Доненко Виктория. Новая родина

   Женя, улучив момент, прошептал ей:
   — Что мы все-таки здесь делаем? Особенно я…
   Он мучился и постоянно сжимался, поглядывая по сторонам застенчиво и боязливо. Он был совершенно чужой здесь. И купленный сегодня шикарный костюм с блесткой хоть и сидел на нем как влитой, но словно заставлял его поминутно проверять, не высовываются ли слишком далеко крахмальные рукава с дорогими запонками и вообще, застегнута ли ширинка. Бедный Женя. Но сейчас не до сантиментов.
   — Так надо, — лаконично отозвалась Алекс.
   — Предлагаю послать всю эту братию куда подальше и вернуться домой, от греха подальше, — предложил Женя.
   — Рановато, если не сказать больше. Женя помрачнел и посерьезнел.
   — Зато, когда я разозлюсь, будет поздно. Так что решай…
   Они сели за столик. Игорь открыл меню. В этот момент к нему подошел официант и что-то прошептал. Игорь кивнул, перевернул страницу меню, бегло глянул в него, закрыл его и встал.
   — Вы пока делайте заказ, я отлучусь ненадолго.
   Алекс посмотрела ему вслед долгим изучающим взглядом. Куда это босс так рванулся? Интересно.
   Женя рассеянно глазел по сторонам.
   — Какие же они все… Наглые, развязные, самодовольные… По телевизору насмотрелся… Хозяева жизни!
   Алекс накрыла его руку своей ладошкой.
   — Ну, потерпи… Я тебя очень прошу.
   — Да уж придется, — вздохнул Женя и погладил взглядом ее руку. — Вот только не знаю, насколько меня хватит.
 
   С Гошей на Чистопрудном бульваре сидела соседка по лестничной клетке тетя Катя. Женя попросил ее об этом одолжении. За деньги, разумеется.
   Гошка рисовал гуашью и лепил фигурки из пластилина. Соседка смотрела телевизор. На ее лице застыли одновременно неподдельный восторг и ужас.
   — И как только такое показывают… Это же безобразие сплошное, страх господний… И кто их на земле нашей родил, злодеев этаких?! И надо же — друг дружку находят как ловко…
   — Тетя Катя, бандиты — это которые из пистолета стреляют? — Гошка прицелился и сделал пальцем стреляющее движение в воздух. — Пх-х-х!
   Соседка оторвалась от телевизора.
   — И стреляют, сыночек, и убивают и просто мучают! А после с милицанерами водку пьют и деньги меж собой делят.
   — А мой папа водку не пьет, он ее не любит, потому что он мою маму любит и меня тоже. Да?
   — Про водку не знаю, не скажу, а что не бандит, это точно, — охотно согласилась с ним тетя Катя. — Бандиты в компьютерах не понимают, а отец твой с этой техникой так ловко управляется, что прямо завидно. Как к вам ни зайдешь — все сидит, кнопки эти перебирает… Такие, как твой папка, на злое дело не способны, от них только тишь в доме и благодать. А у богатых благодати не бывает. — Она вновь уткнулась в телевизор. — Вот гады!..
   — Тетя Катя, а почему мама с папой так долго не приходят? — заныл соскучившийся Гошка.
   — У них, видать, сверхурочная работа, во вторую смену… — отозвалась соседка, не отрываясь от экрана.
 
   На сцене шел показ мод, и большинство собравшихся в клубе увлеклись созерцанием полураздетых длинноногих манекенщиц, с ленцой шагающих по импровизированному подиуму. Женя сидел за столом один. Алекс вела с кем-то «светский» треп. Милованов не оставлял ее ни на мгновение.
   Внезапно он встал, заметив вошедшего в клуб человека, и стремительно пошел ему навстречу. Они сдержанно поздоровались и заговорили. Затем Игорь подвел его к Алекс и сказал весьма галантно:
   — Познакомьтесь. Юра, это Саша — самая обаятельная столичная девушка. И самая умная.
