Но было уже поздно. Тэнч взорвался.
— В чем все-таки здесь дело? — возбужденно спросила Мэри. — Что было такого особенного в нашем вопросе, чтобы…
— Это компьютер, — сказал Сет Морли.
Теперь он отчетливо различал электронные компоненты под студнем, выступившие наружу после взрыва тэнча, спрятанная дотоле сердцевина электронного компьютера теперь четко просматривались. Проводники, транзисторы, печатные схемы, магнитные барабаны памяти, туннельные диоды, разнообразные микросхемы тысячами были разбросаны по земле… Множество деталей разлетелось во всех направлениях. Отремонтировать этот компьютер уже не представлялось, насколько он понимал, никакой возможности. Тэнч был уничтожен раз и навсегда.
— Значит, в основе своей он всегда был неорганического происхождения, — произнес явно ошарашенный увиденным Бэббл. — Вам даже не приходило это в голову, Морли, верно?
— В данном случае интуиция меня подвела, — признался Сет Морли.
— Мне казалось, что это живое существо, которое могло бы ответить на наш вопрос.
— А вот в другом вы оказались правы, Морли, — заметил Уэйд Фрэйзер. — В том, что это явно ключевой вопрос. Только вот что нам теперь делать?
Земля вокруг тэнча стала теперь дымиться, как будто студнеобразное вещество и детали компьютера дали толчок к возникновению какой-то термической цепной реакции, что-то очень зловещее было в этом дыме. Сет Морли нутром ощутил всю серьезность положения, в котором они оказались. Да, подумал он, это цепная реакция, начать которую мы смогли, а вот остановить нам уже никак не удастся. Насколько далеко зайдет эта реакция? Уже начали появляться огромные трещины в почве, окружающей остатки тэнча. Жидкость, бившая струями из различных частей умирающего, агонизирующего тэнча, теперь разливалась по этим трещинам… Откуда-то далеко снизу послышался низкий, утробный звук огромного барабана, как будто что-то гигантское и болезненно-злобное было потревожено произошедшим на поверхности земли взрывом.
Небо почернело.
Все еще не понимая, что же происходит, Уэйд Фрэйзер сказал:
— Боже мой, Морли, что это вы натворили своим…, вопросом, — но тут как бы судорога пробежала по всей поверхности земли, что их окружала. — Это место вот-вот взорвется!
Он не ошибся. Теперь повсюду появились трещины. Еще несколько мгновений — и уже не останется даже такого места, куда можно будет безопасно ступить ногой. Сквиб, сообразил Сет Морли. Нужно как можно быстрее удирать отсюда.
— Бэббл, — прохрипел он. — Гоните всех в сквиб!
Но Бэббла здесь уже не было. Оглядевшись вокруг себя, Сет Морли не увидел не только Бэббла, но и всех остальных. Беспокойство его теперь перешло в бурлящую ярость.
Они бросили меня здесь. Они уже в сквибе, вот что он понял. Собрав последние силы, он и сам двинулся в том же направлении. Даже Мэри, что особенно его огорчило. Негодяи. Спотыкаясь на каждом шагу, он добрался до входной двери сквиба. Она была распахнута настежь.
Рядом с ним, с оглушительным скрежетом в грунте появилась быстро расширяющаяся трещина, за несколько секунд она достигла почти трех метров в ширину. Во все стороны от нее ответвлялись новые трещины. Он обнаружил, что глядит уже в глубокий провал. На дне его что-то копошилось. Нечто, покрытое слизью, очень большое, лишенное глаз: оно плыло в черной вонючей жиже, не обращая на него внимания.
— Бэббл, — простонал он и с трудом поднялся на первую ступеньку лесенки, которая вела внутрь сквиба.
Теперь ему было видно, что делается внутри кабины. Пользуясь только здоровой рукой, он неуклюже взобрался на площадку перед входом.
Присмотревшись, он обнаружил, что в сквибе никого не было.
Я один, как перст, в ужасе подумал он. Теперь сквиб весь затрясся и стал крениться, так как начала уже вздыматься почва прямо под ним. Пошел дождь. Морли почувствовал, как на него стали падать горячие черные капли кислотного дождя. Капли этой жуткой жидкости обжигали его кожу. Он пролез в кабину и застыл, тяжело и прерывисто дыша, лихорадочно пытаясь понять, куда же подевались все остальные его попутчики. В кабине не было ни малейших признаков никого из них. Он проковылял к видеоэкрану сквиба… Корпус аппарата по поднимало, то опускало, он весь трясся и, казалось, вот-вот развалится. Его сейчас потянет вниз, понял Морги. Нужно подниматься, я не могу больше тратить ни секунды на то, чтобы их разыскивать. Он повернул ключ зажигания и запустил двигатель. Качнув на себя шар управления, он поднял сквиб — а внутри его был только он, один-одинешенек — вверх, в черное и страшное небо…, небо откровенно враждебное для любых проявлений жизни. Он слышал, как капли дождя барабанят по корпусу. Капли какой жидкости? Скорее всего, кислоты. Возможно, подумал он, она разъест металл корпуса, погубит и сквиб, и меня.
Расположившись за пультом, он отрегулировал видеоэкран на большее увеличение и стал водить видеокамеру из стороны в сторону, одновременно с этим заставляя сам сквиб описывать круги.
На видеоэкране появилось Здание. Об его цоколь сердито билась набухшая от дождя, грязного цвета река. Здание, оказавшись перед лицом крайней для себя опасности, перебросило через реку временный мост, и Сет Морли увидел, как по этому мосту, пересекая реку, побежали внутрь Здания более десятка людей, мужчин и женщин.
Все они были очень старыми. Седые, дряхлые, они будто раненные мыши, сгрудились толпой и шаг за шагом преодолевали расстояние, отделявшее их от Здания. Теперь он вдруг обнаружил, что все они дряхлые старики. Кто эти люди?
Вглядываясь в видеоэкран, он разглядел Сюзи Смарт и доктора Бэббла. Присмотревшись еще пристальнее, он вскоре узнал всех. Расселла, Бена Толлчифа, Глена Белснора, Уэйда Фрэйзера, Бетти Джо Берм, Тони Дункельвельта, Бэббла, Игнаса Тагга. Мэгги Уолш, старика Берта Кослера — он единственный ничуть не изменился, ведь он уже давно был очень стар — и Роберту Рокингхэм. А замыкала это шествие его жена, Мэри.
Но теперь она была такою же старой, как и ее спутники. Насмерть перепуганная, сгорбленная, она едва брела на нетвердых ногах.
