— Должна еще раз поблагодарить тебя за книгу. Я прочитала пару глав и поняла, в чем ошибалась.
   — Хорошо, — проговорил Пол и протянул руку, чтобы сорвать розу со шпалеры. — Она того же цвета, что и твои волосы, — сказал он, заправляя стебелек цветка ей за ухо. Ясинте показалось, что она чувствует прикосновение Пола даже кончиками волос.
   Он отступил на шаг назад и осмотрел ее.
   — Да. Цвет в точности такой же. Значит, ты говоришь, рукопись успешно продвигается?
   — Думаю, что так, — сказала она осторожно и тут же отругала себя за скрытность. — Я старалась следовать сюжету, придуманному мамой. И мне это удавалось, хотя и не без труда. Но когда я перечитала написанное, то пришла в ужас. В этой книге сказано, что, если герои отказываются исполнять волю писателя, он должен дать им шанс действовать самим и подождать результата.
   Пол кивнул, глядя внимательно и с пониманием.
   — И что же получилось?
   — Ну, — сказала она виновато, — получилось нечто совсем другое.
   — И это тебя беспокоит?
   Ясинта старательно разглядывала свои руки.
   — Да, — ответила она почти шепотом. — У меня такое чувство, что я отдаляюсь от матери, от памяти о ней. Бросаю ее, если честно. Книга должна была стать своеобразным напоминанием о маме…
   — Понятно, — задумчиво протянул Пол. — Но, знаешь, ты никогда не напишешь ничего стоящего, если не будешь делать это сама. Для себя.
   Еще раз удивившись его проницательности, Ясинта кивнула. Хотя он построил свою карьеру на понимании других людей.
   — Я и не знала, что у меня такая тяга к писательству, — призналась она.
   — И как же ты пришла к этому? — спросил он.
   — Сначала я старалась писать каждое предложение как можно лучше. Доводить его до совершенства. Но это оказалось невозможно. Тогда я постаралась записывать все так быстро, как только смогу, а потом возвращаться и переделывать историю частями. Иногда вставлять целые абзацы, иногда выкидывать.
   — А потом?
   Она уставилась на него:
   — Что ты имеешь в виду?
   В его глазах плескалось чистое лазурное озеро:
   — Что ты будешь делать с книгой? Куда ее пошлешь?
   — Яне…
   — Только не говори мне, что ты решила потратить три месяца работы только на то, чтобы забыть ее в нижнем ящике стола!
   — Я не знаю, хорошо ли получится, — неуверенно пролепетала Ясинта.
   — Но ты никогда этого не узнаешь до тех пор, пока не пошлешь книгу в одно из издательств, — сказал Пол со свойственной ему решимостью. — Мне кажется, твоя мать хотела именно этого, не так ли?
   Ясинта покачала головой в нерешительности:
   — Да, наверное… Мы никогда об этом не говорили.
   — Книги пишутся для публикации.
   — Ты хоть понимаешь, что только что сделал? горячо спросила она, наполовину злясь, наполовину восхищаясь новой идеей. — Я никогда раньше не думала, что мою книгу прочтет кто-то еще. Теперь, когда я в следующий раз сяду писать, то буду постоянно чувствовать, как мне заглядывают через плечо будущие читатели.
   — Это будет тебе мешать?
   — Ну, скорее нет, чем да, — сказала она. — По крайней мере, я на это надеюсь Губы Пола снова вытянулись в угрюмую линию. Но голос звучал спокойно:
   — Давай прогуляемся. Тебе, наверное, нужно проветриться, да и мне не помешает. Я завтра уезжаю в Европу, и мне предстоит очень трудная неделя.
   Ясинту охватило чувство потери и одиночества. Стараясь не показать виду, она сказала:
   — Мне бы тоже хотелось посмотреть Европу. Особенно Францию и Италию.
   — Туда можно добраться за день. — Он протянул руку, и она, не задумываясь, взяла ее. Его ладонь была сильной и теплой.