   Алекс внимательно оглядела Юрия. Нагловатый, плотного сложения мужчина средних лет. Он был одет довольно дорого, но весьма безвкусно — типичный вырвавшийся провинциал. Охрана на входе уважительно расступилась перед ним. Значит, отлично знала, с кем имеет дело.
   Алекс постаралась сохранить некоторую дистанцию, но в целом приняла предложенный тон и поэтому ответила мягко, с тенью слабой улыбки:
   — Не девушка — а финансовый советник.
   — Хорошо, тогда самый красивый финансовый аналитик в Москве, — согласился с ней Милованов. — А это Юрий Тобольцев. Очень серьезный региональный политик и бизнесмен. В скором будущем — завоеватель московского бомонда и глава крупнейшего в России медиа-холдинга.
   Тобольцев оценивающе откровенно разглядывал Алекс.
   — Финансовый аналитик, говоришь?.. И умная к тому же?
   — А что, не видно?
   — Медиа-холдинг, говорите? И телевидение? — заинтересованно спросила Алекс.
   Тобольцев продолжал бесцеремонно рассматривать ее.
   — Возможно… Надеемся… Вообще, сами-то мы люди простые, из провинции. Из той самой, где народ правды-матки ждет от телевизора. Вот и решили прикупить телеканал, дело-то хорошее, а? Истосковались русские люди по правде! — закончил он с пафосом, довольно неискусно притворяясь мужичком-простачком.
   Игорь во время разговора незаметно сканировал глазами присутствующих и что-то заметил.
   — Ребята, вы тут пообщайтесь, а я сейчас вернусь — отдам распоряжения официанту. О'кей?
   И исчез. Алекс снова пристально посмотрела ему вслед. Почему шеф без конца вскакивает и выбегает? Любопытно. Может, у него цистит или диабет и часто-часто надо пи-пи?
   — Значит, по финансовой части, говорите? Дебет-кредит, фьючерсы, траншишманши? — задумчиво спросил Тобольцев.
   — И дебеты, и транши….
   Юрий вдруг стал очень важным и смешным. Американка едва сдержалась, чтобы не прыснуть.
   — Что ж, нам такие нужны.
   Алекс ответила с вежливым кокетством и с четким пониманием своей собственной цены:
   — Но я стою недешево, вы в курсе? Мужичок-простачок хмыкнул.
   — Договоримся. Тобольцев слов на ветер не бросает.

5

   Игорь подошел к сидящей за столиком к нему спиной высокой, отлично сложенной, крупной блондинке с тщательно взбитой прической.
   — Чуть свет — и я у ваших ног… — угодливо процитировал он из «Горя от ума» и присел рядом.
   Блондинка не поддержала его тона.
   — Милованов, а тебе когда-нибудь говорили, что ты пошляк? — прохладно спросила она.
   — Говорили, Мариша, но я не поверил, — усмехнулся Игорь. — Неужели Грибоедова запрещено цитировать? Сама-то ты как?
   — По-прежнему — жду обещанную Троянскую лошадку. — Марина пристально изучала его лицо, словно видела впервые.
   — Кобылка чистых кровей. От сердца отрываю! — патетически воскликнул Милованов.
   Марина стала еще серьезнее и холоднее.
   — Проконтролируешь, паяц?
   — Схема та же. Должно выгореть. Главное, у ОТВ огромная аудитория. А значит, должен быть умный хозяин. Ваш, — он помолчал и снова усмехнулся, — наш, я имею в виду.
   — Так… Деньги Юра взял. А дальше? — спросила Марина.
   — И тут же вложил. В сверхвыгодное и надежное предприятие. А оно, — Игорь развел руками, изобразив сожаление, — вдруг оказывается банкротом. Пшик, фуфел картонный! Обрушивается именно в тот момент, когда пакет акций выбрасывается на продажу. В общем, все денежки — тю-тю! А новые Юрочка найти не успевает, потому что в этом деле яичко потребно к Христову дню.
   — Ну, первое, допустим, несложно, — пробормотала Марина. — А как ты заставишь его вложиться в такую сделку?
   — Как Сергею объяснял — подкину Юраше одну красотку, она его уговорит запросто.
