Страница:
Представители общих Советов солд. и рабоч. депутатов 50
Представители Украинских. Социалистических партий 20
Представители Российских Социалистических партий 40
Представители Еврейских Социалистических партий 35
Представители Польских Социалистических партий 15
Представители городов и губерний, выбран, на крестьянском
и рабочем съезде 84
Представители разных профессиональных и общественных
организаций 108
Всего 822 члена
Как видно из этих данных, Центральная Рада была сплошь социалистическая. Редкие единицы не-социалистов тонули в социалистическом море, в котором главную роль играли украинские эсеры, а с ними соперничали эсдеки и, постепенно набиравшие силу, - большевики. Уже на "Всеукраинском Рабочем Съезде" (24 июля), который должен был дать 100 членов Ц.Р., ясно слышались большевистские ноты. Принятия этим съездом резолюция говорит, что: "надо немедленно закончить войну, а для этого Временное Правительство обязано, в решительной форме, потребовать от Англии, Франции и других союзников, чтобы они, вместе с Россией, приступили к переговорам о мире с центральными державами. А если бы союзники отказались - приостановить войну". По существу, эта резолюция ничем не отличалась от позиции большевиков.
Пробольшевистские Украинские партии
Настроения, высказанные в резолюции, все больше и больше охватывали массы. А, так как большевики сумели эти настроения облечь и четкий лозунг: "долой войну", прибавив к нему - "грабь награбленное!", то их влияние и значимость, в политической жизни быстро росла. Даже в рядах организационно оформленных ведущих социалистических украинских партий - эсеров и эсдеков создались "левые крылья", весьма созвучные большевикам. Это были (как уже упомянуто выше): "независимые эсдеки" и эсеры - "боротьбисты".
Между тем анархия во всей России, в том числе и на Украине, росла и ширилась. Центральная Рада не могла с ней справиться, точно так же, как и Временное Правительство. Захвативши к концу июля всю власть над Украиной, украинские эсеры и эсдеки, диктовавшие свою волю в Центральной Раде, по словам одного члена Рады, "вообще мало задумывались над тем, что такое реальная власть, что такое ведение администрации и народного хозяйства, думая, что можно регулировать жизнь края путем воззваний, резолюций и деклараций. Все практическое, жизненно-необходимое, было вне круга социалистически-революционного мышления людей, смолоду воспитанных в понятиях, враждебных государственному порядку вообще. А Глава Правительства - Винниченко с редкой наивностью сказал, что: "все чиновники, какие бы они ни были - либеральные или реакционные - это наихудшие и наивреднейшие люди, к которым он всегда чувствовал враждебность и отвращение".
Не удивительно поэтому, что ближайшие месяцы после блистательной победы над Временным Правительством Центральная Рада занималась съездами, конгрессами, воззваниями, декларациями, партийным местничеством и "сутяжничеством" с Временным Правительством по вопросу о своих правах и компетенции. Для конструктивной созидательной работы по упорядочению жизни края не находилось ни времени, ни желания, не было и соответствующей подготовки.
Боязнь же контр-революции, постоянный страх, как бы она не произошла и мысли о том, как ее не допустить, ослепила "революционную демократию" (одинаково - и украинскую и общероссийскую) на левый глаз и она не замечала опасности слева - от растущего и усиливающегося большевизма.
После подавления июльского большевистского восстания в Петрограде, подавить которое Правительству удалось только благодаря казакам, юнкерам и наскоро сбитым группам офицеров, никто из власть имущих не подумал, что это восстание есть грозное предупреждение и, что оно может повториться, но уже с другим результатом. На предостережение не-социалистов никто тогда не обращал внимания, считая их "контрреволюционными" бреднями.
Корниловское выступление
Попытка генерала Корнилова (в сентябре) спасти разлагающийся фронт и всю Россию, как известно, кончилась неудачей, благодаря дружному отпору революционной демократии вообще, а ее левого крыла, в особенности. Хотя Корнилов и не был реакционером, а подлинным демократом, сыном простого казака и честным российским патриотом, его попытка вооруженной силой прекратить анархию, вызвала обвинения в "контр-революции" и, в конечном результате, только усилила пробольшевистские настроения масс. Как теперь с достоверностью установлено, не совсем благовидную роль сыграл Керенский. Выступление сделано было с его ведома и согласия, а когда оно началось, Керенский, не только отрекся от всякого в нем участия, но и объявил Корнилова мятежником.
Выступление Корнилова оказало не малое влияние и на соотношение политических сил в Киеве и привело к тому, что в Киеве появились хорошо вооруженные отряды рабочих, одинаково враждебные и Центральное Раде, и Временному Правительству. Вот как описывает события в Киеве украинский историк Д. Дорошенко: "При первом известии, что Корнилов хочет взять в руки всю власть и стать диктатором, все демократии, все революционные организации и комитеты, охватила величайшая тревога, Сразу все революционные комитеты ожили; все советы солдатских депутатов на фронте и в тылу мобилизовали свои силы, поарестовали генералов и офицеров, которые заявили свою солидарность с Корниловым и на украинской территории все попытки поддержать Корнилова были подавлены в самом зародыше, можно сказать, без боя. Когда, 9 сентября, в Киеве, было получено известие о выступлении Корнилова, там, немедленно, сформировался "Комитет Спасения Революции", куда вошли: представители Генерального Секретариата, Комиссар Временного Правительства, Командующий войсками Киевского округа, Киевский городской голова, Начальник милиции, председатель Исполнительного Комитета и Совета рабочих и солдатских депутатов, представители профессиональных союзов и всех социалистических партий, до большевиков включительно.
Был смещен (назначенный Временным Правительством) комиссар города Киева, Н.Ф. Страдомский, как чересчур "правый", закрыта на некоторое время газета "Киевлянин", произведены обыски и аресты правых деятелей, вооружены рабочие отряды и разоружены польские боевые дружины ввиду их "контрреволюционности". Наступило общее "полевение"...
Оружие, полученное большевиками в неограниченном количестве, от "Комитета Спасения Революции", разумеется, возвращено не было, и был сформирован в Киеве ряд отлично вооруженных "боевых дружин" из рабочих-большевиков.