   Она отступила на шаг, и он отпустил ее руку. Она успела заметить, как из-под темных ресниц сверкнула вспышка какого-то загадочного чувства.
   — Скажи мне, — попросил он, когда они уже шли по пляжу, — как ты познакомилась с Жераром? Ведь ты знаешь его достаточно хорошо.
   Осторожно подбирая слова, Ясинта ответила:
   — Он был моим руководителем с начала года, так что мы успели неплохо познакомиться. Однажды ночью он нашел меня спящей в библиотеке.
   — Вообще-то, многие засыпают в библиотеке, сказал Пол, — особенно перед экзаменами. И что же, Жерар пригласил тебя пожить с ним? — Его голос был шутливым, почти спокойным, однако по коже Ясинты прошел холодок.
   — Совсем не так, — отозвалась она сухо. — Он купил мне чашку кофе.
   — А уже потом пригласил к себе жить? В нескольких шагах от них приземлилась чайка, блестя черными глазками, похожими на крошечные оливки. Глядя на птицу, Ясинта ответила:
   — Ничего подобного. Он предложил отвезти меня домой.
   Снова молчание, наполненное невысказанными мыслями. Ясинта продолжила:
   — Я отказалась, и он настоял на том, чтобы вызвать для меня такси.
   И именно тогда, глотая слезы, Ясинта все рассказала Жерару о своих отношениях с Марком. Она не смогла сдержать свои эмоции. Она знала, что Марк уже ждет ее, чтобы закатить очередной скандал.
   — У тебя тогда не клеилось с одним молодым человеком?
   — Откуда ты знаешь?
   — Жерар, — ответил Пол лаконично. Ясинта прикусила губу.
   — А потом Жерар предложил тебе занять свободную спальню в его доме? — продолжал допытываться Пол.
   Раздражение подвигло ее на необдуманный ответ:
   — Только потому, что фирма, присылавшая уборщицу, в очередной раз его подвела. Он сказал, что я могу следить за домом и готовить, а за это он сдаст мне спальню бесплатно, но я… — Слова вылетели, и их было уже не вернуть.
   Одним из самых больших достоинств Пола как адвоката наверняка был теплый, почти ласковый голос. Он вызывал на откровенность.
   — А потом он нашел для тебя квартиру…
   — По чистой случайности! Рядом с его домом, чтобы я могла и дальше выполнять обязанности домработницы.
   Пол перевел на нее свой тяжелый взгляд.
   — Очень удачно, — сказал он серьезно. — И, кажется, Жерара вполне устраивает такая сделка.
   — Надеюсь. Он очень добрый человек.
   — Нет, он просто все правильно рассчитал, — произнес Пол, и его мрачный тон поразил Ясинту. — Скажи, это соглашение распространяется на новый дом, куда он собирается переехать?
   — Да, там есть небольшая пристройка. Буду жить там, как Фран, и выполнять работу по дому. — В ее тоне была нотка вызова, и она надеялась, что Пол это заметит.
   — И тебе это по душе?
   — Было бы чудесно иметь свой угол. Место, которое я смогу называть домом. Глава 7
   Пол кратко заметил:
   — Кажется, вы пришли к идеальному согласию. Все-таки тебе не придется беспокоиться о квартплате, да и вообще о деньгах.
   Ясинта удержалась, чтобы не пожать плечами. Пол не хмурился, но у нее возникло такое чувство, будто он раздосадован.
   Он снова заговорил, холодно и спокойно:
   — Если ты не знаешь, что делать с ученой степенью, зачем хочешь ее получить?
   — История — мой любимый предмет еще со школы. Но о карьере я никогда не думала. Просто мама хотела, чтобы я поступила в университет. — Ясинта покраснела, но все же продолжила рассказ. — Мама мечтала, чтобы я получила диплом, даже если это произойдет после ее смерти. И постоянно убеждала меня вернуться в университет, когда мне пришлось за ней ухаживать в ущерб занятиям.
   — Прости, но разве у тебя нет отца, который мог бы помочь?
