— И к тому же, еще такая симпатичная.
— А вы обратили внимание на то, как у нее…
— Обратил, но мне кажется, нам не стоило бы пускаться в более подробное обсуждение…
— К какой сфере деятельности, вы сказали, относится ваша профессия, мистер Толлчифф?
— Вам придется говорить погромче, она немного глуховата…
— Я сказал, что я…
— Вы ее пугаете, не стойте к ней так близко…
— А нельзя ли поживиться чашечкой кофе?
— Попросите Мэгги Уолш. Она все устроит.
— Если мне только удастся своевременно отключить эту чертову кофеварку, когда кофе подогреется. Кофе в ней все время перекипает и перекипает.
— Мне непонятно, почему это неисправна ваша кофеварка. Конструкция кофеварок достигла верха совершенства еще в двадцатом столетии, что еще осталось узнать такого, чего мы не знаем?
— Это как теория Ньютона о природе света. Казалось бы, все, что можно узнать об оптических явлениях, было уже известно к 1800 году. А затем объявился Лэнд со своей гипотезой энергетической полихроматичности, и целая область новых исследований вдруг вскрылась, как нарыв.
— Вы хотите сказать, что в конструкции или принципе действия саморегулирующихся кофеварок есть еще нечто такое, чего мы еще не знаем? Что нам только кажется, что нам все известно и понятно?
— Что-то примерно в таком роде…
И так далее. Он слушал все это, как бы оставаясь в стороне, отвечал, когда обращались непосредственно к нему, а затем, когда все сразу вдруг устали говорить, отделился от них и направился к группе деревьев с темно-зелеными, жесткими листьями — орнамент из таких листьев, как показалось Бену, всегда украшал покрывала в кабинетах психиатров.
В воздухе стоял весьма неприятный запах, хотя и не такой уж резкий — как будто где-то поблизости попыхивал заводик по переработке бытового мусора. Через пару дней я привыкну к этому, успокоил он себя.
Во всех этих людях было что-то странное, отметил он про себя, что же именно… Они казались такими… Он стал подыскивать нужно слово. Они считали себя самыми умными. Необыкновенно одаренными, что-то в этом роде, и все были горазды поговорить. И потом, подумал он, мне кажется, что они очень нервничают. А ведь иначе и не могло быть подобно мне, они здесь понятия не имеют, для чего все это и почему. Но — это еще не объясняет полностью подмеченную им особенность. Ему расхотелось углубляться дальше в сей предмет, и он переключил свое внимание на пышные кроны деревьев с жесткими, как твердая кожа, листьями, на подернутое дымкой небо над головой, на небольшие, напоминающие крапиву, растения, растущие у его ног.
Какое— то скучное это место, унылое, отметил он про себя. Его быстро охватило ощущение разочарования. Здесь совсем ненамного лучше, чем на борту корабля. Магию новизны как ветром сдуло. Но Бетти Джо Берм что-то там говорила о необычных формах жизни за пределами поселка. Поэтому, возможно, ему еще рановато выносить окончательное суждение, основываясь на исследовании столь небольшого пространства. Ему необходимо проникнуть глубже на территорию этой планеты, как можно дальше от поселка, что, как он понял из обрывков разговоров, они уже и делают. Потому что, в общем-то, что еще здесь можно делать? По крайней мере, пока не поступят дальнейшие указания с борта спутника.
Надеюсь, Морли долго не задержится и вскорости будет здесь тоже. Вот тогда-то мы сможем и начать.
На его правый ботинок заполз какой-то жучок, поудобнее на нем устроился, а затем выдвинул из-под хитина миниатюрную телевизионную камеру. Объектив камеры повернулся так, что оказался направленным прямо на его лицо.
— Привет, — сказал он жучку.
Втянув камеру назад, в туловище, жучок пополз прочь, очевидно, удовлетворенный увиденным. Интересно, кто же это занимается обследованием? Он поднял ногу, подумав было на мгновение, а не раздавить ли этого жучка, но затем решил воздержаться.
Вместо этого он подошел к Бетти Джо Берм и спросил:
— Когда вы сюда прибыли, здесь уже были жучки, которые вели за вами наблюдение?
— Они начали показываться после того, как были построены сооружения поселка. Мне кажется, они безвредны.
— Но вы в этом не уверены на все сто процентов.
— Пока мы еще ни в чем не можем быть абсолютно уверенными. Поначалу мы их убивали, но тот, кто их сделал, просто подослал сюда других.
— Вы бы лучше проследили их до самого источника, откуда они появляются, и выяснили, что за этим кроется.
— Не «вы», мистер Толлчифф. «Мы». Вы в такой же степени теперь участник происходящего, как и любой другой. И вам известно ровно столько — и ровно столько же немного — как и нам. После того, как мы получим дальнейшие указания, мы, возможно, выясним, хотят ли организаторы этого поселка или не хотят, чтобы мы начали обследование здешних туземных форм жизни. Надо подождать. А пока — не угодно ли чашечку кофе?
— Первым сюда прибыл Уэйд Фрэйзер, наш психолог. Это случилось примерно два месяца тому назад. Остальные — кто когда, притом нерегулярно. Надеюсь, Морли тоже скоро прибудет. Мы прямо умираем — так хотим услышать, ради чего же вся эта затея.
— Вы уверены в том, что Уэйд Фрэйзер ничего не знает?
— Простите? — Бетти Джо Берм, прищурившись, подняла на него взгляд.
— Он здесь самый первый. Поджидал прибытия остальных всех вас. Виноват, я имел в виду нас. Может быть, здесь проводится какой-нибудь психологический эксперимент, и руководит им Фрэйзер. Не говоря об этом никому.
— Чего мы больше всего опасаемся, — сказала Бетти Джо Берм, — так это совсем другого. Мы все обуяны одним безмерным страхом — мы боимся, что нет никакой цели в нашем здесь пребывании и что нам никогда не удастся покинуть эту планету. Все мы прибыли сюда на яликах, все без исключения. Так вот, сюда ялик прилететь может и может совершить здесь посадку, но он не в состоянии преодолеть силу тяжести планеты и взлететь в космос. Без внешней помощи мы не в состоянии улететь отсюда. Может быть, это место заключения — мы уже размышляли над этим. Может быть, мы все что-то натворили, или почему-то кто-то считает, что мы что-то натворили. — Она настороженно поглядела на него, хотя ее серые глаза при этом оставались спокойными. — Вы не совершили, мистер Толлчифф, что-нибудь особенное, из ряда вон выходящее? — спросила она.
— Ну, смотря что считать особенным…
— Я имею в виду, не являетесь ли вы преступником или кем-то вроде того?
