Дорсей Кристина. Сердце в небесах

   — Конечно нет. — Она же не дура. Может, она никогда не занималась ничем подобным, но это совсем не значило, что она неспособна это сделать. Она всегда очень быстро все воспринимала. Мастер Говард, учитель танцев, отметил, что она освоила кадриль быстрее всех других молодых леди. Ей даже нравилось учиться… иногда.
   Конечно же, она могла выполнить эту несложную работу. И все-таки вид груды грязного белья и ледяной воды не вызывал у нее желания немедленно взяться за дело.
   — Еще раз объясните, почему я должна стирать вашу одежду?
   Он ухмыльнулся, и это застало Рэчел врасплох. Она привыкла, что он ворчит, хмурится, иногда даже разражается смехом, но чтобы он ухмылялся… Его зубы казались очень белыми на фоне загорелой кожи и темной бороды. И несмотря на его довольно-таки растрепанный и неухоженный вид, следовало признать, что у него была обаятельная улыбка.
   — А? Что вы сказали? — Неужели она настолько задумалась по поводу его внезапно хорошего настроения, что не уловила его ответа?
   — Я сказал, что моя одежда грязная. Если вы заодно постираете и свою, я не буду возражать.
   — Речь не об этом, — запротестовала Рэчел, когда он повернулся, собираясь уйти. Он остановился, глядя на нее через плечо, и она закончила свою мысль: — Раз это ваша одежда, то, по-моему, вы сами должны ее стирать.
   — А кто же тогда будет ходить на охоту? Может быть, вы?
   Рэчел поджала губы. Конечно же, он знал, что она не умеет охотиться. Глядя на его длинное ружье, она подумала, что даже не смогла бы его поднять.
   — Вот уж не думала, что одно может помешать другому.
   — Другими словами, вы считаете, что я должен делать и то и другое?
   — Полагаю, раньше вы так и делали. До того как я появилась, вы сами стирали свою одежду.
   — Время от времени. Однако мне не требовалось добывать еду для двоих, как сейчас. — С этими словами он поднял ружье и, держа его на сгибе руки, направился к проходившей за хижиной тропе.
   Она снова окликнула его:
   — Вы не думаете, что мне надо бы пойти с вами? Он недоумевающе оглянулся через плечо.
   — На случай, если я буду нужна, чтобы… — Она прикусила губу.
   — Спасти меня?
   Произнесенное вслух, это прозвучало совершенно нелепо. Рэчел присела на корточки и опустила намыленную рубаху в воду.
   Когда он исчез за деревьями, она оглянулась и уставилась на груду грязного белья. Как это могло случиться, чтобы она — она! — попала в такое положение, где должна стирать грязное белье какого-то мужчины? На мгновение ей вспомнилась Англия, королевский дворец и обилие слуг, готовых выполнить все, что требовалось. Она всегда считала само собой разумеющимся, что ее платья были чистыми, а белье свежим. Неужели кто-то носил их к реке и стирал на камнях? При этой мысли Рэчел не удержалась от смеха. Конечно, при дворце была прачечная. Хотя она и не знала где.
   Рэчел вздохнула, и тут ее глаза встретили взгляд Генри. Логан не взял его с собой на охоту, и теперь пес сидел разинув пасть и вывалив язык, будто посмеиваясь над выпавшим на ее долю испытанием.
   — Если ты сейчас же не прекратишь насмехаться надо мной, то я… я брошу тебя в реку. Посмотрим, как тебе это понравится, Генри.
   В ответ на это пес вскочил и ринулся вперед, чуть не сбив Рэчел с ног, — до того ему захотелось поплавать. Он бросился в воду, и Рэчел окатил каскад сверкающих на солнце брызг.
   — Ох! — От холодного душа у нее перехватило дыхание. Стряхивая воду с лица, она широко открытыми от изумления глазами следила, как Генри плескался в воде. — Тебе это даром не пройдет, Генри, не думай. — Но именно сейчас она ничего с ним не могла поделать. Собаке явно нравилось купаться. Так же как й ему, подумала Рэчел, беря следующую рубаху.
