Страница:
Воодушевлённый этим скромным успехом, а также известием, что Герцогу и Критцингеру удалось проникнуть в Колонию, Де Вет приготовился следовать за ними. Севернее Кроонстада британские разведчики обнаружили всадников, двигавшихся на юг и на восток, то поодиночке, то небольшими отрядами. Это были рекруты, за счёт которых, Де Вет наращивал свои силы. 23 января пятьсот человек пересекли железнодорожную линию, двигаясь в том же направлении. К концу месяца, собрав около двух с половиной тысяч человек и имея свежих лошадей, бурский лидер, расположившийся у Доорнберга, что в двадцати милях от Винбурга, был готов к своему очередному молниеносному броску. Двадцать восьмого января он прорвался на юг через сеть британских кордонов, в которой, похоже, имелось слишком много прорех. Пройдя железную дорогу Блумфонтейн — Ледибранд у Израел-Поорта, он ринулся на юг, а за ним устало следовали британские отряды, подобно тому как тяжело дышащие бульдоги пытаются угнаться за гончей.
Прежде чем мы обратимся к рассмотрению этого нового предприятия, необходимо сказать несколько слов о мирном движении в бурских штатах, о котором мы уже вскользь упоминали. 20 декабря лорд Китчинер выпустил воззвание, с целью обеспечить защиту тем бюргерам, которые желали прекратить войну, но не могли этого сделать, не вызвав враждебных действий со стороны своих непримиримых собратьев. «Доводится до сведения всех бюргеров, — говорилось в документе, — что в том случае, если после публикации данного документа они добровольно сдадутся, то получат возможность жить со своими семьями в государственных лагерях до окончания партизанской войны, после чего смогут благополучно вернуться в свои дома. Вся живность и имущество сдавшихся бюргеров встретят бережное отношение и в случае реквизиции будут оплачены». Это разумное и либеральное предложение старательно скрывалось от солдат командирами сражающихся отрядов, но им широко пользовались те буры, до сведения которых это предложение доводилось. Бурские лагеря беженцев, в которые постепенно переводили все гражданское население, были созданы в Претории, Йоханнесбурге, Кроонстаде, Блумфонтейне, Варрентоне и других местах. Это была кубинская система реконцентрации, с той разницей, что гостей британского правительства хорошо кормили и с ними хорошо обращались в течение всего срока задержания. В течение нескольких месяцев количество обитателей лагерей выросло до 50 тысяч человек.
Естественно, что часть этих людей, испытав на себе мягкость британского правления и будучи убеждёнными в бесперспективности дальнейшей борьбы, хотела передать свои чувства и убеждения товарищам и родственникам, находящимся на поле боя. В Трансваале, и в Колонии Оранжевой Реки создавались Комитеты мира, которые пытались убедить своих соотечественников смириться с неизбежным. Примечательное письмо было опубликовано от имени Пита Де Вета — человека, который отважно сражался за дело буров; письмо было адресовано его брату — известному генералу. «Что лучше для Республики, — задаёт он вопрос, — продолжать борьбу, рискуя полностью уничтожить нацию, или покориться? Представьте себе на мгновение, что нам предложили получить назад страну, в которой необходимо оказать помощь тысячам людей, а у правительства нет ни фартинга?… Отвлекитесь на мгновение от эмоций, обратитесь к здравому смыслу, и вы согласитесь со мной, что для народа и страны лучше покориться, быть лояльным по отношению к новому правительству и иметь ответственное правительство… Если же война будет продолжаться ещё в течение нескольких месяцев, нация настолько обнищает, что в стране останется только рабочий класс, а сама нация в будущем исчезнет… Британцы убеждены, что завоевали страну и её народ, и считают вопрос решённым, теперь они лишь пытаются избежать кровопролития, проявив великодушие в отношении тех, кто продолжает борьбу».
Таковы были чувства бюргеров, выступавших за мир. Их глаза были открыты, а горькие чувства были обращены не к британскому правительству, а к тем отдельным британцам, которые отчасти из идеализма, отчасти из группировочных интересов заставляли их идти на гибель. Но попытка передать свои чувства и убеждения соотечественникам на поле боя закончилась трагически. Двое из них — Моргендал и Вессельс, которые отправились в лагерь Де Вета, были по приказу командующего приговорены к смертной казни. В отношении Моргендала казнь была осуществлена, причём она сопровождалась трагическими обстоятельствами: перед казнью его подвергли порке шэмбоком. Обстоятельства этого дела остаются столь неясными, что невозможно точно сказать, кому предназначалось обращение посланников — самому генералу или его солдатам. В первом случае, казнь превращается в хладнокровное убийство. Во втором — бурский лидер, безусловно, был вправе так поступить, хотя это право могло быть обусловлено тяжёлыми, навязанными ему обстоятельствами.
29 января, пытаясь прорваться на юг, отряд Де Вета, или часть его, столкнулась в жаркой схватке с небольшим отрядом британцев (Креве) у Табаксберга, находящегося на расстоянии примерно сорока миль к северо-востоку от Блумфонтейна. Этот небольшой отряд, численностью семьсот человек, внезапно оказался перед лицом численно превосходящего противника, выйти из этого сложного положения было весьма затруднительно. Во время боя было потеряно автоматическое малокалиберное орудие. Креве отошёл и соединился с Ноксом, затем они вместе направились в Блумфонтейн, где смогли воспользоваться железной дорогой. Де Вет тем временем двинулся на юг, дошёл до Смитфилда, а затем, отправив несколько небольших групп, отвлёкших внимание британцев, бросился на запад и пересёк дорогу между Спрингфонтейном и Джагерсфонтейном захватив, стоящий на пути поезд снабжения. Девятого февраля он достиг Филипполиса, далеко оторвавшись от британских преследователей, и провёл один-два дня, занимаясь решением оставшихся организационных вопросов, прежде чем продолжить войну за границей. В это время его отряд состоял почти из трех тысяч человек, усиленных одним 15-фунтовым орудием, одной малокалиберной пушкой и пулемётом. Гарнизоны городов юго-запада Колонии Оранжевой Реки были отозваны в соответствии с политикой концентрации, поэтому отряд Де Вета на этот момент находился по существу в дружественной стране.