   Она медленно и ровно произнесла:
   — Мой отец погиб еще до моего рождения. Несчастный случай. Я даже понятия не имею, кто он. Мать никогда о нем не говорила. — Пол внимательно слушал, и она ощущала в нем такое сочувствие и понимание, что продолжила:
   — Знаю только, что у него была другая семья.
   — Наверное, тебе было трудно расти без отца.
   — Моей матери было еще труднее. Она воспитала меня в одиночку, работала от рассвета до заката. — Изумленная неожиданной горечью и злостью в своем голосе, Ясинта добавила уже спокойнее:
   — Нечестно, что она умерла так рано и так мучительно. И не говори мне, что жизнь вообще несправедлива.
   — Я не привык говорить банальности, — ответил он, — особенно таким людям, как ты. Тем, кто на себе ощутил несправедливость.
   — Мне всегда хотелось хоть как-то отблагодарить ее за все. Единственным ее удовольствием, особенно в последние годы, были мечты о моем счастливом будущем. О том, что я сделаю, когда ее не станет.
   Ясинта знала, что ее слова звучат по-детски, но она просто не могла сдержать их поток. Слишком долго она копила в себе эту боль и теперь выплескивала ее, не в силах остановиться. На глаза девушки навернулись слезы, и она принялась рыться в кармане в поисках платка.
   — Да, ты права, — мягко сказал Пол, протягивая ей красивый белоснежный платок.
   — Самое ужасное, что, когда мама умерла, я действительно почувствовала облегчение.
   — Это правильно и естественно, — сказал он и неожиданно обнял Ясинту, с легкостью подавляя ее инстинктивное сопротивление. Она сдалась и прильнула к нему.
   В его объятиях она расслабилась и положила голову ему на плечо. Тепло его кожи, упругая твердость тела сотворили чудо. Ясинта знала, что эта молчаливая нежность столь же опасна, как и дикий огонь, пожиравший ее днем и ночью, но не могла заставить себя высвободиться из сладкого плена его рук, дарящих тихое счастье. Ее тело не желало повиноваться приказам разума, который еще мог противиться наваждению.
   — Ты плакала о маме? — Его голос наполнился мягкими, успокаивающими интонациями.
   — Я…я…
   Вопрос Пола прорвал плотину, сдерживавшую потоки ее слез. Ясинта не знала, сколько времени он обнимал ее, пока она плакала, уткнувшись в его плечо. Но никогда еще она не чувствовала себя в такой безопасности.
   Наконец слезы иссякли, и он отпустил ее.
   — Прости, — пробормотала Ясинта, отворачиваясь.
   — За что? — Пол взял ее за руку и повернул к себе. — Сейчас тебе больше всего нужна чашка чая, — сказал он со спокойной уверенностью. — И возможно, таблетка от головной боли.
   Пол заварил Ясинте крепкого терпкого чая и сам выпил с ней чашку. Они в безмолвии пили ароматный, янтарного цвета напиток, и в этот момент Ясинта поняла, что страсть и безнадежная влюбленность ушли, уступив место чему-то новому. И это новое — настоящая любовь, медленно растущая в ее душе, пробивающаяся, как росток сквозь пласт многолетней горечи и страха.
   Пол должен улететь первым же утренним рейсом. Он уедет, как только звезды начнут прокалывать серебристые дырочки в небе. Эту ночь он проведет в Окленде. Ясинта пожелала ему удачи и помахала рукой на прощание, а потом вернулась в огромный пустой дом.
   Следующая неделя прошла до странности быстро. Ясинта работала, вокруг царили тишина и спокойствие. К девушке пришло долгожданное смирение, которого ей так не хватало раньше.
   Ясинта начала размышлять о своем будущем. Будущем без Пола. Несмотря на свою доброту, Пол не любит ее. И все же, каждый вечер закрывая глаза, она думала о нем.
   Нет, он не для нее…
   И что делать дальше? Может быть, остаться в Уейтапи и продолжать писать? Прекрасная мысль, но писать можно где угодно.