   От рубахи пахло Логаном. Это не был одуряющий запах духов, как у ее знакомых в Лондоне. Пахло лесом, и потом, и еще чем-то, присущим только ему. Она с улыбкой поднесла рубаху к лицу, вдыхая эти запахи, и вдруг, осознав, что делает, нахмурилась.
   — Да что же это такое! — пискнула она, наклоняясь и окуная рубаху в воду, потом, не дав ей толком намокнуть, набрала в горсть мыла и стала растирать его по материи. Вода казалась ледяной, от щелочного мыла жгло ладони. Пузыри почему-то никак не получались, но ей было все равно.
   Придерживая рубаху двумя пальцами, она провела ею по воде, потом выскочила на берег и набросила мыльную и совершенно мокрую рубаху на кусты рододендрона. Примерно так же она выстирала остальные рубахи. К тому времени как Рэчел почти покончила со стиркой, сама она промокла до нитки.
   Генри уже давно вылез из воды и улегся обсыхать на открытом местечке, пригретом золотыми лучами солнца. Рэчел строго глянула на него и потянулась, заложив ладони за поясницу.
   — Может, и вправду стоило бы звать тебя просто «Псина». Конечно, я знаю, что ты тут совсем ни при чем. Это он во всем виноват, можешь мне поверить. Но ведь ты хотя бы мог мне посочувствовать. — Она сгребла последнюю рубаху и склонилась к воде. — Эта вода такая холодная. И я просто ненавижу это…
   Слово «мыло» так и не было произнесено, потому что, когда она потянулась к миске, ее нога соскользнула с мокрой поверхности. Отчаянно размахивая руками — что нисколько не замедлило ее падения, — Рэчел плюхнулась в ледяную воду. Она пыталась крикнуть, позвать на помощь и тут же наглоталась холодной воды. Все это так напоминало ей ту, первую смерть.
   Логан задержал дыхание и медленно поднял ружье.
   На хребте он заметил олений след и шел по нему больше мили. Когда ему наконец удалось увидеть благородное животное, оказалось, что след привел его обратно к хижине.
   У него уже текли слюнки при мысли об оленьем окороке. Сейчас он выстрелит и…
   — Какого дьявола? — И Логан, и олень одновременно услышали отчаянный собачий лай. Олень сразу вздернул украшенную роскошными рогами голову и умчался в заросли. Логан так же быстро помчался к хижине.
   Боже милостивый, что она там еще устроила? Логан перепрыгнул ручеек, приземлившись на моховую подстилку на другом берегу. Вряд ли она могла ухитриться поджечь себя во время стирки, и она уже знала по горькому опыту, что нельзя приближаться к краю ущелья.
   Проклятие! Карабкаясь через валуны, он вспомнил об Остенако. Быстрый Лис говорил, что тот был далеко, в Кентукки, но он мог вернуться. Возможно, он появился, выслеживая Логана, и наткнулся на Рэчел.
   Когда Логан выскочил на открытое место, его легкие уже готовы были разорваться. Пес метался по берегу речки, заходясь лаем, и когда Логан пробрался через заросли остролиста, он понял, из-за чего был весь сыр-бор.
   Он зашел в воду, стараясь не вздрагивать от холодной воды, схватил ее за плечи и рывком поставил на ноги. Она задыхалась, насквозь промокла и совсем посинела от холода.
   — Как это вы ухитрились свалиться, черт побери?
   Не дожидаясь ответа, он подхватил ее на руки и поспешил к хижине. Ударом ноги он распахнул дверь поставил дрожащий комок на пол у очага.
   Очаг был ледяным.
   Изощренные проклятия Логана обожгли уши Рэчел, но все остальные части ее тела оставались холодными.
   — Я же вам говорил подбросить дров в огонь перед уходом!
