Диксон Гордон. Солдат, не спрашивай

   — Чем могу быть вам полезен, мистер Олин, — сухо спросил он. Голос его по-прежнему был холоден и глубок. — Оператор сказала, что я вам необходим.
   — В некотором роде, да, — сказал я твердо. — Мне не хотелось бы отрывать вас от работы, но сейчас я нахожусь возле вашего штаба, у стоянки платформ, и мне действительно необходимо с вами срочно переговорить.
   Конечно, если ваши обязанности...
   — Мои обязанности в данный момент могут немного подождать, — сказал он, растягивая последнее слово. — Так вы у стоянки?
   — В платформе УП-23, зеленой, с закрытым верхом.
   — Я спущусь сейчас к вам, мистер Олин.
   Экран погас.
   Удача не изменила мне. Блек служил в штабе!
   Через несколько минут отнюдь не спокойного ожидания в платформе из дверей штаба вышел человек. Я открыл дверь и, когда Блек подошел поближе, передвинулся на другое сиденье.
   — Мистер Олин? — спросил подошедший офицер, вглядываясь в темноту кабины.
   — Да, садитесь.
   — Благодарю.
   Он сел на сидение, оставив дверь открытой.
   — Зачем я вам нужен?
   — Мне нужен пропуск для помощника... — Я описал ему положение вещей, упустив только одно — что Дэйв — муж Эйлин.
   Когда я закончил, он долго сидел молча, словно прислушиваясь к звукам теплой ночи Новой Земли.
   — Если ваш помощник не ньюсмен, мистер Олин, — наконец проговорил он, — то я ничем не могу вам помочь.
   — Он ньюсмен. По крайней мере, в этой компании у него есть такие документы, я уже договорился на Фриленде. Но пока они еще не подготовлены.
   Но вы понимаете, что у нас нет времени. Я отвечаю за него, и Гильдия охраняет его сейчас так же, как и меня. Ньюсмены нейтральны!
   Блек покачал головой.
   — Если он окажется... Шпионом, то вы можете просто сказать, что он обманул вас.
   Я отвернулся.
   — Нет, не скажу. Он не шпион. Я могу сказать вам, что это муж Эйлин.
   Взяв его в помощники, я хочу уберечь его от передовой. Мне надо спасти его жизнь для Эйлин, и поэтому я прошу вас помочь мне в этом деле.
   Джаймтон Блек окаменел. Мне даже показалось, что он перестал дышать.
   В темноте я не смог увидеть выражения его лица, но был почему-то совершенно уверен, что оно и сейчас ничего не выражало. Спартанское воспитание должно было сказаться и в этом случае. Но если он любил Эйлин, пусть это и было давно, пути назад у него не было. Не такой он низкий человек, чтобы его любовь перешла в ненависть, если девушка отказалась выйти за него.
   Блек все еще молча сидел в кресле.
   — Давайте документы, наконец выдавил он из себя. — Я посмотрю, что можно будет для него сделать.
   И, взяв паспорт Дэйва, он поспешно выбрался из платформы.
   Но уже через пару минут я увидел, что он возвращается.
   — Вы не сказали мне, — произнес он тихим голосом, — что вам уже было отказано в выдаче пропуска!
   — Кем? Тем лейтенантом? — удивился я. — Но ведь он только младший офицер! Что он может решать?
   — Это сейчас не имеет значения, — холодно проговорил форслидер. Отказ уже дан. И я не могу изменить уже принятое решение. Мне очень жаль, поверьте мне, но получить пропуск для вашего шурина невозможно.
   Я это уже понял, и бешеная ярость закипела во мне.
   — Так вот чего вы хотите! — чуть ли не закричав, проговорил я. — Вы жаждете смерти мужа Эйлин! И не думайте, что я не вижу этого, Блек!
   Его лицо было в темноте, но ответил он тем же ровным тоном.
   — Вы смотрите на это, как ЧЕЛОВЕК, а не как Слуга Божий, мистер Олин.
   Мне нечего больше сказать вам. Я должен вернуться к своим обязанностям.
   Доброго утра.
   Он закрыл за собой дверцу платформы и скрылся в темноте. Я сидел, уставясь немигающим взглядом в его невидимую спину.
   Я потерпел полное поражение!
   Ярость вновь охватила меня. Тут же, сидя в своей служебной платформе, я дал клятву. «Дэйву не понадобится пропуск! Я не отпущу его от себя, и он не будет участвовать в сражении. Мое присутствие даст ему необходимую защиту и безопасность!»

