Многозначительно помахав карманкомпом, он сказал:
— Получил наконец информацию о семействе Дэй-Льюис. Их заботливые работодатели на цензуру денег не жалеют. Пропускают данные через десяток умных фильтров, чтобы ни одна коммерческая тайна не вышла наружу. Но здесь — все, что нам нужно. Просмотришь?
— Конечно. Перекачай.
Через секунду файл появился на моем экране. Я взял его со стола и запустил в стену, как непропеченную пиццу. Умный лист прилип «вверх ногами», но тут же сориентировался, и изображение перевернулось, позволив нам быстро проглядеть файл. К-Март подвел итог:
— Обычные технари-плутократы. Политические убеждения — каких и можно ожидать от членов Партии полуортодоксальных новоперонистов. Штепсель, Маршалл, работает на «Кситроникс», отвечает за полевые испытания всякой всячины. Розетка, Мелисма, возглавляет совместное предприятие, детище «Сима-лабз» и «Финикс биокомпозитс». Ничего особо подозрительного, разве что оба иногда порознь посещают «Гедоникс плюс». Она предпочитает линию Першерона, а ему больше по нраву Лунная Бабочка.
Я поспешил сделать предостерегающую мудру со всей быстротой, на какую была способна не простимулированная «гипергибкостью» рука.
— Без крайней необходимости…
Я не договорил, что совать нос в чужие грешки можно только с позволения высокого начальства. К-Март ухмыльнулся, он был еще молод:
— Беглых овцеволков бояться — в лес не ходить, Я просто решил, что исчерпывающая информация тебе не помешает. Короче говоря, в прошлом году они решили обзавестись чадом, когда общий доход достиг двухсот миллионов, и тем самым пропиарили себя как лакомую добычу для преступников. В потенциальных киднепперах недостатка нет: Сыновья Дикси, Лига Сельских Джентльменов, Радикал-Оптимисты, Плюс-Фурьеристы, да всех не перечесть. Любая из этих банд с удовольствием наложила бы лапы на их потомство.
— Но ничего явного, я правильно понял? Ни писем с предупреждениями, ни анонимных помесей-курьеров, ни посылок со взрывчаткой?
— Действительно, все было совершенно спокойно до нападения на Пеленку.
— А нельзя допустить, что сами родители тут замешаны? Может, какая-нибудь афера со страховкой? Послеродовая депрессия?
— Нет. Можешь воспроизвести запись допроса, убедишься, что их горе было очень искренним.
— Тем не менее надо проверить все версии.
К-Март покручивал усы, как древнеопереточный злодей.
— У меня появились кое-какие предположения. Хочешь поделюсь?
— Делись.
— В похищении должна была участвовать сама Пеленка — вместе с мальчиком выбраться за окно, получив от птицы зомбирующую инъекцию. Но из-за неудачного — по вине конструкторов — расположения ганглий жидкость попала не туда, куда надо, Пеленка взбесилась, и дельце не выгорело.
Я быстро обдумал версию К-Марта. Нет, маловероятно. Пеленка с младенцем — это довольно большая масса, охранная система непременно ее бы заметила. Преступники, которым хватило ума создать птицу-«невидимку», просто не могли упустить такую важную деталь. Возможно, перепрограммированная Пеленка смогла бы все-таки преодолеть охранный периметр дома. Но где бы ее тогда подобрали? Ей и дюйма незамеченной не проползти по городу. К тому же в окрестностях не было обнаружено подозрительных незнакомцев. Нет, хотя версия похищения напрашивается в первую очередь, она скорее всего ошибочная.
— Я до вчерашнего дня ничего ни о каких Пеленках не слышал. Это что, новинка?
К-Март пробежался по гиперссылкам и нашел нужную информацию:
— «Иксис» полгода назад обнародовал весь пакет документации по Пеленкам, все результаты бета-тестирования. Через месяц после этого правительство САС разрешило открытую торговлю Пеленками, Сейчас обсуждается продажа лицензии в другие страны. Правда, ВТО тянет с выдачей лицензии на всемирную торговлю.
— Какова их доля на рынке?
— Около десяти процентов. У Пеленок нет многих высших функций других «нянек». Большинство родителей предпочитает Плюшевых Мишек и Матушек-Гусынь; другие модели предназначены для детей постарше. А Пеленки дешевы и удобны для круглосуточного санитарного ухода и контроля. Им не надо спать — это тоже большой плюс. Ничего удивительного, что за полгода их доля поднялась от нуля до десяти процентов.
Я встал с имиполексного кресла, и оно тотчас приняло заданную «по умолчанию» конфигурацию.
— Закажи в хлеву детектор лжи. — Я предпочитал не иметь напрямую дела с помесями Внутренней налоговой службы, пускай этим занимается К-Март. — Нанесем иксисовским знайкам-зазнайкам визит.
У «Иксиса», как у многих мегакартелей, нет штаб-квартиры, это рассредоточенная организация. Местное отделение располагалось в нескольких минутах езды от центра Бостона, в пригороде под названием Ньютон.
Мы с К-Мартом встретились на улице. Он заказал и патрульную машину, и детектор лжи. Машина — стандартная «Дэу-Игления» с керамическим водородным двигателем (обыкновенная вода потихоньку разлагается в биореакторе, полном одноклеточных водорослей, с помощью фотонов, улавливаемых солнечными батареями на крышах). Детектор лжи — модели Минипифон-Нейросканер. Обладая инфракрасным зрением, вомероназальным органом и акустико-латеральной системой, это змееподобное существо способно регистрировать эпидермальный и субдермальный кровоток, а также анализировать феромоны и выдыхаемые вещества. Якобы этого достаточно, чтобы определить, чиста ли совесть у подозреваемого. По моему же опыту судя, с базово-линейными людьми такой фокус проходит стопроцентно, те же, кто подвергся различным усовершенствованиям, способны в разной степени снижать процент вероятности разоблачения. Но большинство благонадежных граждан не усматривают необходимости в обмане Змеи, а потому не приобретают специальные техсредства. Тот же, кто это делает, лишь привлекает к себе внимание (по крайней мере если не всей полиции, то мое). Значит, ему есть что скрывать.
— Я поведу, — вызвался К-Март, и мы все расположились в машине.
Змея заползла на заднее сиденье, не произнеся ни слова.