Форморазрушитель завладел ими, сообразил Сет Морли. И проделал над ними такое. А теперь они все на пути туда, откуда когда-то вышли, чтобы остаться там навсегда, чтобы там закончить свой жизненный путь.
Вдруг сквиб стал вибрировать. По всей кабине снова и снова гулко отдавался лязг металла. По корпусу стучало что-то тяжелое, металлическое. Он поднял сквиб выше, и стук ослаб, что это было, задумался Сет Морли и снова приник к видеоэкрану.
И тогда он увидел…
Здание начало распадаться на части. Отдельные элементы его, толстые куски пластика и металлических сплавов, скрепленные друг с другом, взлетали высоко вверх, будто их туда швыряли разрушительные удары могучего урагана. Хрупкий мост через реку рухнул и, падая, унес с собой тех, кто брел по нему навстречу неминуемой гибели. Они падали в бурлящую грязную воду вместе с обломками моста и исчезали из виду. Но им уже это было безразлично, так как и само Здание рушилось тоже. Они никак не могли найти спасение внутри него.
Я единственный, кому пока что удалось спастись, напомнил он себе. Издав горестный стон, он повернул контрольный шар, и сквиб сошел с круговой траектории, направляясь теперь в направлении поселка.
Двигатель сквиба заглох…
Теперь Морли уже ничего другого не слышал, кроме звуков от ударов капель о корпус. Сквиб по гигантской параболе стал падать все ниже и ниже.
Он закрыл глаза. Всегда и везде, говорил он себе, я делал все, что было в моих силах. Но теперь я уже совершенно бессилен что-либо изменить. И все же я сделал все от меня зависящее…
Сквиб ударился о грунт, подпрыгнул, Морли вышвырнуло из кресла на пол кабины. Отдельные секции корпуса разъехались в стороны, разойдясь по швам. Он почувствовал, как на него стал литься едкий, очень напоминающий кислоту, дождь, мгновенно пройдя насквозь через его одежду. Открыв остекленевшие от боли глаза, он увидел, что ливень уже прожег во многих местах отверстия в его одежде и стал теперь пожирать ткани его тела. Он понял это всего за какую-то долю секунды — время, казалось, остановилось, а сквиб тем временем переворачивало и переворачивало, то и дело он скользил по грунту в перевернутом состоянии, вверх шасси, но Морли уже не испытывал ни страха, ни отчаяния, ни даже боли. Он просто воспринимал гибель своего корабля — и свою собственную — как какой-то сторонний наблюдатель.
Сквиб в конце концов забуксовал и остановился. Тишина, только стук капель кислотного дождя. Морли лежал, наполовину погребенный искореженным металлом корпуса, фрагментами приборной панели, осколками разбитых фонарей и видеоэкрана. Боже, подумал он, ничего не осталось, и вскоре земля поглотит и сквиб, и меня. Теперь он испытывал какое-то тупое безразличие, понимая, что не долго еще оставалось ему жить, что он умирает, притом умирает почем зря, бессмысленно и одиноко. Как и все остальные, кто еще недавно входил в состав этой группы поселенцев-неудачников. Заступник, взмолился он, вступись за меня. Стань на мое место. Умри вместо меня.
Подумав так, он стал ждать. И слышал только, как барабанит дождь.
Глава 15
***
Какое— то время они просто молча стояли, глядя на то, что осталось от тэнча. Повсюду куски студня… Они образовали круг, в центре которого лежала бесформенная компактная масса, похожая на огромную медузу. Сет Морли сделал несколько шагов вперед, в направлении к ней. Мэри и остальные, убежавшие подальше от гибнущего тэнча теперь с опаской шли назад, чтобы вместе с Морли поглядеть на то, что было делом их рук.— В чем все-таки здесь дело? — возбужденно спросила Мэри. — Что было такого особенного в нашем вопросе, чтобы…
— Это компьютер, — сказал Сет Морли.
Теперь он отчетливо различал электронные компоненты под студнем, выступившие наружу после взрыва тэнча, спрятанная дотоле сердцевина электронного компьютера теперь четко просматривались. Проводники, транзисторы, печатные схемы, магнитные барабаны памяти, туннельные диоды, разнообразные микросхемы тысячами были разбросаны по земле… Множество деталей разлетелось во всех направлениях. Отремонтировать этот компьютер уже не представлялось, насколько он понимал, никакой возможности. Тэнч был уничтожен раз и навсегда.
— Значит, в основе своей он всегда был неорганического происхождения, — произнес явно ошарашенный увиденным Бэббл. — Вам даже не приходило это в голову, Морли, верно?
— В данном случае интуиция меня подвела, — признался Сет Морли.
— Мне казалось, что это живое существо, которое могло бы ответить на наш вопрос.
— А вот в другом вы оказались правы, Морли, — заметил Уэйд Фрэйзер. — В том, что это явно ключевой вопрос. Только вот что нам теперь делать?
Земля вокруг тэнча стала теперь дымиться, как будто студнеобразное вещество и детали компьютера дали толчок к возникновению какой-то термической цепной реакции, что-то очень зловещее было в этом дыме. Сет Морли нутром ощутил всю серьезность положения, в котором они оказались. Да, подумал он, это цепная реакция, начать которую мы смогли, а вот остановить нам уже никак не удастся. Насколько далеко зайдет эта реакция? Уже начали появляться огромные трещины в почве, окружающей остатки тэнча. Жидкость, бившая струями из различных частей умирающего, агонизирующего тэнча, теперь разливалась по этим трещинам… Откуда-то далеко снизу послышался низкий, утробный звук огромного барабана, как будто что-то гигантское и болезненно-злобное было потревожено произошедшим на поверхности земли взрывом.
Небо почернело.
Все еще не понимая, что же происходит, Уэйд Фрэйзер сказал:
— Боже мой, Морли, что это вы натворили своим…, вопросом, — но тут как бы судорога пробежала по всей поверхности земли, что их окружала. — Это место вот-вот взорвется!
Он не ошибся. Теперь повсюду появились трещины. Еще несколько мгновений — и уже не останется даже такого места, куда можно будет безопасно ступить ногой. Сквиб, сообразил Сет Морли. Нужно как можно быстрее удирать отсюда.
— Бэббл, — прохрипел он. — Гоните всех в сквиб!
Но Бэббла здесь уже не было. Оглядевшись вокруг себя, Сет Морли не увидел не только Бэббла, но и всех остальных. Беспокойство его теперь перешло в бурлящую ярость.
