Дрыжак Владимир. Точка бифуркации

   - Какое, к свиньям, самочувствие, - буркнул Спиридонов. Всю печень тут с вами испортил... Или почки? А, Гиря, что там от коньяка портится?
   - Характер, - сказал я.
   - Вот, и его тоже... Садись, у нас тут вопросы.
   Сомов вопросительно глянул на Калуцу.
   - Садись, - предложил тот. - Папку они читать не захотели, пришлось рассказывать про нашу одиссею на "Вавилове". Я уже дошел до момента, когда в гулете потерял сознание от перегрузки.
   - Ну.
   - Ну и теперь расскажи, что было дальше.
   - Вот именно, - поддержал Спиридонов. - А то папки всякие. Что мы - бюрократы, что ли?
   - Нет, конечно. - Сомов очень убедительно пожал плечами. - Но, собственно, и рассказывать нечего. Реактор работал неустойчиво, тяга пульсировала, в среднем было четыре же в течение примерно десяти минут. Калуца почти сразу потерял сознание через. Я поддерживал связь со Свеаборгом. А потом...
   Сомов замолчал.
   - И что потом? - не выдержал я.
   - Потом Калуца пришел в себя и... В общем, это был не Калуца.
   - Кто же это был? - ехидно осведомился Спиридонов. Пришелец?
   - Нет, это был Асеев.
   - Как Асеев? Откуда он взялся?!
   - Он там был, видимо, заранее, - невозмутимо произнес Сомов. - В скрытой форме. А тут перегрузка и прочие факторы. Он и проявился. Я, конечно, не сразу догадался, что это он, думал, Калуца опять бунтует, но потом сообразил.
   - И что? О чем шла беседа?
   - Да так, вообще... Я обрисовал обстановку, он мне кое-что посоветовал, а я передал от него привет Свеаборгу. Потом они поговорили со Свеаборгом - он и ему кое-что посоветовал. Потом мы с ним поговорили о жизни... и смерти. Выяснили, что жизнь - штука сложная, а смерть - еще сложнее. Так и говорили, пока Свеаборг не скомандовал расстыковку. После этого отошли от "Вавилова" и наблюдали взрыв реактора. Красивое зрелище, жаль только, что очень близко взорвался, так что Свеабргу досталось. Асеев оказал, что потребуется медик, и... Калуца пришел в себя.
   - Что, вот так прямо и пришел? - не выдержал Спиридонов.
   - Да, Асеев умолк, а потом Калуца начал орать не своим голосом.
   - Я не орал, а требовал меня развязать, - поправил Калуца.
   - Да, именно. "Развяжите меня, да и дело с концом... Развязали, но вилки попрятали". Я его размял слегка, подошел к "Вавилову", включил аварийный пеленг в гулете , и мы отправились искать Свеаборга. Нашли. Перетащили в лабораторию и Калуца начал над ним колдовать. У меня же начались неприятности с головой, тут уж Ричард потешился. Шесть суток он с нами по очереди возился. А потом подошла "Генуя", сняла нас и.., собственно, все.
   - Так-так, - сказал Спиридонов. - Красивая история... Если, конечно, не врете.
   - Да нет, зачем нам врать... Был бы толк - я бы наврал, а так - зачем?
   - А если я начну задавать вопросы?
   - Нет вопросов. Задавайте.
   - Ну, например, вы перевели "Вавилов" на эллиптическую траекторию намеренно или случайно так вышло?
   - Мы намеревались сделать именно это, и у нас получилось. Мы ведь понимали, что "Вавилов" понадобится. Но мы понимали, что он понадобится не скоро. Вот только сейчас понадобился.
   - Зачем? Мне лично он не нужен, - заявил Спиридонов.
   - "Вавилов" нужен мне, - сказал я.
   - А тебе он зачем?
   - Думаю, на "Вавилове" остались судовые документы. Бортовой журнал, в частности.
   - Правильно, - поддержал Спиридонов. - А где, кстати, судовые документы? Куда они подевались? Вот загадка!
   - Так ведь сказано: на "Вавилове", - сказал Сомов. - Там они и лежат.
   - В шестом кессоне, - произнес я многозначительно и зловеще.
