Страница:
— Я просто подумала, что вы с ней... что вы...
— Ухаживаю за Ребеккой?
— Да, вот именно. — Кэролайн глубоко вздохнула и принужденно улыбнулась.
Волк медленно покачал головой.
— Ничего подобного!
— О, я решила, что...
— Кэролайн!
— Да? — впервые услыхав, как он назвал ее по имени, Кэролайн почувствовала, что сердце ее учащенно забилось и душу охватила неведомая прежде мучительная радость.
— Мне не нужна мать.
Это утверждение Волка положило конец их разговору. Кэролайн взглянула вниз на свои руки в нитяных перчатках, сжимавшие вожжи. Она вконец растерялась и не знала, что сказать, что подумать об этих словах Раффа. Неужели он решил, что она пытается поучать его? Играть роль заботливой наставницы? К стыду своему, она вынуждена признать, что, наблюдая, как Ребекка Уокер беззастенчиво кокетничает с Раффом, она испытывала чувства, весьма далекие от материнских.
Кэролайн тряхнула головой, отгоняя эти непрошеные мысли. Она должна заставить себя относиться ко всему проще. Он был груб и невежлив с ней, только и всего. Возможно, это объяснялось тем, что она отказалась внять его совету и вернуться в Англию.
Или он все-таки понял, что его будущая мачеха, боясь признаться в этом самой себе, ревновала его к бойкой темноволосой Ребекке?!
Характер у него, что и говорить, далеко не ангельский, хотя особо вспыльчивым или гневливым его также нельзя было назвать. Тем более, он ведь сдерживался изо всех сил, собираясь совратить ее. Но мысли об этом с некоторых пор стали почему-то злить и раздражать его. И он забывался, становился грубым и несдержанным. Из-за могучего ствола одного из ближайших к тропинке деревьев вышел человек. Волк замер, буквально окаменев в своем седле. И как это он вовремя не почувствовал присутствия поблизости человека?! Обе лошади остановились и принялись с громким ржанием рыть землю передними копытами. Волку без труда удалось усмирить своего коня, но Кэролайн не смогла справиться с испуганным животным. Перегнувшись через спину своего коня. Волк выхватил вожжи из ее ослабевших рук.
Кэролайн почувствовала, что сейчас упадет на землю, и ее страх перед лошадьми вернулся к ней с удесятеренной силой. Она ничего не могла с собой поделать. Рафф спешился, и Кэролайн с огромным облегчением выскользнула из своего дамского седла прямо в могучие объятия своего будущего пасынка. Тело ее сотрясала дрожь, она прижалась к его широкой груди и с трудом выговорила:
— Я... не могу... ездить верхом. Я очень боюсь лошадей. — Слова ее перемежались всхлипываниями и икотой, и Волк услыхал едва ли половину из произнесенного ею. Она подняла голову и несмело взглянула на него заплаканными голубыми глазами, и Волк почувствовал мучительное стеснение в груди.
Он сразу понял, что Кэролайн не пытается воспользоваться типично женской уловкой и с помощью слез добиться от него сочувствия и понимания. Похоже, она не придавала особого значения тому, перед кем именно изливает свою душу. Ей просто стало невмоготу носить в себе все тревоги, обиды и горести, которые обрушились за последние несколько месяцев на ее хрупкие плечи. То и дело она с нежностью упоминала кого-то по имени Нед. Волк готов был поклясться, что Кэролайн начисто забыла о Деюниси, стоявшем в нескольких шагах от них и созерцавшем происходящее в немом изумлении.
— Успокойтесь, Кэролайн. Вы в безопасности, — мягко сказал Волк, прижимая ее к себе. Ее соломенная шляпа свалилась на землю, и Волк нежно погладил ее густые локоны. Поверх головы Кэролайн он послал Деюниси взгляд, который заставил чероки сменить улыбку на серьезное и даже озабоченное выражение.
Кэролайн без устали твердила себе, что ей необходимо взять себя в руки. Но пережитый страх и утомление ослабили ее волю. Она испытывала огромное облегчение от того, что чьи-то руки поддерживали ее, что она могла на кого-то опереться. Но ведь этому человеку нельзя доверять, нельзя рассчитывать на его помощь. Ведь он настроен против нее!
Кэролайн медленно отстранилась от Волка и вытерла влажные щеки тыльной стороной руки, затянутой в перчатку.
— Прошу прощения, — тихо сказала она, не поднимая глаз, — не знаю, право, что это на меня нашло...
Волк попытался было снова заключить ее в объятия, но она воспротивилась этому.
— Нет, прошу вас, мы не должны...
— Кэролайн! — Волк взял ее за подбородок и приподнял ее голову. — Мы не одни!
— Что?! О Боже! — Кэролайн содрогнулась от чувства неловкости и испуга и тревожно оглянулась вокруг. В тени огромного дерева она увидела высокого индейца. Его выбритую голову украшал султан из волос, оставленных на самой макушке. Такую же прическу носили все индейцы, встреченные ею на улицах Чарльз-тауна, вспомнила Кэролайн. Но, в отличие от них, одетых в штаны и рубахи, этот был почти обнажен.
Он произнес несколько слов, которых Кэролайн не поняла, и Рафф ответил ему на таком же гортанном языке. Успокаивающе потрепав ее по плечу, он подошел к индейцу, и мужчины вдвоем двинулись вдоль тропинки, оставив Кэролайн с лошадьми.
— Какого же черта ты так внезапно выскочил прямо перед нами?
Индеец, прищурившись, невозмутимо ответил:
— Я следовал за вами от самого поворота тропинки. Разве Ва-йя не слыхал моих сигналов?
Нет, он ничего не слышал. Его слишком поглотили мысли о невесте отца, будь тот неладен! Им с девушкой еще повезло, что преследователем оказался Деюниси, а не кто-нибудь иной. Волк свернул с тропинки и углубился в лес.
— Какие же вести ты принес?
— Криик проходят по долине.
— Разве это новость?
Криик, жившие на юге, часто проходили через земли чероки. Не будучи союзниками чероки, они поддерживали с ними перемирие, хотя и не слишком устойчивое.
— Да, но на сей раз, Ва-йя, они идут к северу, чтобы биться с англичанами. И они предложили нашим воинам присоединиться к ним.
— Кто-нибудь прислушался к их словам?
— Тал-тсуска.
Волк и не ожидал иного от своего двоюродного брата, сына дяди по материнской линии. Ненависть Тал-тсуски к бледнолицым, казалось, не знала предела. Волка куда больше взволновали другие слова Деюниси, которые индеец произнес, печально вздохнув.