Британцы, сознавая, насколько серьёзным может стать положение, если Де Вету удастся проникнуть в Колонию и объединиться с Герцогом и Критцингером, приложили максимум усилий, чтобы препятствовать его продвижению и помешать возвращению. В Нааупорте этими операциями руководил генерал Литтлтон, и наличие железной дороги позволило ему быстро перебросить своё войско на самое опасное направление. 11 февраля у Занд-Дрифта Де Вет перешёл вброд Оранжевую реку и вновь оказался на британской территории. План кампании Литтлтона был следующим: позволить Де Вету немного продвинуться на юг, затем остановить перед отрядом Де Лисли, а несколько небольших мобильных групп под командованием Плумера, Крэбба, Хенникера, Бетьюна, Хейга и Торникрофта должны будут атаковать его с тыла. После перехода реки Де Вет тут же двинулся на запад, где 12 февраля отряд Плумера, состоящий из Квинслендской конной пехоты, Имперских бушменов и подразделения Королевских гвардейских драгун, вступил в контакт с его арьергардом. Весь день 13-го и 14 февраля под проливным дождём мужественные солдаты Плумера по пятам следовали за врагом, подобрав несколько повозок с боеприпасами, «максим» и захватив некоторое количество пленных. Рано утром 15 февраля захватчики пересекли железнодорожную линию у Хутнека, к северу от Де-Ара, двигаясь вдоль линии фронта протяжённостью шесть-восемь миль. Два бронированных поезда, подошедшие один с севера, а другой с юга, сомкнулись — орудия Плумера грохотали в тылу войск Де Вета, а небольшой отряд Крэбба, давил с юга. Этот крепкий полковник гренадеров за время войны уже получил четыре ранения, поэтому понятно, что у него имелись не только патриотические, но и личные мотивы, чтобы вести безжалостную погоню. Перейдя через железную дорогу, Де Вет яростно ринулся на своих преследователей, и, заняв отличную позицию среди холмов, возвышающихся на обширных просторах Кару, его арьергард дал отчаянный бой, чтобы дать своему конвою время уйти вперёд. Однако австралийские бушмены отважно штурмовали центральный холм и выбили прикрытие с высот, а пушки заставили интервентов двинуться на запад. Бросив все свои фургоны и боеприпасы, партизанский командир стремительно ринулся на северо-запад, но ему не удавалось оторваться от преследователей. Погода оставалась отвратительной, дождь с градом был таким сильным, что лошадей трудно было заставить двигаться. В течение недели две маленькие армии с насквозь промокшими, грязными, измученными бессонницей солдатами неслись вперёд по Кару. Де Вет продвинулся на север, пройдя через Стрейденбург, Хоптаун — и далее к Оранжевой Реке, уровень которой из-за дождей так поднялся, что её невозможно было пересечь. Здесь 23 февраля, после сорокапятимильного перехода, Плумер вновь нагнал отряд Де Вета и после небольшой схватки захватил пятнадцатифунтовую пушку, малокалиберную пушку и почти сотню пленных. И вновь Де Вет ускользнул на восток. 24 февраля он перешёл через железную дорогу между Кранкейлом и станцией Ориндж-Ривер, за ним по пятам следовал отряд Торникрофта. Командующий буров теперь хотел уйти из Колонии сильнее, чем раньше хотел войти туда, и рыскал по берегу, пытаясь найти брод на большой бурной реке, которая отделяла его от своей страны. Здесь к нему присоединился отряд Герцога, с бесценным резервом лошадей. По слухам, ему удалось найти лошадей в Хоптауне, районе, который, к сожалению, не был очищен — остаётся надеяться, что за это упущение кому-то пришлось понести ответственность. Бурские малорослые лошади, привыкшие к сочной траве вельда, ничем не могли поживиться на бесплодной равнине Кару, и падеж был огромным, что давало преследователям огромное преимущество, но невезение и плохая организация помогли интервентам восстановить свою мобильность в тот самый момент, когда в отряде Плумера лошади под всадниками начали падать замертво.
Бурские силы были теперь столь разбросаны, что, несмотря на прибытие Герцога, Де Вет имел меньше солдат, чем на момент вступления в Колонию. Несколько сотен были взяты в плен, многие дезертировали, незначительное количество было убито. Появилась надежда, что теперь весь отряд будет захвачен, и отряды Торникрофта, Крэбба, Хенникера и других командиров стремительно смыкались вокруг него, в то время как бурная река все ещё преграждала отступление. Но вот вода в реке внезапно спала, один брод стал проходимым, и по нему в последний день февраля Де Вет и его заляпанный грязью, павший духом корпус сумел вернуться в свою страну. Однако он нанёс прощальный «укус»: в тот же самый день одно из подразделений его отряда сумело захватить в плен шестьдесят и убить или ранить двадцать солдат из нового полка Коленбрандера — Боевых разведчиков Китчинера. С другой стороны, Де Вету теперь уже не приходилось больше беспокоиться о своих орудиях, поскольку последнее из них было отважно захвачено капитаном Даллимором и пятнадцатью викторианцами, вместе с тридцатью тремя бурскими пленниками. Можно было подвести окончательные итоги вторжения Де Вета: ничего не добившись, он потерял около четырех тысяч лошадей, все свои орудия, весь свой обоз и около трех сотен солдат.
Оказавшись в безопасности в своей собственной стране, партизанский лидер направился на север, двигаясь с присущей ему удачливой стремительностью. Как только стало точно известно, что Де Вету удалось ускользнуть, неутомимый Плумер, этот выносливый и настойчивый человек — отправился поездом в Спрингфонтейн, а отряд Бетьюна продолжил движение. Он пересёк мост через Оранжевую реку и двинулся на Лукхоф и Форесмит. В Форесмите они нагнали Плумера, преследующего Де Вета. Вместе они гнали его через Рит-Ривер на север от Петрусбурга, пока они не посчитали это безнадёжным, узнав, что вместе с пятьюдесятью приверженцами он пересёк реку Моддер у Абрамс-Крааля. Там они прекратили погоню и повернули назад к Блумфонтейну для переформирования и подготовки к новым усилиям в борьбе с неуловимым врагом.
