Дилэни Сэмюэль
Падение башен
Сэмуэль ДИЛЕНИ
ПАДЕНИЕ БАШЕН
ПРОЛОГ
Зелень пчелиных крыльев... Красный цвет полированного карбункула... Паутина серебряного огня... Свечение разрывает глаза, бьет глубоко в тело. Он чувствовал, что его кости расщепляются, зажимают живот и крутят, чтобы причинить боль. Но боли нет. Он падает сквозь синий дым, холодный как лед. Он протягивает вперед руки, чтобы удержаться...
Ладони и колени в чем-то горячем. Джон Кошер потряс головой, посмотрел вверх. С него посыпался песок. Волосы упали на глаза, он откинул их и присел на пятки.
Небо было бирюзовое. Горизонт слишком близко. Песок больше походил на известь. Он посмотрел вниз. От его тела отходили две тени. Зубец скалы неподалеку тоже отбрасывал двойную тень.
Шатаясь, он встал. Он был очень легким: с гравитацией было что-то неладно. Ноги зарылись в песок. На шее и подмышками выступил пот. Воздух жалил ноздри. Джон прищурился.
Далеко за песком было озеро. Рядом с озером или, может, из него поднимался город?... Он еще сильнее прищурился, вглядываясь...
Выкинуть человека из одного мира в другой. Это заставит его одновременно понять, где он, и вспомнить, где он был. Каждое определяет другое.
Джон Кошер сделал шаг вперед. Левая штанина хлюпала мокрым по колену. Он снова взглянул вниз. На ногах были полосы грязи. Где-то недавно он попал в лужи? Он растерянно оглядел еще раз пустыню и сделал второй шаг. Волосы вновь упали на лицо.
Когда он откидывал их назад, что-то скользнуло под его рукой. Он схватил это.
В его загрубевших пальцах был зажат фрагмент папоротника. Где-то недавно оп пробивался через множество листьев. Он посмотрел по сторонам, морщась от отраженного жара. В дюнах нигде не было никакой зелени. Он снова пошел, но остановился: его рука задела за что-то на бедре. Он осмотрел брюки, потом нижние стороны рукава: там шли соединенные углами зеленые квадраты.., древесных вшей? Он недоумевал, оглядывая безлесное пространство - да, древесные вши зацепились за грубую одежду.
Добравшись до озера, он посмотрел на воду и увидел свое грязное лицо, разорванное плечо рубашки. Он коснулся царапины на плече, где его ударила в темноте ветка... Но пустыня была слепяще яркой и деревьев нигде не было видно.
Губы его беззвучно шевелились, проверяя цифры на комбинезоне. Этот номер был его номером в последние пять лет. Но теперь этот номер был не правильным!
Но ведь это отражение! Надо было читать наоборот. Он поднял глаза, прошептал правильный номер, и за ним снова встали пахнущие креозотом стены тюремного барака; разбивающие кольца на зубьях резака, которым он работал в течение пяти лет, вгрызаясь в тетроновую руду, и листья и кусты, бьющие его по лицу и плечам, когда он бежал в темноте...
И он узнал город.
Там, через озеро, этот город ударил ему в глаза так фамильярно, что он отступил назад. Это была абстракция, теперь ставшая башнями, петляющими дорогами Тилфара! Как стрелка указывает направление, или театральный шатер означает развлечение, так шпили Тилфара символизировали смерть.
В горле пересохло, ладони стали влажными. Он отступил назад. Кожа на спине шевелилась. Его взбаламученный мозг вытягивал факты:
Я Джон Кошер, и я хотел стать свободным! Это было первое, кроме страха, первое за пятилетнее заключение в рудниках, что достигло высшей точки, когда они втроем бежали... Сколько часов назад?
Но это было на Земле. Он был на Земле. Как и город. Видеть его от изрытого края джунглей и лавовых полей означало смерть. Но здесь он видит Тилфар на чужой планете, под двойным солнцем.
Обессиленный, он смотрел па город от изрытых скал. И тогда же услышал: ВЛАСТЕЛИН ПЛАМЕНИ.
И внезапно не стало оснований бояться. Он попытался разобраться в воспоминаниях. Он должен войти в город, найти посылающую платформу транзитной ленты, металлическую полосу, которая пронесет его над джунглями, над головами стражников, над морем, обратно к жизни, в островной город Торон...
Вдруг он нахмурился, затем лицо его выразило ярость и отчаяние, когда он искал серебряную ленту, которая должна была выходить из окна далекого здания, плыть от столба к столбу, светясь над песком.
Но транзитной ленты.., нет!
Исчезла? Сломалась? Снова охваченный страхом, он почти кричал. Не было ни столбов, ни металлического катка ленты. Город стоял изолированно на чуждом песке. Ох, только бы она не была сломана! Молюсь!.. Все вдруг исчезло из его глаз. Не осталось ничего, кроме синего дыма, холодного, как лед, он кружился в синеве. Свечение опаляло глаза, последовательные образы дрожали, мерцали, становились серебряными, красными, пчелиными крыльями.
КНИГА ПЕРВАЯ
Глава 1
Хрустальный шар над пустой платформой в башне лаборатории мертвого города Тилфара потускнел. В помещении уже шестьдесят лет стояла тишина. От кристалла тянулась металлическая лента, она парила над балконом, над мокрыми сожженными и грязными дорогами. Солнце только что осветило зазубренный горизонт, мокрый металл блестел, как спинка спящей змеи.
За много миль отсюда тьма побледнела перед рассветом. В лавовых полях среди папоротников стояли бараки. Легкий дождь только что кончился. Вода капала с поддерживающего столба. Лента казалась черной в бледнеющей ночи.
Из джунглей к баракам подошли шесть человек. Все они были свыше семи футов росту. Они несли тела двух людей обычного роста, двое, шедшие сзади, отстали, чтобы поговорить.
- Что насчет того парня, Ларта?
- Кошера? Он далеко не уйдет.
Она откинула меховой капюшон на плечи. Взошедшее солнце светило на медных браслетах выше локтя.
- Если он это сделает, он будет первым за двенадцать лет, - сказал мужчина.
- Если бы он попытался вернуться на побережье, и оттуда в Торон, сказала Ларта. - Раз мы его не поймали, это означает, что он пошел вглубь, к радиационному барьеру. - Они прошли под тенью транзитной ленты. Браслеты и глаза Ларты затуманились. - Если он пошел к Тилфару, нам нечего беспокоиться, верно, Торн?
- Полагаю, что мне и в самом деле нечего беспокоиться об одном сбежавшем, - сказал высокий лысый Торн. - Но за прошлый год было невероятное количество попыток...
Ларта пожала плечами:
- Требования на тетрон почти удвоились.
Когда она вышла из тени, солнце осветило три параллельных рубца на щеке, спускавшиеся до шеи. Торн взял ее под руку.