   Да, говорил. Рэчел отчетливо вспомнила, что он ей говорил сегодня утром. Он стоял, прислонившись к двери, поставив одну ногу на бочонок, и внушал, что больше не собирается быть ее слугой.
   — Раз уж вам придется какое-то время жить здесь, вы должны будете отрабатывать свое содержание, — сказал он, и Рэчел живо представила, как он лежит на ней, осыпая ее поцелуями.
   Не успела она возмутиться, как он уже разрушил эту картину. Он хочет, чтобы она работала. Взяла на себя заботы по хозяйству. Она слушала, не веря своим ушам и задаваясь вопросом, за кого он, собственно, ее принимает, пока он очерчивал ей круг ее обязанностей.
   — И за огнем вы должны присматривать. Я буду колоть дрова, но вы не забывайте подкладывать в огонь поленья, когда потребуется.
   Она сидела молча.
   — И я думаю, что стирка — тоже ваше дело. — Выходит, я буду вашей служанкой? — спросила она, вздернув подбородок. — Нисколько. Мы оба будем работать. Сейчас я пойду в сарай. Когда будете уходить, подкиньте дров в очаг. Конечно же, она этого не сделала, и вот теперь она замерзала до смерти, и все потому, что этот ужасный человек заставил ее стирать свои рубахи. Рзчел стояла наблюдая, как он пытается вдохнуть жизнь в то, что еще сохранилось от огня. С нее ручьями стекала вода.
   — Быстро завернитесь в шкуру, — сказал он, глянув на нее через плечо. — И на вашем месте я бы снял эту мокрую одежду, не то снова свалитесь в лихорадке.
   Так говорит, будто я во всем виновата, подумала Рэчел. Она не двинулась с места, потому что ничего не соображала от холода. Когда огонь начал лизать поленья, он снова обернулся и мрачно нахмурился.
   — Вы что, совсем ничего не можете сделать сами? — Он вскочил на ноги и подошел к ней с таким видом, словно собирался опять сыграть роль горничной. При мысли о том, как он стаскивает с нее платье, Рэчел сразу очнулась от транса. Она отпрянула, быстро прошла за занавеску, которую он повесил специально для нее, и принялась расстегивать крючки лифа негнущимися от холода пальцами.
   — Я ведь могла утонуть.
   Она и думала, что тонет… опять. Она слышала, как он поцокал языком, расхаживая по хижине.
   — Очень сомневаюсь, ваше высочество.
   — Я не умею плавать.
   — Но стоять-то вы умеете, я полагаю.
   — Стоять?
   — Именно. Этого было вполне достаточно, чтобы не утонуть.
   Рэчел ощутила, как ее лицо заливает жаркая волна стыда. Когда вода сомкнулась над ее головой, она совершенно растерялась, и ей сразу вспомнился другой раз, тот, когда она умерла. Она тут же впала в панику. Завернувшись с головы до ног в меховое одеяло, она вышла из-за занавески. Ее еще пробирала дрожь, но она уже ощущала распространявшееся по хижине тепло.
   Лишь до того момента, пока не встретила ледяной взгляд светло-зеленых глаз.
   Он молчал, но она могла догадаться, о чем он думает: она не оправдала его ожиданий и он искренне сожалеет, что оказался вынужден приютить ее до того времени, пока они не отправятся в поселок чероки.
   Рэчел сделала глубокий вдох и подошла ближе к очагу.
   — Я постараюсь более внимательно присматривать за огнем. — Она искоса глянула на него из-под опущенных ресниц, чтобы по выражению его лица убедиться, что он ей поверил, потом быстро отвела взгляд. Ну и черт с ним. Ей совершенно безразлично, что он о ней думает.
   Вечер принес очередной сюрприз. Он считал, что она должна доить корову.
   Рэчел стояла у двери сарая, разглядывая жующее жвачку животное. Ну, это уж слишком. В проникавших в сарай через маленькое окошко лучах заходящего солнца плясали пылинки. В воздухе стоял крепкий запах навоза и сена, и на мгновение ей представилось, что она находится в конюшне у королевского дворца.