В то время как Плумер и Бетьюн двигались по следу Де Вета до тех пор, пока он не оторвался от них у реки Моддер, Литтлтон использовал многочисленные отряды, готовые к осуществлению наступления в юго-восточной части Колонии Оранжевой Реки. Печально вспоминать, что вся эта огромная территория с апреля по ноябрь была почти такой же мирной и процветающей, как Кент или Йоркшир. Теперь же вторжение партизанских отрядов и их давление на фермеров взбудоражило страну, и вновь было необходимо приниматься за работу по установлению мира, применяя более жёсткие меры. Барьер из колючей проволоки протянулся от Блумфонтейна до границы с Басуто — на расстояние почти восемьдесят миль, и повсюду вдоль него расположились британские посты. С юга Брюс Гамильтон, Хикман, Торникрофт и Хейг ринулись на север, зачищая территорию на своём пути так же, как это делал Френч в Восточном Трансваале, а отряд Плумера в ожидании остановился севернее заграждений. Было известно, что Фурье со значительным отрядом рыскал по этому району, но они передвигались между британскими постами по ночам, и им удавалось ускользнуть. Пилчер, Бетьюн и Бинг сумели, тем не менее, захватить 200 пленных и огромное количество скота. 10 апреля Монро вместе с конной пехотой Бетьюна захватили восемьдесят вооружённых буров под Деветсдорпом и ещё шестьдесят были захвачены во время ночной стычки у Бошберга. Среди этих операций сложно отметить какие-либо замечательные победы, но их значение заключалось в том, что они изматывали противника, таким образом помогая положить конец войне. Ужасно наблюдать эту безжизненную территорию и думать о глубине нищеты, в которую скатилась когда-то процветающее и счастливое Оранжевое Свободное Государство в результате конфликта с нацией, не принёсшей ему ничего кроме искренней дружбы и доброжелательности. Потеряв все и ничего не достигнув, Оранжевая Республика сыграла в драме Южной Африки роль, которая остаётся одной из наиболее непостижимых в истории. Никогда ещё нация не совершала такого намеренного и беспричинного самоубийства.
Глава XXXIII.
Прежде чем мы обратимся к рассмотрению этого нового предприятия, необходимо сказать несколько слов о мирном движении в бурских штатах, о котором мы уже вскользь упоминали. 20 декабря лорд Китчинер выпустил воззвание, с целью обеспечить защиту тем бюргерам, которые желали прекратить войну, но не могли этого сделать, не вызвав враждебных действий со стороны своих непримиримых собратьев. «Доводится до сведения всех бюргеров, — говорилось в документе, — что в том случае, если после публикации данного документа они добровольно сдадутся, то получат возможность жить со своими семьями в государственных лагерях до окончания партизанской войны, после чего смогут благополучно вернуться в свои дома. Вся живность и имущество сдавшихся бюргеров встретят бережное отношение и в случае реквизиции будут оплачены». Это разумное и либеральное предложение старательно скрывалось от солдат командирами сражающихся отрядов, но им широко пользовались те буры, до сведения которых это предложение доводилось. Бурские лагеря беженцев, в которые постепенно переводили все гражданское население, были созданы в Претории, Йоханнесбурге, Кроонстаде, Блумфонтейне, Варрентоне и других местах. Это была кубинская система реконцентрации, с той разницей, что гостей британского правительства хорошо кормили и с ними хорошо обращались в течение всего срока задержания. В течение нескольких месяцев количество обитателей лагерей выросло до 50 тысяч человек.
Естественно, что часть этих людей, испытав на себе мягкость британского правления и будучи убеждёнными в бесперспективности дальнейшей борьбы, хотела передать свои чувства и убеждения товарищам и родственникам, находящимся на поле боя. В Трансваале, и в Колонии Оранжевой Реки создавались Комитеты мира, которые пытались убедить своих соотечественников смириться с неизбежным. Примечательное письмо было опубликовано от имени Пита Де Вета — человека, который отважно сражался за дело буров; письмо было адресовано его брату — известному генералу. «Что лучше для Республики, — задаёт он вопрос, — продолжать борьбу, рискуя полностью уничтожить нацию, или покориться? Представьте себе на мгновение, что нам предложили получить назад страну, в которой необходимо оказать помощь тысячам людей, а у правительства нет ни фартинга?… Отвлекитесь на мгновение от эмоций, обратитесь к здравому смыслу, и вы согласитесь со мной, что для народа и страны лучше покориться, быть лояльным по отношению к новому правительству и иметь ответственное правительство… Если же война будет продолжаться ещё в течение нескольких месяцев, нация настолько обнищает, что в стране останется только рабочий класс, а сама нация в будущем исчезнет… Британцы убеждены, что завоевали страну и её народ, и считают вопрос решённым, теперь они лишь пытаются избежать кровопролития, проявив великодушие в отношении тех, кто продолжает борьбу».
Таковы были чувства бюргеров, выступавших за мир. Их глаза были открыты, а горькие чувства были обращены не к британскому правительству, а к тем отдельным британцам, которые отчасти из идеализма, отчасти из группировочных интересов заставляли их идти на гибель. Но попытка передать свои чувства и убеждения соотечественникам на поле боя закончилась трагически. Двое из них — Моргендал и Вессельс, которые отправились в лагерь Де Вета, были по приказу командующего приговорены к смертной казни. В отношении Моргендала казнь была осуществлена, причём она сопровождалась трагическими обстоятельствами: перед казнью его подвергли порке шэмбоком. Обстоятельства этого дела остаются столь неясными, что невозможно точно сказать, кому предназначалось обращение посланников — самому генералу или его солдатам. В первом случае, казнь превращается в хладнокровное убийство. Во втором — бурский лидер, безусловно, был вправе так поступить, хотя это право могло быть обусловлено тяжёлыми, навязанными ему обстоятельствами.