"И, перед глазами Генерального Секретариата" - пишет дальше Дорошенко "в самой столице появилась третья вооруженная сила - кроме украинских и российских войск. В армии всякая дисциплина пала окончательно. Она превратилась в миллионную массу вооруженных и озлобленных людей, которые не чувствовали над собой никакой власти и были теперь страшны не внешнему врагу, и мирному обывателю". (Д. Дорошенко, "История Украины", стр. 146).
Говоря об армии, Дорошенко не выделяет украинизированные части и тем самым признает, что и "украинское войско" было - "массой вооруженных и озлобленных людей, не чувствовавших над собой никакой власти", что совершенно соответствует действительности и опровергает утверждения сепаратистов, что "украинское войско" было дисциплинировано, "национально сознательно" и послушно Центральной Раде. Настроения же "украинского войска" Дорошенко, член Малой Рады и кандидат в Председатели Генерального Секретариата, отлично знал и понимал, что рассчитывать на свою "Армию" Центральная Рада не может.
Вольное казачество
Понимая, что надеяться на свое "войско" нельзя и видя надвигающуюся полную анархию, некоторые деятели Центральной Рады пришли к мысли спасать положение путем создания народной милиции для борьбы с нарушителями закона и порядка. Началась организация, так называемого, "Вольного Казачества", которое, согласно уставу, имело цель - "физическое и духовное развитие своих членов, поддержка спокойствия в крае, борьба с дезертирством во время войны и охрана мира, жизни и имущества граждан, особенно во время демобилизации". (Устав Вольного Казачества).
В селах и городах создавались отряды "Вольного Казачества", получали оружие и облачались в "историческую" форму: шапки со шлыками, жупаны, кривые сабли и т.п.
Уже в половине октября (по н. ст.) в Чигирине состоялся съезд "вольных казаков" с участием 2000 делегатов от 60.000 организованного "Вiльного Козацтва". Съезд утвердил устав организации, выбрал "Раду", атамана - ген. Скоропадского, писаря-сотника Кочубея, и, по обычаю того времени, обратился с воззванием к населению.
Возможность легально получить оружие и формировать отряды привлекала в ряды "Вольного Казачества" разнообразные элементы. В своих воспоминаниях Гетман Скоропадский об этом пишет: "Деревенская молодежь, отчасти и пожилые крестьяне, охотно вступали в казачество; менее сознательные - ради шапок с кистью и жупанов; более сознательные увлекались романтичными картинами прошлого. Было много казачьих организаций, хотя бы на Полтавщине, которые состояли из, преимущественно, зажиточных хлеборобов. Эти последние были настроены полностью антисоциалистично и антиреволюционно. Наряду с ними некоторые сотни принимали характер разбойничьих организаций. Во главе последних обычно стояли разные авантюристы, редко идейные; в большинстве такие, которые имели свои личные интересы, а то и просто, искали удобного случая поживиться чужим добром. Таким образом все зависело от того, кто стоял во главе части, будь то сотня, полк или корпус". (Хлеборобская Украина, кн. IV, стр. 26).
К объективной и правдивой характеристике "Вольного Казачества", которую дает сам его атаман, следует прибавить, что, наряду с перечисленными категориями, в "Вольном Казачестве", было не мало дезертиров. Иногда целая их группа объявляла себя "сотней вольных казаков". Не мало было и элементов, определенно большевистски настроенных.
Вот на эту разношерстную вооруженную массу и возлагали последнюю надежду и Центральная Рада и Генеральный Секретариат, надеясь, что она остановит надвигавшуюся анархию.
Против организации "Вольного Казачества" и выдачи оружия непроверенным людям высказался, происходивший в половине октября, Съезд Губернских и Уездных комиссаров; но его мнение не было принято во внимание, хотя и высказано было 80 представителями с мест, хорошо знакомых с обстановкой.
А уже 31 октября, в том самом Чигирине, где происходил съезд "Вольного Казачества", образовался специальный "Комитет Гражданской Безопасности" для борьбы с обысками, арестами и конфискациями имущества, которые самочинно проводили "вольные казаки". Подобные комитеты пришлось организовать и в нескольких других городах Украины. Через несколько недель "Вольное Казачество" растворилось в волнах наступивших событий и никто не может указать случай, чтобы, хотя бы одна тысяча из 60-тысячного "Вольного Казачества" выступила в защиту Центральной Рады, которая так на него надеялась.
Так закончилась эта попытка Центральной Рады водворить какой-нибудь порядок на Украине.
Продолжая свое близорукое сутяжничество с Временным Правительством, важно называя его "переговорами" и "конфликтами", Центральная Рада, быстро тонула в море всяких мелодекламаций, иногда очень поэтичных, называемых "воззваниями", "декларациями", "резолюциями". Бесчисленные же съезды, конгрессы, "кризисы", партийное начетничество и склочничество и бесконечная болтовня не оставляли ни минуты свободной, чтобы обратить внимание на то, что происходит на Украине, от имени которой выступила Центральная Рада.
А происходило нечто грозное для Центральной Рады и той группы социалистически-украинско-шовинистической молодежи и полуинтеллигенции, которая, засевши в ней, вероятно, искренно верила, что она выражает волю всего населения Украины. Не только падение авторитета Рады, но и полный паралич ее эфемерной власти, становился изо дня в день все очевиднее.
Более умеренные элементы населения, напуганные социалистическо-шовинистическими мелодекламациями Рады, не имея возможности с ней бороться, отошли от всякой политики, со страхом наблюдая растущую анархию, и относились резко отрицательно и к социализму, и к революции вообще.
Малокультурные крестьянские и солдатские массы все больше и больше поддавались заманчивым лозунгам большевистской пропаганды и "левели" изо дня в день. "Левела" и Рада, согласно установке Грушевского, что "надо идти в ногу с биением пульса народных настроений", высказанной им в первые дни революции. Но, Рада "левела" гораздо медленнее чем массы, а потому неизменно опаздывала и находилась в отрыве от них. И все заявления Рады, что она имеет четыре миллиона "национально-сознательных" украинцев-военных, от имени которых выступал 2-ой Военный Съезд (по данным ген. Удовиченко) и 60.000 "вольных казаков", были, в лучшем случае, самообманом, прикрывавшим неприглядную для Рады действительность.
Трезвые голоса немногих, подлинно культурных членов Рады, указывающие на грозное положение, проходили мимо ушей министров из недоучившихся семинаристов и студентов, или - людей с образованием церковно-приходской школы (например, министр Барановский), которые находились в упоении своей призрачной популярности и власти.
