Дрыжак Владимир. Точка бифуркации

   Второй эпизод имеет характер несколько комичный, но в той же степени и зловещий. Во время полета к Земле в качестве пассажира балкера "Нобиле" Свеаборг оказался запертым в каюте по причине аварийного срабатывания механизма замка. Связь с ним, однако, сохранялась, и повел он себя очень странно. Свеаборг не находил себе веста, утверждая, что реактор "работает не в режиме" и что его, якобы, держат в неизвестности относительно аварии, которую терпит транспортник. Реактор, по утверждению бортинженера, работал безукоризненно. После того, как Свеаборга освободили, он ринулся сначала в рубку, устроил сцену - капитану, а потом взял бортинженера за шиворот (при том, что бортинженер был его на голову выше), потащил в реакторный отсек и заставил изъять из активной зоны реактора один из топливных элементов. Самое интересное, что уже в орбитальном полете во время техосмотра бригадой обслуживания выяснилось, что элемент был, так сказать, на излете. То есть, Свеаборг, быть может, предотвратил реальную аварию. Для чего Свеаборг летал на Землю - осталось непонятным. Медики ему не запрещали, но для них оказалось новостью то, что он совершил полет туда и обратно транспортными рейсами. Дело в том, что у транспортников более жесткие режимы перегрузок.
   Я так подробно останавливаюсь на этих эпизодах, потому что другие, заслуживающие внимания, мне просто неизвестны. Свеаборг вел очень замкнутый образ жизни, и людей, имевших с ним хоть какие-нибудь отношения, буквально единицы!
   Возвратившись на Марс Свеаборг прошел очередное обследование и заявил, что бездельничать больше не намерен, а намерен предложить свои услуги экспедиции, исследующей кальдеру знаменитого марсианского вулкана Арсия Монд. Чем его привлекла данная экспедиция - неизвестно. Медики, как ни старались, не смогли найти противопоказаний, и Свеаборг был отпущен на свободу, с условием раз в месяц показываться врачам и не подвергать свой организм перегрузкам. Свеаборг выполнил только первое условие. Ровно через месяц он был доставлен в центральный марсианский травматологический центр с черепно-мозговой травмой и переломом позвоночника. В клинике Свеаборг прожил еще четверо суток и вчера скончался. Я присутствовал при вскрытии.., то есть, черт его знает, как называется эта процедура! Я своей подписью засвидетельствовал факт смерти, как представитель сектора безопасности ГУКа. Обстоятельства, повлекшие за собой гибель Свеаборга, следующие.
   Свеаборг работал в группе планетологов, осуществлявших геологическую (марсологическую?) съемку кальдеры вулкана. Я связался с руководителем группы и попытался выяснить, как пилот-навигатор оказался в его группе? Руководитель был озадачен такой постановкой вопроса и заявил, что Свеаборг имел серьезную геологическую квалификацию, в чем он убедился лично, а про пилота ничего не знает. Он же поведал мне, что произошло в кальдере и чему он, опять же лично, был свидетелем.
   Высота кольцевых гор вокруг Арсии достигают высоты 27 километров. Внутренняя область кратера чрезвычайно труднодоступна и особого геологического интереса не представляет. Наибольший интерес у геологов вызывает подножие кольцевых гор с внутренней стороны, ибо там всякие процессы и следа вулканической деятельности, от которой они просто шалеют. Однако местность и климатические условия там - не приведи Господи, и люди, работающие в экспедиции, проявляют массовый героизм. По-моему, там собрались одни помешанные...