В «Иксисе» нас встретил баваб — массивная модель Султанов Евнух, 15% человеческой родословной, остальное — смесь обезьяны и буйвола. Такого же точно трансгена я вижу каждый вечер в парадной своего дома — он служит швейцаром. Евнух навис над нами, точно каланча — косматая башка вровень с притолокой. На боку у него висел ятаган — устройство экспресс-анализа. Жидкая протеаза, залитая под давлением в рукоятку, может быть распылена через микропоры лезвия, и тогда она в пикосекунду разъест плоть нарушителя порядка.
Не обнаружив на нас знаков принадлежности к «Иксису», Евнух исторг свирепый рык. Но мы, махнув удостоверениями ДВР, включили в нем контур рабской покорности, и он нас пропустил.
Мы не предупреждали о своем визите, чтобы не запустить процедуру экстренного прикрытия задницы. Хотя новости об убийстве Дэй-Льюиса уже попали в метамедиум и разнеслись миллионом новостных демонов, а значит, любой менеджер «Иксиса», даже самый скудоумный, не утративший мало-мальской способности оценивать ущерб, уже приготовился к нашему появлению. Так что пришлось ждать, когда секретарь организует нам встречу с кем-нибудь из випов. Я это время потратил на любование миграцией пестрых теплокровных растений в терраниумах и попытке разобраться в чертежах сигнальных путей, которыми были украшены стены,
Наконец явился представитель фирмы — молодой разъем-папа с улыбкой от уха до уха, со скромным гребнем из бронзового цвета драконьих шипов от лба до копчика; в костюме для шипов имелись соответствующие отверстия. На физиономии была написана гордость за только что полученный диплом спеца по управлению биобизнесом. Ну, ясно, перед нами — агнец на заклание, разведчик брода в речке, возможно, кишащей пираньями. Безопасность фирмы — любой ценой! Меня затошнило.
Он протянул ладошку:
— Добро пожаловать, офицеры. Я Так Китченер, связь с общественностью и анализ потенциальных рисков. Чем могу помочь?
— Вы, конечно, слышали о вчерашнем убийстве, совершенном Пеленкой?
Китченер поцокал языком:
— Это весьма досадно, даже прискорбно. Грубейшее нарушение инструкции по использованию. Ни при каких обстоятельствах на Пеленку не должны попадать выделения птичьих желез внешней секреции. Пользователи Пеленки допустили небрежность, тут никаких сомнений. Надеюсь, вы согласны со мной? Полагаю, вопрос об ответственности нашей фирмы не стоит?
— Еще не знаю, собственно, мы для того и пришли — разобраться. Хотелось бы побывать в вашем конструкторском бюро, поговорить с теми, кто придумывал Пеленку.
— Нет ничего проще! Вам надо только проследовать за мной в стерилизационный шлюз.
Вскоре мы с К-Мартом и Змеей были вымыты, опылены и упакованы в спецовки. На выходе нас будет поджидать еще менее приятная процедура, с внутренним зондированием, чтобы мы гарантированно не вынесли никаких секретов.
Мы покинули шлюз и прошли мимо автоутроб и парагенезис-камер, яслей и ума-палаток; кругом кишел деловитый персонал «Иксиса».
— Как видите, — хвастал Китченер, — у нас корабль без малейшей течи. Строжайше соблюдаются все требования и инструкции. «Будем беречь здоровье подопечных — просуществуем вечно!» Такая у нас поговорка…
К-Март резко перебил:
— Полноправ Китченер, позвольте напомнить, мы — не инспекторы санитарной службы. Мы — Протеиновая Полиция. И мы пытаемся раскрыть убийство, в котором участвовало изделие вашей фирмы.
Ума не приложу, почему люди до сих пор ловятся на прием «хороший полицейский — плохой полицейский». Не зная, кто из нас старший, Китченер вопросительно посмотрел на меня. Но я лишь «беспомощно» поднял брови в ответ. Молодой менеджер нервно провел рукой по черепным шипам — они сгибались, как плотная резина.
— Ну да, разумеется. Почему бы вам не опросить непосредственно разработчиков Пеленки?
— Верно, почему бы нам этого не сделать? И Китченер повел нас к яйцеголовым.
Хотя мне и раньше по долгу службы приходилось иметь дело с двумозгами, при виде голых сверхчерепушек меня тотчас замутило. Знайки сидят в специальных креслах — с подчелюстниками вместо подлокотников, в окружении своих спецприборов и шлейфов подключения к виртуалке; природный метаболизм усилен всевозможной пищевой и троповой экзоподпиткой, и на нас, посетителей, эти господа взирают немигающими глазами уэллсовских марсиан.
Липкие взоры восьми церебрально-усовершенствованных на К-Марта не подействовали — а может, он просто лучше, чем я, умел притворяться невозмутимым. Как бы там ни было, он сразу приступил к опросу головастиков.
— А ну-ка, скажите, умники: сколько вы оставили запасных доступов к ганглиям Пеленки?
Конструкторы обменялись друг с другом многозначительными взглядами, потом один из них заговорил:
— Я Саймон, начальник октады. На ваши вопросы буду отвечать я. Никаких тайных точек ввода информации мы не делали. Компания опубликовала исчерпывающую информацию о Пеленке.
— Допустим, что вы не лжете. — К-Март со значением посмотрел на Змею — та пока безмолвствовала, но мне не очень верилось, что она способна тягаться с этими хитрованами. — Кого вы обокрали, чтобы сделать Пеленку? Да признавайтесь же, я ведь знаю: вы, ловкачи, вечно друг у дружки открытия тибрите. Кто мог подсунуть «Иксису» мину замедленного действия, кому нужно, чтобы вы сели в лужу?
Саймон не очень натурально изобразил оскорбленную невинность:
— Все наше вдохновение, все находки — непосредственно от сверхчувственной бесконечной шелдрейковской идеосферы. Мы, не жалея времени и сил, бороздим неизведанные дали идеопространства. Обвинять нас в краже — все равно что уничижать самое наше существование!
Дальнейший опрос ничего не дал — умники отвечали крайне неохотно, каждое слово приходилось вытягивать из них точно клещами. Наконец даже у К-Марта иссякло упорство. Когда уходили, напарник повернулся к ближайшему двумозгу и сказал:
— Пока, ребята. Увидимся у Мадам Ондатры.
Мы медленно шли к выходу; по пути я пытался обдумывать другую версию. Слащавая рожица Китченера не способствовала моему сосредоточению.
И тут я кое о чем вспомнил. О работе Дэй-Льюиса-старшего.
Я повернулся к Китченеру:
— Кто испытывал Пеленку в полевых условиях?
— Этот сотрудник только что ушел в длительный отпуск…
— Он лжет, — перебила Змея.