— Воины чероки... совершили несколько набегов на поселенцев Виргинии.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
— Ухаживаю за Ребеккой?
— Да, вот именно. — Кэролайн глубоко вздохнула и принужденно улыбнулась.
Волк медленно покачал головой.
— Ничего подобного!
— О, я решила, что...
— Кэролайн!
— Да? — впервые услыхав, как он назвал ее по имени, Кэролайн почувствовала, что сердце ее учащенно забилось и душу охватила неведомая прежде мучительная радость.
— Мне не нужна мать.
Это утверждение Волка положило конец их разговору. Кэролайн взглянула вниз на свои руки в нитяных перчатках, сжимавшие вожжи. Она вконец растерялась и не знала, что сказать, что подумать об этих словах Раффа. Неужели он решил, что она пытается поучать его? Играть роль заботливой наставницы? К стыду своему, она вынуждена признать, что, наблюдая, как Ребекка Уокер беззастенчиво кокетничает с Раффом, она испытывала чувства, весьма далекие от материнских.
Кэролайн тряхнула головой, отгоняя эти непрошеные мысли. Она должна заставить себя относиться ко всему проще. Он был груб и невежлив с ней, только и всего. Возможно, это объяснялось тем, что она отказалась внять его совету и вернуться в Англию.
Или он все-таки понял, что его будущая мачеха, боясь признаться в этом самой себе, ревновала его к бойкой темноволосой Ребекке?!
* * *
Лошади утомились, и настала пора дать им отдохнуть. Кэролайн держалась в седле из последних сил. Волк привстал в седле и оглянулся на нее. Она явно была измождена, но вовсе не собиралась жаловаться. Да, черт побери, приходится признать, что у леди сильный характер. Выходит, она не такая уж хрупкая и изнеженная, какой кажется на первый взгляд. А может быть, с надеждой подумал он, это всего лишь женское упрямство. Она злится на него и потому молчит, точно воды в рот набрала. Где-то в глубине души он не мог не признать, что у нее имелись для этого все основания.Характер у него, что и говорить, далеко не ангельский, хотя особо вспыльчивым или гневливым его также нельзя было назвать. Тем более, он ведь сдерживался изо всех сил, собираясь совратить ее. Но мысли об этом с некоторых пор стали почему-то злить и раздражать его. И он забывался, становился грубым и несдержанным. Из-за могучего ствола одного из ближайших к тропинке деревьев вышел человек. Волк замер, буквально окаменев в своем седле. И как это он вовремя не почувствовал присутствия поблизости человека?! Обе лошади остановились и принялись с громким ржанием рыть землю передними копытами. Волку без труда удалось усмирить своего коня, но Кэролайн не смогла справиться с испуганным животным. Перегнувшись через спину своего коня. Волк выхватил вожжи из ее ослабевших рук.
Кэролайн почувствовала, что сейчас упадет на землю, и ее страх перед лошадьми вернулся к ней с удесятеренной силой. Она ничего не могла с собой поделать. Рафф спешился, и Кэролайн с огромным облегчением выскользнула из своего дамского седла прямо в могучие объятия своего будущего пасынка. Тело ее сотрясала дрожь, она прижалась к его широкой груди и с трудом выговорила:
— Я... не могу... ездить верхом. Я очень боюсь лошадей. — Слова ее перемежались всхлипываниями и икотой, и Волк услыхал едва ли половину из произнесенного ею. Она подняла голову и несмело взглянула на него заплаканными голубыми глазами, и Волк почувствовал мучительное стеснение в груди.
Он сразу понял, что Кэролайн не пытается воспользоваться типично женской уловкой и с помощью слез добиться от него сочувствия и понимания. Похоже, она не придавала особого значения тому, перед кем именно изливает свою душу. Ей просто стало невмоготу носить в себе все тревоги, обиды и горести, которые обрушились за последние несколько месяцев на ее хрупкие плечи. То и дело она с нежностью упоминала кого-то по имени Нед. Волк готов был поклясться, что Кэролайн начисто забыла о Деюниси, стоявшем в нескольких шагах от них и созерцавшем происходящее в немом изумлении.
— Успокойтесь, Кэролайн. Вы в безопасности, — мягко сказал Волк, прижимая ее к себе. Ее соломенная шляпа свалилась на землю, и Волк нежно погладил ее густые локоны. Поверх головы Кэролайн он послал Деюниси взгляд, который заставил чероки сменить улыбку на серьезное и даже озабоченное выражение.
Кэролайн без устали твердила себе, что ей необходимо взять себя в руки. Но пережитый страх и утомление ослабили ее волю. Она испытывала огромное облегчение от того, что чьи-то руки поддерживали ее, что она могла на кого-то опереться. Но ведь этому человеку нельзя доверять, нельзя рассчитывать на его помощь. Ведь он настроен против нее!
Кэролайн медленно отстранилась от Волка и вытерла влажные щеки тыльной стороной руки, затянутой в перчатку.
— Прошу прощения, — тихо сказала она, не поднимая глаз, — не знаю, право, что это на меня нашло...
Волк попытался было снова заключить ее в объятия, но она воспротивилась этому.
— Нет, прошу вас, мы не должны...
— Кэролайн! — Волк взял ее за подбородок и приподнял ее голову. — Мы не одни!
— Что?! О Боже! — Кэролайн содрогнулась от чувства неловкости и испуга и тревожно оглянулась вокруг. В тени огромного дерева она увидела высокого индейца. Его выбритую голову украшал султан из волос, оставленных на самой макушке. Такую же прическу носили все индейцы, встреченные ею на улицах Чарльз-тауна, вспомнила Кэролайн. Но, в отличие от них, одетых в штаны и рубахи, этот был почти обнажен.
Он произнес несколько слов, которых Кэролайн не поняла, и Рафф ответил ему на таком же гортанном языке. Успокаивающе потрепав ее по плечу, он подошел к индейцу, и мужчины вдвоем двинулись вдоль тропинки, оставив Кэролайн с лошадьми.
— Какого же черта ты так внезапно выскочил прямо перед нами?
Индеец, прищурившись, невозмутимо ответил:
— Я следовал за вами от самого поворота тропинки. Разве Ва-йя не слыхал моих сигналов?
Нет, он ничего не слышал. Его слишком поглотили мысли о невесте отца, будь тот неладен! Им с девушкой еще повезло, что преследователем оказался Деюниси, а не кто-нибудь иной. Волк свернул с тропинки и углубился в лес.
— Какие же вести ты принес?
— Криик проходят по долине.
— Разве это новость?
Криик, жившие на юге, часто проходили через земли чероки. Не будучи союзниками чероки, они поддерживали с ними перемирие, хотя и не слишком устойчивое.
