Страница:
– Александр Дмитриевич, когда отдавал распоряжение об обустройстве этого дома, выразил весьма четкие пожелания, – управляющий заулыбался, будто воспоминания о Шефе доставляли ему искреннее удовольствие. – Он объяснил, что жить здесь будут люди весьма занятые на работе, со сложным и ненормированным графиком. И что им, в большинстве своем, некогда будет ходить по магазинам за продуктами и готовить. Кстати, у нас внизу есть ресторан, многие там постоянно питаются… У нас есть штат прислуги, которая доставляет почту в квартиры, прибирает, исполняет поручения и круглосуточно дежурит у телефона на случай непредвиденных ситуаций.
Мое бурное воображение тут же нарисовало парочку волков-оборотней, среди ночи вваливающихся домой и небрежно просящих ключи от квартиры и новую смену одежды.
– Как… предусмотрительно… со стороны Александра Дмитриевича, – согласилась я. – Получается, это и правда отель, только без сроков проживания?
– Совершенно верно, – улыбнулся управляющий, с удовольствием прихлебывая из чашки и держа ее тремя пальцами, отставив мизинец. – Небольшой частный отель. Только для своих, – добавил он, и глаза его лукаво блеснули.
Похоже, этот милый полноватый мужчина знал или хотя бы догадывался, кто тут обитает. Не робкого десятка оказался дядя.
– Частный? – вдруг дошло до меня. – И кто же…
– Так Александр Дмитриевич же! – Ипполит поставил чашку на столик. – Он выкупил здесь два этажа, все устроил…
– Два этажа? Ничего не понимаю! – Я помотала головой. – А как же тут уживаются… свои… с не своими?
– Ааа! – Ипполит воздел указательный палец к потолку, довольно ухмыляясь. – К дому есть два подъезда. Этот – для своих. Второй – обычный дом. Этажи для своих расположены через один – второй и четвертый, – а остальные заселены обычными людьми. Но лестницы разные, жильцы не пересекаются.
Я задумчиво замычала, впитывая информацию. Да Шеф просто Великий Комбинатор – так все продумать. А дом, значит, частично принадлежит ему… Ощущение было странное. С одной стороны, я испытывала невольную гордость за то, что у меня такой сообразительный начальник. С другой – я чувствовала себя будто бы обязанной ему, будто бы жила не просто в принадлежащем ему доме, а в его собственной квартире.
– Ипполит Анатольевич, я уверена, что не видела этого дома на Невском, хотя исходила его вдоль и поперек, – заметила я, глядя ему прямо в глаза.
Он снова улыбнулся, от чего глаза его совсем потерялись за уютными щеками, а по лицу пошли морщинки.
– Не волнуйтесь, вы найдете этот дом снова.
– А если мне письмо кто-то захочет написать? – не унималась я.
– Я дам вам официальный адрес. Вся корреспонденция бережно передается жильцам.
Я задумалась. Похоже, система налажена и работает без перебоев уже давно.
К Ипполиту подошла блондинка в форменной одежде и, чуть поклонившись, сказала, что моя квартира готова. Я с готовностью вскочила и оглянулась на управляющего, который, покряхтывая, вынимал себя из кресла.
– Ох, говорил мне Александр Дмитриевич, что худеть надо, ох, говорил… – Он сокрушенно покачал головой, провожая меня к лифту. У стойки администратора он взял резной золотистый ключ. Ничего общего с привычными серыми штамповками – чеканное произведение искусства с переплетающимися в неясный вензель линиями.
– Прошу. – Ипполит протянул его мне. – Четвертый этаж. Квартира 88.
Я даже не могла бы толком объяснить, почему так волновалась, стоя на красном ковре перед шоколадного цвета дверью с золотой табличкой, на которой было выбито «88». Но руки мгновенно вспотели, и ключ заскользил в пальцах. Это было первое жилище, которое действительно было мое. Я могла делать здесь что хотела. Могла разнести всю мебель на кусочки, выкинуть из окна или сдвинуть в кучу и спать на полу. Самостоятельность и независимость пьянили, и даже голова немного кружилась.
Легкий щелчок – и дверь распахнулась. Я невольно ахнула. Все было сделано именно так, как хотелось бы мне самой: минимум аккуратной темной мебели, черные тяжелые шторы на панорамных окнах, мягкий белый, под цвет стен, ковер на полу и огромная кровать, на которой можно было спать поперек.
У меня перехватило дыхание. Я бродила по своей квартире, представляя, кто еще в моем возрасте может похвастаться такими апартаментами. Комнат как таковых не было, все было соединено в одно пространство, условно разделенное арками, – моя давнишняя мечта. Кажется, я так и ходила с открытым ртом, и челюсть волочилась за мной из помещения в помещение. Больше всего меня радовало, что убирать это все не мне!
Запиликал мобильник.
– А-а? – откликнулась я, продолжая разглядывать свою жилплощадь.
– Судя по отсутствующему голосу, ты уже осматриваешься, – усмехнулся Оскар.
Я подскочила как ужаленная. Трезвость сознания мгновенно вернулась, я прислонилась к ближайшей арке и попыталась сосредоточиться.
– Ага. Вот только что вошла.
– Нравится? – заботливо спросил он, и мое сердце прибавило в ритме раза в два.
– Не то слово, – честно сказала я.
– Я рад. У Шефа везде курс на современность, а у меня древность, и мы подумали, что тебе больше понравится…
– Не поняла, – прервала я его, – у тебя что, тоже есть дом?!
– Ну не дом, – Оскар засмеялся, – а всего один этаж.
Ну почему, почему меня заселили сюда?!
– Тебе бы там не понравилось, – будто услышав мой внутренний вопль, заметил мой босс, – у меня живут те, кому уже перевалило за первую сотню.
Я мысленно махнула рукой. В любом случае, насколько я могла заметить, Оскар постоянно пропадал в Институте, и, даже живя в его доме, я бы не видела его чаще.
– Как закончишь ахать и ползать по квартире, дуй в НИИД, – продолжал он, – пора тебя познакомить кое с кем – займешься, наконец, физической подготовкой…
– А ты? – вырвалось у меня против воли. Я тут же прикусила язык, но было поздно.
Оскар замолчал на минуту.
