Страница:
– Твой дружок не будет в восторге, если Дакота решит, что бассейн и есть тот горшок, к которому его жаждут приучить.
Саманта искоса взглянула на ехидную Монти и ответила:
– Джек не мой дружок.
– М-м, а на фотографиях вы выглядите так, словно хоть завтра под венец.
– А что ты хотела? – Сэм фыркнула. – Я старалась. В конце концов, это моя работа, ты не забыла? И я ведь рассказывала тебе, что Кара спланировала всю встречу чуть ли не по минутам. Она указала, сколько раз за вечер он должен был держать меня за руку. Так что не будь смешной.
– Не рычи на меня!
– А ты не сыпь мне соль на раны! Постарайся привыкнуть и спокойно реагировать на происходящее. Если хочешь знать, ничего особенно приятного в этом свидании не было. Я чувствовала себя неловко.
Из бассейна раздался негодующий вопль Лили. Сэм и Монти быстро обернулись. Мальчишки окружили Лили и брызгались, заливая девочку водой, словно хотели утопить.
Монти вскочила с кресла, и ее голос, громкий и хорошо поставленный голос певицы, отразился от стен и потолка и зазвучал почти как глас Божий:
– А ну прекратите это немедленно! – Указательный палец Монти с ярко-оранжевым ногтем вытянулся в направлении сына. – Саймон, если я еще раз увижу, что вы обижаете Лили, я прослежу за тем, чтобы твоей худой задницы и близко не было возле бассейна. Ты меня понял? И ты, Грег! – Ноготь чуть сдвинул прицел. – Тебя это тоже касается. Оставь сестру в покое!
Монти замолчала, но ее голос еще несколько секунд резонировал под сводами бассейна. Когда же наконец воцарилась тишина, Сэм и все остальные приняли ее как благо и постарались продлить хотя бы на несколько минут.
Монти рухнула обратно в шезлонг и некоторое время возилась, поправляя верх купальника – надо же прикрыть хоть что-то. Устроившись в кресле, она продолжала разговор с того же места, на котором их прервали дети:
– Знаешь, подруга, это я, Монти, ты не забыла? Так что не надо мне тут сказки рассказывать. Если то, что я вижу на фото, – всего лишь работа, то тебе пора менять профессию и идти в актрисы.
Саманта смущенно рассмеялась и вынуждена была признаться:
– Ну, честно сказать, во время нашей встречи действительно были моменты, которые мне понравились.
– Слушай, не сочти меня занудой, но давай просто убедимся, что ты не забыла кто есть кто, – заявила Монти, склонив голову набок и внимательно поглядывая на Саманту. – Джек Толливер хорош – с этим я не спорю! Да, он шикарный белый мужчина, и я даже знаю, что именно тебе в нем нравится. Мне тоже кое-что нравится, когда я на него смотрю. А кое-что даже заводит. Например, задница у него просто отпадная. Я прямо чуть в обморок не падаю, когда вижу его сзади. – Для восстановления сил Монти отпила чаю со льдом.
– Что ты несешь? – Едва сдерживая смех, Саманта закатила глаза. – Тогда почему бы тебе не пригласить его на свидание?
Монти расхохоталась. Ей даже пришлось поставить высокий стакан с чаем на столик, иначе она неминуемо расплескала бы его в приступе бурного веселья.
– Знаешь, Сэмми, я бы могла попытаться. Но не уверена, что парню это пошло бы на пользу. Индиана еще не зашла в своей политической эволюции так далеко, – промолвила она наконец.
– Здравствуйте, девушки.
Сэм и Монти буквально подскочили в шезлонгах. Обернувшись, они увидели возле дверей Джека Толливера, и Саманта немедленно задалась вопросом, как давно он там стоит и соответственно как давно слушает их с Монти увлекательную беседу. Догадаться по лицу Джека было невозможно: он являл собой невозмутимого политика. Маска, не более того. Можно сфотографировать, повесить на стену и подписать: идеальная приветливая улыбка. «Как раньше мне не приходило в голову, что приветливость может так раздражать?» – удивилась Сэм.
– Надеюсь, вы приятно проводите время? – спросил Джек.
– Еще как! – отозвалась Монти, облизывая губы и обмахиваясь ладонью, словно ей вдруг стало жарко.
– Я очень рад, – отозвался Толливер.
– Здесь чудесно, и мне кажется, мы уже вполне вписались в обстановку, – сказала Саманта, продолжая гадать, слышал ли Джек ту лестную характеристику, которую дала ему Монти: белый мужчина с красивой задницей.
Это было, конечно, грубовато, но абсолютно соответствовало истине. Саманта тоже не смогла удержаться и залюбовалась фигурой Джека: узкие бедра, обтянутые серыми твидовыми брюками, и черный классический пуловер – просто картинка из журнала для женщин. Одежда удивительным образом подчеркивала совершенство мужского тела: широкие плечи и сильные руки, тонкую талию и длинные ноги. Черный свитер красиво оттенял темные волосы и контрастировал с невероятно, зелеными глазами. Наверняка Джек знает, что делает, сказала себе Сэм. Образ самого сексуального лидера партии – это весьма неплохая приманка для избирателей. Особенно избирательниц. Само собой, известное имя и наличие политического чутья и харизмы – важнейшие составляющие политического успеха. Но умение одеваться и мужская привлекательность кандидата тоже должны играть немалую роль.
Черт, да что там! Она сама проголосовала бы за мистера Толливера не задумываясь.
Джек улыбнулся Монти, потом перевел взгляд на Саманту и сказал:
– Между прочим, мы с тобой стали сенсацией дня. Репортеры весь день названивают в офис, требуя объяснений. Кара отделывается любимой фразой «Без комментариев», что только разжигает их интерес.
Саманта бросила взгляд в сторону бассейна, проверяя, как там дети. Дакота плескался на мелководье, изо всех сил колотя ножками по воде. Но его весьма сосредоточенный взгляд был прикован к Джеку Толливеру. Остальные дети плавали на глубине и казались весьма довольными собой.
– И как долго Кара будет воздерживаться от комментариев? – спросила она.
Джек помахал рукой, приветствуя детей, и из бассейна донеслись разрозненные приветственные крики. Потом он ответил:
– Мы с Карой рассчитали, что для максимального финансового эффекта я должен объявить о намерении бороться за место в сенате не позже чем через две недели, то есть к началу января. В моем расписании есть посещение нового дельфинария. Скажу больше, именно я должен его открыть. Мы подумали, что было бы здорово, если бы ты и дети присутствовали на этом мероприятии вместе со мной.
– Какая увлекательная перспектива, – пробормотала Монти. Она встала и принялась бродить вокруг, складывая полотенца и выравнивая в линеечку детские тапки и сланцы, разбросанные по полу. При этом Монти то ли жужжала, то ли тихонько мурлыкала какую-то мелодию.