В яблочко! К-Март аж подпрыгнул.
— В соответствии с конституцией САС я должен зачитать вам ваши права. Вы имеете право на кибернетического защитника пятого уровня Тьюринга…
Китченер рассмеялся, как подросток, застигнутый с ладонью в штанах на организованном церковью Амиш пикнике.
— Офицеры, уж не собираетесь ли вы арестовать меня за пустяковую оговорку? Я лишь хотел сказать, что сотрудника, которым вы интересуетесь, пришлось уволить за нанесение ущерба фирме.
— Имя! Вернее, исчерпывающие сведения о нем. Что он натворил?
— Его зовут… Постойте… Дайте припомнить… Берт, кажется. Нет: Бертран Майр.
— И почему вы от него избавились?
— Грубое нарушение инструкций и кража корпоративной собственности.
— А поточнее?
Китченер снова пригладил драконий гребень: — Небольшая сексуальная проблема. Вступал в половые сношения с продукцией.
Иногда я пытаюсь представить, каково жилось человеку в девственные времена. А ведь закончились они, между прочим, всего-то столетие назад. Правда, и сейчас хватает народу из ретрокогорты — естественно, без кое-каких первоначальных органов или нейронов. Но даже из разговоров с геронтами невозможно понять, каким был в действительности их мир.
Одна из самых больших загадок — как они ухитрялись заниматься сексом. Препятствий было хоть пруд пруди: венерические болезни, трудноизлечимые неврозы, невозможность перемены пола, социальное угнетение естественных влечений. Наконец, секс-рабами тогда были люди, и свое дело они делали «без души», терпя унижения ради куска хлеба.
Вензаболевания сейчас большая редкость. Они не исчезли совсем, и бывает, что преступник намеренно заражает жертву, — но случайно уже ничего такого не подцепить. Помню, в прошлом году мы выследили извра, он распространял нео-коро, болезнь, при которой пенис растет внутрь тела. Эскулапов-психиатров заменили троподозировщики. Пластическая анатомия — это уже покоренная вершина. Законодательство наконец учло естественные потребности (по крайней мере в САС; как в других краях — не знаю), и рынок завален тысячами и тысячами разнообразных домашних любимцев с тысячами и тысячами эротических функций. А сколько дополнительных органов — надо заметить, не всегда полезных — теперь доступно для человека!
Несмотря на все это, осталась горстка хесомагари, «крученых пупков», которых извращенность натуры или бьющий через край темперамент толкают на поиски не одобряемых обществом утех. Одним из них и был Бертран Майр.
Мы скачали все сведения о нем, прежде чем покинуть «Иксис». Майр был сыном Ровены и Бориса Майр, граждан САС, бывших переселенцев, не выдержавших тягот жизни на борту «Водолея», плавучей аркологии и станции ОТЕС у побережья Мадагаскара. Выигранные ими в лотерею койко-места перешли к другим арконавтам, а супруги вернулись в Бостон. Вскоре после рождения Бертрана Борис скончался. Он угодил в разгар войны за территориальный передел между Парнями Из Морга и Тайскими Ребятами в Чарльстауне. Ровена там и живет по-прежнему, она больше ни с кем не связывала надолго свою жизнь. Бертран вырос архетипическим одиночкой: ни друзей, ни партнера, ни кратких любовных связей. Очевидно, такой уединенный образ жизни он вел и после того, как стал полноправным гражданином.
Интуиция сыщика нарисовала мне маменькиного сынка, точную копию своего покойного папаши, разбалованного, изнеженного интроверта. Последние годы своей учебы в школе Майр проявлял наклонности к генной инженерии. Получив в подарок стандартную детскую помесеварку фирмы «Скайос-Нова», он вскоре прикупил на карманные деньги еще кое-какие прибамбасы и научился делать существ уровня кольчатых червей. Он полюбил нуклеотиды и аминокислоты, даже чересчур полюбил. Похоже, о нравственных и юридических границах он имел самое туманное представление. Майр чуть не вылетел из школы, когда в шутку поселил в душевой неспособных к воспроизводству анкилостом. Они были запрограммированы на тридцатидневный срок жизни — но за это время успевали выделить в кишечник своих жертв аналог псилоцибина. После выпускных экзаменов обнаружилось, что скандал с анкилостомами изрядно подпортил ему репутацию. Ни одна приличная фирма не желала принимать его на работу хромоваром, вернее, желающие находились, но требовали, чтобы Майр прошел курс лечения коррективными тропами; вероятно, он всякий раз отказывался. Предпринимателей можно понять: кому нужен работник, не отвечающий за свои поступки? Наконец ему удалось устроиться испытателем в «Иксис», и долгие десять лет он проработал на этой должности, не имея взысканий.
— А потом появилась Пеленка, — сказал К-Март уже в офисе, когда мы заканчивали изучение файла.
— Должно быть, в Майре сработал какой-то скрытый механизм. Так бывает. Человек держится, держится и вдруг из-за малейшего пустяка срывается.
— Поскольку он больше всех остальных разработчиков уделял времени Пеленке, то привык относиться к ней, как к своей собственности. Даже домой брал! А что если дирекция «Иксиса» настояла, чтобы он сам попользовался Пеленкой? Как ты думаешь, это возможно?
Я пожал плечами:
— На то он и испытатель.
— Черт! Благодарение Иштар, что я работаю в админисфере! Короче, он запал на Пеленку и попытался ее приспособить для сексуальных забав. А когда об этом узнало начальство и дало нашему Майру пинка под зад, он улетел суборбитальным транспортом, прихватив изделие. Затем решил позаботиться о том, чтобы никто другой не владел Пеленкой.
Согласно кивнув, я сказал:
— Похоже, нам следует нанести визит полноправу Майру.
— Опять заказывать Змею?
— Нет, Бульдога.
Бульдог — это коктейль из собаки, волка и гиены, разумеется, с толикой человечины. Мы предпочитали брать его с собой на захваты, когда ожидалось сопротивление, от слабого до среднего. А модус операнди Майра и его психологический портрет наводили на мысль, что при аресте он будет вести себя агрессивно. Имея вес в три четверти человеческого, Бульдог способен завалить полдюжины несуперменов раньше, чем вы успеете сказать ему «Цикл Креба!»