   Честно говоря, про шестой кессон я вспомнил в последний момент. Именно он фигурировал в записи из блокнота Свеаборга.
   - Очень может быть, - задумчиво сказал Сомов. - Асеев велел Свааборгу спрятать документы. Он сбросил тягу минут на пять, отыскал документы и, вероятно, засунул в шестой кессон - там есть куда засунуть. Или в пятый - там тоже есть.
   - Но для чего Асееву это понадобилось?
   - Ну как же! - встрял Спиридонов. - Асеев ваш - хитрый жук. Он-то знал, что расследовать аварию без судовых документов очень трудно. Кто, что, как, почему - ничего не понятно! Это раз. Он прикрывал начальников - это два. Затягивал следствие - три. И... что еще? Он вообще запутал все дело, этот ваш Асеев:
   - Я полагаю, Асеев постарался сделать так, чтобы, по возможности, всем развязать руки, - сказал Калуца.
   Все эти объяснения мне убедительными не показались. И я поставил против вопроса о судовых документах пищу. В голове, разумеется,
   - Интересно, почему никого не интересует, где мой лабораторный журнал, - поинтересовался Калуца. - Лично я считаю, что это главный вопрос.
   - Этот вопрос, я оставлял на закуску, - успокоил его Спиридонов. - Но раз уж о нем зашла речь.., то где он, этот журнал?
   - Он лежит у меня в сейфе.
   - В том? - Спиридонов показал на сейф.
   - В том.
   - А сейф хороший? Ключей сколько?
   - Два. Один у меня, а другой я потерял.
   - Куда потерял?
   - Все бы вам знать, Василий Васильевич! Куда надо, туда и потерял.
   - А-а, тогда ладно. Пусть пока полежит - мы его после изучим, когда ума наберемся, - заключил Спиридонов. - Только первый ключ не теряй. А второй мне лично найди. Лады?
   - Всенепременно. Как только договор о ненападении подпишем.
   - Так, какие еще вопросы? - озаботился Спиридонов. Гиря, чего садишь? Не слышу вопросов.
   - Есть вопросы, - сказал я. - И немало.
   У меня действительно были вопросы, да еще какие!
   - Странно. - Сомов бросил на меня многозначительный взгляд. - У нас уже и ответы кончаются, а у вас еще вопросов целая прорва. Вы бы как-нибудь пробовали сам искать ответы, иначе - я не знаю:
   -Мы ищем, ищем, - заверил Спиридонов. - Как найдем, так сразу поделимся... Давай вопросы. Гиря.
   - Вопрос: куда девалось тело Сомова-старшего?
   Ответ, в принципе, я знал. Тело Сомова обнаружили неподалеку от "Вавилова". Оно было облачено в скафандр высшей защиты и дрейфовало по той же траектории.
   - Тело Сомова.., - начал Сомов.
   Но Калуца его перебил:
   - Тело Сомова мы, в некотором смысле, предали погребению. И, насколько мне известно, вы его нашли.
   - А откуда вам это известно? - быстро поинтересовался Спиридонов.
   - Из компетентных источников.
   - А у вас есть компетентные источники?
   - Обязательно.
   - Надо же... У всех есть - у меня нет... Ирландцы везде какие-то... Сказано ведь: "не моложе срока, не старше пятидесяти, и никаких ирландцев!" Но вот что уж совсем непонятно, зачем вы его выкинули за борт. Он и в "Вавилове" неплохо бы упокоился.
   - Но тогда тело Сомова увезли бы на Землю. А мы этого не хотели, я этого не хотел. Это, если хотите, моя блажь.
   - Странная прихоть, - заметил я.
   - Да, - согласился Калуца, - очень странная. Сомов был моим другом. Притом, другом детства. Поэтому я считал себя вправе решать... Я ведь говорил уже, что катастрофа произошла вблизи точки, где, по сведениям из компетентных источников, время от времени бывает сам Господь Бог? Вот я и решил, чтобы, значит, Женю поближе к Богу определить... Глупость, конечно.
   - Так, стало быть, несчастного Сомова у Бога из-за пазухи вынули.., - сказал помрачневший Спиридонов.
   - Да ерунда все это, - махнул рукой Калуца.