   Если она бросит университет и использует остатки сбережений матери, то можно снять маленькую квартирку в небольшом городке. Купит самую необходимую мебель и подержанный компьютер. Как только Жерар узнает, что она бросила университет, на его компьютер, как и на помощь вообще, рассчитывать уже не придется…
   А где работать? Кем работать? Может быть, лучше потратить деньги на обучение какому-нибудь ремеслу? Разумно! К несчастью, Ясинта не могла остановиться ни на чем конкретном. Несмотря на моменты отчаяния и недовольства собой, ей нравилось проводить время перед монитором, погружаясь в собственный мир и растворяясь в нем без остатка.
   Приближалось Рождество, а Ясинта все писала и писала. Ей нравилось собственное сочинение. В то же время она понимала, что книга действительно может никогда не выйти в свет. Это лишь первый опыт. Пока она только училась собирать вместе разрозненные детали и сцены.
   Ясинта уже прочитала пособие для начинающего писателя, купленное Полом, но возвращалась к нему снова и снова, каждый раз находя нечто полезное для себя. Она брала эту книгу в руки с затаенным удовольствием, представляя, как Пол покупал ее и думал, вот, мол, Ясинте пригодится. Мысль о Поле согревала ее, когда становилось грустно и одиноко.
   Неделя, на которую рассчитывал Пол, растянулась на десять дней. Ясинта старалась отгонять тревожные мысли. Но ее сны были похожи на кошмары. В них Пол отворачивался от нее и уходил. Или Мириам Андерсон бросала в грязь ее сари и рвала накидку…
   К сожалению, значение этих снов не вызывало сомнений.
   — Пол возвращается в субботу, — сказала Фран однажды вечером. — Звонил в свой офис в Окленде. Он уже в пути. Уехал из Европы, но решил провести пару дней в Лос-Анджелесе.
   Там, где живет Мириам Андерсон.
   Ревность, подумала Ясинта, очень странная вещь. Ведь Пол не давал ей никакой надежды. Он добр, но, с другой стороны, такой уж он человек. Он добр к Фран, к Дину, к ее матери…
   Но горячая, словно угли, ревность жжет ей сердце, затуманивая взгляд злыми слезами.
   — Используй свои переживания в качестве материала для книги, — сказала она себе наполовину шутя, наполовину серьезно. В любом случае это куда лучше, чем мучиться ревностью.
   Обычно Ясинте очень помогали долгие прогулки по пляжу и окрестным холмам. Ее часто сопровождала старая и умная собака Флосс с фермы. Ясинте нравилась компания собаки, и это тоже было чем-то новым. Мать всегда держала кошек.
   Вечера походили один на другой, вот только сегодня было особенно жарко и душно. Еще днем Ясинта распечатала целую рукопись целиком и забрала ее с собой на веранду, чтобы прочесть.
   Но вскоре обнаружила, что сидит без движения, наслаждаясь тишиной и буйной красотой сада. В отдалении слышалось тихое бормотание моря. Приближался вечер. Вытянулись тени.
   Ясинту охватило какое-то неясное беспокойство. Казалось, ее тело разрывают противоречивые желания. Прижав рукопись гладким камешком, она встала и вышла в сад насладиться великолепием уходящего дня. Девушка освободила волосы от заколки. Они тут же в беспорядке рассыпались по плечам.
   Ясинта наклонилась к розе, чьи лепестки отливали абрикосовыми, золотыми и розовыми оттенками. Зарылась носом в сердцевину цветка, вдыхая сладкий нежный запах. Этот запах был одновременно приглашением и удовлетворением. Мучительным в своей незавершенности.
   Заметив краем глаза неясное движение, Ясинта повернула голову. В тени веранды стоял Пол.
   Ясинта схватилась за стебель розы и, сильно уколов палец, невольно застонала.
   — Что случилось? — спросил Пол, подходя к девушке.
   Она молча протянула вперед руку.
   — Да, у старушки «абрахам дерби» острые шипы, сказал Пол и поднес руку Ясинты к своим губам.