В машине, по пути к зарегистрированному последним месту жительства Майра, мы получили ориентировку. Как будто мы, заинтересовавшись персоной Майра, каким-то телепатическим образом спровоцировали его. Новое преступление с участием Пеленки! На сей раз нападение совершила служебная помесь Думбинни. Ее отправили из дома с каким-то поручением, а когда она вернулась, то выглядела напрочь сбитой с толку. Получив приказ идти в свою кормушку, помесь вместо этого направилась в человеческую детскую, и вскоре хозяева обнаружили, как она грызет Пеленку испачканными в яде тупыми зубами. К счастью, ребенок был спасен прежде, чем у Пеленки начались конвульсии.
— Мы должны остановить этого парня, — сказал К-Март, — иначе наши задницы, да и задницы всего Отдела, получат на всю глубину обратной связи. Ты ведь знаешь, что собой представляет средний пеленковладелец? Это упертый плутократ с большими связями. И он не из тех, кто спускает такие вещи на тормозах.
— Согласен, но все же мне куда интереснее знать, что творится в мозгах у нашего паршивца.
— Точно! Потом напишешь статью для нашего журнала «ДВР на страже закона». Но сначала надо все-таки поймать преступника.
Последнее зарегистрированное место жительство Майра оказалось одним из старых кембриджских асимметричных ризоматических строений. Баваб представлял собой трясущегося от старости киба, расходящиеся швы корпуса были замазаны глупоцементом фирмы «Радио-Шак». Штуковина объяснила, как дойти до квартиры Майра; тамошняя дверь впустила нас, считав данные с удостоверений.
Застоявшаяся вонь и слой пыли (в таких дешевых жилищах устройство самоочистки — большая редкость) подсказали нам, что никто не живет здесь уже добрый месяц.
— Тупик! — сказал К-Март. — Проклятие.
— Спокойствие, спокойствие. Поищем, авось да найдем какую-нибудь зацепку.
Бульдога мы оставили сторожить у двери, а сами приступили к обыску помещений.
Я нашел порнозаначку Майра в хитроумнейшем тайнике. Одна часть неровной, на вид глухой стены на самом деле представляла собой укоренившийся мутант морского полипа с прекрасными способностями к мимикрии. Он доставал корнями до водопровода, но его, очевидно, давно не кормили. Когда я повел по стене пальцами, полип выдал себя — раздвинул гибкие створки, протянул щупальца и вяло попытался заглотить мою руку.
Я вскрикнул, подбежал К-Март с лазиком в руке и укокошил тварь. Внутри еще дрожащего полипа я заметил несколько накопителей данных.
Мы их воткнули в карманкомп К-Марта — благо, совпали контакты. И тут я заметил, что кое-чего не хватает, а именно обязательной вэтэошной нашлепки: «Приобрести эту модель может только полноправный гражданин в возрасте двенадцати лет и старше». А затем я сосредоточился на картинках.
В те девственные времена, которые я недавно вспоминал, пышным цветом цвела порноторговля. Товар поступал в основном из бывшего государства Япония и был известен как бура-сера. Это живые картинки с юными школьницами, которые поднимают юбочки, показывая простенькое, строго функциональное белье. Иногда товаром служили не только картинки, но и само белье, предпочтительно замаранное. С постепенным снижением возрастного ценза на получение гражданских прав эта торговля исчезла — вернее, влилась в главный порнопоток.
Но то, что мы с К-Мартом нашли в тайнике, было несомненным потомством бура-серы.
На каждом снимке я видел наряженных в узорную одежду людей, в самом широком возрастном диапазоне — от новорожденного до старика. К-Марта затошнило.
— Ведь эта мерзость даже не противозаконна! Просто глупо! Какая может быть связь между этой манией и убийствами?
Я выключил экран.
— Может, и никакой, Кас. А может, Майр до того задвинулся на сексе, что ему достаточно было малейшего толчка. Его вышибли из «Иксиса» и попытались отобрать Пеленку — и с тех пор он способен думать только о мести.
И тут опять пришло сообщение. Испорчена третья Пеленка, на сей раз поработал пчелиный рой. К счастью, человеческих жертв нет.
— Что дальше? — спросил К-Март. — Может, поговорить с Ровеной Майр?
— А что, это идея. Надо спросить, где она взяла родительскую лицензию.
Ровена Майр жила в бесчувственном доме, в трущобах прямо под путями «Серафима». Ежечасно «Бостон-Монреаль», сверхскоростной поезд, подвешенный к монорельсу, рассекал тут воздух, как ракета, и его прохождение чувствовалось всеми внутренностями.
Ветхий спуск возле дома Майр обжили безработные, существующие на пособие, и их нелегальные чада. Взрослые пили пивчик-живчик, а детвора играла с дешевыми живыми трилобитами, этим летом они были в моде. На нас бросали недобрые взгляды, но задерживать не пытались. Бульдог двигался замыкающим — на тот случай, если кто-нибудь решит сунуться следом. Когда поднялись на третий этаж и уже приближались к квартире Ровены Майр, я заметил, как рука К-Марта потянулась к лазику.
Эту даму я не знал в лицо и был готов к любым сюрпризам… но только не к тому, что увидел, когда дверь наконец отворилась на наш стук.
Ровена Майр оказалась фразеттоидом, членом группы ультраэгоцентристов, отколовшейся от бывшего Общества Креативного Анахронизма. Очевидно, Борис тоже принадлежал к этой компании. Надо же, а я думал, фразеттоиды уже давным-давно исчезли. Стоит ли удивляться, что Майрам неуютно жилось в спартанском, утилитарном окружении «Водолея»…
Ровена перелепила свое тело, чтобы походить на потрясающих фэнтезийных див с полотен художника, чьим именем прозвалась ее группировка. Огромные сферические сиськи, талия до того тонкая, что ясно: не обошлось без пересадки многих органов, и каллипигийский зад, Она носила крошечный лифчик из металлизированной ткани и украшения в псевдоварварском стиле. С пояска — цепочки из фальшивого золота — свисало несколько лент разноцветного шелка.
И она была такая самоуверенная, такая отстраненно-холодная, такая невероятная, что находиться с ней в одной комнате — все равно что соседствовать с древней аниматронной фигурой. Я попытался представить, что она — моя мать. Получилось, но с большой натяжкой.
— Чем могу помочь, офицеры?
— Мы по поводу Бертрана, вашего сына. Можно войти?
— Хм… Почему бы и нет?
Квартира была обставлена в стиле «Конан-супер». Мы уселись на златотканые узорчатые подушки и рассказали, в какую задницу загнал себя сын полноправы Ровены.
— Мне чертовски жаль малыша Берти. Он всегда был таким хорошим мальчиком, таким многообещающим. Рыжая Соня свидетель, я делала для него все, что было в моих силах. Но не понимаю, чем могу помочь вам.