Наступившие вскоре, в связи с октябрьским восстанием в Петрограде, события показали и их популярность, и их власть, и выявили подлинные настроения населения Украины.
Октябрьские дни в Киеве
При первом известии о падении Временного Правительства, в Киеве отчетливо обрисовались три силы: сторонники Временного Правительства, Центральная Рада и большевики.
Несмотря на то, что эти три силы были враждебны друг другу, по инициативе Рады, уже 7-го ноября, был создан "Краевой комитет для защиты революции", в который вошли представители всех трех сил, не исключая и большевиков. Комитет считался "ответственным перед Радой", а власть его (теоретически, конечно) распространялась на всю территорию Украины. Деятельность свою, Комитет, разумеется, начал с воззвания к гражданам Украины, в котором оповещается, что "на улицах Петрограда идет борьба между Временным Правительством и Петроградским Советом Работах, Солдатских и Крестьянских Депутатов" и, что "враги революции и народной воли, могут воспользоваться этой борьбой для того, чтобы вернуть старый царский порядок и бросить народ в неволю".
Как видно из этой формулировки, Комитет, своего отношения к борющимся в Петрограде сторонам, не высказывал, а опасался только воображаемой "контрреволюции", против которой и собирался бороться.
Но, как показали ближайшие дни, бороться пришлось не против "контрреволюции", а между собою тем трем силам, которые были представлены в Комитете. В борьбе этой приняли участие и, заседавшие в эти дни в Киеве, два съезда: "3-й Украинский военный" и "Всероссийский Обще-Казачий". Первый имел 965 делегатов, а второй - 600.
Из названных трех сил ни одна не могла рассчитывать с уверенностью на свою победу, ибо в те времена трудно было строить планы на верности и устойчивости своих сторонников.
Наиболее отчетливую позицию занимали сторонники Временного Правительства, которые проявили себя в Киеве гораздо более стойкими, чем само Правительство в Петрограде, сам глава которого перед лицом опасности струсил и бежал переодетым, спасая свою драгоценную жизнь.
Командующим войсками Киевского военного округа в то время был энергичный генерал Квицинский, его верными сотрудниками и душою дела были два украинца: Комиссар при военном округе И. Кириенко и Комиссар города Киева, К. Василенко, оба - члены общероссийских партий и заклятые враги Центральной Рады.
Генерал Квицинский, "Краевой Комитет для защиты революции", не признал, на том основании, что в него входят и большевики (Пятаков, Затопский), и поставил караул около всех правительственных и общественных учреждений, а верные части, начал собирать вокруг своего штаба. Городская Дума резко осудила выступление большевиков и постановила создать свой "Комитет защиты революции". 3-й Украинский Военный Съезд решил из своих делегатов сформировать, под командой полк. Капкана, "Первый Украинский Полк Защиты Революции" и подчинить его Украинскому Правительству. Казачий Съезд заявил, что казаки-"государственники" и вынес решение, что они должны "бороться с многовластием в Киеве, взять власть в свои руки и координировать свои силы со штабом округа и комиссаром Кириенко".
Большевики срочно приводили в готовность боевые дружины, обильно снабженные оружием еще в дни Корниловского выступления и усилено вели пропаганду.
Центральная Рада "нащупывала пульс настроений" и открыто против большевиков не выступала. Настроения эти определились, когда на "3-м Украинском Военном Съезде" во время дебатов (10 ноября) один из ораторов сказал: "нам надо определить, с кем мы" - зал разразился криками: "с Лениным! с Лениным!"... А, накануне (9 ноября) Киевский совет рабочих и солдатских депутатов, большинством 489, против 187, при 17 воздержавшихся, вынес благожелательную к большевикам и их действиям резолюцию. В частях же "Украинской Армии" открыто велась большевистская пропаганда и рассчитывать на них в случае столкновения с большевиками не приходилось.
Еще днем раньше (8 ноября) в заседание "Комитета по защите революции" явились делегаты казачьего съезда и попросили "недвусмысленно определить позицию украинцев, чтобы, в зависимости от этого, определить позицию казаков".
Присутствие казачьей делегации привело в волнение украинцев - членов комитета и они начали или оправдываться, критикуя деятельность Военного Округа, и сваливать вину за отсутствие сотрудничества с ними на Квинциского, Кириенка и Василенка, или выступать против всякого сотрудничества с большевиками.
В ответ на это, слово взял член Комитета, большевик-украинец Затонский. Содержание его выступления приводит в своей "Истории Украины" (т. I, стр. 162), украинский историк Д. Дорошенко. Вот что, по его словам, сказал Затонский: "еще вчера, на закрытом заседании Малой Рады, где выбирали Краевой Комитет, не только по было осуждения выступления большевиков, но, наоборот, говорилось о его идейности и революционном характере, отмечалось, что оно является противопоставлением контрреволюционности Временного Правительства"... "он поставил ребром вопрос: есть ли Центральная Рада противник выступления или его друг?" Казачья делегация с недоумением выслушала речь Затонского, ожидая, что она будет, если не опровергнута, то, хотя бы исправлена. Но члены Малой Рады молчали. Надо полагать потому, что слова Затонского были правдой.
Вместо этого, приступили к обсуждению конкретного вопроса, поставленного Затонским и, в конце концов, вынесли резолюцию, осуждающую выступление большевиков. Большевики вышли из состава "Комитета по защите революции". Об этом выходе, украинский историк, Дорошенко, пишет: "Но, разрыв был только формальный: фактически, украинцы в вооруженном конфликте большевиков со "штабовцами" держали дружественный к первым нейтралитет и, в решительную минуту, помогли им вооруженной силой" (Ист. Укр., стр. 163).
В эти бурные дни большое влияние на поведение Центральной Рады оказали евреи-меньшевики, объединенные в партии "Бунд". Их лидер - Рафес - был членом Президиума Рады и настроен определенно пробольшевистски.
Впоследствии Рефес издал в Москве (в 1920 г.) книгу "Два года на Украине", в которой описана помощь "Бунда" большевикам в Киеве, равно как и сотрудничество украинских социалистов Центральной Рады с большевиками.