   — Надежная? — Марина не отрывала взгляда от Игоря.
   — Она втёмную сработает. Сама не будет знать всей правды. Мариша, все продумано! И кем? Самим Миловановым! — Игорь картинно откинул назад голову.
   Марина опять поразмышляла.
   — Клоун ты и фигляр! Ну, хорошо… А что за предприятие?
   — Тут вы должны мне помочь. Подсказать, кого может ожидать такая незавидная участь.
   — А если такого предприятия не найдется?
   — Быть не может, так не бывает! — уверенно заявил Игорь.
   — Хорошо. Обдумаем. И сообщим.
   — Только без промедлений, ладно? Если час икс, конечно, на дворе. — Игорь поцеловал Марину в щеку и встал. — Да, Мариша, не забудьте. Обвал — в установленные сроки. Не раньше и, главное, не позже… Если мы, конечно, хотим одного и того же.
   Он отошел, осторожно оглядываясь по сторонам.
   Марина насмешливо смотрела ему вслед.
 
   Женя сидел за столиком по-прежнему один и тосковал. Он давно уже прилично напился, и сейчас его переполняли злость, ревность и отчаяние. Он издали следил за тусующейся Алекс.
   Внезапно перед Женей вырос официант, и забытый всеми программист обрадовался нежданному собеседнику и слушателю.
   — Ну, скажи, чего они тут собрались? — тотчас обратился к нему Женя. — Кого они из себя строят? Политиков? Бизнесменов? Из них политики, как из меня флоппи-диск! Только и умеют, что людям на ноги наступать и наивным американкам лапшу на уши вешать. А спроси их, на каком прерывании у них компьютер, они лишь глаза вылупят! Они даже хард от софта не отличат, тупицы! Вот мы с тобой понимаем друг друга, а они просто делают вид… Налей-ка еще…
   Алекс видела Женю через стекло перегородки, отделяющей от нее столик, за которым тот сидел. Она подошла поближе, за ней неотступно следовал Тобольцев.
   «Как привязанный, — подумала Алекс. — Что же у него на уме, у этого бывшего приятеля Милованова?..»
   — Так вы хотите предложить мне что-нибудь конкретное, или это просто светская беседа? — спросила она его.
   — Давайте посидим вдвоем, обсудим это дело. Не возражаете? — тотчас отозвался Юрий.
   Алекс одним глазом глянула на часы, другим — проконтролировала Женю.
   — Давайте лучше постоим.
   Алекс незаметно приложила руку к стеклу, за которым сидел Женя. Он понял ее жест и приложил свою ладонь через стекло к руке Алекс.
   — Ну что ж… Можем и постоять. — Юрий оглядел зал. Жест Алекс он действительно не заметил. — Хотя в ногах правды нет. Так отец мой говорил. Покойный. Царствие ему небесное… Крепкий человек был. Мед собирал в тайге. А потом его медведь задрал.
   В ту же минуту появился очень довольный Милованов, потирающий руки.
   — Ну что, успели подружиться?
   — Типа того. Пообщались.
   — Давайте за стол: на закуску будет экзотическое блюдо — паштет из конской требухи. Его сейчас готовят. Ты как насчет этого? — спросил Игорь Юрия.
   — Проглочу, даже если подадут гадость. Это вы тут — столичные штучки, а я всеядный. — Тобольцев вновь подчеркивал свое происхождение, словно гордился им и противопоставлял себя всем окружающим.
   «Комплексует, — подумала Алекс. — Значит, легко поддается. И Милованов давно его раскусил».
   Юрий заметил кого-то в толпе и будто о чем-то вспомнил.
   — Я отойду на минутку. Свистни на требуху, Игорек, ладно?
   — Не вопрос, иди, иди… — Милованов посмотрел на стол, где сидел Женя. И насмешливо обратился к Алекс: — А твой Женя здорово нализался. Муж который.
   Она отозвалась без тени улыбки.
   — Ты, наверное, хотел сказать — муж моей сестры. Он меня приютил, когда твоя подруга предала нас обоих.
   Игорь несколько растерялся.