Саманта напряглась. Она не раз наблюдала подобные приступы аккуратности раньше и прекрасно знала, что это значит. Монти изо всех сил держится, чтобы не сказать какую-то колкость, которая буквально вертится у нее на языке. «Держись, милая», – мысленно взмолилась Сэм, потому что порой подружка бывала слишком остра на язык.
– А почему вы не похвастаетесь колечком, которое купили для Сэм? – не удержалась-таки Монти.
Ну вот, Саманта даже зажмурилась от смущения. Когда она открыла глаза, Джек и ее подруга молча мерили друг друга взглядами. Джек первым опустил глаза.
– Какое колечко? – пробормотал он, ероша волосы.
– Нет, он не купил тебе кольцо, – громким шепотом возвестила подруга, качая головой и делая многозначительное лицо.
«Может, ей платить за то, чтобы она молчала?» – с тоской подумала Сэм, но прежде чем она успела озвучить эту многообещающую мысль, Монти уже уставилась на Джека прокурорским взглядом и принялась его отчитывать:
– Вы что, никогда не слышали о традиции дарить кольцо по случаю помолвки? Кто, по-вашему, поверит в то, что женщина обручена, если на пальце у нее не сверкает какой-нибудь хоть самый завалящий камешек? А уж мужчина с вашими деньгами и положением просто обязан купить что-нибудь большое и блестящее. И не бижутерию!
Джек на всякий случай отошел немного в сторону и сделал вид, что ему просто хотелось прислониться к столу. Обретя хоть какую-то опору, он послал Сэм виноватую улыбку и пожал плечами. Но Монти решительно не желала умолкать:
– И вообще есть такое правило: мужчина должен потратить на кольцо для помолвки сумму, равную его зарплате за два месяца. Что, неужто никогда не слыхали о таком? – Монти ровными рядами уложила полотенца на специальную стойку и удовлетворенно кивнула, довольная собой.
Саманта боялась даже смотреть на Толливера, но, к ее удивлению, он вдруг расхохотался – искренне, от души. Сэм тоже засмеялась, испытывая огромное облегчение. Надо же, она ожидала совсем другой реакции.
– Спасибо за подсказку, миссис Маккуин. – Зеленые глаза сияли, и Джек, похоже, действительно развлекался. – Что касается правила о двухмесячной зарплате, не думаю, что мы можем использовать это в моем случае. Видите ли, я временно безработный, и если сумму покупки придется рассчитывать, исходя из пособия по безработице, то, боюсь, Сэм это не понравится.
– Все равно признайтесь, что вы не правы. Без кольца никак не обойтись, – упорствовала Монти.
– Мы что-нибудь придумаем, – подмигнул Толливер и направился к мелкой части бассейна. Опустившись на корточки, он наклонился к Дакоте. Малыш смотрел на него с широкой улыбкой, его влажные волосы кудряшками прилипли колбу.
– Привет, мистер Джек.
– Привет, парень. Как водичка?
– Здорово! А я могу плавать! Хотите посмотреть, как я плаваю?
Прежде чем Джек успел ответить или отодвинуться, малыш перевернулся на живот и заколотил ногами по воде. Сэм рассмеялась было, глядя на попку в памперсе, торчащую над поверхностью, но потом увидела, как Джека волна за волной окатывает вода, и зажала рот ладошкой.
– Ой, прости, пожалуйста!
Она вскочила с шезлонга и через секунду уже протягивала ему полотенце. Толливер вытер лицо, которое, к ее удивлению, осталось совершено спокойным. Он даже не подумал подняться.
– Ты здорово бьешь ногами, Бенджамин Дакота, – со всей серьезностью заявил Джек. – Думаю, тебя ждет большое спортивное будущее.
Дакота опять вцепился в бортик бассейна и подпрыгивал в воде, тяжело дыша и сопя.
– Я хорошо плаваю, мистер Джек! Ты видел?
– Видел. – Толливер встал, поморщившись от боли. Потом взглянул на Сэм сверху вниз и сказал: – Спасибо за полотенце.
Саманта стояла, словно приклеившись к скользкому и мокрому полу. Она смотрела в глаза Толливера. Взбаламученная вода бассейна отражалась в его зеленой радужке, и казалось, что глаза Джека сияют изнутри своим собственным светом. Саманта протянула руку, и он вернул ей полотенце, коснувшись ее руки как бы мимоходом.
А в голове Сэм вдруг заметались растерянные мысли. Она заметила гримасу боли на лице Толливера, когда он вставал, и впервые вспомнила о травме колена. Неужели оно все еще беспокоит его? По словам Грега, травма была очень серьезной. Он же сказал, что тот момент падения Джека Толливера до сих пор часто показывают в подборках самых важных игровых моментов. В Интернете было написано, что Толливер перенес шесть хирургических операций, и прошло четыре года, прежде чем он перестал хромать.
– Кара хочет, чтобы мы сегодня вместе пообедали где-нибудь в городе, – сказал Толливер. – Как ты думаешь, дети смогут продержаться без тебя несколько часов?
– Я могу посидеть с детьми, – подала голос Монти, хотя к ней никто не обращался. – Мне сегодня торопиться некуда, так что я с удовольствием проведу время в вашей хижине. А вы бегите развлекайтесь.
Сэм бросила на подругу предостерегающий взгляд, чтобы та вспомнила, что речь идет о бизнесе, а не об удовольствии, и бодро ответила:
– Как скажешь, Джек. А куда мы пойдем? Кара дала какие-нибудь указания по поводу того, что мне надеть?
Глаза Джека вдруг блеснули, и Сэм показалось, что вода бассейна тут уже совершенно ни при чем.
Джек медленно обвел взглядом фигуру Саманты – с ног до головы. Она задержала дыхание. Саманте казалось, она чувствует прикосновение этого взгляда. Он был горячим. Кожа буквально горела. Румянец вспыхнул на щеках, и поделать с этим Сэм ничего не могла. Наконец Толливер опять взглянул ей в глаза.
– Мы пойдем в ресторан «Сент-Элмо», – сказал он. – Кара думает, что одежда должна быть неформальной, но с праздничным уклоном.
– Здорово! Я уже сто лет не была в этом ресторане.
– А вот интересно, – раздался позади них голос Монти, – что такое неформально и с праздничным уклоном? Тапки с вечерним платьем или как?
Сэм облизала губы, представив себе, как именно она убьет подружку, когда они останутся вдвоем. Подойдет что-нибудь медленное и болезненное.
– Звучит заманчиво, Джек, – сказала Саманта. – И к которому часу мне надо быть готовой?
– К семи, если ты успеешь.
Саманте все еще казалось, что кожа ее горит от того внимательного взгляда, которым одарил ее Джек, и, пытаясь справиться с собой, она как-то очень бодро возвестила:
– Я же на работе, так что все будет как скажешь, шеф!
