Диксон Гордон. Солдат, не спрашивай

   Я был в своей гильдийской форме, и это достаточно говорило обо мне.
   Но в тот момент я совершенно не подумал об этом. Хотя, может быть, она никогда раньше и не видела гилдсменов.
   — Миссис Холл переехала, — сказала женщина. — Эта квартира была слишком велика для нее одной. Она живет несколькими ярусами ниже и севернее. Подождите, я дам сейчас ее адрес.
   Она ушла и через некоторое время вернулась.
   — Вот. Я здесь написала, как туда добраться. На такси туда можно попасть очень быстро.
   — До свидания.

* * *

   Затем было долгое ожидание в такси и совсем уже непереносимое у двери.
   — Там, — только и сказала она, открыв дверь на мой звонок.
   Она совершенно не изменилась. И у меня возникла надежда, что все будет в порядке. Но она стояла и молчала. Я тоже молчал.
   — Входи, — наконец сказала она ровным тоном. Она стала в сторону, и я вошел. Дверь медленно закрылась за мной.
   Я огляделся, ошеломленный. Комната, не больше моей каюты первого класса, в которой я имел «счастье» добраться сюда. Стены безликого серого цвета.
   — Почему... ты живешь здесь? — недоуменно выдавил я из себя.
   — Эта комната очень дешева, — сказала она равнодушно.
   — Но ты же можешь не экономить деньги! То, что ты получила в наследство от дяди... Постой, постой... Я одного не могу понять, — зачем ты живешь в такой дыре? Разве тебе не хватает денег?
   — Мне хватает, — спокойно сказала она. — Но надо еще заботиться и о семье Дэйва.
   — Что? Какая семья?
   — Младшие братья Дэйва еще учатся в школе.
   Она все еще стояла и не приглашала меня сесть.
   — Что ты хочешь, Там? Зачем ты пришел сюда?
   Я вгляделся ей в глаза.
   — Эйлин, — сказал я, с трудом подбирая слова, — если у вас все же есть какие-то проблемы, то я как полноправный член Гильдии мог бы кое в чем помочь. Я могу обеспечить вас всем необходимым.
   — Нет.
   — Но почему? Я тебе говорю, что в средствах я не ограничен!
   — Я не хочу от тебя ничего, Там. Благодарю. Но нам и так хорошо. Кроме того, у меня хорошо оплачиваемая работа.
   — Эйлин!
   — Я спросила уже у тебя, зачем ты пришел?
   Это была не та Эйлин, которую я знал прежде.
   — Увидеть тебя, — сказал я. — Думаю, ты хотела бы знать...
   — Об этом я все и так знаю. Мне все рассказали. Они сказали также, что ты был ранен. Но теперь у тебя все в порядке, Там? А теперь уходи! Я это делаю только для безопасности семьи Дэйва. Если я дам тебе возможность прикоснуться к братьям Дэйва, ты их уничтожишь.
   Она замолчала. Я молчал, не зная, что сказать. Мы молчали и смотрели друг на друга.
   — Лучше уходи, Там, — наконец сказала она.
   Ее слова вернули меня к действительности.
   — Да... — пробормотал я. — Думаю, что это будет лучше.
   Я повернулся и пошел, все время ожидая, что она позовет меня. Но она не позвала. Она не двинулась с места, пока я не сел в такси.
   И я ушел! Я вернулся в космопорт один.
   Один, один, один...