   Ясинта чувствовала, как закрылись ее глаза, пока он зализывал маленькую ранку. Пол нежно погладил ладонь девушки.
   — Все будет в порядке. — Пол сорвал большую розу и протянул Ясинте:
   — Вот, возьми в качестве маленькой компенсации.
   — Я думала, ты вернешься только завтра, — сказала она. Ее голос звучал слишком высоко, но, к счастью, без заметной дрожи.
   — Я так и намеревался, но все меняется.
   — Фран ужинает с друзьями в городе.
   Медленно опускалась темнота. Влажный воздух переполняли ароматы. Свежий запах травы смешивался с соленым дыханием моря, к ним добавлялось сладкое благоухание розы и гардении.
   — Правда? — немного напряженно отозвался Пол. Ясинта отступила на шаг. Близость Пола лишала ее разума.
   — Ты уже ужинал? Есть салат…
   — Я не голоден. В самолете хорошо кормят. — В его словах слышалось нетерпение.
   Отвернувшись, чтобы не смотреть на Пола, Ясинта медленно пошла к дому. Он шел следом.
   — Я хочу смешать себе коктейль. Не хочешь присоединиться? — наконец предложил Пол.
   — Да, спасибо, — согласилась она. — Только заберу кое-какие вещи с веранды.
   Вернувшись к шезлонгу, Ясинта заметила, что вся дрожит. Взглянув на розу, зажатую в руке, она продела ее в дырочку для пуговицы на блузке и только потом собрала рукопись. В голове снова и снова крутилась одна и та же мысль.
   Надо уезжать отсюда, пока еще не поздно.
   Но сердце шептало ей, что уже поздно. Она сделала шаг через запретную дверь и попала в другой мир.
   Закрыв глаза, Ясинта глубоко вздохнула. Попытки думать о чем-либо другом не могли больше потушить огонь ее желания.
   Когда она вышла, Пол произнес с противоположного конца холла:
   — Твой коктейль уже готов.
   Словно завороженная, Ясинта подошла к Полу. Он держал поднос с бутылкой, графином и бокалами.
   — Открой, пожалуйста, дверь, — попросил он спокойным голосом.
   Они прошли в оранжерею, где цветы покачивали своими кремовыми и золотыми головками в огромных вазах. Солнце, садящееся за восточные холмы, стало алым, облака переливались оранжевым и розовым.
   — Красное небо — к хорошей погоде, — сказала Ясинта, просто чтобы не молчать. — Дин будет разочарован.
   Пол дождался, пока она села, и спросил:
   — Дожди так и не прошли?
   — Несколько раз накрапывало. Дин сказал, что сена будет слишком мало и его придется закупать, если погода не изменится.
   — Синоптики обещают жаркое сухое лето. Она отставила стакан с лаймом и содовой, так и не пригубив. Руки сильно дрожали, и Ясинта боялась разлить половину, прежде чем донесет стакан до губ.
   — Что ты думаешь делать?
   — Мы уже начали делать запасы, — сказал он. — Кроме того, на моей земле есть ручьи и запруды. Надо привести их в надлежащее состояние на тот случай, если дождь не пройдет до мая. Как твой палец?
   Он не стал включать свет. Закат отбрасывал на его профиль красноватые блики.
   — Все в порядке, — сказала она, осторожно протягивая руку за стаканом и пытаясь не расплескать содержимое. Но стоило Ясинте глотнуть холодную жидкость, как девушка закашлялась.
   Пол поднес к губам свой стакан.
   — Что интересного случилось за время моего отсутствия?
   — Ничего особенного. — Ей показалось, что слова прозвучали неубедительно, и она добавила:
   — Ну, почти. Я нашла на пляже чайку со сломанным крылом. Мы с Фран присматривали за ней… Поездка прошла удачно?
   — Очень, — почти проворчал Пол. Виделся ли он с Мириам Андерсон в Лос-Анджелесе?