Джек взглянул несколько удивленно, брови сошлись к переносице. Но вот он опустил взгляд, сунул руки в карманы, а когда опять поднял глаза на Саманту, выражение его лица было по-прежнему абсолютно безмятежным.
– Ну и прекрасно, – заявил он. – Увидимся в семь. И напомните мне о том, что я должен подыскать кольцо. Недели через две, хорошо?
Сэм собиралась спросить что-то о кольце, но вдруг осознала, что в бассейне стало как-то очень тихо. Она оглянулась. Все дети выстроились вдоль ближайшего бортика бассейна и с напряженным вниманием прислушивались к разговору.
Джек тоже заметил образовавшуюся публику, и внутри его словно включилась программа действий: он широко улыбнулся, демонстрируя обаяние и то, какой он свой парень, и спросил:
– Как вы себя чувствуете в новой школе?
– Н-нормально, – отозвался Грег.
– Это хорошо. – Джек перевел вопросительный взгляд на Лили, и Саманта напряглась. Она очень хотела надеяться, что девочка постарается быть вежливой. Лили прищурила глаза, обведенные черным косметическим карандашом, и, слегка пожав плечами, улыбнулась.
– Спасибо, все хорошо, – ответила она. – Хотя снобов там хватает.
– Они есть везде, – отозвался Джек. – Но, как гласит наша конституция, все люди равны. Более того, за твое обучение заплачены те же деньги, что и за их, поэтому ты имеешь такое же право учиться в этой школе. Если ты все время будешь напрягаться по этому поводу, то доставишь им удовольствие. Я бы на твоем месте не стал этого делать.
– Ну да, я понимаю, – протянула Лили. Потом, оживившись и быстро стрельнув глазами в сторону матери, сказала: – Скажите, Джек, а вы когда-нибудь ходили на концерты в Филд-Хаус?
– Лили… – начала Саманта. Она прекрасно поняла, к чему вели эти расспросы.
– Пару лет назад я слушал там «Ю2», – невозмутимо ответил Джек.
– Bay! – Глаза Лили округлились.
– Говорят, весной приедет группа «Наин инч нейлз». Может, вы все хотели бы сходить?
– Ну, я был бы не против, – протянул Саймон, изо всех сил стараясь скрыть волнение, хотя глаза его немедленно сделались круглыми.
– Я посмотрю, можно ли будет достать билеты. А пока прошу извинить – у меня деловая встреча.
Толливер попрощался с Монти и детьми, и Саманта пошла проводить его до двери. Сзади послышался потрясенный голос Саймона:
– Не верю я, что он сможет достать билеты. Врет он все! Просто выпендривается.
Джек шел по галерее, которая соединяла дом с помещением бассейна, а Сэм таращилась на него, не в силах отвести взгляд от его фигуры и пользуясь тем, что он не может видеть ее лица. У самой двери Толливер обернулся и, подмигнув, сказал:
– Не вздумай надеть тапочки с вечерним платьем. И постарайся не падать в обморок, когда я поворачиваюсь к тебе спиной.
Когда наконец закончился этот ужасно длинный и трудный день, Кристи вернулась в свой офис в здании Десятого телеканала и плотно закрыла за собой дверь. Постанывая от облегчения, она расстегнула молнии на сапогах. Красота требует жертв, а сапоги из змеиной кожи на шпильке – писк сезона, и потому она просто вынуждена их носить. Но как же это похоже на пытку испанской инквизиции! Некоторое время Кристи растирала стопы и шевелила пальцами, чтобы восстановить кровообращение. Потом вздохнула – все хорошо не бывает: боль в ногах прошла, но зубы мудрости по-прежнему ныли. Она понимала, что когда-нибудь нужно найти время и мужество, добраться до дантиста и избавить себя от этой ноющей боли. Просто-напросто удалить зубы. Но пока свободного времени не было.
Кристи проверила электронную почту и отправила письмо в офис окружного прокурора с просьбой предоставить информацию о том, как продвигаются поиски Митчела Дж. Бергена, мужа той парикмахерши, с которой теперь встречается Джек. Сотрудники прокуратуры даже не потрудились ответить, и Кристи это не удивило. Должно быть, им стыдно, что такая большая и могущественная структура опозорилась, не сумев отыскать какого-то жалкого стеклодува-неудачника.
Мисс Скоэн хищно улыбнулась, представив, как в один прекрасный день обойдет всех этих людей и сделает то, что им не удалось, несмотря на все государственные ресурсы. А в том, что она легко отыщет бывшего мужа Саманты Монро, Кристи не сомневалась ни на минуту.
Она вообще очень талантлива и удачлива. Например, ей не стоило большого труда добыть сведения о личной жизни самой Саманты. Визит в отдел регистрации актов гражданского состояния дал копию свидетельства о браке и свидетельства о разводе. Посещение веб-сайта отдела здравоохранения показало, что у дамы имеется лицензия косметолога, а звонок в бюро статистики штата Индиана позволил узнать даты рождения всех троих детей. Подробности жизни миссис Монро Кристи разузнала у Марсии Фишбакер, которая заявила, что Митчел Дж. Берген был полный ноль, жил за счет жены, которая надрывалась на работе, а потом просто сбежал, не оставив ни денег, ни адреса. О Саманте Марсия говорила с восторгом и придыханием, словно та была чем-то средним между матерью Терезой и «Видал Сассуном». Глупость ужасная, но Кристи слушала и кивала, издавая подобающие случаю сочувственные возгласы.
– Ей в жизни пришлось очень нелегко, – повторяла Марсия. – Да еще этот мерзавец Митч буквально выжал из бедняжки все соки. Поэтому я вас прошу, Кристи, не нужно причинять ей боль. Я знаю, что ее новый друг – политик, а для вас, журналистов, это всегда привлекательно. Но, поверьте мне, Саманта заслужила немного покоя и радости в жизни.
«Надо же, – злобно думала Кристи, – она заслужила! А кто нет? Я, что ли, недостойна радости и счастья?»
Она вдруг вспомнила тот вечер, когда Джек выставил ее посмешищем на глазах у всех. В тот год Кристи Скоэн номинировали на звание «Лучший тележурналист года» в церемонии награждений Ассошиэйтед Пресс. Награда в конце концов досталась Эду Джиллиану с Третьего канала, но не это было самое обидное. К тому моменту они с Джеком встречались уже около трех месяцев, и Кристи искренне верила, что дело идет к свадьбе. Она страстно желала выйти замуж за Джека Толливера, потому что любила его. И уверена была, что чувство это взаимно. Но он ни разу не произнес заветного «Я тебя люблю», однако Кристи смотрела в его сияющие глаза и видела в них обожание. Ее родители были на седьмом небе от счастья. Даже матери Джека – Маргарет – она понравилась. Понравилась до такой степени, что та предложила как-нибудь съездить в Чикаго – походить по магазинам вдвоем, без мужчин. Поездка так и не состоялась… а все потому, что Джек Толливер явно страдает каким-то психическим… или гормональным расстройством. Как иначе объяснить тот факт, что он не может находиться рядом с женщиной больше трех месяцев и не желает создавать нормальную семью.