- Хотел бы я знать, какие кровопийцы живут за счет этих жалких... - он не договорил и кивнул вперед.
- Гидропонные сады, аквариумные производства в Тороне, - сказала Ларта. Они как раз и требуют руды. Кроме того, подготовка к войне.
- Говорят, - задумчиво сказал Торн, - что с тех пор, как аквариумы стали производить сверхзапасы рыбы в Тороне, рыбаки на побережье не могут продать свой улов и умирают с голода. А с увеличением требований на тетрон заключенные на рудниках мрут как мухи. Я иной раз удивляюсь, как им хватает рудокопов.
- А их и не хватает, - Ларта окликнула идущих впереди. - Ладно, дальнейшее мы оставим людям - чувствовалось чуть заметное презрение в слове "людям", - которые охраняют их. Мы свое дело сделали. Бросьте тела перед хижиной. Может быть, это послужит уроком для других.
После дождя двор был в лужах. Послышался глухой всплеск, еще один.
- Может быть, - сказал Торн.
Но Ларта уже повернулась обратно к джунглям, тень от деревьев легла на ее лицо, на тройной шрам.
Лучи солнца пронзили желтые облака и погрузились в глянец лесов Томорона у побережья. Свет играл на мокрых зеленых сваях, забивался во влажные трещины камней. Затем заря налетела на металлическую ленту, тянущуюся над деревьями. Паутина тени от поддерживающих столбов упала на лавовое ложе.
Группа воздушных кораблей блеснула в прорыве облаков, как горсть серебряных обломков. Жужжание их тетроновых моторов спускалось меж деревьев, и Лаг, четырех футов трех дюймов ростом и с низким, в толщину пальца, лбом, посмотрел вверх.
Другие того же роста, с округлыми плечами, переговаривались между собой. Чаще всего повторялось слово "война". Лаг подошел к ним. Они снова пошли по джунглям. Их ноги с полуотставленными большими пальцами небрежно ступали по камням, сучьям или корням. Наконец, Лаг прислонился к дереву.
- Курл! Курл! - крикнул он.
Под ветвями, наваленными в виде бесформенного убежища, что-то зашевелилось. Рука схватила ветку, и кто-" то внутри сел.
Они смотрели, перешептывались и снова смотрели, Курл встал, постепенно возникая из вершины убежища, Желтые глаза не были сонными, хотя мускулы лица только начали вставать на место после широкого зевка. Ноздри округлились от утренних запахов. Затем он улыбнулся.
Со своего чахлого роста они таращились на семифутовую громадину. Одни смотрели только на внушающую удивление руку, держащуюся большим пальцем за пояс, другие смотрели выше шишковатого колена.
- Курл, - сказал Лаг.
- В чем дело, Лаг?
- Идут вокруг горы, мимо озера. Не такие большие, как ты, но выше нас. Они похожи на рудничных, на заключенных. Но они не заключенные, Курл. Они строители. - Курл кивнул.
- Это хорошо. Самое время пройти. Время строить.
- Ты видел их? - Нет.
- Тебе кто-нибудь уже говорил?
- Нет. - Улыбка Курла была чуть насмешливой и слегка сожалеющей. Самое время им прийти. Это же просто.
Они пошептались между собой, смущенные словами этого великана, и тоже улыбнулись.
- Пошли, - сказал Курл, - покажите мне. Лаг оглянулся на остальных.
- Да, - сказал Курл, шагнув из убежища, - давайте пойдем.
- Зачем? - спросил Лаг. - Ты хочешь разговаривать с ними?
Курл потянулся, сорвал два плода кхарбы и протянул их мальчику и девочке.
- Нет, - сказал он, - просто посмотрим. - Он сорвал еще два плода и дал Лагу. - Раздели.
Лаг пожал плечами, и все пошли между деревьями. Плоды были разделены. Два обезьяноподобных мальчика стали Кидать друг в друга семенами, потом с хохотом затеяли возню. Курл оглянулся, и они тут же прекратили.
- Зачем нам идти? - снова спросил Лаг. Такая возня и хохот были ему привычны, и он не замечал этого. - Ты уже знаешь, что это люди, - в слове "люди" слышалось чуть заметное почтение, - и что они делают. Зачем тебе смотреть? Разве мы поможем им строить? Не связало ли то, что они строят, с войной? - Сегодня утром шел дождь, - сказал Курл. - Ты знаешь, как выглядит озеро в утреннем тумане после дождя?
Лаг выпрямил плечи, с удовольствием напрягая плечи.
- Знаю, - сказал он, оскаливая желтые зубы.
- Вот поэтому мы и идем смотреть, - сказал Курл, хлопнув Лага по плечу.
Позади них лента пересекла вершину стофутового столба, ясно видимую за деревьями.
Пока заря скользила через джунгли, лента больше и больше светилась из-под отступающих теней, пока наконец не воспарила над песком, отмечающим край моря.
В пятидесяти ярдах ниже бухты, считая от последнего поддерживающего пилона, стоявшего в сухом песке, рыбак Сайтон вышел из своей лачуги.
- Тил! - позвал он. Это был желтый человек среднего роста. Лицо его потрескалось от песка и ветра. - Тил! - он повернулся к хижине. - Куда опять запропастился этот парень?
Грилла уже села за ткацкий станок, и ее сильные руки двигали челнок взад и вперед, а нога нажимала педаль.
- Куда он делся? - спросил Сайтон.
- Он ушел рано, - спокойно сказала Грилла, не глядя на мужа. Она следила за челноком, сновавшим между зелеными нитями.
- Я и сам вижу, что он ушел, - рявкнул Сайтон. - Но куда? Солнце уже встало. Он должен быть со мной в лодке. Когда он вернется?
- Не знаю.
Услышав звук снаружи, Сайтон резко повернулся и пошел за угол хижины. Мальчик умывался, склонившись над желобом.
- Тил!
Тил быстро взглянул на отца. Худощавый мальчик лет четырнадцати с копной черных волос и зелеными как море глазами, сейчас широко раскрытыми от страха.
- Где ты был?
- Нигде. Я ничего не сделал.
- Где ты был?
- Нигде, - снова промямлил Тил. - Просто прошелся, собирал морские раковины...
Рука Сайтона внезапно поднялась, и усаженный кнопками ремень, служивший поясом, дважды хлестнул мальчика по мокрому плечу.
- Спускайся в лодку.
Челнок в руке Гриллы на миг остановился, но затем снова пошел между нитями.
К югу от бухты транзитная лента шла над водой. Она казалась тусклой в сравнении с похожей на слюду поверхностью моря.
Заря тянулась через воду, пока наконец ранний свет не упал на берег острова. Лента парила высоко в воздухе над пирсами и утренним движением верфи. За пирсами городские башни покрылись золотом, и пока солнце поднималось, золотой свет спускался по фасадам зданий.