   — У меня есть для тебя подарок от Лоуренса Перри, — сказал Пол, отвечая на ее невысказанный вопрос.
   Ее сердце дрогнуло и забилось быстрее.
   — Правда? — вежливо удивилась она. Пол достал из кармана конверт и протянул ей. Ясинта извлекла из конверта листок и, не моргая, уставилась на женщину, изображенную на рисунке. Та раскинулась в чувственной позе среди вороха золотой и оранжевой ткани. Руки и шея женщины светились в ярких солнечных лучах. Волосы были точно того же цвета, как у Ясинты. Чувствовалось, что под тонкой тканью женщина обнажена.
   — Боже правый! — только и смогла сказать Ясинта.
   — Покажешь? — мягко спросил Пол. И все же в его голосе было столько власти, что она тут же протянула ему картинку.
   — А-а, — протянул он, бегло взглянув на листок. — Высокое искусство викторианской эпохи. Скорее всего, одно из творений лорда Лейтона.
   Солнце скрылось за горизонтом, озарив на прощание все вокруг красноватым светом, прежде чем погрузить мир в синие сумерки.
   — Лоуренс сказал, что я похожа на нее, — пояснила Ясинта, — но это не так. Только цвет волос…
   — Нет, определенное сходство все-таки есть. — Взгляд Пола медленно перемещался по картинке. — Этот прямой английский нос. И невинный рот. Судя по позе, живописец старался показать, что ее невинность — лишь видимость.
   Ясинта решила не обращать внимания на его циничное замечание.
   — Со стороны Лоуренса было очень мило прислать мне рисунок.
   — Он вообще довольно милый человек. И он нашел тебя очаровательной. — Пол говорил без особого выражения. — Но, с другой стороны, кажется, люди вообще склонны тебе помогать. — Он говорил мягко и вкрадчиво.
   Чтобы дать себе время собраться и найти другую, более подходящую тему для разговора, Ясинта подняла стакан и медленно отпила.
   Положив рисунок под сверток на столе, Пол спросил:
   — Как идет книга?
   — Пишется помаленьку, — ответила Ясинта. — Работа пошла гораздо веселей, когда я решила не придерживаться намеченной заранее сюжетной линии. У меня уже появилась идея насчет второй книги.
   — Значит, будет еще одна?
   — Думаю, будет.
   — Ты уже решила, что сделаешь с этой?
   — Пока нет.
   Он взял со стола небольшой сверток.
   — Это может тебе помочь.
   Ясинта могла поклясться, что это еще одна книга. Зажав ее под мышкой, она улыбнулась.
   — Спасибо, ты очень добр, но не стоит покупать мне книги. Хотя ту, которую ты подарил мне раньше, я уже зачитала до дыр. И, кажется, заучила наизусть несколько отрывков.
   — Это список издателей, к которым ты могла бы обратиться.
   — Спасибо, — повторила она.
   Темнота в комнате понемногу сгущалась, становилась плотнее. Сердце Ясинты сильно билось. Она вскрыла сверток и отложила его в сторону. Пол откинулся в кресле и вытянул длинные ноги. Он задумчиво вертел в руках стакан.
   Завороженная, она смотрела на вспышки, мерцавшие в центре стакана. Ее взгляд медленно поднялся к лицу Пола, сейчас скрытому тенью. В ней проснулось и расцвело нечто повергшее ее в ужас своей настойчивой мощью и в одну секунду заполнившее ее.
   Ясинта вдруг подумала, что это не только любовь. Пол был единственным человеком, к которому она испытывала такие сильные чувства.
   Банальность этих мыслей смутила ее, но от этого они не потеряли ни толики ценности и правдивости. До этого момента она могла играть в любовь и страсть, готовая отринуть их в любую минуту. И вдруг поняла, что другой любви в ее жизни уже не будет.