Кристи Скоэн поняла это в тот вечер, когда устраивался банкет в честь номинантов и награжденных. Она не получила главный приз, но все же этот банкет был и в ее честь. А Джек Толливер затащил ассистента режиссера компании «Фокс» в уголок, где на стене висели пластиковые кабинки с телефонами-автоматами, и целовался с ней.
Если бы Кристи была одна, когда застукала своего возлюбленного с другой! Ее гордость пострадала бы, но уж она как-нибудь договорилась бы со своими чувствами! Но ей просто фатально не повезло: всю эту замечательную сцену наблюдал непосредственный начальник Кристи и еще четверо ее коллег. А уж они с удовольствием и в деталях описали увиденное всем остальным сотрудникам Десятого канала, собравшимся за большим праздничным столом. Через несколько минут вернулся Джек, умиротворенный и свежий, с ясным взором зеленых глаз. Сослуживцы переглядывались и хихикали, а Толливер как ни в чем не бывало улыбнулся Кристи и нежно взял ее за руку. Кристи словно ударило током. Безумное желание причинить боль этому человеку захлестнуло ее, и, вырвав руку из его ладони, она прошипела ему в лицо:
– Ты грязная свинья!
Само собой, их размолвка стала главной сенсацией вечера. Кристи ушла с банкета без маленькой золотой статуэтки и без мужчины, которого уже привыкла считать не просто бойфрендом, а практически женихом. Обиднее всего было то, что именно в этот вечер Кристи выглядела совершенно потрясающе. Она была прекрасна, знала это и гордилась собой. Марсия уложила ее осветленные волосы в шикарную вечернюю прическу, Кристи надела маленькое розовое платье без бретелек. Она купила это платье на распродаже, но и что с того: оно было недешевым, а сидело просто идеально – даже переделывать ничего не пришлось.
Этот вечер должен был стать для нее триумфальным. Джек Толливер должен был сделать ей предложение! В конце концов, они просто замечательно смотрелись вместе.
Кристи Скоэн вздохнула, возвращаясь к реальности, и продолжала просматривать почту. Электронные письма от коллег, зрителей, информаторов. И конечно, от Брендона Милевски.
Кристи зевнула и положила ноги на стол. Откинувшись в кресле, она подтянула к себе клавиатуру. Что, интересно, этот придурок себе думает? Шесть сообщений за один день! Брендон отирался рядом не первый год и совершенно очевидно сох по ней, но шесть сообщений за вечер – это уж слишком. Что себе вообразил этот толстяк? Что она станет миссис Жена Лоббиста, после того как позволила ему купить для нее бокал посредственного вина? Не дождется.
Испытывая злорадное удовлетворение, Кристи удалила письмо Брендона с приглашением присоединиться к нему и его коллегам за ужином в ресторане «Сент-Элмо». Остальные пять посланий она даже читать не стала. Просто удалила нажатием кнопки. И о чем только она думала в тот день в «Таверне болтунов»? Зачем согласилась выпить вина с Милевски? Теперь он не отвяжется, и будет докучать своим вниманием. Наверное, на нее затмение нашло, решила Кристи. Брендон Милевски не был привлекателен или перспективен. Просто жирный хорек.
Кристи Скоэн выключила компьютер. Пора домой. Она достала из шкафчика туфли на низком каблуке. В них, конечно, нельзя показаться на людях, но до стоянки дойти всего ничего. Мысль о том, что придется опять влезать в сапоги, вызывала тошноту, однако в целом мисс Скоэн была довольна сегодняшним днем. Она носом чуяла сенсацию, которая станет главным актом ее мести Джеку Толливеру. И тогда скандал, раздутый вокруг инцидента на учительской конференции, покажется пустячком, всего лишь пикантной шуткой.
Кристи уселась в маленький ярко-красный «ниссан» и завела мотор. И вдруг ей вспомнилось то шикарное розовое платье, в котором она была на вечере вручения наград. Она не смогла заставить себя надеть его еще хотя бы раз – слишком много плохих воспоминаний. А жаль – платье было просто потрясающее!
– Ее звали Тина, и все кончилось еще до того, как мы с тобой подписали соглашение.
– Ты по ней скучаешь? – спросила Сэм и сразу же обругала себя. Как можно задавать такие личные вопросы человеку, на которого работаешь? Вообще их отношения вряд ли можно считать обычными или даже нормальными. Сейчас у них было вроде как свидание. Но его трудно было назвать настоящим. Сидевший напротив мужчина вызывал у Саманты противоречивые чувства, но одно из них трудно было игнорировать. Джек нравился ей – очень даже нравился. Он веселый и милый, и хорош собой… и каждый раз, как его зеленые глаза задерживались на ней хоть чуть-чуть, Сэм чувствовала примитивное и недвусмысленное возбуждение. А это уже просто ни в какие рамки не лезло – не девочка все-таки!
– Честно сказать, мне не хватает… некоторых аспектов наших с Тиной отношений, – глубокомысленно изрек Толливер и, усмехаясь, поднес к губам бокал вина.
Сэм покраснела, а он явно развлекался.
– Должно быть, Тина – девушка выдающаяся во всех отношениях… и во всех аспектах, – отозвалась Саманта не без ехидства.
Джек рассмеялся, и в глазах его опять появилось весьма странное выражение. Сэм могла поклясться, что это симпатия. Значит, она ему нравится. Ох, лучше не надо! И так проблем хватает.
– Знаешь, Саманта, в жизни случаются странные вещи. Может быть, к концу этих шести месяцев мы с тобой станем настоящими друзьями. А что? Не вижу ничего невозможного.
Тон Джека был дружеским, а улыбка – настоящей, и Саманта, не удержавшись, улыбнулась в ответ. Его зеленые глаза с густыми ресницами сводили ее с ума.
Теплая волна разлилась внутри, согревая руки, заставляя вспыхнуть румянцем щеки. А потом то же тепло спустилось по позвоночнику и что-то сжалось внизу живота. Саманта постаралась взглянуть на происходящее трезво и сказала себе, что, во-первых, пить больше нельзя, вино усиливает возбуждение. А куда еще усиливать-то? Так можно наброситься на Толливера прямо здесь. Вряд ли посетители оценят подобное зрелище по достоинству. Второй вывод был еще менее утешителен. Она слишком долго обходилась без секса и просто-напросто забыла, как надо вести себя в обществе такого невероятно привлекательного мужчины.