– Прости, я не могу всегда быть рядом, – сказал он мрачно. – Я довел тебя до того момента, где был действительно нужен. Теперь тобой займутся другие. Подготовка полноценного оборотня – дело непростое…
Я не слушала. Глаза застелила муть, и моя прекрасная квартира расплылась в легком тумане. Ну конечно, Шеф предупреждал меня. Но его слова – это было одно, я все же надеялась, что он ошибается. А вот услышать все то же самое от Оскара – это совсем другое…
Я осторожно вздохнула, надеясь, что он не различит через телефон, что я плачу. Буркнула: «Угу!» – и повесила трубку. Плюхнулась на свой изумительный белый ковер и как следует разревелась.
– Тук-тук! – позвал чей-то веселый женский голос, и я поспешно отерла глаза. Я уже успела успокоиться и искренне надеялась, что веки у меня не красные, а нос не разбухший. – Есть кто дома?
– Ага, секунду! – Минуту поплутав по аркам и переходам, я вышла к двери. Оказалось, она так и осталась открытой, как я в нее вошла. На пороге стояла одна из сестер-лис.
– С новосельем! – радостно улыбнулась она. Рыжие кудри, веснушки и ореховые смеющиеся глаза – в жизни бы не поверила, что передо мной оборотень! – А я смотрю, дверь открыта…
– Да, – я потерла лоб рукой, как всегда делала в замешательстве. – Я, признаться, настолько обалдела от этого великолепия, что забыла закрыть дверь.
– Бывает, – подмигнула мне девушка, – мы тоже поначалу не могли своему счастью поверить. После улицы-то…
– Улицы? – переспросила я ошеломленно. И тут сообразила, что совершенно ничего про них не знаю.
– Да, как-нибудь расскажем… – туманно пообещала лисичка и тут же оживилась: – Кстати, я Алиса! А моя вечно опаздывающая сестра – Алина.
– Очень приятно, – искренне призналась я и протянула руку. Пожатие у Алисы оказалось отнюдь не женское – крепкое, чуть не сломавшее мне кости. Я охнула.
– Ой, прости! – Лиса испуганно прижала руку к губам. – Я как-то забыла… Давно не общалась…
– Ничего страшного, – я ободряюще улыбнулась, хотя рука все еще болела. – Вы куда сейчас, не в Институт?
– Именно туда, – кивнула внезапно появившаяся из-за спины сестры Алина, – можем подбросить. А вы, я смотрю, уже познакомились?
Мы церемонно раскланялись со второй сестрой, на этот раз обойдясь без рукопожатий. Тараторя без умолку, сестры прошли со мной по коридору и спустились вниз на лифте, где нас тут же встретил Ипполит.
– О, рад видеть, что мадемуазель уже познакомилась с соседями, – расцвел он.
– Еще бы, – звонко рассмеялась одна из лис, кажется Алиса, – мы же работаем вместе!
К моему удивлению, мы пошли не к выходу, а в угол холла, к широкой стеклянной двери. Створки расступились перед нами, и я увидела подземный гараж. Сестры целеустремленно шли вперед, а я только успевала крутить головой и ахать: «БМВ-кабриолет», «лексусы», пара «хаммеров» («Это наших медведей», – небрежно заметила Алиса), «мазды» – я даже не знала всех названий, но все они, безусловно, стоили астрономические суммы.
– На улице такое богатство и ставить некуда, и заметно слишком, – пояснила Алина, – так что все тут, под землей. А выезд есть со второго входа.
Мы в очередной раз повернули, и я не смогла сдержать полусдавленный писк под дружный смех сестер – передо мной замерли, готовые сорваться с места, два ослепительно-красных «феррари». Я так и стояла столбом, пытаясь рукой нащупать рядом хоть какую-нибудь опору. Продолжая смеяться, одна из сестер, кажется Алиса (я уже начинала различать их: Алина была чуть худее и капельку серьезнее), подтолкнула меня вперед:
– Садись давай, в столбняке будешь стоять в офисе.
– Я такие машины видела только на картинке, – попыталась я оправдаться, чем вызвала новый громовой раскат хохота.
– Ничего, пройдет несколько месяцев, купишь себе машинку, – подмигнула мне Алина, открывая заднюю дверь.
«Феррари» рванули с места в мгновение ока.
Мы не ехали, мы летели. Нет, правда, мне казалось, что шины вообще не касаются земли, – я не чувствовала неровностей асфальта, не чувствовала ничего вообще. Алина только посмеивалась, глядя на мою ошеломленную физиономию, да хихикала в мобильник, который прижимала к левому плечу, – она не могла расстаться с сестрой ни на минуту.
– Мы близнецы, – пояснила она, на секунду отрываясь от телефона и перестраиваясь в правый ряд на такой скорости, что я даже зажмурилась, – а близнецы всегда вместе. Мы просто не можем иначе.
Они по очереди выезжали вперед, то одна, то другая, а я даже не успевала следить, где вторая машина. Только мелькала рука на рычаге коробки передач, позвякивая толстым золотым браслетом, да меня вжимало в сиденье. Такая гонка должна была приковывать взгляды, и мне оставалось только гадать, почему нас еще не остановили.
В офисе мы были минут через десять. Я вылезла у входа на подгибающихся ногах, а сестры поехали ставить машины в гараж.
– Ну как? – подмигнула мне Мышь на проходной. – Жива осталась?
– С трудом, – созналась я. – Это просто что-то.
– С ними всегда так, – она шагнула в свою будку, нажимая какую-то кнопку, – проходи.
– Ой, а у меня же пропуска нет! – спохватилась я.
– Ничего, Оскар предупредил. К тому же тебя уже ждут, – она кивнула вперед, в направлении лестницы, ведущей наверх. И, незаметно наклонившись ко мне, добавила: – Держись.
Я миновала турникет и подняла голову. Там, замерев, словно статуя, стояла девушка. Камуфляжные брюки, заправленные в берцы, майка защитного цвета. На шее – пара металлических жетонов, как в армии. Темные волосы коротко острижены, лицо жесткое и неприветливое: губы сжаты в одну линию, серые глаза смотрят исподлобья. Ноги расставлены на ширину плеч, как в стойке, руки сложены на груди, вырисовывая неженскую мускулатуру. Я нервно сглотнула и подошла ближе.
– Привет, я…
– …Черна, – оборвала она меня, беззастенчиво изучая с головы до ног, – знаю. Я – Жанна.
В животе как-то противно заныло.
Она обошла меня кругом и разочарованно цокнула языком:
– Работы предстоит много.
Можно подумать, она с рождения стены кулаком прошибала!
– В общем, так, сейчас у меня времени нет, начнем завтра. Встретимся в шесть вечера у третьего коридора. Знаешь где это?
Я кивнула. Коридоры вели вниз, к тренажерным залам, которые ветками метро расползлись под всем Институтом. Ну правильно, пыточные камеры всегда располагались в подвалах.