29 января, пытаясь прорваться на юг, отряд Де Вета, или часть его, столкнулась в жаркой схватке с небольшим отрядом британцев (Креве) у Табаксберга, находящегося на расстоянии примерно сорока миль к северо-востоку от Блумфонтейна. Этот небольшой отряд, численностью семьсот человек, внезапно оказался перед лицом численно превосходящего противника, выйти из этого сложного положения было весьма затруднительно. Во время боя было потеряно автоматическое малокалиберное орудие. Креве отошёл и соединился с Ноксом, затем они вместе направились в Блумфонтейн, где смогли воспользоваться железной дорогой. Де Вет тем временем двинулся на юг, дошёл до Смитфилда, а затем, отправив несколько небольших групп, отвлёкших внимание британцев, бросился на запад и пересёк дорогу между Спрингфонтейном и Джагерсфонтейном захватив, стоящий на пути поезд снабжения. Девятого февраля он достиг Филипполиса, далеко оторвавшись от британских преследователей, и провёл один-два дня, занимаясь решением оставшихся организационных вопросов, прежде чем продолжить войну за границей. В это время его отряд состоял почти из трех тысяч человек, усиленных одним 15-фунтовым орудием, одной малокалиберной пушкой и пулемётом. Гарнизоны городов юго-запада Колонии Оранжевой Реки были отозваны в соответствии с политикой концентрации, поэтому отряд Де Вета на этот момент находился по существу в дружественной стране.
Британцы, сознавая, насколько серьёзным может стать положение, если Де Вету удастся проникнуть в Колонию и объединиться с Герцогом и Критцингером, приложили максимум усилий, чтобы препятствовать его продвижению и помешать возвращению. В Нааупорте этими операциями руководил генерал Литтлтон, и наличие железной дороги позволило ему быстро перебросить своё войско на самое опасное направление. 11 февраля у Занд-Дрифта Де Вет перешёл вброд Оранжевую реку и вновь оказался на британской территории. План кампании Литтлтона был следующим: позволить Де Вету немного продвинуться на юг, затем остановить перед отрядом Де Лисли, а несколько небольших мобильных групп под командованием Плумера, Крэбба, Хенникера, Бетьюна, Хейга и Торникрофта должны будут атаковать его с тыла. После перехода реки Де Вет тут же двинулся на запад, где 12 февраля отряд Плумера, состоящий из Квинслендской конной пехоты, Имперских бушменов и подразделения Королевских гвардейских драгун, вступил в контакт с его арьергардом. Весь день 13-го и 14 февраля под проливным дождём мужественные солдаты Плумера по пятам следовали за врагом, подобрав несколько повозок с боеприпасами, «максим» и захватив некоторое количество пленных. Рано утром 15 февраля захватчики пересекли железнодорожную линию у Хутнека, к северу от Де-Ара, двигаясь вдоль линии фронта протяжённостью шесть-восемь миль. Два бронированных поезда, подошедшие один с севера, а другой с юга, сомкнулись — орудия Плумера грохотали в тылу войск Де Вета, а небольшой отряд Крэбба, давил с юга. Этот крепкий полковник гренадеров за время войны уже получил четыре ранения, поэтому понятно, что у него имелись не только патриотические, но и личные мотивы, чтобы вести безжалостную погоню. Перейдя через железную дорогу, Де Вет яростно ринулся на своих преследователей, и, заняв отличную позицию среди холмов, возвышающихся на обширных просторах Кару, его арьергард дал отчаянный бой, чтобы дать своему конвою время уйти вперёд. Однако австралийские бушмены отважно штурмовали центральный холм и выбили прикрытие с высот, а пушки заставили интервентов двинуться на запад. Бросив все свои фургоны и боеприпасы, партизанский командир стремительно ринулся на северо-запад, но ему не удавалось оторваться от преследователей. Погода оставалась отвратительной, дождь с градом был таким сильным, что лошадей трудно было заставить двигаться. В течение недели две маленькие армии с насквозь промокшими, грязными, измученными бессонницей солдатами неслись вперёд по Кару. Де Вет продвинулся на север, пройдя через Стрейденбург, Хоптаун — и далее к Оранжевой Реке, уровень которой из-за дождей так поднялся, что её невозможно было пересечь. Здесь 23 февраля, после сорокапятимильного перехода, Плумер вновь нагнал отряд Де Вета и после небольшой схватки захватил пятнадцатифунтовую пушку, малокалиберную пушку и почти сотню пленных. И вновь Де Вет ускользнул на восток. 24 февраля он перешёл через железную дорогу между Кранкейлом и станцией Ориндж-Ривер, за ним по пятам следовал отряд Торникрофта. Командующий буров теперь хотел уйти из Колонии сильнее, чем раньше хотел войти туда, и рыскал по берегу, пытаясь найти брод на большой бурной реке, которая отделяла его от своей страны. Здесь к нему присоединился отряд Герцога, с бесценным резервом лошадей. По слухам, ему удалось найти лошадей в Хоптауне, районе, который, к сожалению, не был очищен — остаётся надеяться, что за это упущение кому-то пришлось понести ответственность. Бурские малорослые лошади, привыкшие к сочной траве вельда, ничем не могли поживиться на бесплодной равнине Кару, и падеж был огромным, что давало преследователям огромное преимущество, но невезение и плохая организация помогли интервентам восстановить свою мобильность в тот самый момент, когда в отряде Плумера лошади под всадниками начали падать замертво.
Бурские силы были теперь столь разбросаны, что, несмотря на прибытие Герцога, Де Вет имел меньше солдат, чем на момент вступления в Колонию. Несколько сотен были взяты в плен, многие дезертировали, незначительное количество было убито. Появилась надежда, что теперь весь отряд будет захвачен, и отряды Торникрофта, Крэбба, Хенникера и других командиров стремительно смыкались вокруг него, в то время как бурная река все ещё преграждала отступление. Но вот вода в реке внезапно спала, один брод стал проходимым, и по нему в последний день февраля Де Вет и его заляпанный грязью, павший духом корпус сумел вернуться в свою страну. Однако он нанёс прощальный «укус»: в тот же самый день одно из подразделений его отряда сумело захватить в плен шестьдесят и убить или ранить двадцать солдат из нового полка Коленбрандера — Боевых разведчиков Китчинера. С другой стороны, Де Вету теперь уже не приходилось больше беспокоиться о своих орудиях, поскольку последнее из них было отважно захвачено капитаном Даллимором и пятнадцатью викторианцами, вместе с тридцатью тремя бурскими пленниками. Можно было подвести окончательные итоги вторжения Де Вета: ничего не добившись, он потерял около четырех тысяч лошадей, все свои орудия, весь свой обоз и около трех сотен солдат.