Саманта искоса взглянула на ехидную Монти и ответила:
– Джек не мой дружок.
– М-м, а на фотографиях вы выглядите так, словно хоть завтра под венец.
– А что ты хотела? – Сэм фыркнула. – Я старалась. В конце концов, это моя работа, ты не забыла? И я ведь рассказывала тебе, что Кара спланировала всю встречу чуть ли не по минутам. Она указала, сколько раз за вечер он должен был держать меня за руку. Так что не будь смешной.
– Не рычи на меня!
– А ты не сыпь мне соль на раны! Постарайся привыкнуть и спокойно реагировать на происходящее. Если хочешь знать, ничего особенно приятного в этом свидании не было. Я чувствовала себя неловко.
Из бассейна раздался негодующий вопль Лили. Сэм и Монти быстро обернулись. Мальчишки окружили Лили и брызгались, заливая девочку водой, словно хотели утопить.
Монти вскочила с кресла, и ее голос, громкий и хорошо поставленный голос певицы, отразился от стен и потолка и зазвучал почти как глас Божий:
– А ну прекратите это немедленно! – Указательный палец Монти с ярко-оранжевым ногтем вытянулся в направлении сына. – Саймон, если я еще раз увижу, что вы обижаете Лили, я прослежу за тем, чтобы твоей худой задницы и близко не было возле бассейна. Ты меня понял? И ты, Грег! – Ноготь чуть сдвинул прицел. – Тебя это тоже касается. Оставь сестру в покое!
Монти замолчала, но ее голос еще несколько секунд резонировал под сводами бассейна. Когда же наконец воцарилась тишина, Сэм и все остальные приняли ее как благо и постарались продлить хотя бы на несколько минут.
Монти рухнула обратно в шезлонг и некоторое время возилась, поправляя верх купальника – надо же прикрыть хоть что-то. Устроившись в кресле, она продолжала разговор с того же места, на котором их прервали дети:
– Знаешь, подруга, это я, Монти, ты не забыла? Так что не надо мне тут сказки рассказывать. Если то, что я вижу на фото, – всего лишь работа, то тебе пора менять профессию и идти в актрисы.
Саманта смущенно рассмеялась и вынуждена была признаться:
– Ну, честно сказать, во время нашей встречи действительно были моменты, которые мне понравились.
– Слушай, не сочти меня занудой, но давай просто убедимся, что ты не забыла кто есть кто, – заявила Монти, склонив голову набок и внимательно поглядывая на Саманту. – Джек Толливер хорош – с этим я не спорю! Да, он шикарный белый мужчина, и я даже знаю, что именно тебе в нем нравится. Мне тоже кое-что нравится, когда я на него смотрю. А кое-что даже заводит. Например, задница у него просто отпадная. Я прямо чуть в обморок не падаю, когда вижу его сзади. – Для восстановления сил Монти отпила чаю со льдом.
– Что ты несешь? – Едва сдерживая смех, Саманта закатила глаза. – Тогда почему бы тебе не пригласить его на свидание?
Монти расхохоталась. Ей даже пришлось поставить высокий стакан с чаем на столик, иначе она неминуемо расплескала бы его в приступе бурного веселья.
– Знаешь, Сэмми, я бы могла попытаться. Но не уверена, что парню это пошло бы на пользу. Индиана еще не зашла в своей политической эволюции так далеко, – промолвила она наконец.
– Здравствуйте, девушки.
Сэм и Монти буквально подскочили в шезлонгах. Обернувшись, они увидели возле дверей Джека Толливера, и Саманта немедленно задалась вопросом, как давно он там стоит и соответственно как давно слушает их с Монти увлекательную беседу. Догадаться по лицу Джека было невозможно: он являл собой невозмутимого политика. Маска, не более того. Можно сфотографировать, повесить на стену и подписать: идеальная приветливая улыбка. «Как раньше мне не приходило в голову, что приветливость может так раздражать?» – удивилась Сэм.
– Надеюсь, вы приятно проводите время? – спросил Джек.
– Еще как! – отозвалась Монти, облизывая губы и обмахиваясь ладонью, словно ей вдруг стало жарко.
– Я очень рад, – отозвался Толливер.
– Здесь чудесно, и мне кажется, мы уже вполне вписались в обстановку, – сказала Саманта, продолжая гадать, слышал ли Джек ту лестную характеристику, которую дала ему Монти: белый мужчина с красивой задницей.
Это было, конечно, грубовато, но абсолютно соответствовало истине. Саманта тоже не смогла удержаться и залюбовалась фигурой Джека: узкие бедра, обтянутые серыми твидовыми брюками, и черный классический пуловер – просто картинка из журнала для женщин. Одежда удивительным образом подчеркивала совершенство мужского тела: широкие плечи и сильные руки, тонкую талию и длинные ноги. Черный свитер красиво оттенял темные волосы и контрастировал с невероятно, зелеными глазами. Наверняка Джек знает, что делает, сказала себе Сэм. Образ самого сексуального лидера партии – это весьма неплохая приманка для избирателей. Особенно избирательниц. Само собой, известное имя и наличие политического чутья и харизмы – важнейшие составляющие политического успеха. Но умение одеваться и мужская привлекательность кандидата тоже должны играть немалую роль.
Черт, да что там! Она сама проголосовала бы за мистера Толливера не задумываясь.
Джек улыбнулся Монти, потом перевел взгляд на Саманту и сказал:
– Между прочим, мы с тобой стали сенсацией дня. Репортеры весь день названивают в офис, требуя объяснений. Кара отделывается любимой фразой «Без комментариев», что только разжигает их интерес.
Саманта бросила взгляд в сторону бассейна, проверяя, как там дети. Дакота плескался на мелководье, изо всех сил колотя ножками по воде. Но его весьма сосредоточенный взгляд был прикован к Джеку Толливеру. Остальные дети плавали на глубине и казались весьма довольными собой.
– И как долго Кара будет воздерживаться от комментариев? – спросила она.
Джек помахал рукой, приветствуя детей, и из бассейна донеслись разрозненные приветственные крики. Потом он ответил:
– Мы с Карой рассчитали, что для максимального финансового эффекта я должен объявить о намерении бороться за место в сенате не позже чем через две недели, то есть к началу января. В моем расписании есть посещение нового дельфинария. Скажу больше, именно я должен его открыть. Мы подумали, что было бы здорово, если бы ты и дети присутствовали на этом мероприятии вместе со мной.
– Какая увлекательная перспектива, – пробормотала Монти. Она встала и принялась бродить вокруг, складывая полотенца и выравнивая в линеечку детские тапки и сланцы, разбросанные по полу. При этом Монти то ли жужжала, то ли тихонько мурлыкала какую-то мелодию.