— Мне во всяком случае об этом ничего не известно.
— Вид у вас самый заурядный.
— Благодарю вас.
— Я хочу сказать, что вы совсем не похожи на преступника. — Она поднялась и пересекла тесную комнату, направляясь к буфету. — Как насчет «Сиграма ВО»? — спросила она.
— Отлично, — согласился он, воодушевившись ее предложением. Они подкрепили кофе канадским виски «Сиграм ВО» (разумеется, импортным). В это самое время в комнату вошел доктор Милтон Бэббл, и, увидев их, сам примостился возле бара.
— Второсортная планета, — сразу же, без обиняков, заявил он Бену. Его бесцветное, плоское как лопата, лицо исказилось в отвращении. — Совершенно ясно, что второсортная. Благодарю вас, — он принял из рук Бетти Джо чашку кофе, сделал несколько глотков, и выражение его лица стало еще более неприязненным. — Что это? — резко спросил он. Затем увидел бутылку виски. — Черт, ну как так можно портить кофе, — сердито произнес он, поставил на стойку свою чашку, и на лице его появилось еще большее отвращение, чем раньше.
— Я думаю, это помогает, — сказала Бетти Джо Берм.
— Видите ли, — произнес доктор Бэббл, — все это так нелепо, то, что мы здесь все собраны. Судите сами, Толлчифф, я торчу здесь вот уже месяц, и мне все еще приходится подыскивать кого-нибудь, с кем бы я мог серьезно поговорить. Каждый здесь занят исключительно самим собой и совершенно равнодушен к остальным. Разумеется, я не говорю о присутствующих.
— А я нисколько не обижаюсь, — сказала Бетти Джо. — Это правда. Мне совершенно безразличны вы, Бэббл, так же, как и любой другой. Я хочу быть одна. — Она повернулась к Бену. — Поначалу у нас у всех возникает любопытство, когда кто-нибудь совершает посадку…, вот как это было в вашем случае. Но затем, после того, как мы все познакомимся с новичком и кое-что от него услышим… — она подняла сигарету с края пепельницы и молча затянулась. — Тут нет никакой обиды, мистер Толлчифф, в том, о чем только что упомянул Бэббл. Мы включим очень скоро вас в состав нашей группы и вы станете точно таким же. Я в этом не сомневаюсь. Вы какое-то время еще будете разговаривать с нами, а затем замкнетесь в… — она замолчала в нерешительности, хватаясь за воздух правой рукой, как бы на ощупь подыскивая там нужное слово. Как будто это слово было имеющим три измерения предметом, который она могла бы схватить и прощупать. — Возьмем, например, Белснора. Он ни о чем другом не думает, кроме холодильника. У него просто навязчивая идея, что он вдруг перестанет работать и что это, если судить по той панике, которою он уже охвачен, будет означать всем нам конец. Он считает, что холодильник предохраняет нас… — она взмахнула сигаретой, — от закипания.
— Но он совершенно безвреден, — заметил доктор Бэббл.
— О, все мы безвредны, — согласилась Бетти Джо Берм. — Вы знаете, мистер Толлчифф, что меня спасает? Я принимаю таблетки. Сейчас я вам покажу. — Она открыла свою сумочку и извлекла оттуда флакон с таблетками. — Вот поглядите, — произнесла она, протягивая флакон Бену. — Голубые — это стелазин, к которому я прибегаю в качестве противорвотного. Поймите: я прибегаю к нему именно поэтому, но не это его прямое назначение. В основе своей стелазин является транквилизатором, в дозах, меньших, чем двадцать миллиграмм в день. В больших дозах он является антигаллюциногенным средством. Но и не по этой причине я его принимаю. Так вот, вся трудность применения стелазина заключается в том, что он еще и сосудорасширяющее средство. Временами у меня возникают противопоказания к нему. А именно — отечность, так, во всяком случае, как мне кажется, называется такое явление.
Бэббл ворчливо заметил:
— Потому ей приходится принимать еще и что-нибудь сосудосужающее.
— Вот эту маленькую белую таблетку, сказала Бетти Джо, показывая ему ту часть флакона, где помещались белые таблетки. — Это метамфетамин. А вот эта зеленая капсула…
— Когда-нибудь, — язвительным тоном заметил Бэббл, — все ваши таблетки отправятся в инкубатор, и из них повылупляются всякие очень странные птицы.
— Что это вы такое там говорите? — спросила Бетти Джо.
— Эти таблетки похожи на раскрашенные куриные яйца.
— Да, я это понимаю. И все же это звучит как-то странно. — Отвинтив крышечку с флакона, она высыпала множество самых разных таблеток себе на ладонь. — Вот эта красная — это пентабарбитал, снотворное. А вот эта желтая — норпрамин, который компенсирует угнетающее воздействие на нервную систему, характерное при приеме мелларила. Теперь вот эта квадратная оранжевая таблетка — это нечто новое. У нее пятислойная оболочка, которая обеспечивает изменение скорости восприятия времени по так называемому «струйному принципу». Очень эффективное возбуждающее средство…
— Она принимает депрессант центральной нервной системы, — перебил ее Бэббл, — а также, одновременно с ним, и стимулятор.
— Но разве они не сводят на нет действия друг друга? — удивленно спросил Бен.
— Можно было бы сказать, что да, — ответил Бэббл.
— Но этого не происходит, — возразила Бетти Джо. — Я хочу сказать, что субъективно я в состоянии ощущать их действие. Я знаю, что они мне очень помогают.
— Она перечитала горы литературы об этих средствах, — пояснил Бэббл. — Даже сюда она привезла с собой один экземпляр НСВ — «Настольный справочник врача», — где перечисляются все побочные эффекты лекарств, противопоказания, дозировка, маркировка и все прочее. Она знает о своих таблетках ничуть не меньше, чем я. Фактически, ровно столько же, сколько знают об этом фирмы, производящие лекарственные средства. Если вы покажете ей таблетку, любую таблетку, она может рассказать вам, что это такое, каков механизм ее действия, что… — тут он икнул, чуть приподнявшись на стуле, рассмеялся, а затем произнес:
— Я помню одну таблетку, побочным эффектом которой — если принять очень крупную дозу — являются конвульсии, коматозное состояние, а затем смерть. И в литературе, сразу же после того, как говорится о конвульсиях, коме и смерти, имеется предупреждение — «Возможно привыкание». Меня всегда поражает подобный идиотизм. — Он снова рассмеялся, а затем засунул себе в нос волосатый, смуглый палец. — Это странная планета, — пробормотал он. — Очень странная.