— Да, но на сей раз, Ва-йя, они идут к северу, чтобы биться с англичанами. И они предложили нашим воинам присоединиться к ним.
— Кто-нибудь прислушался к их словам?
— Тал-тсуска.
Волк и не ожидал иного от своего двоюродного брата, сына дяди по материнской линии. Ненависть Тал-тсуски к бледнолицым, казалось, не знала предела. Волка куда больше взволновали другие слова Деюниси, которые индеец произнес, печально вздохнув.
— Воины чероки... совершили несколько набегов на поселенцев Виргинии.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
— В чем дело? Что случилось?! — Пышные юбки Кэролайн взметнулись, она ни на шаг не отставала от Раффа, деловито осматривавшего лошадей. Краснокожий мужчина исчез в лесу столь же бесшумно, как и появился.
— Садитесь в седло, — бросил ей Волк, наклонившись и сложив ладони у лошадиного стремени. Кэролайн не подчинилась, и он свирепо взглянул на нее.
— Что он сказал вам? — настойчиво допытывалась она. Подобное упрямство было не в ее характере, но на сей раз она решила во что бы то ни стало узнать, почему Рафф так помрачнел и замкнулся после разговора с соплеменником.
— Я отвезу вас назад в Чарльз-таун.
Он произнес это так уверенно, что Кэролайн в первое мгновение не нашлась что сказать. Лишь когда он вновь велел ей сесть в седло, она обрела дар речи.
— Я ведь уже говорила вам, что поеду в Семь Сосен! Волк выпрямился и в течение нескольких мгновений серьезно, не мигая, смотрел на нее своими выразительными черными глазами.
— Чероки совершили несколько нападений на виргинские поселения. Снимали скальпы с бледнолицых, — произнес он наконец.
Кэролайн невольно вздрогнула и прижала руки к груди.
— Но почему? Как такое могло случиться? Мистер Чипфорд заверил меня, что войны между чероки и англичанами нет и быть не может. Мистер Чипфорд — посредник, организовавший помолвку между вашим отцом и мной, — ответила она на невысказанный вопрос Волка.3
— Судя по всему, мистер Чипфорд был плохо информирован о сложившейся ситуации.
— Но то же самое сообщил мне в своем письме и ваш отец!
— Послушайте меня, Кэролайн! — Волк с шумом втянул в себя воздух. Слова Деюниси глубоко взволновали его. Ему необходимо было срочно добраться до Нижнего Города и передать чероки предложение о переговорах, сделанное Литтлтоном. Это не оставляло ему времени возиться с леди Кэролайн и тем более потворствовать ее капризам. — Верьте кому хотите, но я доставлю вас в Чарльз-таун. И сделаю это немедленно!
— В таком случае вам придется везти меня туда силой! — Лошадь нервно переступила с ноги на ногу, и Кэролайн поспешно отошла в сторону. — Я проделала слишком долгий путь, чтобы теперь возвращаться назад. — Кэролайн закусила нижнюю губу, начавшую предательски дрожать, и гордо вскинула голову.
— Черт возьми, Кэролайн, неужто вам невдомек, что на карту поставлены гораздо более серьезные проблемы, чем ваше упрямое желание выйти замуж за моего отца?!
— Я не собираюсь возвращаться назад.
Однажды, когда Кэролайн была еще ребенком, отец пожурил ее за невыносимое упрямство. С годами, как ей казалось, этот недостаток исчез из ее характера, однако Рафф Маккейд сумел за столь короткий срок возродить его.
— Ах не собираетесь? А что, если я соберусь туда?! — Волк смотрел на нее, сдвинув густые брови. — Что если я сейчас брошу вас здесь и поеду туда один?!
Кэролайн затравленно огляделась кругом. Тонкая тропинка вилась сквозь густой лес, полный неведомых опасностей и неясных, тревожных звуков. Она нервно сглотнула.
— Тогда мне придется ехать дальше одной, без вас. — Если прежде он смотрел на нее с угрозой, то теперь лицо его приняло прямо-таки свирепое выражение. Он стал медленно надвигаться на нее, и Кэролайн пришлось отступать, пока спина ее не прижалась к теплому боку лошади. Волк взял девушку за плечи. Она твердо и бесстрашно глядела в его глаза.
— Что вас так привлекает в моем отце?!
— Я... Меня... меня в нем ничто не привлекает, — пробормотала Кэролайн.
Вот в его сыне — совсем другое дело! — призналась она себе. Она питает преступное влечение к своему будущему пасынку, — безжалостно констатировал ее внутренний голос. Не имея морального права на подобные чувства! Об этом даже помыслить грешно! Но эти мысли не помешали ей с трепетом вдыхать его запах — запах дубленой кожи и раскаленного песка. Кэролайн призналась себе, что испытывает необыкновенное волнение не только от прикосновений, но даже от взглядов Раффа Маккейда.
— Он будет вам плохим мужем.
Рафф произнес эти слова низким голосом. Не высказав всего, что было у него на уме, он предоставил Кэролайн додумать свою мысль до конца, и перед ее мысленным взором начали вспыхивать яркие картины, в которых для ее жениха просто, не оказалось места. Она видела подле себя Раффа Маккейда — высокого, красивого, сильного, он был ее мужем, ее господином и повелителем. Его крепкие руки уверенно вели ее по тернистым тропам жизни, его губы ласково улыбались ей. Кэролайн могла лишь предполагать, какое упоительное чувство вызвал бы в ней поцелуй этих полных, нежных губ, и на одно безумное мгновение ей захотелось прильнуть к ним прямо здесь, сейчас, чтобы изведать это чувство наяву во всей его полноте...
— Я поеду в Семь Сосен! — воскликнула Кэролайн, не без труда сбросив ладони Волка со своих плеч и отпрянув в сторону. Она была растеряна и испугана. Но не набеги индейцев и не гнев Раффа Маккейда заставил ее сердце сжаться от ужаса.
— Очень хорошо! Только не говорите потом, что я вас не предупредил! — С этими словами он, нахмурившись, взял ее за талию и, приподняв, посадил в седло. Помогая Кэролайн устроиться поудобнее, Волк положил руку на ее колено и — уж не почудилось ли ей это — слегка погладил его. Он протянул ей поводья, вскочил на своего коня и пустил его в галоп. Кэролайн не отставала. Путь их лежал на запад...
С рассветом они оседлали отдохнувших лошадей и продолжили путь. Кэролайн узнала, что дорога до Семи Сосен займет у них недели две, если не случится непредвиденных задержек. Об этом поведала ей миссис Кемпбелл, хозяйка бревенчатого домика, занимавшая его с мужем и пятью детьми.