   Но, перехожу к сути. Группа из четырех человек, в составе которой был и мой информатор, и Свеаборг, отправилась из базового лагеря к подножию горы Пальмера - одной из двух высочайших марсианских вершин. Средство передвижения гермоскаф на гусеничном ходу. Двигались медленно сначала по ложбинам между дюнами, потом вышли на каменистое плато. Прошли километров двадцать - двадцать пять и наткнулись на достаточно ровное русло лавового потока. Решили двигаться дальше вдоль этого русла. Прошли еще километров пять, но тут гермоскаф вдруг клюнул носом и провалился таким образом, что образовал с поверхностью угол градусов сорок пять. Попытки вывернуться ни к чему не привели. Свеаборг через верхний люк выбрался на поверхность, произвел осмотр, пришел к неутешительным выводам и хотел уже возвращаться, но в это время пилот-механик решил попробовать выбраться из ловушки еще раз. В результате гермоскаф просел еще глубже и встал почти вертикально. При этом оказались блокированными все три люка: основные - верхний и боковой - и нижний технологический. Таким образом, экипаж оказался замурованным в гермоскафе, а Свеаборг мог наслаждаться свободой, но только пока не кончится запас кислорода. Ситуация сложилась критическая. Открыли задний иллюминатор, но он был годен только для непосредственного общения. Связи с базовым лагерем не было, поскольку авария произошла в каньоне, да хотя бы и не так - все равно мощности радиосредств скафандра Свеаборга не хватило бы. Обсудив ситуацию, решили, что вероятность добраться ему одному до базового лагеря весьма мала. Возле гермоскафа, по крайней мере, он мог пополнять запас кислорода, а по дороге может всякое случиться. Короче, приняли решение сделать попытку освободить верхний люк. Свеаборгу подали вибромолоток, и он принялся долбить породу. Когда он выдолбил полость, достаточную для того, чтобы откинуть крышку люка, изнутри на нее поднажали, и она действительно откинулась. Но в этот момент гермоскаф "сыграл" вбок и каким-то выступом ударил Свеаборга по шлему скафандра, он упал, а при дальнейшем движении машины этим же выступом его пригвоздило к поверхности. При этом люк окончательно освободился, и те трое, что сидели внутри, смогли выбраться наружу. Что происходило дальше, мне известно только в общих чертах. Гермоскаф подперли обломками скалы, потом извлекли (а точнее, выдолбили) Свеаборга из-под него, потом вспомнили про сигнальные ракеты и про сигнальный радиозонд. Запустили и то, и это, и собрались нести раненого на себе в лагерь. Им повезло: зонд передал SOS , а вспышки ракет заметили и прислали спасательный флайбот. В общем, штатные аварийный средства продемонстрировали свою эффективность, но Свеаборгу, увы, от этого легче не стало...
   Следует отметить, что стечение обстоятельств просто удивительное. Зондаж грунта под гермоскафом показал наличие карстовой полости тридцатиметровой глубины. Если бы они провалились туда - было бы четыре трупа, да и вообще их вряд ли бы нашли. Длина волны сигнала зонда неизвестно почему совпадает с одной из частот, на которой ведутся передачи по радиорелейным сетям - глупость уникальная, потому что на этой частоте никто эфир не прослушивает, а сам сигнал воспринимается как помеха закодированным посылкам. Хорошо, что радист базового лагеря сообразил, что источник помех локальный, и засек его координаты. Что касается ракет, то случись пылевая буря, никто бы этих вспышек не заметил. В общем, есть что инкриминировать, и я уже вышел на координатора по безопасности с предписанием.
   Таким образом, слухи о самоубийстве действительности не соответствуют. Но, как говорится, нет дыма без огня... Удивительно, что Свеаборг прожил еще целую неделю после инцидента! Удивительно, что скафандр не разгерметизировался. Но самое удивительное, что Свеаборг перед смертью приходил в сознание и продиктовал сестре, так сказать, предсмертную записку. Сестра записывала дословно - содержание привожу полностью:
   "Марта прости... Мы были... Но этого нельзя!.. Мариша... Теперь уже поздно, но все равно... Калуце передайте, что Свеаборг погиб. Мы не смогли... Обстоятельства... Я не виноват... Я его убил и теперь не имею права жить... Обязательно передаете Калуце! Мариша должна знать... На Вавилове в шестом... кессоне."