   — Я… я… не это имел в виду…
   Алекс посмотрела на Женю. Тот действительно уже почти прижался щекой к столу и был в опасной близости от тарелки. Можно сказать, в ней. И она, не обращая больше внимания на Игоря, решительно направилась к Жениному столику.
   — Мне кажется, тебе уже хватит, — строго сказала она ему.
   Тут подоспел и официант, сказал жалостливо:
   — Давайте я вам хоть салатик сменю, а то этот уже…
   Алекс взглянула на официанта так, что тому расхотелось шутить, а остро потянуло на волю, в пампасы, где можно вырыть себе норку, наподобие полевой мыши, спрятаться туда и не встречаться никогда больше взглядом с такими женщинами.
   А вот Женя бесстрашно поднял на нее мутные и несчастные глаза. И Алекс пронзила острая жалость, такая, которой раньше она за собой не замечала.
   — Меня тошнит от этих… — он окинул взглядом присутствующих и поправил очки, — жлобов… Ну, какое они имеют к нам отношение?
   Алекс постаралась быть мягкой.
   — Я уже объясняла тебе — нам нужно выяснить, с кем общается Игорь. Это важно!
   Женя посмотрел недобро.
   — Мне лично это совершенно не важно… Подонок и общается с подонками… С виду — приличные люди, а у каждого финка в кармане. Зазеваешься — тут же прирежут. Пойдем отсюда, не могу больше!
   — Ладно уж, пошли… — согласилась Алекс, помогла ему встать и повела шатающегося Женю к выходу.
   В квартире на Чистопрудном бульваре Гошка уже спал. Тетя Катя была по-прежнему поглощена телевизором.
   — Ах, ты моя кровинушка! — качала она головой, уставившись в экран. — И что же они с тобой сделали! Вот мужичье проклятое…
   В дверь позвонили. Соседка с сожалением оторвалась от телевизора, поднялась и открыла. И обомлела, увидев нетрезвую физиономию Жени. Алекс практически втащила его в квартиру на своих плечах и посадила на диванчик в кухне. Ошарашенная соседка застыла на пороге.
   — Что это с ним?
   Женя уперся в нее туманным взглядом и ткнул пальцем.
   — А это еще кто?
   — Ты чего, Жень? Соседка я твоя, — тетя Катя…
   — Сосе-е-е-дка! — издевательски протянул он. — Соседки все дома сериалы смотрят.
   А такой был приличный человек… — осуждающе покачала головой тетя Катя. — И мама у него такая хорошая, Анна Денисовна… Все мужики одним миром мазаны! А я-то, грешная, всю жизнь на тебя косилась, Александра! Думала, ты тут заправляешь у Тимофеевых, вечно недовольная ходишь — ни здравствуй, ни прощай! А оно вон как на самом деле! Ты, выходит, вечной мученицей при нем состояла, а он от людей правду утаивал, твой-то.
   Она кивнула на Женю и сделала характерный жест, щелкнув себя пальцем по горлу.
   Женя соседкину тираду почти не осознал, он с трудом держался даже на стуле. Алекс, чтобы прекратить тети Катину исповедь, быстро сунула ей деньги.
   — Извините, Екатерина Васильевна. Ему нехорошо.
   Соседка проворно схватила деньги и засунула их в бюстгальтер.
   — Да им всегда нехорошо. Зато нам отлично! Хоть стой, хоть падай! Алкаши!
   Алекс выпроводила соседку и перетащила Женю в комнату, где спал Гошка. Там и свалила на кровать. Женя рухнул, как башни всемирного торгового центра в Нью-Йорке. Это потому, что у него все уже двоилось.
   — Вот, значит, что такое русский мужик. Много о нем слышала, наконец увидела… — скривилась Алекс. — Хоть ботинки бы снял…
   — Не нравятся русские? — пробубнил Женя. — Ну и отвалите!
   — Я спать пошла, — сказала Алекс и отправилась в другую комнату.
   Женя закричал ей вслед, пытаясь приподняться:
   — А супружеские обязанности? Муж я или не муж?
