Он отсчитал десять поллитровых банок основной продукции киббуца и передал их Морли в бумажном мешке, а не в картонной коробке.
— А почему не в коробке?
— Катитесь, — грубо оборвал его клерк.
Морли вынул одну из банок, чтобы удостовериться, что это на самом деле «ВК». "Джем из киббуца «Тзкел Упарсин!», гласила надпись на этикетке. «Изготовлено из настоящих севильских апельсинов, мутационная группа 3-Б. С удовольствием поставьте банку солнечной Испании у себя на кухне или на полке с продуктами!»
— Отлично! — сказал Морли. — Большое спасибо.
Он вывалил бумажный ящик из здания склада готовой продукции и снова оказался на ярком солнце.
Вернувшись на стоянку яликов, он начал загружать банки с джемом в «Мятежного Петушка». Единственный приличный продукт, производимый в этом киббуце, отметил он про себя, размещая банки одну за другой на магнитные захваты в грузовом отсеке. Боюсь, это единственное, чего мне будет недоставать.
Он связался с Мэри по рации, висевшей у него на шее.
— Я выбрал ялик, — сообщил он ей. — Приходи на стоянку, я тебе его покажу.
— Ты уверен, что он хороший?
— Неужели ты сомневаешься в моих технических способностях? — раздраженно осведомился он. — Я проверил ракетный двигатель, электрооборудование, органы управления, каждую из систем жизнеобеспечения, абсолютно все-все.
Он затолкал последнюю банку джема в грузовой отсек и плотно прикрыл дверь.
Мэри появилась на стоянке через несколько минут, стройная, загорелая, в рубахе цвета хаки, такого же цвета шортах и в сандалиях.
— Ну, — сказала она, обозревая «Мятежного Петушка», — что до меня, то он мне кажется развалюхой. Но если ты утверждаешь, что он «о'кей», то так оно и есть, как я полагаю.
— Я уже начал загрузку, — похвастался Морли.
— Чем же?
Открыв дверь грузового отсека, он показал ей десять банок джема.
— Боже праведный, — только и могла вымолвить Мэри после продолжительной паузы.
— В чем дело?
— Ты не проверил ни двигатель, ни электропроводку. Ты занимался тем, что раздобывал этот мерзкий джем, о котором ты только и в состоянии говорить. — Она со злобной яростью захлопнула дверь грузового отсека. — Временами мне кажется, что ты не в своем уме. От надежного функционирования систем этого ялика зависят наши жизни. А вдруг откажет система снабжения кислородом или обогрева? Или в корпусе возникнет микротрещина, что повлечет за собой утечку воздуха? Или…
— Попроси своего братца проверить все это, — перебил он ее. — Поскольку ты ему доверяешь куда больше, чем мне.
— Он занят. Ты об этом знаешь.
— Лучше б он пришел сюда, — заметил Морли, — и выбрал для нас ялик. Вместо меня.
Его жена пристально на него поглядела, все ее худощавое тело подобралось в решительную позу открытого неповиновения. Затем она вся сникла, как бы покорившись судьбе и сознавая всю нелепость ситуации, — Самое странное заключается в том, — сказала она, — что тебе всегда и во всем сопутствует удача — я имею в виду, что она с тобою всегда независимо от твоих способностей. Наверное, это действительно наилучший из имеющихся здесь яликов. Но не потому, что ты хоть немного в них разбираешься — просто потому, что ты везучий, что везение — нечто для тебя врожденное, какая-то полезная мутация.
— Это вовсе не везение. Это мое умение сделать правильный выбор.
— Нет, — Мэри отрицательно мотнула головой. — Это у тебя как раз начисто отсутствует, но тебе не надо разумно мыслить — во всяком случае, в обычном смысле. В этом-то и весь ужас положения. Мы возьмем этот ялик и нам останется только и надеяться, что, как и прежде, твоя удача нас не покинет. Но как все-таки тебе удается так жить, Сет? — Она с нескрываемой горечью во взгляде подняла глаза, чтобы взглянуть на его лицо. — Ведь это несправедливо по отношению ко мне.
— Пока что мне удавалось поддерживать наши отношения.
— Ты держал нас здесь, в этом…, киббуце, — сказала Мэри, — целых восемь лет.
— Но теперь я же вызволил нас отсюда.
— Ради чего-то, скорее всего, худшего, что нам известно об этом новом назначении? Ничего, кроме того, что знает Госсим, — а он знает потому, что сделал своим обыкновением ознакомление с почтой всех обитателей киббуца. Он читал твою самую первую мольбу-прошение… Я не хотела тебе говорить об этом, потому что боялась сделать тебе…
— Вот гнусный тип, — в нем вскипела лютая звериная ярость, тем более болезненная из-за невозможности что-либо изменить. — Это же абсолютно бессовестно — читать чужие прошения.
— Он здесь заправила. Он чувствует себя так, будто все вокруг — его вотчина. Но ничего, мы уже отсюда сматываемся.
— Слава Богу. Не сердись. Успокойся. Все равно, ты ничего не можешь с этим поделать — он читает их вот уже многие годы.
— А что он при этом говорил, хорошо ли составлена была, по его мнению, эта просьба?
— Фред Госсим — ответила Мэри Морли, — ни за что бы этого не сказал. Мне же кажется, что она была очень прилично составлена. А как же иначе — ведь ты получил перевод!
— Я тоже так считаю. Потому что Богу, ей-ей, не очень-то положено быть чутким к молитвам своих почитателей в соответствии с теми заветами, что действовали в эпоху, предшествовавшую появлению Заступника, когда могущество Форморазрушителя было столь велико, а ниши взаимоотношения с ним — я имею в виду, с Богом — столь гадкими.
— Представляю, каково было бы тебе тогда, — злорадно заметила Мэри. — Со всеми этими твоими горькими сетованиями в отношении того, чему нас учат и что делает Наставник.
— Я был бы великим поэтом. Как Давид.
— У тебя была бы такая же никчемная работа, как и сейчас.
Сказав так, она решительно пошла прочь, оставив его у двери грузового отсека ялика, где он все еще продолжал держаться одной рукой за выстроенный им ряд припасенных банок с джемом.
От полностью завладевшего его умом и телом ощущения собственного бессилия у него перехватило дыхание.
— Ну и оставайся здесь! — крикнул он ей вдогонку, — Я отправлюсь без тебя!
Она продолжала быстро шагать под горячим солнцем, не оборачиваясь и не удосуживаясь ему ответить.
Остаток дня Сет Морли провел, загружая в «Мятежного Петушка» их нехитрый скарб. Мэри все это время не показывалась. К концу дня до него дошло, что он один делает всю положенную перед отправлением работу. Где же она? Его вдруг взволновал этот вопрос. Ведь это нечестно с ее стороны.