Четырнадцать дней столь изнурительного пути сперва показались Кэролайн вечностью, но, вспомнив о своем путешествии на корабле, она немного приободрилась, сказав себе, что всему на свете рано или поздно приходит конец, и моля Бога об избавлении их от тягот и опасностей в течение всех дней поездки.
Кэролайн с гордостью и радостью отметила про себя, что теперь почти перестала бояться своей смирной выносливой кобылы. Возможно, причиной тому явились усталость и физическое напряжение последних дней, а может быть — новые чувства, переполнявшие ее душу и не оставлявшие места для страха.
— Неужели вы собираетесь молчать до самого приезда в Семь Сосен? — Кэролайн послала лошадь вперед и поравнялась с Раффом. С того самого момента, как она наотрез отказалась вернуться в Чарльз-таун, он разговаривал с ней неохотно и лишь в случае крайней необходимости. А ведь ему наверняка было о чем рассказать ей. Вчера вечером, поднявшись по лестнице на свой чердак, она долго не могла заснуть, прислушиваясь к неясному гулу голосов Раффа и хозяина дома, доносившихся снизу.
Поймав на себе его взгляд, Кэролайн тут же пожалела о своих словах. Ах, если бы только он мог заглянуть в ее мысли, он не был бы так жесток с ней!
— Я не думал, что вы желаете поддерживать беседу со мной, леди Кэролайн.
Он заставил ее почувствовать себя нежеланной гостьей, с чьим присутствием хозяева мирятся лишь ради приличия. Но Кэролайн, сделав вид, что не заметила сарказма, прозвучавшего в его словах, безмятежно ответила:
— Мне казалось, что в этом диком лесу лучше быть вдвоем, чем одному, и лучше разговаривать, чем молчать.
— Некоторые предпочитают оставаться наедине с лесом.
— И вы тоже?
Волк пристально взглянул на нее. Сегодня волосы его не стягивали ни узкий кожаный ремешок, ни бархатная лента, они свободно развевались за его плечами, и, когда он повернул голову к Кэролайн, прядь этих густых, черных как смоль волос упала ему на щеку. Улыбка мелькнула на его полных губах. В эту минуту он был так восхитительно, обезоруживающе красив, что Кэролайн почувствовала внезапную слабость и качнулась в седле.
— Временами — да, — ответил он. — Мне нравится безмолвие лесов и гор, пение ветра, крики птиц. — Смущенно пожав плечами, он тряхнул головой и добавил: — Но, пожалуй, общество красивой женщины гораздо большая отрада для души и глаз, чем все перечисленные радости.
Кэролайн мучительно покраснела и отвернулась, сделав вид, что разглядывает густой кустарник, росший по обе стороны тропинки, и от души надеясь, что Рафф не заметил ее смущения. Ведь он, конечно же, имел в виду вовсе не ее! Ведь ее никто и никогда не называл красивой! Она была всего лишь Кэролайн — надежной, дисциплинированной, выдержанной Кэролайн.
Спустя несколько минут она отважилась вновь посмотреть на Раффа. Похоже, все это время он, не отрываясь, смотрел на нее. Кэролайн слегка дрожащей рукой опустила поля своей соломенной шляпы пониже, чтобы спрятать лицо.
— Вы часто говорите о горах, но я, сэр, никак не возьму в толк, где вы их видели. Местность здесь ровная и гладкая, словно поверхность озера.
— Здесь — да. Но дальше на запад, там, куда мы держим путь, высокие холмы и долины простираются повсюду, насколько хватает глаз.
— Это звучит заманчиво. Как там, наверное, красиво!
— Да, красиво. Но это приграничные земли, и жизнь там под силу не всякому.
Кэролайн гордо выпрямилась в седле:
— Вы, разумеется, имеете в виду меня? Вы хотели сказать, жизнь на границе не для таких, как я, не так ли?!
— Если бы я имел в виду конкретно вас, я бы так и сказал, — с этими словами Волк пришпорил коня, послав его вперед по узкой тропе.
Справа от них густая поросль деревьев уступила место неширокому топкому болоту.
В одном из болот, мимо которого они проезжали в первый день своего пути, водились аллигаторы, прятавшиеся среди высоких камышей и зарослей осоки, и Кэролайн подумала, что эти странные создания вполне могут обитать и здесь. Рафф подробно описал ей их внешний вид и повадки. Она держалась настороже, надеясь и в то же время страшась увидеть хоть одного из них.
Вдруг впереди ей почудилось какое-то движение, и она с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть и не позвать на помощь своего спутника. Прикрыв глаза ладонью, Кэролайн внимательное посмотрела вперед. Оказалось, что ее напугала шевельнувшая лапой огромная черепаха, которая выползла на лесную прогалину, чтобы понежиться на солнце. Все эти разговоры о неведомых опасностях и о набегах индейцев вконец измотали нервы девушки.
Путники продолжали скакать вперед торопливой рысью, и Кэролайн задумалась, пытаясь разобраться в своих чувствах. Душа ее была объята страхом, хотя он оказался совсем не так велик, как можно было бы ожидать, исходя из сложившейся обстановки. До сих пор ей вполне удавалось держать себя в руках, не роняя достоинства
женщины, леди, англичанки...
Высоко в небе, раскинув крылья, парил ястреб. В движениях его чувствовались сила и уверенность. Кэролайн, залюбовавшись гордой птицей, со вздохом подумала о том, сможет ли она когда-нибудь чувствовать себя на этой земле столь же уверенно, как этот ястреб в безоблачном небе?
Ночь они провели в маленьком поселении Конгрив. Миссис Флэннери, у которой они остановились, оказалась добродушной, общительной ирландкой. Она немедленно принялась опекать свою гостью, которую Рафф представил просто как Кэролайн Симмонс.
— Флэннери — хорошие, добрые люди, пришедшие в эти места из Пенсильвании, — пояснил он, — но, подобно всем ирландцам, они относятся к аристократам без особой приязни.
И Кэролайн пришлось на время отказаться от своего титула, что не составило для нее никакого труда. Она и без того нечасто вспоминала о своем благородном происхождении. Роберт Маккейд прельстился тем, что она — дочь графа, и предложил ей руку и сердце, а его сын Рафф называл ее «миледи», кривя губы в усмешке. Вот, пожалуй, и все, что порой заставляло ее вспомнить о своей принадлежности к английской аристократии. Сама же она давно привыкла относиться к себе просто как к Кэролайн Симмонс — молодой англичанке без гроша в кармане.