Глава 9

   Было уже 6.30 утра, когда я, наконец, попал в гостиницу. Чувствовал я себя преотвратно, сказалась бессонная ночь и чувство, что в следующие 24 часа меня ожидает то же самое. Кроме того, у меня постоянно было ощущение, что в ближайшие дни произойдет что-то необычное.
   Проходя мимо дежурного, я увидел в ящичке с ключами от моего номера что-то белое. Я подошел и вытащил конверт. Это было письмо от Эйлин.
   Разорвав конверт и вытащив письмо, я начал его читать.

   Дорогой Там!

   Твое письмо о планах вытащить Дэйва с передовой и взять себе в помощники я получила. Не могу даже выразить словами, как я счастлива.

   Никогда бы не подумала, что ты удосужишься что-то сделать для нас. Очень прошу тебя простить меня за столь долгое молчание. Я, наверное, очень плохая сестра. Но это лишь потому, что я знала, насколько я бесполезна и беспомощна. Еще тогда, когда я была девочкой, уже тогда я знала, что ты стыдишься меня и поэтому избегаешь. Когда ты сказал мне, в тот день, в библиотеке, что я не могу выйти замуж за Джимми Блека... я знаю, что это была истинная правда... но я возненавидела тебя за это. Мне показалось, что вы с дядей были очень горды тем, что сумели убедить меня отказаться от Джимми. Но я была не права, и ты не можешь себе представить, как мне сейчас стыдно. Ты был единственным, кого я любила после смерти мамы и папы, но мне всегда казалось, что ты любишь меня не больше, чем дядя Матиас. Я так рада, что все изменилось с тех пор, как я встретила Дэйва и вышла за него замуж. Ты обязательно должен приехать к нам, в Альбани, на Кассиди, и увидеть наш дом. Мы были бы очень счастливы встретить тебя. Это ведь мой, по-настоящему МОЙ дом и думаю, ты будешь удивлен тем, каким мы его сделали. Дэйв тебе все расскажет, если ты его попросишь. Не правда ли, он великолепен и очень подходит мне! Он такой же, как я! Еще раз благодарю тебя, Там, за то, что ты делаешь для Дэйва. Вся моя любовь отдана вам обоим. Скажи Дэйву, что я ему тоже написала. Но как всегда, армейская почта работает не так быстро, как хочется.

Со всей любовью, твоя Эйлин.