Бен еще разок приложился к «Сиграму ВО», в результате чего внутри стало распространяться столь привычное для него приятное ощущение тепла. Теперь он уже не обращал никакого внимания ни на доктора Бэббла, ни на Бетти Джо. Он погрузился в собственный интимный мир, мир своих личных переживаний, и чувствовал себя в нем очень и очень неплохо. В дверь просунул голову Тони Дункельвельт, фотограф и почвовед и провозгласил:
— Садится еще один ялик. Это наверняка Морли. — Как только голова Дункельвельта исчезла, дверь автоматически за ним захлопнулась. Приподнявшись со своего места, Бетти Джо сказала:
— Пожалуй, лучше выйти. Наконец-то мы здесь в полном сборе.
Доктор Бэббл поднялся тоже.
— Идемте, Бэббл, — почти скомандовала она и направилась к двери. — И вы, на одну восьмую высокий индейский вождь.
Бен допил кофе и «Сиграм ВО» и пошатываясь поднялся на ноги. Мгновеньем позже он последовал вслед за врачом и Бетти Джо к двери, которая вела наружу.
Глава 4
— А вы обратили внимание на то, как у нее…
— Обратил, но мне кажется, нам не стоило бы пускаться в более подробное обсуждение…
— К какой сфере деятельности, вы сказали, относится ваша профессия, мистер Толлчифф?
— Вам придется говорить погромче, она немного глуховата…
— Я сказал, что я…
— Вы ее пугаете, не стойте к ней так близко…
— А нельзя ли поживиться чашечкой кофе?
— Попросите Мэгги Уолш. Она все устроит.
— Если мне только удастся своевременно отключить эту чертову кофеварку, когда кофе подогреется. Кофе в ней все время перекипает и перекипает.
— Мне непонятно, почему это неисправна ваша кофеварка. Конструкция кофеварок достигла верха совершенства еще в двадцатом столетии, что еще осталось узнать такого, чего мы не знаем?
— Это как теория Ньютона о природе света. Казалось бы, все, что можно узнать об оптических явлениях, было уже известно к 1800 году. А затем объявился Лэнд со своей гипотезой энергетической полихроматичности, и целая область новых исследований вдруг вскрылась, как нарыв.
— Вы хотите сказать, что в конструкции или принципе действия саморегулирующихся кофеварок есть еще нечто такое, чего мы еще не знаем? Что нам только кажется, что нам все известно и понятно?
— Что-то примерно в таком роде…
И так далее. Он слушал все это, как бы оставаясь в стороне, отвечал, когда обращались непосредственно к нему, а затем, когда все сразу вдруг устали говорить, отделился от них и направился к группе деревьев с темно-зелеными, жесткими листьями — орнамент из таких листьев, как показалось Бену, всегда украшал покрывала в кабинетах психиатров.
В воздухе стоял весьма неприятный запах, хотя и не такой уж резкий — как будто где-то поблизости попыхивал заводик по переработке бытового мусора. Через пару дней я привыкну к этому, успокоил он себя.
Во всех этих людях было что-то странное, отметил он про себя, что же именно… Они казались такими… Он стал подыскивать нужно слово. Они считали себя самыми умными. Необыкновенно одаренными, что-то в этом роде, и все были горазды поговорить. И потом, подумал он, мне кажется, что они очень нервничают. А ведь иначе и не могло быть подобно мне, они здесь понятия не имеют, для чего все это и почему. Но — это еще не объясняет полностью подмеченную им особенность. Ему расхотелось углубляться дальше в сей предмет, и он переключил свое внимание на пышные кроны деревьев с жесткими, как твердая кожа, листьями, на подернутое дымкой небо над головой, на небольшие, напоминающие крапиву, растения, растущие у его ног.
Какое— то скучное это место, унылое, отметил он про себя. Его быстро охватило ощущение разочарования. Здесь совсем ненамного лучше, чем на борту корабля. Магию новизны как ветром сдуло. Но Бетти Джо Берм что-то там говорила о необычных формах жизни за пределами поселка. Поэтому, возможно, ему еще рановато выносить окончательное суждение, основываясь на исследовании столь небольшого пространства. Ему необходимо проникнуть глубже на территорию этой планеты, как можно дальше от поселка, что, как он понял из обрывков разговоров, они уже и делают. Потому что, в общем-то, что еще здесь можно делать? По крайней мере, пока не поступят дальнейшие указания с борта спутника.
Надеюсь, Морли долго не задержится и вскорости будет здесь тоже. Вот тогда-то мы сможем и начать.
На его правый ботинок заполз какой-то жучок, поудобнее на нем устроился, а затем выдвинул из-под хитина миниатюрную телевизионную камеру. Объектив камеры повернулся так, что оказался направленным прямо на его лицо.
— Привет, — сказал он жучку.
Втянув камеру назад, в туловище, жучок пополз прочь, очевидно, удовлетворенный увиденным. Интересно, кто же это занимается обследованием? Он поднял ногу, подумав было на мгновение, а не раздавить ли этого жучка, но затем решил воздержаться.
Вместо этого он подошел к Бетти Джо Берм и спросил:
— Когда вы сюда прибыли, здесь уже были жучки, которые вели за вами наблюдение?
— Они начали показываться после того, как были построены сооружения поселка. Мне кажется, они безвредны.
— Но вы в этом не уверены на все сто процентов.
— Пока мы еще ни в чем не можем быть абсолютно уверенными. Поначалу мы их убивали, но тот, кто их сделал, просто подослал сюда других.
— Вы бы лучше проследили их до самого источника, откуда они появляются, и выяснили, что за этим кроется.
— Не «вы», мистер Толлчифф. «Мы». Вы в такой же степени теперь участник происходящего, как и любой другой. И вам известно ровно столько — и ровно столько же немного — как и нам. После того, как мы получим дальнейшие указания, мы, возможно, выясним, хотят ли организаторы этого поселка или не хотят, чтобы мы начали обследование здешних туземных форм жизни. Надо подождать. А пока — не угодно ли чашечку кофе?
***
— Вы уже сколько времени здесь? — спросил у нее Бен, когда они, усевшись в пластиковом микробаре, пили кофе из светло-серых пластмассовых чашек.— Первым сюда прибыл Уэйд Фрэйзер, наш психолог. Это случилось примерно два месяца тому назад. Остальные — кто когда, притом нерегулярно. Надеюсь, Морли тоже скоро прибудет. Мы прямо умираем — так хотим услышать, ради чего же вся эта затея.
— Вы уверены в том, что Уэйд Фрэйзер ничего не знает?
— Простите? — Бетти Джо Берм, прищурившись, подняла на него взгляд.