   Ей очень нравилась верховая езда.
   Рэчел вздохнула. Никакой лошади здесь не было.
   Одна только задумчиво глядевшая куда-то вдаль корова. Конечно, она могла бы отказаться. Рэчел не думала, чтобы Логан Маккейд мог ее побить, чтобы заставить этим заниматься. Но ей все вспоминалось его лицо, когда он увидел потухший огонь. И очень живо помнилось, до чего ей было холодно.
   — Ну, хозяйка Эллен, придется нам с тобой вместе управляться. — Рэчел понятия не имела, почему назвала корову именно так, но той это как будто понравилось. Она повернула голову и уставилась на Рэчел большими карими с поволокой глазами. Похлопать ее по шее оказалось таким же естественным, как строить глазки над краем раскрытого веера. — Вообще-то я понятия не имею, как это делается. Конечно же, утром он мне показывал, но… — Не договорив, Рэчел потянулась за низкой табуреткой на трех ножках.
   Она уселась так же, как сидел Логан этим утром, между передними и задними ногами коровы, готовая к тому, что животному это могло не понравиться, и удивилась, не заметив признаков недовольства. Потом Рэчел подвинула ведерко под разбухшее вымя и вздохнула:
   — Ты ведь понимаешь, хозяйка Эллен, что я раньше никогда этим не занималась? Ну да, я представляю, что это не так уж сложно, и тем не менее… Ладно.
   Она нерешительно тронула сосок, потом потянула за него и была вознаграждена сладко пахнущей струйкой ударившего в ведерко молока. Она с облегчением засмеялась:
   — Какое же ты замечательное создание, хозяйка Эллен.
   Она снова сжала пальцы. Пока она приноравливалась, ведерко почти наполнилось пенистой жидкостью, окутанной поднимавшимся от нее паром.
   — Ну, этим-то я буду заниматься с удовольствием, — сказала Рэчел, берясь за веревочную ручку и ставя ведерко у двери. Перед тем как выйти, она отвесила корове легкий поклон:
   — Приятно было познакомиться, хозяйка Эллен. И мне очень приятно, что ты похвалила мои руки. Пожалуй, они помягче, чем у мистера Маккейда. — Рэчел внимательно оглядела свои ладони.
   Конечно, тут не могло быть никаких «пожалуй». Ей было отлично знакомо ощущение ладоней Логана Маккейда. Когда он дотрагивался до нее, сразу было видно, что они загрубели от работы. И они были сильными. И нежными. Эту мысль Рэчел тут же выкинула из головы.
   — Я приду завтра утром, хозяйка Эллен.
   Пока шла к хижине, Рэчел вдруг поняла, что ее начинает раздражать платье. Она стряхнула зацепившееся за ногу разорванное кружево, пролив при этом немного молока. Почему бы, когда она тонула, ей не оказаться одетой во что-то более удобное? И во что-нибудь покрепче. Ее платье превратилось в лохмотья, и ее ныряние в воду уж точно не улучшило его вида.
   Конечно, когда она вернется в королевский дворец, то сможет выбрать все, что захочет, из своего обширного гардероба. Сначала она залезет в ванну с чудесной горячей водой, будет мыться цветочным мылом, от которого кожа становится гладкой и мягкой, потом камеристка расчешет и высушит ей волосы и уложит их в самую модную прическу. Рэчел закрыла глаза, вспоминая все то, что она привыкла считать само собой разумеющимся. Вспомнив заодно, что Лиз не было предоставлено возможности к этому вернуться. Нет, как бы ни мечтала она о ванне и чистой одежде, ее первейшей обязанностью после возвращения будет разоблачить лорда Бингама. Самой первой обязанностью и самым первым удовольствием.
   Рэчел уверенно двинулась к хижине, но резко остановилась, когда дверь открылась и на пороге появился Логан.
   — Постарайтесь не расплескать молоко, ваше высочество.