У дамбы разговаривали два торговца, стараясь перекричать рев лебедок и транспорта на тетроновой энергии.
- Похоже, твои лодки везут груз рыбы, - сказал один тучный мужчина.
- Может, рыба, а может, и что-нибудь другое, - ответил другой.
- Скажи, друг, - спросил тучный, в хорошо сшитом пальто, намекающем, что догадки в делах у хозяина весьма правильные, - зачем тебе беспокоиться, посылая лодки на материк, чтобы покупать там у мелких рыбаков? Мой аквариум может снабдить провиантом весь город.
Второй торговец посмотрел на край инвентарного списка.
- Возможно, моя клиентура несколько отличается от твоей.
Первый торговец засмеялся:
- Ты продаешь тем семьям острова, которые все еще настаивают на сомнительном превосходстве твоих привозных деликатесов. Ты же знаешь, мой друг, что я во всех отношениях выше тебя. Я кормлю больше народу и значит, моя продукция выше твоей. Я беру с них дешевле, так что с финансовой стороны я великодушнее тебя. Я зарабатываю больше, чем ты, следовательно, и в этом я превосхожу тебя. Сегодня моя дочь возвращается из Островного университета, и вечером я устраиваю прием, такой большой и такой пышный, что она будет любить меня больше, чем другие дочери любят своих отцов. Самодовольный торговец снова засмеялся и пошел к верфи взглянуть на груз тетроновой руды, пришедшей с материка.
Пока торговец, импортирующий рыбу, загибал другой инвентарный список, к нему подошел еще одна человек.
- Над чем это хохочет старый Кошер? - спросил он.
- Он хвастался своей удачей в этой дурацкой затее с аквариумами. И еще он пытался заставить меня завидовать его дочери. Он дает сегодня бал, на который я, без сомнения, буду приглашен, но приглашение придет вечером, так, чтобы у меня не было времени ответить достойно.
Собеседник покачал головой.
- Он гордый человек, но ты можешь поставить его на место. В следующий раз, когда он упомянет о дочери, спроси его о сыне, и увидишь стыд на его лице.
- Может, он и гордый, - ответил торговец, - но я не жесток. Зачем мне делать ему неприятное? Об этом позаботится время. Начнется война - увидим.
- Возможно, - сказал другой торговец.
Над островным городом Тороном - столицей Томорона, транзитная лента спустилась с обычного курса и пошла между башнями, среди высоких шоссе, и, наконец, пересекла почти голый бетон, окаймленный длинными блоками ангаров. Несколько воздушных кораблей только что прибыли. У пассажирских ворот люди ждали прибывших, столпившихся за изгородью.
Среди ожидавших был молодой человек в военной форме. Щетка рыжих волос, темные глаза, казавшиеся еще темнее от бледности лица, бычья сила в ногах, спине и плечах бросались в глаза с первого раза, а со второго несоответствие между майорскими нашивками и его молодостью. Он жадно следил за пассажирами, идущими к воротам.
- Тумар! Я здесь.
Он ухмыльнулся, нахально пробился сквозь толпу, остановился, смущенный и счастливый, перед девушкой.
- Я рада, что ты пришел, - сказала она. - Пойдем, проводишь меня к отцу.
Ее черные волосы падали на широкие восточные скулы, странный рот улыбался.
Тумар покачал головой. Они пошли рука об руку, сквозь толпу. - Нет? Почему нет? - спросила она.
- У меня нет времени. Я улизнул на часок, чтобы встретить тебя, и через сорок минут должен быть в Военном министерстве. У тебя есть чемоданы? - Кли подняла вверх счетную линейку и записную книжку.
- Я путешествую налегке.
- Что это? - он указал на рисунок, зажатый между линейкой и обложкой книжки.
Она протянула ему сложенный листок... Сверху был рисунок. Тумар нахмурился, пытаясь понять формы и их значения. Внутри было стихотворение, заставившее его нахмуриться еще сильнее.
- Я мало понимаю в таких вещах.
- Посмотри, - настаивала она. - Стихотворение написано школьником. Я его не знаю, но он написал несколько стихов вроде этого. Кто-то сказал мне, что рисунок сделала подружка мальчика, Ренна.., какая-то.
Тумар медленно прочел стихотворение и пожал плечами:
- Совершенно не понимаю такого. Но оно.., странное. Насчет глаза в языке мальчика.., мне тоже от этого как-то не по себе.
Тумар снова поглядел на рисунок. Из-за зубов и искаженных криком губ проглядывал странный ландшафт.
- Я.., не понимаю, - повторил он недовольно, быстро вернул рисунок и тут же осознал, что хотел бы еще раз взглянуть на него и перечитать снова. Но Кли вложила стихи в блокнот.
- Странно, - сказала она, - как раз перед отъездом из Островного университета я слышала, что мальчика исключили за мошенничество на экзамене. Вот теперь и не знаешь, что делать с двумя кусками информации о человеке.
- Какими двумя?
- Один кусок из его стихотворения, второй - его изгнание. Они упали в случайном порядке, и непонятно, как их соединить.
- Мы живем в смутное и беспорядочное время, - сказал Тумар. - Народ начинает мигрировать по всему Томорону. Да еще эта подготовка к войне. Ну, ладно, раз у тебя пет багажа, я, пожалуй, вернусь в Министерство. У меня куча работы.
- В следующий раз я буду с чемоданом. Я предполагаю вернуться в университет на летние занятия, поэтому ничего не везу домой, - она помолчала. - Ты не слишком занят? Придешь на вечер, который папа устраивает сегодня для меня? Тумар пожал плечами.
- Тумар?
- Да?
У него был низкий голос, и при печали спускался до тонов звериного рычания.
- Война и в самом деле будет? Он снова пожал плечами.
- Все больше солдат, больше самолетов. Министерство работает все больше и больше. Я сегодня встал до рассвета, чтобы отправить целый флот разведывательных самолетов на материк через радиационный пояс. Если они вернутся днем, я просижу весь вечер за отчетами.
- Ох, Тумар!
- Да, Кли Кошер?
- Ох, ты иной раз говоришь так официально. Ты достаточно давно в городе, чтобы научиться расслабляться со мной. Тумар, если начнется война, как ты думаешь, заключенных из тетроновых рудников возьмут в армию?
- Поговаривают.
- Потому что мой брат...
- Я знаю.
- Д если заключенный с рудников отличится как солдат, его освободят, когда война закончится? Не пошлют обратно в рудники?
- Война еще не началась, и никто не знает, каков будет ее конец.
- Ты прав, как всегда, - они дошли до ворот. - Ладно, Тумар, я не буду тебя задерживать, раз у тебя дела. Но обещай мне прийти ко мне хотя бы на один вечер, пака я не уехала обратно на занятия.