— Получил наконец информацию о семействе Дэй-Льюис. Их заботливые работодатели на цензуру денег не жалеют. Пропускают данные через десяток умных фильтров, чтобы ни одна коммерческая тайна не вышла наружу. Но здесь — все, что нам нужно. Просмотришь?
— Конечно. Перекачай.
Через секунду файл появился на моем экране. Я взял его со стола и запустил в стену, как непропеченную пиццу. Умный лист прилип «вверх ногами», но тут же сориентировался, и изображение перевернулось, позволив нам быстро проглядеть файл. К-Март подвел итог:
— Обычные технари-плутократы. Политические убеждения — каких и можно ожидать от членов Партии полуортодоксальных новоперонистов. Штепсель, Маршалл, работает на «Кситроникс», отвечает за полевые испытания всякой всячины. Розетка, Мелисма, возглавляет совместное предприятие, детище «Сима-лабз» и «Финикс биокомпозитс». Ничего особо подозрительного, разве что оба иногда порознь посещают «Гедоникс плюс». Она предпочитает линию Першерона, а ему больше по нраву Лунная Бабочка.
Я поспешил сделать предостерегающую мудру со всей быстротой, на какую была способна не простимулированная «гипергибкостью» рука.
— Без крайней необходимости…
Я не договорил, что совать нос в чужие грешки можно только с позволения высокого начальства. К-Март ухмыльнулся, он был еще молод:
— Беглых овцеволков бояться — в лес не ходить, Я просто решил, что исчерпывающая информация тебе не помешает. Короче говоря, в прошлом году они решили обзавестись чадом, когда общий доход достиг двухсот миллионов, и тем самым пропиарили себя как лакомую добычу для преступников. В потенциальных киднепперах недостатка нет: Сыновья Дикси, Лига Сельских Джентльменов, Радикал-Оптимисты, Плюс-Фурьеристы, да всех не перечесть. Любая из этих банд с удовольствием наложила бы лапы на их потомство.
— Но ничего явного, я правильно понял? Ни писем с предупреждениями, ни анонимных помесей-курьеров, ни посылок со взрывчаткой?
— Действительно, все было совершенно спокойно до нападения на Пеленку.
— А нельзя допустить, что сами родители тут замешаны? Может, какая-нибудь афера со страховкой? Послеродовая депрессия?
— Нет. Можешь воспроизвести запись допроса, убедишься, что их горе было очень искренним.
— Тем не менее надо проверить все версии.
К-Март покручивал усы, как древнеопереточный злодей.
— У меня появились кое-какие предположения. Хочешь поделюсь?
— Делись.
— В похищении должна была участвовать сама Пеленка — вместе с мальчиком выбраться за окно, получив от птицы зомбирующую инъекцию. Но из-за неудачного — по вине конструкторов — расположения ганглий жидкость попала не туда, куда надо, Пеленка взбесилась, и дельце не выгорело.
Я быстро обдумал версию К-Марта. Нет, маловероятно. Пеленка с младенцем — это довольно большая масса, охранная система непременно ее бы заметила. Преступники, которым хватило ума создать птицу-«невидимку», просто не могли упустить такую важную деталь. Возможно, перепрограммированная Пеленка смогла бы все-таки преодолеть охранный периметр дома. Но где бы ее тогда подобрали? Ей и дюйма незамеченной не проползти по городу. К тому же в окрестностях не было обнаружено подозрительных незнакомцев. Нет, хотя версия похищения напрашивается в первую очередь, она скорее всего ошибочная.
— Я до вчерашнего дня ничего ни о каких Пеленках не слышал. Это что, новинка?
К-Март пробежался по гиперссылкам и нашел нужную информацию:
— «Иксис» полгода назад обнародовал весь пакет документации по Пеленкам, все результаты бета-тестирования. Через месяц после этого правительство САС разрешило открытую торговлю Пеленками, Сейчас обсуждается продажа лицензии в другие страны. Правда, ВТО тянет с выдачей лицензии на всемирную торговлю.
— Какова их доля на рынке?
— Около десяти процентов. У Пеленок нет многих высших функций других «нянек». Большинство родителей предпочитает Плюшевых Мишек и Матушек-Гусынь; другие модели предназначены для детей постарше. А Пеленки дешевы и удобны для круглосуточного санитарного ухода и контроля. Им не надо спать — это тоже большой плюс. Ничего удивительного, что за полгода их доля поднялась от нуля до десяти процентов.
Я встал с имиполексного кресла, и оно тотчас приняло заданную «по умолчанию» конфигурацию.
— Закажи в хлеву детектор лжи. — Я предпочитал не иметь напрямую дела с помесями Внутренней налоговой службы, пускай этим занимается К-Март. — Нанесем иксисовским знайкам-зазнайкам визит.
У «Иксиса», как у многих мегакартелей, нет штаб-квартиры, это рассредоточенная организация. Местное отделение располагалось в нескольких минутах езды от центра Бостона, в пригороде под названием Ньютон.
Мы с К-Мартом встретились на улице. Он заказал и патрульную машину, и детектор лжи. Машина — стандартная «Дэу-Игления» с керамическим водородным двигателем (обыкновенная вода потихоньку разлагается в биореакторе, полном одноклеточных водорослей, с помощью фотонов, улавливаемых солнечными батареями на крышах). Детектор лжи — модели Минипифон-Нейросканер. Обладая инфракрасным зрением, вомероназальным органом и акустико-латеральной системой, это змееподобное существо способно регистрировать эпидермальный и субдермальный кровоток, а также анализировать феромоны и выдыхаемые вещества. Якобы этого достаточно, чтобы определить, чиста ли совесть у подозреваемого. По моему же опыту судя, с базово-линейными людьми такой фокус проходит стопроцентно, те же, кто подвергся различным усовершенствованиям, способны в разной степени снижать процент вероятности разоблачения. Но большинство благонадежных граждан не усматривают необходимости в обмане Змеи, а потому не приобретают специальные техсредства. Тот же, кто это делает, лишь привлекает к себе внимание (по крайней мере если не всей полиции, то мое). Значит, ему есть что скрывать.
— Я поведу, — вызвался К-Март, и мы все расположились в машине.
Змея заползла на заднее сиденье, не произнеся ни слова.