   Дальше сестра не смогла записывать, потому что у раненого начались конвульсии, и необходимо было сделать инъекции, чтобы снять боль и успокоить. Больше в сознание Свеаборг не приходил и через два часа скончался.
   Среди его личных вещей я обнаружил блокнот, и когда прочел, что там записано, у меня чуть крыша не поехала (извини, Васильевич, но я стараюсь передать свои эмоции они тоже источник информации). Весь блокнот доставлю лично или передам с нарочным. Большая часть листов из блокнота вырвана, а из оставшихся записей привожу наиболее яркие отрывки.
   Отрывок первый, текст на русском языке:
   "... Свеаборг себя никак не проявляет. Что делать - не знаю. Впору вешаться. То, что мы сделали - преступление. Человек - суть единство тела и духа, а мы покусились на это единство... Что я плету? Вероятно, это чушь, но что мне остается делать?.. Ловлю себя на том, что ощущаю желание как-то материализовать свое бытие, манипулируя реальными предметами, а вот эта писанина помогает избавиться от навязчивого ощушения бесплотности. Пусть тело мне не принадлежит, но ведь мысли, а точнее, строчки на бумага это мои мысли и мои строчки. Хотя, наверное, это не совсем так. Свеаборг есть, он здесь на задворках мозга. Где? Спрятался в подсознании? Откуда мне знать, быть может я владею одной половиной мозга, а он - другой, и эти полушария самоизолировались. Но тело - руки, ноги, вся моторика подчиняется мне, а регуляция, как говорил Калуца, обеспечивается спинным мозгом... Господи, не сумасшествие ли это?! Но я проверял реакцию окружающих. Она нормальная. То есть, со стороны я кажусь цельной личностью. Где же Свеаборг? Почему не проявляет себя? Ведь Сомов говорил, что у него (у них?) все иначе. Они сумели как-то объединиться, или по очереди... Но ведь так невозможно! Значит, они обмениваются информацией, иначе со стороны... Да, верно, прав Калуца, такого рода вещи и раньше случались. Раздвоение личности при шизофрении. Пишу специально, может быть я просто не знаю, а Свеаборг иногда захватывает сознание - я в этот момент просто не существую! Уве, если так, пиши тоже. Ну что делать, брат, если такое случилось?! Жить-то надо как-то. Может быть, мы научимся со временем, привыкнем друг к другу..."
   Отрывок второй, более поздний. Почерк тот же, текст на русском.
   "Ты уже понял, Сомов, что происходит? Мы существуем в режиме разделения времени. Но не совсем. Подсознание у нас общее. Я, как видишь, свободно изъясняюсь по-русски. То есть, я - это уже не совсем я. А ты?.. Но почему я бываю так редко? Переключение сознания происходит для меня максимум на сутки. Черт побери, как бы мне совсем не рассосаться! Бодрее, Сомов! Чтобы ты не сомневался в моем существовании, продолжаю по-шведски..."
   Далее текст по-шведски - примерно полстраницы. Почерк иной.
   И далее прежним почерком:
   "Уве, я не понимаю по-шведски! Попробуй установить, не связаны ли акты переключения с какими-то внешними факторами. Возможно, этим можно управлять!".
   Далее вырвано страниц десять. Продолжение:
   "Женя, не будь наивным - идет какой-то необратимый процесс и остановить его нельзя. Я выпрыгиваю из небытия все реже и реже. Всякий раз ситуация совершенно новая, но не успеваю я привыкнуть к этой, как все меняется, и я снова вынужден мучительно искать концы, за которые можно ухватиться. Я - на пределе. Приятно заглянуть в калейдоскоп, но жить в нем - ад! Обычный человек, вероятно, и не подозревает, какой уникальный подарок - непрерывность бытия (подчеркнуто дважды - Сюняев). А у меня... Я непрерывно просыпаюсь не там, где уснул, и не могу ложиться спать по своему желанию. Тебе это знакомо?"