- Если начнется война, ты не поедешь на занятия.
- Почему не поеду?
- У тебя уже есть степень по теоретической физике. Теперь тебе надо работать на войну. Мобилизуют не только заключенных с рудников, но и всех ученых, инженеров и математиков.
- Этого я и боялась. Ты думаешь, война действительно начнется?
- К ней готовятся день и ночь. Что может остановить ее? Когда я был мальчишкой, на отцовской ферме работы было много, а еды мало. Я был крепким парнем и с сильным желудком. Я приехал в город и поступил в армию. Теперь у меня есть работу, которая мне нравится, и я не голоден. Война даст работу куче народа. Твой отец будет богачом. Твой брат, может быть, вернется, и даже воры и нищие в Адском Котле получат шанс иметь честную работу.
- Возможно, - сказала Кли. - Ну, вот я сказала, что не хочу задерживать тебя, а сама... Когда у тебя будет немного времени?
- Вероятно, завтра днем.
- Отлично. Устроим пикник, идет? Тумар нахмурился.
- Да, - сказал он и взял ее за обе руки, и она улыбнулась. Затем он повернулся и исчез в толпе.
Она посмотрела ему вслед и повернула к стоянке такси. Солнце начало нагревать воздух, когда она вошла в тень громадного полотна транзитной ленты, парившей между башнями.
Лента шла через город. В центре его она поднималась на последние двести футов и входила в окно башни-лаборатории в западном крыле королевского дворца Торона.
Помещение, в которое входила транзитная лента, было пустым. На конце металлической полосы был прозрачный хрустальный шар пятнадцати футов в диаметре. Он висел над приемной платформой, дюжина маленьких тетроновых блоков разных размеров стояла вокруг комнаты. Видеоэкраны мертвенно-серые. На контрольной панели возле богато украшенного окна сорок девять ярко-красных кнопочных выключателей были в положении "выключено". Подвески для осветительной аппаратуры над приемной платформой были пусты.
В другой комнате дворца кто-то завопил:
- Тетрон!
- ..если бы Ваше Величество подождали минутку и выслушали рапорт, начал старый министр, - я уверен...
- Тетрон!
- ..вы поняли бы необходимость, - спокойно продолжал министр, беспокоить вас в такой безбожно ранний... - Я не желаю больше слышать слова "тетрон"!
- ..утренний час.
- Уходите, Черджил! Я хочу спать!
Король Оск, которому только что минул двадцать один год, хотя он был официальным правителем Томорона с девятнадцати лет, сунул светловолосую голову под туго набитые подушки, лежавшие на пурпурных простынях, худая рука слабо подтянулась к покрывалу.
Старый министр спокойно взял край горностаевого покрывала и держал его вне досягаемости королевской руки. Через несколько секунд светлая голова снова появилась и холодно спросила:
- Черджил, почему дороги строились, заключенные получили отсрочку казни, изменников потрошили днем и ночью, и никто не спрашивал моего мнения, а сейчас вдруг... - Оск взглянул на инкрустированный драгоценностями хронометр у постели. - Боже мой! Семь часов утра! Почему вдруг нужно советоваться со мной о каждом движении в империи?
- Во-первых, вы теперь совершеннолетний. Во-вторых, вот-вот начнется война. Во время потрясений ответственность идет сверху, а вы как раз в этом невыгодном положении.
- А почему мы не может вступить в войну и покончить с ней? Я устал от этого идиотства. Вы же не думаете, что я уж такой хороший король?
Молодой человек сел, поставив тощие ноги на мех трехдюймовой толщины.
- Ну, если будет война, я поеду в первой линии огня в самой что ни на есть роскошной униформе и поведу своих солдат к стремительной победе.
При последних словах он нырнул под одеяло.
- Похвальное чувство, - сухо сказал Черджил, - принимая во внимание, что война может начаться прямо сегодня, почему бы вам не выслушать рапорт о том, что еще одно звено самолетов-разведчиков повреждено в попытке наблюдать за врагом сразу за тетроновыми рудниками над радиационным барьером.
- Давайте, я продолжу: никто не знает, каким образом самолеты были повреждены, но эффективность методов позволила Совету предположить, что возможность открытой войны стала еще серьезнее. Ведь примерно такие рапорты были за последние недели?
- Да, - ответил Черджил.
- Тогда зачем же вы мне надоедаете? Кстати, мы действительно должны сегодня присутствовать на этом дурацком вечере в честь дочки рыбного торговца? И, пожалуйста, говорите как можно меньше о тетроне.
- Нужно ли напоминать вам, - терпеливо ответил Черджил, - что этот рыбный торговец собрал состояние, почти равное королевской казне (хотя я сомневаюсь, что он имел возможность сравнивать), благодаря правильной эксплуатации неупоминаемого материала. Если начнется война и нам понадобятся фонды, их с охотой предоставят нам. Отсюда ясно, что мы будем присутствовать на вечере, на который он так сердечно приглашал вас.
- Послушайте, Черджил, - сказал Оск, - сейчас я намерен говорить серьезно. Это военное дело смехотворно, и если вы рассчитываете, что я приму его всерьез, то, значит, Совет готов принять его всерьез. Ну, как мы можем воевать с кем-то, находящимся за радиационным барьером? Мы ничего о нем не знаем, что там - страна? Город? Империя? Мы не знаем, есть ли у нее название. Мы даже не знаем, каким образом покалечили наши самолеты. Мы не можем перехватить никаких радиосообщений. Мы даже не знаем, человек ли наш враг. Может, наш самолет получил свой тетрон - простите меня: если вы не должны произносить этого слова, то я и не должен - случайно выбил прибор, и снаряд ударил в него. Раз - и все. А Совет говорит - война. Ну, так вот, я отказываюсь принимать это всерьез. Зачем мы продолжаем зря тратить самолеты? Почему бы не послать несколько человек транзитной лентой, и чтобы они произвели разведку? Транзитная лента была построена до того, как мы организовали карательные рудники, и сразу после присоединения лесного народа, правильно? Докуда она идет?
- До мертвого города Тилфара, - ответил Черджил.
- Точно. А Тилфар не весь был мертв шестьдесят лет назад, когда мы строили ленту. Радиация далеко не распространилась. Так вот, почему бы не послать разведчиков в Тилфар, а оттуда через барьер на вражескую территорию? Затем они вернутся и все расскажут.
- Ваше Величество, разумеется, шутит, - улыбнулся Черджил. - Не могу ли я напомнить вашему Величеству, что уровень радиации в Тилфаре смертелен для человека. Смертелен. Враг, похоже, здоров за барьером. Совсем недавно с помощью большого количества тетрона.., он, простите, полученного с рудников, нам удалось сконструировать самолеты, которые, может быть, пройдут через барьер. И это единственная возможность.