   И вновь упал на кровать. Алекс на мгновенье задержалась, повернулась и с иронией посмотрела на Женю.
   — Н-да… Муж — объелся груш. Так это по-русски называется? .
   Ей снова стало его жалко — несчастного, брошенного женой, неприкаянного человека. Такого умелого возле компьютера и беспомощного во всех остальных делах. Такого милого и смешного.
   За окном загремел поздний трамвай… Алекс глянула в окно и улыбнулась — спокойно, терпеливо, ласково, как улыбаются настоящие женщины и матери. Она вернулась, подошла к Жене, стащила с него ботинки и брюки, сняла пиджак и рубашку — он даже не пошевелился — прикрыла пледом и ушла, тихо притворив за собой дверь.
   Утром Гоша сидел возле спящего отца, боясь его разбудить. Наконец тот с трудом разлепил непослушные глаза и взглянул на часы.
   — Пап, ты проснулся или не совсем? — поинтересовался Гошка.
   — Не знаю… — с трудом пробормотал Женя. Ему было очень плохо. — А мама где?..
   — На работу ушла. Ты спал.
   Женя оторвался от подушки. Он сразу все вспомнил… Клуб, работа, Алекс… Пустые бутылки водки на его столе… Сколько же он вчера выпил?.. Какой стыд!.. Просто позор!.. Как это Женя докатился до вчерашнего безобразия?! Его мутило.
   — Мама уже ушла?! Елки-палки!
   Он вскочил и начал лихорадочно натягивать одежду. Гоша смотрел на него непонимающе. Он чувствовал: с отцом что-то не так. Губы у мальчика начали дрожать.
   — А почему мама уехала одна, а ты остался? Сон досматривал?
   Женя привлек сына к себе. Его терзала совесть. Болела голова.
   — Да, малыш. Не расстраивайся. У нее работа раньше начинается, а я потом маму догоню. В садик только тебя заброшу и помчусь. Чаю бы еще успеть выпить…
   — Вы теперь вместе работаете, да? — не отставал сын.
   — Вроде того.
   — А кто там главней — ты или мама?
   Женя закончил одеваться по пути в ванную. А потом, подумав, сунул голову под холодную воду. Боль стала уменьшаться…
   Гошка неотрывно следовал за отцом.
   — Кто главнее? А ты как думаешь, сын, кто в семье главный: мужчина или женщина?
   Гоша ответил серьезно:
   — Раньше мама говорила, что ты не мужик, а теперь она так не говорит. Значит, ты теперь главный, да?
   Женя плеснул холодной водой себе в лицо.
   — Вот именно, мы с тобой оба мужики и оба главные! Пусть все об этом знают! Правильно?
   — Ага! — радостно завопил Гоша. — Мужики, пап, главные, и я тоже, только пока еще маленький, да? А знаешь, мама так на тебя утром смотрела…
   Женя растерялся, качнулся и присел на край ванны.
   — Смотрела?.. Как? — тихо спросил он. С его волос капала на пол вода.
   — Она вошла в нашу комнату на цыпочках, — начал рассказывать Гошка. — Я уже не спал, но сделал вид, что сплю. Мама остановилась возле тебя и стояла долго-долго. И была такая задумчивая и улыбалась. Чуть-чуть. И глаза у нее были добрые и ласковые такие.
   — Ласковые? — пробормотал потрясенный Женя.
   — Ну да! — кивнул Гошка. — Я сейчас налью тебе чаю! Чайник еще горячий! И мы успеем с тобой в сад, ты не волнуйся!

6

   Секретарша Джуди и Джеф разговаривали на повышенных тонах. Их конфликт стал острым и перешел все границы допустимого.
   — Я тебе больше не нужна! — кричала в неистовстве Джуди. Она плохо владела собой. — Ты любишь эту суку и хочешь ее поиметь! Я знаю!
   — Она не сука, а наш босс, — хладнокровно ответил Вильяме.
   Ему было противно выяснять отношения с женщиной, да еще в таком тоне, но выбора не оставалось. Не стоило начинать этот пустой, не нужный ему роман. Но что теперь сожалеть о содеянном!