Вооруженная борьба
Киев постепенно превращался в вооруженный лагерь, в котором каждая сторона концентрировала свои силы около своих центров: Штаба Округа, Центральной Рады и Арсенала - цитадели большевиков. По городу ходили патрули: украинские, "штабовские" и большевистские, иногда арестовывая друг друга, но в большие бои не вступая.
Миллионный город - Киев притаился и со страхом ждал чем это кончится.
Матросская секция "3-го Украинского Военного Съезда", недовольная деятельностью Краевого комитета, арестовала его в полном составе, но вскоре выпустила. Казаки вызвали подкрепления. Большевики постановили взять всю власть в свои руки. Кириенко арестовал 9 представителей Краевого Комитета, высланных к нему для переговоров и выпустил их только тогда, когда ему была доставлена резолюция Комитета об осуждении выступления большевиков. "Краевой комитет для защиты революции", никого и ничего не защитивши, самораспустился, а свои функции передал Генеральному Секретариату. Атмосфера накалялась...
Первыми перешли в наступление сторонники Временного Правительства "штабовцы". Вечером 10 ноября отряд в 1.000 человек, составленный из участников казачьего съезда, юнкеров и офицеров - членов Союза Георгиевских Кавалеров, окружила большевистский Революционный Комитет, который находился во дворце (на Печерске) и целый день принимал делегации от отдельных украинских частей, которые заявляли, что, в случае столкновения, они поддержат большевиков, вопреки запрещению Центральной Рады. Наступление "штабовцев" было неожиданным, и большевики его заметили только, когда дворец был окружен и на него наведены орудия и пулеметы. Украинские части не успели прибыть на подмогу. Прибыли только несколько членов Рады, но не для активной поддержки, а для защиты и для уговоров сдаться, каковое требование было предъявлено "штабовцами". Видя, что сопротивление невозможно, Революционный Комитет сдался, получивши обещание личной неприкосновенности. Эту сдачу подробно описывает "Рабiтнича Газета" (орган эсдеков, под редакцией Винниченко) в №172 за 1917 г.: "раздраженные казаки и офицеры кинулись на большевистских вождей и чуть их не разорвали на месте. Присутствовавшие делегаты Центральной Рады, своими грудями защитили их от неминуемой гибели"... Как рассказывал впоследствии в Центральной Раде свидетель происшедшего, М. Ткаченко, "Пятакова застали в маленькой комнатке и мы своими телами, спасли его от зверской расправы".
Большевистский Революционный Комитет был спасен заступничеством членов Рады, но оставался под арестом. Однако, большевики не считали себя побежденными и, уже через один день, подняли в Киеве общее восстание.
Три дня длились бои в разных частях города. Сражались сторонники Временного Правительства и большевики. Центральная Рада заняла позицию, определенно дружественную большевикам, хотя официально это не декларировала, а действовала исподтишка или косвенно.
Отдельные же части, так называемой "Украинской Армии" совершенно открыто сражались на стороне большевиков. Так, например, в боях за цитадель большевиков - Арсенал, самое активное участие принимали: 1-ый Запасный Украинский Полк и Полк Богдана Хмельницкого, вмешательство которых спасло, уже окруженный и отрезанный, Арсенал от падения. Украинские части неожиданно напали (на Фундуклеевской улице) на чехословаков, шедши на подмогу Штабу и, после столкновения, в котором несколько чехов было убито, отряд был разоружен. На Шулявке отряд "вольных казаков" все время сражался на стороне красных. А, в то же самое время, когда в Киеве шла эта борьба, 7-я сессия Центральной Рады вынесла резолюцию с требованием немедленного освобождения арестованного большевистского Революционного Комитета, мотивируя, как сказано в резолюции, "полным отсутствием, с их стороны, попыток восстания". Генеральный Секретарь Порш, вступил в непосредственный контакт с руководителем восстания, украинским большевиком Затонским и, совместно с ним и чешским социалистом Муной, выпустил к чехам обращение с просьбой быть нейтральными. Чехи согласились не сразу, а послали делегацию в Центральную Раду, которая сумела чехов уговорить - и они вышли из борьбы, не предупредивши даже Штаб.
Обо всем этом, кратко и сжато, сообщает украинский сепаратистический историк, Д. Дорошенко (Ист. Укр., стр. 168-170), в правдивости которого, нет никаких оснований сомневаться.
Более же подробно, описывает все эти события, редактировавшаяся тогда Винниченком "Рабiтнича Газета", в №№172-174 за 1917 г. Надо полагать, что Винниченко, как марксист, считал нормальным, чтобы "Украинская армия" и Рада не боролись против большевиков.
Сотрудничество с большевиками
Случаев активного вооруженного участия украинских частей на стороне большевиков, в их борьбе с Временным Правительством, можно привести множество. Не только в Киеве и в других городах Украины, но даже в Великороссии. Так, например, полк. С. Раевский, командир 1-ой Гайдамацкой гаубичной батареи, в своих воспоминаниях, напечатанных в украинском самостийническом журнале "Украинский Комбатант" (№1, 1947 г.), рассказывает о том, как украинский артиллерийский дивизион, проезжавший (на пути из Москвы на Украину) через Тулу, помог большевикам захватить там власть: "эшелон, утром 1-го ноября, прибыл в Тулу и выгрузил батарею гаубиц. Мои артиллеристы делали это очень охотно. Было выпущено до сотни артиллерийских снарядов: бомбы, тротиловые, мелинитовые, а также шрапнели - сделали свое дело. Через полчаса Тула горела, а представители правительства Керенского прибыли на станцию и сдались красным комиссарам".
Подобные же случаи имели место в Казани и Воронеже, а также некоторых других городах Великороссии, где украинские ("украинизированные") части к дни захвата власти большевиками неизменно или объявляли нейтралитет, или выступали на их стороне. И, нигде, ни на Украине, ни в остальной России, не было и одного случал, чтобы украинские части, те "четыре миллиона", от имени которых выносил резолюции 2-ой Украинский Военный Съезд, выступили против большевиков. Подтвержденные сепаратистическими историками и мемуаристами эти совершенно неопровержимые факты, дают основание утверждать, что, или Центральная Рада не имела никакой власти над "четырехмиллионной" украинской армией, или она сама была на стороне большевиков, и части, боровшиеся на их стороне, делали это, по инструкциям или с согласия Центральной Рады. Как при первом, так и при втором допущении, опровергается утверждение самостийников о том, что "вся Украина была против большевиков" и что она ими "завоевана".