Восемь семейств, составлявших все население деревушки, сообща решили, что приезд Раффа и Кэролайн — достаточный повод для дружеской пирушки. Миссис Флэннери — она настояла, чтобы Кэролайн звала ее запросто Джейн, — оповестила соседей, что вечером под ветвями огромной сикоморы затевается совместный ужин.
Женщины, а вместе с ними и Кэролайн, принялись лущить бобы, мужчины занялись разведением гигантского костра. Кэролайн уселась на табурете лицом к словоохотливой Джейн, чтобы не видеть Раффа. Разговор шел преимущественно о ребятишках, сновавших вокруг, и о предстоящем увеличении семейства миссис Дэбни.
— Третий ребенок за три года, — усмехнулась Джейн, и по тому, как улыбнулась и покраснела молоденькая Бэтси Дэбни, Кэролайн поняла, что данный вопрос служит неисчерпаемой темой разговоров и шуток среди соседей, нисколько, впрочем, не задевая чувств миссис Дэбни.
Бэтси, с трудом наклонившись вперед, подняла с земли хнычущего малыша и усадила его к себе на колени, так, что мальчик уперся спинкой в ее огромный живот. Получив из рук матери боб, ребенок тут же принялся жевать его.
— Мы с Сэмом любим детей, — произнесла она с мягким ирландским акцентом.
— Вот-вот, — подхватила Джейн. — А еще больше вы любите то, от чего они получаются. Верно я говорю?
Щеки Бэтси вспыхнули еще ярче, однако она и не подумала отпираться, с улыбкой прислушиваясь к словам остальных соседок.
— Эй, ты бы почаще говорила «нет» своему лихому муженьку! — советовала одна.
— А кто говорит, что это Сэм пристает к ней, а не наоборот? — вставила пожилая миссис Эндрюс. — Я как-то увидала их вместе. Они меня не заметили, слишком заняты были друг дружкой. Бэтси ни глаз, ни рук не может отвести от своего любезного, вот что я вам скажу!
Женщины встретили это заявление новым взрывом смеха. Бэтси усадила ребенка, который к этому времени перестал капризничать, на траву у своих ног. Кэролайн подумала было, что молодая женщина смущена и подавлена, но когда та подняла голову, на лице ее сияла добродушная улыбка.
— Да вы никак завидуете, а, миссис Эндрюс? — воскликнула она.
— Завидую? — возмутилась соседка. — Ну уж нет! Я уж давно покончила с этими кувырканиями на постели и рада-радехонька. Хватит с меня! Да и вы все, поди, устали от своих мужиков.
— Только не я! — подала голос веснушчатая рыжеволосая женщина средних лет. — Временами мне очень даже по душе кувыркаться на постели с моим Дэном!
Услыхав такое, женщины так развеселились, что Сэм, высокий темноволосый супруг Бэтси, прокричал, стараясь перекрыть их голоса:
— Что случилось? Над чем это вы так хохочете? — Никто и не подумал ответить ему. Лишь Бэтси махнула рукой, давая ему понять, что ничего особенного не произошло, и Сэм вернулся к прерванному занятию — он устанавливал под деревом скамьи, вынесенные из домов.
— Вот бы вам такого ухажера, — заговорщически шепнула рыжеволосая, обращаясь к миссис Эндрюс. — Такой кого хочешь заставит мечтать, чтобы солнце зашло поскорее. — Она кивнула куда-то в сторону.
Женщины, кроме самой миссис Эндрюс, охотно согласились с говорившей, и Кэролайн не надо было даже оборачиваться, чтобы догадаться, кого та имела в виду. Однако, не удержавшись, она все же взглянула на Раффа, на которого в эту минуту были устремлены глаза всех собравшихся женщин. Он колол дрова, ловко и умело управляясь с топором. Налитые мускулы его рук играли под бронзовой кожей. Им нельзя было не залюбоваться. У Кэролайн пересохло во рту.
— Ну, подруженьки, мы нынче и разговорились, — обратилась к собравшимся Джейн. — Сидим тут и отпускаем такие сальности, какие только и услышишь, что от пьяниц из салуна. А ведь среди нас — незамужняя девица!
Услыхав эти слова, Кэролайн почувствовала, что взгляды всех женщин устремились на нее. Она обратила к ним свое зардевшееся лицо и, опустив глаза, взяла новую горсть бобов из деревянной кадки и принялась чистить их. Миссис Эндрюс, прищурившись, окинула ее внимательным взглядом и спросила:
— Так куда вы держите путь, мисс?
— В Семь Сосен.
— Она выходит замуж за Роберта Маккейда, — пояснила Джейн, как-то особенно четко выговаривая слова, будто ее сообщение призвано было положить конец разговору и не допускало комментариев.
Женщины смолкли, и это не помешало Кэролайн почувствовать всеобщее неодобрение, которое высказала вслух одна лишь миссис Эндрюс, издав презрительно-негодующий смешок. Деликатная Джейн попыталась заглушить его, вскочив с табурета и громогласно объявив, что с бобами покончено.
После ужина, прошедшего весело и непринужденно, Сэм вынес из дома скрипку. К Кэролайн приблизилась Джейн. Дружески обняв девушку за плечи, она произнесла извиняющимся тоном:
— Не сердитесь на миссис Эндрюс. Она стала такой сварливой и упрямой после того, как индейцы убили ее детей. — Прежде чем ответить, Кэролайн недоверчиво вгляделась в лицо Джейн, тускло освещенное пламенем костра.
— Они убили ее детей? — побелевшими от ужаса губами переспросила она.
— Да. А прежде сняли с них скальпы. — Джейн покачала головой. — После такого ужасного несчастья любая мать повредилась бы в уме.
— Когда... когда это случилось?
— Несколько лет назад, в Пенсильвании. Мы все оттуда. — Джейн невольно покачивалась в такт развеселой мелодии, которую наигрывал Сэм. — Это ирокезы. Они хуже лютых зверей. Чероки — совсем другие. По крайней мере, были такими до сих пор.
— Что вы хотите этим сказать? — с тревогой спросили Кэролайн.
Воздух стал свежее, чувствовалось приближение ночной прохлады. Детей, кроме самых старших, отправили спать. Звуки скрипки стали как будто тише, и где-то вдалеке послышался волчий вой.
— Ходят слухи об их недавних набегах на поселения. Мой муж встревожен всеми этими разговорами, но вы ведь знаете, каковы мужчины... Я-то сама не верю, что чероки причинят нам вред. Они часто останавливаются у нас, мы торгуем и меняемся с ними. Никто из наших не сделал им зла. Да и они нам тоже. Однако... — Она глубоко вздохнула, и ее узкая грудь поднялась и опустилась, лямки вылинявшего передника натянулись и опали. — Я хорошо помню, как это начиналось прежде, еще когда мы жили на севере. Эти французы всегда выводили их из себя.