Оказавшись в безопасности в своей собственной стране, партизанский лидер направился на север, двигаясь с присущей ему удачливой стремительностью. Как только стало точно известно, что Де Вету удалось ускользнуть, неутомимый Плумер, этот выносливый и настойчивый человек — отправился поездом в Спрингфонтейн, а отряд Бетьюна продолжил движение. Он пересёк мост через Оранжевую реку и двинулся на Лукхоф и Форесмит. В Форесмите они нагнали Плумера, преследующего Де Вета. Вместе они гнали его через Рит-Ривер на север от Петрусбурга, пока они не посчитали это безнадёжным, узнав, что вместе с пятьюдесятью приверженцами он пересёк реку Моддер у Абрамс-Крааля. Там они прекратили погоню и повернули назад к Блумфонтейну для переформирования и подготовки к новым усилиям в борьбе с неуловимым врагом.
В то время как Плумер и Бетьюн двигались по следу Де Вета до тех пор, пока он не оторвался от них у реки Моддер, Литтлтон использовал многочисленные отряды, готовые к осуществлению наступления в юго-восточной части Колонии Оранжевой Реки. Печально вспоминать, что вся эта огромная территория с апреля по ноябрь была почти такой же мирной и процветающей, как Кент или Йоркшир. Теперь же вторжение партизанских отрядов и их давление на фермеров взбудоражило страну, и вновь было необходимо приниматься за работу по установлению мира, применяя более жёсткие меры. Барьер из колючей проволоки протянулся от Блумфонтейна до границы с Басуто — на расстояние почти восемьдесят миль, и повсюду вдоль него расположились британские посты. С юга Брюс Гамильтон, Хикман, Торникрофт и Хейг ринулись на север, зачищая территорию на своём пути так же, как это делал Френч в Восточном Трансваале, а отряд Плумера в ожидании остановился севернее заграждений. Было известно, что Фурье со значительным отрядом рыскал по этому району, но они передвигались между британскими постами по ночам, и им удавалось ускользнуть. Пилчер, Бетьюн и Бинг сумели, тем не менее, захватить 200 пленных и огромное количество скота. 10 апреля Монро вместе с конной пехотой Бетьюна захватили восемьдесят вооружённых буров под Деветсдорпом и ещё шестьдесят были захвачены во время ночной стычки у Бошберга. Среди этих операций сложно отметить какие-либо замечательные победы, но их значение заключалось в том, что они изматывали противника, таким образом помогая положить конец войне. Ужасно наблюдать эту безжизненную территорию и думать о глубине нищеты, в которую скатилась когда-то процветающее и счастливое Оранжевое Свободное Государство в результате конфликта с нацией, не принёсшей ему ничего кроме искренней дружбы и доброжелательности. Потеряв все и ничего не достигнув, Оранжевая Республика сыграла в драме Южной Африки роль, которая остаётся одной из наиболее непостижимых в истории. Никогда ещё нация не совершала такого намеренного и беспричинного самоубийства.
Глава XXXIII.
Северные операции (январь — апрель 1901 года)
Три предыдущие главы дали некоторое представление о кампании Де Вета, об операциях в Трансваале до конца 1900 года и о вторжении в Капскую Колонию до апреля 1901 года. В настоящей главе мы рассмотрим события в Трансваале с начала нового века. Военные операции в этой стране, хотя и проходили на весьма обширных территориях, можно грубо разделить на две категории: нападения буров на британские посты и агрессивные стремительные выпады британских отрядов. К числу первых относятся нападения на Белфаст, Зуурфонтейн, Каалфонтейн, Зееруст, Моддерфонтейн, Лихтенбург, а также многие другие менее значительные бои. К числу последних относятся операции Бабингтона и Каннигема к западу и юго-западу от Претории, действия Метуэна ещё дальше на юго-западе и крупное продвижение Френча на юго-востоке. На этом направлении британские войска столкнулись с наибольшим сопротивлением. По мере их продвижения москиты не приставали и лишь во время остановки зудели вокруг, изредка покусывая.
Первые дни января 1901 года были неудачными для британского оружия, поскольку с остановленными под Линдли солдатами из охраны Китчинера буры обошлись довольно жестоко, и сразу же за этим последовал оживлённый бой у Наувпорта, недалеко от Магализберга, в котором Деларей оставил свою отметку на Имперской лёгкой коннице. Группы буров, загнанные Френчем и Клементсом в горы во второй половине декабря, все ещё высматривали возможность нанести удар по любому британскому отряду, если тот вдруг окажется в невыгодном положении. Для зачистки территории было сформировано несколько конных отрядов: первый во главе с Кекевичем, второй под командованием Гордона и третий, возглавляемый Бабингтоном. Два последних отряда, столкнувшись в тумане утром 5 января, едва не открыли огонь друг по другу; к счастью, обошлось без потерь. Но впереди их ожидала более опасная встреча.