   P.S. Извини за некоторую грубость при нашей встрече на похоронах Матиаса.»
   Я сложил письмо, сунул его в конверт и поднялся к себе в комнату. Все ее благодарности были не заслужены мною. Все, что я делал, было из чисто профессиональных соображений. Она считала, что я стыжусь ее, какой абсурд!
   Но может быть, в доме Матиаса и не могло быть по-другому...
   Дэйв был уже одет и ждал меня, сидя в кресле.
   — Я получил письмо от Эйлин, — сказал я, махнув рукой, чтобы он сидел. — Она написала и тебе, но твое письмо еще в пути.
   Он кивнул, и мы пошли завтракать. Пища помогла мне окончательно прогнать сон. Позавтракав, мы отправились в штаб. Дэйв взялся нести мой магнитофон, он не был тяжел, но такая помощь позволила мне лучше сконцентрироваться на предстоящем репортаже.
   В транспортном отделе Штаба кассидиан нам дали платформу на воздушной подушке, и только я собрался было попросить повесить на ее борта опознавательные знаки Гильдии, как в комнату вошел высокий стройный человек в форме полевого командира. Я тут же хотел взять у него интервью, но остановился. Это был непростой офицер. Это был темнолицый дорсаец! И форма на нем была голубоватого оттенка и являлась идентичной форме ВС Экзотики. Экзотика, богатая и могущественная, не скупившаяся на расходы и нанимавшая лучшие войска среди звезд. В ее рядах было больше всего дорсайцев. По крайней мере, все офицеры ВС Экзотики были дорсайцами. Но что тут мог делать этот дорсайский командир, тут, в штабе кассидиан?
   Похоже, это еще раз подтверждало мое предположение о грядущих событиях.
   Значит, кассидиане догадываются о предстоящем наступлении Френдлиза?
   — Стой здесь, — посоветовал я Дэйву, а сам медленно направился к дорсайцу. Но в это время открылась дверь и какой-то сержант-кассидианин выглянул из нее и крикнул, обращаясь к командиру:
   — Вас ждут, сэр. Машина здесь.
   Офицер кивнул и стремительно вышел. Я бросился из комнаты вдогонку, но смог только увидеть, как дорсаец сел в боевую амфибию, а несколько высших офицеров-кассидиан и новоземельцев разместились в другой машине.
   Вопросы задавать было некому, так как эта в высшей степени странная группа тотчас же тронулась в путь.
   Подождав, пока один из солдат подгонит нашу платформу, я вскоре был в курсе всего происходящего. Полевой командир, как я узнал, был дан взаймы Южным Силам Новой Земли вчера вечером по приказу преподобного отца с Экзотики по имени то ли Катма, то ли Ладна. Кроме того, этот офицер является родственником того самого Донала Грима, на чьем вечере я вчера присутствовал.
   — Его имя Кейси Грим, — сказал солдат, немного подумав.
   — У него, кажется, есть брат-близнец? Неужели он тоже здесь? — спросил я, наблюдая, как Дэйв усаживается на заднее сидение платформы.
   — Не знаю, сэр, — пожал плечами солдат. — Не думаю, что другой остался на Культисе. Я слышал, что они почти неразлучны, и даже в одном и том же звании.
   — А как зовут другого? — поинтересовался я.
   — Не помню, сэр... Какое-то короткое имя... кажется, Ян.
   — Спасибо, — сказал я и, усевшись на место пилота, поднял машину вверх.