— Садитесь в седло, — бросил ей Волк, наклонившись и сложив ладони у лошадиного стремени. Кэролайн не подчинилась, и он свирепо взглянул на нее.
— Что он сказал вам? — настойчиво допытывалась она. Подобное упрямство было не в ее характере, но на сей раз она решила во что бы то ни стало узнать, почему Рафф так помрачнел и замкнулся после разговора с соплеменником.
— Я отвезу вас назад в Чарльз-таун.
Он произнес это так уверенно, что Кэролайн в первое мгновение не нашлась что сказать. Лишь когда он вновь велел ей сесть в седло, она обрела дар речи.
— Я ведь уже говорила вам, что поеду в Семь Сосен! Волк выпрямился и в течение нескольких мгновений серьезно, не мигая, смотрел на нее своими выразительными черными глазами.
— Чероки совершили несколько нападений на виргинские поселения. Снимали скальпы с бледнолицых, — произнес он наконец.
Кэролайн невольно вздрогнула и прижала руки к груди.
— Но почему? Как такое могло случиться? Мистер Чипфорд заверил меня, что войны между чероки и англичанами нет и быть не может. Мистер Чипфорд — посредник, организовавший помолвку между вашим отцом и мной, — ответила она на невысказанный вопрос Волка.3
— Судя по всему, мистер Чипфорд был плохо информирован о сложившейся ситуации.
— Но то же самое сообщил мне в своем письме и ваш отец!
— Послушайте меня, Кэролайн! — Волк с шумом втянул в себя воздух. Слова Деюниси глубоко взволновали его. Ему необходимо было срочно добраться до Нижнего Города и передать чероки предложение о переговорах, сделанное Литтлтоном. Это не оставляло ему времени возиться с леди Кэролайн и тем более потворствовать ее капризам. — Верьте кому хотите, но я доставлю вас в Чарльз-таун. И сделаю это немедленно!
— В таком случае вам придется везти меня туда силой! — Лошадь нервно переступила с ноги на ногу, и Кэролайн поспешно отошла в сторону. — Я проделала слишком долгий путь, чтобы теперь возвращаться назад. — Кэролайн закусила нижнюю губу, начавшую предательски дрожать, и гордо вскинула голову.
— Черт возьми, Кэролайн, неужто вам невдомек, что на карту поставлены гораздо более серьезные проблемы, чем ваше упрямое желание выйти замуж за моего отца?!
— Я не собираюсь возвращаться назад.
Однажды, когда Кэролайн была еще ребенком, отец пожурил ее за невыносимое упрямство. С годами, как ей казалось, этот недостаток исчез из ее характера, однако Рафф Маккейд сумел за столь короткий срок возродить его.
— Ах не собираетесь? А что, если я соберусь туда?! — Волк смотрел на нее, сдвинув густые брови. — Что если я сейчас брошу вас здесь и поеду туда один?!
Кэролайн затравленно огляделась кругом. Тонкая тропинка вилась сквозь густой лес, полный неведомых опасностей и неясных, тревожных звуков. Она нервно сглотнула.
— Тогда мне придется ехать дальше одной, без вас. — Если прежде он смотрел на нее с угрозой, то теперь лицо его приняло прямо-таки свирепое выражение. Он стал медленно надвигаться на нее, и Кэролайн пришлось отступать, пока спина ее не прижалась к теплому боку лошади. Волк взял девушку за плечи. Она твердо и бесстрашно глядела в его глаза.
— Что вас так привлекает в моем отце?!
— Я... Меня... меня в нем ничто не привлекает, — пробормотала Кэролайн.
Вот в его сыне — совсем другое дело! — призналась она себе. Она питает преступное влечение к своему будущему пасынку, — безжалостно констатировал ее внутренний голос. Не имея морального права на подобные чувства! Об этом даже помыслить грешно! Но эти мысли не помешали ей с трепетом вдыхать его запах — запах дубленой кожи и раскаленного песка. Кэролайн призналась себе, что испытывает необыкновенное волнение не только от прикосновений, но даже от взглядов Раффа Маккейда.
— Он будет вам плохим мужем.
Рафф произнес эти слова низким голосом. Не высказав всего, что было у него на уме, он предоставил Кэролайн додумать свою мысль до конца, и перед ее мысленным взором начали вспыхивать яркие картины, в которых для ее жениха просто, не оказалось места. Она видела подле себя Раффа Маккейда — высокого, красивого, сильного, он был ее мужем, ее господином и повелителем. Его крепкие руки уверенно вели ее по тернистым тропам жизни, его губы ласково улыбались ей. Кэролайн могла лишь предполагать, какое упоительное чувство вызвал бы в ней поцелуй этих полных, нежных губ, и на одно безумное мгновение ей захотелось прильнуть к ним прямо здесь, сейчас, чтобы изведать это чувство наяву во всей его полноте...
— Я поеду в Семь Сосен! — воскликнула Кэролайн, не без труда сбросив ладони Волка со своих плеч и отпрянув в сторону. Она была растеряна и испугана. Но не набеги индейцев и не гнев Раффа Маккейда заставил ее сердце сжаться от ужаса.
— Очень хорошо! Только не говорите потом, что я вас не предупредил! — С этими словами он, нахмурившись, взял ее за талию и, приподняв, посадил в седло. Помогая Кэролайн устроиться поудобнее, Волк положил руку на ее колено и — уж не почудилось ли ей это — слегка погладил его. Он протянул ей поводья, вскочил на своего коня и пустил его в галоп. Кэролайн не отставала. Путь их лежал на запад...
* * *
Теперь они двигались еще быстрее, чем прежде. Наступила ночь. Никогда прежде Кэролайн так не уставала. На сей раз приютом их оказался скромный бревенчатый дом под соломенной крышей. Однако еда, предложенная дружелюбной хозяйкой, была отменного качества, а постель на чердаке, куда проводили Кэролайн, — мягкой и чистой. Даже усталость не смогла развеять смятения, которым была охвачена Кэролайн на протяжении последних дней. И во сне ее преследовал Рафф Маккейд, а о содержании своих сновидений она наутро вспоминала с краской смущения на щеках.С рассветом они оседлали отдохнувших лошадей и продолжили путь. Кэролайн узнала, что дорога до Семи Сосен займет у них недели две, если не случится непредвиденных задержек. Об этом поведала ей миссис Кемпбелл, хозяйка бревенчатого домика, занимавшая его с мужем и пятью детьми.