Представители Украинских. Социалистических партий 20
Представители Российских Социалистических партий 40
Представители Еврейских Социалистических партий 35
Представители Польских Социалистических партий 15
Представители городов и губерний, выбран, на крестьянском
и рабочем съезде 84
Представители разных профессиональных и общественных
организаций 108
Всего 822 члена
Как видно из этих данных, Центральная Рада была сплошь социалистическая. Редкие единицы не-социалистов тонули в социалистическом море, в котором главную роль играли украинские эсеры, а с ними соперничали эсдеки и, постепенно набиравшие силу, - большевики. Уже на "Всеукраинском Рабочем Съезде" (24 июля), который должен был дать 100 членов Ц.Р., ясно слышались большевистские ноты. Принятия этим съездом резолюция говорит, что: "надо немедленно закончить войну, а для этого Временное Правительство обязано, в решительной форме, потребовать от Англии, Франции и других союзников, чтобы они, вместе с Россией, приступили к переговорам о мире с центральными державами. А если бы союзники отказались - приостановить войну". По существу, эта резолюция ничем не отличалась от позиции большевиков.
Пробольшевистские Украинские партии
Настроения, высказанные в резолюции, все больше и больше охватывали массы. А, так как большевики сумели эти настроения облечь и четкий лозунг: "долой войну", прибавив к нему - "грабь награбленное!", то их влияние и значимость, в политической жизни быстро росла. Даже в рядах организационно оформленных ведущих социалистических украинских партий - эсеров и эсдеков создались "левые крылья", весьма созвучные большевикам. Это были (как уже упомянуто выше): "независимые эсдеки" и эсеры - "боротьбисты".
Между тем анархия во всей России, в том числе и на Украине, росла и ширилась. Центральная Рада не могла с ней справиться, точно так же, как и Временное Правительство. Захвативши к концу июля всю власть над Украиной, украинские эсеры и эсдеки, диктовавшие свою волю в Центральной Раде, по словам одного члена Рады, "вообще мало задумывались над тем, что такое реальная власть, что такое ведение администрации и народного хозяйства, думая, что можно регулировать жизнь края путем воззваний, резолюций и деклараций. Все практическое, жизненно-необходимое, было вне круга социалистически-революционного мышления людей, смолоду воспитанных в понятиях, враждебных государственному порядку вообще. А Глава Правительства - Винниченко с редкой наивностью сказал, что: "все чиновники, какие бы они ни были - либеральные или реакционные - это наихудшие и наивреднейшие люди, к которым он всегда чувствовал враждебность и отвращение".
Не удивительно поэтому, что ближайшие месяцы после блистательной победы над Временным Правительством Центральная Рада занималась съездами, конгрессами, воззваниями, декларациями, партийным местничеством и "сутяжничеством" с Временным Правительством по вопросу о своих правах и компетенции. Для конструктивной созидательной работы по упорядочению жизни края не находилось ни времени, ни желания, не было и соответствующей подготовки.
Боязнь же контр-революции, постоянный страх, как бы она не произошла и мысли о том, как ее не допустить, ослепила "революционную демократию" (одинаково - и украинскую и общероссийскую) на левый глаз и она не замечала опасности слева - от растущего и усиливающегося большевизма.
После подавления июльского большевистского восстания в Петрограде, подавить которое Правительству удалось только благодаря казакам, юнкерам и наскоро сбитым группам офицеров, никто из власть имущих не подумал, что это восстание есть грозное предупреждение и, что оно может повториться, но уже с другим результатом. На предостережение не-социалистов никто тогда не обращал внимания, считая их "контрреволюционными" бреднями.
Корниловское выступление
Попытка генерала Корнилова (в сентябре) спасти разлагающийся фронт и всю Россию, как известно, кончилась неудачей, благодаря дружному отпору революционной демократии вообще, а ее левого крыла, в особенности. Хотя Корнилов и не был реакционером, а подлинным демократом, сыном простого казака и честным российским патриотом, его попытка вооруженной силой прекратить анархию, вызвала обвинения в "контр-революции" и, в конечном результате, только усилила пробольшевистские настроения масс. Как теперь с достоверностью установлено, не совсем благовидную роль сыграл Керенский. Выступление сделано было с его ведома и согласия, а когда оно началось, Керенский, не только отрекся от всякого в нем участия, но и объявил Корнилова мятежником.
Выступление Корнилова оказало не малое влияние и на соотношение политических сил в Киеве и привело к тому, что в Киеве появились хорошо вооруженные отряды рабочих, одинаково враждебные и Центральное Раде, и Временному Правительству. Вот как описывает события в Киеве украинский историк Д. Дорошенко: "При первом известии, что Корнилов хочет взять в руки всю власть и стать диктатором, все демократии, все революционные организации и комитеты, охватила величайшая тревога, Сразу все революционные комитеты ожили; все советы солдатских депутатов на фронте и в тылу мобилизовали свои силы, поарестовали генералов и офицеров, которые заявили свою солидарность с Корниловым и на украинской территории все попытки поддержать Корнилова были подавлены в самом зародыше, можно сказать, без боя. Когда, 9 сентября, в Киеве, было получено известие о выступлении Корнилова, там, немедленно, сформировался "Комитет Спасения Революции", куда вошли: представители Генерального Секретариата, Комиссар Временного Правительства, Командующий войсками Киевского округа, Киевский городской голова, Начальник милиции, председатель Исполнительного Комитета и Совета рабочих и солдатских депутатов, представители профессиональных союзов и всех социалистических партий, до большевиков включительно.
Был смещен (назначенный Временным Правительством) комиссар города Киева, Н.Ф. Страдомский, как чересчур "правый", закрыта на некоторое время газета "Киевлянин", произведены обыски и аресты правых деятелей, вооружены рабочие отряды и разоружены польские боевые дружины ввиду их "контрреволюционности". Наступило общее "полевение"...
Оружие, полученное большевиками в неограниченном количестве, от "Комитета Спасения Революции", разумеется, возвращено не было, и был сформирован в Киеве ряд отлично вооруженных "боевых дружин" из рабочих-большевиков.