В «Иксисе» нас встретил баваб — массивная модель Султанов Евнух, 15% человеческой родословной, остальное — смесь обезьяны и буйвола. Такого же точно трансгена я вижу каждый вечер в парадной своего дома — он служит швейцаром. Евнух навис над нами, точно каланча — косматая башка вровень с притолокой. На боку у него висел ятаган — устройство экспресс-анализа. Жидкая протеаза, залитая под давлением в рукоятку, может быть распылена через микропоры лезвия, и тогда она в пикосекунду разъест плоть нарушителя порядка.
Не обнаружив на нас знаков принадлежности к «Иксису», Евнух исторг свирепый рык. Но мы, махнув удостоверениями ДВР, включили в нем контур рабской покорности, и он нас пропустил.
Мы не предупреждали о своем визите, чтобы не запустить процедуру экстренного прикрытия задницы. Хотя новости об убийстве Дэй-Льюиса уже попали в метамедиум и разнеслись миллионом новостных демонов, а значит, любой менеджер «Иксиса», даже самый скудоумный, не утративший мало-мальской способности оценивать ущерб, уже приготовился к нашему появлению. Так что пришлось ждать, когда секретарь организует нам встречу с кем-нибудь из випов. Я это время потратил на любование миграцией пестрых теплокровных растений в терраниумах и попытке разобраться в чертежах сигнальных путей, которыми были украшены стены,
Наконец явился представитель фирмы — молодой разъем-папа с улыбкой от уха до уха, со скромным гребнем из бронзового цвета драконьих шипов от лба до копчика; в костюме для шипов имелись соответствующие отверстия. На физиономии была написана гордость за только что полученный диплом спеца по управлению биобизнесом. Ну, ясно, перед нами — агнец на заклание, разведчик брода в речке, возможно, кишащей пираньями. Безопасность фирмы — любой ценой! Меня затошнило.
Он протянул ладошку:
— Добро пожаловать, офицеры. Я Так Китченер, связь с общественностью и анализ потенциальных рисков. Чем могу помочь?
— Вы, конечно, слышали о вчерашнем убийстве, совершенном Пеленкой?
Китченер поцокал языком:
— Это весьма досадно, даже прискорбно. Грубейшее нарушение инструкции по использованию. Ни при каких обстоятельствах на Пеленку не должны попадать выделения птичьих желез внешней секреции. Пользователи Пеленки допустили небрежность, тут никаких сомнений. Надеюсь, вы согласны со мной? Полагаю, вопрос об ответственности нашей фирмы не стоит?
— Еще не знаю, собственно, мы для того и пришли — разобраться. Хотелось бы побывать в вашем конструкторском бюро, поговорить с теми, кто придумывал Пеленку.
— Нет ничего проще! Вам надо только проследовать за мной в стерилизационный шлюз.
Вскоре мы с К-Мартом и Змеей были вымыты, опылены и упакованы в спецовки. На выходе нас будет поджидать еще менее приятная процедура, с внутренним зондированием, чтобы мы гарантированно не вынесли никаких секретов.
Мы покинули шлюз и прошли мимо автоутроб и парагенезис-камер, яслей и ума-палаток; кругом кишел деловитый персонал «Иксиса».
— Как видите, — хвастал Китченер, — у нас корабль без малейшей течи. Строжайше соблюдаются все требования и инструкции. «Будем беречь здоровье подопечных — просуществуем вечно!» Такая у нас поговорка…
К-Март резко перебил:
— Полноправ Китченер, позвольте напомнить, мы — не инспекторы санитарной службы. Мы — Протеиновая Полиция. И мы пытаемся раскрыть убийство, в котором участвовало изделие вашей фирмы.
Ума не приложу, почему люди до сих пор ловятся на прием «хороший полицейский — плохой полицейский». Не зная, кто из нас старший, Китченер вопросительно посмотрел на меня. Но я лишь «беспомощно» поднял брови в ответ. Молодой менеджер нервно провел рукой по черепным шипам — они сгибались, как плотная резина.
— Ну да, разумеется. Почему бы вам не опросить непосредственно разработчиков Пеленки?
— Верно, почему бы нам этого не сделать? И Китченер повел нас к яйцеголовым.
Хотя мне и раньше по долгу службы приходилось иметь дело с двумозгами, при виде голых сверхчерепушек меня тотчас замутило. Знайки сидят в специальных креслах — с подчелюстниками вместо подлокотников, в окружении своих спецприборов и шлейфов подключения к виртуалке; природный метаболизм усилен всевозможной пищевой и троповой экзоподпиткой, и на нас, посетителей, эти господа взирают немигающими глазами уэллсовских марсиан.
Липкие взоры восьми церебрально-усовершенствованных на К-Марта не подействовали — а может, он просто лучше, чем я, умел притворяться невозмутимым. Как бы там ни было, он сразу приступил к опросу головастиков.
— А ну-ка, скажите, умники: сколько вы оставили запасных доступов к ганглиям Пеленки?
Конструкторы обменялись друг с другом многозначительными взглядами, потом один из них заговорил:
— Я Саймон, начальник октады. На ваши вопросы буду отвечать я. Никаких тайных точек ввода информации мы не делали. Компания опубликовала исчерпывающую информацию о Пеленке.
— Допустим, что вы не лжете. — К-Март со значением посмотрел на Змею — та пока безмолвствовала, но мне не очень верилось, что она способна тягаться с этими хитрованами. — Кого вы обокрали, чтобы сделать Пеленку? Да признавайтесь же, я ведь знаю: вы, ловкачи, вечно друг у дружки открытия тибрите. Кто мог подсунуть «Иксису» мину замедленного действия, кому нужно, чтобы вы сели в лужу?
Саймон не очень натурально изобразил оскорбленную невинность:
— Все наше вдохновение, все находки — непосредственно от сверхчувственной бесконечной шелдрейковской идеосферы. Мы, не жалея времени и сил, бороздим неизведанные дали идеопространства. Обвинять нас в краже — все равно что уничижать самое наше существование!
Дальнейший опрос ничего не дал — умники отвечали крайне неохотно, каждое слово приходилось вытягивать из них точно клещами. Наконец даже у К-Марта иссякло упорство. Когда уходили, напарник повернулся к ближайшему двумозгу и сказал:
— Пока, ребята. Увидимся у Мадам Ондатры.
Мы медленно шли к выходу; по пути я пытался обдумывать другую версию. Слащавая рожица Китченера не способствовала моему сосредоточению.
И тут я кое о чем вспомнил. О работе Дэй-Льюиса-старшего.
Я повернулся к Китченеру:
— Кто испытывал Пеленку в полевых условиях?
— Этот сотрудник только что ушел в длительный отпуск…
— Он лжет, — перебила Змея.
В яблочко! К-Март аж подпрыгнул.