— Он здесь самый первый. Поджидал прибытия остальных всех вас. Виноват, я имел в виду нас. Может быть, здесь проводится какой-нибудь психологический эксперимент, и руководит им Фрэйзер. Не говоря об этом никому.
— Чего мы больше всего опасаемся, — сказала Бетти Джо Берм, — так это совсем другого. Мы все обуяны одним безмерным страхом — мы боимся, что нет никакой цели в нашем здесь пребывании и что нам никогда не удастся покинуть эту планету. Все мы прибыли сюда на яликах, все без исключения. Так вот, сюда ялик прилететь может и может совершить здесь посадку, но он не в состоянии преодолеть силу тяжести планеты и взлететь в космос. Без внешней помощи мы не в состоянии улететь отсюда. Может быть, это место заключения — мы уже размышляли над этим. Может быть, мы все что-то натворили, или почему-то кто-то считает, что мы что-то натворили. — Она настороженно поглядела на него, хотя ее серые глаза при этом оставались спокойными. — Вы не совершили, мистер Толлчифф, что-нибудь особенное, из ряда вон выходящее? — спросила она.
— Ну, смотря что считать особенным…
— Я имею в виду, не являетесь ли вы преступником или кем-то вроде того?
— Мне во всяком случае об этом ничего не известно.
— Вид у вас самый заурядный.
— Благодарю вас.
— Я хочу сказать, что вы совсем не похожи на преступника. — Она поднялась и пересекла тесную комнату, направляясь к буфету. — Как насчет «Сиграма ВО»? — спросила она.
— Отлично, — согласился он, воодушевившись ее предложением. Они подкрепили кофе канадским виски «Сиграм ВО» (разумеется, импортным). В это самое время в комнату вошел доктор Милтон Бэббл, и, увидев их, сам примостился возле бара.
— Второсортная планета, — сразу же, без обиняков, заявил он Бену. Его бесцветное, плоское как лопата, лицо исказилось в отвращении. — Совершенно ясно, что второсортная. Благодарю вас, — он принял из рук Бетти Джо чашку кофе, сделал несколько глотков, и выражение его лица стало еще более неприязненным. — Что это? — резко спросил он. Затем увидел бутылку виски. — Черт, ну как так можно портить кофе, — сердито произнес он, поставил на стойку свою чашку, и на лице его появилось еще большее отвращение, чем раньше.
— Я думаю, это помогает, — сказала Бетти Джо Берм.
— Видите ли, — произнес доктор Бэббл, — все это так нелепо, то, что мы здесь все собраны. Судите сами, Толлчифф, я торчу здесь вот уже месяц, и мне все еще приходится подыскивать кого-нибудь, с кем бы я мог серьезно поговорить. Каждый здесь занят исключительно самим собой и совершенно равнодушен к остальным. Разумеется, я не говорю о присутствующих.
— А я нисколько не обижаюсь, — сказала Бетти Джо. — Это правда. Мне совершенно безразличны вы, Бэббл, так же, как и любой другой. Я хочу быть одна. — Она повернулась к Бену. — Поначалу у нас у всех возникает любопытство, когда кто-нибудь совершает посадку…, вот как это было в вашем случае. Но затем, после того, как мы все познакомимся с новичком и кое-что от него услышим… — она подняла сигарету с края пепельницы и молча затянулась. — Тут нет никакой обиды, мистер Толлчифф, в том, о чем только что упомянул Бэббл. Мы включим очень скоро вас в состав нашей группы и вы станете точно таким же. Я в этом не сомневаюсь. Вы какое-то время еще будете разговаривать с нами, а затем замкнетесь в… — она замолчала в нерешительности, хватаясь за воздух правой рукой, как бы на ощупь подыскивая там нужное слово. Как будто это слово было имеющим три измерения предметом, который она могла бы схватить и прощупать. — Возьмем, например, Белснора. Он ни о чем другом не думает, кроме холодильника. У него просто навязчивая идея, что он вдруг перестанет работать и что это, если судить по той панике, которою он уже охвачен, будет означать всем нам конец. Он считает, что холодильник предохраняет нас… — она взмахнула сигаретой, — от закипания.
— Но он совершенно безвреден, — заметил доктор Бэббл.
— О, все мы безвредны, — согласилась Бетти Джо Берм. — Вы знаете, мистер Толлчифф, что меня спасает? Я принимаю таблетки. Сейчас я вам покажу. — Она открыла свою сумочку и извлекла оттуда флакон с таблетками. — Вот поглядите, — произнесла она, протягивая флакон Бену. — Голубые — это стелазин, к которому я прибегаю в качестве противорвотного. Поймите: я прибегаю к нему именно поэтому, но не это его прямое назначение. В основе своей стелазин является транквилизатором, в дозах, меньших, чем двадцать миллиграмм в день. В больших дозах он является антигаллюциногенным средством. Но и не по этой причине я его принимаю. Так вот, вся трудность применения стелазина заключается в том, что он еще и сосудорасширяющее средство. Временами у меня возникают противопоказания к нему. А именно — отечность, так, во всяком случае, как мне кажется, называется такое явление.
Бэббл ворчливо заметил:
— Потому ей приходится принимать еще и что-нибудь сосудосужающее.
— Вот эту маленькую белую таблетку, сказала Бетти Джо, показывая ему ту часть флакона, где помещались белые таблетки. — Это метамфетамин. А вот эта зеленая капсула…
— Когда-нибудь, — язвительным тоном заметил Бэббл, — все ваши таблетки отправятся в инкубатор, и из них повылупляются всякие очень странные птицы.
— Что это вы такое там говорите? — спросила Бетти Джо.
— Эти таблетки похожи на раскрашенные куриные яйца.
— Да, я это понимаю. И все же это звучит как-то странно. — Отвинтив крышечку с флакона, она высыпала множество самых разных таблеток себе на ладонь. — Вот эта красная — это пентабарбитал, снотворное. А вот эта желтая — норпрамин, который компенсирует угнетающее воздействие на нервную систему, характерное при приеме мелларила. Теперь вот эта квадратная оранжевая таблетка — это нечто новое. У нее пятислойная оболочка, которая обеспечивает изменение скорости восприятия времени по так называемому «струйному принципу». Очень эффективное возбуждающее средство…
— Она принимает депрессант центральной нервной системы, — перебил ее Бэббл, — а также, одновременно с ним, и стимулятор.
— Но разве они не сводят на нет действия друг друга? — удивленно спросил Бен.
— Можно было бы сказать, что да, — ответил Бэббл.
— Но этого не происходит, — возразила Бетти Джо. — Я хочу сказать, что субъективно я в состоянии ощущать их действие. Я знаю, что они мне очень помогают.