Они бросили меня здесь. Они уже в сквибе, вот что он понял. Собрав последние силы, он и сам двинулся в том же направлении. Даже Мэри, что особенно его огорчило. Негодяи. Спотыкаясь на каждом шагу, он добрался до входной двери сквиба. Она была распахнута настежь.
Рядом с ним, с оглушительным скрежетом в грунте появилась быстро расширяющаяся трещина, за несколько секунд она достигла почти трех метров в ширину. Во все стороны от нее ответвлялись новые трещины. Он обнаружил, что глядит уже в глубокий провал. На дне его что-то копошилось. Нечто, покрытое слизью, очень большое, лишенное глаз: оно плыло в черной вонючей жиже, не обращая на него внимания.
— Бэббл, — простонал он и с трудом поднялся на первую ступеньку лесенки, которая вела внутрь сквиба.
Теперь ему было видно, что делается внутри кабины. Пользуясь только здоровой рукой, он неуклюже взобрался на площадку перед входом.
Присмотревшись, он обнаружил, что в сквибе никого не было.
Я один, как перст, в ужасе подумал он. Теперь сквиб весь затрясся и стал крениться, так как начала уже вздыматься почва прямо под ним. Пошел дождь. Морли почувствовал, как на него стали падать горячие черные капли кислотного дождя. Капли этой жуткой жидкости обжигали его кожу. Он пролез в кабину и застыл, тяжело и прерывисто дыша, лихорадочно пытаясь понять, куда же подевались все остальные его попутчики. В кабине не было ни малейших признаков никого из них. Он проковылял к видеоэкрану сквиба… Корпус аппарата по поднимало, то опускало, он весь трясся и, казалось, вот-вот развалится. Его сейчас потянет вниз, понял Морги. Нужно подниматься, я не могу больше тратить ни секунды на то, чтобы их разыскивать. Он повернул ключ зажигания и запустил двигатель. Качнув на себя шар управления, он поднял сквиб — а внутри его был только он, один-одинешенек — вверх, в черное и страшное небо…, небо откровенно враждебное для любых проявлений жизни. Он слышал, как капли дождя барабанят по корпусу. Капли какой жидкости? Скорее всего, кислоты. Возможно, подумал он, она разъест металл корпуса, погубит и сквиб, и меня.
Расположившись за пультом, он отрегулировал видеоэкран на большее увеличение и стал водить видеокамеру из стороны в сторону, одновременно с этим заставляя сам сквиб описывать круги.
На видеоэкране появилось Здание. Об его цоколь сердито билась набухшая от дождя, грязного цвета река. Здание, оказавшись перед лицом крайней для себя опасности, перебросило через реку временный мост, и Сет Морли увидел, как по этому мосту, пересекая реку, побежали внутрь Здания более десятка людей, мужчин и женщин.
Все они были очень старыми. Седые, дряхлые, они будто раненные мыши, сгрудились толпой и шаг за шагом преодолевали расстояние, отделявшее их от Здания. Теперь он вдруг обнаружил, что все они дряхлые старики. Кто эти люди?
Вглядываясь в видеоэкран, он разглядел Сюзи Смарт и доктора Бэббла. Присмотревшись еще пристальнее, он вскоре узнал всех. Расселла, Бена Толлчифа, Глена Белснора, Уэйда Фрэйзера, Бетти Джо Берм, Тони Дункельвельта, Бэббла, Игнаса Тагга. Мэгги Уолш, старика Берта Кослера — он единственный ничуть не изменился, ведь он уже давно был очень стар — и Роберту Рокингхэм. А замыкала это шествие его жена, Мэри.
Но теперь она была такою же старой, как и ее спутники. Насмерть перепуганная, сгорбленная, она едва брела на нетвердых ногах.
Форморазрушитель завладел ими, сообразил Сет Морли. И проделал над ними такое. А теперь они все на пути туда, откуда когда-то вышли, чтобы остаться там навсегда, чтобы там закончить свой жизненный путь.
Вдруг сквиб стал вибрировать. По всей кабине снова и снова гулко отдавался лязг металла. По корпусу стучало что-то тяжелое, металлическое. Он поднял сквиб выше, и стук ослаб, что это было, задумался Сет Морли и снова приник к видеоэкрану.
И тогда он увидел…
Здание начало распадаться на части. Отдельные элементы его, толстые куски пластика и металлических сплавов, скрепленные друг с другом, взлетали высоко вверх, будто их туда швыряли разрушительные удары могучего урагана. Хрупкий мост через реку рухнул и, падая, унес с собой тех, кто брел по нему навстречу неминуемой гибели. Они падали в бурлящую грязную воду вместе с обломками моста и исчезали из виду. Но им уже это было безразлично, так как и само Здание рушилось тоже. Они никак не могли найти спасение внутри него.
Я единственный, кому пока что удалось спастись, напомнил он себе. Издав горестный стон, он повернул контрольный шар, и сквиб сошел с круговой траектории, направляясь теперь в направлении поселка.
Двигатель сквиба заглох…
Теперь Морли уже ничего другого не слышал, кроме звуков от ударов капель о корпус. Сквиб по гигантской параболе стал падать все ниже и ниже.
Он закрыл глаза. Всегда и везде, говорил он себе, я делал все, что было в моих силах. Но теперь я уже совершенно бессилен что-либо изменить. И все же я сделал все от меня зависящее…
Сквиб ударился о грунт, подпрыгнул, Морли вышвырнуло из кресла на пол кабины. Отдельные секции корпуса разъехались в стороны, разойдясь по швам. Он почувствовал, как на него стал литься едкий, очень напоминающий кислоту, дождь, мгновенно пройдя насквозь через его одежду. Открыв остекленевшие от боли глаза, он увидел, что ливень уже прожег во многих местах отверстия в его одежде и стал теперь пожирать ткани его тела. Он понял это всего за какую-то долю секунды — время, казалось, остановилось, а сквиб тем временем переворачивало и переворачивало, то и дело он скользил по грунту в перевернутом состоянии, вверх шасси, но Морли уже не испытывал ни страха, ни отчаяния, ни даже боли. Он просто воспринимал гибель своего корабля — и свою собственную — как какой-то сторонний наблюдатель.
Сквиб в конце концов забуксовал и остановился. Тишина, только стук капель кислотного дождя. Морли лежал, наполовину погребенный искореженным металлом корпуса, фрагментами приборной панели, осколками разбитых фонарей и видеоэкрана. Боже, подумал он, ничего не осталось, и вскоре земля поглотит и сквиб, и меня. Теперь он испытывал какое-то тупое безразличие, понимая, что не долго еще оставалось ему жить, что он умирает, притом умирает почем зря, бессмысленно и одиноко. Как и все остальные, кто еще недавно входил в состав этой группы поселенцев-неудачников. Заступник, взмолился он, вступись за меня. Стань на мое место. Умри вместо меня.