* * *

   Мы находились в сотне футов за окопами кассидиан. И хотя мы летели над нейтральной полосой, это меня не беспокоило. На нашей машине довольно явственно были различимы цвета «Ньюс Сервис». А кроме этого, я вывесил флаг и включил прибор, подающий радиосигнал на несущей частоте. Все было спокойно, и я начал внимательно осматривать боевые позиции враждующих сторон.
   Главный вопрос, который меня сейчас волновал — это, что собираются предпринять френдлизцы?
   К северу от меня равнина нейтральной полосы переходила в холмистую, поросшую огромными 40-60-футовыми деревьями, местность. Непрерывной позиции войск Юга и Севера там, соответственно, не могло быть. Вполне возможно, в тени этих деревьев могли скрываться ударные силы Френдлиза. И может быть, сейчас они уже готовятся к предстоящей операции!
   Я опустил свой аэрокар на вершину какого-то холма, расположенного среди лесного массива. И тут я увидел то, что с воздуха увидеть было трудно. Я находился возле боевого поста южан. Маскировка орудийных позиций была произведена настолько тщательно, что только сейчас, находясь всего в нескольких шагах от нее, я заметил торчащие вверх стволы акустических пушек.
   — Есть ли данные о продвижении войск Френдлиза? — спросил я у подбежавшего к нам старшего сержанта, уроженца Новой Земли.
   — Все спокойно, сэр. Мы ничего не заметили. — Это был стройный молодой человек, его форменная куртка была застегнута всего на две пуговицы. Было жарко. — Патрули расставлены!
   — Хм-м. Вы не возражаете, если я прогуляюсь немного в этом направлении, — неопределенно взмахнув рукой, проговорил я и, взлетев на несколько дюймов от поверхности земли, влетел в лес. Пролетев футов двести, мы были задержаны патрулем кассидиан. Его члены расположились на деревьях, и мы заметили их только тогда, когда были остановлены. Лейтенант с каской в руке перегнулся в кабину и крикнул:
   — Какого черта вы здесь делаете?
   — Я ньюсмен! Вы что, не видите наши опознавательные знаки? У меня есть разрешение находиться здесь и пересекать боевые порядки воюющих сторон. Предъявить?
   — Знаете, что можете сделать со своим разрешением? Учтите, что это не пикник на лоне природы! Френдлиз что-то замышляет!
   — Что вы говорите? Неужели? — невинно спросил я. — А откуда вы это взяли?
   — Мы получили данные разведки. У нас есть рация, и штаб проинформировал нас об усилении наблюдения. Вы знаете, что передовые посты неприятеля покинуты. А кроме того, если воткнуть в грунт щуп, то можно через несколько секунд услышать гул танков, находящихся на расстоянии не более 15-20 километров. Это вас не убеждает?
   — А это не ваши танки?
   — Нет, сэр. Не наши. Если вы хотите немного прогуляться в том направлении, — офицер кивнул в сторону Френдлиза, — то пожалуйста. Но хочу предупредить вас, что если начнется «заварушка» — ваши шансы выжить будут равны нулю!
   — Спасибо за заботу, лейтенант. Мы постараемся быть очень осторожными.

* * *

   Мы медленно двигались через лес и маленькие поляны часа полтора.
   Внезапно раздался резкий звук, несущийся от приборной панели, что-то взорвалось перед моими глазами, и я потерял сознание.
   Очнулся я, лежа на траве возле упавшей платформы. Дэйв склонился надо мной, но когда я открыл глаза, он с облегчением выпрямился.
   — Что это? — пробормотал я, но Дэйв не обратил на мой вопрос никакого внимания. Открыв фляжку, он жадными глотками пил воду.
   Через мгновение я уже был на ногах и постарался сориентироваться.
   Мы, очевидно, наскочили на вибрационную мину. Конечно, платформа, как и всякая боевая машина, обладала чувствительными датчиками для обнаружения этой пакости, но эта мина взорвалась еще тогда, когда мы были в дюжине футов от нее.
   Но кар все же был выведен из строя. К моему удивлению, я разбил головой панель управления, ухитрившись не свернуть при этом себе шею.
   — Что же нам делать, — загрустил Дэйв.
   — Пойдем к позиции Френдлиза пешком. Они уже недалеко, — сказал я бодро. — Не забывай, что мы находимся здесь для того, чтобы добывать НОВОСТИ!
   Я повернулся и заковылял прочь от кара. Вероятно, вокруг было много вибрационных мин, но, продвигаясь пешком, мы могли не бояться их. Через мгновение Дэйв присоединился ко мне, и мы в мертвом молчании пошли по мшистому ковру, между необычными стволами деревьев вперед, к позициям Френдлиза. Когда я оглянулся через несколько минут, аэроплатформа была уже не видна.
   И только сейчас я вспомнил, что забыл сверить свой ручной указатель направления с индикатором аэрокара. Мой компас определил позиции Френдлиза впереди, и если он сохранил корреляцию с индикатором в разбитом каре, то все будет хорошо! Но если нет... Тогда среди этих неприветливых деревьев можно было брести с одинаковым успехом в любую сторону. Я еще раз посмотрел на свой компас и со вздохом двинулся в правильном (?) направлении.