   Не сводя с него глаз, Рэчел выровняла ведерко.
   — Вы выглядите… как-то не так.
   Мгновение он как будто не мог понять, что она имеет в виду, потом довольно смущенно ухмыльнулся. Тогда она впервые заметила ямочки на его щеках. Сначала ей подумалось, что такому суровому мужчине он и вовсе не идут. Но чем больше она вглядывалась, тем сильнее поражало ее это новое открытие. Он оказался гораздо красивее, чем она думала. Его красота была такой же дикой, как красота здешних мест.
   — Я решил, что на празднике А-та-ха-на мне лучше появиться без бороды.
   — Вот как. — Рэчел не находила слов. Вдруг она сообразила, что откровенно пялится на него, и быстро отвела глаза. — Я подоила хозяйку Эллен, — сказала она первое, что пришло в голову.
   Он приподнял брови, но ничего не сказал по доводу того, что она и корове дала имя, потом шагнул вперед и с любопытством заглянул в ведерко. Рэчел подумала было, что он собирается выговорить ей за пролитое молоко, но он, наоборот, как будто был приятно удивлен.
   — Я вижу, корова сегодня постаралась.
   — Что? Да, конечно.
   — Я готовлю ужин. Там жарится бекон на сковородке. Будьте добры, присмотрите, чтобы он не подгорел.
   Рэчел кивнула. Она не могла отвести от него глаз, поражаясь тому, как это она не замечала, что он так красив. Он завязал волосы сзади кожаным ремешком, и она впервые сумела толком разглядеть его лицо. Широкий лоб, прямой тонкий нос и полные чувственные губы. В сочетании с потрясающими зелеными глазами, которые она всегда находила привлекательными, это составляло действительно притягательную картину.
   И все же не настолько притягательную, как вид джентльменов при дворе его величества, быстро заверила себя Рэчел, повернувшись и торопливо заходя в хижину. Те выглядели очень живописно в шелковых жилетах и пудреных париках. И все же она не удержалась и украдкой взглянула на него еще раз, закрывая дверь.
   Он снова собирался колоть дрова. Как всегда, перед тем как заняться этим, он стягивал рубаху. До чего нецивилизованная привычка, подумала Рэчел, стоя в дверном проеме. Кому интересно видеть его обнаженную грудь и мускулистую спину? Он потянул рубаху через голову, и Рэчел прикусила нижнюю губу, во рту у нее пересохло.
   Он замахнулся топором и с силой опустил его. Чурка разлетелась пополам, и пальцы Рэчел непроизвольно сжали ручку двери. Его тело и вправду было ужасно привлекательным. Рэчел давно подозревала, что принц Вильям пользуется накладками в одежде, чтобы придать себе более мужественный вид. Совершенно ясно, что Логану Маккейду такие ухищрения не требовались.
   Рэчел понятия не имела, как долго она наблюдала за ним. Каждый раз, как из-под топора разлетались две половинки полена, она говорила себе, что ей безразлично, как он выглядит. Она была послана его спасти, и чем быстрее она сумеет это выполнить, тем быстрее сможет вернуться в свою настоящую жизнь. И все же она не уходила, затаивая дыхание каждый раз, как он делал взмах, высоко поднимая руки над головой.
   Только увидев, что он застыл с поднятым в воздух топором, она почуяла запах. К несчастью, видимо, именно это заставило и его прервать работу. Он резко обернулся, и на мгновение их глаза встретились. Она взвизгнула и захлопнула дверь.
   От бекона остались одни угольки.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

   У всякой живой твари имеется свой ангел-хранитель.

Святой Августин. Восемь вопросов.

 
   — Когда мы отправляемся в этот поселок чероки Чеоа?
   — Скоро.
   — Да, но когда именно? Будьте добры смотреть на меня, когда я с вами разговариваю.