– Тогда все, – она крутанулась на месте и стремительно исчезла в дебрях НИИДа, только прямые волосы взметнулись.
Я постояла на месте пару секунд и решительно направилась к Шефу – я жаждала информации. И чем хуже она оказалась бы, тем лучше.
13
Мое бурное воображение тут же нарисовало парочку волков-оборотней, среди ночи вваливающихся домой и небрежно просящих ключи от квартиры и новую смену одежды.
– Как… предусмотрительно… со стороны Александра Дмитриевича, – согласилась я. – Получается, это и правда отель, только без сроков проживания?
– Совершенно верно, – улыбнулся управляющий, с удовольствием прихлебывая из чашки и держа ее тремя пальцами, отставив мизинец. – Небольшой частный отель. Только для своих, – добавил он, и глаза его лукаво блеснули.
Похоже, этот милый полноватый мужчина знал или хотя бы догадывался, кто тут обитает. Не робкого десятка оказался дядя.
– Частный? – вдруг дошло до меня. – И кто же…
– Так Александр Дмитриевич же! – Ипполит поставил чашку на столик. – Он выкупил здесь два этажа, все устроил…
– Два этажа? Ничего не понимаю! – Я помотала головой. – А как же тут уживаются… свои… с не своими?
– Ааа! – Ипполит воздел указательный палец к потолку, довольно ухмыляясь. – К дому есть два подъезда. Этот – для своих. Второй – обычный дом. Этажи для своих расположены через один – второй и четвертый, – а остальные заселены обычными людьми. Но лестницы разные, жильцы не пересекаются.
Я задумчиво замычала, впитывая информацию. Да Шеф просто Великий Комбинатор – так все продумать. А дом, значит, частично принадлежит ему… Ощущение было странное. С одной стороны, я испытывала невольную гордость за то, что у меня такой сообразительный начальник. С другой – я чувствовала себя будто бы обязанной ему, будто бы жила не просто в принадлежащем ему доме, а в его собственной квартире.
– Ипполит Анатольевич, я уверена, что не видела этого дома на Невском, хотя исходила его вдоль и поперек, – заметила я, глядя ему прямо в глаза.
Он снова улыбнулся, от чего глаза его совсем потерялись за уютными щеками, а по лицу пошли морщинки.
– Не волнуйтесь, вы найдете этот дом снова.
– А если мне письмо кто-то захочет написать? – не унималась я.
– Я дам вам официальный адрес. Вся корреспонденция бережно передается жильцам.
Я задумалась. Похоже, система налажена и работает без перебоев уже давно.
К Ипполиту подошла блондинка в форменной одежде и, чуть поклонившись, сказала, что моя квартира готова. Я с готовностью вскочила и оглянулась на управляющего, который, покряхтывая, вынимал себя из кресла.
– Ох, говорил мне Александр Дмитриевич, что худеть надо, ох, говорил… – Он сокрушенно покачал головой, провожая меня к лифту. У стойки администратора он взял резной золотистый ключ. Ничего общего с привычными серыми штамповками – чеканное произведение искусства с переплетающимися в неясный вензель линиями.
– Прошу. – Ипполит протянул его мне. – Четвертый этаж. Квартира 88.
Я даже не могла бы толком объяснить, почему так волновалась, стоя на красном ковре перед шоколадного цвета дверью с золотой табличкой, на которой было выбито «88». Но руки мгновенно вспотели, и ключ заскользил в пальцах. Это было первое жилище, которое действительно было мое. Я могла делать здесь что хотела. Могла разнести всю мебель на кусочки, выкинуть из окна или сдвинуть в кучу и спать на полу. Самостоятельность и независимость пьянили, и даже голова немного кружилась.
Легкий щелчок – и дверь распахнулась. Я невольно ахнула. Все было сделано именно так, как хотелось бы мне самой: минимум аккуратной темной мебели, черные тяжелые шторы на панорамных окнах, мягкий белый, под цвет стен, ковер на полу и огромная кровать, на которой можно было спать поперек.
У меня перехватило дыхание. Я бродила по своей квартире, представляя, кто еще в моем возрасте может похвастаться такими апартаментами. Комнат как таковых не было, все было соединено в одно пространство, условно разделенное арками, – моя давнишняя мечта. Кажется, я так и ходила с открытым ртом, и челюсть волочилась за мной из помещения в помещение. Больше всего меня радовало, что убирать это все не мне!
Запиликал мобильник.
– А-а? – откликнулась я, продолжая разглядывать свою жилплощадь.
– Судя по отсутствующему голосу, ты уже осматриваешься, – усмехнулся Оскар.
Я подскочила как ужаленная. Трезвость сознания мгновенно вернулась, я прислонилась к ближайшей арке и попыталась сосредоточиться.
– Ага. Вот только что вошла.
– Нравится? – заботливо спросил он, и мое сердце прибавило в ритме раза в два.
– Не то слово, – честно сказала я.
– Я рад. У Шефа везде курс на современность, а у меня древность, и мы подумали, что тебе больше понравится…
– Не поняла, – прервала я его, – у тебя что, тоже есть дом?!
– Ну не дом, – Оскар засмеялся, – а всего один этаж.
Ну почему, почему меня заселили сюда?!
– Тебе бы там не понравилось, – будто услышав мой внутренний вопль, заметил мой босс, – у меня живут те, кому уже перевалило за первую сотню.
Я мысленно махнула рукой. В любом случае, насколько я могла заметить, Оскар постоянно пропадал в Институте, и, даже живя в его доме, я бы не видела его чаще.
– Как закончишь ахать и ползать по квартире, дуй в НИИД, – продолжал он, – пора тебя познакомить кое с кем – займешься, наконец, физической подготовкой…
– А ты? – вырвалось у меня против воли. Я тут же прикусила язык, но было поздно.
Оскар замолчал на минуту.
– Прости, я не могу всегда быть рядом, – сказал он мрачно. – Я довел тебя до того момента, где был действительно нужен. Теперь тобой займутся другие. Подготовка полноценного оборотня – дело непростое…
Я не слушала. Глаза застелила муть, и моя прекрасная квартира расплылась в легком тумане. Ну конечно, Шеф предупреждал меня. Но его слова – это было одно, я все же надеялась, что он ошибается. А вот услышать все то же самое от Оскара – это совсем другое…
Я осторожно вздохнула, надеясь, что он не различит через телефон, что я плачу. Буркнула: «Угу!» – и повесила трубку. Плюхнулась на свой изумительный белый ковер и как следует разревелась.