— Она перечитала горы литературы об этих средствах, — пояснил Бэббл. — Даже сюда она привезла с собой один экземпляр НСВ — «Настольный справочник врача», — где перечисляются все побочные эффекты лекарств, противопоказания, дозировка, маркировка и все прочее. Она знает о своих таблетках ничуть не меньше, чем я. Фактически, ровно столько же, сколько знают об этом фирмы, производящие лекарственные средства. Если вы покажете ей таблетку, любую таблетку, она может рассказать вам, что это такое, каков механизм ее действия, что… — тут он икнул, чуть приподнявшись на стуле, рассмеялся, а затем произнес:
— Я помню одну таблетку, побочным эффектом которой — если принять очень крупную дозу — являются конвульсии, коматозное состояние, а затем смерть. И в литературе, сразу же после того, как говорится о конвульсиях, коме и смерти, имеется предупреждение — «Возможно привыкание». Меня всегда поражает подобный идиотизм. — Он снова рассмеялся, а затем засунул себе в нос волосатый, смуглый палец. — Это странная планета, — пробормотал он. — Очень странная.
Бен еще разок приложился к «Сиграму ВО», в результате чего внутри стало распространяться столь привычное для него приятное ощущение тепла. Теперь он уже не обращал никакого внимания ни на доктора Бэббла, ни на Бетти Джо. Он погрузился в собственный интимный мир, мир своих личных переживаний, и чувствовал себя в нем очень и очень неплохо. В дверь просунул голову Тони Дункельвельт, фотограф и почвовед и провозгласил:
— Садится еще один ялик. Это наверняка Морли. — Как только голова Дункельвельта исчезла, дверь автоматически за ним захлопнулась. Приподнявшись со своего места, Бетти Джо сказала:
— Пожалуй, лучше выйти. Наконец-то мы здесь в полном сборе.
Доктор Бэббл поднялся тоже.
— Идемте, Бэббл, — почти скомандовала она и направилась к двери. — И вы, на одну восьмую высокий индейский вождь.
Бен допил кофе и «Сиграм ВО» и пошатываясь поднялся на ноги. Мгновеньем позже он последовал вслед за врачом и Бетти Джо к двери, которая вела наружу.
Глава 4
От выключения тормозных двигателей Сет Морли дернулся, затем отстегнул пристяжной ремень. Жестом руки велел Мэри сделать то же самое.
— Я сама знаю, — сказала Мэри, — что мне делать. Зачем ты обращаешься со мной как с ребенком?
— Ты все равно на меня дуешься, — заметил Морли, — даже несмотря на то, что я так шикарно проложил сюда курс. С самого начала полета.
— У тебя был включен автопилот, и ты следовал по лучу, — лукаво произнесла Мэри. — Но ты прав. Мне не следует быть неблагодарной.
Тем не менее, в тоне, которым она произнесла эти слова, особой благодарности не наблюдалось. Но он как-то равнодушна отнесся к этому. На уме у него было совсем иное.
Он вручную разгерметизировал выходную дверь. Внутрь ялика струями полились зеленые лучи, и он увидел, прикрыв глаза ладонью, пустынный пейзаж с жалкими деревьями и еще более жалкими кустами. Слева виднелись несколько ничем не примечательных строений, беспорядочно выступавших над однообразным ландшафтом. Поселок.
К ялику стали приближаться люди, довольно много людей. Некоторые из них приветственно размахивали руками, он ответил им тем же.
— Здравствуйте, — произнес он, после чего спустился по стальным решетчатым ступеням и спрыгнул на землю.
Развернувшись, он хотел было подсобить Мэри, но та оттолкнула его руку и спустилась вниз без его помощи.
— Привет, — произнесла, приближаясь к нему с виду весьма заурядная, несколько смуглая девушка. Рады вас видеть — вы последний из прибывших!
— Меня зовут Сет Морли, — представился он. — А это Мэри, моя жена.
— Нам это известно, — кивнув, заметила смугловатая простоватая девушка, — и мы все рады встретиться с вами. Я познакомлю вас со всеми остальными обитателями нашего поселка. — Она указала на мускулистого молодого человека, стоявшего рядом с нею.
— Это Игнас Тагг.
— Рад с вами познакомиться, — Морли пожал ему руку. — Меня зовут Сет Морли, а это моя жена Мэри.
— Меня зовут Бетти Джо Берм, — сказала невзрачная смугловатая девушка. — А вот этот господин… — Она повернулась в сторону немолодого мужчины, ссутулившаяся фигура которого выражала усталость, Берт Кослер, наш завхоз.
— Рад познакомиться с вами, мистер Кослер. — Энергичное рукопожатие.
— И я рад встретиться с вами, мистер Морли. И с миссис Морли. Надеюсь, что вам здесь понравится.
— Наш фотограф и почвовед Тони Дункельвельт. — Мисс Берн показала на почти еще подростка с длинным носом, который так и остался стоять с угрюмым видом и не подал руки.
— Здравствуйте, — сказал ему Сет Морли.
— Привет, — парень продолжал все так же сердито глядеть себе под ноги.
— Мэгги Уолш, наш специалист в области теологии.
— Рад познакомиться с вами, мисс Уолш. — Энергичное рукопожатие. Вот по-настоящему интересная женщина, отметил про себя Морли. И тут же появилась еще одна очень привлекательная женщина, крутую грудь которой туго обтягивал шерстяной свитер.
— А какая у вас профессия? — спросил он у нее, пожимая руку.
— Конторская работа и машинопись. Меня зовут Сюзанна.
— А фамилия?
— Смарт.
— Какая красивая фамилия!
— Я так не думаю. Они зовут меня Сюзи Дамб, что на самом деле совсем не смешно.
— Мне кажется, что в этом вообще нет ничего смешного, — произнес Сет Морли.
Его жена свирепо ткнула его под ребра, и он, будучи вышколенным весьма неплохо, тотчас же прервал свой разговор с мисс Смарт и повернулся, чтобы поздороваться с очень тощим индивидуумом с крысиными глазками, протянувшим ему костлявую руку.
Он ощутил, как в нем непроизвольно возникло чувство острой неприязни к этому субъекту. Его рука оказалась совсем не такою, какую бы хотелось пожимать, да и вообще лучше было бы подальше держаться от подобного рода личности.
— Уэйд Фрэйзер, — произнес неприятный субъект с крысиными глазками. — Практикующий в этом поселке психолог. — Между прочим, я подверг предварительному тестированию всех, кто сюда прибыл. Мне бы хотелось проделать аналогичную операцию и с вами обоими тоже, возможно, даже сегодня, только попозже.