Подумав так, он стал ждать. И слышал только, как барабанит дождь.
Глава 15
Глен Белснор снял с тупо нывшей головы полиэнцефалический цилиндр, аккуратно опустил его и не очень-то уверенно поднялся на ноги. Потер пальцами лоб, но от этого голова стала болеть еще сильнее. Нескладно все как-то на этот раз получилось, отметил он про себя. Мы все сработали на это раз крайне неудачно.
Слегка пошатываясь, он вошел в корабельную кают-компанию и налил себе стакан холодной минеральной воды из бутылки. Затем стал рыться в карманах, пока не нашел сильнодействующее таблетки от головной боли, положил одну таблетку себе в рот и запил ее глотком прошедшей вторичную обработку воды.
Теперь зашевелились и другие, каждый в своей крохотной индивидуальной ячейке. Стащил цилиндр, заключавший в себе его череп, Уэйд Фрэйзер, а еще в нескольких ячейках от него стала возвращаться в активное гомоэнцефалическое состояние Сюзи Смарт.
Помогая ей высвободиться из тяжелого цилиндра, Глен Белснор услышал сдавленный стон. Исполненный неподдельного горя стон, свидетельствовавший о глубоком страдании. Он тут же выяснил, что это Сет Морли.
— Минутку, — сказал он. — Я постараюсь зайти к вам как можно быстрее.
Теперь все они выходили из состояния полиэнцефалического слияния… Яростно сорвал со своей головы тяжелый цилиндр Игнас Тагг, умудрившись одним движением ловко разомкнуть винтовой замок на жесткой застежке, пропущенной с него под подбородком…, веки у него были набрякшими, на бледном, осунувшемся лице — выражение досады и враждебности.
— Подсобите мне, — сказал Белснор. — Мне кажется, Морли все еще в шоковом состоянии. Да еще тут надо помочь оправиться доктору Бэбблу.
— С Морли ничего не случится, — хрипло произнес Тагг, затем стал протирать глаза, лицо его исказилось, как будто им овладел приступ тошноты. — У Морли всегда так.
— Но он все еще в шоке — его смерть, наверное, была особенно жуткой.
Тагг поднялся, уныло кивнул головой.
— Как прикажите, капитан.
— Сделайте так, чтобы ему было тепло, — велел Белснор. — Установите регулятор обогрева на максимальную отметку. — Сам он склонился над лежавшим ничком доктором Милтоном Бэбблом. — Больше жизни, Милт, — сочувственно произнес он, снимая цилиндр с головы Бэббла.
Там и здесь постепенно приходили в себя остальные члены экипажа. И все без исключения горестно стонали.
Громко, чтобы его слышали все, капитан Белснор сказал:
— Сейчас вы все уже оправились. На сей раз наша затея завершилась полным фиаско, но теперь нам всем станет — как и всегда в подобных случаях — очень и очень неплохо. Несмотря на все то, что вам всем пришлось испытать. Доктор Бэббл сейчас вам сделает уколы — он сам знает какие — чтобы облегчить переход от полиэнцефалического слияния к нормальному гомоэнцефалическому функционированию вашего сознания.
Он выждал какое-то время, затем еще раз повторил все, что только что сказал.
Сет Морли, все еще продолжая время от времени вздрагивать, спросил:
— Мы на борту «Персуса-9»?
— Вы снова на корабле, — успокоил его Белснор. — Снова на борту «Персуса-9». Вы помните, как вы умерли, Морли?
— Со мною произошло нечто совершенно ужасное, еле вымолвил Сет Морли.
— Вы, — напомнил ему Белснор, — были ранены в плечо.
— Я имею в виду то, что произошло позже. После взрыва тэнча. Помню, что летел на сквибе… У него отказал двигатель, и он раскололся…, прямо-таки распался на отдельные части в атмосфере. Меня самого то ли разорвало на куски, то ли раздавило. Я все это время оставался в кабине сквиба, даже тогда, когда он уже пахал фюзеляжем почву.
— Не ждите от меня особого к вам сочувствия, — сказал Белснор. Ведь и он сам в процессе полиэнцефалического слияния был умерщвлен электрическим током.
У Сью Смарт волосы были растрепаны, правая грудь озорно выглядывала между пуговицами блузки. Она осторожно прикоснулась к затылку и поморщилась.
— Вас умертвили ударом камня по голове, — сказал ей Белснор.
— Но почему? — спросила Сью. У нее все еще был совершенно ошеломленный вид. — Что я сделала не так?
— Это не ваша вина, — заметил Белснор. — В этом нашем слиянии мы оказались крайне враждебно настроенными по отношению друг к другу. Мы выпустили на волю всю свою давно уже накапливавшуюся и не находившую выхода агрессивность. Это очевидно.
Ему удалось припомнить с немалым трудом, как он пристрелил Тони Дункельвельта, самого молодого члена команды. Надеюсь, он не слишком будет на меня дуться, успокаивал себя капитан Белснор. Уж кому-кому, а ему это совсем не к лицу. Ведь он сам, давая волю своей враждебности, убил Берта Кослера, корабельного кока.
По сути мы сами перебили друг друга, отметил про себя Белснор. Надеюсь — да что там надеяться, молюсь — что в следующий раз все будет иначе. Должно быть. Как и раньше, в предшествовавших случаях нам все-таки удалось избавиться от большей части своей агрессивности на этом, как он там назывался, Дельмаке-О.
Бэббу, который все еще нетвердо стоял на ногах и до сих пор еще не привел в порядок свою одежду, Белснор сказал:
— Скорей за дело, док. Проверьте, что кому нужно. Обезболивающие средства, транквилизаторы, стимуляторы…, они им всем крайне необходимы. Вот только, — он наклонился и сказал ему на ухо, — не давайте им ничего такого, что у нас в дефиците, как я вам не раз уже говорил раньше а вы с таким постоянством не обращали на это внимания.
Склонившись над Бетти Джо Берм, Бэббл спросил:
— Вам нужна какая-нибудь химиотерапевтическая помощь, мисс Берм?
— Я…, я думаю, что и так отойду, — произнесла Бетти Джо Берм, с трудом приподнимаясь на койке в сидячее положение. — Мне бы просто посидеть немного и отдохнуть… — Ей удалось вяло, как-то вымученно улыбнуться. — Я утонула. — сказала она. — Ну и ну. — Лицо у нее оставалось усталым, но уже не было таким осунувшимся как несколько минут назад.