Глава 10

   В полдень, обессиленные, мы присели на поляне перекусить. На всем протяжении нашего пути мы никого не видели и поэтому, едва отдышавшись, Дэйв пошутил:
   — Может быть, эти вояки убрались домой? Я имею в виду Френдлиз.
   Но мне было не до шуток.
   — Прекрати болтать, — прервал я его. — Сейчас меня одно только заботит — почему до сих пор мы не встретили ни одного мятежника?
   — Т-с-с, — прошептал вдруг Дэйв и протянул руку. Я обернулся в том направлении, в котором протянулась его рука и прислушался. Приглушенное дребезжание, гул, еще что-то, что было трудно разобрать, доносились из-за кромки леса.
   — Боже! Они-таки начали свое наступление, — вскричал я, вскакивая на ноги. Остаток сэндвича вылетел у меня из руки.
   — Нам необходимо обязательно посмотреть, что там происходит. Это не более чем в двухстах метрах от нас...
   Фразу я не успел закончить: внезапно громовой раскат ударил в меня и я провалился в темноту.
   Когда я пришел в себя и с трудом встал на негнущиеся ноги, то увидел Дэйва, лежащего метрах в пяти от меня на земле. И метрах в десяти от нас дымилась воронка с наваленными на нее стволами деревьев.
   — Дэйв, — позвал я. Он не отозвался. Я, шатаясь, подошел к нему. Он дышал, и глаза его были открыты. Его лицо было залито кровью, которая хлестала из разбитого носа.
   — Дэйв! Артналет! Необходимо встать и как можно быстрее уносить отсюда ноги. Ты слышишь меня, Дэйв?
   Медленно поднявшись, он оперся на меня, и мы двинулись с максимально возможной для нашего состояния скоростью в сторону предполагаемого расположения кассидиан.
   На всем протяжении нашего «бегства» мы непрерывно слышали глухие раскаты от взрывов акустических снарядов продолжающегося огневого налета.