— Ради Бога, — произнес Сет Морли, не испытывая, однако, ни малейшей убежденности в необходимости проведения какого-либо тестирования.
— А вот тот господин, — произнесла мисс Берм, — наш врач, Милтон Бэббл, родом он с планеты Альфа-5. Познакомьтесь с доктором Бэбблом, мистер Морли.
— Рад с вами познакомиться, док, — Морли и Бэббл обменялись рукопожатием.
— У вас несколько избыточный вес, мистер Морли, — отметил доктор Бэббл.
Морли в ответ промычал что-то невразумительное.
От группы встречающих отделилась очень высокая пожилая женщина с необыкновенно прямой осанкой, двигалась она, опираясь на трость.
— Мистер Морли, — сказала она, протягивая хрупкую, почти невесомую руку, — я здешний социолог, Роберта Рокингхэм. Очень приятно с вами познакомиться, мне очень хочется надеяться на то, что путешествие сюда доставило вам только удовольствие, не причинив особых хлопот.
— Вы не ошиблись, — Морли подхватил ее маленькую руку и осторожно, чуть-чуть сжал ее в своей.
Ей, наверное, лет сто десять, не меньше, отметил он про себя, если судить по ее внешности. Неужели она еще в состоянии нормально работать? Каким образом она сюда попала? Он никак не мог представить ее в качестве пилота ялика, решившего пересечь безмерное пространство, разделяющее обитаемые планеты.
— Какова цель организации этого поселения? — спросила Мэри.
— Мы это выясним через несколько часов, — ответила мисс Берм. — Как только Глен — Глен Белснор, наш электронщик и эксперт по компьютерной технике — сумеет оживить радиостанцию на спутнике, выведенном на орбиту вокруг этой планеты.
— Вы хотите сказать, что вы этого не знаете? — спросил Сет Морли. — Вам так ничего об этом и не сказали?
— Ничего, мистер Морли, — произнесла тихим старческим голосом миссис Рокингхэм. — Но мы сейчас это узнаем, ведь недаром мы так долго ждали. Разве это не замечательно — узнать, почему это все мы оказались именно здесь? Вы не разделяете моих восторгов, мистер Морли? Я хочу сказать, разве нам всем не интересно наконец-то выяснить, какова наша цель?
— Интересно, — признался он.
— Значит, вы согласны со мной, мистер Морли. О, это ведь так прекрасно, что мы в состоянии договориться. — И добавила, обращаясь как бы только к Сету Морли, тихо и многозначительно.
— Я очень опасаюсь, что именно в этом наша главная трудность, мистер Морли. У нас нет общей цели. Межличностная активность опустилась здесь до очень низкого уровня, но, разумеется, нам еще удастся поднять ее, теперь, когда мы сможем… — Она наклонила голову, чтобы кашлянуть в крохотный носовой платочек. — Да, это в самом деле так прекрасно, — в конце концов завершила она свою мысль.
— Я не согласен, — возразил Фрэйзер. — Проведенное мною предварительное тестирование показывает, что, вообще говоря, как не верти, всем членам этой группы внутренне присуща эгоцентрическая ориентация. Если говорить в целом, Морли, то результаты тестирования показывают врожденную тенденцию избегать ответственности. Мне очень трудно разобраться, почему же все-таки выбраны некоторые из них.
Ему возразил колючий на вид тип в рабочей спецовке.
— Я заметил, что вы не говорите «мы». Вы все время говорите «они».
— Мы, они… — психолог стал судорожно жестикулировать. — Вы выказываете признаки одержимости. Это еще одна необычная общая черта для этой группы — вы все сверходержимы.
— Я так не считаю, — произнес неряшливый тип тихо, но твердо. — Я лично считаю, что если кто из нас чокнутый — так это вы. Проведение этих дурацких тестов все то время, пока мы здесь, совсем извратило ваши умственные способности.
Это замечание дало импульс к тому, что вдруг заговорили все разом. Наступила полная анархия. Подойдя к мисс Берм, Сет Морли спросил:
— А кто все-таки старший в этом поселке? Вы? Ему пришлось дважды повторить свой вопрос, прежде чем ей удалось его расслышать.
— Никто еще не назначен руководить этим поселением, — громко ответила она, перекрикивая гам, возникший в результате всеобщей перебранки. — Это еще одна из наших трудностей. Как раз та, которую мы хотели бы… — голос ее потонул в общем гвалте.
— На Бетельгейзе-4 у нас были огурцы, и мы, сами понимаете, выращивали их не с помощью лунных лучей. Хотя бы потому, что у Бетельгейзе-4 нет луны, можно даже так объяснить… — Я никогда с ним не встречался. И, надеюсь, никогда и не встречусь.
— Когда-нибудь вы все-таки его увидите…
— Тот факт, что среди нас оказался лингвист, указывает на то, что здесь есть разумные существа, но пока нам об этом ничего не известно, потому что наши вылазки были чисто ознакомительными, вроде прогулок на природе, не преследующих каких-либо научных целей. Разумеется, все это коренным образом поменяется, когда…
— Ничего не поменяется. Несмотря на гипотезу Спектовского о вмешательстве Бога в ход мировой истории, снова приведшего время в движение…
— Нет, вы это неправильно поняли. Вся борьба перед тем, как в мир явился Заступник, уже проходила во времени и длилась очень долго. Просто после этого все стало происходить очень быстро и поэтому теперь, в эпоху Спектовского, стало сравнительно несложно вступать в непосредственный контакт с одной из Манифестаций Божества. Вот почему в определенном смысле наше время отличается даже от тех первых двух тысячелетий, которые прошли со времени первого явления Заступника.
— Если вам так уж не терпится об этом поговорить, поговорите-ка об этом с Мэгги Уолш. Вопросы теологии меня не интересуют…
— Не могли бы вы, мистер Морли, рассказать о том, доводилось ли вам когда-нибудь встречаться с любой из Манифестаций?
— Да, доводилось. Даже совсем недавно — насколько мне помнится, это случилось в среду по времени «Тэкел Упарсина» — ко мне подошел Странник-по-Земле, чтобы сообщить о том, что я выбрал неисправный ялик и, что, если я им воспользуюсь, это будет стоить жизни мне и моей жене.