– Тук-тук! – позвал чей-то веселый женский голос, и я поспешно отерла глаза. Я уже успела успокоиться и искренне надеялась, что веки у меня не красные, а нос не разбухший. – Есть кто дома?
– Ага, секунду! – Минуту поплутав по аркам и переходам, я вышла к двери. Оказалось, она так и осталась открытой, как я в нее вошла. На пороге стояла одна из сестер-лис.
– С новосельем! – радостно улыбнулась она. Рыжие кудри, веснушки и ореховые смеющиеся глаза – в жизни бы не поверила, что передо мной оборотень! – А я смотрю, дверь открыта…
– Да, – я потерла лоб рукой, как всегда делала в замешательстве. – Я, признаться, настолько обалдела от этого великолепия, что забыла закрыть дверь.
– Бывает, – подмигнула мне девушка, – мы тоже поначалу не могли своему счастью поверить. После улицы-то…
– Улицы? – переспросила я ошеломленно. И тут сообразила, что совершенно ничего про них не знаю.
– Да, как-нибудь расскажем… – туманно пообещала лисичка и тут же оживилась: – Кстати, я Алиса! А моя вечно опаздывающая сестра – Алина.
– Очень приятно, – искренне призналась я и протянула руку. Пожатие у Алисы оказалось отнюдь не женское – крепкое, чуть не сломавшее мне кости. Я охнула.
– Ой, прости! – Лиса испуганно прижала руку к губам. – Я как-то забыла… Давно не общалась…
– Ничего страшного, – я ободряюще улыбнулась, хотя рука все еще болела. – Вы куда сейчас, не в Институт?
– Именно туда, – кивнула внезапно появившаяся из-за спины сестры Алина, – можем подбросить. А вы, я смотрю, уже познакомились?
Мы церемонно раскланялись со второй сестрой, на этот раз обойдясь без рукопожатий. Тараторя без умолку, сестры прошли со мной по коридору и спустились вниз на лифте, где нас тут же встретил Ипполит.
– О, рад видеть, что мадемуазель уже познакомилась с соседями, – расцвел он.
– Еще бы, – звонко рассмеялась одна из лис, кажется Алиса, – мы же работаем вместе!
К моему удивлению, мы пошли не к выходу, а в угол холла, к широкой стеклянной двери. Створки расступились перед нами, и я увидела подземный гараж. Сестры целеустремленно шли вперед, а я только успевала крутить головой и ахать: «БМВ-кабриолет», «лексусы», пара «хаммеров» («Это наших медведей», – небрежно заметила Алиса), «мазды» – я даже не знала всех названий, но все они, безусловно, стоили астрономические суммы.
– На улице такое богатство и ставить некуда, и заметно слишком, – пояснила Алина, – так что все тут, под землей. А выезд есть со второго входа.
Мы в очередной раз повернули, и я не смогла сдержать полусдавленный писк под дружный смех сестер – передо мной замерли, готовые сорваться с места, два ослепительно-красных «феррари». Я так и стояла столбом, пытаясь рукой нащупать рядом хоть какую-нибудь опору. Продолжая смеяться, одна из сестер, кажется Алиса (я уже начинала различать их: Алина была чуть худее и капельку серьезнее), подтолкнула меня вперед:
– Садись давай, в столбняке будешь стоять в офисе.
– Я такие машины видела только на картинке, – попыталась я оправдаться, чем вызвала новый громовой раскат хохота.
– Ничего, пройдет несколько месяцев, купишь себе машинку, – подмигнула мне Алина, открывая заднюю дверь.
«Феррари» рванули с места в мгновение ока.
Мы не ехали, мы летели. Нет, правда, мне казалось, что шины вообще не касаются земли, – я не чувствовала неровностей асфальта, не чувствовала ничего вообще. Алина только посмеивалась, глядя на мою ошеломленную физиономию, да хихикала в мобильник, который прижимала к левому плечу, – она не могла расстаться с сестрой ни на минуту.
– Мы близнецы, – пояснила она, на секунду отрываясь от телефона и перестраиваясь в правый ряд на такой скорости, что я даже зажмурилась, – а близнецы всегда вместе. Мы просто не можем иначе.
Они по очереди выезжали вперед, то одна, то другая, а я даже не успевала следить, где вторая машина. Только мелькала рука на рычаге коробки передач, позвякивая толстым золотым браслетом, да меня вжимало в сиденье. Такая гонка должна была приковывать взгляды, и мне оставалось только гадать, почему нас еще не остановили.
В офисе мы были минут через десять. Я вылезла у входа на подгибающихся ногах, а сестры поехали ставить машины в гараж.
– Ну как? – подмигнула мне Мышь на проходной. – Жива осталась?
– С трудом, – созналась я. – Это просто что-то.
– С ними всегда так, – она шагнула в свою будку, нажимая какую-то кнопку, – проходи.
– Ой, а у меня же пропуска нет! – спохватилась я.
– Ничего, Оскар предупредил. К тому же тебя уже ждут, – она кивнула вперед, в направлении лестницы, ведущей наверх. И, незаметно наклонившись ко мне, добавила: – Держись.
Я миновала турникет и подняла голову. Там, замерев, словно статуя, стояла девушка. Камуфляжные брюки, заправленные в берцы, майка защитного цвета. На шее – пара металлических жетонов, как в армии. Темные волосы коротко острижены, лицо жесткое и неприветливое: губы сжаты в одну линию, серые глаза смотрят исподлобья. Ноги расставлены на ширину плеч, как в стойке, руки сложены на груди, вырисовывая неженскую мускулатуру. Я нервно сглотнула и подошла ближе.
– Привет, я…
– …Черна, – оборвала она меня, беззастенчиво изучая с головы до ног, – знаю. Я – Жанна.
В животе как-то противно заныло.
Она обошла меня кругом и разочарованно цокнула языком:
– Работы предстоит много.
Можно подумать, она с рождения стены кулаком прошибала!
– В общем, так, сейчас у меня времени нет, начнем завтра. Встретимся в шесть вечера у третьего коридора. Знаешь где это?
Я кивнула. Коридоры вели вниз, к тренажерным залам, которые ветками метро расползлись под всем Институтом. Ну правильно, пыточные камеры всегда располагались в подвалах.
– Тогда все, – она крутанулась на месте и стремительно исчезла в дебрях НИИДа, только прямые волосы взметнулись.
Я постояла на месте пару секунд и решительно направилась к Шефу – я жаждала информации. И чем хуже она оказалась бы, тем лучше.