Обращаясь ко всем членам экипажа, Белснор произнес тихо, но с твердой непреклонностью:
— Я с большим удовольствием стираю из памяти бортового компьютера последний сюжет как слишком неприятный, чтобы прибегать к нему еще когда-нибудь снова.
— Но, — возразил ему Фрэйзер, трясущимися руками пытаясь разжечь трубку, — терапевтический эффект получился в высшей степени приличным. С точки зрения восстановления душевного здоровья.
— Сюжет вышел из-под нашего контроля, — заметила Сью Смарт.
— Так оно и предполагалось с самого начала, — произнес Бэббл, не переставая заниматься другими членами команды, поднимая их, выясняя, что им в данный момент требуется. — Это было то, что мы называем абсолютным катарсисом, то есть полным очищением. Теперь враждебность между нами на борту этого корабля стала куда слабее.
— Бэббл, — сказал Бен Толлчиф, — я могу надеяться на то, что ваша враждебность ко мне исчезла теперь совершенно? — И добавил. — А за то, что вы сделали мне… — тут он озорно подмигнул Бэбблу.
— Значит, это корабль, — пробормотал Сет Морли.
— Да, — несколько язвительно заметил капитан Белснор. — И о чем еще вы начисто позабыли на сей раз? Вы желаете, чтобы вас ввели в курс дела?
Он стал дожидаться ответа, но Сет Морли молчал. Казалось, что он все еще никак не может прийти в себя.
— Дайте ему что-нибудь вроде амфетамина, — велел Белснор доктору Бэбблу. — Чтобы у него прояснился рассудок. — С Сетом Морли всегда так; у него почти начисто отсутствует способность быстрой адаптации к обстановке на борту космического корабля после пребывания в полиэнцефалически сконструированном мире.
— Не беспокойтесь. Все будет в порядке, — сказал Сет Морли. И снова закрыл усталые веки.
— Что-нибудь принести тебе? — спросила у него жена.
— А у тебя самой все в порядке? — поинтересовался он. — Мэри кивнула. — Зачем ты убила Сью Смарт? — произнес он, однако, увидев, как вдруг резко перекосилось ее лицо, тут же добавил. — Да бог с нею. Не знаю сам, почему, — продолжал он, — но на этот раз все как-то необычайно сильно задело меня за живое. Все эти убийства. У нас никогда прежде не бывало их так много. На этот же раз — просто жуть какая-то. Аварийный психовыключатель должен был немедленно прекратить это слияние, как только произошло самое первое убийство.
— Ты слышал, что сказал Фрэйзер? — сказала Мэри. — Это было необходимо ради нашего собственного душевного здоровья. Слишком уж невыносимо напряженной стала обстановка на борту корабля.
Я теперь понимаю, подумал Морли, почему взорвался тэнч. Когда мы спросили у него, что означает «Персус-9». Неудивительно, что он лопнул…, а с ним распался и весь сюжет. Фрагмент за фрагментом.
Огромное, давно ставшее привычным внутреннее помещение корабля приковало к себе его внимание. Он ощутил нечто вроде омерзительного страха, увидев его снова. Для него реальность корабля стала намного более невыносимой, чем — как называлась планета в этом последнем случае — Дельмак-О, вспомнил он, что верно, то верно. Мы располагаем в случайном порядке буквы, выбрасываемые нам бортовым компьютером…, это мы сами придумали такое название, а затем с головой окунулись в продумывание до мельчайших деталей всей этой затеи. И волнующее приключение обернулось нашей поголовной гибелью.
Он поглядел на календарь своих наручных часов. Прошло двенадцать суток реального времени, двенадцать долгих-предолгих суток. А в полиэнцефалическом времени — чуть больше двадцати четырех часов. Если не считать «восьми лет» в «Тэкел Упарсине». Это была искусственная память, введенная в его рассудок в процессе слияния, чтобы придать большее правдоподобие всему полиэнцефалическому приключению.
Что это мы на этот раз придумали особое, спросил он у самого себя, соображая все еще довольно смутно. Целую теологическую систему, припомнил он. В бортовой компьютер были введены все сведения, которыми они располагали о самых распространенных религиозных системах. В «ТЭНЧ-889В» была введена в самых мельчайших подробностях информация об иудаизме, христианстве, исламе, зороастризме, буддизме…, огромный массив сведений, опираясь на который «ТЭНЧ-889В» должен быть сконструировать новую сложнейшую систему религиозных верований, в которой все пригнано друг к другу самым совершенным образом. И ему удалось это сделать, отметил про себя Сет Морли. Содержание «Библии» Спектовскового все еще наполняло весь его разум. Заступник, Странник-по-Земле, Наставник — и противостоящий им Форморазрушитель. Рафинированный продукт переработки всего того, над чем неустанно билась пытливая человеческая мысль в процессе своего многотысячелетнего обращения к Богу — цельная, логичная система, вполне пригодная для того, чтобы сопровождать человека с первых дней его сознательной жизни и до самой смерти, успокаивающая, утешающая и ободряющая человека во всех его невзгодах, паутина верований, разработанная компьютером на основе небольшого количества введенных в него постулатов — в частности, постулата о том, что Бог существует.
И сам Спектовский… Тут он закрыл глаза, пытаясь припомнить.
Эгон Спектовский был первым настоящим капитаном этого звездолета. Он погиб во время катастрофы, которая вывела из строя их корабль. Великолепный штрих, придуманный «ТЭНЧем-8898» — сделать их прежнего, горячо всеми любимого капитана, пророком распространившегося по всей галактике вероучения, которое стало одной из главных внутренних пружин, что двигали этим последним из миров, в котором они только что побывали. Благоговейным чувством, которое они питали к Эгону Спектовскому, было пронизано почти все, что происходило с ними на Дельмаке-О, и в каком-то смысле он был для них божеством еще тогда, когда жил с ними на борту корабля. Этот штрих придал сконструированному миру еще более правдоподобный характер, потому что очень точно сочетался с имевшимися у них психическими установками.
Полиэнцефалический разум, подумал он. Первоначально — игра в уход от действительности, чтобы хоть как-то убить скуку нашего двадцатилетнего полета.