— Значит, по сути, он спас вас от гибели. Ну что ж, вы наверное, очень счастливы, зная о подобном его за вас заступничестве. Это должно быть ни с чем не сравнимым чувством…
— Эти здания построены кое-как, на скорую руку. Они уже готовы развалиться. Нам не удастся их обогреть, когда нам потребуется тепло, и не удастся создать в них нужную прохладу, когда наступит жара. Знаете, какое у меня сложилось впечатление? Мне кажется, что весь этот поселок был сооружен так, чтобы можно было продержаться в нем очень непродолжительное время. С какой бы целью мы здесь ни находились, мы не будем оставаться в этом поселке долго. А если уж останемся, то нам придется возводить новые сооружения, чтоб все было надежным вплоть до последнего осветительного шнура…
— Тут некоторые то ли насекомые, то ли растения по ночам издают жуткий писк. Поэтому вам, мистер и миссис Морли, вряд ли удастся заснуть в первый день. Да, да, я пытаюсь сказать об этом именно вам, но так трудно перекричать весь этот гам. Под «днем» я, естественно, подразумеваю двадцатичетырехчасовый период. Я не имею в виду светлое время суток, потому что в это время они не пищат. Вы в этом и сами убедитесь…
— Послушайте. Морли, не вздумайте-ка, подобно остальным, называть Сюзи «мисс Дамб». Уж кем-кем, а тупицей она не является.
— Так же, как и дурнушкой.
— А вы обратили внимание на то, какие у нее…
— Обратил, вот только, понимаете ли, моя жена… Она к этому относится весьма скептически, поэтому давайте лучше поговорим о чем-нибудь другом.
— Я сама знаю, — сказала Мэри, — что мне делать. Зачем ты обращаешься со мной как с ребенком?
— Ты все равно на меня дуешься, — заметил Морли, — даже несмотря на то, что я так шикарно проложил сюда курс. С самого начала полета.
— У тебя был включен автопилот, и ты следовал по лучу, — лукаво произнесла Мэри. — Но ты прав. Мне не следует быть неблагодарной.
Тем не менее, в тоне, которым она произнесла эти слова, особой благодарности не наблюдалось. Но он как-то равнодушна отнесся к этому. На уме у него было совсем иное.
Он вручную разгерметизировал выходную дверь. Внутрь ялика струями полились зеленые лучи, и он увидел, прикрыв глаза ладонью, пустынный пейзаж с жалкими деревьями и еще более жалкими кустами. Слева виднелись несколько ничем не примечательных строений, беспорядочно выступавших над однообразным ландшафтом. Поселок.
К ялику стали приближаться люди, довольно много людей. Некоторые из них приветственно размахивали руками, он ответил им тем же.
— Здравствуйте, — произнес он, после чего спустился по стальным решетчатым ступеням и спрыгнул на землю.
Развернувшись, он хотел было подсобить Мэри, но та оттолкнула его руку и спустилась вниз без его помощи.
— Привет, — произнесла, приближаясь к нему с виду весьма заурядная, несколько смуглая девушка. Рады вас видеть — вы последний из прибывших!
— Меня зовут Сет Морли, — представился он. — А это Мэри, моя жена.
— Нам это известно, — кивнув, заметила смугловатая простоватая девушка, — и мы все рады встретиться с вами. Я познакомлю вас со всеми остальными обитателями нашего поселка. — Она указала на мускулистого молодого человека, стоявшего рядом с нею.
— Это Игнас Тагг.
— Рад с вами познакомиться, — Морли пожал ему руку. — Меня зовут Сет Морли, а это моя жена Мэри.
— Меня зовут Бетти Джо Берм, — сказала невзрачная смугловатая девушка. — А вот этот господин… — Она повернулась в сторону немолодого мужчины, ссутулившаяся фигура которого выражала усталость, Берт Кослер, наш завхоз.
— Рад познакомиться с вами, мистер Кослер. — Энергичное рукопожатие.
— И я рад встретиться с вами, мистер Морли. И с миссис Морли. Надеюсь, что вам здесь понравится.
— Наш фотограф и почвовед Тони Дункельвельт. — Мисс Берн показала на почти еще подростка с длинным носом, который так и остался стоять с угрюмым видом и не подал руки.
— Здравствуйте, — сказал ему Сет Морли.
— Привет, — парень продолжал все так же сердито глядеть себе под ноги.
— Мэгги Уолш, наш специалист в области теологии.
— Рад познакомиться с вами, мисс Уолш. — Энергичное рукопожатие. Вот по-настоящему интересная женщина, отметил про себя Морли. И тут же появилась еще одна очень привлекательная женщина, крутую грудь которой туго обтягивал шерстяной свитер.
— А какая у вас профессия? — спросил он у нее, пожимая руку.
— Конторская работа и машинопись. Меня зовут Сюзанна.
— А фамилия?
— Смарт.
— Какая красивая фамилия!
— Я так не думаю. Они зовут меня Сюзи Дамб, что на самом деле совсем не смешно.
— Мне кажется, что в этом вообще нет ничего смешного, — произнес Сет Морли.
Его жена свирепо ткнула его под ребра, и он, будучи вышколенным весьма неплохо, тотчас же прервал свой разговор с мисс Смарт и повернулся, чтобы поздороваться с очень тощим индивидуумом с крысиными глазками, протянувшим ему костлявую руку.
Он ощутил, как в нем непроизвольно возникло чувство острой неприязни к этому субъекту. Его рука оказалась совсем не такою, какую бы хотелось пожимать, да и вообще лучше было бы подальше держаться от подобного рода личности.
— Уэйд Фрэйзер, — произнес неприятный субъект с крысиными глазками. — Практикующий в этом поселке психолог. — Между прочим, я подверг предварительному тестированию всех, кто сюда прибыл. Мне бы хотелось проделать аналогичную операцию и с вами обоими тоже, возможно, даже сегодня, только попозже.
— Ради Бога, — произнес Сет Морли, не испытывая, однако, ни малейшей убежденности в необходимости проведения какого-либо тестирования.
— А вот тот господин, — произнесла мисс Берм, — наш врач, Милтон Бэббл, родом он с планеты Альфа-5. Познакомьтесь с доктором Бэбблом, мистер Морли.
— Рад с вами познакомиться, док, — Морли и Бэббл обменялись рукопожатием.
— У вас несколько избыточный вес, мистер Морли, — отметил доктор Бэббл.
Морли в ответ промычал что-то невразумительное.
От группы встречающих отделилась очень высокая пожилая женщина с необыкновенно прямой осанкой, двигалась она, опираясь на трость.
— Мистер Морли, — сказала она, протягивая хрупкую, почти невесомую руку, — я здешний социолог, Роберта Рокингхэм. Очень приятно с вами познакомиться, мне очень хочется надеяться на то, что путешествие сюда доставило вам только удовольствие, не причинив особых хлопот.
— Вы не ошиблись, — Морли подхватил ее маленькую руку и осторожно, чуть-чуть сжал ее в своей.