ПАДЕНИЕ БАШЕН
ПРОЛОГ
Зелень пчелиных крыльев... Красный цвет полированного карбункула... Паутина серебряного огня... Свечение разрывает глаза, бьет глубоко в тело. Он чувствовал, что его кости расщепляются, зажимают живот и крутят, чтобы причинить боль. Но боли нет. Он падает сквозь синий дым, холодный как лед. Он протягивает вперед руки, чтобы удержаться...
Ладони и колени в чем-то горячем. Джон Кошер потряс головой, посмотрел вверх. С него посыпался песок. Волосы упали на глаза, он откинул их и присел на пятки.
Небо было бирюзовое. Горизонт слишком близко. Песок больше походил на известь. Он посмотрел вниз. От его тела отходили две тени. Зубец скалы неподалеку тоже отбрасывал двойную тень.
Шатаясь, он встал. Он был очень легким: с гравитацией было что-то неладно. Ноги зарылись в песок. На шее и подмышками выступил пот. Воздух жалил ноздри. Джон прищурился.
Далеко за песком было озеро. Рядом с озером или, может, из него поднимался город?... Он еще сильнее прищурился, вглядываясь...
Выкинуть человека из одного мира в другой. Это заставит его одновременно понять, где он, и вспомнить, где он был. Каждое определяет другое.
Джон Кошер сделал шаг вперед. Левая штанина хлюпала мокрым по колену. Он снова взглянул вниз. На ногах были полосы грязи. Где-то недавно он попал в лужи? Он растерянно оглядел еще раз пустыню и сделал второй шаг. Волосы вновь упали на лицо.
Когда он откидывал их назад, что-то скользнуло под его рукой. Он схватил это.
В его загрубевших пальцах был зажат фрагмент папоротника. Где-то недавно оп пробивался через множество листьев. Он посмотрел по сторонам, морщась от отраженного жара. В дюнах нигде не было никакой зелени. Он снова пошел, но остановился: его рука задела за что-то на бедре. Он осмотрел брюки, потом нижние стороны рукава: там шли соединенные углами зеленые квадраты.., древесных вшей? Он недоумевал, оглядывая безлесное пространство - да, древесные вши зацепились за грубую одежду.
Добравшись до озера, он посмотрел на воду и увидел свое грязное лицо, разорванное плечо рубашки. Он коснулся царапины на плече, где его ударила в темноте ветка... Но пустыня была слепяще яркой и деревьев нигде не было видно.
Губы его беззвучно шевелились, проверяя цифры на комбинезоне. Этот номер был его номером в последние пять лет. Но теперь этот номер был не правильным!
Но ведь это отражение! Надо было читать наоборот. Он поднял глаза, прошептал правильный номер, и за ним снова встали пахнущие креозотом стены тюремного барака; разбивающие кольца на зубьях резака, которым он работал в течение пяти лет, вгрызаясь в тетроновую руду, и листья и кусты, бьющие его по лицу и плечам, когда он бежал в темноте...
И он узнал город.
Там, через озеро, этот город ударил ему в глаза так фамильярно, что он отступил назад. Это была абстракция, теперь ставшая башнями, петляющими дорогами Тилфара! Как стрелка указывает направление, или театральный шатер означает развлечение, так шпили Тилфара символизировали смерть.
В горле пересохло, ладони стали влажными. Он отступил назад. Кожа на спине шевелилась. Его взбаламученный мозг вытягивал факты:
Я Джон Кошер, и я хотел стать свободным! Это было первое, кроме страха, первое за пятилетнее заключение в рудниках, что достигло высшей точки, когда они втроем бежали... Сколько часов назад?
Но это было на Земле. Он был на Земле. Как и город. Видеть его от изрытого края джунглей и лавовых полей означало смерть. Но здесь он видит Тилфар на чужой планете, под двойным солнцем.
Обессиленный, он смотрел па город от изрытых скал. И тогда же услышал: ВЛАСТЕЛИН ПЛАМЕНИ.
И внезапно не стало оснований бояться. Он попытался разобраться в воспоминаниях. Он должен войти в город, найти посылающую платформу транзитной ленты, металлическую полосу, которая пронесет его над джунглями, над головами стражников, над морем, обратно к жизни, в островной город Торон...
Вдруг он нахмурился, затем лицо его выразило ярость и отчаяние, когда он искал серебряную ленту, которая должна была выходить из окна далекого здания, плыть от столба к столбу, светясь над песком.
Но транзитной ленты.., нет!
Исчезла? Сломалась? Снова охваченный страхом, он почти кричал. Не было ни столбов, ни металлического катка ленты. Город стоял изолированно на чуждом песке. Ох, только бы она не была сломана! Молюсь!.. Все вдруг исчезло из его глаз. Не осталось ничего, кроме синего дыма, холодного, как лед, он кружился в синеве. Свечение опаляло глаза, последовательные образы дрожали, мерцали, становились серебряными, красными, пчелиными крыльями.
КНИГА ПЕРВАЯ
Глава 1
Хрустальный шар над пустой платформой в башне лаборатории мертвого города Тилфара потускнел. В помещении уже шестьдесят лет стояла тишина. От кристалла тянулась металлическая лента, она парила над балконом, над мокрыми сожженными и грязными дорогами. Солнце только что осветило зазубренный горизонт, мокрый металл блестел, как спинка спящей змеи.
За много миль отсюда тьма побледнела перед рассветом. В лавовых полях среди папоротников стояли бараки. Легкий дождь только что кончился. Вода капала с поддерживающего столба. Лента казалась черной в бледнеющей ночи.
Из джунглей к баракам подошли шесть человек. Все они были свыше семи футов росту. Они несли тела двух людей обычного роста, двое, шедшие сзади, отстали, чтобы поговорить.
- Что насчет того парня, Ларта?
- Кошера? Он далеко не уйдет.
Она откинула меховой капюшон на плечи. Взошедшее солнце светило на медных браслетах выше локтя.
- Если он это сделает, он будет первым за двенадцать лет, - сказал мужчина.
- Если бы он попытался вернуться на побережье, и оттуда в Торон, сказала Ларта. - Раз мы его не поймали, это означает, что он пошел вглубь, к радиационному барьеру. - Они прошли под тенью транзитной ленты. Браслеты и глаза Ларты затуманились. - Если он пошел к Тилфару, нам нечего беспокоиться, верно, Торн?
- Полагаю, что мне и в самом деле нечего беспокоиться об одном сбежавшем, - сказал высокий лысый Торн. - Но за прошлый год было невероятное количество попыток...
Ларта пожала плечами:
- Требования на тетрон почти удвоились.
Когда она вышла из тени, солнце осветило три параллельных рубца на щеке, спускавшиеся до шеи. Торн взял ее под руку.