   - Не совсем, - вдруг оказал Сомов.
   Мы со Спиридоновым дружно на него уставились.
   - Что, собственно, ты имеешь ввиду? - осведомился Калуца. - Что я не полный идиот?
   - Ну.., - Сомов усмехнулся, - не совсем это. С Сомовым, то есть с его оболочкой мы, конечно, погорячились. А все остальное - очень серьезно. Точка, вблизи которой произошла катастрофа - это замечательная точка. Не знаю, там ли концентрируются мысли всего человечества, но именно там я испытал целый ряд замечательных ощущений. Я бы назвал их озарениями. Быть может, именно там я и стал тем, кем сейчас являюсь. Я получил какой-то заряд...
   - А почему ты мне раньше не говорил про этот заряд? Что за заряд еще?! - возбудился Калуца.
   - Я говорил, - тихо сказал Сомов, - но ты ведь никого кроме себя не слушаешь. Ты все хочешь успеть сам. Ты никого толком не посвящаешь в свои планы, даже Шеффилда. Учеников своих держишь на побегушках, темниловку устроил и многозначительность...
   - Я? Устроил? - Калуда растерялся.
   - Понимаешь, Ричард, ты с ними играешь в их игры. Зачем?
   - Как будто у меня есть выбор!
   - Есть. Не знаю... Но, кажется, он есть. Знание, прежде чем стать истинным знанием должно пройти стадию веры. И это хорошо. Но чем быстрее эта стадия будет пройдена, тем лучше. Тем быстрее оно будет пущено в оборот. А ты пытаешься двигаться путем Христовым - ничего, кроме фанатизма, из этого не получится.
   - Ну, знаешь ли.., - прохрипел Калуца багровея. - От кого другого - но от тебя я этого не ожидал...
   - Я сказал, что думаю, - Сомов посмотрел в глаза Калуце. - Потому я тебе и друг, что поступаю именно так. И я имею на это право.
   - Однако же своими правами не следует злоупотреблять, сказал Калуца примирительно. - Поговорим об этом после.
   - Хорошо, поговорим.
   - Что за черт! - воскликнул Спиридонов. - Я думал, у вас тут мир и общий лад, а вы еще и сами не разобрались, кто прав, кто виноват. Какого же, спрашивается, дьявола вы меня в это дело впутали?! Не-ет, я не желаю участвовать в дрязгах... Еще чего! Что, мне делать больше нечего? Я вон... И, это... Нет уж, дудки! Гиря, собирайся... Славу еще обещают... Босяки!
   - А вопросы? - остановил его я.
   - Какие еще вопросы? Нет вопросов!
   - Почему не забрали информацию с "Вавилова"?
   - Потому.., - начал Калуца, но Спиридонов на дал ему закончить.
   - Мы что, не идем?
   - Нет, конечно, - сказал я.
   - А вроде уже собрались, - Спиридонов озадаченно пожал плечами. - То идем, то не идем. Ничего не понимаю... Так что, сидеть?
   - Сидеть, - подтвердил я. - И еще долго.
   Спиридонов, судя по всему, вскочил на любимого конька и решил повалять Ваньку. Чего он добивался, было понятно стабилизации обстановки. Это и произошло. Сомов одобрительно заулыбался, Калуца же страдальчески сморщился. Но вопрос, который я задал, повис в воздухе. И создавалось впечатление, что отвечать на него никто не собирается. Это меня беспокоило. Потому что, вероятно, информация, собранная Калуцей в процессе экспериментов, представляла немалый научный интерес, но о ней словно бы забыли.
   - Так что же случилось с информацией, - повторил я, вмешиваясь в процесс умиротворения.
   - Да, - поддержал Спиридонов, - что с ней случилось? А кстати, что за информация?
   - Я имею ввиду информацию, накопленную Калуцей в памяти его системы.
   - С ней, полагаю, ничего не случилось, - ответил Калуца. - Она сохраняется на магнитных носителях, защищена от разрушающего действия излучений, температуры и прочих факторов. За нее можно не беспокоиться.
   - Это понятно. Но где именно находятся эти носители?
   - На борту "Вавилова", разумеется.
   - То есть, ею никто не интересовался?
   - Собственно, никто и понятия не имел о ее существовании.