Когда туман рассеялся, был замечен отряд буров, пробиравшийся в направлении хребта, с которого контролировалась дорога, запруженная двигавшимся по ней обозом и артиллерией. Два эскадрона из состава Имперского полка лёгкой кавалерии были немедленно отправлены на перехват. Похоже, что они не осознали, что находятся в непосредственной близости от противника, и решили, что движутся по территории окончательно разведанной солдатами 14-го гусарского полка. Действительно, четыре разведчика были высланы вперёд, но поскольку оба эскадрона двигались лёгким галопом, разведчики просто не смогли достаточно опередить конницу. Вскоре эскадрон «С», замыкавший группу, получил приказ перейти на левый фланг эскадрона «В», и их 150 всадников, растянувшись редкой цепью, понеслись по невысокому, покрытому травой холму. Несколько сотен солдат Деларея лежали в высокой траве на другой стороне холма, и их первый залп, данный с расстояния в пятьдесят ярдов, выбил из седла несколько кавалеристов. Было бы разумно, хотя и менее отважно, тотчас отступить, ввиду присутствия многочисленного и невидимого противника, однако уцелевшие получили приказ спешиться и открыть ответный огонь. Так и было сделано, но град пуль был настолько плотным, что нападавшие понесли большие потери. Капитан Норман из эскадрона «С» начал отводить своих солдат, которые отступили в организованном порядке. Эскадрон «В», потеряв Йокни, своего смелого командира, не слышал приказа, поэтому продолжал обороняться до тех пор, пока не осталось лишь несколько человек, уцелевших под свинцовым ливнем. Многие солдаты получили по три-четыре ранения. Но они не сдались, и гибель эскадрона «В», несмотря на поражение, добавила лавров в венок славы полка, репутация которого была подтверждена таким жестоким способом. Бурские победители бродили среди раненых лошадей и людей. «Почти все они были одеты в хаки, и у них были фляги для воды и ранцы наших солдат. Один из них схватил штык погибшего и уже собирался добить раненого солдата, но его успел остановить человек в чёрном костюме — это, как мне стало известно позднее, был сам Деларей…. Во время этого боя чрезвычайный героизм проявил наш дорогой старина полковник Вулс-Сэмпсон». Так писал один из уцелевших солдат из эскадрона «В», сам раненый в этом бою. И лишь четыре часа спустя подошедшее британское подкрепление вновь заняло холм, но к этому времени буры уже ретировались. Около семидесяти человек были убиты или ранены, многие из них получили тяжёлые увечья — такова оказалась цена трагедии. Несомненно, это лишь поразительное совпадение, что в двух столь отдалённых друг от друга районах два таких сильных удара были нанесены войскам нерегулярных сил с интервалом в три дня. Однако исход боя в каждом из этих случаев скорее повысил репутацию частей. Но эти инциденты поколебали уверенность в том, что разведка в колониальных войсках осуществляется лучше, чем в регулярных.
Налёт буров на британские посты в Белфасте 7 января, о котором мы упоминали выше, осуществлялся дерзко, даже отчаянно. В тот же день несколько небольших атак, которые можно рассматривать как отвлекающие ходы, было осуществлено на Вондерфонтейн, Нуитхедах, Вилдфонтейн, Пан, Далмануту и Машадодорп. Эти семь отдельных нападений, происходивших одновременно на пространстве в шестьдесят миль, показывают, что бурские силы все ещё являлись организованными и находились под одним эффективным командованием. Общей целью всех этих операций было, без сомнения, перерезать коммуникации лорда Робертса на той стороне и разрушить значительный отрезок железной дороги.
Город Белфаст упорно оборонял Смит-Дорриен и 1750 его солдат, 1300 из которых были пехотинцами — из состава Королевского ирландского, Шропширского и Гордонского полков. Но длина периметра обороны составляла пятнадцать миль, а каждый маленький форт находился слишком далеко от своего соседа, чтобы можно было оказывать взаимную поддержку, хотя каждый из них имел телефонную связь со штабом. Вполне вероятно, что в этих дерзких нападениях участвовали некоторые бюргеры и командиры, принимавшие участие в налёте на Гелветию 29 декабря, поскольку нападение осуществлялось тем же способом, в тот же час, и по-видимому, с одной и той же главной целью. Целью этой атаки являлся захват пятидюймового орудия, которое абсолютно беспомощно ночью и наводит страх днём. В Гелветии они достигли своей цели и даже не только вывели его из боя, но и утащили свой гигантский трофей. В Белфасте они могли бы совершить точно такой же подвиг, если бы не предусмотрительность генерала Смита-Дорриена, который каждую ночь отводил тяжёлое орудие в город.
Внезапно был атакован пост на Монумент-Хилл, который оборонял капитан Фосбери и восемьдесят три Королевских ирландца. Случай или измена позволили бурам найти слабое место в проволочных заграждениях, и они устремились в форт, где гарнизон отчаянно пытался сопротивляться. Был густой туман и проливной дождь, и движение смутно различимых фигур в этом мраке стало первым предупреждением нападения. Ирландцы были раздавлены массой нападающих, но держались соответственно своей высокой репутации. Отважно встретил смерть капитан Фосбери, геройски погиб Барри — скромный рядовой, который, будучи окружён бурами, с киркой бросился на пулемёт и упал, изрешечённый пулями. К моменту взятия поста половина гарнизона была выведена из строя.
Второй пост на другой стороне города оборонял лейтенант Маршалл с двадцатью солдатами, двенадцать человек были солдатами Шропширского полка. Смельчаки держались в течение часа, пока не были ранены Маршалл и девять шропширцев. После этого пост также был взят.
Два поста юго-восточнее и юго-западнее города, которые защищали солдаты Гордонского хайлендского полка, также подверглись яростной атаке. Но здесь наступление окончилось безрезультатно. Напрасно ополченческие отряды Эрмело и Каролины штурмовали пикеты Гордона. Они были отброшены метким огнём пехоты. Один маленький пост, обороняемый двенадцатькх хайлендцами, был взят, но остальные отбили атаку. Увидев, что его попытка coup-de-main провалилась, Вилджоен перед рассветом отвёл своих людей. Потери буров не уточнялись, но вблизи линии британцев были подобраны двадцать четыре убитых. Британцы потеряли шестьдесят убитыми и ранеными, почти столько же попало в плен. В целом вся операция получилась стремительной и дерзкой, своими действиями могут гордиться обе стороны. Одновременные нападения на шесть других постов, ни одно из которых не достигло успеха, носили, скорее, демонстрационный характер.
Попытки у Каалфонтейна и у Зуурфонтейна были предприняты утром 12 февраля. Эти места представляют собой небольшие станции железной дороги между Йоханнесбургом и Преторией. Очевидно, что буры были абсолютно уверены в своём превосходстве в мобильности, когда осмелились вторгнуться в самый центр британских позиций, и результат доказал, что они не ошибались, предполагая, что, даже если эти атаки и будут отбиты, атакующие смогут благополучно скрыться. Их лошади были быстрее, наездники искуснее, смекалка и знание местности давали шансы на успех.