Тут он, как обычно, когда подходило время ужина, впал в уныние. Даже задался вопросом, стоит ли его цель тех усилий, что он затрачивает. Бросать одну никуда не годную работу ради другой такой же! Я неудачник. Мэри права, думая обо мне так. Взглянуть хотя бы на то, как неумело я загружаю сюда все это барахло. Он изумленно глядел на то, в каком беспорядке он загромоздил ялик грудами одежды, кипами книг, видеокассет, кухонными принадлежностями, медикаментами, картинами, не изнашиваемыми никогда покрывалами, шахматами, справочными дискетами, аппаратурой для связи и всяким прочим хламом. Неужели фактически вот только это мы скопили за восемь лет работы здесь? — изумленно спросил он у самого себя. Ведь здесь нет ничего мало-мальски ценного. Но даже эту дрянь он не может запихнуть как следует в ялик. Многое придется выбросить или оставить, чтобы пользовались другие. Ну нет. Лучше уж все лишнее уничтожить, — угрюмо подумал он. Нужно самым решительным образом отвергнуть саму мысль о том, что кто-то другой станет задарма пользоваться нажитым его трудами. Я сожгу все, до последнего лоскута материи, — твердо решил он. В том числе, и всю эту несусветную одежду, что Мэри понатаскала в дом как сорока, подбирая все, что поярче и побезвкуснее.
Я сложу все это барахло снаружи, решил он, а затем загружу на борт то, что принадлежит мне. А ее барахло — это ее забота. Ей совсем не помешало бы находиться здесь и помогать мне. Меня никто не уполномочил грузить ее хламье.
И пока Сет Морли стоял с огромной охапкой одежды в руках, он увидел в хмурых сумерках приближающийся к нему силуэт. Кто это, удивился он и прищурился, чтобы получше рассмотреть.
Он увидел, что это не Мэри. Какой-то мужчина, или, скорее, некое подобие мужчины. Некто в свободно спадающем к земле одеянии, с длинными волосами, свисавшими на загорелые широкие плечи. И тут Сет Морли почувствовал страх. Он понял, что это Странник-по-Земле. Который пришел, чтобы его остановить. Трясясь от страха, он начал раскладывать одежду, которой, были заняты его руки. В душе его неистово взыграло вдруг ни с того, ни с сего пробудившаяся совесть; на него словно навалилось тяжкое бремя всех дурных поступков, что он совершил. Месяцы, годы он не видел Странника-по-Земле вот уже очень продолжительное время, и поэтому груз, отягощающий его душу, стал почти невыносимым. От него никак нельзя было отделаться, пока его не снимет с души Заступник.
Мужская фигура остановилась прямо перед ним.
— Мистер Морли? — произнес мужчина.
— Да, — ответил он и почувствовал, как покрылся испариной его череп, как стали падать с его лица капли пота, и он сделал попытку смахнуть их тыльной стороной кисти. — Я устал, — сказал он. — Вот уже несколько часов кряду я тружусь над тем, чтобы загрузить ялик. Это очень нелегкая задача.
— Ваш ялик, — произнес Странник-по-Земле, — «Мятежный Петушок», не доставит вас и вашу маленькую семью на планету Дельмак-О. Вот почему я счел себя обязанным вмешаться, мой дорогой друг. Вам понятно это?
— Разумеется, — испытывая глубокое чувство вины, выдавил из себя Морли.
— Выберите другой.
— Хорошо, — сказал он, горестно кивая головой. — Да, сейчас же выберу. Спасибо Вам за это. По сути, вы спасли нам жизнь. Он попытался вглядеться в лицо Странника-по-Земле, чтобы выяснить, нет ли на нем выражения укора. Но этого ему так и не удалось сделать, ибо света оставалось уже немного и выражения лица в сгустившихся сумерках невозможно было разобрать.
— Я очень сожалею о том, что вам пришлось проделать столько ненужной работы.
— Ну, я бы так не сказал…
— Я помогу вам перегрузить ваши вещи в другой ялик, — сказал Странник-по-Земле. Он наклонился, подхватил груду коробок и пошел вдоль стоящих безмолвно яликов. — Я рекомендую вот этот, — вскоре произнес он, остановившись возле одного из них и протянув руку, чтобы открыть дверь. — Выглядит он неважно, но техническое его состояние просто отменное.
— Ага! — воскликнул Морли, следуя за ним с наспех схваченной ношей, — Я хотел сказать Вам спасибо. Как он выглядит, мне безразлично, это не имеет для меня особого значения. Главное — что у него внутри делается. К яликам это относится в такой же мере, как и к людям. Он рассмеялся, но смех получился каким-то сдавленным, с хрипотцой. Он сразу же осекся, и от огромного страха, неожиданно его охватившего, пот на его затылке мгновенно стал холодным как лед.
— У вас нет никаких причин меня бояться, — заметил Странник.
— Умом я это понимаю, — ответил ему Морли.
Некоторое время он трудился молча, перетаскивая ящик за ящиком из «Мятежного Петушка» в ялик получше. И все это время Морли мучительно пытался придумать, что бы сказать Страннику, но ему это никак не удавалось. Ум его из-за страха слегка помутился. Пламя его острого интеллекта, на который он всегда так полагался, превратилось в едва тлеющее мерцание.
— Вам приходила в голову мысль обратиться за помощью к психиатру? — вдруг спросил у него Странник.
— Нет.
— Давайте-ка остановимся на пару минут и передохнем. А заодно и побеседуем немного.
— Не надо, — сказал Морли.
— Почему не надо?
— Я не хочу ничего знать. Не хочу ничего слышать… — Ему самому собственный голос показался похожим скорее на блеяние — настолько он был неуверенным и слабым, словно придавленным невежеством хозяина, обладающего вместо должного благоразумия изобилием всяческих бредовых мыслей. Он понимал это, слыша свое блеяние, понимал его природу, но упрямо продолжал цепляться за свое, и поэтому продолжил. — Я знаю, что очень далек от совершенства. Но я не в состоянии измениться. Я удовлетворен тем, какой я есть.
— И даже тем, с какой небрежностью вы выбирали для себя ялик?
— Мэри все верно поняла. Обычно удача мне не изменяет.
— Она бы тоже погибла.
Вот и скажите ей об этом. И не говорите мне, подумал он. — Пожалуйста, ничего больше мне не говорите. Я ничего не хочу знать! Странник какое-то время внимательно к нему приглядывался.
— У вас есть хоть что-нибудь, — сказал он в конце концов, — что бы вы хотели сказать мне?
— Я очень благодарен, очень-очень благодарен. За Ваше появление.