"И, перед глазами Генерального Секретариата" - пишет дальше Дорошенко "в самой столице появилась третья вооруженная сила - кроме украинских и российских войск. В армии всякая дисциплина пала окончательно. Она превратилась в миллионную массу вооруженных и озлобленных людей, которые не чувствовали над собой никакой власти и были теперь страшны не внешнему врагу, и мирному обывателю". (Д. Дорошенко, "История Украины", стр. 146).
Говоря об армии, Дорошенко не выделяет украинизированные части и тем самым признает, что и "украинское войско" было - "массой вооруженных и озлобленных людей, не чувствовавших над собой никакой власти", что совершенно соответствует действительности и опровергает утверждения сепаратистов, что "украинское войско" было дисциплинировано, "национально сознательно" и послушно Центральной Раде. Настроения же "украинского войска" Дорошенко, член Малой Рады и кандидат в Председатели Генерального Секретариата, отлично знал и понимал, что рассчитывать на свою "Армию" Центральная Рада не может.
Вольное казачество
Понимая, что надеяться на свое "войско" нельзя и видя надвигающуюся полную анархию, некоторые деятели Центральной Рады пришли к мысли спасать положение путем создания народной милиции для борьбы с нарушителями закона и порядка. Началась организация, так называемого, "Вольного Казачества", которое, согласно уставу, имело цель - "физическое и духовное развитие своих членов, поддержка спокойствия в крае, борьба с дезертирством во время войны и охрана мира, жизни и имущества граждан, особенно во время демобилизации". (Устав Вольного Казачества).
В селах и городах создавались отряды "Вольного Казачества", получали оружие и облачались в "историческую" форму: шапки со шлыками, жупаны, кривые сабли и т.п.
Уже в половине октября (по н. ст.) в Чигирине состоялся съезд "вольных казаков" с участием 2000 делегатов от 60.000 организованного "Вiльного Козацтва". Съезд утвердил устав организации, выбрал "Раду", атамана - ген. Скоропадского, писаря-сотника Кочубея, и, по обычаю того времени, обратился с воззванием к населению.
Возможность легально получить оружие и формировать отряды привлекала в ряды "Вольного Казачества" разнообразные элементы. В своих воспоминаниях Гетман Скоропадский об этом пишет: "Деревенская молодежь, отчасти и пожилые крестьяне, охотно вступали в казачество; менее сознательные - ради шапок с кистью и жупанов; более сознательные увлекались романтичными картинами прошлого. Было много казачьих организаций, хотя бы на Полтавщине, которые состояли из, преимущественно, зажиточных хлеборобов. Эти последние были настроены полностью антисоциалистично и антиреволюционно. Наряду с ними некоторые сотни принимали характер разбойничьих организаций. Во главе последних обычно стояли разные авантюристы, редко идейные; в большинстве такие, которые имели свои личные интересы, а то и просто, искали удобного случая поживиться чужим добром. Таким образом все зависело от того, кто стоял во главе части, будь то сотня, полк или корпус". (Хлеборобская Украина, кн. IV, стр. 26).
К объективной и правдивой характеристике "Вольного Казачества", которую дает сам его атаман, следует прибавить, что, наряду с перечисленными категориями, в "Вольном Казачестве", было не мало дезертиров. Иногда целая их группа объявляла себя "сотней вольных казаков". Не мало было и элементов, определенно большевистски настроенных.
Вот на эту разношерстную вооруженную массу и возлагали последнюю надежду и Центральная Рада и Генеральный Секретариат, надеясь, что она остановит надвигавшуюся анархию.
Против организации "Вольного Казачества" и выдачи оружия непроверенным людям высказался, происходивший в половине октября, Съезд Губернских и Уездных комиссаров; но его мнение не было принято во внимание, хотя и высказано было 80 представителями с мест, хорошо знакомых с обстановкой.
А уже 31 октября, в том самом Чигирине, где происходил съезд "Вольного Казачества", образовался специальный "Комитет Гражданской Безопасности" для борьбы с обысками, арестами и конфискациями имущества, которые самочинно проводили "вольные казаки". Подобные комитеты пришлось организовать и в нескольких других городах Украины. Через несколько недель "Вольное Казачество" растворилось в волнах наступивших событий и никто не может указать случай, чтобы, хотя бы одна тысяча из 60-тысячного "Вольного Казачества" выступила в защиту Центральной Рады, которая так на него надеялась.
Так закончилась эта попытка Центральной Рады водворить какой-нибудь порядок на Украине.
Продолжая свое близорукое сутяжничество с Временным Правительством, важно называя его "переговорами" и "конфликтами", Центральная Рада, быстро тонула в море всяких мелодекламаций, иногда очень поэтичных, называемых "воззваниями", "декларациями", "резолюциями". Бесчисленные же съезды, конгрессы, "кризисы", партийное начетничество и склочничество и бесконечная болтовня не оставляли ни минуты свободной, чтобы обратить внимание на то, что происходит на Украине, от имени которой выступила Центральная Рада.
А происходило нечто грозное для Центральной Рады и той группы социалистически-украинско-шовинистической молодежи и полуинтеллигенции, которая, засевши в ней, вероятно, искренно верила, что она выражает волю всего населения Украины. Не только падение авторитета Рады, но и полный паралич ее эфемерной власти, становился изо дня в день все очевиднее.
Более умеренные элементы населения, напуганные социалистическо-шовинистическими мелодекламациями Рады, не имея возможности с ней бороться, отошли от всякой политики, со страхом наблюдая растущую анархию, и относились резко отрицательно и к социализму, и к революции вообще.
Малокультурные крестьянские и солдатские массы все больше и больше поддавались заманчивым лозунгам большевистской пропаганды и "левели" изо дня в день. "Левела" и Рада, согласно установке Грушевского, что "надо идти в ногу с биением пульса народных настроений", высказанной им в первые дни революции. Но, Рада "левела" гораздо медленнее чем массы, а потому неизменно опаздывала и находилась в отрыве от них. И все заявления Рады, что она имеет четыре миллиона "национально-сознательных" украинцев-военных, от имени которых выступал 2-ой Военный Съезд (по данным ген. Удовиченко) и 60.000 "вольных казаков", были, в лучшем случае, самообманом, прикрывавшим неприглядную для Рады действительность.
Трезвые голоса немногих, подлинно культурных членов Рады, указывающие на грозное положение, проходили мимо ушей министров из недоучившихся семинаристов и студентов, или - людей с образованием церковно-приходской школы (например, министр Барановский), которые находились в упоении своей призрачной популярности и власти.