   "Да, но, вероятно, не в полной мере. Раньше - чаще. А теперь провалы во времени все меньше и меньше, а сами они все реже... Я краду у тебя жизнь. Сначала взял тело взаймы, а теперь и вообще обнаглел".
   "Не казнись. Какие могут быть счеты между старыми приятелями. Дело идет к концу, и скоро, думаю, ты останешься один. Я просто уже не выдерживаю этого бешенного темпа смены декораций и понемногу начинаю сходить с ума. Послушай, Евгений, вероятно, все дело в психологическом несовместимости или в генетической памяти (? - Сюняев). Вспоминай, были ли между нами трения до аварии?"
   "Особых трений не было... О чем ты говоришь, Уве! Мы отлично уживались в составе трех экипажей".
   "Сомов, не валяй дурака. Вспоминай! Должна же быть причина. Пойми, у меня просто нет времени (подчеркнуто Сюняев) вспоминать. А может быть наши личности так велики, что не умещаются в одной черепушке? Я ду..." (текст оборван - Сюняев).
   "Уве, наше общение с моей стороны напоминает шахматную игру по переписке. Сделал ход - ждешь три дня ответ. За это время выясняется, что есть лучшее продолжение. Я буду высылать не ходы, а целые варианты. Не возражаешь?"
   Вырвано, несколько страниц. Далее:
   "Женя, больше не могу... Не успеваю порой даже прочесть твое послание. Пиши короче и самое важное. Где мы? Что мы делаем? Суть! И еще, я хо..." (текст оборван - Сюняев).
   "Я жду - дата" (до полета на Землю - Сюняев).
   "Жду по-прежнему - дата" (то же - Сюняев).
   " Женя, вырвись на Землю! Хоть на минуту оказаться там... Боже мой, я схожу с ума!.. Хочу увидеться с Мартой. Отвези меня!.. Калу..." (текст обован - Сюняев).
   "Уве, что Калуца? Я жду!"
   "Надо встретиться с Сомовым и Калуцей. На Землю!"
   Вырвано несколько листов.
   "Уве! Ты что-то понял? Что? Жду непрерывно! Блокнот и ручка всегда в нагрудном кармане. Завтра улетаю на Землю. Правильно? Ответь хоть как-нибудь. Да - плюс. Нет - минус. Или перегни страницу".
   Вырвано еще несколько листов.
   "Уве, почему молчишь? Что-то не так? Что случилось?"
   Следующий лист до половины оборван. На оставшейся части почерком Свеаборга:
   "Женя, я... Вавилов - шестой - кессон!!!"
   Дальше в блокноте только чистые листы. Блокнот доставлю лично. Мало ли что... Привет коллегам! Сюняев.
   Р.S. Штокман ведет переговоры на предмет обследования "Вавилова". Выясняются интересные детали. "Вавилов" никуда не улетает, а каким-то удивительным образом попал на эллиптическую орбиту с большим эксцентриситетом. Сейчас он идет в перигелий. То есть, я не знаю точно, но все начальники многозначительно помалкивают или сидят, потупив взор. А через пару лет войдет в зону Приземелья. Забавно, не правда ли?
   Надо раскочегаривать вопрос. Помогите Штакману, надавите на кого-нибудь!"
   Глава 10
   Я изучал "шифровку" Сюняева в течение суток, после чего утром позвонил Спиридонову и предложил собраться.
   - После обеда, - сказал Спиридонов.
   - А почему не сейчас?
   - А потому, что "потому што" оканчивается на "ушто", туманно пояснил он и отключился.
   Я позвонил Кикнадзе и мы обсудили кое-какие мероприятия. Потом я позвонил в архив и попросил найти кое-какие материалы. Но, откровенно говоря, подобного рода "кое-какая" деятельность мне очень не нравилась. За нашей спиной какие-то лица занимались какими-то странными делишками, и было понятно, как дважды два, что ситуацией мы не владеем...