Нападение осуществлял, по-видимому, сильный отряд, следовавший к месту сбора буров в Восточном Трансваале который, по слухам, возглавлял Бейерс. Однако им не удалось захватить гарнизон британского поста, поскольку каждый раз они встречали ожесточённое сопротивление, и все атаки были отбиты. Гарнизон Каалфонтейна состоял из 120 чеширцев под командованием Уильямс-Фримана, в Зуурфонтейне располагалось такое же число норфолкцев и небольшой отряд линкольнцев под командованием Кордо и Аткинсона. В течение шести часов натиск был очень сильным, напавшие на Каалфонтейн вели оживлённый орудийный и ружейный огонь, но в Зуурфонтейне артиллерии у буров не было. По истечении этого времени прибыли два бронепоезда с подкреплением, и оттеснённый противник продолжил свой путь на восток. 2-ая кавалерийская бригада Нокса преследовала их, но без особого результата.
Прежде чем его войска отошли на юго-запад, где их ожидала серьёзная, трудная и важная работа, лорд Метуэн оставил гарнизоны с запасами продовольствия в Зеерусте и Лихтенбурге. Оба города тотчас были окружены и подверглись нападению неприятеля. Серьёзная атака была предпринята 3 марта на Лихтенбург. В ней участвовали части Деларея, Смэтса и Сельера, в общей сложности 1500 солдат, которые рано утром на полном скаку атаковали пикеты британцев. Оборонявшихся было 600 человек из состава Кавалерийского полка Паже и трех рот 1-го батальона Нортумберлендских фузилеров — полка ветеранов, которые долго служили за границей (не путайте его со 2-м батальоном, который несколько раз попадал в очень сложные ситуации). Здесь нам повезло, поскольку менее опытные солдаты были бы просто сметены мощью атаки. И в этом случае гарнизон был отброшен до последней линии окопов, но все же смог удержаться под сильным огнём, а на следующее утро буры прекратили атаку. Их потери, похоже, составили более пятидесяти человек, в числе которых оказался тяжело раненый коммандант Сельер, позже у Вармбата он попал в плен. Отважный гарнизон потерял четырнадцать человек убитыми, в том числе двух Нортумберлендских офицеров, и двадцать человек ранеными.
Первые дни января 1901 года были неудачными для британского оружия, поскольку с остановленными под Линдли солдатами из охраны Китчинера буры обошлись довольно жестоко, и сразу же за этим последовал оживлённый бой у Наувпорта, недалеко от Магализберга, в котором Деларей оставил свою отметку на Имперской лёгкой коннице. Группы буров, загнанные Френчем и Клементсом в горы во второй половине декабря, все ещё высматривали возможность нанести удар по любому британскому отряду, если тот вдруг окажется в невыгодном положении. Для зачистки территории было сформировано несколько конных отрядов: первый во главе с Кекевичем, второй под командованием Гордона и третий, возглавляемый Бабингтоном. Два последних отряда, столкнувшись в тумане утром 5 января, едва не открыли огонь друг по другу; к счастью, обошлось без потерь. Но впереди их ожидала более опасная встреча.
Когда туман рассеялся, был замечен отряд буров, пробиравшийся в направлении хребта, с которого контролировалась дорога, запруженная двигавшимся по ней обозом и артиллерией. Два эскадрона из состава Имперского полка лёгкой кавалерии были немедленно отправлены на перехват. Похоже, что они не осознали, что находятся в непосредственной близости от противника, и решили, что движутся по территории окончательно разведанной солдатами 14-го гусарского полка. Действительно, четыре разведчика были высланы вперёд, но поскольку оба эскадрона двигались лёгким галопом, разведчики просто не смогли достаточно опередить конницу. Вскоре эскадрон «С», замыкавший группу, получил приказ перейти на левый фланг эскадрона «В», и их 150 всадников, растянувшись редкой цепью, понеслись по невысокому, покрытому травой холму. Несколько сотен солдат Деларея лежали в высокой траве на другой стороне холма, и их первый залп, данный с расстояния в пятьдесят ярдов, выбил из седла несколько кавалеристов. Было бы разумно, хотя и менее отважно, тотчас отступить, ввиду присутствия многочисленного и невидимого противника, однако уцелевшие получили приказ спешиться и открыть ответный огонь. Так и было сделано, но град пуль был настолько плотным, что нападавшие понесли большие потери. Капитан Норман из эскадрона «С» начал отводить своих солдат, которые отступили в организованном порядке. Эскадрон «В», потеряв Йокни, своего смелого командира, не слышал приказа, поэтому продолжал обороняться до тех пор, пока не осталось лишь несколько человек, уцелевших под свинцовым ливнем. Многие солдаты получили по три-четыре ранения. Но они не сдались, и гибель эскадрона «В», несмотря на поражение, добавила лавров в венок славы полка, репутация которого была подтверждена таким жестоким способом. Бурские победители бродили среди раненых лошадей и людей. «Почти все они были одеты в хаки, и у них были фляги для воды и ранцы наших солдат. Один из них схватил штык погибшего и уже собирался добить раненого солдата, но его успел остановить человек в чёрном костюме — это, как мне стало известно позднее, был сам Деларей…. Во время этого боя чрезвычайный героизм проявил наш дорогой старина полковник Вулс-Сэмпсон». Так писал один из уцелевших солдат из эскадрона «В», сам раненый в этом бою. И лишь четыре часа спустя подошедшее британское подкрепление вновь заняло холм, но к этому времени буры уже ретировались. Около семидесяти человек были убиты или ранены, многие из них получили тяжёлые увечья — такова оказалась цена трагедии. Несомненно, это лишь поразительное совпадение, что в двух столь отдалённых друг от друга районах два таких сильных удара были нанесены войскам нерегулярных сил с интервалом в три дня. Однако исход боя в каждом из этих случаев скорее повысил репутацию частей. Но эти инциденты поколебали уверенность в том, что разведка в колониальных войсках осуществляется лучше, чем в регулярных.