— А ведь вы много раз за прошедшие годы тщательно обдумывали, что сказать при встрече со мною. Множество всяческих мыслей приходило вам в голову.
— Я все…, позабыл, — сипло вымолвил он.
— Вы позволите мне благословить вас?
— Конечно же, — ответил он все таким же осипшим голосом.
— Но почему? Что я такого сделал? Чем заслужил подобную милость?
— Я испытываю хорошие чувства к вам, вот и все.
— Но почему? — Он никак не мог этого уразуметь. Порицания, которого он так ждал, все не исходило из уст Странника.
— Когда-то, много лет тому назад, — начал свое объяснение Странник, — у вас был кот, которого вы очень любили. Он был жадным и неверным, но вы тем не менее его любили. Однажды он подох, подавившись косточкой, что было следствием кражи останков дохлого марсианского сокола из мусорной ямы. Вы были очень опечалены, однако продолжали любить его, даже то, что составляло его сущность, и что привело его к столь жалкой гибели — его ненасытную жадность. Вы бы многое отдали за то, чтобы он оставался живым, но при этом хотели, чтобы он оставался таким, каким он был до своей гибели, жадным и нахальным, именно таким, каким вы его любили, без всяких изменений. Теперь вы понимаете?
— Я молился тогда за него, — сказал Морли. — Но помощи не последовало. А ведь Наставник мог бы передвинуть время назад и воскресить его.
— Вы хотите, чтобы он сейчас был с вами?
— Да, — резко ответил Морли.
— Вы хотели бы получить помощь психиатра?
— Нет.
— Я благословляю вас, — произнес Странник-по-Земле и медленно и торжественно простер над ним правую руку в жесте благословения.
Сет Морли прикрыл глаза правой рукой…, и обнаружил, что по его лицу потекли горючие слезы. Даже теперь — это меня прямо-таки изумило — у меня до сих пор не выходит из памяти этот мерзкий старый нахальный кот, а я должен был давным-давно позабыть о нем, подумал он. Похоже на то, что такое никогда не забывается. Оно все еще здесь, в уме, глубоко погребенное, однако дожидающееся, пока не случится нечто подобное вот этой неожиданной встрече.
— Спасибо, — произнес он, когда благословение завершилось.
— Вы еще увидитесь с ним, — сказал Странник, — когда воссядете вместе с нами в Раю.
— Вы в этом уверены?
— Да.
— И он будет точно таким же, как и был?
— Да.
— Он узнает меня?
— Он даже сейчас вас помнит. Он ждет. Он никогда не перестанет ждать.
— Спасибо, — сказал Морли. — Теперь я чувствую себя намного лучше.
Странник— по-Земле растаял в ночной тьме.
Едва войдя в кафетерий киббуца, Сет Морли тотчас же стал искать взглядом свою жену. Она ела приправленную чесноком баранью лопатку за столом в слабо освещенном дальнем конце помещения. Когда он уселся прямо напротив нее, она ответила легким кивком головы.
— Ты пропустил обед, — спустя некоторое время заметила она. — Это на тебя совсем не похоже.
— Я видел Его, — произнес Морли.
— Кого-кого? — спросила она с интересом.
— Странника-по-Земле. Он пришел предупредить меня о том, что ялик, который я выбрал, станет причиной нашей гибели. Мы бы так на нем никуда и не попали.
— Я это знала и без него, — сказала Мэри. — Знала, что на этой развалюхе нам никуда не попасть.
— И мой кот все еще жив, — продолжал Морли.
— Но ведь у тебя нет никакого кота.
Он взял ее за руку.
— Он говорит, что ничего теперь плохого с нами не случится. Мы Благополучно доберемся до Дельмака-О, и там у меня будет новая работа.
— А ты спросил у него, в чем будет заключаться эта новая работа?
— Я как-то не додумался спросить у него об этом. Как-то даже в голову не пришло — Вот олух — Она высвободила руку и снова принялась за еду. — Расскажи, какой он из себя, этот Странник.
— Ты разве никогда с ним не встречалась?
— Ты ведь прекрасно знаешь, что я никогда его даже краем глаза не видела!
— Он красивый и добрый. Он даже не поленился благословить меня.
Значит, тебе он явился в облике мужчины. Интересно, а что если бы он явился перед тобой женщиной, ты, наверное, вряд ли стал бы к нему прислушиваться…
— Мне очень жаль тебя, — произнес Морли. — Он ни разу не явился, чтобы спасти тебя. Видимо, он не считает тебя заслуживающей спасения.
Мэри со злостью отшвырнула в сторону вилку. Лицо ее вспыхнуло от гнева. Какое-то время они оба сочли за лучшее помолчать.
— На Дельмак-О я отправляюсь один, — наконец вымолвил Морли.
— Ты так решил? Ты на самом деле думаешь, что так лучше? Так вот, я отправляюсь с тобою вместе. Я хочу, чтобы ты постоянно оставался под моим присмотром. Без меня…
— Ладно, — со злостью бросил он. — Валяем вместе. Не все ли мне равно? Останься ты здесь, ты обязательно спутаешься с Госсимом и станешь портить ему жизнь… — Он замолчал, чтобы перевести дух.
Мэри молча продолжала доедать баранину, не обращая внимания на его выпад.
Глава 3
— А почему не в коробке?
— Катитесь, — грубо оборвал его клерк.
Морли вынул одну из банок, чтобы удостовериться, что это на самом деле «ВК». "Джем из киббуца «Тзкел Упарсин!», гласила надпись на этикетке. «Изготовлено из настоящих севильских апельсинов, мутационная группа 3-Б. С удовольствием поставьте банку солнечной Испании у себя на кухне или на полке с продуктами!»
— Отлично! — сказал Морли. — Большое спасибо.
Он вывалил бумажный ящик из здания склада готовой продукции и снова оказался на ярком солнце.
Вернувшись на стоянку яликов, он начал загружать банки с джемом в «Мятежного Петушка». Единственный приличный продукт, производимый в этом киббуце, отметил он про себя, размещая банки одну за другой на магнитные захваты в грузовом отсеке. Боюсь, это единственное, чего мне будет недоставать.
Он связался с Мэри по рации, висевшей у него на шее.
— Я выбрал ялик, — сообщил он ей. — Приходи на стоянку, я тебе его покажу.
— Ты уверен, что он хороший?
— Неужели ты сомневаешься в моих технических способностях? — раздраженно осведомился он. — Я проверил ракетный двигатель, электрооборудование, органы управления, каждую из систем жизнеобеспечения, абсолютно все-все.
Он затолкал последнюю банку джема в грузовой отсек и плотно прикрыл дверь.
Мэри появилась на стоянке через несколько минут, стройная, загорелая, в рубахе цвета хаки, такого же цвета шортах и в сандалиях.