13
Дурной пример заразителен. Запомнив, что Оскар всегда вваливался к Шефу как к себе домой, я не стала дожидаться традиционного «да», а вошла прямо так, формально стукнув костяшками по двери, когда она уже была открыта. И успела увидеть, как Айджес лениво соскакивает с колен Шефа. Я так и замерла на пороге, до боли сжимая золотистую дверную ручку и забыв закрыть рот. Айджес, насмешливо улыбаясь и элегантно изогнувшись, следила за моей реакцией. Выглядела она как всегда сногсшибательно: ярко-красное платье до полу с разрезами в неожиданных местах, которые становятся заметны только при движении. Зато при малейшем. На ее фоне я была незаметна, но при таком контрасте в одежде (когда же я сменю джинсы и кеды на что-то пристойное?!) вся моя ничтожность вдруг вылезла на поверхность и возвестила о себе прожекторами и фанфарами. Хотелось провалиться сквозь пол.
Надо было что-то сказать. Я собиралась объяснить, что я, конечно, не должна была врываться без стука и что мне очень жаль. Между делом попытаться оправдаться, мол, так при мне делал Оскар, вот я и… И тут же поправиться, что он – это, конечно, о-го-го, а я – это я, и что по нему мерить не стоит. И добавить, что я зайду попозже. Галантно закрыть дверь и уползти к автомату пить кофе.
Получилось «Кхээээ…» и закашляться.
– Чирик, – радостно воскликнул Шеф, вставая мне навстречу. Он даже не выглядел смущенным, его киношная физиономия излучала неподдельное веселье – похоже, сложившаяся ситуация его откровенно забавляла. – А я тут как раз собрался кофе выпить. Присоединишься?
Я чуть было не заметила ему, что, оказывается, не в курсе последних тенденций пития кофе, но тут вспомнила выражение про «выпить чашечку кофе» и окончательно побагровела.
– Эм…
Айджес, наконец, надоело за мной наблюдать, она звонко рассмеялась, закинув голову назад и обнажив лебединую шею. Платиновые волосы волной хлынули вниз.
– Я зайду ночью, – она как бы невзначай скользнула рукой по его плечам и вышла, одарив меня долгим внимательным взглядом.
Я, все еще пунцовая, плюхнулась в «свое» кресло и закрыла лицо руками.
– Извините, я…
– Да все нормально, – голос у Шефа был совершенно беззаботный, и я решилась посмотреть ему в лицо, – что мы с ней, другого времени не найдем, что ли?
Я готова была провалиться сквозь кресло еще раз. Какая же я дура! Еще тогда, в самом начале, когда она рылась в него в шкафу как у себя дома и заметила, что кончился сахар, – еще тогда я заметила, что что-то не так, но была слишком занята собой. Сейчас перед моим взглядом снова встало ее лицо – спокойное и уверенное, когда она смотрела на него, когда не испугалась, что начальник застал ее роющейся в его ящике.
У меня появилось противное ощущение, что меня все бросили. Я понимала, насколько это глупо, и что она для него – женщина, а я просто занятная новенькая, но получалось, что у каждого есть своя личная жизнь, отдельная от моей, и только у меня – ничего, кроме работы. Я даже собралась было встать и уйти под каким-нибудь предлогом, но Шеф уже пододвигал мне чашку с кофе.
– Вы, вообще, когда-нибудь работаете? – Я невольно улыбнулась.
– Ну конечно – буфетом, – он подмигнул мне, размешивая сахар. – Чего хотела-то?
Я призадумалась. После этого эпизода та доверительная атмосфера, которая, как мне казалось, образовалась между нами, дала трещину, и задавать вопросы было несколько неловко, но я все же решилась:
– Я хотела узнать насчет этой Жанны, которую Оскар мне выдал, – я невольно поморщилась, и Шеф рассмеялся:
– Ну это скорее тебя ей выдали, – спасибо, босс, вы меня очень ободрили. – Не нравится?
Я виновато вздохнула и опасливо покосилась на начальство: мало ли что, может, она его любимица, и ее имя свято и непорочно? Может, он ее считает младшей сестрой? Нет, я этого не переживу – моральных ударов на один день будет явно многовато!
Но Шеф смотрел на меня с такой понимающей полуулыбкой, что я решилась – как в воду прыгнула:
– Да, не нравится.
– Ну… – Шеф раскурил трубку и по обыкновению уселся на стол. – Жанна Дарк существо трудное, не ты первая, не ты последняя.
– Да-а? – Я не поверила своим ушам. – Но она же такая…
Я не нашла подходящих слов и помахала в воздухе руками.
– Образцовая? – подсказал Шеф, хитро щурясь.
– Ага, – я с облегчением откинулась в кресле, осторожно потягивая горячий кофе. То, что я была не одинока в своих чувствах, как-то прибавляло сил. – Кстати, почему Жанна Дарк?
– Потому что может повести за собой сотни, – серьезно сказал Шеф, и мое облегчение куда-то испарилось. – Она очень талантлива, прирожденный лидер. Старается быть лучшей во всем, за что берется, и у нее обычно получается. Вот это людей и раздражает…
Он грустно вздохнул.
– Рядом с ней чувствуешь, насколько ты несовершенен. Вспоминаешь, что собирался сходить в зал потренироваться, а завалился на диван с пончиками. И что из тебя плохой руководитель, и что ты безответственный тип, не занимающийся делами конторы…
Шеф замолчал. Я удивленно на него таращилась – он вдруг перестал быть тем бесшабашным балагуром, которого я знала все это время, и даже будто бы изменился внешне, став на момент старше и строже.
– Кто же вам такое наговорил?.. – тихо спросила я.
– Никто, – его лицо мгновенно преобразилось, и широкая улыбка вновь сделала из него мальчишку из Голливуда, – кто же мне такое скажет? Я же тут самый главный начальник, вмиг всех уволю! И вообще, я идеален!
Он заговорщицки мне подмигнул, и я фыркнула.
– Вернемся к Жанне, – напомнила я.
– Вообще-то, это почти секретная информация, – Шеф невинно поднял глаза к потолку, поигрывая кончиком галстука.
Я шумно и сокрушенно вздохнула.
– Черт с тобой, – он махнул на меня рукой, подливая себе еще кофе. – Если ты надеешься услышать от меня что-то такое, чтобы потешить свое самолюбие и смотреть на нее сверху вниз не только в физическом смысле, то вынужден тебя разочаровать. Она и правда образец для подражания.
Я застонала.