Ей, наверное, лет сто десять, не меньше, отметил он про себя, если судить по ее внешности. Неужели она еще в состоянии нормально работать? Каким образом она сюда попала? Он никак не мог представить ее в качестве пилота ялика, решившего пересечь безмерное пространство, разделяющее обитаемые планеты.
— Какова цель организации этого поселения? — спросила Мэри.
— Мы это выясним через несколько часов, — ответила мисс Берм. — Как только Глен — Глен Белснор, наш электронщик и эксперт по компьютерной технике — сумеет оживить радиостанцию на спутнике, выведенном на орбиту вокруг этой планеты.
— Вы хотите сказать, что вы этого не знаете? — спросил Сет Морли. — Вам так ничего об этом и не сказали?
— Ничего, мистер Морли, — произнесла тихим старческим голосом миссис Рокингхэм. — Но мы сейчас это узнаем, ведь недаром мы так долго ждали. Разве это не замечательно — узнать, почему это все мы оказались именно здесь? Вы не разделяете моих восторгов, мистер Морли? Я хочу сказать, разве нам всем не интересно наконец-то выяснить, какова наша цель?
— Интересно, — признался он.
— Значит, вы согласны со мной, мистер Морли. О, это ведь так прекрасно, что мы в состоянии договориться. — И добавила, обращаясь как бы только к Сету Морли, тихо и многозначительно.
— Я очень опасаюсь, что именно в этом наша главная трудность, мистер Морли. У нас нет общей цели. Межличностная активность опустилась здесь до очень низкого уровня, но, разумеется, нам еще удастся поднять ее, теперь, когда мы сможем… — Она наклонила голову, чтобы кашлянуть в крохотный носовой платочек. — Да, это в самом деле так прекрасно, — в конце концов завершила она свою мысль.
— Я не согласен, — возразил Фрэйзер. — Проведенное мною предварительное тестирование показывает, что, вообще говоря, как не верти, всем членам этой группы внутренне присуща эгоцентрическая ориентация. Если говорить в целом, Морли, то результаты тестирования показывают врожденную тенденцию избегать ответственности. Мне очень трудно разобраться, почему же все-таки выбраны некоторые из них.
Ему возразил колючий на вид тип в рабочей спецовке.
— Я заметил, что вы не говорите «мы». Вы все время говорите «они».
— Мы, они… — психолог стал судорожно жестикулировать. — Вы выказываете признаки одержимости. Это еще одна необычная общая черта для этой группы — вы все сверходержимы.
— Я так не считаю, — произнес неряшливый тип тихо, но твердо. — Я лично считаю, что если кто из нас чокнутый — так это вы. Проведение этих дурацких тестов все то время, пока мы здесь, совсем извратило ваши умственные способности.
Это замечание дало импульс к тому, что вдруг заговорили все разом. Наступила полная анархия. Подойдя к мисс Берм, Сет Морли спросил:
— А кто все-таки старший в этом поселке? Вы? Ему пришлось дважды повторить свой вопрос, прежде чем ей удалось его расслышать.
— Никто еще не назначен руководить этим поселением, — громко ответила она, перекрикивая гам, возникший в результате всеобщей перебранки. — Это еще одна из наших трудностей. Как раз та, которую мы хотели бы… — голос ее потонул в общем гвалте.
— На Бетельгейзе-4 у нас были огурцы, и мы, сами понимаете, выращивали их не с помощью лунных лучей. Хотя бы потому, что у Бетельгейзе-4 нет луны, можно даже так объяснить… — Я никогда с ним не встречался. И, надеюсь, никогда и не встречусь.
— Когда-нибудь вы все-таки его увидите…
— Тот факт, что среди нас оказался лингвист, указывает на то, что здесь есть разумные существа, но пока нам об этом ничего не известно, потому что наши вылазки были чисто ознакомительными, вроде прогулок на природе, не преследующих каких-либо научных целей. Разумеется, все это коренным образом поменяется, когда…
— Ничего не поменяется. Несмотря на гипотезу Спектовского о вмешательстве Бога в ход мировой истории, снова приведшего время в движение…
— Нет, вы это неправильно поняли. Вся борьба перед тем, как в мир явился Заступник, уже проходила во времени и длилась очень долго. Просто после этого все стало происходить очень быстро и поэтому теперь, в эпоху Спектовского, стало сравнительно несложно вступать в непосредственный контакт с одной из Манифестаций Божества. Вот почему в определенном смысле наше время отличается даже от тех первых двух тысячелетий, которые прошли со времени первого явления Заступника.
— Если вам так уж не терпится об этом поговорить, поговорите-ка об этом с Мэгги Уолш. Вопросы теологии меня не интересуют…
— Не могли бы вы, мистер Морли, рассказать о том, доводилось ли вам когда-нибудь встречаться с любой из Манифестаций?
— Да, доводилось. Даже совсем недавно — насколько мне помнится, это случилось в среду по времени «Тэкел Упарсина» — ко мне подошел Странник-по-Земле, чтобы сообщить о том, что я выбрал неисправный ялик и, что, если я им воспользуюсь, это будет стоить жизни мне и моей жене.
— Значит, по сути, он спас вас от гибели. Ну что ж, вы наверное, очень счастливы, зная о подобном его за вас заступничестве. Это должно быть ни с чем не сравнимым чувством…
— Эти здания построены кое-как, на скорую руку. Они уже готовы развалиться. Нам не удастся их обогреть, когда нам потребуется тепло, и не удастся создать в них нужную прохладу, когда наступит жара. Знаете, какое у меня сложилось впечатление? Мне кажется, что весь этот поселок был сооружен так, чтобы можно было продержаться в нем очень непродолжительное время. С какой бы целью мы здесь ни находились, мы не будем оставаться в этом поселке долго. А если уж останемся, то нам придется возводить новые сооружения, чтоб все было надежным вплоть до последнего осветительного шнура…
— Тут некоторые то ли насекомые, то ли растения по ночам издают жуткий писк. Поэтому вам, мистер и миссис Морли, вряд ли удастся заснуть в первый день. Да, да, я пытаюсь сказать об этом именно вам, но так трудно перекричать весь этот гам. Под «днем» я, естественно, подразумеваю двадцатичетырехчасовый период. Я не имею в виду светлое время суток, потому что в это время они не пищат. Вы в этом и сами убедитесь…
— Послушайте. Морли, не вздумайте-ка, подобно остальным, называть Сюзи «мисс Дамб». Уж кем-кем, а тупицей она не является.
— Так же, как и дурнушкой.
— А вы обратили внимание на то, какие у нее…
— Обратил, вот только, понимаете ли, моя жена… Она к этому относится весьма скептически, поэтому давайте лучше поговорим о чем-нибудь другом.