— Ну, — сказала она, обозревая «Мятежного Петушка», — что до меня, то он мне кажется развалюхой. Но если ты утверждаешь, что он «о'кей», то так оно и есть, как я полагаю.
— Я уже начал загрузку, — похвастался Морли.
— Чем же?
Открыв дверь грузового отсека, он показал ей десять банок джема.
— Боже праведный, — только и могла вымолвить Мэри после продолжительной паузы.
— В чем дело?
— Ты не проверил ни двигатель, ни электропроводку. Ты занимался тем, что раздобывал этот мерзкий джем, о котором ты только и в состоянии говорить. — Она со злобной яростью захлопнула дверь грузового отсека. — Временами мне кажется, что ты не в своем уме. От надежного функционирования систем этого ялика зависят наши жизни. А вдруг откажет система снабжения кислородом или обогрева? Или в корпусе возникнет микротрещина, что повлечет за собой утечку воздуха? Или…
— Попроси своего братца проверить все это, — перебил он ее. — Поскольку ты ему доверяешь куда больше, чем мне.
— Он занят. Ты об этом знаешь.
— Лучше б он пришел сюда, — заметил Морли, — и выбрал для нас ялик. Вместо меня.
Его жена пристально на него поглядела, все ее худощавое тело подобралось в решительную позу открытого неповиновения. Затем она вся сникла, как бы покорившись судьбе и сознавая всю нелепость ситуации, — Самое странное заключается в том, — сказала она, — что тебе всегда и во всем сопутствует удача — я имею в виду, что она с тобою всегда независимо от твоих способностей. Наверное, это действительно наилучший из имеющихся здесь яликов. Но не потому, что ты хоть немного в них разбираешься — просто потому, что ты везучий, что везение — нечто для тебя врожденное, какая-то полезная мутация.
— Это вовсе не везение. Это мое умение сделать правильный выбор.
— Нет, — Мэри отрицательно мотнула головой. — Это у тебя как раз начисто отсутствует, но тебе не надо разумно мыслить — во всяком случае, в обычном смысле. В этом-то и весь ужас положения. Мы возьмем этот ялик и нам останется только и надеяться, что, как и прежде, твоя удача нас не покинет. Но как все-таки тебе удается так жить, Сет? — Она с нескрываемой горечью во взгляде подняла глаза, чтобы взглянуть на его лицо. — Ведь это несправедливо по отношению ко мне.
— Пока что мне удавалось поддерживать наши отношения.
— Ты держал нас здесь, в этом…, киббуце, — сказала Мэри, — целых восемь лет.
— Но теперь я же вызволил нас отсюда.
— Ради чего-то, скорее всего, худшего, что нам известно об этом новом назначении? Ничего, кроме того, что знает Госсим, — а он знает потому, что сделал своим обыкновением ознакомление с почтой всех обитателей киббуца. Он читал твою самую первую мольбу-прошение… Я не хотела тебе говорить об этом, потому что боялась сделать тебе…
— Вот гнусный тип, — в нем вскипела лютая звериная ярость, тем более болезненная из-за невозможности что-либо изменить. — Это же абсолютно бессовестно — читать чужие прошения.
— Он здесь заправила. Он чувствует себя так, будто все вокруг — его вотчина. Но ничего, мы уже отсюда сматываемся.
— Слава Богу. Не сердись. Успокойся. Все равно, ты ничего не можешь с этим поделать — он читает их вот уже многие годы.
— А что он при этом говорил, хорошо ли составлена была, по его мнению, эта просьба?
— Фред Госсим — ответила Мэри Морли, — ни за что бы этого не сказал. Мне же кажется, что она была очень прилично составлена. А как же иначе — ведь ты получил перевод!
— Я тоже так считаю. Потому что Богу, ей-ей, не очень-то положено быть чутким к молитвам своих почитателей в соответствии с теми заветами, что действовали в эпоху, предшествовавшую появлению Заступника, когда могущество Форморазрушителя было столь велико, а ниши взаимоотношения с ним — я имею в виду, с Богом — столь гадкими.
— Представляю, каково было бы тебе тогда, — злорадно заметила Мэри. — Со всеми этими твоими горькими сетованиями в отношении того, чему нас учат и что делает Наставник.
— Я был бы великим поэтом. Как Давид.
— У тебя была бы такая же никчемная работа, как и сейчас.
Сказав так, она решительно пошла прочь, оставив его у двери грузового отсека ялика, где он все еще продолжал держаться одной рукой за выстроенный им ряд припасенных банок с джемом.
От полностью завладевшего его умом и телом ощущения собственного бессилия у него перехватило дыхание.
— Ну и оставайся здесь! — крикнул он ей вдогонку, — Я отправлюсь без тебя!
Она продолжала быстро шагать под горячим солнцем, не оборачиваясь и не удосуживаясь ему ответить.
***
Остаток дня Сет Морли провел, загружая в «Мятежного Петушка» их нехитрый скарб. Мэри все это время не показывалась. К концу дня до него дошло, что он один делает всю положенную перед отправлением работу. Где же она? Его вдруг взволновал этот вопрос. Ведь это нечестно с ее стороны.
Тут он, как обычно, когда подходило время ужина, впал в уныние. Даже задался вопросом, стоит ли его цель тех усилий, что он затрачивает. Бросать одну никуда не годную работу ради другой такой же! Я неудачник. Мэри права, думая обо мне так. Взглянуть хотя бы на то, как неумело я загружаю сюда все это барахло. Он изумленно глядел на то, в каком беспорядке он загромоздил ялик грудами одежды, кипами книг, видеокассет, кухонными принадлежностями, медикаментами, картинами, не изнашиваемыми никогда покрывалами, шахматами, справочными дискетами, аппаратурой для связи и всяким прочим хламом. Неужели фактически вот только это мы скопили за восемь лет работы здесь? — изумленно спросил он у самого себя. Ведь здесь нет ничего мало-мальски ценного. Но даже эту дрянь он не может запихнуть как следует в ялик. Многое придется выбросить или оставить, чтобы пользовались другие. Ну нет. Лучше уж все лишнее уничтожить, — угрюмо подумал он. Нужно самым решительным образом отвергнуть саму мысль о том, что кто-то другой станет задарма пользоваться нажитым его трудами. Я сожгу все, до последнего лоскута материи, — твердо решил он. В том числе, и всю эту несусветную одежду, что Мэри понатаскала в дом как сорока, подбирая все, что поярче и побезвкуснее.
Я сложу все это барахло снаружи, решил он, а затем загружу на борт то, что принадлежит мне. А ее барахло — это ее забота. Ей совсем не помешало бы находиться здесь и помогать мне. Меня никто не уполномочил грузить ее хламье.