* * *

   Через некоторое время в лесу наступила гнетущая тишина. Мы остановились, и я сказал Дэйву:
   — Нам необходимо переждать здесь. Артналет перенесен вглубь территории противника и сейчас начнется наступление. Пойдут войска при поддержке танков. С пехотой мы еще могли бы договориться, но с артиллерией и танками — пустое дело. Поэтому я предлагаю немного отдохнуть, а потом продвинуться вдоль этого склона. Возможно, там мы наткнемся на кассидиан или на первую волну наступающих френдлизцев.
   Тут я увидел, что Дэйв с каким-то непонятным выражением лица смотрит на меня. Через мгновение, к своему стыду, я понял, что это восхищение.
   — Ты спас меня! — воскликнул он.
   — Не говори ерунды. Ты просто был контужен, вот и все.
   — Но ты принял верное решение и не подумал только о себе. Ты подождал, пока я очнусь, и помог мне выбраться из этого ада.
   Я покачал головой. Что ж, пусть считает, что это правда. Он, наверняка, думает, что я отношусь к тем полубезумным героям, которые в любых условиях выполняют свои обязанности, и это его умиляло. Ну и черт с ним. Переубеждать его я не был намерен.
   — Я хочу сказать, — начал было он опять, но я перебил его.
   — Приди в себя, Дэйв. Хватит трепаться, нам необходимо идти.
   Мы двинулись в путь, стремясь обходить многочисленные лесные полянки, залитые ослепительными лучами солнца. Только сейчас у меня возникло чувство, что мы найдем передовые подразделения кассидиан гораздо раньше, чем подойдет первая волна наступающих френдлизцев. И это спасло бы нас.
   Находиться в гуще боя, среди наступающего противника, даже для члена Гильдии — положение, хуже не придумаешь. Правда, моя одежда ньюсмена, несмотря на изменившийся цвет, ясно отличала меня от военных, но Дэйв, одетый в серую полевую форму кассидиан, хотя и без знаков различия, мог послужить отличной мишенью для разъяренных мятежников.
   Счастье не изменило нам. Внезапно, с вершины одного из деревьев что-то сорвалось, пронеслось в воздухе и взорвалось ярко-желтым пламенем в дюжине футов от нас. Я инстинктивно толкнул Дэйва на землю и, падая, прокричал:
   — Не стреляйте! Здесь ньюсмен!
   — Вижу, вижу, что ты чертов ньюсмен, — прозвучал сзади меня ехидный голос. — Шагом марш ко мне и не болтать!
   Поднявшись с травы и пройдя в направлении голоса несколько футов, мы оказались лицом к лицу с офицером кассидиан, тем самым офицером, с которым я имел счастье разговаривать днем.
   — О, опять вы? — удивился я.
   Но офицер не обрадовался нашей встрече. Низким хрипловатым голосом он начал говорить все, что он думает о таких, как я. Свою речь он закончил риторическим вопросом о том, что не знает, что с нами делать.
   — Ничего не надо делать. Это наша работа — рисковать собой ради сногсшибательного репортажа. И если мы лезем в самую гущу боя, то это касается только нас. Скажите, куда нам надо идти, чтобы не путаться у вас под ногами.
   — Черт побери! — рассмеялся лейтенант. — Ладно, идите вот в этом направлении и побыстрее.
   — Хорошо! Но перед тем, как мы уйдем, ответьте нам, лейтенант, на один вопрос. Чем вы сейчас занимаетесь?
   Офицер посмотрел на меня долгим внимательным взглядом, а затем, чеканя каждую букву, сказал:
   — Закрепляемся!
   — Вы, патруль, собираетесь удерживать эту позицию? Ведь у вас даже нет дюжины человек. Если Френдлиз начнет наступление, вас сметут в одно мгновение.
   Я немного подождал, но он ничего не сказал в ответ.
   — Вы что, сумасшедшие? — начал я опять, но тут лейтенанта прорвало.
   — Вот что, мы не дураки, как кажется некоторым! Но мы попробуем. Мы не собираемся удирать перед черными сутанами.
   Тут он обернулся, подозвал какого-то солдата и что-то ему передал.
   — Отнесите это в штаб, — услышал я. — И скажите, что с нами пара ньюсменов.
   В это время начался артналет, и мы с Дэйвом вслед за кассидианином бросились в укрытие.
   Из наших окопов мы могли прекрасно видеть поросшую лесом низину в направлении предполагаемых позиций френдлизцев. Деревья необыкновенно желтого цвета покрывали соседний холм и тянулись за него. Затем следовали небольшие полянки и опять густые заросли, за которыми наверняка находились акустические орудия Божьих Сынов.
   Это было мое первое хорошо просматриваемое поле генерального сражения. Я тщательно рассматривал его в бинокль, пока, наконец, не заметил едва уловимые признаки движения. На сцене, разворачивающейся передо мной, появлялись передовые отряды мятежников.
   Вскоре между обеими сторонами завязалась ожесточенная перестрелка, которая, правда, вскоре кончилась так же внезапно, как и началась.