— В соответствии с конституцией САС я должен зачитать вам ваши права. Вы имеете право на кибернетического защитника пятого уровня Тьюринга…
Китченер рассмеялся, как подросток, застигнутый с ладонью в штанах на организованном церковью Амиш пикнике.
— Офицеры, уж не собираетесь ли вы арестовать меня за пустяковую оговорку? Я лишь хотел сказать, что сотрудника, которым вы интересуетесь, пришлось уволить за нанесение ущерба фирме.
— Имя! Вернее, исчерпывающие сведения о нем. Что он натворил?
— Его зовут… Постойте… Дайте припомнить… Берт, кажется. Нет: Бертран Майр.
— И почему вы от него избавились?
— Грубое нарушение инструкций и кража корпоративной собственности.
— А поточнее?
Китченер снова пригладил драконий гребень: — Небольшая сексуальная проблема. Вступал в половые сношения с продукцией.
Иногда я пытаюсь представить, каково жилось человеку в девственные времена. А ведь закончились они, между прочим, всего-то столетие назад. Правда, и сейчас хватает народу из ретрокогорты — естественно, без кое-каких первоначальных органов или нейронов. Но даже из разговоров с геронтами невозможно понять, каким был в действительности их мир.
Одна из самых больших загадок — как они ухитрялись заниматься сексом. Препятствий было хоть пруд пруди: венерические болезни, трудноизлечимые неврозы, невозможность перемены пола, социальное угнетение естественных влечений. Наконец, секс-рабами тогда были люди, и свое дело они делали «без души», терпя унижения ради куска хлеба.
Вензаболевания сейчас большая редкость. Они не исчезли совсем, и бывает, что преступник намеренно заражает жертву, — но случайно уже ничего такого не подцепить. Помню, в прошлом году мы выследили извра, он распространял нео-коро, болезнь, при которой пенис растет внутрь тела. Эскулапов-психиатров заменили троподозировщики. Пластическая анатомия — это уже покоренная вершина. Законодательство наконец учло естественные потребности (по крайней мере в САС; как в других краях — не знаю), и рынок завален тысячами и тысячами разнообразных домашних любимцев с тысячами и тысячами эротических функций. А сколько дополнительных органов — надо заметить, не всегда полезных — теперь доступно для человека!
Несмотря на все это, осталась горстка хесомагари, «крученых пупков», которых извращенность натуры или бьющий через край темперамент толкают на поиски не одобряемых обществом утех. Одним из них и был Бертран Майр.
Мы скачали все сведения о нем, прежде чем покинуть «Иксис». Майр был сыном Ровены и Бориса Майр, граждан САС, бывших переселенцев, не выдержавших тягот жизни на борту «Водолея», плавучей аркологии и станции ОТЕС у побережья Мадагаскара. Выигранные ими в лотерею койко-места перешли к другим арконавтам, а супруги вернулись в Бостон. Вскоре после рождения Бертрана Борис скончался. Он угодил в разгар войны за территориальный передел между Парнями Из Морга и Тайскими Ребятами в Чарльстауне. Ровена там и живет по-прежнему, она больше ни с кем не связывала надолго свою жизнь. Бертран вырос архетипическим одиночкой: ни друзей, ни партнера, ни кратких любовных связей. Очевидно, такой уединенный образ жизни он вел и после того, как стал полноправным гражданином.
Интуиция сыщика нарисовала мне маменькиного сынка, точную копию своего покойного папаши, разбалованного, изнеженного интроверта. Последние годы своей учебы в школе Майр проявлял наклонности к генной инженерии. Получив в подарок стандартную детскую помесеварку фирмы «Скайос-Нова», он вскоре прикупил на карманные деньги еще кое-какие прибамбасы и научился делать существ уровня кольчатых червей. Он полюбил нуклеотиды и аминокислоты, даже чересчур полюбил. Похоже, о нравственных и юридических границах он имел самое туманное представление. Майр чуть не вылетел из школы, когда в шутку поселил в душевой неспособных к воспроизводству анкилостом. Они были запрограммированы на тридцатидневный срок жизни — но за это время успевали выделить в кишечник своих жертв аналог псилоцибина. После выпускных экзаменов обнаружилось, что скандал с анкилостомами изрядно подпортил ему репутацию. Ни одна приличная фирма не желала принимать его на работу хромоваром, вернее, желающие находились, но требовали, чтобы Майр прошел курс лечения коррективными тропами; вероятно, он всякий раз отказывался. Предпринимателей можно понять: кому нужен работник, не отвечающий за свои поступки? Наконец ему удалось устроиться испытателем в «Иксис», и долгие десять лет он проработал на этой должности, не имея взысканий.
— А потом появилась Пеленка, — сказал К-Март уже в офисе, когда мы заканчивали изучение файла.
— Должно быть, в Майре сработал какой-то скрытый механизм. Так бывает. Человек держится, держится и вдруг из-за малейшего пустяка срывается.
— Поскольку он больше всех остальных разработчиков уделял времени Пеленке, то привык относиться к ней, как к своей собственности. Даже домой брал! А что если дирекция «Иксиса» настояла, чтобы он сам попользовался Пеленкой? Как ты думаешь, это возможно?
Я пожал плечами:
— На то он и испытатель.
— Черт! Благодарение Иштар, что я работаю в админисфере! Короче, он запал на Пеленку и попытался ее приспособить для сексуальных забав. А когда об этом узнало начальство и дало нашему Майру пинка под зад, он улетел суборбитальным транспортом, прихватив изделие. Затем решил позаботиться о том, чтобы никто другой не владел Пеленкой.
Согласно кивнув, я сказал:
— Похоже, нам следует нанести визит полноправу Майру.
— Опять заказывать Змею?
— Нет, Бульдога.
Бульдог — это коктейль из собаки, волка и гиены, разумеется, с толикой человечины. Мы предпочитали брать его с собой на захваты, когда ожидалось сопротивление, от слабого до среднего. А модус операнди Майра и его психологический портрет наводили на мысль, что при аресте он будет вести себя агрессивно. Имея вес в три четверти человеческого, Бульдог способен завалить полдюжины несуперменов раньше, чем вы успеете сказать ему «Цикл Креба!»