Глава 16

   Я сел на первый же звездолет, отлетающий на Землю, и, закрывшись в своей каюте, начал размышлять о создавшемся положении. Безусловно, влияние Матиаса не могло не сказаться на мне. Даже воспоминания о руинах Парфенона, куда мальчишкой я часто убегал от дяди и его мрачного дома, были связаны у меня с Матиасом. Мой юношеский ум старался здесь, в старых развалинах греческой цивилизации, найти опровержение идей дядюшки. Я находил их тогда, но было ли это опровержением? Разве руины Парфенона не были ярким доказательством идеи об упадке и разрушении Земли под влиянием более великих представителей молодых миров? В молодости мы с сестрой...
   Сестра? Эйлин! Разве мог я представить себе, сколько боли принесет мне то, что она забыла меня? Разве я виноват в смерти Дэйва? Разве обязательно должно быть РАЗРУШЕНО все, к чему только я прикоснусь? Лиза упоминала, что у меня есть два пути. И один из этих путей была она. Ее любовь сможет увести меня с того пути, на котором я сейчас нахожусь!
   Любовь? Эта смертельная болезнь, которая высасывает из человека все жизненные соки!
   Ха-ха-ха!
   Находясь в таком расположении духа, я внезапно захотел напиться. По пути на Кассиди я бы не смог этого сделать из-за чувства вины и надежды.
   Но теперь! Я засмеялся. Сейчас я уж смогу залить свой мозг, как обыкновенный нормальный человек. Заказав бутылку виски, стакан и лед, я вскоре уже чокался с собой о зеркало каюты.
   — Будь здоров, Там Олин!
   Шотландские и ирландские предки в моем генеалогическом древе начали требовать, чтобы их выпустили на волю. О, как я хотел надраться!
   Хороший ликер струился по моим жилам, согревая и успокаивая.
   Воспоминания о молниях, возникших под гипнотическим взглядом Ладны, вернулись ко мне.
   Более того, я сейчас почувствовал ту же силу и ярость, которые тогда бушевали во мне. И теперь я понял, каким слабым стоял перед ними, боясь использовать эти молнии.
   Сейчас я увидел возможность, как можно использовать могущество УНИЧТОЖЕНИЯ! Возможности, которыми обладал когда-то Матиас, казались мне сейчас детской забавой.
   Я пил, мечтая о могуществе. Я спал и мечтал о могуществе. И пока я спал, способы осуществления моей мечты прошли передо мной. Это была мечта, с которой я и проснулся.
   Возможно, я действительно был там. В том месте, на каменистом склоне горы, между взгорьем и морем, в маленьком каменном домике с многочисленными щелями, замазанными дерном и грязью.
   В том маленьком однокомнатном доме без камина, но с примитивным очагом у стены, запачканным копотью, и дырой в крыше для дыма. На стене возле костра на двух деревянных колышках висела моя драгоценная собственность!
   Это было фамильное оружие, настоящий старинный палаш — «великий меч»!
   Более четырех футов длины, с обеих сторон заточенное широкое лезвие, ни пятнышка ржавчины. Его эфес имел только простую поперечину. Хотя это и был двуручный меч, тщательно смазанный жиром и хранящийся у огня, ножен для него не было.
   Во время сна я снял его и пошел к берегу моря. Отыскав большой серый камень, я два дня точил на нем лезвие. В течение всего этого времени стояла чудесная погода, светило яркое солнце и было тепло. Но на утро третьего дня пошел дождь и поднялся холодный ветер. Я поспешно прервал работу, обернул лезвие мешковиной, которую снял со своих плеч, и бегом бросился домой. И там, сидя возле жаркого костра, закутанный в толстую войлочную накидку, я любовался игрой огненных зайчиков, отражающихся от костра на лезвии меча. Свирепая радость переполняла меня. Радость, которую я раньше никогда не испытывал. Сейчас, сидя у этого костра, я чувствовал себя волком, только что досыта напившимся крови.
   И тут я проснулся.
   Яркий свет все еще заливал мою каюту. На столике сиротливо стояли две пустые бутылки. Тяжелое чувство, знакомое всем, хотя бы раз очнувшимся после ужасной пьянки, владело мной. Но радость этого странного сна все еще была со мной.
   Облегченно вздохнув, я снова погрузился в сон.
   Но сейчас мне уже ничего не снилось.

* * *

   Когда я проснулся, то не почувствовал необходимости в похмелье. Мой мозг был холоден, чист и свободен. Я помнил все, происшедшее со мной за эту странную воображаемую жизнь. Сейчас, как никогда ясно я увидел путь, по которому мне предстояло идти.
   Я решительно отбросил любовь! Вместо этого я открыл в себе эту странную радость мести. Я вспомнил, как фельдфебель перед тем, как покинуть меня, говорил, указывая на убитых пленных:
   «То, что я написал на этих телах, не в силах стереть никто!»
   Да, это была правда. Но я... один среди человечества четырнадцати миров, способен был стереть гораздо большее, чем это. И я сотру инструменты, которые создали это писание. Я, наездник и хозяин молний, клянусь в этом. Ими я уничтожу культуру людей двух миров Френдлиза. И я уже видел способ, которым это будет осуществлено.
   К этому времени звездолет достиг Земли. Основные контуры моего плана были, по существу, уже нарисованы!