   Спиридонов открыл совещание следующим незамысловатым образом. Он прихлопнул ладонью по столу и сказал:
   - Так. Все молчат! Говорю я. Первое: послание Сюняева я читал, хотя и не анализировал. На это нужно время, а у меня его нет. Не знаю почему, но оперативная обстановка за последнее время осложнилась и, притом, весьма. То есть, факты нарушения всего подряд посыпались, как из рога изобилия. Я далек от мысли, что нарушения кем-то инспирируются... Что? Ну, черт с вами, подстраиваются, устраиваются или делаются специально. Скорее всего, их перестали скрывать. Это значит, что, с одной стороны, раньше их скрывали, а мы хлопали ушами, и, с другой стороны, кому-то срочно понадобилось нас занять мелочевкой. Выводы? Кикнадзе!
   - Хорошенькое дело!..
   - Гиря!
   - Нам пытаются диктовать политику, - сказал я многозначительно. - Втягивают.
   - Не думай, что ты такой умный, - буркнул Спиридонов. Просто у Зураба не было времени на размышления. Но вывод верный. Втягивают. И мы в нее втянемся!
   - Мы в нее уже втянулись, - заявил Зураб. - Где Карпентер?
   - Где надо. Пишет заключение по четвертой орбитальной. Позже подключится я вам, если потребуется. Ты, Кикнадзе, садись и начинай писать трактат об этом деле. Идея такова. Сколько и какие люди будут работать по делу - неизвестно. Необходимо иметь возможность вводить их в курс. Поэтому факты, гипотезы, соображения, предложения. И чтобы мухи от котлет отличались. Ясно?
   - Так точно!
   - Постарайся все систематизировать и разложить по полочкам. Но не мудри. То есть, мудри, но на отдельных бумажках. Отдельно - установленные факты, отдельно концепции, отдельно - выводы и отдельно - предложения. Вся бухгалтерия - на тебе. Ты, Гиря, - Спиридонов для верности указал на меня пальцем, - ты займешься оперативном деятельностью в области Калуца - Сомов - Шеффилд и иже с ними.
   - А кто будет вести дело? - возмутился я.
   Спиридонов хмыкнул.
   - Дело, похоже, такое простое, что вести его буду теперь я. И я же буду его официально представлять в компетентные органы... Обиделся?
   Я, в общем-то, не обиделся, я уже понимал, что это дело может вести только один человек - Спиридонов. Потому что только он один среди нас имеет вес в верхах. Ибо, чтобы заткнуть рот мне, достаточно было, вероятно, Шатилова или Кузьмицкого. А вот кто может затянуть рот Спиридонову - я даже представить не мог.
   Но на всякий случай я сделал вид, что оскорблен до глубины души.
   - И правильно, что не обиделся, - заявил Спиридонов, игнорируя мой вид. - Свои люди - сочтемся. Теперь второе. Первое. Смерть Свеаборга - это серьезный удар. Вывод: Сомова надо беречь, как зеницу ока! Как? Не знаю! Но если и он загнется, то... Поэтому ты, Гиря, займешься тем, что организуешь мне встречу с Калуцей.
   - А может быть, прямо сейчас с ним связаться?
   - Обсудим... Второе. Что за шестой, кессон на "Вавилове"? Ты, Гиря, встретишься с Сомовым. Я понял так, что у тебя с ним есть контакт, и могу предположить, что произошло между Свеаборгом и его женой. Но о чем он беседовал с Сомовым, и Калуцей, мы не знаем. Мы даже не знаем, имела ли место такая беседа. А кто за нас будет это знать? А? Что молчишь? Вы давайте, не молчите, а... того!
   - Не было команды шевелить, - сказал Зураб. - Была команда слушать.
   - Была команда молчать! Так и молчите... В аспекте "Вавилова" я уже провел работу - этим займется Штокман. Поддержку мы ему обеспечим... А то, ишь, взяли моду!
   - Остается Сюняев, - заметил я.
