как он осмелился на подобное сравнение?! Ей хотелось закричать, что это совершенно разные вещи. В их взаимоотношениях с Малькомом никто не притворялся влюбленным и не пытался обмануть другого. Это было нечто вроде соглашения, устраивавшего обоих. Но Ченс уже шагал прочь. Она смотрела ему вслед до тех пор, пока он не скрылся в здании, ненавидя его за то, что он пытался измазать ее своим дьявольским черным дегтем.
   Повернувшись спиной к освещенному входу, она глубоко втянула в легкие вечерний воздух, пытаясь успокоиться. Как она позволила ему настолько выбить себя из колеи? Почему попросту не проигнорировала его колкости? Ведь в них не было и доли правды.
   – Ты еще не надышалась свежим воздухом? – Мальком, как ни пытался, все же не сумел полностью избежать укоризны в голосе.
   Остановившись позади нее, он учуял сильный запах мужского одеколона вперемешку с ароматом ее духов. Она обернулась на звук его голоса, являя собой воплощение полыхающего пожара. Он с удовлетворением отметил, что, если Стюарту и удалось что-то от нее получить, он вырвал это против ее воли. И все же его раздражало то, что Стюарт ухитрялся вызывать в ней такую бурю эмоций, в то время как он сам – только слабую рябь.
   – Он знает, Мальком. – Она явно прилагала усилие, чтобы говорить спокойно.
   – Знает о чем?
   – О нашем проекте.
   – Ты ему рассказала? – Он посмотрел на нее с удивлением.
   – Я не сказала ему ничего, чего бы он уже не знал. – Она сжала обеими руками ридикюль так, что суставы побелели. – Это меняет ситуацию, Мальком. Он будет делать все, чтобы нас остановить.
   – Я с ним справлюсь. Не беспокойся. Сразу по возвращении я потребую от Бронски, чтобы он добивался разрешения на строительство плотины, и лично сделаю несколько звонков, чтобы дать проекту зеленую улицу. Финансирование фактически наготове. Он ничем не может нам помешать.
   – Да как ты не понимаешь! – не успокаивалась Флейм. – Он бросит против нас все свои силы. Мы не можем вести борьбу с дальнего расстояния. Отныне один из нас должен находиться в Оклахоме. Очевидно, это буду я.
   Он отвергал ее логику, понимая, впрочем, что логика здесь ни при чем. Флейм утверждала, что ненавидит Стюарта, однако хотела бороться с ним здесь. Он молча вглядывался в нее – такую неприступную и гордую. Он хотел бы разрушить эту стену неприступности поцелуем, но не был уверен, что ему будет приятен вкус чужих губ.
   – Тебе ведь всегда этого хотелось, верно? Переехать сюда, – сказал он с нотками обреченности.
   – Нет! – воскликнула она, возмущенная таким предположением.
   – Таков был твой план, когда ты выходила за него замуж.
   – Но сейчас я не замужем, – гневно возразила она.
   – Да, я знаю. Но порою мне кажется, что ты об этом забываешь. – Он взял ее под руку. – Давай войдем внутрь. По-моему, ночной воздух нам ни к чему.

39

   Меньше чем через неделю Флейм вылетела в Сан-Франциско, где уложила вещи, известила управляющего домом о том, что ее не будет несколько месяцев, договорилась о пересылке почты, уволилась из агентства, разобрала документы из своего рабочего стола и вернулась в Талсу. Что касается счета Пауэлла, то, к счастью, она заранее подготовила себе замену – Руди Галлагера, а поскольку Пауэлл оставался ее единственным крупным клиентом в течение последних нескольких месяцев, перевод счетов не занял много времени. Что до всего остального, то у нее не было свободной минуты – это была сплошная бешеная гонка.
   Она продолжалась и по прибытии в Морганс-Уок. В пятницу утром служба перевозок доставила коробки с ее личными вещами. Три коробки были помечены буквой Д и содержали в себе документы и канцелярские принадлежности – их она отнесла в библиотеку. А остальные поручила Мэксайн распаковать.
   Едва держась на ногах из-за разницы времени и постоянного недосыпания в течение последних пяти дней, Флейм стояла посреди библиотеки, уставившись на коробки; она потрясла головой, пытаясь решить, с какой начать. Впрочем, это не имело значения. Все равно предстояло разобрать все три.
   Взяв со стола ножницы, она разрезала клейкую ленту и откинула картонные крышки. Из передней донесся громкий стук медного кольца о входную дверь. И почти в тот же момент зазвонил телефон.
   Услышав торопливые шаги Мэксайн вниз по лестнице, Флейм крикнула:
   – Я подойду. – Оставив открытую коробку на полу, она приблизилась к столу и после второго звонка сняла трубку. – Морганс-Уок, Флейм Беннет слушает.
   – Я знаю, что ты пытаешься сделать. – Изумившись странному, незнакомому голосу на другом конце провода, Флейм сильнее прижала трубку к уху и нахмурилась. – Лучше прекрати, а не то горько пожалеешь.
   – Кто вы? – возмущенно спросила Флейм. – Что вам нужно?
   Но на другом конце повесили трубку.
   Флейм, отняв трубку от уха, уставилась на нее. В этом зловещем звонке было что-то от наспех нацарапанных записок, которые она получала в прошлом. Человек с ястребиным носом – вот уже несколько недель, как она о нем не вспоминала. Но он докучал ей в Сан-Франциско до ее замужества. Неужели «ястребиный нос» следовал за ней до самой Талсы? Если так, то почему же он изменил тактику и позвонил вместо того, чтобы сунуть ей очередную записку с угрозой?
   И этот голос, какой-то чужой… механический – как у робота. Он явно не принадлежал человеку. Нет, это был какой-то синтезатор – его использовали, чтобы скрыть личность звонившего. Но она никогда не слышала голос «ястребиного носа». И не смогла бы его узнать.
   Она отогнала от себя эти мысли и водрузила трубку на место, решив не придавать этому чрезмерного значения. Скорее всего этот звонок – шутка какого-нибудь юнца. К тому же весьма неостроумная.
   – Вижу, вы устраиваетесь.
   Флейм резко обернулась и с секунду смотрела непонимающим взглядом на Бена Кэнона, неизвестно откуда, словно по волшебству, возникшего в дверях.
   – Мэксайн сказала, что вы здесь. – Его глаза внезапно сузились, а слова напомнили ей о том, что кто-то стучал в дверь, когда она подняла трубку. – Что-нибудь случилось?
   – Нет, – выпалила она. – Позвонил какой-то болван. Вот и все. – Она пожала плечами, пытаясь забыть неприятный звонок. – Входите… и простите за беспорядок. Как видите, я переселилась со всеми своими пожитками.