Глава 17

   Я принял решение вернуться на Новую Землю, где в это время Элдер Брайт начал выкупать своих солдат, попавших в плен к Кейси Гриму.
   Френдлизцы, выкупая пленных, немедленно размещали их вблизи столицы северян, города Мортона, словно это были оккупационные силы. Френдлиз требовал от нового правительства Севера обещанную плату за наем солдат.
   Эта плата была обещана Френдлизу ныне несуществующим правительством мятежников. Но в требовании Элдера Брайта не было ничего необычного. Такие вещи случались и ранее.
   А всему причиной был тот особый обмен специалистами, который установился между мирами уже более ста лет назад. И тут не было различия между научным работником и наемным солдатом.
   Задолженность одного мира перед другим должна была быть погашена и не зависела от смены правительств. Правительства можно было бы легко менять, если бы их смена влияла на оплату межпланетного долга. В том же случае, если конфликтующие стороны призывали помощь со стороны, вступал в действие закон: «Победитель оплачивает все!»
   И вот сейчас случилось следующее: Френдлиз, не получив в свое время обещанной платы от бывшего правительства мятежного Севера, объявил «войну» Новой Земле до тех пор, пока долг не будет выплачен. Правительство Новой Земли в свою очередь направило протест в Совет Миров с целью вывода войск Френдлиза с территории планеты.
   Вопрос ставился таким образом — только после полного вывода наемников с Новой Земли возможно начало обсуждения вопроса о долге. А тем временем, пока войска Френдлиза находились на территории суверенной планеты, можно было бы говорить о некоторой победе мятежников...
   Да, здесь могла бы получиться отличная серия статей. Вот почему через восемь месяцев после того, как я оставил эту планету, я снова рвался на Новую Землю.
   Но для того, чтобы осуществить эту затею, мне необходимо было уладить несколько вопросов.
   Как полноправный член Гильдии я обладал очень широкими правами и не имел прямых начальников, кроме пятнадцати членов Совета, которые следили за соблюдением членами Гильдии Кредо Беспристрастности, а также за разработкой политики, которой должны были придерживаться все члены «Интерстеллар Ньюс Сервис».
   Договорившись встретиться с Пирсом Лифом, председателем Совета, я уже на следующий день, ярким апрельским утром, прибыл в Сент-Луис и направился в величественное здание «И. Н. С».
   — Ты прошел очень длинный путь на удивление быстро для такого молодого человека, — начал мой шеф, когда мы, обменявшись обычными приветствиями, уселись друг против друга за широкий дубовый стол.
   Пирс Лиф был маленьким сухоньким человечком в возрасте за 50, который никогда в жизни не оставлял Солнечной Системы и очень редко — Землю, из-за пристального внимания общественности к его особе.
   — Не говори только мне, что ты все еще не удовлетворен! Неужели тебе еще чего-то не хватает?
   — Я хочу места в Совете!
   Лиф медленно приподнялся. Его острый, как у сокола, взгляд пронзил меня.
   — И скажу вам, почему, — продолжал я. — Должно быть, вы заметили, что у меня особое чутье на различные сенсационные новости.
   Лиф сел и радостно усмехнулся.
   — Именно поэтому, Там, ты и носишь сейчас нашу форму. А своевременно информировать читателя о событиях в цивилизованном мире — наша святая обязанность.
   — Да, — сказал я, — но мне кажется, что я обладаю небольшим отличием от рядовых членов Гильдии.
   Глаза шефа поползли вверх.
   — Я вовсе не претендую на роль провидца, но думаю, что подобная возможность у меня более развита, чем у кого бы то ни было из членов Службы новостей.
   Лиф покачал головой.