   - Почему же вы не приняли меры к ее изъятию?
   - Я не имел такой возможности, - сказал Калуца и посмотрел на Сомова.
   - Дело в том, что когда нас снимали с борта "Вавилова", Калуца отсутствовал, - пояснил Сомов.
   - Еще новости, - пробормотал Спиридонов. - Где же он в это время обретался?
   - Он был не в себе. То есть, вместо него присутствовал Асеев. И мы с ним решили оставить все как есть. Законсервировали оборудование, загерметизировали отсек...
   - Вы решили? - удивился я. - Странное решение.
   - Вот что, - вмешался Спиридонов. - Давайте кончать. Гиря затронул ключевой вопрос. Я понимаю, вы могли забыть информацию в суматохе спасательной операции. Но я ни секунда не верю, что в тот момент, когда готовилась комиссия по "Вавилову", вы не предприняли никаких мер к тому чтобы заполучить эту информацию. Слышите, уважаемый Ричард Яковлевич, я в это ни секунда не верю. И не пытайтесь меня надуть - этот номер не пройдет.
   Кадуца изумленно вскинул брови.
   - Василий Васильевич, мы у вас на подозрении? После всего, что было?
   - А что было? Выпили бутылку - это еще не союз сердец. Так что уж будьте любезны...
   - Хорошо, я открою вам главный секрет, - Калуца сделался серьезен. - Я не хотел пока затрагивать данный вопрос, поскольку он меня не касается. Вернее... Мне наплевать и на эту комиссию и на все другие. Но мне нужна моя информация. Она мне нужна принципиально, и я плюю на все условности!
   - Ну так вот то-то же! - сказал Спиридонов, усаживаясь в кресле поудобней и вытягивая ноги.
   - Да, действительно, тогда на "Вавилове" мы, а вернее оказать, Асеев, решили ничего не трогать. Посудите сами, в каком мы были состоянии. Свеаборга надо было срочно эвакуировать на Землю, с Сомовым тоже происходили странные вещи... И в этой ситуации мы должны были объяснять капитану "Генуи", что необходимо взять на борт какое-то оборудование с "Вавилова", предназначенное неизвестно для чего? Асеев уже знал, что "Вавилов" никуда не денется. И он справедливо полагал, что на "Вавилове" наша информация лучше сохранится. А когда появится компетентная комиссия, она обнаружит эти магнитные носители и спросит у оставшихся в живых членов экспедиции, что на них записано. И компетентно во всем разберется. Но он ошибся, и вот в каком пункте. Никакой комиссии ГУКа на "Вавилове" не было.
   Спиридонов даже рот открыл от изумления!
   - Погода, погоди... - сказал он. - Как это не было? А отчет, а рекомендации? А подписи - аж целых пять штук?.. Как это не было?!
   - Подписи подлинные. А все остальное - липа.
   - Липа?
   - Липа, липа, Василий Васильевич, или, говоря образно, клюква развесистая.
   - Липа! - Спиридонов вдруг вскочил и забегал по кабинету. - Ах, я, старый осел!
   - Ну, это вы, Василий Васильевич, перегнули палку, заметил я как бы вскользь. - Осел - это вьючное животное, а вы...
   - Что?! - Спиридонов остановился и выпучил глаза. - То-то я смотрю, эти говнюки ко мне один за другим являются. А, Гиря? Ты все понял?
   - Нет, Васильевич, не все. Совершенно непонятно, на кой черт им это было нужно?
   - Кому?
   - Ну, этим вашим приятелям?
   - Зачем?.. А черт же их знает, зачем. Вот ты сядь и подумай, зачем.
   - В принципе, это вполне объяснимо, - сказал Сомов. Корпоративный интерес. Административный инстинкт самосохранения. Боязнь потерять лидирующие позиции и сферы влияния. Боязнь того, что вскроется несостоятельность концепции освоения Внеземелья и ГУК утратит привилегированное положение среди других ведомств в плане обеспечения ресурсами и кадрами. Это, разумеется, схема, и мотивы поведения разных лиц могут отличаться, но в целом...