   Снова этот высокомерный тон, и Логан не глядя догадывался, какое у неё выражение лица — надменный взгляд сверху вниз. Он нехотя поднял голову. Мало того что ему надоели ее приказы и он хотел показать ей, что не собирается больше их выносить, но еще он предпочитал не видеть ее аппетитную грудь над потрепанным краем платья. И лицо, которое, несмотря на ее заносчивый вид, было прелестным.
   Он откинулся к бревенчатой стене, придерживая пальцем страницу фолианта, и только потом собрался взглянуть на нее. И Рэчел сделала поразительное открытие: она терпеть не могла, когда на нее не обращали внимания.
   Может, и не такое поразительное, если подумать. Ее отец не обращал на нее внимания, и ей это было невыносимо. Но с тех пор прошло столько времени, а после того, как она поселилась во дворце, уже никто не осмеливался ее игнорировать. Да никому бы это и в голову не пришло, заверила она себя. Обычно она находилась в центре внимания, и рядом всегда были подруги и поклонники.
   И все считали ее привлекательной.
   Все, кроме Логана Маккейда.
   — Я весь к вашим услугам, ваше высочество. Он произнес это с раздражением и сарказмом, и Рэчел еще чуть выше задрала подбородок. Поскольку он сидел на полу, ей стало еще неудобнее глядеть на него. Неужели он не понимает, что ведет себя как варвар? Он сидел вытянув одну ноги и согнув другую, придерживая на колене книгу.
   — Я спрашиваю, когда мы отправимся в поселок чероки. — Она знала, что ему не хочется ее туда сопровождать, и если бы старый шаман не настаивал… Из какого-то необъяснимого чувства противоречия это только укрепляло ее решимость попасть на праздник…
   — Мы двинемся послезавтра. А как продвигается ваша накидка?
   Рэчел глянула на лежавшие на ее коленях шкуры и повертела в пальцах костяную иглу.
   — Отлично, — ответила она, пытаясь проткнуть толстую шкуру. Когда из этого ничего не вышло, она сдалась и попыталась снова поймать его взгляд. Он уже опять погрузился в чтение, склонив голову. Прядь темных волос упала ему на щеку.
   Она вынуждена была сознаться себе, что это чтение явилось для нее неожиданностью.
   После первой встречи, когда Рэчел уже успела к нему присмотреться, она готова была поручиться что он вряд ли представляет, как выглядит книга, не говоря уж о том, чтобы уметь читать. Но у него имелось несколько томов в кожаных переплетах, и, хотя это не шло ни в какое сравнение с библиотекой короля Георга, Рэчел не могла скрыть удивления.
   — Когда начинается праздник? — Она видела, что, прежде чем отложить книгу, он глубоко вздохнул.
   — Через пять дней.
   — Откуда вы знаете? Вот это Одинокий Голубь сказал или это всегда один и тот же день, как наше Рождество?
   — А-та-ха-на — это церемония посвящения. Это шанс для племени все начать заново. И его празднуют через десять дней после Нан-та-тей-куа, в первое осеннее полнолуние.
   — Понятно. — Она уловила движение его руки, когда он хотел снова открыть книгу, чтобы от нее отвязаться. — Что вы читаете?
   Несколько раз, когда ей было скучно, она просматривала его книги, но не могла даже понять названий большинства из них.
   — Некоторые наблюдения относительно очищения тела, анатомии и хирургии".
   — Книга по медицине? — Он утвердительно кивнул, и она снова спросила: — Вы доктор?
   Несмотря на то что он жил Бог знает в какой глуши, это могло иметь смысл. Ведь когда она болела, он изготовлял лекарства и сумел ее вылечить. Но он сразу разрушил ее умозаключения. — Нет, я не доктор.
   — Но эти книги. Вы, похоже, очень много знаете.
   — Мне это интересно, вот и все. Одно время я хотел заняться… — Логан замолчал на полуслове. Почему он все это ей рассказывает?
   — И отчего же не занялись?
   Он пожал плечами, будто для него это не имело никакого значения, но Рэчел видела, что это не так. Ему явно нравились его занятия.