Хотя в общем-то мы могли бы прожить двадцать лет и без подобной психологической поддержки, отметил Сет Морли, зная о том, что полет в любом случае закончится после прибытия к месту назначения. Одна мысль об этом поддерживала бы в нас жизнь и здравый рассудок. Но случилась авария, и теперь они кружили — а это будет длиться вечно — вокруг мертвой звезды, передатчик же их в результате аварии вышел из строя. Теперь только смерть могла стать избавлением от кошмара бесконечного полета. Вот почему поначалу чисто эскапистская забава, практически ничем не отличавшаяся от других психотерапевтических средств, обычно используемых в дальних межзвездных перелетах, оказалась их единственным спасением от безумия.
Вот что по-настоящему тревожит нас, понял Морли. Страх перед тем, что нас одного за другим начнет постигать безумие, оставляя остальных еще более одинокими. Более обособленными друг от друга и от всего, что объединяет людей.
Боже, подумал он, если бы мы могли вернуться на Альфу Центавра. Если бы только…
Но даже мечтать об этом было совершенно бессмысленно и даже вредно.
Бен Толлчиф, бортинженер, сказал:
— До сих пор не могу поверить, что это мы сами придумали богословскую систему Спектовского — такой реальной она всем нам казалась. Такой внутренне совершенно непротиворечивой.
— В этом главная заслуга компьютера, — заметил Белснор. — Разумеется, она непротиворечива.
— Но основополагающая идея все-таки наша, — сказал Тони Дункельвельт. Он все время смотрел только на капитана Белснора. — На сей раз меня убили вы, — заметил он.
— Мы ненавидим друг друга, — сказал Белснор. — Я терпеть не могу вас, вы отвечаете мне такою же взаимностью. Так по крайней мере было до того, что произошло со всеми нами на Дельмаке-О. — Он повернулся к Уэйду Фрэйзеру. — А знаете, похоже на то, что вы оказались правы. Я сейчас не испытываю такого раздражения как раньше. — И весьма грустно добавил. — Но все это вернется, через неделю-другую.
— Неужели мы настолько сильно не переносим друг друга? — спросила Сью Смарт.
— Да, — ответил Уэйд Фрэйзер.
Игнас Тагг и д-р Бэббл помогли подняться на ноги престарелой миссис Рокингхэм.
— О, мои дорогие, — ее высохшее, старческое лицо раскраснелось, это было поистине ужасно! Какое страшное, жуткое место. Я надеюсь, мы больше никогда не попадем туда еще раз. — Сделав несколько шажков, она подошла к капитану Белснору и потянула его за рукав. — Нам не придется переживать подобное, не так ли? Я совершенно не сомневаюсь, говорю об этом честно и откровенно, в том, что жизнь на корабле куда предпочтительнее этого гадкого, необустроенного уголка вселенной.
— Мы больше никогда не вернемся на Дельмак-О, — заверил ее Белснор.
— Ну и слава Богу — миссис Рокингхэм села; снова Тагг и д-р Бэббл помогли ей. — И вам спасибо, — сказала она обоим мужчинам. — Как это любезно с вашей стороны. А чашечку кофе можно, мистер Морли?
— Кофе? — как это повторил он, а затем вспомнил: он ведь был корабельным поваром. Все драгоценные продуктовые припасы, в том числе кофе, чай и молоко, находились в его ведении. — Я сейчас поставлю кофейник, — сказал он всем членам экипажа.
В кухне он зачерпнул немалое количество полных столовых ложек отличного молотого черного кофе и заправил им кофейник. И в который раз обратил внимание на то, что их запас кофе неуклонно тает. Через несколько месяцев они останутся совсем без кофе.
Слегка пошатываясь, он вошел в корабельную кают-компанию и налил себе стакан холодной минеральной воды из бутылки. Затем стал рыться в карманах, пока не нашел сильнодействующее таблетки от головной боли, положил одну таблетку себе в рот и запил ее глотком прошедшей вторичную обработку воды.
Теперь зашевелились и другие, каждый в своей крохотной индивидуальной ячейке. Стащил цилиндр, заключавший в себе его череп, Уэйд Фрэйзер, а еще в нескольких ячейках от него стала возвращаться в активное гомоэнцефалическое состояние Сюзи Смарт.
Помогая ей высвободиться из тяжелого цилиндра, Глен Белснор услышал сдавленный стон. Исполненный неподдельного горя стон, свидетельствовавший о глубоком страдании. Он тут же выяснил, что это Сет Морли.
— Минутку, — сказал он. — Я постараюсь зайти к вам как можно быстрее.
Теперь все они выходили из состояния полиэнцефалического слияния… Яростно сорвал со своей головы тяжелый цилиндр Игнас Тагг, умудрившись одним движением ловко разомкнуть винтовой замок на жесткой застежке, пропущенной с него под подбородком…, веки у него были набрякшими, на бледном, осунувшемся лице — выражение досады и враждебности.
— Подсобите мне, — сказал Белснор. — Мне кажется, Морли все еще в шоковом состоянии. Да еще тут надо помочь оправиться доктору Бэбблу.
— С Морли ничего не случится, — хрипло произнес Тагг, затем стал протирать глаза, лицо его исказилось, как будто им овладел приступ тошноты. — У Морли всегда так.
— Но он все еще в шоке — его смерть, наверное, была особенно жуткой.
Тагг поднялся, уныло кивнул головой.
— Как прикажите, капитан.
— Сделайте так, чтобы ему было тепло, — велел Белснор. — Установите регулятор обогрева на максимальную отметку. — Сам он склонился над лежавшим ничком доктором Милтоном Бэбблом. — Больше жизни, Милт, — сочувственно произнес он, снимая цилиндр с головы Бэббла.
Там и здесь постепенно приходили в себя остальные члены экипажа. И все без исключения горестно стонали.
Громко, чтобы его слышали все, капитан Белснор сказал:
— Сейчас вы все уже оправились. На сей раз наша затея завершилась полным фиаско, но теперь нам всем станет — как и всегда в подобных случаях — очень и очень неплохо. Несмотря на все то, что вам всем пришлось испытать. Доктор Бэббл сейчас вам сделает уколы — он сам знает какие — чтобы облегчить переход от полиэнцефалического слияния к нормальному гомоэнцефалическому функционированию вашего сознания.
Он выждал какое-то время, затем еще раз повторил все, что только что сказал.
Сет Морли, все еще продолжая время от времени вздрагивать, спросил:
— Мы на борту «Персуса-9»?
— Вы снова на корабле, — успокоил его Белснор. — Снова на борту «Персуса-9». Вы помните, как вы умерли, Морли?
— Со мною произошло нечто совершенно ужасное, еле вымолвил Сет Морли.
— Вы, — напомнил ему Белснор, — были ранены в плечо.