   - У Сюняева сейчас пока только одна задача: он должен доставить с Марса блокнот Свеаборга и положить его вот на этот стол, - Спиридонов прихлопнул по столу. - Уточняю: вот сюда. Вот здесь, тут вот, между папкой и аппаратом... Тут ему самое место! И пока он тут не лежит, Сюняев будет его везти до тех пор, пока совсем не привезет. Я понятно объясняю?
   - Очень доходчиво, Василии Васильевич, - подтвердил Зураб и выразительно посмотрел на меня, мол, не дразни гусей, иначе он никогда не кончит. - Мы оба прониклись пониманием до глубины души.
   - Хорошо, что прониклись. А то бы пришлось еще доходчивее объяснять... Да, мужики, блокнот - это, скажу я вам.., мечтательно произнес Спиридонов. - Я хочу его лицезреть. Я, пока не увижу его воочию, не налюбуюсь как следует, не вчитаюсь в каждую строку - не успокоюсь. А увижу и вчитаюсь - все! Ибо данный блокнот - это единственный на сегодняшний день материальный объект в этом деле... А? Как считаете?
   - А нас пустят на него посмотреть? - спросил Зураб.
   - Вас? Не всех и не сразу. Только самых достойных. Да и то... Короче, я вожделею этот блокнот, и все тут!.. Так.., Спиридонов вернулся в деловую фазу. - Слово предоставляется Гире. Что может сказать упомянутый Гиря по существу упомянутого блокнота? Выступающий готов?
   - Готов. Начинать?.. Блокнот очень интересный. С его появлением все дело прояснилось и, как справедливо заметил предыдущий оратор, перешло в разряд простых...
   Спиридонов крякнул, но пропустил удар мимо ушей.
   - Обобщая информацию, переданную коллегой Сюняевым, легко прийти к следующим выводам. Некоторым совершенно непонятным образом в теле Свеаборга оказалось целых две личности. Взаимодействие их, поначалу не вполне понятное, впоследствии обрело характер ярко выраженного раздвоения личности на две совершенно изолированные. Одна из личностей принадлежала самому Свеаборгу, а другая, судя по всему, Сомову Евгению Сергеевичу, погибшему при аварии "Вавилова".
   Спиридонов благосклонно покивал, и я продолжил:
   - Характер взаимодействия этих личностей, как явствует из записей в блокноте, определялся тем, что ни в какой момент времени они не могли проявить себя одновременно. Поведение Свеаборга, в основном, определялось личностью Сомова, а личность Свеаборга захватывала сознание только эпизодически, причем, чем дальше, тем реже, пока, в конце концов, не утратила такую возможность вообще. Случилось это примерно за пять недель до физической смерти Свеаборга, то есть перед его вылетом с Марса на Землю. Что делал Свеаборг-Сомов на Земле, мы не знаем. Известно только, что он встретился со своей женой, то есть с женой Свеаборга и...
   - А что, - перебил Зураб, - мы можем ее считать женой? С юридической точки зрения?
   - Помолчи, Кикнадзе, - строго сказал Спиридонов. - Будут вопросы к докладчику - тогда и встрянешь. Продолжай.
   - Собственно, я уже закончил.
   - Ага... Чрезвычайно содержательный доклад! Вопросы у докладчику есть? - осведомился Спиридонов. И сам же дружно ответил: - Есть! Что там с женой?
   - Судя по всему, с женой взаимодействовала личность Сомова, что и привело к трагическим последствиям. Возможно, Свеаборг возник на какое-то время, и это ее шокировало.
   - Похоже на правду... Зураб, ты встретишься со специалистами. Например, с тем же Щипаченко и... Кто там еще?
   - Мистер Хитачи, - подсказал я.
   - И с ним. Порознь! Расскажешь каждому все с подробностями. Поинтересуешься мнением как экспертов и просто как человеков. Мнения изложишь и положишь вот сюда, Спиридонов показал на место, ранее предназначенное для блокнота Свеаборга.
   - Рассказать все? - поинтересовался Зураб.