Налёт буров на британские посты в Белфасте 7 января, о котором мы упоминали выше, осуществлялся дерзко, даже отчаянно. В тот же день несколько небольших атак, которые можно рассматривать как отвлекающие ходы, было осуществлено на Вондерфонтейн, Нуитхедах, Вилдфонтейн, Пан, Далмануту и Машадодорп. Эти семь отдельных нападений, происходивших одновременно на пространстве в шестьдесят миль, показывают, что бурские силы все ещё являлись организованными и находились под одним эффективным командованием. Общей целью всех этих операций было, без сомнения, перерезать коммуникации лорда Робертса на той стороне и разрушить значительный отрезок железной дороги.
Город Белфаст упорно оборонял Смит-Дорриен и 1750 его солдат, 1300 из которых были пехотинцами — из состава Королевского ирландского, Шропширского и Гордонского полков. Но длина периметра обороны составляла пятнадцать миль, а каждый маленький форт находился слишком далеко от своего соседа, чтобы можно было оказывать взаимную поддержку, хотя каждый из них имел телефонную связь со штабом. Вполне вероятно, что в этих дерзких нападениях участвовали некоторые бюргеры и командиры, принимавшие участие в налёте на Гелветию 29 декабря, поскольку нападение осуществлялось тем же способом, в тот же час, и по-видимому, с одной и той же главной целью. Целью этой атаки являлся захват пятидюймового орудия, которое абсолютно беспомощно ночью и наводит страх днём. В Гелветии они достигли своей цели и даже не только вывели его из боя, но и утащили свой гигантский трофей. В Белфасте они могли бы совершить точно такой же подвиг, если бы не предусмотрительность генерала Смита-Дорриена, который каждую ночь отводил тяжёлое орудие в город.
Внезапно был атакован пост на Монумент-Хилл, который оборонял капитан Фосбери и восемьдесят три Королевских ирландца. Случай или измена позволили бурам найти слабое место в проволочных заграждениях, и они устремились в форт, где гарнизон отчаянно пытался сопротивляться. Был густой туман и проливной дождь, и движение смутно различимых фигур в этом мраке стало первым предупреждением нападения. Ирландцы были раздавлены массой нападающих, но держались соответственно своей высокой репутации. Отважно встретил смерть капитан Фосбери, геройски погиб Барри — скромный рядовой, который, будучи окружён бурами, с киркой бросился на пулемёт и упал, изрешечённый пулями. К моменту взятия поста половина гарнизона была выведена из строя.
Второй пост на другой стороне города оборонял лейтенант Маршалл с двадцатью солдатами, двенадцать человек были солдатами Шропширского полка. Смельчаки держались в течение часа, пока не были ранены Маршалл и девять шропширцев. После этого пост также был взят.
Два поста юго-восточнее и юго-западнее города, которые защищали солдаты Гордонского хайлендского полка, также подверглись яростной атаке. Но здесь наступление окончилось безрезультатно. Напрасно ополченческие отряды Эрмело и Каролины штурмовали пикеты Гордона. Они были отброшены метким огнём пехоты. Один маленький пост, обороняемый двенадцатькх хайлендцами, был взят, но остальные отбили атаку. Увидев, что его попытка coup-de-main провалилась, Вилджоен перед рассветом отвёл своих людей. Потери буров не уточнялись, но вблизи линии британцев были подобраны двадцать четыре убитых. Британцы потеряли шестьдесят убитыми и ранеными, почти столько же попало в плен. В целом вся операция получилась стремительной и дерзкой, своими действиями могут гордиться обе стороны. Одновременные нападения на шесть других постов, ни одно из которых не достигло успеха, носили, скорее, демонстрационный характер.
Попытки у Каалфонтейна и у Зуурфонтейна были предприняты утром 12 февраля. Эти места представляют собой небольшие станции железной дороги между Йоханнесбургом и Преторией. Очевидно, что буры были абсолютно уверены в своём превосходстве в мобильности, когда осмелились вторгнуться в самый центр британских позиций, и результат доказал, что они не ошибались, предполагая, что, даже если эти атаки и будут отбиты, атакующие смогут благополучно скрыться. Их лошади были быстрее, наездники искуснее, смекалка и знание местности давали шансы на успех.
Нападение осуществлял, по-видимому, сильный отряд, следовавший к месту сбора буров в Восточном Трансваале который, по слухам, возглавлял Бейерс. Однако им не удалось захватить гарнизон британского поста, поскольку каждый раз они встречали ожесточённое сопротивление, и все атаки были отбиты. Гарнизон Каалфонтейна состоял из 120 чеширцев под командованием Уильямс-Фримана, в Зуурфонтейне располагалось такое же число норфолкцев и небольшой отряд линкольнцев под командованием Кордо и Аткинсона. В течение шести часов натиск был очень сильным, напавшие на Каалфонтейн вели оживлённый орудийный и ружейный огонь, но в Зуурфонтейне артиллерии у буров не было. По истечении этого времени прибыли два бронепоезда с подкреплением, и оттеснённый противник продолжил свой путь на восток. 2-ая кавалерийская бригада Нокса преследовала их, но без особого результата.
Прежде чем его войска отошли на юго-запад, где их ожидала серьёзная, трудная и важная работа, лорд Метуэн оставил гарнизоны с запасами продовольствия в Зеерусте и Лихтенбурге. Оба города тотчас были окружены и подверглись нападению неприятеля. Серьёзная атака была предпринята 3 марта на Лихтенбург. В ней участвовали части Деларея, Смэтса и Сельера, в общей сложности 1500 солдат, которые рано утром на полном скаку атаковали пикеты британцев. Оборонявшихся было 600 человек из состава Кавалерийского полка Паже и трех рот 1-го батальона Нортумберлендских фузилеров — полка ветеранов, которые долго служили за границей (не путайте его со 2-м батальоном, который несколько раз попадал в очень сложные ситуации). Здесь нам повезло, поскольку менее опытные солдаты были бы просто сметены мощью атаки. И в этом случае гарнизон был отброшен до последней линии окопов, но все же смог удержаться под сильным огнём, а на следующее утро буры прекратили атаку. Их потери, похоже, составили более пятидесяти человек, в числе которых оказался тяжело раненый коммандант Сельер, позже у Вармбата он попал в плен. Отважный гарнизон потерял четырнадцать человек убитыми, в том числе двух Нортумберлендских офицеров, и двадцать человек ранеными.