Саманта напряглась. Она не раз наблюдала подобные приступы аккуратности раньше и прекрасно знала, что это значит. Монти изо всех сил держится, чтобы не сказать какую-то колкость, которая буквально вертится у нее на языке. «Держись, милая», – мысленно взмолилась Сэм, потому что порой подружка бывала слишком остра на язык.
– А почему вы не похвастаетесь колечком, которое купили для Сэм? – не удержалась-таки Монти.
Ну вот, Саманта даже зажмурилась от смущения. Когда она открыла глаза, Джек и ее подруга молча мерили друг друга взглядами. Джек первым опустил глаза.
– Какое колечко? – пробормотал он, ероша волосы.
– Нет, он не купил тебе кольцо, – громким шепотом возвестила подруга, качая головой и делая многозначительное лицо.
«Может, ей платить за то, чтобы она молчала?» – с тоской подумала Сэм, но прежде чем она успела озвучить эту многообещающую мысль, Монти уже уставилась на Джека прокурорским взглядом и принялась его отчитывать:
– Вы что, никогда не слышали о традиции дарить кольцо по случаю помолвки? Кто, по-вашему, поверит в то, что женщина обручена, если на пальце у нее не сверкает какой-нибудь хоть самый завалящий камешек? А уж мужчина с вашими деньгами и положением просто обязан купить что-нибудь большое и блестящее. И не бижутерию!
Джек на всякий случай отошел немного в сторону и сделал вид, что ему просто хотелось прислониться к столу. Обретя хоть какую-то опору, он послал Сэм виноватую улыбку и пожал плечами. Но Монти решительно не желала умолкать:
– И вообще есть такое правило: мужчина должен потратить на кольцо для помолвки сумму, равную его зарплате за два месяца. Что, неужто никогда не слыхали о таком? – Монти ровными рядами уложила полотенца на специальную стойку и удовлетворенно кивнула, довольная собой.
Саманта боялась даже смотреть на Толливера, но, к ее удивлению, он вдруг расхохотался – искренне, от души. Сэм тоже засмеялась, испытывая огромное облегчение. Надо же, она ожидала совсем другой реакции.
– Спасибо за подсказку, миссис Маккуин. – Зеленые глаза сияли, и Джек, похоже, действительно развлекался. – Что касается правила о двухмесячной зарплате, не думаю, что мы можем использовать это в моем случае. Видите ли, я временно безработный, и если сумму покупки придется рассчитывать, исходя из пособия по безработице, то, боюсь, Сэм это не понравится.
– Все равно признайтесь, что вы не правы. Без кольца никак не обойтись, – упорствовала Монти.
– Мы что-нибудь придумаем, – подмигнул Толливер и направился к мелкой части бассейна. Опустившись на корточки, он наклонился к Дакоте. Малыш смотрел на него с широкой улыбкой, его влажные волосы кудряшками прилипли колбу.
– Привет, мистер Джек.
– Привет, парень. Как водичка?
– Здорово! А я могу плавать! Хотите посмотреть, как я плаваю?
Прежде чем Джек успел ответить или отодвинуться, малыш перевернулся на живот и заколотил ногами по воде. Сэм рассмеялась было, глядя на попку в памперсе, торчащую над поверхностью, но потом увидела, как Джека волна за волной окатывает вода, и зажала рот ладошкой.
– Ой, прости, пожалуйста!
Она вскочила с шезлонга и через секунду уже протягивала ему полотенце. Толливер вытер лицо, которое, к ее удивлению, осталось совершено спокойным. Он даже не подумал подняться.
– Ты здорово бьешь ногами, Бенджамин Дакота, – со всей серьезностью заявил Джек. – Думаю, тебя ждет большое спортивное будущее.
Дакота опять вцепился в бортик бассейна и подпрыгивал в воде, тяжело дыша и сопя.
– Я хорошо плаваю, мистер Джек! Ты видел?
– Видел. – Толливер встал, поморщившись от боли. Потом взглянул на Сэм сверху вниз и сказал: – Спасибо за полотенце.
Саманта стояла, словно приклеившись к скользкому и мокрому полу. Она смотрела в глаза Толливера. Взбаламученная вода бассейна отражалась в его зеленой радужке, и казалось, что глаза Джека сияют изнутри своим собственным светом. Саманта протянула руку, и он вернул ей полотенце, коснувшись ее руки как бы мимоходом.
А в голове Сэм вдруг заметались растерянные мысли. Она заметила гримасу боли на лице Толливера, когда он вставал, и впервые вспомнила о травме колена. Неужели оно все еще беспокоит его? По словам Грега, травма была очень серьезной. Он же сказал, что тот момент падения Джека Толливера до сих пор часто показывают в подборках самых важных игровых моментов. В Интернете было написано, что Толливер перенес шесть хирургических операций, и прошло четыре года, прежде чем он перестал хромать.
– Кара хочет, чтобы мы сегодня вместе пообедали где-нибудь в городе, – сказал Толливер. – Как ты думаешь, дети смогут продержаться без тебя несколько часов?
– Я могу посидеть с детьми, – подала голос Монти, хотя к ней никто не обращался. – Мне сегодня торопиться некуда, так что я с удовольствием проведу время в вашей хижине. А вы бегите развлекайтесь.
Сэм бросила на подругу предостерегающий взгляд, чтобы та вспомнила, что речь идет о бизнесе, а не об удовольствии, и бодро ответила:
– Как скажешь, Джек. А куда мы пойдем? Кара дала какие-нибудь указания по поводу того, что мне надеть?
Глаза Джека вдруг блеснули, и Сэм показалось, что вода бассейна тут уже совершенно ни при чем.
Джек медленно обвел взглядом фигуру Саманты – с ног до головы. Она задержала дыхание. Саманте казалось, она чувствует прикосновение этого взгляда. Он был горячим. Кожа буквально горела. Румянец вспыхнул на щеках, и поделать с этим Сэм ничего не могла. Наконец Толливер опять взглянул ей в глаза.
– Мы пойдем в ресторан «Сент-Элмо», – сказал он. – Кара думает, что одежда должна быть неформальной, но с праздничным уклоном.
– Здорово! Я уже сто лет не была в этом ресторане.
– А вот интересно, – раздался позади них голос Монти, – что такое неформально и с праздничным уклоном? Тапки с вечерним платьем или как?
Сэм облизала губы, представив себе, как именно она убьет подружку, когда они останутся вдвоем. Подойдет что-нибудь медленное и болезненное.
– Звучит заманчиво, Джек, – сказала Саманта. – И к которому часу мне надо быть готовой?
– К семи, если ты успеешь.
Саманте все еще казалось, что кожа ее горит от того внимательного взгляда, которым одарил ее Джек, и, пытаясь справиться с собой, она как-то очень бодро возвестила:
– Я же на работе, так что все будет как скажешь, шеф!