И пока Сет Морли стоял с огромной охапкой одежды в руках, он увидел в хмурых сумерках приближающийся к нему силуэт. Кто это, удивился он и прищурился, чтобы получше рассмотреть.
Он увидел, что это не Мэри. Какой-то мужчина, или, скорее, некое подобие мужчины. Некто в свободно спадающем к земле одеянии, с длинными волосами, свисавшими на загорелые широкие плечи. И тут Сет Морли почувствовал страх. Он понял, что это Странник-по-Земле. Который пришел, чтобы его остановить. Трясясь от страха, он начал раскладывать одежду, которой, были заняты его руки. В душе его неистово взыграло вдруг ни с того, ни с сего пробудившаяся совесть; на него словно навалилось тяжкое бремя всех дурных поступков, что он совершил. Месяцы, годы он не видел Странника-по-Земле вот уже очень продолжительное время, и поэтому груз, отягощающий его душу, стал почти невыносимым. От него никак нельзя было отделаться, пока его не снимет с души Заступник.
Мужская фигура остановилась прямо перед ним.
— Мистер Морли? — произнес мужчина.
— Да, — ответил он и почувствовал, как покрылся испариной его череп, как стали падать с его лица капли пота, и он сделал попытку смахнуть их тыльной стороной кисти. — Я устал, — сказал он. — Вот уже несколько часов кряду я тружусь над тем, чтобы загрузить ялик. Это очень нелегкая задача.
— Ваш ялик, — произнес Странник-по-Земле, — «Мятежный Петушок», не доставит вас и вашу маленькую семью на планету Дельмак-О. Вот почему я счел себя обязанным вмешаться, мой дорогой друг. Вам понятно это?
— Разумеется, — испытывая глубокое чувство вины, выдавил из себя Морли.
— Выберите другой.
— Хорошо, — сказал он, горестно кивая головой. — Да, сейчас же выберу. Спасибо Вам за это. По сути, вы спасли нам жизнь. Он попытался вглядеться в лицо Странника-по-Земле, чтобы выяснить, нет ли на нем выражения укора. Но этого ему так и не удалось сделать, ибо света оставалось уже немного и выражения лица в сгустившихся сумерках невозможно было разобрать.
— Я очень сожалею о том, что вам пришлось проделать столько ненужной работы.
— Ну, я бы так не сказал…
— Я помогу вам перегрузить ваши вещи в другой ялик, — сказал Странник-по-Земле. Он наклонился, подхватил груду коробок и пошел вдоль стоящих безмолвно яликов. — Я рекомендую вот этот, — вскоре произнес он, остановившись возле одного из них и протянув руку, чтобы открыть дверь. — Выглядит он неважно, но техническое его состояние просто отменное.
— Ага! — воскликнул Морли, следуя за ним с наспех схваченной ношей, — Я хотел сказать Вам спасибо. Как он выглядит, мне безразлично, это не имеет для меня особого значения. Главное — что у него внутри делается. К яликам это относится в такой же мере, как и к людям. Он рассмеялся, но смех получился каким-то сдавленным, с хрипотцой. Он сразу же осекся, и от огромного страха, неожиданно его охватившего, пот на его затылке мгновенно стал холодным как лед.
— У вас нет никаких причин меня бояться, — заметил Странник.
— Умом я это понимаю, — ответил ему Морли.
Некоторое время он трудился молча, перетаскивая ящик за ящиком из «Мятежного Петушка» в ялик получше. И все это время Морли мучительно пытался придумать, что бы сказать Страннику, но ему это никак не удавалось. Ум его из-за страха слегка помутился. Пламя его острого интеллекта, на который он всегда так полагался, превратилось в едва тлеющее мерцание.
— Вам приходила в голову мысль обратиться за помощью к психиатру? — вдруг спросил у него Странник.
— Нет.
— Давайте-ка остановимся на пару минут и передохнем. А заодно и побеседуем немного.
— Не надо, — сказал Морли.
— Почему не надо?
— Я не хочу ничего знать. Не хочу ничего слышать… — Ему самому собственный голос показался похожим скорее на блеяние — настолько он был неуверенным и слабым, словно придавленным невежеством хозяина, обладающего вместо должного благоразумия изобилием всяческих бредовых мыслей. Он понимал это, слыша свое блеяние, понимал его природу, но упрямо продолжал цепляться за свое, и поэтому продолжил. — Я знаю, что очень далек от совершенства. Но я не в состоянии измениться. Я удовлетворен тем, какой я есть.
— И даже тем, с какой небрежностью вы выбирали для себя ялик?
— Мэри все верно поняла. Обычно удача мне не изменяет.
— Она бы тоже погибла.
Вот и скажите ей об этом. И не говорите мне, подумал он. — Пожалуйста, ничего больше мне не говорите. Я ничего не хочу знать! Странник какое-то время внимательно к нему приглядывался.
— У вас есть хоть что-нибудь, — сказал он в конце концов, — что бы вы хотели сказать мне?
— Я очень благодарен, очень-очень благодарен. За Ваше появление.
— А ведь вы много раз за прошедшие годы тщательно обдумывали, что сказать при встрече со мною. Множество всяческих мыслей приходило вам в голову.
— Я все…, позабыл, — сипло вымолвил он.
— Вы позволите мне благословить вас?
— Конечно же, — ответил он все таким же осипшим голосом.
— Но почему? Что я такого сделал? Чем заслужил подобную милость?
— Я испытываю хорошие чувства к вам, вот и все.
— Но почему? — Он никак не мог этого уразуметь. Порицания, которого он так ждал, все не исходило из уст Странника.
— Когда-то, много лет тому назад, — начал свое объяснение Странник, — у вас был кот, которого вы очень любили. Он был жадным и неверным, но вы тем не менее его любили. Однажды он подох, подавившись косточкой, что было следствием кражи останков дохлого марсианского сокола из мусорной ямы. Вы были очень опечалены, однако продолжали любить его, даже то, что составляло его сущность, и что привело его к столь жалкой гибели — его ненасытную жадность. Вы бы многое отдали за то, чтобы он оставался живым, но при этом хотели, чтобы он оставался таким, каким он был до своей гибели, жадным и нахальным, именно таким, каким вы его любили, без всяких изменений. Теперь вы понимаете?
— Я молился тогда за него, — сказал Морли. — Но помощи не последовало. А ведь Наставник мог бы передвинуть время назад и воскресить его.
— Вы хотите, чтобы он сейчас был с вами?
— Да, — резко ответил Морли.
— Вы хотели бы получить помощь психиатра?
— Нет.
— Я благословляю вас, — произнес Странник-по-Земле и медленно и торжественно простер над ним правую руку в жесте благословения.