   И даже если она сбежит, ничего не изменится. Пол — единственный мужчина, созданный для нее. Ясинта отчетливо осознала это сейчас. Ее мать любила отца до самой смерти. И его имя слетело с ее губ вместе с последним вздохом…
   Ясинта с трудом взяла себя в руки и сказала:
   — Ты, наверное, устал…
   — Доброй ночи. — Пол поднялся, когда она встала, и галантно протянул ей рисунок, присланный Лоуренсом. — Забери это.
   Она послушно взяла листок, но рука дрожала. Их пальцы соприкоснулись.
   Листок бумаги спланировал на пол, когда Пол сжал Ясинту в объятиях.
   Она чувствовала, как раскаляется ее тело. И когда его губы завладели ее ртом, она словно растаяла.
   Подняв голову, Пол быстро проговорил:
   — Ясинта, я хочу тебя с первой нашей встречи. На Фиджи я не спал ночами, представляя, каковы на вкус твои губы…
   Пораженная его откровением, она вздохнула, а он прильнул к ее губам. Он будил в ней женщину, способную отвечать ему с такой же пылкой страстью.
   Когда их поцелуй прервался, оба тяжело дышали. Он оглядел ее губы сузившимися глазами, которые горели жаждой завоевания.
   От желания у Ясинты сжалось сердце. Все в ней стремилось к удовлетворению глубоко запрятанного инстинкта… Низким, соблазняющим голосом она назвала его по имени. И ей понравилось, как это прозвучало. Ее тело было готово покориться Полу, следуя его желаниям и ее собственной страсти.
   — Пол, — выдохнула она снова, не в силах смотреть в голубые горящие глаза.
   Его руки зарылись в ее волосы. Слегка запрокинув девушке голову, Пол целовал Ясинте подбородок, уголки губ, шею…
   Ясинта затрепетала от удовольствия. Из ее горла вырвалось нечто похожее на мурлыканье, и он улыбнулся.
   Боже, подумала она, какое удовольствие чувствовать его улыбку кожей!
   Его руки пробегали по ее волосам, потом скользнули по плечам. Ясинта уже не чувствовала счастья. Ей хотелось чего-то неизмеримо большего.
   — Ясинта… — Голос Пола прозвучал странно неуверенно. Он осторожно вынул розу из петельки и уронил ее на пол. — Такая сладкая, солнечная и благоухающая…
   Его ладони ласково обхватили ее грудь. Медленно и неторопливо он расстегнул пуговицы на ее блузке. Уверенные движения его пальцев приносили ей новое, ранее неведомое удовольствие. Подняв отяжелевшие веки, Ясинта смотрела на маленькую жилку, пульсирующую у него на шее. Она знала: что бы ни произошло сейчас между ней и Полом, она никогда не будет об этом сожалеть.
   Спокойная невозмутимость и шутливость исчезли. Это была лишь маска, скрывающая охотника, хищника. И все же она не боялась Пола и своей любви к нему. Ясинта интуитивно чувствовала, что он не будет с ней груб или снисходителен. И примет ее неопытность как должное.
   Когда блузка распахнулась, он расстегнул Ясинте лифчик. Она обвила руками шею Пола.
   — Не спеши, — сказал Пол, отстраняя ее. — Дай мне посмотреть на тебя.
   Ясинта чувствовала, как его взгляд скользит по ее бледной коже, словно оставляя горящие следы. Прежде чем она поняла, что он собирается делать, Пол наклонился и стал нежно ласкать языком ее грудь.
   Ясинта не ожидала, что эта нежная ласка может вызвать в ее теле ошеломительную волну наслаждения. Содрогнувшись, она почувствовала, как ее чрево сжимается в сладких и мучительных спазмах.
   Ясинта задохнулась, когда Пол поднял ее на руки и понес в спальню.
   Дверь его комнаты была закрыта, и он открыл ее ударом ноги. Пройдя через темную комнату, он поставил девушку на ноги перед большой двуспальной кроватью.
   Ясинта оступилась.
   — Какая же я неуклюжая, — успела сказать она, прежде чем он поймал ее и поддержал.
   — Ты прекрасна, — сказал он очень ласково, и в ней снова воспламенилась кровь. — Не волнуйся.