   — Я знаю, — продолжал я, — что это похоже на хвастовство. Но думаю, что я имею все основания утверждать это. Полагаю, что вскоре мой талант может понадобиться Гильдии для принятия кое-каких политических решений...
   Сейчас я сделаю предсказание. Пророчество... И если оно окажется верным и повлечет за собой изменение политики Гильдии, то...
   — Хорошо, — прервал меня Лиф. — Пророчествуй, оракул.
   Мой шеф слегка улыбнулся. Думаю, эта ситуация показалась ему очень смешной.
   — Экзотика стремится уничтожить Френдлиз!
   Улыбка исчезла. Он пристально посмотрел на меня.
   — Что тебе известно? — потребовал он. — Думай, что говоришь! Экзотика не может желать чьей-либо гибели. Это противоречит их заявлениям и всему тому, во что они верят. А кроме того, никто не может уничтожить два процветающих мира, заселенных людьми. Поэтому я спрашиваю, что ты подразумеваешь под словом «уничтожить»?
   — Только то, что вы сами понимаете под этим словом, — кивнул я головой. — А именно: стереть культуру Френдлиза как теократическую, подорвать экономику этих двух миров, оставить одни лишь каменистые планеты, заставив население эмигрировать в другие миры.
   Лиф молча рассматривал свои руки, лежащие на столе.
   — Что заставило тебя сделать такое фантастическое предположение?
   — Не знаю, как это объяснить... Просто я суммировал ряд фактов. А самый главный из них — это то, что в самый последний момент кассидианские войска возглавил Кейси Грим! Дорсаец! Переданный Новой Земле Экзотикой по приказу преподобного отца Ладны.
   — Ну и что, — изумился Лиф. — Такого рода вещи случаются в каждой войне, во всяком случае, очень часто.
   — Не совсем то, — отрицательно покачал я головой. — Кейси Грим возглавил кассидиан именно в тот момент, когда Френдлиз намеревался начать активные действия против Юга.
   Шеф потянулся к видеофону, но я упредил его.
   — Не стоит. Я уже это проверил. Решение послать Кейси было принято еще до начала активных действий Френдлиза. Думаю, что Экзотика предугадала это.
   — Тогда это просто совпадение. А может быть... Всем же известны выдающиеся способности дорсайцев.
   — А не кажется ли вам, что эти выдающиеся способности дорсайца Грима были использованы несколько поспешно? А что касается совпадений, этого просто не может быть! Слишком крупная идет игра!
   — Тогда что же? — пожал плечами Лиф. — Как ты объяснишь все это?
   — Я уже объяснил это, сэр. Думаю, что Экзотика предусмотрела выпад Френдлиза. Мы знаем о военных талантах дорсайцев, но что мы знаем о психологических способностях уроженцев Экзотики?
   — Да, но... — Пирс внезапно задумался. — Все же это слишком фантастично. Как ты думаешь, если это все окажется правдой, что нам следует предпринять?
   — Полагаю, что предварительно вы должны разрешить мне покопаться в этом деле. Если я окажусь прав, то в течение нескольких ближайших лет мы станем свидетелями схватки вооруженных сил Френдлиза и Экзотики. И это будет не простая схватка наемников, а настоящая война между планетами! И если я окажусь прав, смогу ли я надеяться на то, что когда освободится место в Совете, вы выдвинете мою кандидатуру?
   Последовало длительное молчание. Маленький сухонький человек пристально разглядывал меня.
   — Там, — сказал он наконец. — Я не верю ни одному твоему слову. Но занимайся этим столько, сколько найдешь нужным. Я сообщу на Совете обо всем этом... и если что-нибудь подобное произойдет, приходи, мы поговорим снова.
   — Отлично, — сказал я, улыбаясь.
   Он кивнул головой, сидя в кресле, но ничего больше не сказал.
   — Надеюсь, что мы не надолго прощаемся, сэр, — сказал я и вышел.
   Теперь с надлежаще оформленными документами я смог вновь возвратиться на Новую Землю в качестве официального корреспондента «Ньюс Сервис».