   — Мой отец перебрался в Новый свет и взял меня с собой.
   — А вы не могли остаться в Шотландии? Наверняка это можно было устроить.
   — Вы разве не слыхали про Каллоден, ваше высочество?
   — Конечно слышала. — Она не изучала историю, если на то пошло. Но кто не слышал о битве между войсками герцога Кемберлендского и принца Чарльза? — Это была славная победа.
   — Ее интерпретация зависит от того, на чьей стороне вы были.
   — Но ведь вы наверняка не были… — Рэчел прикусила язык, когда он взглянул на нее склонив голову набок. — Вы же шотландец, я совсем забыла.
   Ей не приходилось встречать кого-нибудь, чьи взгляды заметно расходились бы с ее взглядами. Конечно, возникали споры о том, чья музыка мелочнее — Баха или Генделя или кто мог написать самый одухотворенный портрет, но никогда не затрагивалась такая важная тема — кому быть королем Англии.
   — Хотя вы не могли воевать на стороне претендента, верно? Вы были тогда слишком молоды, сэр. Эта битва была так давно.
   — Девятнадцать лет — это не так уж давно, ваше высочество. Однако вы совершенно правы, я не воевал за принца. Но мой брат воевал. Он попал в плен и был повешен.
   — Повешен?
   — Вот именно. — Логан провел ладонью по потрепанному кожаному переплету. — Он был почти ребенок. Семнадцати лет, на пять лет старше меня.
   — И они его повесили?
   Он ничего не ответил, да этого и не требовалось. Она вдруг почувствовала его боль, ощутила весь ужас того, что кто-то, перед кем ты преклонялся, вот так жестоко отнят от тебя.
   — Вы очень его любили, — сказала она и, когда он посмотрел на нее, не отвела взгляда.
   — Он был моим братом, хотя общим у нас был только отец.
   Его глаза стали жесткими, мягкие оттенки морских глубин сменил блеск стекла, и Рэчел крепче ухватилась за подлокотник кресла, впиваясь ногтями в твердое дерево. На мгновение у нее мелькнула мысль — нет, скорее ощущение, ощущение ненависти и предательства. Она облизнула внезапно пересохшие губы.
   — Ваш отец… — начала она, не зная, как бы получше сформулировать вопрос.
   — Был совершенный мерзавец. — Он не отвел напряженного взгляда.
   — Он умер? — почти шепотом спросила Рэчел.
   — Да. — Он отвел глаза, и бессознательно затаившая дыхание Рэчел перевела дух.
   — Но я не понимаю…
   Она действительно не понимала. За мгновение до этого у нее было ощущение, что она держит в руках ключ к загадке. Она точно не знала, в чем дело, но почему-то думала, что непременно узнает, почему она здесь, как она может его спасти. Но все это обернулось ничем. Его отец не представлял для него угрозы. Он сам сказал, что отец умер.
   А Логан как будто не собирался ничего объяснять. Не обращая внимания на ее слова, он, нахмурив брови, углубился в изучение шкур, которые она держала на коленях.
   — Вы уверены, что умеете шить?
   — Конечно умею. — Рэчел убрала руки с подлокотников и стала шарить в поисках иголки. Как назло, она тут же наткнулась на острие. — Ох! — Она сунула палец в рот, испепеляя его взглядом, словно это он был виноват в том, что она укололась. Конечно, он и был виноват, а кто же еще!
   Если бы не он, она бы никогда не взялась за это отвратительное дело — шитье одежды из шкур. Когда он сказал, что ей было бы неплохо иметь теплую одежду для путешествия в поселок чероки, она решила, что это отличная мысль. Ей надоело вечно либо мерзнуть, либо укутываться в тяжелое меховое одеяло.
   Но это было до того, как она узнала, что должна сама сшить себе одежду. Она, как и любая леди, имела некоторый навык в обращении с иголкой и ниткой. Она вышивала, могла отделывать края, и всем было известно, что у нее ровный и изящный стежок.