- Хотел бы я знать, какие кровопийцы живут за счет этих жалких... - он не договорил и кивнул вперед.
- Гидропонные сады, аквариумные производства в Тороне, - сказала Ларта. Они как раз и требуют руды. Кроме того, подготовка к войне.
- Говорят, - задумчиво сказал Торн, - что с тех пор, как аквариумы стали производить сверхзапасы рыбы в Тороне, рыбаки на побережье не могут продать свой улов и умирают с голода. А с увеличением требований на тетрон заключенные на рудниках мрут как мухи. Я иной раз удивляюсь, как им хватает рудокопов.
- А их и не хватает, - Ларта окликнула идущих впереди. - Ладно, дальнейшее мы оставим людям - чувствовалось чуть заметное презрение в слове "людям", - которые охраняют их. Мы свое дело сделали. Бросьте тела перед хижиной. Может быть, это послужит уроком для других.
После дождя двор был в лужах. Послышался глухой всплеск, еще один.
- Может быть, - сказал Торн.
Но Ларта уже повернулась обратно к джунглям, тень от деревьев легла на ее лицо, на тройной шрам.
Лучи солнца пронзили желтые облака и погрузились в глянец лесов Томорона у побережья. Свет играл на мокрых зеленых сваях, забивался во влажные трещины камней. Затем заря налетела на металлическую ленту, тянущуюся над деревьями. Паутина тени от поддерживающих столбов упала на лавовое ложе.
Группа воздушных кораблей блеснула в прорыве облаков, как горсть серебряных обломков. Жужжание их тетроновых моторов спускалось меж деревьев, и Лаг, четырех футов трех дюймов ростом и с низким, в толщину пальца, лбом, посмотрел вверх.
Другие того же роста, с округлыми плечами, переговаривались между собой. Чаще всего повторялось слово "война". Лаг подошел к ним. Они снова пошли по джунглям. Их ноги с полуотставленными большими пальцами небрежно ступали по камням, сучьям или корням. Наконец, Лаг прислонился к дереву.
- Курл! Курл! - крикнул он.
Под ветвями, наваленными в виде бесформенного убежища, что-то зашевелилось. Рука схватила ветку, и кто-" то внутри сел.
Они смотрели, перешептывались и снова смотрели, Курл встал, постепенно возникая из вершины убежища, Желтые глаза не были сонными, хотя мускулы лица только начали вставать на место после широкого зевка. Ноздри округлились от утренних запахов. Затем он улыбнулся.
Со своего чахлого роста они таращились на семифутовую громадину. Одни смотрели только на внушающую удивление руку, держащуюся большим пальцем за пояс, другие смотрели выше шишковатого колена.
- Курл, - сказал Лаг.
- В чем дело, Лаг?
- Идут вокруг горы, мимо озера. Не такие большие, как ты, но выше нас. Они похожи на рудничных, на заключенных. Но они не заключенные, Курл. Они строители. - Курл кивнул.
- Это хорошо. Самое время пройти. Время строить.
- Ты видел их? - Нет.
- Тебе кто-нибудь уже говорил?
- Нет. - Улыбка Курла была чуть насмешливой и слегка сожалеющей. Самое время им прийти. Это же просто.
Они пошептались между собой, смущенные словами этого великана, и тоже улыбнулись.
- Пошли, - сказал Курл, - покажите мне. Лаг оглянулся на остальных.
- Да, - сказал Курл, шагнув из убежища, - давайте пойдем.
- Зачем? - спросил Лаг. - Ты хочешь разговаривать с ними?
Курл потянулся, сорвал два плода кхарбы и протянул их мальчику и девочке.
- Нет, - сказал он, - просто посмотрим. - Он сорвал еще два плода и дал Лагу. - Раздели.
Лаг пожал плечами, и все пошли между деревьями. Плоды были разделены. Два обезьяноподобных мальчика стали Кидать друг в друга семенами, потом с хохотом затеяли возню. Курл оглянулся, и они тут же прекратили.
- Зачем нам идти? - снова спросил Лаг. Такая возня и хохот были ему привычны, и он не замечал этого. - Ты уже знаешь, что это люди, - в слове "люди" слышалось чуть заметное почтение, - и что они делают. Зачем тебе смотреть? Разве мы поможем им строить? Не связало ли то, что они строят, с войной? - Сегодня утром шел дождь, - сказал Курл. - Ты знаешь, как выглядит озеро в утреннем тумане после дождя?
Лаг выпрямил плечи, с удовольствием напрягая плечи.
- Знаю, - сказал он, оскаливая желтые зубы.
- Вот поэтому мы и идем смотреть, - сказал Курл, хлопнув Лага по плечу.
Позади них лента пересекла вершину стофутового столба, ясно видимую за деревьями.
Пока заря скользила через джунгли, лента больше и больше светилась из-под отступающих теней, пока наконец не воспарила над песком, отмечающим край моря.
В пятидесяти ярдах ниже бухты, считая от последнего поддерживающего пилона, стоявшего в сухом песке, рыбак Сайтон вышел из своей лачуги.
- Тил! - позвал он. Это был желтый человек среднего роста. Лицо его потрескалось от песка и ветра. - Тил! - он повернулся к хижине. - Куда опять запропастился этот парень?
Грилла уже села за ткацкий станок, и ее сильные руки двигали челнок взад и вперед, а нога нажимала педаль.
- Куда он делся? - спросил Сайтон.
- Он ушел рано, - спокойно сказала Грилла, не глядя на мужа. Она следила за челноком, сновавшим между зелеными нитями.
- Я и сам вижу, что он ушел, - рявкнул Сайтон. - Но куда? Солнце уже встало. Он должен быть со мной в лодке. Когда он вернется?
- Не знаю.
Услышав звук снаружи, Сайтон резко повернулся и пошел за угол хижины. Мальчик умывался, склонившись над желобом.
- Тил!
Тил быстро взглянул на отца. Худощавый мальчик лет четырнадцати с копной черных волос и зелеными как море глазами, сейчас широко раскрытыми от страха.
- Где ты был?
- Нигде. Я ничего не сделал.
- Где ты был?
- Нигде, - снова промямлил Тил. - Просто прошелся, собирал морские раковины...
Рука Сайтона внезапно поднялась, и усаженный кнопками ремень, служивший поясом, дважды хлестнул мальчика по мокрому плечу.
- Спускайся в лодку.
Челнок в руке Гриллы на миг остановился, но затем снова пошел между нитями.
К югу от бухты транзитная лента шла над водой. Она казалась тусклой в сравнении с похожей на слюду поверхностью моря.
Заря тянулась через воду, пока наконец ранний свет не упал на берег острова. Лента парила высоко в воздухе над пирсами и утренним движением верфи. За пирсами городские башни покрылись золотом, и пока солнце поднималось, золотой свет спускался по фасадам зданий.