Четырнадцать дней столь изнурительного пути сперва показались Кэролайн вечностью, но, вспомнив о своем путешествии на корабле, она немного приободрилась, сказав себе, что всему на свете рано или поздно приходит конец, и моля Бога об избавлении их от тягот и опасностей в течение всех дней поездки.
Кэролайн с гордостью и радостью отметила про себя, что теперь почти перестала бояться своей смирной выносливой кобылы. Возможно, причиной тому явились усталость и физическое напряжение последних дней, а может быть — новые чувства, переполнявшие ее душу и не оставлявшие места для страха.
— Неужели вы собираетесь молчать до самого приезда в Семь Сосен? — Кэролайн послала лошадь вперед и поравнялась с Раффом. С того самого момента, как она наотрез отказалась вернуться в Чарльз-таун, он разговаривал с ней неохотно и лишь в случае крайней необходимости. А ведь ему наверняка было о чем рассказать ей. Вчера вечером, поднявшись по лестнице на свой чердак, она долго не могла заснуть, прислушиваясь к неясному гулу голосов Раффа и хозяина дома, доносившихся снизу.
Поймав на себе его взгляд, Кэролайн тут же пожалела о своих словах. Ах, если бы только он мог заглянуть в ее мысли, он не был бы так жесток с ней!
— Я не думал, что вы желаете поддерживать беседу со мной, леди Кэролайн.
Он заставил ее почувствовать себя нежеланной гостьей, с чьим присутствием хозяева мирятся лишь ради приличия. Но Кэролайн, сделав вид, что не заметила сарказма, прозвучавшего в его словах, безмятежно ответила:
— Мне казалось, что в этом диком лесу лучше быть вдвоем, чем одному, и лучше разговаривать, чем молчать.
— Некоторые предпочитают оставаться наедине с лесом.
— И вы тоже?
Волк пристально взглянул на нее. Сегодня волосы его не стягивали ни узкий кожаный ремешок, ни бархатная лента, они свободно развевались за его плечами, и, когда он повернул голову к Кэролайн, прядь этих густых, черных как смоль волос упала ему на щеку. Улыбка мелькнула на его полных губах. В эту минуту он был так восхитительно, обезоруживающе красив, что Кэролайн почувствовала внезапную слабость и качнулась в седле.
— Временами — да, — ответил он. — Мне нравится безмолвие лесов и гор, пение ветра, крики птиц. — Смущенно пожав плечами, он тряхнул головой и добавил: — Но, пожалуй, общество красивой женщины гораздо большая отрада для души и глаз, чем все перечисленные радости.
Кэролайн мучительно покраснела и отвернулась, сделав вид, что разглядывает густой кустарник, росший по обе стороны тропинки, и от души надеясь, что Рафф не заметил ее смущения. Ведь он, конечно же, имел в виду вовсе не ее! Ведь ее никто и никогда не называл красивой! Она была всего лишь Кэролайн — надежной, дисциплинированной, выдержанной Кэролайн.
Спустя несколько минут она отважилась вновь посмотреть на Раффа. Похоже, все это время он, не отрываясь, смотрел на нее. Кэролайн слегка дрожащей рукой опустила поля своей соломенной шляпы пониже, чтобы спрятать лицо.
— Вы часто говорите о горах, но я, сэр, никак не возьму в толк, где вы их видели. Местность здесь ровная и гладкая, словно поверхность озера.
— Здесь — да. Но дальше на запад, там, куда мы держим путь, высокие холмы и долины простираются повсюду, насколько хватает глаз.
— Это звучит заманчиво. Как там, наверное, красиво!
— Да, красиво. Но это приграничные земли, и жизнь там под силу не всякому.
Кэролайн гордо выпрямилась в седле:
— Вы, разумеется, имеете в виду меня? Вы хотели сказать, жизнь на границе не для таких, как я, не так ли?!
— Если бы я имел в виду конкретно вас, я бы так и сказал, — с этими словами Волк пришпорил коня, послав его вперед по узкой тропе.
Справа от них густая поросль деревьев уступила место неширокому топкому болоту.
В одном из болот, мимо которого они проезжали в первый день своего пути, водились аллигаторы, прятавшиеся среди высоких камышей и зарослей осоки, и Кэролайн подумала, что эти странные создания вполне могут обитать и здесь. Рафф подробно описал ей их внешний вид и повадки. Она держалась настороже, надеясь и в то же время страшась увидеть хоть одного из них.
Вдруг впереди ей почудилось какое-то движение, и она с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть и не позвать на помощь своего спутника. Прикрыв глаза ладонью, Кэролайн внимательное посмотрела вперед. Оказалось, что ее напугала шевельнувшая лапой огромная черепаха, которая выползла на лесную прогалину, чтобы понежиться на солнце. Все эти разговоры о неведомых опасностях и о набегах индейцев вконец измотали нервы девушки.
Путники продолжали скакать вперед торопливой рысью, и Кэролайн задумалась, пытаясь разобраться в своих чувствах. Душа ее была объята страхом, хотя он оказался совсем не так велик, как можно было бы ожидать, исходя из сложившейся обстановки. До сих пор ей вполне удавалось держать себя в руках, не роняя достоинства
женщины, леди, англичанки...
Высоко в небе, раскинув крылья, парил ястреб. В движениях его чувствовались сила и уверенность. Кэролайн, залюбовавшись гордой птицей, со вздохом подумала о том, сможет ли она когда-нибудь чувствовать себя на этой земле столь же уверенно, как этот ястреб в безоблачном небе?
Ночь они провели в маленьком поселении Конгрив. Миссис Флэннери, у которой они остановились, оказалась добродушной, общительной ирландкой. Она немедленно принялась опекать свою гостью, которую Рафф представил просто как Кэролайн Симмонс.
— Флэннери — хорошие, добрые люди, пришедшие в эти места из Пенсильвании, — пояснил он, — но, подобно всем ирландцам, они относятся к аристократам без особой приязни.
И Кэролайн пришлось на время отказаться от своего титула, что не составило для нее никакого труда. Она и без того нечасто вспоминала о своем благородном происхождении. Роберт Маккейд прельстился тем, что она — дочь графа, и предложил ей руку и сердце, а его сын Рафф называл ее «миледи», кривя губы в усмешке. Вот, пожалуй, и все, что порой заставляло ее вспомнить о своей принадлежности к английской аристократии. Сама же она давно привыкла относиться к себе просто как к Кэролайн Симмонс — молодой англичанке без гроша в кармане.
Восемь семейств, составлявших все население деревушки, сообща решили, что приезд Раффа и Кэролайн — достаточный повод для дружеской пирушки. Миссис Флэннери — она настояла, чтобы Кэролайн звала ее запросто Джейн, — оповестила соседей, что вечером под ветвями огромной сикоморы затевается совместный ужин.