Глава 11

   В этом не было ничего странного. Войдя в соприкосновение с противником, передовое охранение френдлизцев несколько отошло назад, чтобы дождаться подхода главных сил. Их делом было прощупать позиции кассидиан, не входя при этом в активное соприкосновение.
   Это была очень старая тактика, применявшаяся еще со времен Юлия Цезаря — могучего полководца древнейших времен.
   Передышка позволила мне немного оценить ситуацию. Эта война представляла собой партию двух шахматистов. С одной стороны, несомненно, был Элдер Брайт со своей компанией, который добивался только одной цели вывести своих легионеров на межзвездный рынок наемников. Брайт, как шахматист, делал ставку на победу одним стремительным ударом.
   Но этот удар мог удаться, если не был вычислен его противником. А этим противником мог быть только Ладна с его соотечественниками.
   Если Ладна смог определить, что я буду на приеме Донала Грима, то таким же образом он мог вычислить, что Брайт хочет нанести сокрушительный удар по кассидианам. И эти расчеты, наверняка, заставили его послать сюда лучшего тактика вооруженных сил Экзотики — Кейси Грима — для того, чтобы разрушить планы Брайта. Но меня в этом столкновении интересовало еще и другое — почему Ладна противостоит Брайту? Ведь Экзотика не должна была вмешиваться в эту гражданскую войну на Новой Земле — хотя это и была достаточно важная планета среди четырнадцати человеческих поселений под звездами.
   И ответ мог лежать только в контрактных отношениях, которые контролировали обмен специалистами.
   Вероятно, Экзотика, будучи «свободным» миром, автоматически противостояла «жестким» мирам Френдлиза. Но это не могло быть единственной причиной. Могли существовать секретные соглашения о контрактном балансе между Экзотикой и Френдлизом, но об этом я ничего не знал. Тем не менее я был в затруднении понять позицию Ладны в текущих делах.
   И второе, что меня сейчас заботило. Даже для такого гражданского человека, как я, было совершенно ясно, что защита этого холма дюжиной людей — совершенная бессмыслица.
   У меня даже возникло мимолетное дружеское чувство к лейтенанту. Это, похоже, был настоящий солдат, отлично знающий свое дело и презирающий смерть.
   Но какой мог бы получиться репортаж!
   Можно было бы отлично подать безудержную храбрость горстки кассидиан, цветисто расписать их безуспешную попытку защитить эту позицию без всякой надежды на поддержку своих частей. Долина смельчаков — против целой армии фанатиков Френдлиза.
   Дэйв толкнул меня в бок и оторвал от приятных размышлений.
   — Взгляни туда... вон туда... — выдохнул он мне в ухо.
   Я посмотрел.
   Между деревьями, приблизительно в километре от нас, происходила перегруппировка основных сил френдлизцев. Тут и там мелькала черная униформа противника, но это было для меня не в диковинку.
   Я недоуменно посмотрел на Дэйва. Он понял и опять показал мне на что-то рукой.
   — Вон там, возле горизонта.
   Я посмотрел и увидел. Из-за деревьев, граничащих с кромкой неба, на расстоянии не более десяти километров от нас возникли какие-то светлые блики. Есть очень мало предметов на свете, которые могли бы создавать такое явление.
   — Танки! — закричал я.
   — Похоже, что они движутся сюда, — добавил Дэйв, напряженно всматриваясь в эти вспышки света, выглядевшие на таком расстоянии вполне безобидными. Но мы отлично знали, что это были прожигающие клинки света с температурой 40 000 градусов, которые могли сбить огромные деревья, окружающие нас, так же легко, как лезвие бритвы срезает волоски на лице человека.
   Эти танки были неуязвимы для пехоты, вооруженной игольчатыми акустическими ружьями. Управляемые снаряды — классическое противотанковое оружие — вышли из употребления еще лет сто назад, когда противоракетная защита этих мастодонтов достигла своей высшей точки. Правда, это сделало танки очень медленными. Но куда спешить? Пехота могла идти в наступление и шагом.
   Наше положение становилось смехотворным. Я услышал какой-то шум справа от себя и увидел, как некоторые солдаты начали вылезать их траншей.
   — Ни с места! — раздался зычный голос командира. — Мы обязаны удержать эту позицию, и если вы ее...
   Но он не успел закончить: разрыв орудийного залпа подбросил его высоко вверх, и он упал на бруствер окопа, залитый кровью.
   Началась атака противника.
   Ни о каком бегстве теперь не могло быть и речи. Хотя кругом рвались снаряды и наступающая пехота открыла ожесточенную пальбу, я не смог заметить среди защитников ни одного, кто был бы парализован страхом и не открыл огонь по противнику из ручных орудийных установок или личного оружия.