Джек взглянул несколько удивленно, брови сошлись к переносице. Но вот он опустил взгляд, сунул руки в карманы, а когда опять поднял глаза на Саманту, выражение его лица было по-прежнему абсолютно безмятежным.
– Ну и прекрасно, – заявил он. – Увидимся в семь. И напомните мне о том, что я должен подыскать кольцо. Недели через две, хорошо?
Сэм собиралась спросить что-то о кольце, но вдруг осознала, что в бассейне стало как-то очень тихо. Она оглянулась. Все дети выстроились вдоль ближайшего бортика бассейна и с напряженным вниманием прислушивались к разговору.
Джек тоже заметил образовавшуюся публику, и внутри его словно включилась программа действий: он широко улыбнулся, демонстрируя обаяние и то, какой он свой парень, и спросил:
– Как вы себя чувствуете в новой школе?
– Н-нормально, – отозвался Грег.
– Это хорошо. – Джек перевел вопросительный взгляд на Лили, и Саманта напряглась. Она очень хотела надеяться, что девочка постарается быть вежливой. Лили прищурила глаза, обведенные черным косметическим карандашом, и, слегка пожав плечами, улыбнулась.
– Спасибо, все хорошо, – ответила она. – Хотя снобов там хватает.
– Они есть везде, – отозвался Джек. – Но, как гласит наша конституция, все люди равны. Более того, за твое обучение заплачены те же деньги, что и за их, поэтому ты имеешь такое же право учиться в этой школе. Если ты все время будешь напрягаться по этому поводу, то доставишь им удовольствие. Я бы на твоем месте не стал этого делать.
– Ну да, я понимаю, – протянула Лили. Потом, оживившись и быстро стрельнув глазами в сторону матери, сказала: – Скажите, Джек, а вы когда-нибудь ходили на концерты в Филд-Хаус?
– Лили… – начала Саманта. Она прекрасно поняла, к чему вели эти расспросы.
– Пару лет назад я слушал там «Ю2», – невозмутимо ответил Джек.
– Bay! – Глаза Лили округлились.
– Говорят, весной приедет группа «Наин инч нейлз». Может, вы все хотели бы сходить?
– Ну, я был бы не против, – протянул Саймон, изо всех сил стараясь скрыть волнение, хотя глаза его немедленно сделались круглыми.
– Я посмотрю, можно ли будет достать билеты. А пока прошу извинить – у меня деловая встреча.
Толливер попрощался с Монти и детьми, и Саманта пошла проводить его до двери. Сзади послышался потрясенный голос Саймона:
– Не верю я, что он сможет достать билеты. Врет он все! Просто выпендривается.
Джек шел по галерее, которая соединяла дом с помещением бассейна, а Сэм таращилась на него, не в силах отвести взгляд от его фигуры и пользуясь тем, что он не может видеть ее лица. У самой двери Толливер обернулся и, подмигнув, сказал:
– Не вздумай надеть тапочки с вечерним платьем. И постарайся не падать в обморок, когда я поворачиваюсь к тебе спиной.
Когда наконец закончился этот ужасно длинный и трудный день, Кристи вернулась в свой офис в здании Десятого телеканала и плотно закрыла за собой дверь. Постанывая от облегчения, она расстегнула молнии на сапогах. Красота требует жертв, а сапоги из змеиной кожи на шпильке – писк сезона, и потому она просто вынуждена их носить. Но как же это похоже на пытку испанской инквизиции! Некоторое время Кристи растирала стопы и шевелила пальцами, чтобы восстановить кровообращение. Потом вздохнула – все хорошо не бывает: боль в ногах прошла, но зубы мудрости по-прежнему ныли. Она понимала, что когда-нибудь нужно найти время и мужество, добраться до дантиста и избавить себя от этой ноющей боли. Просто-напросто удалить зубы. Но пока свободного времени не было.
Кристи проверила электронную почту и отправила письмо в офис окружного прокурора с просьбой предоставить информацию о том, как продвигаются поиски Митчела Дж. Бергена, мужа той парикмахерши, с которой теперь встречается Джек. Сотрудники прокуратуры даже не потрудились ответить, и Кристи это не удивило. Должно быть, им стыдно, что такая большая и могущественная структура опозорилась, не сумев отыскать какого-то жалкого стеклодува-неудачника.
Мисс Скоэн хищно улыбнулась, представив, как в один прекрасный день обойдет всех этих людей и сделает то, что им не удалось, несмотря на все государственные ресурсы. А в том, что она легко отыщет бывшего мужа Саманты Монро, Кристи не сомневалась ни на минуту.
Она вообще очень талантлива и удачлива. Например, ей не стоило большого труда добыть сведения о личной жизни самой Саманты. Визит в отдел регистрации актов гражданского состояния дал копию свидетельства о браке и свидетельства о разводе. Посещение веб-сайта отдела здравоохранения показало, что у дамы имеется лицензия косметолога, а звонок в бюро статистики штата Индиана позволил узнать даты рождения всех троих детей. Подробности жизни миссис Монро Кристи разузнала у Марсии Фишбакер, которая заявила, что Митчел Дж. Берген был полный ноль, жил за счет жены, которая надрывалась на работе, а потом просто сбежал, не оставив ни денег, ни адреса. О Саманте Марсия говорила с восторгом и придыханием, словно та была чем-то средним между матерью Терезой и «Видал Сассуном». Глупость ужасная, но Кристи слушала и кивала, издавая подобающие случаю сочувственные возгласы.
– Ей в жизни пришлось очень нелегко, – повторяла Марсия. – Да еще этот мерзавец Митч буквально выжал из бедняжки все соки. Поэтому я вас прошу, Кристи, не нужно причинять ей боль. Я знаю, что ее новый друг – политик, а для вас, журналистов, это всегда привлекательно. Но, поверьте мне, Саманта заслужила немного покоя и радости в жизни.
«Надо же, – злобно думала Кристи, – она заслужила! А кто нет? Я, что ли, недостойна радости и счастья?»
Она вдруг вспомнила тот вечер, когда Джек выставил ее посмешищем на глазах у всех. В тот год Кристи Скоэн номинировали на звание «Лучший тележурналист года» в церемонии награждений Ассошиэйтед Пресс. Награда в конце концов досталась Эду Джиллиану с Третьего канала, но не это было самое обидное. К тому моменту они с Джеком встречались уже около трех месяцев, и Кристи искренне верила, что дело идет к свадьбе. Она страстно желала выйти замуж за Джека Толливера, потому что любила его. И уверена была, что чувство это взаимно. Но он ни разу не произнес заветного «Я тебя люблю», однако Кристи смотрела в его сияющие глаза и видела в них обожание. Ее родители были на седьмом небе от счастья. Даже матери Джека – Маргарет – она понравилась. Понравилась до такой степени, что та предложила как-нибудь съездить в Чикаго – походить по магазинам вдвоем, без мужчин. Поездка так и не состоялась… а все потому, что Джек Толливер явно страдает каким-то психическим… или гормональным расстройством. Как иначе объяснить тот факт, что он не может находиться рядом с женщиной больше трех месяцев и не желает создавать нормальную семью.