   — Расчетливый ублюдок! Думаешь, тебе все можно?! Ненавижу! — орала разъяренная Джуди.
   — Заткнись, если не хочешь потерять работу! — рявкнул в ответ Джеф, окончательно потеряв терпение.
   Джуди замолкла и глянула на него с ужасом. Она давно терзалась из-за его холодности, его откровенного равнодушия, она мечтала видеть его совсем другим… Но эта задача оказалась Джуди не по силам. Вильяме не любил ее. Это было так же ясно, как прогноз погоды для Калифорнии.
   А вот на душе у нее было тоскливо.
   Не менее мрачно чувствовал себя и Джефри. Ему тоже приходилось нелегко… Но любимая им женщина осталась теперь за океаном, а мысли о реальном богатстве и власти над компанией сделали Джефа, прагматика до мозга костей, по-настоящему жестким и безжалостным. Он словно мстил за свои обиды и сводил счеты с Алекс, прежде всего. И Джеф решил идти до конца, чтобы победить в этой суровой жизненной схватке и уничтожить свою соперницу. Свою Алекс. Женщину, которую он когда-то любил, но постарался вычеркнуть из своей жизни. После того, как она вычеркнула его из своей… Деловое партнерство с Алекс Вильямса не устраивало.
   И сейчас в его озлобленном сердце не осталось места для любви и жалости.
 
   У Саши было отличное настроение. Она ехала в шикарной машине, за рулем которой сидел чернокожий водитель в костюме с галстуком и форменной фуражке. Саша с интересом смотрела по сторонам. Стекло, отделяющее шофера от Саши, опустилось. Водитель обратился к ней.
   — Скоро Ниагара, мисс Тим. Куда едем?
   — Прямо к водопаду, Голиаф, и как можно ближе к краю. О'кей?
   Зазвонил телефон в машине. От неожиданности Саша вздрогнула. Но уже не слишком сильно — привычка брала свое. И ответила:
   — Хэлло… — Она слушала несколько секунд хмуро и раздраженно, а затем перебила секретаршу, верещавшую, не переставая, о каких-то неотложных делах в компании: — Джуди, очевидно, вы забыли самое главное! По всем текущим вопросам обращайтесь отныне к мистеру Вильямсу. Да, по любым! Он теперь за меня. Считайте, что я исчезла… Или в длительном отпуске… Бессрочном.
   Саша хмыкнула, открыла бар, пару секунд изучала его содержимое, затем налила себе в фужер из бутылки с яркой этикеткой и сделала глоток.
   — Как думаешь, Голиаф, почему люди спиваются?
   Водитель осторожно пожал плечами.
   — Не знаю, мисс Алекс. Может, виноваты гены?
   — Глупости! — заявила Саша. — Люди спиваются, когда им чего-то не хватает. А может, когда у них всего много… В общем, это практически одно и то же.
   — Мне это непонятно, мисс Алекс.
   — Да что вам тут понятно, у вас тут страна непуганых эскимосов… — пробормотала Саша по-русски.
   Тоска не оставляла ее в покое. Саша мучилась от безделья, хотя совсем недавно в Москве стонала по поводу своей огромной нагрузки. Она терзалась по дому, хотя всего неделю назад мечтала оттуда сбежать. Она без конца вспоминала сына, хотя раньше отнюдь не выглядела любящей матерью.
   Но все резко изменилось в короткий срок. А Джеф, блестящий красавчик Джеф, рядом с которым Саша просто млела и теряла голову точно так же, как Джуди, не слишком спешил к Саше на свидания. Он увлеченно работал, делал деньги, заставлял их тоже работать… И Саша потихоньку закипала.
   Голиаф помолчал.
   — Это русский язык?
   — Да. Великий, могучий, свободный…
   Шофер, конечно, не понял ни Сашиной иронии, ни смысла произнесенной ею фразы.
   — Русский — красивый. И трудный. Похож на китайский.
   — Почему? — удивилась Саша.
   — Ни слова не поймешь.