* * *

   Я прибыл в расположение войск Френдлиза и с ближайшего командного пункта позвонил в штаб и договорился с командующим Весселем о встрече.
   Хотя при разговоре френдлизец мне не «тыкал», а обращался на «вы», судя по его тону, он не был рад моему появлению. Но все же, соблюдая приличия, он согласился тут же принять меня. Узнав, где я нахожусь, Вессель сказал, что тут же пришлет за мной амфибию.
   Когда мы остались с ним наедине в штабной палатке, он с угрюмой улыбкой на лице пытался изобразить радушного хозяина.
   — Очень рад вас видеть, ньюсмен... Садитесь, пожалуйста, ньюсмен Олин... Я так много слышал о вас.
   Это был человек 40-50 лет с коротко остриженными, слегка седыми волосами. Тяжелая челюсть, выдающаяся немного вперед, придавала его лицу мрачное выражение.
   — Думаю, что вам и следовало обо мне много слышать, — немного резко сказал я, садясь в предложенное кресло. — Поэтому-то с самого начала я хотел бы напомнить вам, командующий, о беспристрастности членов Гильдии «И. Н. С».
   Командующий откинулся на спинку кресла.
   — Мы знаем, что члены Гильдии дают клятву беспристрастности. Но, думаю, что в вашем случае, ньюсмен, у вас нет повода даже в душе упрекать нас в том, что случилось. Поверьте, я очень сожалею о смерти вашего шурина и вашем ранении. Но мне все же хотелось бы указать, что Служба Новостей послала вас, члена Гильдии, написать серию статей о нашем нынешнем положении...
   — Дайте мне кое-что уточнить, — бросил я ему. — Я сам попросил об этом назначении.
   Лицо Весселя стало напоминать морду бульдога, которого только что чем-то сильно раздразнили.
   — Я вижу, вы не понимаете, командующий, — выдавливая слова металлическим тоном, продолжал я, — что такое Кредо Беспристрастности членов Гильдии.
   Он продолжал мрачно смотреть на меня.
   — Мистер Олин, — немного спустя произнес он. — Вы намерены написать ряд статей, чтобы доказать то, что у вас нет предубеждений против нас?
   — Да, против вас у меня нет ничего, ни хорошего, ни плохого, — кивнул я головой. — В соответствии с Кодексом Ньюсмена эта серия статей послужит доказательством нашей беспристрастности и следовательно принесет еще большую пользу тем, кто носит нашу форму.
   Думаю, даже тогда он не поверил мне. Его здравый смысл предостерегал от всего того, что я ему сейчас плел, и искренность моей речи не поколебала его осторожного отношения к чужаку, к нефрендлизцу.
   Но под конец нашего разговора я уже заговорил его языком. Стремление обелить свою профессиональную принадлежность не могла ему не импонировать.
   Ведь с чувством уважения к своему рангу и профессии он прожил всю жизнь.
   — Вижу, — сказал он и, встав, протянул мне руку. Я тоже поднялся. Ну, ньюсмен. Я не стану говорить, что мы рады видеть вас здесь, даже теперь. Но мы будем сотрудничать с вами столько, сколько это будет возможно. Хотя любой репортаж, отражающий факт, что мы здесь являемся непрошенными гостями, может нанести вред...
   — Я так не думаю, — коротко сказал я и пожал протянутую руку. Вессель ответил таким же крепким пожатием и с интересом посмотрел на меня.
   — Спокойной ночи, сэр, — сказал я и вышел, услышав за спиной его ответное «спокойной ночи».
   И все же я знал, как он удивился, когда первые мои статьи начали появляться в выпусках «И. Н. С».
   В своих репортажах я начал показывать солдат Френдлиза незаслуженно обманутыми прежними правителями мятежного Севера. За последние годы это было впервые, когда солдат Френдлиза не критиковали в прессе. Их, кто не признавал полумер и не желал быть аутсайдерами. Когда была опубликована половина серии, я был так близко сердцу Весселя и его солдат, как вообще может быть близок чужак.
   Конечно, репортажи вызвали вой среди новоземельцев, которые кричали, что их положение замалчивают. И вот очень хороший журналист, Моха Сканоски, был откомандирован Гильдией на Новую Землю для выяснения претензий аборигенов.
   Я давно уже знал, что в словах заключена некая магия. И вот когда я уже почти закончил серию, то почувствовал вдруг нечто вроде симпатии к этим неуступчивым людям с их мрачной спартанской верой.
   Но моя душа была окружена изрезанной, шершавой, каменной стеной, которая препятствовала проникновению туда какой бы то ни было слабости.

Глава 18

   После моего возвращения на Землю среди почты я обнаружил записку от Пирса Лифа.

   «Дорогой Там.

   Твоя серия статей восхитительна. Но возвращаясь в мыслях к тому, о чем мы беседовали с тобой в последний раз, я думаю, что простое изложение фактов принесло бы большую пользу для всех нас, чем твое копание в материалах подобного рода.

С наилучшими пожеланиями, П. Л.»