Кристи Скоэн поняла это в тот вечер, когда устраивался банкет в честь номинантов и награжденных. Она не получила главный приз, но все же этот банкет был и в ее честь. А Джек Толливер затащил ассистента режиссера компании «Фокс» в уголок, где на стене висели пластиковые кабинки с телефонами-автоматами, и целовался с ней.
Если бы Кристи была одна, когда застукала своего возлюбленного с другой! Ее гордость пострадала бы, но уж она как-нибудь договорилась бы со своими чувствами! Но ей просто фатально не повезло: всю эту замечательную сцену наблюдал непосредственный начальник Кристи и еще четверо ее коллег. А уж они с удовольствием и в деталях описали увиденное всем остальным сотрудникам Десятого канала, собравшимся за большим праздничным столом. Через несколько минут вернулся Джек, умиротворенный и свежий, с ясным взором зеленых глаз. Сослуживцы переглядывались и хихикали, а Толливер как ни в чем не бывало улыбнулся Кристи и нежно взял ее за руку. Кристи словно ударило током. Безумное желание причинить боль этому человеку захлестнуло ее, и, вырвав руку из его ладони, она прошипела ему в лицо:
– Ты грязная свинья!
Само собой, их размолвка стала главной сенсацией вечера. Кристи ушла с банкета без маленькой золотой статуэтки и без мужчины, которого уже привыкла считать не просто бойфрендом, а практически женихом. Обиднее всего было то, что именно в этот вечер Кристи выглядела совершенно потрясающе. Она была прекрасна, знала это и гордилась собой. Марсия уложила ее осветленные волосы в шикарную вечернюю прическу, Кристи надела маленькое розовое платье без бретелек. Она купила это платье на распродаже, но и что с того: оно было недешевым, а сидело просто идеально – даже переделывать ничего не пришлось.
Этот вечер должен был стать для нее триумфальным. Джек Толливер должен был сделать ей предложение! В конце концов, они просто замечательно смотрелись вместе.
Кристи Скоэн вздохнула, возвращаясь к реальности, и продолжала просматривать почту. Электронные письма от коллег, зрителей, информаторов. И конечно, от Брендона Милевски.
Кристи зевнула и положила ноги на стол. Откинувшись в кресле, она подтянула к себе клавиатуру. Что, интересно, этот придурок себе думает? Шесть сообщений за один день! Брендон отирался рядом не первый год и совершенно очевидно сох по ней, но шесть сообщений за вечер – это уж слишком. Что себе вообразил этот толстяк? Что она станет миссис Жена Лоббиста, после того как позволила ему купить для нее бокал посредственного вина? Не дождется.
Испытывая злорадное удовлетворение, Кристи удалила письмо Брендона с приглашением присоединиться к нему и его коллегам за ужином в ресторане «Сент-Элмо». Остальные пять посланий она даже читать не стала. Просто удалила нажатием кнопки. И о чем только она думала в тот день в «Таверне болтунов»? Зачем согласилась выпить вина с Милевски? Теперь он не отвяжется, и будет докучать своим вниманием. Наверное, на нее затмение нашло, решила Кристи. Брендон Милевски не был привлекателен или перспективен. Просто жирный хорек.
Кристи Скоэн выключила компьютер. Пора домой. Она достала из шкафчика туфли на низком каблуке. В них, конечно, нельзя показаться на людях, но до стоянки дойти всего ничего. Мысль о том, что придется опять влезать в сапоги, вызывала тошноту, однако в целом мисс Скоэн была довольна сегодняшним днем. Она носом чуяла сенсацию, которая станет главным актом ее мести Джеку Толливеру. И тогда скандал, раздутый вокруг инцидента на учительской конференции, покажется пустячком, всего лишь пикантной шуткой.
Кристи уселась в маленький ярко-красный «ниссан» и завела мотор. И вдруг ей вспомнилось то шикарное розовое платье, в котором она была на вечере вручения наград. Она не смогла заставить себя надеть его еще хотя бы раз – слишком много плохих воспоминаний. А жаль – платье было просто потрясающее!
– Ее звали Тина, и все кончилось еще до того, как мы с тобой подписали соглашение.
– Ты по ней скучаешь? – спросила Сэм и сразу же обругала себя. Как можно задавать такие личные вопросы человеку, на которого работаешь? Вообще их отношения вряд ли можно считать обычными или даже нормальными. Сейчас у них было вроде как свидание. Но его трудно было назвать настоящим. Сидевший напротив мужчина вызывал у Саманты противоречивые чувства, но одно из них трудно было игнорировать. Джек нравился ей – очень даже нравился. Он веселый и милый, и хорош собой… и каждый раз, как его зеленые глаза задерживались на ней хоть чуть-чуть, Сэм чувствовала примитивное и недвусмысленное возбуждение. А это уже просто ни в какие рамки не лезло – не девочка все-таки!
– Честно сказать, мне не хватает… некоторых аспектов наших с Тиной отношений, – глубокомысленно изрек Толливер и, усмехаясь, поднес к губам бокал вина.
Сэм покраснела, а он явно развлекался.
– Должно быть, Тина – девушка выдающаяся во всех отношениях… и во всех аспектах, – отозвалась Саманта не без ехидства.
Джек рассмеялся, и в глазах его опять появилось весьма странное выражение. Сэм могла поклясться, что это симпатия. Значит, она ему нравится. Ох, лучше не надо! И так проблем хватает.
– Знаешь, Саманта, в жизни случаются странные вещи. Может быть, к концу этих шести месяцев мы с тобой станем настоящими друзьями. А что? Не вижу ничего невозможного.
Тон Джека был дружеским, а улыбка – настоящей, и Саманта, не удержавшись, улыбнулась в ответ. Его зеленые глаза с густыми ресницами сводили ее с ума.
Теплая волна разлилась внутри, согревая руки, заставляя вспыхнуть румянцем щеки. А потом то же тепло спустилось по позвоночнику и что-то сжалось внизу живота. Саманта постаралась взглянуть на происходящее трезво и сказала себе, что, во-первых, пить больше нельзя, вино усиливает возбуждение. А куда еще усиливать-то? Так можно наброситься на Толливера прямо здесь. Вряд ли посетители оценят подобное зрелище по достоинству. Второй вывод был еще менее утешителен. Она слишком долго обходилась без секса и просто-напросто забыла, как надо вести себя в обществе такого невероятно привлекательного мужчины.