— Я имею в виду то, что произошло позже. После взрыва тэнча. Помню, что летел на сквибе… У него отказал двигатель, и он раскололся…, прямо-таки распался на отдельные части в атмосфере. Меня самого то ли разорвало на куски, то ли раздавило. Я все это время оставался в кабине сквиба, даже тогда, когда он уже пахал фюзеляжем почву.
— Не ждите от меня особого к вам сочувствия, — сказал Белснор. Ведь и он сам в процессе полиэнцефалического слияния был умерщвлен электрическим током.
У Сью Смарт волосы были растрепаны, правая грудь озорно выглядывала между пуговицами блузки. Она осторожно прикоснулась к затылку и поморщилась.
— Вас умертвили ударом камня по голове, — сказал ей Белснор.
— Но почему? — спросила Сью. У нее все еще был совершенно ошеломленный вид. — Что я сделала не так?
— Это не ваша вина, — заметил Белснор. — В этом нашем слиянии мы оказались крайне враждебно настроенными по отношению друг к другу. Мы выпустили на волю всю свою давно уже накапливавшуюся и не находившую выхода агрессивность. Это очевидно.
Ему удалось припомнить с немалым трудом, как он пристрелил Тони Дункельвельта, самого молодого члена команды. Надеюсь, он не слишком будет на меня дуться, успокаивал себя капитан Белснор. Уж кому-кому, а ему это совсем не к лицу. Ведь он сам, давая волю своей враждебности, убил Берта Кослера, корабельного кока.
По сути мы сами перебили друг друга, отметил про себя Белснор. Надеюсь — да что там надеяться, молюсь — что в следующий раз все будет иначе. Должно быть. Как и раньше, в предшествовавших случаях нам все-таки удалось избавиться от большей части своей агрессивности на этом, как он там назывался, Дельмаке-О.
Бэббу, который все еще нетвердо стоял на ногах и до сих пор еще не привел в порядок свою одежду, Белснор сказал:
— Скорей за дело, док. Проверьте, что кому нужно. Обезболивающие средства, транквилизаторы, стимуляторы…, они им всем крайне необходимы. Вот только, — он наклонился и сказал ему на ухо, — не давайте им ничего такого, что у нас в дефиците, как я вам не раз уже говорил раньше а вы с таким постоянством не обращали на это внимания.
Склонившись над Бетти Джо Берм, Бэббл спросил:
— Вам нужна какая-нибудь химиотерапевтическая помощь, мисс Берм?
— Я…, я думаю, что и так отойду, — произнесла Бетти Джо Берм, с трудом приподнимаясь на койке в сидячее положение. — Мне бы просто посидеть немного и отдохнуть… — Ей удалось вяло, как-то вымученно улыбнуться. — Я утонула. — сказала она. — Ну и ну. — Лицо у нее оставалось усталым, но уже не было таким осунувшимся как несколько минут назад.
Обращаясь ко всем членам экипажа, Белснор произнес тихо, но с твердой непреклонностью:
— Я с большим удовольствием стираю из памяти бортового компьютера последний сюжет как слишком неприятный, чтобы прибегать к нему еще когда-нибудь снова.
— Но, — возразил ему Фрэйзер, трясущимися руками пытаясь разжечь трубку, — терапевтический эффект получился в высшей степени приличным. С точки зрения восстановления душевного здоровья.
— Сюжет вышел из-под нашего контроля, — заметила Сью Смарт.
— Так оно и предполагалось с самого начала, — произнес Бэббл, не переставая заниматься другими членами команды, поднимая их, выясняя, что им в данный момент требуется. — Это было то, что мы называем абсолютным катарсисом, то есть полным очищением. Теперь враждебность между нами на борту этого корабля стала куда слабее.
— Бэббл, — сказал Бен Толлчиф, — я могу надеяться на то, что ваша враждебность ко мне исчезла теперь совершенно? — И добавил. — А за то, что вы сделали мне… — тут он озорно подмигнул Бэбблу.
— Значит, это корабль, — пробормотал Сет Морли.
— Да, — несколько язвительно заметил капитан Белснор. — И о чем еще вы начисто позабыли на сей раз? Вы желаете, чтобы вас ввели в курс дела?
Он стал дожидаться ответа, но Сет Морли молчал. Казалось, что он все еще никак не может прийти в себя.
— Дайте ему что-нибудь вроде амфетамина, — велел Белснор доктору Бэбблу. — Чтобы у него прояснился рассудок. — С Сетом Морли всегда так; у него почти начисто отсутствует способность быстрой адаптации к обстановке на борту космического корабля после пребывания в полиэнцефалически сконструированном мире.
— Не беспокойтесь. Все будет в порядке, — сказал Сет Морли. И снова закрыл усталые веки.
***
С большим трудом поднявшись на ноги, Мэри Морли подошла к своему мужу, опустилась на колени рядом с его койкой и приложила руку к его плечу. Он начал было отодвигаться от нее, все еще помня о ране в плече…, и вдруг, к удивлению своему, обнаружил, что боль прошла. Он осторожно провел ладонью по плечу. Раны не чувствовалось. Тяжелой, сильно кровоточащей раны. Странно, подумал он. Впрочем, так, кажется, бывает всегда. Насколько мне помнится.— Что-нибудь принести тебе? — спросила у него жена.
— А у тебя самой все в порядке? — поинтересовался он. — Мэри кивнула. — Зачем ты убила Сью Смарт? — произнес он, однако, увидев, как вдруг резко перекосилось ее лицо, тут же добавил. — Да бог с нею. Не знаю сам, почему, — продолжал он, — но на этот раз все как-то необычайно сильно задело меня за живое. Все эти убийства. У нас никогда прежде не бывало их так много. На этот же раз — просто жуть какая-то. Аварийный психовыключатель должен был немедленно прекратить это слияние, как только произошло самое первое убийство.
— Ты слышал, что сказал Фрэйзер? — сказала Мэри. — Это было необходимо ради нашего собственного душевного здоровья. Слишком уж невыносимо напряженной стала обстановка на борту корабля.
Я теперь понимаю, подумал Морли, почему взорвался тэнч. Когда мы спросили у него, что означает «Персус-9». Неудивительно, что он лопнул…, а с ним распался и весь сюжет. Фрагмент за фрагментом.
Огромное, давно ставшее привычным внутреннее помещение корабля приковало к себе его внимание. Он ощутил нечто вроде омерзительного страха, увидев его снова. Для него реальность корабля стала намного более невыносимой, чем — как называлась планета в этом последнем случае — Дельмак-О, вспомнил он, что верно, то верно. Мы располагаем в случайном порядке буквы, выбрасываемые нам бортовым компьютером…, это мы сами придумали такое название, а затем с головой окунулись в продумывание до мельчайших деталей всей этой затеи. И волнующее приключение обернулось нашей поголовной гибелью.