   - А мне плевать на это в целом, - прорычал рассвирепевший вконец Спиридонов. - Меня интересуют как раз мотивы поведения отдельных лиц, которых я считал порядочными людьми, а они оказались мерзавцами! Н-ну ладно... Я им покажу!.. Бегаю, как савраска, а они, мерзавцы... А Шатилову я лично морду набью... Отловлю где-нибудь в тихом углу и мордой о стенку!
   Спиридонов еще минуту изрыгал проклятия и придумывал кары, а потом внезапно успокоился и даже уселся на свое место.
   - Ладно, - оказал он вальяжно. - Пусть их будет... Теперь я их сверну в бараний рог и заставлю крутиться. А что? Такой букет - двенадцать апостолов да еще пять златоустов. Мы будем действовать цивилизованными методами, как считаешь, Гиря?
   - Естественно, - подтвердил я, еще не осознав изменений в настроении шефа. - Мордой о стол - это хороший цивилизованный метод.
   - Никаких морд и харь! Только лица, и, притом, весьма уважаемые! Вежливость, приятное обхождение, красивые жесты. Они у меня такие бумажки будут подписывать, что вам и не снились!.. Давай, Гиря, еще вопросы. Я смотрю, ты насобачился их задавать.
   - Скажите, - обратился я к Калуце, - а вам эта информация действительно полезна? То есть она, как бы это сказать.., может быть расшифрована и проанализирована?
   - Полезна.., - пробормотал Калуца. - Да ей цены нет! Вы знаете, что такое генетический код? Зто то, что определяет физиологические параметры организма, его фенотип. Так вот, я предположил, что существует некоторый универсальный код, определяющий параметры личности. У каждого человека имеется свой индивидуальный энергетический фон - биополе, определяемое какими-то внутренними состояниями мозговых центров, матрицей нейронных связей. Эта матрица индивидуальна, но состоит из ограниченного набора стандартных ячеек... И так далее. Если бы у меня были мои записи с "Вавилова", я мог бы, например, сравнить того Сомова и этого, уловить изменения в параметрах его биополя и попытаться как-то увязать их с параметрами его нынешней личности. Сделать классификацию признаков... Да что вам объяснять - все равно вы ни черта не поймете!.. Короче, после того, как мы возвратились на Землю, я, в основном, только тем и занимаюсь, что пытаюсь пробить экспедицию к "Вавилову". Асеев пока был, советы давал. Но теперь Асеева нет, а все мои усилия вязнут в этом болоте... Мало того, они там, в коллегии ГУКа всполошились и блокируют любые мои действия.
   - Ирландцев подсылают, - добавил Спиридонов многозначительно.
   - Именно, - зло сказал Калуца. - Их интересует мой лабораторный журнал. Они думают, что, там записаны откровения. Идиоты! То, что там записано, могут понять человек десять-пятнадцать отсилы. И все они - мои приятели... А вы знаете, что мне угрожали разоблачением, если я сделаю попытку предать гласности историю с "Вавиловым?
   - Занятно, - процедил Спиридонов, - отстучав костяшками пальцев затейливый степ на подлокотнике кресла. - И что они вам собрались инкриминировать?
   - Аварию на "Вавилове", - что же еще! Я все подстроил и взорвал центральную рубку.
   - Но вы, разумеется, сказали им, что подобные намеки могут кончиться плохо?
   - Разумеется, нет - это не в моих интересах. Мне нужно организовать экспедицию на "Вавилов", а не свару с верхушкой ГУКа, - сказал Калуца холодно. - Если говорить откровенно, то я и вам не вполне доверяю. Аналогичные переговоры я уже вел с рядом лиц. Меня успокаивали, обещали помочь, но воз, как видите, и ныне там... А теперь еще эта история с женой Свеаборга... Буквально позавчера я имел разговор с одним типом. И он заявил, что гибель Марты Свеаборг вполне можно связать с событиями на "Вавилове"...