Сет Морли прикрыл глаза правой рукой…, и обнаружил, что по его лицу потекли горючие слезы. Даже теперь — это меня прямо-таки изумило — у меня до сих пор не выходит из памяти этот мерзкий старый нахальный кот, а я должен был давным-давно позабыть о нем, подумал он. Похоже на то, что такое никогда не забывается. Оно все еще здесь, в уме, глубоко погребенное, однако дожидающееся, пока не случится нечто подобное вот этой неожиданной встрече.
— Спасибо, — произнес он, когда благословение завершилось.
— Вы еще увидитесь с ним, — сказал Странник, — когда воссядете вместе с нами в Раю.
— Вы в этом уверены?
— Да.
— И он будет точно таким же, как и был?
— Да.
— Он узнает меня?
— Он даже сейчас вас помнит. Он ждет. Он никогда не перестанет ждать.
— Спасибо, — сказал Морли. — Теперь я чувствую себя намного лучше.
Странник— по-Земле растаял в ночной тьме.
***
Едва войдя в кафетерий киббуца, Сет Морли тотчас же стал искать взглядом свою жену. Она ела приправленную чесноком баранью лопатку за столом в слабо освещенном дальнем конце помещения. Когда он уселся прямо напротив нее, она ответила легким кивком головы.
— Ты пропустил обед, — спустя некоторое время заметила она. — Это на тебя совсем не похоже.
— Я видел Его, — произнес Морли.
— Кого-кого? — спросила она с интересом.
— Странника-по-Земле. Он пришел предупредить меня о том, что ялик, который я выбрал, станет причиной нашей гибели. Мы бы так на нем никуда и не попали.
— Я это знала и без него, — сказала Мэри. — Знала, что на этой развалюхе нам никуда не попасть.
— И мой кот все еще жив, — продолжал Морли.
— Но ведь у тебя нет никакого кота.
Он взял ее за руку.
— Он говорит, что ничего теперь плохого с нами не случится. Мы Благополучно доберемся до Дельмака-О, и там у меня будет новая работа.
— А ты спросил у него, в чем будет заключаться эта новая работа?
— Я как-то не додумался спросить у него об этом. Как-то даже в голову не пришло — Вот олух — Она высвободила руку и снова принялась за еду. — Расскажи, какой он из себя, этот Странник.
— Ты разве никогда с ним не встречалась?
— Ты ведь прекрасно знаешь, что я никогда его даже краем глаза не видела!
— Он красивый и добрый. Он даже не поленился благословить меня.
Значит, тебе он явился в облике мужчины. Интересно, а что если бы он явился перед тобой женщиной, ты, наверное, вряд ли стал бы к нему прислушиваться…
— Мне очень жаль тебя, — произнес Морли. — Он ни разу не явился, чтобы спасти тебя. Видимо, он не считает тебя заслуживающей спасения.
Мэри со злостью отшвырнула в сторону вилку. Лицо ее вспыхнуло от гнева. Какое-то время они оба сочли за лучшее помолчать.
— На Дельмак-О я отправляюсь один, — наконец вымолвил Морли.
— Ты так решил? Ты на самом деле думаешь, что так лучше? Так вот, я отправляюсь с тобою вместе. Я хочу, чтобы ты постоянно оставался под моим присмотром. Без меня…
— Ладно, — со злостью бросил он. — Валяем вместе. Не все ли мне равно? Останься ты здесь, ты обязательно спутаешься с Госсимом и станешь портить ему жизнь… — Он замолчал, чтобы перевести дух.
Мэри молча продолжала доедать баранину, не обращая внимания на его выпад.
Глава 3
— Вы находитесь на высоте тысячи миль над поверхностью планеты Дельмак-О, — раздалось в наушниках Бена Толлчиффа. — Включите, пожалуйста, автопилот.
— Я в состоянии совершить посадку сам, — отрезал в микрофон Бен Толлчифф, внимательно разглядывая проплывавшую под ним поверхность планеты и размышляя над тем, что означает ее раскраска. Облака, так рассудил он. Естественная атмосфера, что ж, это один из ответов на вопросы, что меня мучают. Он расслабился, почувствовав себя увереннее. И тотчас же в уме сформировался следующий вопрос: неужели это одна из тех планет, что называют «Обителями Богов»? И этот вопрос полностью отрезвил его.
Посадку он совершил без особых трудностей…, потянулся, зевнул, прокашлялся, отстегнул привязной ремень, поднялся, неуклюже проковылял к выходной двери, открыл ее, затем снова вернулся к пульту управления, чтобы выключить все еще действовавший ракетный двигатель. Заодно отключил и подачу воздуха. Вот, пожалуй, и все. Затем спустился по стальным ступеням и как-то неловко спрыгнул на поверхность планеты.
Рядом с посадочным домиком виднелась вереница домиков с плоскими крышами — крохотные, связанные переходами друг с другом сооружения поселка. К его ялику сразу же направилось несколько человек, очевидно, чтобы познакомиться с ним. Он помахал им рукой, с удовольствием ощущая, как натягивается и сокращается искусственная кожа его перчаток — вот и все телесные ощущения, которые он испытывал в своем громоздком скафандре.
— Привет! — раздался женский голос.
— Привет, — ответил Бен Толлчифф, разглядывая девушку.
На ней был темный рабочий халат и брюки под цвет халата — стандартное одеяние, вполне соответствовавшее простоте ее круглого, чистого, веснушчатого лица.
— Значит, это одна из планет «Обителей Богов»? — спросил он, неторопливо направляясь к девушке.
— Нет, это не «Обитель Бога», — ответила девушка, — хотя здесь есть и немало странного. — Она сделала неопределенное движение рукой в сторону горизонта, затем, очень дружелюбно улыбнувшись, протянула ему руку. — Меня зовут Бетти Джо Берм. Лингвист по профессии. Вы либо мистер Толлчифф, либо мистер Морли. Все остальные уже здесь.
— Толлчифф, — сказал он.
— Сейчас я вас со всеми перезнакомлю. Этот пожилой господин — Берт Кослер, наш завхоз.
— Рад познакомиться с вами, мистер Кослер. — Они пожали друг другу руки.
— Рад познакомиться с вами тоже, — произнес пожилой господин.
— Это Мэгги Уолш, наш технолог.
— Рад познакомиться с вами, мисс Уолш. — Обмен рукопожатиями. А девушка недурна собой.
— Рада познакомиться с вами тоже, мистер Толлчифф.
— Игнас Тагг, специалист по горячей штамповке пластмасс.
— Приветствую вас. — Рукопожатие чрезмерно крепкое. Мистер Тагг ему не понравился.
— Доктор Милтон Бэббл, наш поселковый врач.