Он поглядел на календарь своих наручных часов. Прошло двенадцать суток реального времени, двенадцать долгих-предолгих суток. А в полиэнцефалическом времени — чуть больше двадцати четырех часов. Если не считать «восьми лет» в «Тэкел Упарсине». Это была искусственная память, введенная в его рассудок в процессе слияния, чтобы придать большее правдоподобие всему полиэнцефалическому приключению.
Что это мы на этот раз придумали особое, спросил он у самого себя, соображая все еще довольно смутно. Целую теологическую систему, припомнил он. В бортовой компьютер были введены все сведения, которыми они располагали о самых распространенных религиозных системах. В «ТЭНЧ-889В» была введена в самых мельчайших подробностях информация об иудаизме, христианстве, исламе, зороастризме, буддизме…, огромный массив сведений, опираясь на который «ТЭНЧ-889В» должен быть сконструировать новую сложнейшую систему религиозных верований, в которой все пригнано друг к другу самым совершенным образом. И ему удалось это сделать, отметил про себя Сет Морли. Содержание «Библии» Спектовскового все еще наполняло весь его разум. Заступник, Странник-по-Земле, Наставник — и противостоящий им Форморазрушитель. Рафинированный продукт переработки всего того, над чем неустанно билась пытливая человеческая мысль в процессе своего многотысячелетнего обращения к Богу — цельная, логичная система, вполне пригодная для того, чтобы сопровождать человека с первых дней его сознательной жизни и до самой смерти, успокаивающая, утешающая и ободряющая человека во всех его невзгодах, паутина верований, разработанная компьютером на основе небольшого количества введенных в него постулатов — в частности, постулата о том, что Бог существует.
И сам Спектовский… Тут он закрыл глаза, пытаясь припомнить.
Эгон Спектовский был первым настоящим капитаном этого звездолета. Он погиб во время катастрофы, которая вывела из строя их корабль. Великолепный штрих, придуманный «ТЭНЧем-8898» — сделать их прежнего, горячо всеми любимого капитана, пророком распространившегося по всей галактике вероучения, которое стало одной из главных внутренних пружин, что двигали этим последним из миров, в котором они только что побывали. Благоговейным чувством, которое они питали к Эгону Спектовскому, было пронизано почти все, что происходило с ними на Дельмаке-О, и в каком-то смысле он был для них божеством еще тогда, когда жил с ними на борту корабля. Этот штрих придал сконструированному миру еще более правдоподобный характер, потому что очень точно сочетался с имевшимися у них психическими установками.
Полиэнцефалический разум, подумал он. Первоначально — игра в уход от действительности, чтобы хоть как-то убить скуку нашего двадцатилетнего полета.
Хотя в общем-то мы могли бы прожить двадцать лет и без подобной психологической поддержки, отметил Сет Морли, зная о том, что полет в любом случае закончится после прибытия к месту назначения. Одна мысль об этом поддерживала бы в нас жизнь и здравый рассудок. Но случилась авария, и теперь они кружили — а это будет длиться вечно — вокруг мертвой звезды, передатчик же их в результате аварии вышел из строя. Теперь только смерть могла стать избавлением от кошмара бесконечного полета. Вот почему поначалу чисто эскапистская забава, практически ничем не отличавшаяся от других психотерапевтических средств, обычно используемых в дальних межзвездных перелетах, оказалась их единственным спасением от безумия.
Вот что по-настоящему тревожит нас, понял Морли. Страх перед тем, что нас одного за другим начнет постигать безумие, оставляя остальных еще более одинокими. Более обособленными друг от друга и от всего, что объединяет людей.
Боже, подумал он, если бы мы могли вернуться на Альфу Центавра. Если бы только…
Но даже мечтать об этом было совершенно бессмысленно и даже вредно.
Бен Толлчиф, бортинженер, сказал:
— До сих пор не могу поверить, что это мы сами придумали богословскую систему Спектовского — такой реальной она всем нам казалась. Такой внутренне совершенно непротиворечивой.
— В этом главная заслуга компьютера, — заметил Белснор. — Разумеется, она непротиворечива.
— Но основополагающая идея все-таки наша, — сказал Тони Дункельвельт. Он все время смотрел только на капитана Белснора. — На сей раз меня убили вы, — заметил он.
— Мы ненавидим друг друга, — сказал Белснор. — Я терпеть не могу вас, вы отвечаете мне такою же взаимностью. Так по крайней мере было до того, что произошло со всеми нами на Дельмаке-О. — Он повернулся к Уэйду Фрэйзеру. — А знаете, похоже на то, что вы оказались правы. Я сейчас не испытываю такого раздражения как раньше. — И весьма грустно добавил. — Но все это вернется, через неделю-другую.
— Неужели мы настолько сильно не переносим друг друга? — спросила Сью Смарт.
— Да, — ответил Уэйд Фрэйзер.
Игнас Тагг и д-р Бэббл помогли подняться на ноги престарелой миссис Рокингхэм.
— О, мои дорогие, — ее высохшее, старческое лицо раскраснелось, это было поистине ужасно! Какое страшное, жуткое место. Я надеюсь, мы больше никогда не попадем туда еще раз. — Сделав несколько шажков, она подошла к капитану Белснору и потянула его за рукав. — Нам не придется переживать подобное, не так ли? Я совершенно не сомневаюсь, говорю об этом честно и откровенно, в том, что жизнь на корабле куда предпочтительнее этого гадкого, необустроенного уголка вселенной.
— Мы больше никогда не вернемся на Дельмак-О, — заверил ее Белснор.
— Ну и слава Богу — миссис Рокингхэм села; снова Тагг и д-р Бэббл помогли ей. — И вам спасибо, — сказала она обоим мужчинам. — Как это любезно с вашей стороны. А чашечку кофе можно, мистер Морли?
— Кофе? — как это повторил он, а затем вспомнил: он ведь был корабельным поваром. Все драгоценные продуктовые припасы, в том числе кофе, чай и молоко, находились в его ведении. — Я сейчас поставлю кофейник, — сказал он всем членам экипажа.
В кухне он зачерпнул немалое количество полных столовых ложек отличного молотого черного кофе и заправил им кофейник. И в который раз обратил внимание на то, что их запас кофе неуклонно тает. Через несколько месяцев они останутся совсем без кофе.