– Она самый молодой капитан группы. Обычно в капитаны назначают только полностью превращающихся, но для нее сделали исключение – в сложной ситуации она сделала правильный выбор, и народ пошел за ней, не задумываясь. К тому же она у нас гений от трансформации: ей всего сто двадцать, а превращение почти полное.
Всего. Сто двадцать. Я охнула – да она мне в прапрабабушки годится!
– До полного превращения осталось ждать, думаю, не дольше десяти – пятнадцати лет, а в наших масштабах это мелочь, – продолжал Шеф канцелярским тоном. – Командует она совсем недавно – всего восемь лет, но уже провела несколько очень удачных и опасных операций. Группа ее, конечно, вначале приняла с трудом, но теперь на нее буквально молится. Она у нас самый перспективный сотрудник.
Она уже восемь лет командует группой взрослых оборотней. Что я делала восемь лет назад? Кажется, еще даже целоваться не умела. Я в отчаянии рухнула на спинку кресла. Еще одна женщина, рядом с которой я – полное и совершенное ничтожество.
– Шеф, – спросила я несчастным голосом, – а она, вообще, настоящая?
– Не знаю! – Шеф хохотнул. – Спроси Оскара, это он ее приволок.
Кажется, я лечу куда-то вниз, в темную-темную дыру, а меня бьют обухом по голове.
– Оскар?.. – прокашлялась я, дав изрядного петуха.
– М-да, – Шеф, кажется, понял, что сболтнул лишнего, – вообще-то это я уже точно не должен был тебе говорить. Он привел ее лет сто назад. Нашел в лесу рядом с какой-то захудалой деревенькой – он тогда любил выбраться на природу. Занимался с ней, тренировал все время – она оказалась способной.
Вот так. С ней он занимался. На нее у него время было. А на меня – нет. Хотелось вскочить сразу же, убежать и где-нибудь попинать как следует стенку, глотая слезы.
– Она ему предана до паранойи, один раз даже полезла под удар осознанно, потому что подумала, что ему грозит опасность. К счастью, у нас все было спланировано, и никто из них не пострадал. Оскар даже думал взять ее в пару, но все же побоялся рисковать. А она мечтает дотянуться до его уровня. Стать не хуже, не слабее. И, судя по тому, что мы видим пока что, у нее неплохие шансы.
Шеф поболтал кофейную гущу на дне и залпом выпил. Я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.
– Убейте меня, – попросила я.
Он невесело улыбнулся:
– Оскар предупреждал, что будет трудно.
– Да! – Я в отчаянии взмахнула руками, сворачивая со стола тяжелое пресс-папье в форме дракона. – Но я думала, что будут тренировки и что-то еще, но не…
Я замолчала, уронив голову на руки.
– Шеф, с таким совершенством, вообще, рядом находиться-то можно?
– Вот и узнаешь, – он подмигнул мне, – вам вместе несколько месяцев придется провести. Каждый день.
Я застонала и встала, собираясь уйти. Шеф попыхивал трубкой, кося на меня ярко-голубым глазом.
– А она, – я перевела дыхание, – а она зато старая, вот!
Послышался кашель и сдавленное хихиканье.
Затылок домчал меня до дома, и я впервые подумала о своем жилище с облегчением, а не просто с радостью. Швейцар распахнул дверь, и я быстро скользнула к себе.
Белизна ковров поражала, и я скинула кеды сразу за дверью. Потом посмотрела выше – и приподняла джинсы. Потом вспомнила, сколько я не была в жилом помещении и в ванной вообще, – и пошла ее искать. Интересно, это все так кочуют из офиса домой и тут же обратно или только мне пока что везет?
Ванная нашлась не сразу – я ее просто не замечала. Оригинальным дизайнерским решением она располагалась в самом центре моей квартирки, этаким домиком внутри домика, облицованная снаружи темным деревом и заставленная полочками. Внутри все оказалось выше всяких похвал: черный кафель и белые аксессуары. Белый коврик на полу, белая вешалка для одежды – с черным, правда, халатом. Шелковым. Я нервно хихикнула – сколько такой стоил, даже представить было страшно.
Пол оказался с подогревом – мечта всей жизни. Я брезгливо сбросила с себя футболку и джинсы и огляделась в поисках чего-то типа корзины для грязного белья. Она нашлась в другом углу ванной, рядом с черным унитазом на львиных лапах.
Я задумчиво оглядела полки. Выбор поражал: казалось, сюда просто стащили весь ассортимент какого-нибудь гламурного магазина. Мыло всех форм и цветов, шампуни, кондиционеры и гели для душа занимали чуть ли не полстены, а в шкафчике нашлись огромные тяжелые свечи.
Искренне надеясь, что меня сейчас никто никуда не выдернет и что полученная смесь не взорвется, я высыпала в почти полную ванну все, название чему знала. Сначала меня одолела легкая жадность, обусловленная вечной нехваткой денег – всего надо поменьше, чтобы хватило на подольше, – но я взяла себя в руки и сыпала почти не глядя. Ломать привычки оказалось неожиданно приятно. Подобрав волосы и представив себя героиней какого-нибудь фильма, я с наслаждением улеглась в воду. Как ни странно, ядерная смесь не прожгла мне кожу, а наоборот, подействовала расслабляюще. Раздражало только одно: я немного всплыла над дном ванны. Сначала я подумала, что мне показалось, но нет – я и правда не чувствовала его под спиной. Стало как-то не по себе.
Плюнув на данный себе в обиде зарок не звонить Оскару, я потянулась за мобильником.
Гудок, второй, третий…
– Оскар, – голос немного удивленный и, кажется, радостный. Или мне показалось?
– Оскар, – начала я плаксивым тоном, – я всплываю в ванне. Я говно?..
Оскар хрюкнул и закашлялся.
– Гхм… Нет, – наконец он справился с голосом, – ты не… Не продукт жизнедеятельности. Это нормально при твоей форме трансформации. Она подразумевает крылья, а значит – полеты. А для полетов нужны легкие кости. Они просто становятся полыми.
– Полыми? – переспросила я в замешательстве. Стало как-то противно. – То есть… Они будут легче ломаться, да?
Оскар засмеялся:
– Ты же оборотень! Нет, конечно!
Я облегченно выдохнула. Мы помолчали.
– Слушай, у меня тут нет часов, сколько сейчас времени? Что вообще за время суток?
Кажется, он улыбнулся.
– Сейчас поздний вечер, почти полночь. Ты когда спала последний раз?
– Не помню, – честно призналась я, – кажется, еще в подвале.
– Тогда очень советую вылезать из ванны и спать. Насколько я знаю, у тебя там есть где расположиться.