В машине, по пути к зарегистрированному последним месту жительства Майра, мы получили ориентировку. Как будто мы, заинтересовавшись персоной Майра, каким-то телепатическим образом спровоцировали его. Новое преступление с участием Пеленки! На сей раз нападение совершила служебная помесь Думбинни. Ее отправили из дома с каким-то поручением, а когда она вернулась, то выглядела напрочь сбитой с толку. Получив приказ идти в свою кормушку, помесь вместо этого направилась в человеческую детскую, и вскоре хозяева обнаружили, как она грызет Пеленку испачканными в яде тупыми зубами. К счастью, ребенок был спасен прежде, чем у Пеленки начались конвульсии.
— Мы должны остановить этого парня, — сказал К-Март, — иначе наши задницы, да и задницы всего Отдела, получат на всю глубину обратной связи. Ты ведь знаешь, что собой представляет средний пеленковладелец? Это упертый плутократ с большими связями. И он не из тех, кто спускает такие вещи на тормозах.
— Согласен, но все же мне куда интереснее знать, что творится в мозгах у нашего паршивца.
— Точно! Потом напишешь статью для нашего журнала «ДВР на страже закона». Но сначала надо все-таки поймать преступника.
Последнее зарегистрированное место жительство Майра оказалось одним из старых кембриджских асимметричных ризоматических строений. Баваб представлял собой трясущегося от старости киба, расходящиеся швы корпуса были замазаны глупоцементом фирмы «Радио-Шак». Штуковина объяснила, как дойти до квартиры Майра; тамошняя дверь впустила нас, считав данные с удостоверений.
Застоявшаяся вонь и слой пыли (в таких дешевых жилищах устройство самоочистки — большая редкость) подсказали нам, что никто не живет здесь уже добрый месяц.
— Тупик! — сказал К-Март. — Проклятие.
— Спокойствие, спокойствие. Поищем, авось да найдем какую-нибудь зацепку.
Бульдога мы оставили сторожить у двери, а сами приступили к обыску помещений.
Я нашел порнозаначку Майра в хитроумнейшем тайнике. Одна часть неровной, на вид глухой стены на самом деле представляла собой укоренившийся мутант морского полипа с прекрасными способностями к мимикрии. Он доставал корнями до водопровода, но его, очевидно, давно не кормили. Когда я повел по стене пальцами, полип выдал себя — раздвинул гибкие створки, протянул щупальца и вяло попытался заглотить мою руку.
Я вскрикнул, подбежал К-Март с лазиком в руке и укокошил тварь. Внутри еще дрожащего полипа я заметил несколько накопителей данных.
Мы их воткнули в карманкомп К-Марта — благо, совпали контакты. И тут я заметил, что кое-чего не хватает, а именно обязательной вэтэошной нашлепки: «Приобрести эту модель может только полноправный гражданин в возрасте двенадцати лет и старше». А затем я сосредоточился на картинках.
В те девственные времена, которые я недавно вспоминал, пышным цветом цвела порноторговля. Товар поступал в основном из бывшего государства Япония и был известен как бура-сера. Это живые картинки с юными школьницами, которые поднимают юбочки, показывая простенькое, строго функциональное белье. Иногда товаром служили не только картинки, но и само белье, предпочтительно замаранное. С постепенным снижением возрастного ценза на получение гражданских прав эта торговля исчезла — вернее, влилась в главный порнопоток.
Но то, что мы с К-Мартом нашли в тайнике, было несомненным потомством бура-серы.
На каждом снимке я видел наряженных в узорную одежду людей, в самом широком возрастном диапазоне — от новорожденного до старика. К-Марта затошнило.
— Ведь эта мерзость даже не противозаконна! Просто глупо! Какая может быть связь между этой манией и убийствами?
Я выключил экран.
— Может, и никакой, Кас. А может, Майр до того задвинулся на сексе, что ему достаточно было малейшего толчка. Его вышибли из «Иксиса» и попытались отобрать Пеленку — и с тех пор он способен думать только о мести.
И тут опять пришло сообщение. Испорчена третья Пеленка, на сей раз поработал пчелиный рой. К счастью, человеческих жертв нет.
— Что дальше? — спросил К-Март. — Может, поговорить с Ровеной Майр?
— А что, это идея. Надо спросить, где она взяла родительскую лицензию.
Ровена Майр жила в бесчувственном доме, в трущобах прямо под путями «Серафима». Ежечасно «Бостон-Монреаль», сверхскоростной поезд, подвешенный к монорельсу, рассекал тут воздух, как ракета, и его прохождение чувствовалось всеми внутренностями.
Ветхий спуск возле дома Майр обжили безработные, существующие на пособие, и их нелегальные чада. Взрослые пили пивчик-живчик, а детвора играла с дешевыми живыми трилобитами, этим летом они были в моде. На нас бросали недобрые взгляды, но задерживать не пытались. Бульдог двигался замыкающим — на тот случай, если кто-нибудь решит сунуться следом. Когда поднялись на третий этаж и уже приближались к квартире Ровены Майр, я заметил, как рука К-Марта потянулась к лазику.
Эту даму я не знал в лицо и был готов к любым сюрпризам… но только не к тому, что увидел, когда дверь наконец отворилась на наш стук.
Ровена Майр оказалась фразеттоидом, членом группы ультраэгоцентристов, отколовшейся от бывшего Общества Креативного Анахронизма. Очевидно, Борис тоже принадлежал к этой компании. Надо же, а я думал, фразеттоиды уже давным-давно исчезли. Стоит ли удивляться, что Майрам неуютно жилось в спартанском, утилитарном окружении «Водолея»…
Ровена перелепила свое тело, чтобы походить на потрясающих фэнтезийных див с полотен художника, чьим именем прозвалась ее группировка. Огромные сферические сиськи, талия до того тонкая, что ясно: не обошлось без пересадки многих органов, и каллипигийский зад, Она носила крошечный лифчик из металлизированной ткани и украшения в псевдоварварском стиле. С пояска — цепочки из фальшивого золота — свисало несколько лент разноцветного шелка.
И она была такая самоуверенная, такая отстраненно-холодная, такая невероятная, что находиться с ней в одной комнате — все равно что соседствовать с древней аниматронной фигурой. Я попытался представить, что она — моя мать. Получилось, но с большой натяжкой.
— Чем могу помочь, офицеры?
— Мы по поводу Бертрана, вашего сына. Можно войти?
— Хм… Почему бы и нет?
Квартира была обставлена в стиле «Конан-супер». Мы уселись на златотканые узорчатые подушки и рассказали, в какую задницу загнал себя сын полноправы Ровены.
— Мне чертовски жаль малыша Берти. Он всегда был таким хорошим мальчиком, таким многообещающим. Рыжая Соня свидетель, я делала для него все, что было в моих силах. Но не понимаю, чем могу помочь вам.