У дамбы разговаривали два торговца, стараясь перекричать рев лебедок и транспорта на тетроновой энергии.
- Похоже, твои лодки везут груз рыбы, - сказал один тучный мужчина.
- Может, рыба, а может, и что-нибудь другое, - ответил другой.
- Скажи, друг, - спросил тучный, в хорошо сшитом пальто, намекающем, что догадки в делах у хозяина весьма правильные, - зачем тебе беспокоиться, посылая лодки на материк, чтобы покупать там у мелких рыбаков? Мой аквариум может снабдить провиантом весь город.
Второй торговец посмотрел на край инвентарного списка.
- Возможно, моя клиентура несколько отличается от твоей.
Первый торговец засмеялся:
- Ты продаешь тем семьям острова, которые все еще настаивают на сомнительном превосходстве твоих привозных деликатесов. Ты же знаешь, мой друг, что я во всех отношениях выше тебя. Я кормлю больше народу и значит, моя продукция выше твоей. Я беру с них дешевле, так что с финансовой стороны я великодушнее тебя. Я зарабатываю больше, чем ты, следовательно, и в этом я превосхожу тебя. Сегодня моя дочь возвращается из Островного университета, и вечером я устраиваю прием, такой большой и такой пышный, что она будет любить меня больше, чем другие дочери любят своих отцов. Самодовольный торговец снова засмеялся и пошел к верфи взглянуть на груз тетроновой руды, пришедшей с материка.
Пока торговец, импортирующий рыбу, загибал другой инвентарный список, к нему подошел еще одна человек.
- Над чем это хохочет старый Кошер? - спросил он.
- Он хвастался своей удачей в этой дурацкой затее с аквариумами. И еще он пытался заставить меня завидовать его дочери. Он дает сегодня бал, на который я, без сомнения, буду приглашен, но приглашение придет вечером, так, чтобы у меня не было времени ответить достойно.
Собеседник покачал головой.
- Он гордый человек, но ты можешь поставить его на место. В следующий раз, когда он упомянет о дочери, спроси его о сыне, и увидишь стыд на его лице.
- Может, он и гордый, - ответил торговец, - но я не жесток. Зачем мне делать ему неприятное? Об этом позаботится время. Начнется война - увидим.
- Возможно, - сказал другой торговец.
Над островным городом Тороном - столицей Томорона, транзитная лента спустилась с обычного курса и пошла между башнями, среди высоких шоссе, и, наконец, пересекла почти голый бетон, окаймленный длинными блоками ангаров. Несколько воздушных кораблей только что прибыли. У пассажирских ворот люди ждали прибывших, столпившихся за изгородью.
Среди ожидавших был молодой человек в военной форме. Щетка рыжих волос, темные глаза, казавшиеся еще темнее от бледности лица, бычья сила в ногах, спине и плечах бросались в глаза с первого раза, а со второго несоответствие между майорскими нашивками и его молодостью. Он жадно следил за пассажирами, идущими к воротам.
- Тумар! Я здесь.
Он ухмыльнулся, нахально пробился сквозь толпу, остановился, смущенный и счастливый, перед девушкой.
- Я рада, что ты пришел, - сказала она. - Пойдем, проводишь меня к отцу.
Ее черные волосы падали на широкие восточные скулы, странный рот улыбался.
Тумар покачал головой. Они пошли рука об руку, сквозь толпу. - Нет? Почему нет? - спросила она.
- У меня нет времени. Я улизнул на часок, чтобы встретить тебя, и через сорок минут должен быть в Военном министерстве. У тебя есть чемоданы? - Кли подняла вверх счетную линейку и записную книжку.
- Я путешествую налегке.
- Что это? - он указал на рисунок, зажатый между линейкой и обложкой книжки.
Она протянула ему сложенный листок... Сверху был рисунок. Тумар нахмурился, пытаясь понять формы и их значения. Внутри было стихотворение, заставившее его нахмуриться еще сильнее.
- Я мало понимаю в таких вещах.
- Посмотри, - настаивала она. - Стихотворение написано школьником. Я его не знаю, но он написал несколько стихов вроде этого. Кто-то сказал мне, что рисунок сделала подружка мальчика, Ренна.., какая-то.
Тумар медленно прочел стихотворение и пожал плечами:
- Совершенно не понимаю такого. Но оно.., странное. Насчет глаза в языке мальчика.., мне тоже от этого как-то не по себе.
Тумар снова поглядел на рисунок. Из-за зубов и искаженных криком губ проглядывал странный ландшафт.
- Я.., не понимаю, - повторил он недовольно, быстро вернул рисунок и тут же осознал, что хотел бы еще раз взглянуть на него и перечитать снова. Но Кли вложила стихи в блокнот.
- Странно, - сказала она, - как раз перед отъездом из Островного университета я слышала, что мальчика исключили за мошенничество на экзамене. Вот теперь и не знаешь, что делать с двумя кусками информации о человеке.
- Какими двумя?
- Один кусок из его стихотворения, второй - его изгнание. Они упали в случайном порядке, и непонятно, как их соединить.
- Мы живем в смутное и беспорядочное время, - сказал Тумар. - Народ начинает мигрировать по всему Томорону. Да еще эта подготовка к войне. Ну, ладно, раз у тебя пет багажа, я, пожалуй, вернусь в Министерство. У меня куча работы.
- В следующий раз я буду с чемоданом. Я предполагаю вернуться в университет на летние занятия, поэтому ничего не везу домой, - она помолчала. - Ты не слишком занят? Придешь на вечер, который папа устраивает сегодня для меня? Тумар пожал плечами.
- Тумар?
- Да?
У него был низкий голос, и при печали спускался до тонов звериного рычания.
- Война и в самом деле будет? Он снова пожал плечами.
- Все больше солдат, больше самолетов. Министерство работает все больше и больше. Я сегодня встал до рассвета, чтобы отправить целый флот разведывательных самолетов на материк через радиационный пояс. Если они вернутся днем, я просижу весь вечер за отчетами.
- Ох, Тумар!
- Да, Кли Кошер?
- Ох, ты иной раз говоришь так официально. Ты достаточно давно в городе, чтобы научиться расслабляться со мной. Тумар, если начнется война, как ты думаешь, заключенных из тетроновых рудников возьмут в армию?
- Поговаривают.
- Потому что мой брат...
- Я знаю.
- Д если заключенный с рудников отличится как солдат, его освободят, когда война закончится? Не пошлют обратно в рудники?
- Война еще не началась, и никто не знает, каков будет ее конец.
- Ты прав, как всегда, - они дошли до ворот. - Ладно, Тумар, я не буду тебя задерживать, раз у тебя дела. Но обещай мне прийти ко мне хотя бы на один вечер, пака я не уехала обратно на занятия.