— Приятно познакомиться, мистер Бэббл. — Рукопожатие. Бэббл, невысокий коренастый мужчина в цветастой рубахе с короткими рукавами. У него было весьма кислое, практически непроницаемое выражение лица.
— А это — Тони Дункельвельт, наш фотограф и почвовед.
— Рад с вами познакомиться. — Обмен рукопожатиями.
— Вот этот господин — Уэйд Фрэйзер, наш психолог. — Долгое лицемерное рукопожатие, пальцы у Фрэйзера были грязные и влажные.
— Глен Белснор, наш специалист по электронным устройствам и компьютерам.
— Рад с вами познакомиться. — Рукопожатие. Сухая, мозолистая, уверенная рука.
Показалась высокая пожилая женщина, она шла, опираясь на массивную трость. У нее было благородное лицо, бледное, но очень открытое и приветливое.
— Мистер Толлчифф, — произнесла она, протягивая Бену Толлчиффу хрупкую, почти безжизненную руку, — меня зовут Роберта Рокингхэм, по профессии я социолог. Очень приятно познакомиться с вами. Нам всем здесь было очень-очень интересно, каким вы окажетесь.
— Так вы та самая Роберта Рокингхэм? — удивленно спросил Бен. Он испытал неподдельное удовольствие от того, что повстречался с нею. Почему-то он считал, что эта знаменитая старая дама давным-давно умерла, и теперь даже несколько смутился, когда его познакомили с нею.
— А это, — сказала Бетти Джо Берм, — наша секретарь-машинистка. Сюзи Дамб(1).
— Рад познакомиться с вами, мисс… — он запнулся.
— Смарт(2), — закончила за него девушка. У нее была крутая полная грудь и великолепно сложенная фигура. — Сюзанна Смарт. Им всем кажется, будто это очень смешно, когда они называют меня Сюзи Дамб. — Она протянула руку и они обменялись рукопожатием.
— Мне хочется выяснить цель создания этого поселения, — сказал Бен. — Вы мне об этом ничего не сказали.
— Мистер Толлчифф, — произнесла пожилая знаменитость в области социологии, — нам тоже об этом ничего не говорили. — Она легонько рассмеялась. — Мы спрашиваем об этом у каждого прибывающего, но никто толком ничего не знает. Если мистер Морли, последний, кто сюда должен прибыть, если он тоже не будет ничего знать, каково будет тогда нам всем?
— Проблема не в этом, — сказал, обращаясь к Бену, специалист по эксплуатации электронных систем. — На орбиту здесь выведен спутник, он делает пять полных оборотов за сутки, ночью можно наблюдать его происхождение. Когда прибудет последний поселенец — а это будет мистер Морли — нам будут даны инструкции, как дистанционным образом активизировать лентопротяжку на борту спутника, и с записи на ленте мы получим как необходимые нам инструкции, так и объяснение, что мы должны делать, почему мы здесь и все остальное, что с этим связано; в общем, все, что нам вздумается узнать, кроме того, как заставить холодильник вырабатывать больше холода, чтобы пиво не становилось теплым. Но, может быть, в отношении этого нас тоже проинформируют.
Постепенно наладился общий разговор между всеми членами собравшейся здесь группы. Вскоре Бен обнаружил, что и он оказался в него втянутым, хотя фактически ничего не понимал из того, о чем шла речь.
— На Бетельгейзе-4 у нас были огурцы и, как вы сами можете догадаться, выращивали мы их не из лунных лучей…
— Я никогда с ним не встречался…
— Ну, он существует. Когда-нибудь вы и сами с ним повстречаетесь…
— Поскольку среди нас имеется лингвист, то, очевидно, здесь есть разумные существа, но пока наша экспедиция носит скорее ознакомительный, чем научный характер. Все это поменяется, когда…
— Ничего не поменяется. Несмотря на гипотезу Спектовского о том, что Бог вмешивается в историю и снова приводит время в движение…
— Если вам уж так не терпится порассуждать на эту тему, обратитесь к мисс Уолш. Меня лично теологические проблемы совершенно не-вол-нуют…
— Не могли бы вы повторить это еще раз? Мистер Толлчифф(1), вы — индейского происхождения?
— Ну, я индеец на одну восьмую. Вы имеете в виду мою фамилию?…
— Эти здания построены просто отвратительно. Они уже готовы развалиться. Нам не удастся обогреть их, когда настанут холода. И мы не сможем охладить их, когда будет жарко. Вы понимаете, что меня волнует? Мне кажется, что весь этот поселок рассчитан на очень непродолжительный срок. По какой бы причине нас здесь ни собрали, мы не будем здесь оставаться надолго. Или, скорее, если мы останемся здесь надолго, нам понадобится возвести новые сооружения, вплоть до последнего электрического провода.
— По ночам здесь пищат какие-то насекомые. Из-за этого вам не удастся заснуть в первый день вашего пребывания здесь. Под «днем» я подразумеваю, конечно, двадцатичетырехчасовой промежуток времени. Я не имею в виду «световой день», потому что они пищат не днем, они пищат ночью. Каждую, черт бы их всех побрал, ночь. Скоро вы сами в этом убедитесь…
— Послушайте, Толлчифф, не называйте Сюзи «мисс Дамб». Уж кем-кем, но тупицей она никак не является.
— Я в состоянии совершить посадку сам, — отрезал в микрофон Бен Толлчифф, внимательно разглядывая проплывавшую под ним поверхность планеты и размышляя над тем, что означает ее раскраска. Облака, так рассудил он. Естественная атмосфера, что ж, это один из ответов на вопросы, что меня мучают. Он расслабился, почувствовав себя увереннее. И тотчас же в уме сформировался следующий вопрос: неужели это одна из тех планет, что называют «Обителями Богов»? И этот вопрос полностью отрезвил его.
Посадку он совершил без особых трудностей…, потянулся, зевнул, прокашлялся, отстегнул привязной ремень, поднялся, неуклюже проковылял к выходной двери, открыл ее, затем снова вернулся к пульту управления, чтобы выключить все еще действовавший ракетный двигатель. Заодно отключил и подачу воздуха. Вот, пожалуй, и все. Затем спустился по стальным ступеням и как-то неловко спрыгнул на поверхность планеты.
Рядом с посадочным домиком виднелась вереница домиков с плоскими крышами — крохотные, связанные переходами друг с другом сооружения поселка. К его ялику сразу же направилось несколько человек, очевидно, чтобы познакомиться с ним. Он помахал им рукой, с удовольствием ощущая, как натягивается и сокращается искусственная кожа его перчаток — вот и все телесные ощущения, которые он испытывал в своем громоздком скафандре.
— Привет! — раздался женский голос.
— Привет, — ответил Бен Толлчифф, разглядывая девушку.