   - Этим все. Остальным - на твое усмотрение. Если они сочтут возможным, пусть завизируют свое мнение личными подписями.
   - Можно вопрос?
   - Валяй.
   - Сюняев доносит, что Свеаборг и Сомов были до "Вавилова" в составе трех экипажей. Это подтверждается документально?
   - Это надо проверить. Я сделаю запрос. Вероятно, так оно и есть. Еще вопросы?
   - У меня вопрос к докладчику, - сказал я. - Откуда у Свеаборга квалификация геолога?
   - А вот это вопрос! - оживился Спиридонов. - Кто будет отвечать?
   - Я, - сказал я. - Вопрос к докладчику - он и ответит. Единственный, кто на "Вавилове" имел квалификацию геолога планетолог Сомов.
   - Так что, выходит, их там целых трое собралось? Или больше? А? Что молчите?
   - Да-а, - протянул Зураб. - Это, я вам скажу!..
   Спиридонов, оцепенев, уставился перед собой.
   - Нет, мужики, ну раз, ну два, но не три же четыре, пять! Может быть, это мы тут начали понемногу с ума сходить?
   - А кто повырывал листы из блокнота? - вдруг спросил Зураб.
   - Кто? - повторил Спиридонов и завертел головой, переводя взгляд с меня на Кикнадзе и обратно. - А я, кажется, догадываюсь кто! Сомову и Свеаборгу это, ясное дело, ни к чему. Но у нас есть Калуца, и этот Калуца мне уже надоел. А теперь вопрос: если это Калуца, то для чего он рвал документ?
   - Одно из двух, - сказал я. - Либо он хотел что-то скрыть, либо в изъятых листах он обнаружил какой-то интересный материал.
   - А зачем рвать? Бери весь - отдай новый.
   - Тогда третье. Он подсунул нам цветочки, а ягодки оставил себе. Он нас провоцировал на активность!
   - И своего добился, подлец, - буркнул Спиридонов. - Надо эту шайку-лейку выводить на чистую воду...
   - Знаешь, Васильевич, - Сказал Кикнадзе задумчиво, - у меня такое ощущение, что никуда мы их не выведем... Их надо не выводить, а с ними надо договариваться.
   - А? Ты так думаешь? А ты, Гиря, как?
   - Надо, Васильевич, - согласился я, подумав. - Иначе мы еще год будем ковыряться во второстепенностях, а за это время многое может измениться.
   - Так... Работать, значит, не хотите... Хотите сотрудничать. Ну-ну... И меня на это толкаете? Вот я вам задам!..
   Спиридонов завел обычную волынку с ерзаньем на стуле, произнесением междометий и неопределенных угроз по неопределенный адресам.
   - А тогда на кой черт вы мне нужны? Я и сам с ними договорюсь. Но уж тогда, извините, все пряники мне-е, заключил он свой монолог.
   - Так ведь и все шишки, Васильевич, твои будут, - заметил я.
   - Да? Ты так считаешь? - озаботился Спиридонов. - А нельзя, чтобы шишки вам, а пряники - мне?
   - Нет, - сказали мы с Зурабом почти хором.
   - Жаль. Ну, тогда что же... Подсиживаете?.. Ладно, когда поделим шишки и пряники, я вам всем шеи намылю!.. Ты, Гиря, не ухмыляйся - тебе больше всех достанется... Все, завтра летим в Сараево. Я, разумеется, еду инкогнито...
   "Инкогнито" по фамилии Спиридонов разместилось в кресле стратоплана и немедленно завело шашни одновременно с бортпроводницей и двумя юными девицами в смежном ряду. Оно рекламировало себя, как мужчину в самом соку, предлагая райское блаженство в тихих и тенистых садах под оливами, смоквами и цитрусовыми всех видов.
   - Васильевич, а как ты думаешь, смоква - это растение или животное? - поинтересовался я, улучив момент.
   - А что? - спросил Спиридонов шепотом, - я что-нибудь брякнул? Все ведь под смоквами...