Наступившие вскоре, в связи с октябрьским восстанием в Петрограде, события показали и их популярность, и их власть, и выявили подлинные настроения населения Украины.
Октябрьские дни в Киеве
При первом известии о падении Временного Правительства, в Киеве отчетливо обрисовались три силы: сторонники Временного Правительства, Центральная Рада и большевики.
Несмотря на то, что эти три силы были враждебны друг другу, по инициативе Рады, уже 7-го ноября, был создан "Краевой комитет для защиты революции", в который вошли представители всех трех сил, не исключая и большевиков. Комитет считался "ответственным перед Радой", а власть его (теоретически, конечно) распространялась на всю территорию Украины. Деятельность свою, Комитет, разумеется, начал с воззвания к гражданам Украины, в котором оповещается, что "на улицах Петрограда идет борьба между Временным Правительством и Петроградским Советом Работах, Солдатских и Крестьянских Депутатов" и, что "враги революции и народной воли, могут воспользоваться этой борьбой для того, чтобы вернуть старый царский порядок и бросить народ в неволю".
Как видно из этой формулировки, Комитет, своего отношения к борющимся в Петрограде сторонам, не высказывал, а опасался только воображаемой "контрреволюции", против которой и собирался бороться.
Но, как показали ближайшие дни, бороться пришлось не против "контрреволюции", а между собою тем трем силам, которые были представлены в Комитете. В борьбе этой приняли участие и, заседавшие в эти дни в Киеве, два съезда: "3-й Украинский военный" и "Всероссийский Обще-Казачий". Первый имел 965 делегатов, а второй - 600.
Из названных трех сил ни одна не могла рассчитывать с уверенностью на свою победу, ибо в те времена трудно было строить планы на верности и устойчивости своих сторонников.
Наиболее отчетливую позицию занимали сторонники Временного Правительства, которые проявили себя в Киеве гораздо более стойкими, чем само Правительство в Петрограде, сам глава которого перед лицом опасности струсил и бежал переодетым, спасая свою драгоценную жизнь.
Командующим войсками Киевского военного округа в то время был энергичный генерал Квицинский, его верными сотрудниками и душою дела были два украинца: Комиссар при военном округе И. Кириенко и Комиссар города Киева, К. Василенко, оба - члены общероссийских партий и заклятые враги Центральной Рады.
Генерал Квицинский, "Краевой Комитет для защиты революции", не признал, на том основании, что в него входят и большевики (Пятаков, Затопский), и поставил караул около всех правительственных и общественных учреждений, а верные части, начал собирать вокруг своего штаба. Городская Дума резко осудила выступление большевиков и постановила создать свой "Комитет защиты революции". 3-й Украинский Военный Съезд решил из своих делегатов сформировать, под командой полк. Капкана, "Первый Украинский Полк Защиты Революции" и подчинить его Украинскому Правительству. Казачий Съезд заявил, что казаки-"государственники" и вынес решение, что они должны "бороться с многовластием в Киеве, взять власть в свои руки и координировать свои силы со штабом округа и комиссаром Кириенко".
Большевики срочно приводили в готовность боевые дружины, обильно снабженные оружием еще в дни Корниловского выступления и усилено вели пропаганду.
Центральная Рада "нащупывала пульс настроений" и открыто против большевиков не выступала. Настроения эти определились, когда на "3-м Украинском Военном Съезде" во время дебатов (10 ноября) один из ораторов сказал: "нам надо определить, с кем мы" - зал разразился криками: "с Лениным! с Лениным!"... А, накануне (9 ноября) Киевский совет рабочих и солдатских депутатов, большинством 489, против 187, при 17 воздержавшихся, вынес благожелательную к большевикам и их действиям резолюцию. В частях же "Украинской Армии" открыто велась большевистская пропаганда и рассчитывать на них в случае столкновения с большевиками не приходилось.
Еще днем раньше (8 ноября) в заседание "Комитета по защите революции" явились делегаты казачьего съезда и попросили "недвусмысленно определить позицию украинцев, чтобы, в зависимости от этого, определить позицию казаков".
Присутствие казачьей делегации привело в волнение украинцев - членов комитета и они начали или оправдываться, критикуя деятельность Военного Округа, и сваливать вину за отсутствие сотрудничества с ними на Квинциского, Кириенка и Василенка, или выступать против всякого сотрудничества с большевиками.
В ответ на это, слово взял член Комитета, большевик-украинец Затонский. Содержание его выступления приводит в своей "Истории Украины" (т. I, стр. 162), украинский историк Д. Дорошенко. Вот что, по его словам, сказал Затонский: "еще вчера, на закрытом заседании Малой Рады, где выбирали Краевой Комитет, не только по было осуждения выступления большевиков, но, наоборот, говорилось о его идейности и революционном характере, отмечалось, что оно является противопоставлением контрреволюционности Временного Правительства"... "он поставил ребром вопрос: есть ли Центральная Рада противник выступления или его друг?" Казачья делегация с недоумением выслушала речь Затонского, ожидая, что она будет, если не опровергнута, то, хотя бы исправлена. Но члены Малой Рады молчали. Надо полагать потому, что слова Затонского были правдой.
Вместо этого, приступили к обсуждению конкретного вопроса, поставленного Затонским и, в конце концов, вынесли резолюцию, осуждающую выступление большевиков. Большевики вышли из состава "Комитета по защите революции". Об этом выходе, украинский историк, Дорошенко, пишет: "Но, разрыв был только формальный: фактически, украинцы в вооруженном конфликте большевиков со "штабовцами" держали дружественный к первым нейтралитет и, в решительную минуту, помогли им вооруженной силой" (Ист. Укр., стр. 163).
В эти бурные дни большое влияние на поведение Центральной Рады оказали евреи-меньшевики, объединенные в партии "Бунд". Их лидер - Рафес - был членом Президиума Рады и настроен определенно пробольшевистски.
Впоследствии Рефес издал в Москве (в 1920 г.) книгу "Два года на Украине", в которой описана помощь "Бунда" большевикам в Киеве, равно как и сотрудничество украинских социалистов Центральной Рады с большевиками.
Вооруженная борьба
Киев постепенно превращался в вооруженный лагерь, в котором каждая сторона концентрировала свои силы около своих центров: Штаба Округа, Центральной Рады и Арсенала - цитадели большевиков. По городу ходили патрули: украинские, "штабовские" и большевистские, иногда арестовывая друг друга, но в большие бои не вступая.