   - Но это уже, знаете ли... - скулы у Спиридонова заиграли. - Ты понял, Гиря, куда дело поворачивается? Они хотят исподтишка дискредитировать нашего дорогого Калуцу и одновременно избежать широкой огласки. Лично я это не могу квалифицировать иначе как свинство. Но самое непонятное чего они все перепугались до полусмерти? Аварии и раньше случались. Ну, вскроется подоплека, выяснится, что кто-то там организовал полузаконный рейс, а кто-то прохлопал ушами... И что? Пожурят друг друга, кому-нибудь дадут по шее для острастки. Либерализм-то у нас в крови. Особенно в отношении первых лиц... Нет, брат, тут дело нечисто. Я могу, например, предположить, что кто-то там захотел под шумок обеспечить себе вторую жизнь - тогда дело стоящее для серьезного мерзавца и полного идиота. Но серьезных в руководстве ГУКа нет. А тогда, значит, выходит слава... Да, опять она, родимая. Вот попомни мое слово, кто-то у нас в ГУКе захотел стать великим человеком, и на горбу у Калуцы с Шеффилдом въехать в рай. Как считаешь?
   Я никак не считал и честно в этом признался.
   - По-моему, ерунда, Васильевич. Ну, двести, ну, сто лет назад я бы еще понял. А теперь - нет. Люди не те, чтобы красть славу. Да и как-то все уж очень по-книжному... Злодеи, вампиры, похитители детей и вечной славы... Нет, народ не обманешь. Слава принадлежит нашим друзьям, а они согласны уступить ее нам. В равных долях... И все эти ирландцы напрасный труд.
   - Думаешь? - Спиридонов недобро усмехнулся. - Ладно, мотивы, мы еще обсудим. А люда - люди все те же. И мотивы те же: слава, власть, матчасть и бабы. Вот когда мы научимся комплектовать личность всеми необходимыми ингридиентами, тогда будет разговор. А пока... Вон смотри, какой Сомов положительный. Не грубит, сидит спокойно, рассуждает трезво и в личной жизни никаких перегибов. Потому что ингридиентов в нем на двоих. А вот Калуца - нет. Неправильно скомплектован. Почему? Да потому, что сам себя комплектовал в корыстных целях. И вот вам результат!
   Сомов с Калуцей переглянулись, потом уставились на Сдиридонова и вдруг начали хохотать. Смех у них получился геометрический. В том смысле, что нарастал в геометрической прогрессии. Хохотали они старательно и до упаду, а глядя на них, и мы со Спиридоновым тоже подлили масла в огонь всеобщего веселья. Кончилось тем, что в кабинет заглянула Сима - секретарь и дочь Калуцы - и спросила, не надо ли открыть окно. Зто вызвало новый прилив хохота. Калуца, впрочем, уже не смеялся, он просто всхлипывал и стонал.
   Первым пришел в себя Сомов. Он мотнул головой, глубоко вздохнул и отвернулся. Мы с Калуцей тоже кое-как управились с приступом, а вот Спиридонов еще минуты две корчился в кресле.
   Наконец, и он взял себя в руки.
   - Ну, однако же.., - произнес он, растирая грудь. - Что это мы развеселились?
   - Да так что-то.., - сказал Калуца, - видимо атмосфера сгустилась. Воды не хотите?
   - Давай воды! - Спиридонов выпрыгнув из кресла и не дожидаясь, пока Калуца развернется, налил себе стакан из графина и залпом выпил. - Ф-у! Хорошо-то как!
   Сомов тоже выпил водички и налил Калуце. Я стоял последним в очереди, и мне досталось только полстакана.
   - Морской закон, - сказал Спиридонов назидательно, первым нальешь - первым выпьешь. По-моему, Гиря, они нас тут гипнотизируют. Как считаешь?
   - Определенно, - подтвердил я.
   - Внушают всякие мысли, а потом смеются. Надо держать ухо востро! А то мы на этом деле приобретем квалификацию клоунов, и нас отправят в цирк курей смешить. У тебя вопросы еще есть?
   - Так, пустяки.
   - Тогда я начинаю констатировать, а ты пиши в протокол. Лично мне в этой истории непонятны два момента. Первый: с каких щей "Вавилов" взорвался? И не подстроил ли это кто-нибудь специально? А второй - что теперь делать? Ну, второй вопрос мы обсудим отдельно. Я так понимаю, что надо перехватывать "Вавилов" и разбираться на месте. Только непонятно, под какой вывеской... Но вывеску мы придумаем. Как считаешь?
   - Надо бы, Василий Васильевич, - сказал Калуца жалобно. А то ведь, ну сколько же можно!..