   Саша раздраженно нажала кнопку, и звуконепроницаемый стеклянный экран плавным подъемом отделил от нее водителя. Тот слишком много болтал и позволял себе рискованно шутить. Хотя Саша допустила ошибку сама — не стоило с ним заговаривать. Обслуга — она и есть обслуга, ей всегда надо сразу указывать на ее место.
 
   Через несколько минут Саша стояла у парапета водопада и смотрела вниз. Какая красота… Опасная и величественная.
   Саша была слегка пьяна. Вокруг бурлила жизнь, такая же кипящая, как сам водопад. Рядом застыл Голиаф. Он внимательно следил за нетрезвой хозяйкой. Хороший слуга.
   Саша повернулась к нему и распорядилась:
   — Голиаф, я хочу шампанского! И открой его здесь.
   Водитель вежливо улыбнулся, не понимая, как следует реагировать на это указание.
   — Вы шутите, мисс Алекс?
   Саша снова отвернулась лицом к водопаду.
   — Нисколько! Пойди и принеси! Хочу выпить именно здесь.
   Голиаф понял наконец, что это не шутка, и его лицо стало озабоченным.
   — Но, мисс Алекс, вы ведь отлично знаете, что это запрещено! Это общественное место, здесь нельзя даже пить пиво.
   Саша обернулась и отчеканила, на сей раз отчетливо и жестко:
   — Немедленно принеси из машины бутылку шампанского, лед и фужер! Все остальное не твоя забота. Ясно, Голиаф?
   Он испуганно кивнул и исчез.
   Толпы многочисленных туристов вокруг Саши улыбались и фотографировались на фоне водопада. Парами или семьями. Почти все они были с детьми. Люди проходили мимо, разговаривая и смеясь. Они слегка касались Саши плечами или рукавами. Саша старательно улыбалась им хорошей, хотя и не вполне трезвой и деланой улыбкой. Они улыбались в ответ. Но шли дальше, не задерживаясь, как бы моментально забыв о ее, Сашином, существовании. Как будто ее вообще нет на свете, вместе со всеми ее акциями, должностями и миллионами.
   А есть ли она в действительности? Может, ей самой все это — Америка, Джеф-красавчик, компания «Тим Твинс» — пригрезились, примерещились?
   Внезапно ей показалось, что стоявший неподалеку молодой мужчина в клетчатой ковбойке и голубых джинсах, с ребенком, оседлавшим его шею, и улыбающейся спутницей… Что они, эти трое… Что это как будто… Как похожи они на Тимофеевых… На Женю, Сашу и Гошку…
   Вернулся Голиаф, держа в руках шампанское, лед в вазочке и фужер. Поставил все на парапет.
   — Извините, мисс Алекс, шампанское было открыто, а непочатой бутылки в машине нет. Съездить в Ниагару?
   Саша взглянула на принесенное.
   — Ладно, наливай из этой.
   Голиафу было явно не по себе, он мялся, топтался не месте, но послушно исполнил волю своего босса: налил и почтительно отошел. Саша подняла фужер, долго рассматривала шампанское на свет, а затем медленно вылила в водопад. Поставила фужер обратно. Обернулась и стала вглядываться в середину толпы, кого-то выискивая взглядом…Ну вот, нашла наконец: мать, отец и маленький сын… Она только теперь обнаружила, что эта веселая троица — всего лишь китаец с китаянкой, и с ними маленький китайчонок, а вовсе не…
   Саша сняла темные очки и вытерла мокрые глаза. У нее явно не в порядке нервы. Надо немедленно взять себя в руки, иначе будет совсем плохо.
   Она глянула вниз. Там в самое чрево водопада заплыл маленький туристический пароходик, переполненный туристами в синих полиэтиленовых чехлах. Клубы водяных брызг окутали пароходик, и он растворился в белом облаке, исчезая из глаз. Саша, как зачарованная, смотрела на это волшебство. Потом взяла бутылку, размахнулась и зашвырнула ее далеко-далеко, в самые глубины водопада. Для чего ей все это — американские красоты и чудеса, китайцы, напоминающие ее собственную семью, отличное шампанское?.. Это лишь усиливало ее тоску, делая ее непереносимой.