– О, да! – Я с наслаждением бухнулась обратно в воду, подняв тучу брызг и расплескав пену. – Что есть, то есть!
Снова повисла тишина. Я уже собралась было прощаться, но тут Оскар снова заговорил:
– Вы сегодня встречались с Жанной?
А у меня только-только настроение улучшилось.
– Да, – сказала я как можно холоднее, рисуя пальцем круги в пене, – встречались. Завтра начнем.
Надо было что-то сказать. Я собиралась объяснить, что я, конечно, не должна была врываться без стука и что мне очень жаль. Между делом попытаться оправдаться, мол, так при мне делал Оскар, вот я и… И тут же поправиться, что он – это, конечно, о-го-го, а я – это я, и что по нему мерить не стоит. И добавить, что я зайду попозже. Галантно закрыть дверь и уползти к автомату пить кофе.
Получилось «Кхээээ…» и закашляться.
– Чирик, – радостно воскликнул Шеф, вставая мне навстречу. Он даже не выглядел смущенным, его киношная физиономия излучала неподдельное веселье – похоже, сложившаяся ситуация его откровенно забавляла. – А я тут как раз собрался кофе выпить. Присоединишься?
Я чуть было не заметила ему, что, оказывается, не в курсе последних тенденций пития кофе, но тут вспомнила выражение про «выпить чашечку кофе» и окончательно побагровела.
– Эм…
Айджес, наконец, надоело за мной наблюдать, она звонко рассмеялась, закинув голову назад и обнажив лебединую шею. Платиновые волосы волной хлынули вниз.
– Я зайду ночью, – она как бы невзначай скользнула рукой по его плечам и вышла, одарив меня долгим внимательным взглядом.
Я, все еще пунцовая, плюхнулась в «свое» кресло и закрыла лицо руками.
– Извините, я…
– Да все нормально, – голос у Шефа был совершенно беззаботный, и я решилась посмотреть ему в лицо, – что мы с ней, другого времени не найдем, что ли?
Я готова была провалиться сквозь кресло еще раз. Какая же я дура! Еще тогда, в самом начале, когда она рылась в него в шкафу как у себя дома и заметила, что кончился сахар, – еще тогда я заметила, что что-то не так, но была слишком занята собой. Сейчас перед моим взглядом снова встало ее лицо – спокойное и уверенное, когда она смотрела на него, когда не испугалась, что начальник застал ее роющейся в его ящике.
У меня появилось противное ощущение, что меня все бросили. Я понимала, насколько это глупо, и что она для него – женщина, а я просто занятная новенькая, но получалось, что у каждого есть своя личная жизнь, отдельная от моей, и только у меня – ничего, кроме работы. Я даже собралась было встать и уйти под каким-нибудь предлогом, но Шеф уже пододвигал мне чашку с кофе.
– Вы, вообще, когда-нибудь работаете? – Я невольно улыбнулась.
– Ну конечно – буфетом, – он подмигнул мне, размешивая сахар. – Чего хотела-то?
Я призадумалась. После этого эпизода та доверительная атмосфера, которая, как мне казалось, образовалась между нами, дала трещину, и задавать вопросы было несколько неловко, но я все же решилась:
– Я хотела узнать насчет этой Жанны, которую Оскар мне выдал, – я невольно поморщилась, и Шеф рассмеялся:
– Ну это скорее тебя ей выдали, – спасибо, босс, вы меня очень ободрили. – Не нравится?
Я виновато вздохнула и опасливо покосилась на начальство: мало ли что, может, она его любимица, и ее имя свято и непорочно? Может, он ее считает младшей сестрой? Нет, я этого не переживу – моральных ударов на один день будет явно многовато!
Но Шеф смотрел на меня с такой понимающей полуулыбкой, что я решилась – как в воду прыгнула:
– Да, не нравится.
– Ну… – Шеф раскурил трубку и по обыкновению уселся на стол. – Жанна Дарк существо трудное, не ты первая, не ты последняя.
– Да-а? – Я не поверила своим ушам. – Но она же такая…
Я не нашла подходящих слов и помахала в воздухе руками.
– Образцовая? – подсказал Шеф, хитро щурясь.
– Ага, – я с облегчением откинулась в кресле, осторожно потягивая горячий кофе. То, что я была не одинока в своих чувствах, как-то прибавляло сил. – Кстати, почему Жанна Дарк?
– Потому что может повести за собой сотни, – серьезно сказал Шеф, и мое облегчение куда-то испарилось. – Она очень талантлива, прирожденный лидер. Старается быть лучшей во всем, за что берется, и у нее обычно получается. Вот это людей и раздражает…
Он грустно вздохнул.
– Рядом с ней чувствуешь, насколько ты несовершенен. Вспоминаешь, что собирался сходить в зал потренироваться, а завалился на диван с пончиками. И что из тебя плохой руководитель, и что ты безответственный тип, не занимающийся делами конторы…
Шеф замолчал. Я удивленно на него таращилась – он вдруг перестал быть тем бесшабашным балагуром, которого я знала все это время, и даже будто бы изменился внешне, став на момент старше и строже.
– Кто же вам такое наговорил?.. – тихо спросила я.
– Никто, – его лицо мгновенно преобразилось, и широкая улыбка вновь сделала из него мальчишку из Голливуда, – кто же мне такое скажет? Я же тут самый главный начальник, вмиг всех уволю! И вообще, я идеален!
Он заговорщицки мне подмигнул, и я фыркнула.
– Вернемся к Жанне, – напомнила я.
– Вообще-то, это почти секретная информация, – Шеф невинно поднял глаза к потолку, поигрывая кончиком галстука.
Я шумно и сокрушенно вздохнула.
– Черт с тобой, – он махнул на меня рукой, подливая себе еще кофе. – Если ты надеешься услышать от меня что-то такое, чтобы потешить свое самолюбие и смотреть на нее сверху вниз не только в физическом смысле, то вынужден тебя разочаровать. Она и правда образец для подражания.
Я застонала.
– Она самый молодой капитан группы. Обычно в капитаны назначают только полностью превращающихся, но для нее сделали исключение – в сложной ситуации она сделала правильный выбор, и народ пошел за ней, не задумываясь. К тому же она у нас гений от трансформации: ей всего сто двадцать, а превращение почти полное.
Всего. Сто двадцать. Я охнула – да она мне в прапрабабушки годится!