Миллионный город - Киев притаился и со страхом ждал чем это кончится.
Матросская секция "3-го Украинского Военного Съезда", недовольная деятельностью Краевого комитета, арестовала его в полном составе, но вскоре выпустила. Казаки вызвали подкрепления. Большевики постановили взять всю власть в свои руки. Кириенко арестовал 9 представителей Краевого Комитета, высланных к нему для переговоров и выпустил их только тогда, когда ему была доставлена резолюция Комитета об осуждении выступления большевиков. "Краевой комитет для защиты революции", никого и ничего не защитивши, самораспустился, а свои функции передал Генеральному Секретариату. Атмосфера накалялась...
Первыми перешли в наступление сторонники Временного Правительства "штабовцы". Вечером 10 ноября отряд в 1.000 человек, составленный из участников казачьего съезда, юнкеров и офицеров - членов Союза Георгиевских Кавалеров, окружила большевистский Революционный Комитет, который находился во дворце (на Печерске) и целый день принимал делегации от отдельных украинских частей, которые заявляли, что, в случае столкновения, они поддержат большевиков, вопреки запрещению Центральной Рады. Наступление "штабовцев" было неожиданным, и большевики его заметили только, когда дворец был окружен и на него наведены орудия и пулеметы. Украинские части не успели прибыть на подмогу. Прибыли только несколько членов Рады, но не для активной поддержки, а для защиты и для уговоров сдаться, каковое требование было предъявлено "штабовцами". Видя, что сопротивление невозможно, Революционный Комитет сдался, получивши обещание личной неприкосновенности. Эту сдачу подробно описывает "Рабiтнича Газета" (орган эсдеков, под редакцией Винниченко) в №172 за 1917 г.: "раздраженные казаки и офицеры кинулись на большевистских вождей и чуть их не разорвали на месте. Присутствовавшие делегаты Центральной Рады, своими грудями защитили их от неминуемой гибели"... Как рассказывал впоследствии в Центральной Раде свидетель происшедшего, М. Ткаченко, "Пятакова застали в маленькой комнатке и мы своими телами, спасли его от зверской расправы".
Большевистский Революционный Комитет был спасен заступничеством членов Рады, но оставался под арестом. Однако, большевики не считали себя побежденными и, уже через один день, подняли в Киеве общее восстание.
Три дня длились бои в разных частях города. Сражались сторонники Временного Правительства и большевики. Центральная Рада заняла позицию, определенно дружественную большевикам, хотя официально это не декларировала, а действовала исподтишка или косвенно.
Отдельные же части, так называемой "Украинской Армии" совершенно открыто сражались на стороне большевиков. Так, например, в боях за цитадель большевиков - Арсенал, самое активное участие принимали: 1-ый Запасный Украинский Полк и Полк Богдана Хмельницкого, вмешательство которых спасло, уже окруженный и отрезанный, Арсенал от падения. Украинские части неожиданно напали (на Фундуклеевской улице) на чехословаков, шедши на подмогу Штабу и, после столкновения, в котором несколько чехов было убито, отряд был разоружен. На Шулявке отряд "вольных казаков" все время сражался на стороне красных. А, в то же самое время, когда в Киеве шла эта борьба, 7-я сессия Центральной Рады вынесла резолюцию с требованием немедленного освобождения арестованного большевистского Революционного Комитета, мотивируя, как сказано в резолюции, "полным отсутствием, с их стороны, попыток восстания". Генеральный Секретарь Порш, вступил в непосредственный контакт с руководителем восстания, украинским большевиком Затонским и, совместно с ним и чешским социалистом Муной, выпустил к чехам обращение с просьбой быть нейтральными. Чехи согласились не сразу, а послали делегацию в Центральную Раду, которая сумела чехов уговорить - и они вышли из борьбы, не предупредивши даже Штаб.
Обо всем этом, кратко и сжато, сообщает украинский сепаратистический историк, Д. Дорошенко (Ист. Укр., стр. 168-170), в правдивости которого, нет никаких оснований сомневаться.
Более же подробно, описывает все эти события, редактировавшаяся тогда Винниченком "Рабiтнича Газета", в №№172-174 за 1917 г. Надо полагать, что Винниченко, как марксист, считал нормальным, чтобы "Украинская армия" и Рада не боролись против большевиков.
Сотрудничество с большевиками
Случаев активного вооруженного участия украинских частей на стороне большевиков, в их борьбе с Временным Правительством, можно привести множество. Не только в Киеве и в других городах Украины, но даже в Великороссии. Так, например, полк. С. Раевский, командир 1-ой Гайдамацкой гаубичной батареи, в своих воспоминаниях, напечатанных в украинском самостийническом журнале "Украинский Комбатант" (№1, 1947 г.), рассказывает о том, как украинский артиллерийский дивизион, проезжавший (на пути из Москвы на Украину) через Тулу, помог большевикам захватить там власть: "эшелон, утром 1-го ноября, прибыл в Тулу и выгрузил батарею гаубиц. Мои артиллеристы делали это очень охотно. Было выпущено до сотни артиллерийских снарядов: бомбы, тротиловые, мелинитовые, а также шрапнели - сделали свое дело. Через полчаса Тула горела, а представители правительства Керенского прибыли на станцию и сдались красным комиссарам".
Подобные же случаи имели место в Казани и Воронеже, а также некоторых других городах Великороссии, где украинские ("украинизированные") части к дни захвата власти большевиками неизменно или объявляли нейтралитет, или выступали на их стороне. И, нигде, ни на Украине, ни в остальной России, не было и одного случал, чтобы украинские части, те "четыре миллиона", от имени которых выносил резолюции 2-ой Украинский Военный Съезд, выступили против большевиков. Подтвержденные сепаратистическими историками и мемуаристами эти совершенно неопровержимые факты, дают основание утверждать, что, или Центральная Рада не имела никакой власти над "четырехмиллионной" украинской армией, или она сама была на стороне большевиков, и части, боровшиеся на их стороне, делали это, по инструкциям или с согласия Центральной Рады. Как при первом, так и при втором допущении, опровергается утверждение самостийников о том, что "вся Украина была против большевиков" и что она ими "завоевана".