- Если начнется война, ты не поедешь на занятия.
- Почему не поеду?
- У тебя уже есть степень по теоретической физике. Теперь тебе надо работать на войну. Мобилизуют не только заключенных с рудников, но и всех ученых, инженеров и математиков.
- Этого я и боялась. Ты думаешь, война действительно начнется?
- К ней готовятся день и ночь. Что может остановить ее? Когда я был мальчишкой, на отцовской ферме работы было много, а еды мало. Я был крепким парнем и с сильным желудком. Я приехал в город и поступил в армию. Теперь у меня есть работу, которая мне нравится, и я не голоден. Война даст работу куче народа. Твой отец будет богачом. Твой брат, может быть, вернется, и даже воры и нищие в Адском Котле получат шанс иметь честную работу.
- Возможно, - сказала Кли. - Ну, вот я сказала, что не хочу задерживать тебя, а сама... Когда у тебя будет немного времени?
- Вероятно, завтра днем.
- Отлично. Устроим пикник, идет? Тумар нахмурился.
- Да, - сказал он и взял ее за обе руки, и она улыбнулась. Затем он повернулся и исчез в толпе.
Она посмотрела ему вслед и повернула к стоянке такси. Солнце начало нагревать воздух, когда она вошла в тень громадного полотна транзитной ленты, парившей между башнями.
Лента шла через город. В центре его она поднималась на последние двести футов и входила в окно башни-лаборатории в западном крыле королевского дворца Торона.
Помещение, в которое входила транзитная лента, было пустым. На конце металлической полосы был прозрачный хрустальный шар пятнадцати футов в диаметре. Он висел над приемной платформой, дюжина маленьких тетроновых блоков разных размеров стояла вокруг комнаты. Видеоэкраны мертвенно-серые. На контрольной панели возле богато украшенного окна сорок девять ярко-красных кнопочных выключателей были в положении "выключено". Подвески для осветительной аппаратуры над приемной платформой были пусты.
В другой комнате дворца кто-то завопил:
- Тетрон!
- ..если бы Ваше Величество подождали минутку и выслушали рапорт, начал старый министр, - я уверен...
- Тетрон!
- ..вы поняли бы необходимость, - спокойно продолжал министр, беспокоить вас в такой безбожно ранний... - Я не желаю больше слышать слова "тетрон"!
- ..утренний час.
- Уходите, Черджил! Я хочу спать!
Король Оск, которому только что минул двадцать один год, хотя он был официальным правителем Томорона с девятнадцати лет, сунул светловолосую голову под туго набитые подушки, лежавшие на пурпурных простынях, худая рука слабо подтянулась к покрывалу.
Старый министр спокойно взял край горностаевого покрывала и держал его вне досягаемости королевской руки. Через несколько секунд светлая голова снова появилась и холодно спросила:
- Черджил, почему дороги строились, заключенные получили отсрочку казни, изменников потрошили днем и ночью, и никто не спрашивал моего мнения, а сейчас вдруг... - Оск взглянул на инкрустированный драгоценностями хронометр у постели. - Боже мой! Семь часов утра! Почему вдруг нужно советоваться со мной о каждом движении в империи?
- Во-первых, вы теперь совершеннолетний. Во-вторых, вот-вот начнется война. Во время потрясений ответственность идет сверху, а вы как раз в этом невыгодном положении.
- А почему мы не может вступить в войну и покончить с ней? Я устал от этого идиотства. Вы же не думаете, что я уж такой хороший король?
Молодой человек сел, поставив тощие ноги на мех трехдюймовой толщины.
- Ну, если будет война, я поеду в первой линии огня в самой что ни на есть роскошной униформе и поведу своих солдат к стремительной победе.
При последних словах он нырнул под одеяло.
- Похвальное чувство, - сухо сказал Черджил, - принимая во внимание, что война может начаться прямо сегодня, почему бы вам не выслушать рапорт о том, что еще одно звено самолетов-разведчиков повреждено в попытке наблюдать за врагом сразу за тетроновыми рудниками над радиационным барьером.
- Давайте, я продолжу: никто не знает, каким образом самолеты были повреждены, но эффективность методов позволила Совету предположить, что возможность открытой войны стала еще серьезнее. Ведь примерно такие рапорты были за последние недели?
- Да, - ответил Черджил.
- Тогда зачем же вы мне надоедаете? Кстати, мы действительно должны сегодня присутствовать на этом дурацком вечере в честь дочки рыбного торговца? И, пожалуйста, говорите как можно меньше о тетроне.
- Нужно ли напоминать вам, - терпеливо ответил Черджил, - что этот рыбный торговец собрал состояние, почти равное королевской казне (хотя я сомневаюсь, что он имел возможность сравнивать), благодаря правильной эксплуатации неупоминаемого материала. Если начнется война и нам понадобятся фонды, их с охотой предоставят нам. Отсюда ясно, что мы будем присутствовать на вечере, на который он так сердечно приглашал вас.
- Послушайте, Черджил, - сказал Оск, - сейчас я намерен говорить серьезно. Это военное дело смехотворно, и если вы рассчитываете, что я приму его всерьез, то, значит, Совет готов принять его всерьез. Ну, как мы можем воевать с кем-то, находящимся за радиационным барьером? Мы ничего о нем не знаем, что там - страна? Город? Империя? Мы не знаем, есть ли у нее название. Мы даже не знаем, каким образом покалечили наши самолеты. Мы не можем перехватить никаких радиосообщений. Мы даже не знаем, человек ли наш враг. Может, наш самолет получил свой тетрон - простите меня: если вы не должны произносить этого слова, то я и не должен - случайно выбил прибор, и снаряд ударил в него. Раз - и все. А Совет говорит - война. Ну, так вот, я отказываюсь принимать это всерьез. Зачем мы продолжаем зря тратить самолеты? Почему бы не послать несколько человек транзитной лентой, и чтобы они произвели разведку? Транзитная лента была построена до того, как мы организовали карательные рудники, и сразу после присоединения лесного народа, правильно? Докуда она идет?
- До мертвого города Тилфара, - ответил Черджил.
- Точно. А Тилфар не весь был мертв шестьдесят лет назад, когда мы строили ленту. Радиация далеко не распространилась. Так вот, почему бы не послать разведчиков в Тилфар, а оттуда через барьер на вражескую территорию? Затем они вернутся и все расскажут.
- Ваше Величество, разумеется, шутит, - улыбнулся Черджил. - Не могу ли я напомнить вашему Величеству, что уровень радиации в Тилфаре смертелен для человека. Смертелен. Враг, похоже, здоров за барьером. Совсем недавно с помощью большого количества тетрона.., он, простите, полученного с рудников, нам удалось сконструировать самолеты, которые, может быть, пройдут через барьер. И это единственная возможность.