   Через несколько дней я получил письмо из Совета, предлагавшее мне отправиться на Святую Марию. Именно в это время Донал Грим, который был Главкомом ВС Френдлиза, совершил свой потрясающий — военные историки потом скажут: «Не правдоподобно блистательный!» — рейд на Ориенте, небольшую необитаемую планетку, находящуюся в той же звездной системе Проциона, что и миры Экзотики. В результате этого рейда он принудил флот Экзотики капитулировать и совершенно подмочил таким образом репутацию Женевье Бар Колмейна — командующего сухопутными и космическими силами Экзотики.
   Все население 14 миров моментально подняло дружный вой в защиту Экзотики, направив свой справедливый гнев на Френдлиз. Это привело к тому, что о моей недавней серии статей никто не захотел больше вспоминать. А этому я был, пожалуй, только рад. То, чего я хотел добиться своей писаниной, я приобрел сполна — ослабление враждебности и подозрительности ко мне со стороны командующего Весселя и его подчиненных.
   В письме мне предписывалось немедленно отправляться на Св. Марию, планету системы Проциона, в которую входили также планеты Коби, Культис, Мара и Ориенте. Официальной целью визита было выяснение последствий военной катастрофы планет Экзотики для этой окраинной планеты с преимущественно католическим населением. В силу своего местонахождения Св. Мария зависела от более крупных и более могущественных миров Экзотики.
   Поскольку Св. Мария пользовалась благорасположением и подачками своего соседа, то ее положение во многом зависело от политических и экономических успехов Экзотики. Для общественности на всех заселенных людьми планетах было бы интересно знать, как повлияло военное поражение Экзотики на внутриполитическое положение Св. Марии.
   Как оказалось, положение было напряженным. После нескольких дней ожидания я наконец получил интервью у Маркуса О'Дайна — политического лидера так называемого Голубого Фронта, оппозиционной партии Св. Марии. Не понадобилось и нескольких минут разговора, чтобы убедиться в том, что он переполнен неудержимой радостью.
   — Это должно будет их разбудить! — О'Дайн бурно дышал. — Наши люди спали, успокоенные этими дьяволами с Экзотики. Но дело на Ориенте должно разбудить их. Оно заставит их раскрыть глаза!..
   — Как я понял из ваших высказываний, — прервал я его, — вашей целью является свержение правительства, которое сейчас полностью подчиняется Экзотике.
   — Что? Правительство? Какое правительство? Это камарилья недалеких политиков, мистер Олин. Называйте их просто Зеленым Фронтом, каким они и являются на самом деле. Они говорят, что представляют всех людей Св. Марии? Ха! Они... вы знаете, ньюсмен...
   — Думаю, что за то время, пока я здесь, — опять прервал я его, — мне удалось кое-что выяснить. Согласно вашей конституции вся планета разбита на ряд районов, которые выдвигают по два представителя в планетарное правительство. И, как я понял, ваша партия требует, чтобы в выборной системе был отражен рост населения городов. Весь город, подобный вашей столице Клаувенту, город с пятисоттысячным населением, выдвигает в правительство не больше представителей, чем сельский район с населением в две-три тысячи.
   — Точно! — согласился О'Дайн. — Необходимо внести изменения в выборную систему в соответствии с изменившимися историческими условиями. Но согласится ли Зеленый Фронт добровольно лишиться власти? Ничего подобного! Только дерзкий удар — только решительная революция может заставить их передать власть в руки нашей партии, представляющей рядовых избирателей, угнетенных, лишенных всевозможных прав людей города!
   — Вы полагаете, что такая «решительная революция» возможна в настоящее время? — удивился я и незаметно включил магнитофон.
   — До событий на Ориенте я бы сказал — нет! И это несмотря на то, что я постоянно надеялся на подобное. Но после этих событий... — он остановился и триумфально посмотрел на меня.
   — После Ориенте? — пробормотал я, понимая, что молчание О'Дайна не изобразишь на бумаге. Этот человек оказался достаточно опытным политиком.
   — После Ориенте, — заговорил снова О'Дайн, — любой думающий человек на нашей планете начнет понимать, что Св. Мария обязана проводить свою независимую политику и обходиться без этой паразитической руки Экзотики. Он мог бы спросить: «А где те люди, которые должны встать у кормила власти?» И я отвечу: «В городах! В рядах тех из нас, кто всегда боролся за права простого человека. В рядах Голубого Фронта!»
   — Понимаю вас, — кивнул я. — Но мне также ясно, что изменение избирательских прав у вас на планете не предвидится. И в ходе выборов вы никак не сможете победить!
   — Совершенно верно! — рявкнул он. — Вы это точно подметили, ньюсмен.
   — Но тогда я не вижу, каким же образом может произойти эта «решительная революция»?
   — В наше время все возможно, — загадочно произнес лидер Голубого Фронта. — Для простого человека нет ничего невозможного. Соломинки летят по ветру, а ветер очень часто меняет свое направление. Кто может что-нибудь возразить против этого?
   Я выключил магнитофон.
   — Так мы с вами ничего не выясним, мистер О'Дайн. Может быть, продолжим наш разговор без записи?