   - Тогда на сегодня все, - заключил Спиридонов. - Смех смехом, а шутки в сторону... Когда там стратоплан?
   - Как, вы уже нас покидаете? - удивился Сомов. - Мы-то надеялись...
   - Да, - подтвердил Калуца, - мы хотели вас пригласить в лабораторию, показать оборудование. Ребята просили на Спиридонова посмотреть.
   - Что я слон что-ли, на меня смотреть, - обиделся Спиридонов. - Делом надо заниматься, а не Спиридоновых рассматривать.
   - Ну так и я о том же. У нас тут одни разговоры, а там можно попробовать подключиться, посмотреть, какие у кого мысли в голове...
   - Как это - мысли? - Спиридонов с опаской глянул на Калуцу. - Мозги что ли просвечивать?
   - Да нет, вообще...
   - Я вам дам "вообще"! Ишь чего захотели!.. Ладно, пошли, только чтобы никаких этих ваших штучек. Нет у меня мыслей и все тут. Ну, может одна-две завалялись, - Спиридонов хитро ухмыльнулся. - Гирю вон просвечивайте - у него вся голова мыслями забита и все мысли на роже... То есть, я хотел сказать, на лице написаны. А точнее - налицо. Это, прошу заметить, каламбур...
   Сомов в лабораторию не пошел, сославшись на дела.
   Мы долго шли по каким-то коридорам, спустились в лифте, опять шли, и в конце концов оказались перед той самой дверью, где я когда-то беседовал с двумя близнецами.
   В комнате никого не было. Калуца церемонно усадил Спиридонова в кресло, после чего исчез. Появился он довольно скоро с целой ордой молодых людей, которые немедленно начали щелкать всякими тумблерами, тыкать на кнопки и давать друг другу советы, исподтишка рассматривая Спиридонова. Тот сидел как на иголках, озираясь и вертя головой из стороны в сторону.
   - Придется потерпеть, Василий Васильевич, Аппаратура прогревается. - сказал Калуца. - Вон, кстати, тот знаменитый "колпак" - хотите примерить?
   - Еще чего... А размер подойдет?
   - Не налезет - другой подберем...
   Я наблюдал за шефом и потихоньку умирал со смеху. Спиридонов, судя по всему, был заинтригован до полусмерти, ему было лестно всеобщее внимание, но в то же время боязно, как бы с ним, не дай Бог, чего не сотворили. Потому что эти умники - от них всего можно ожидать... Ситуацию я обозначил в протоколе так: клиент дозревает. Это для Сюняева. А для себя: Полкан в столярной мастерской, где ему делают будку.
   Масса людей. Будки не видно. Куча стружек. Какие-то железки и деревяшки. Все кругом урчит и вертится. Стоять нельзя - придавят, а двигаться тоже нельзя - спотыкаются. Воняет, какой-то дрянью, но где-то определенно есть колбаса...
   А где будка-то?!
   Наконец, Калуца решил, что аппаратура прогрелась, а клиент дозрел. Он подступился к Спиридонову с "колпаком" и поинтересовался:
   - Так что, Василий Васильевич, будем надевать или как?
   Спиридонову, судя по всему, надевать "колпак" не хотелось, но не хотелось и ударить в грязь лицом. Молодежь по сторонам перебрасывалась замечаниями, и я даже явственно услышал: "Что, тот самый Спиридонов?" - "Тот, тот успокойся." - "А что его Калуца пасет?" - "Он же от ГУКа, а они грозятся открыть зеленую улицу. Вот Калуца и извивается."
   Если это не была обещанная слава, то что же тогда? И Спиридонов, должно быть, понимал, что большего ожидать опрометчиво - надо брать то, что есть.
   - Давай, - сказал он вальяжно, но тут же добавил с опаской: - А оно того... Током не шваркнет?
   - Нет, нет. Безопасность гарантирую, - заверил Калуца. только и вы уж того... Думайте о чем-нибудь приличном. А то молодежь - языки, что твое помело.
   - Не учи ученого, - буркнул Спиридонов и, надев колпак, повертел головой.
   - Не жмет? - обеспокоенно поинтересовался Калуца. Многие жалуются...