На ней был темный рабочий халат и брюки под цвет халата — стандартное одеяние, вполне соответствовавшее простоте ее круглого, чистого, веснушчатого лица.
— Значит, это одна из планет «Обителей Богов»? — спросил он, неторопливо направляясь к девушке.
— Нет, это не «Обитель Бога», — ответила девушка, — хотя здесь есть и немало странного. — Она сделала неопределенное движение рукой в сторону горизонта, затем, очень дружелюбно улыбнувшись, протянула ему руку. — Меня зовут Бетти Джо Берм. Лингвист по профессии. Вы либо мистер Толлчифф, либо мистер Морли. Все остальные уже здесь.
— Толлчифф, — сказал он.
— Сейчас я вас со всеми перезнакомлю. Этот пожилой господин — Берт Кослер, наш завхоз.
— Рад познакомиться с вами, мистер Кослер. — Они пожали друг другу руки.
— Рад познакомиться с вами тоже, — произнес пожилой господин.
— Это Мэгги Уолш, наш технолог.
— Рад познакомиться с вами, мисс Уолш. — Обмен рукопожатиями. А девушка недурна собой.
— Рада познакомиться с вами тоже, мистер Толлчифф.
— Игнас Тагг, специалист по горячей штамповке пластмасс.
— Приветствую вас. — Рукопожатие чрезмерно крепкое. Мистер Тагг ему не понравился.
— Доктор Милтон Бэббл, наш поселковый врач.
— Приятно познакомиться, мистер Бэббл. — Рукопожатие. Бэббл, невысокий коренастый мужчина в цветастой рубахе с короткими рукавами. У него было весьма кислое, практически непроницаемое выражение лица.
— А это — Тони Дункельвельт, наш фотограф и почвовед.
— Рад с вами познакомиться. — Обмен рукопожатиями.
— Вот этот господин — Уэйд Фрэйзер, наш психолог. — Долгое лицемерное рукопожатие, пальцы у Фрэйзера были грязные и влажные.
— Глен Белснор, наш специалист по электронным устройствам и компьютерам.
— Рад с вами познакомиться. — Рукопожатие. Сухая, мозолистая, уверенная рука.
Показалась высокая пожилая женщина, она шла, опираясь на массивную трость. У нее было благородное лицо, бледное, но очень открытое и приветливое.
— Мистер Толлчифф, — произнесла она, протягивая Бену Толлчиффу хрупкую, почти безжизненную руку, — меня зовут Роберта Рокингхэм, по профессии я социолог. Очень приятно познакомиться с вами. Нам всем здесь было очень-очень интересно, каким вы окажетесь.
— Так вы та самая Роберта Рокингхэм? — удивленно спросил Бен. Он испытал неподдельное удовольствие от того, что повстречался с нею. Почему-то он считал, что эта знаменитая старая дама давным-давно умерла, и теперь даже несколько смутился, когда его познакомили с нею.
— А это, — сказала Бетти Джо Берм, — наша секретарь-машинистка. Сюзи Дамб(1).
— Рад познакомиться с вами, мисс… — он запнулся.
— Смарт(2), — закончила за него девушка. У нее была крутая полная грудь и великолепно сложенная фигура. — Сюзанна Смарт. Им всем кажется, будто это очень смешно, когда они называют меня Сюзи Дамб. — Она протянула руку и они обменялись рукопожатием.
— Мне хочется выяснить цель создания этого поселения, — сказал Бен. — Вы мне об этом ничего не сказали.
— Мистер Толлчифф, — произнесла пожилая знаменитость в области социологии, — нам тоже об этом ничего не говорили. — Она легонько рассмеялась. — Мы спрашиваем об этом у каждого прибывающего, но никто толком ничего не знает. Если мистер Морли, последний, кто сюда должен прибыть, если он тоже не будет ничего знать, каково будет тогда нам всем?
— Проблема не в этом, — сказал, обращаясь к Бену, специалист по эксплуатации электронных систем. — На орбиту здесь выведен спутник, он делает пять полных оборотов за сутки, ночью можно наблюдать его происхождение. Когда прибудет последний поселенец — а это будет мистер Морли — нам будут даны инструкции, как дистанционным образом активизировать лентопротяжку на борту спутника, и с записи на ленте мы получим как необходимые нам инструкции, так и объяснение, что мы должны делать, почему мы здесь и все остальное, что с этим связано; в общем, все, что нам вздумается узнать, кроме того, как заставить холодильник вырабатывать больше холода, чтобы пиво не становилось теплым. Но, может быть, в отношении этого нас тоже проинформируют.
Постепенно наладился общий разговор между всеми членами собравшейся здесь группы. Вскоре Бен обнаружил, что и он оказался в него втянутым, хотя фактически ничего не понимал из того, о чем шла речь.
— На Бетельгейзе-4 у нас были огурцы и, как вы сами можете догадаться, выращивали мы их не из лунных лучей…
— Я никогда с ним не встречался…
— Ну, он существует. Когда-нибудь вы и сами с ним повстречаетесь…
— Поскольку среди нас имеется лингвист, то, очевидно, здесь есть разумные существа, но пока наша экспедиция носит скорее ознакомительный, чем научный характер. Все это поменяется, когда…
— Ничего не поменяется. Несмотря на гипотезу Спектовского о том, что Бог вмешивается в историю и снова приводит время в движение…
— Если вам уж так не терпится порассуждать на эту тему, обратитесь к мисс Уолш. Меня лично теологические проблемы совершенно не-вол-нуют…
— Не могли бы вы повторить это еще раз? Мистер Толлчифф(1), вы — индейского происхождения?
— Ну, я индеец на одну восьмую. Вы имеете в виду мою фамилию?…
— Эти здания построены просто отвратительно. Они уже готовы развалиться. Нам не удастся обогреть их, когда настанут холода. И мы не сможем охладить их, когда будет жарко. Вы понимаете, что меня волнует? Мне кажется, что весь этот поселок рассчитан на очень непродолжительный срок. По какой бы причине нас здесь ни собрали, мы не будем здесь оставаться надолго. Или, скорее, если мы останемся здесь надолго, нам понадобится возвести новые сооружения, вплоть до последнего электрического провода.
— По ночам здесь пищат какие-то насекомые. Из-за этого вам не удастся заснуть в первый день вашего пребывания здесь. Под «днем» я подразумеваю, конечно, двадцатичетырехчасовой промежуток времени. Я не имею в виду «световой день», потому что они пищат не днем, они пищат ночью. Каждую, черт бы их всех побрал, ночь. Скоро вы сами в этом убедитесь…
— Послушайте, Толлчифф, не называйте Сюзи «мисс Дамб». Уж кем-кем, но тупицей она никак не является.