– До полного превращения осталось ждать, думаю, не дольше десяти – пятнадцати лет, а в наших масштабах это мелочь, – продолжал Шеф канцелярским тоном. – Командует она совсем недавно – всего восемь лет, но уже провела несколько очень удачных и опасных операций. Группа ее, конечно, вначале приняла с трудом, но теперь на нее буквально молится. Она у нас самый перспективный сотрудник.
Она уже восемь лет командует группой взрослых оборотней. Что я делала восемь лет назад? Кажется, еще даже целоваться не умела. Я в отчаянии рухнула на спинку кресла. Еще одна женщина, рядом с которой я – полное и совершенное ничтожество.
– Шеф, – спросила я несчастным голосом, – а она, вообще, настоящая?
– Не знаю! – Шеф хохотнул. – Спроси Оскара, это он ее приволок.
Кажется, я лечу куда-то вниз, в темную-темную дыру, а меня бьют обухом по голове.
– Оскар?.. – прокашлялась я, дав изрядного петуха.
– М-да, – Шеф, кажется, понял, что сболтнул лишнего, – вообще-то это я уже точно не должен был тебе говорить. Он привел ее лет сто назад. Нашел в лесу рядом с какой-то захудалой деревенькой – он тогда любил выбраться на природу. Занимался с ней, тренировал все время – она оказалась способной.
Вот так. С ней он занимался. На нее у него время было. А на меня – нет. Хотелось вскочить сразу же, убежать и где-нибудь попинать как следует стенку, глотая слезы.
– Она ему предана до паранойи, один раз даже полезла под удар осознанно, потому что подумала, что ему грозит опасность. К счастью, у нас все было спланировано, и никто из них не пострадал. Оскар даже думал взять ее в пару, но все же побоялся рисковать. А она мечтает дотянуться до его уровня. Стать не хуже, не слабее. И, судя по тому, что мы видим пока что, у нее неплохие шансы.
Шеф поболтал кофейную гущу на дне и залпом выпил. Я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.
– Убейте меня, – попросила я.
Он невесело улыбнулся:
– Оскар предупреждал, что будет трудно.
– Да! – Я в отчаянии взмахнула руками, сворачивая со стола тяжелое пресс-папье в форме дракона. – Но я думала, что будут тренировки и что-то еще, но не…
Я замолчала, уронив голову на руки.
– Шеф, с таким совершенством, вообще, рядом находиться-то можно?
– Вот и узнаешь, – он подмигнул мне, – вам вместе несколько месяцев придется провести. Каждый день.
Я застонала и встала, собираясь уйти. Шеф попыхивал трубкой, кося на меня ярко-голубым глазом.
– А она, – я перевела дыхание, – а она зато старая, вот!
Послышался кашель и сдавленное хихиканье.
Затылок домчал меня до дома, и я впервые подумала о своем жилище с облегчением, а не просто с радостью. Швейцар распахнул дверь, и я быстро скользнула к себе.
Белизна ковров поражала, и я скинула кеды сразу за дверью. Потом посмотрела выше – и приподняла джинсы. Потом вспомнила, сколько я не была в жилом помещении и в ванной вообще, – и пошла ее искать. Интересно, это все так кочуют из офиса домой и тут же обратно или только мне пока что везет?
Ванная нашлась не сразу – я ее просто не замечала. Оригинальным дизайнерским решением она располагалась в самом центре моей квартирки, этаким домиком внутри домика, облицованная снаружи темным деревом и заставленная полочками. Внутри все оказалось выше всяких похвал: черный кафель и белые аксессуары. Белый коврик на полу, белая вешалка для одежды – с черным, правда, халатом. Шелковым. Я нервно хихикнула – сколько такой стоил, даже представить было страшно.
Пол оказался с подогревом – мечта всей жизни. Я брезгливо сбросила с себя футболку и джинсы и огляделась в поисках чего-то типа корзины для грязного белья. Она нашлась в другом углу ванной, рядом с черным унитазом на львиных лапах.
Я задумчиво оглядела полки. Выбор поражал: казалось, сюда просто стащили весь ассортимент какого-нибудь гламурного магазина. Мыло всех форм и цветов, шампуни, кондиционеры и гели для душа занимали чуть ли не полстены, а в шкафчике нашлись огромные тяжелые свечи.
Искренне надеясь, что меня сейчас никто никуда не выдернет и что полученная смесь не взорвется, я высыпала в почти полную ванну все, название чему знала. Сначала меня одолела легкая жадность, обусловленная вечной нехваткой денег – всего надо поменьше, чтобы хватило на подольше, – но я взяла себя в руки и сыпала почти не глядя. Ломать привычки оказалось неожиданно приятно. Подобрав волосы и представив себя героиней какого-нибудь фильма, я с наслаждением улеглась в воду. Как ни странно, ядерная смесь не прожгла мне кожу, а наоборот, подействовала расслабляюще. Раздражало только одно: я немного всплыла над дном ванны. Сначала я подумала, что мне показалось, но нет – я и правда не чувствовала его под спиной. Стало как-то не по себе.
Плюнув на данный себе в обиде зарок не звонить Оскару, я потянулась за мобильником.
Гудок, второй, третий…
– Оскар, – голос немного удивленный и, кажется, радостный. Или мне показалось?
– Оскар, – начала я плаксивым тоном, – я всплываю в ванне. Я говно?..
Оскар хрюкнул и закашлялся.
– Гхм… Нет, – наконец он справился с голосом, – ты не… Не продукт жизнедеятельности. Это нормально при твоей форме трансформации. Она подразумевает крылья, а значит – полеты. А для полетов нужны легкие кости. Они просто становятся полыми.
– Полыми? – переспросила я в замешательстве. Стало как-то противно. – То есть… Они будут легче ломаться, да?
Оскар засмеялся:
– Ты же оборотень! Нет, конечно!
Я облегченно выдохнула. Мы помолчали.
– Слушай, у меня тут нет часов, сколько сейчас времени? Что вообще за время суток?
Кажется, он улыбнулся.
– Сейчас поздний вечер, почти полночь. Ты когда спала последний раз?
– Не помню, – честно призналась я, – кажется, еще в подвале.
– Тогда очень советую вылезать из ванны и спать. Насколько я знаю, у тебя там есть где расположиться.
– О, да! – Я с наслаждением бухнулась обратно в воду, подняв тучу брызг и расплескав пену. – Что есть, то есть!
Снова повисла тишина. Я уже собралась было прощаться, но тут Оскар снова заговорил:
– Вы сегодня встречались с Жанной?
А у меня только-только настроение улучшилось.
– Да, – сказала я как можно холоднее, рисуя пальцем круги в пене, – встречались. Завтра начнем.