Женщины, а вместе с ними и Кэролайн, принялись лущить бобы, мужчины занялись разведением гигантского костра. Кэролайн уселась на табурете лицом к словоохотливой Джейн, чтобы не видеть Раффа. Разговор шел преимущественно о ребятишках, сновавших вокруг, и о предстоящем увеличении семейства миссис Дэбни.
— Третий ребенок за три года, — усмехнулась Джейн, и по тому, как улыбнулась и покраснела молоденькая Бэтси Дэбни, Кэролайн поняла, что данный вопрос служит неисчерпаемой темой разговоров и шуток среди соседей, нисколько, впрочем, не задевая чувств миссис Дэбни.
Бэтси, с трудом наклонившись вперед, подняла с земли хнычущего малыша и усадила его к себе на колени, так, что мальчик уперся спинкой в ее огромный живот. Получив из рук матери боб, ребенок тут же принялся жевать его.
— Мы с Сэмом любим детей, — произнесла она с мягким ирландским акцентом.
— Вот-вот, — подхватила Джейн. — А еще больше вы любите то, от чего они получаются. Верно я говорю?
Щеки Бэтси вспыхнули еще ярче, однако она и не подумала отпираться, с улыбкой прислушиваясь к словам остальных соседок.
— Эй, ты бы почаще говорила «нет» своему лихому муженьку! — советовала одна.
— А кто говорит, что это Сэм пристает к ней, а не наоборот? — вставила пожилая миссис Эндрюс. — Я как-то увидала их вместе. Они меня не заметили, слишком заняты были друг дружкой. Бэтси ни глаз, ни рук не может отвести от своего любезного, вот что я вам скажу!
Женщины встретили это заявление новым взрывом смеха. Бэтси усадила ребенка, который к этому времени перестал капризничать, на траву у своих ног. Кэролайн подумала было, что молодая женщина смущена и подавлена, но когда та подняла голову, на лице ее сияла добродушная улыбка.
— Да вы никак завидуете, а, миссис Эндрюс? — воскликнула она.
— Завидую? — возмутилась соседка. — Ну уж нет! Я уж давно покончила с этими кувырканиями на постели и рада-радехонька. Хватит с меня! Да и вы все, поди, устали от своих мужиков.
— Только не я! — подала голос веснушчатая рыжеволосая женщина средних лет. — Временами мне очень даже по душе кувыркаться на постели с моим Дэном!
Услыхав такое, женщины так развеселились, что Сэм, высокий темноволосый супруг Бэтси, прокричал, стараясь перекрыть их голоса:
— Что случилось? Над чем это вы так хохочете? — Никто и не подумал ответить ему. Лишь Бэтси махнула рукой, давая ему понять, что ничего особенного не произошло, и Сэм вернулся к прерванному занятию — он устанавливал под деревом скамьи, вынесенные из домов.
— Вот бы вам такого ухажера, — заговорщически шепнула рыжеволосая, обращаясь к миссис Эндрюс. — Такой кого хочешь заставит мечтать, чтобы солнце зашло поскорее. — Она кивнула куда-то в сторону.
Женщины, кроме самой миссис Эндрюс, охотно согласились с говорившей, и Кэролайн не надо было даже оборачиваться, чтобы догадаться, кого та имела в виду. Однако, не удержавшись, она все же взглянула на Раффа, на которого в эту минуту были устремлены глаза всех собравшихся женщин. Он колол дрова, ловко и умело управляясь с топором. Налитые мускулы его рук играли под бронзовой кожей. Им нельзя было не залюбоваться. У Кэролайн пересохло во рту.
— Ну, подруженьки, мы нынче и разговорились, — обратилась к собравшимся Джейн. — Сидим тут и отпускаем такие сальности, какие только и услышишь, что от пьяниц из салуна. А ведь среди нас — незамужняя девица!
Услыхав эти слова, Кэролайн почувствовала, что взгляды всех женщин устремились на нее. Она обратила к ним свое зардевшееся лицо и, опустив глаза, взяла новую горсть бобов из деревянной кадки и принялась чистить их. Миссис Эндрюс, прищурившись, окинула ее внимательным взглядом и спросила:
— Так куда вы держите путь, мисс?
— В Семь Сосен.
— Она выходит замуж за Роберта Маккейда, — пояснила Джейн, как-то особенно четко выговаривая слова, будто ее сообщение призвано было положить конец разговору и не допускало комментариев.
Женщины смолкли, и это не помешало Кэролайн почувствовать всеобщее неодобрение, которое высказала вслух одна лишь миссис Эндрюс, издав презрительно-негодующий смешок. Деликатная Джейн попыталась заглушить его, вскочив с табурета и громогласно объявив, что с бобами покончено.
После ужина, прошедшего весело и непринужденно, Сэм вынес из дома скрипку. К Кэролайн приблизилась Джейн. Дружески обняв девушку за плечи, она произнесла извиняющимся тоном:
— Не сердитесь на миссис Эндрюс. Она стала такой сварливой и упрямой после того, как индейцы убили ее детей. — Прежде чем ответить, Кэролайн недоверчиво вгляделась в лицо Джейн, тускло освещенное пламенем костра.
— Они убили ее детей? — побелевшими от ужаса губами переспросила она.
— Да. А прежде сняли с них скальпы. — Джейн покачала головой. — После такого ужасного несчастья любая мать повредилась бы в уме.
— Когда... когда это случилось?
— Несколько лет назад, в Пенсильвании. Мы все оттуда. — Джейн невольно покачивалась в такт развеселой мелодии, которую наигрывал Сэм. — Это ирокезы. Они хуже лютых зверей. Чероки — совсем другие. По крайней мере, были такими до сих пор.
— Что вы хотите этим сказать? — с тревогой спросили Кэролайн.
Воздух стал свежее, чувствовалось приближение ночной прохлады. Детей, кроме самых старших, отправили спать. Звуки скрипки стали как будто тише, и где-то вдалеке послышался волчий вой.
— Ходят слухи об их недавних набегах на поселения. Мой муж встревожен всеми этими разговорами, но вы ведь знаете, каковы мужчины... Я-то сама не верю, что чероки причинят нам вред. Они часто останавливаются у нас, мы торгуем и меняемся с ними. Никто из наших не сделал им зла. Да и они нам тоже. Однако... — Она глубоко вздохнула, и ее узкая грудь поднялась и опустилась, лямки вылинявшего передника натянулись и опали. — Я хорошо помню, как это начиналось прежде, еще когда мы жили на севере. Эти французы всегда выводили их из себя.