Страница:
— Падди очень приятно было бы это увидеть, — с усмешкой заметил Питер. Затем он опять посерьезнел. — Ты права. Убийственно возвращаться. И, вполне возможно, убийственно продолжать. Поэтому я решил продолжать.
— Ты что, монетку кидал? — поинтересовалась Сара, аккуратно ставя стакан на место.
— Решка… я хотел сказать, логический анализ указывает, что таков оптимальный курс. В конце концов, что у нас позади, мы знаем.
— И они нас преследуют.
— Вот именно.
Тут затрезвонил интерком, и Редер нажал на кнопку.
— Сэр, — сказал Труон Ле, — мисс Люрман докладывает о том, что подходит еще один прыжковый выход.
— Сколько до него? — спросил Питер.
— Пять минут, сэр.
— Звуковое предупреждение, — приказал Редер. — Я иду.
Питер и Сара бок о бок устремились вперед по коридору.
— Я тут задумывалась, когда тебе «спиды» понадобятся, — сказала она.
Челюсть у Редера отпала, и он воззрился на Сару, пока они шагали дальше.
— Вы, летчики-истребители, просто психи ненормальные, это тебе известно? — наконец произнес коммандер. — Вы нам понадобитесь, когда нам не придется делать высокоскоростной транзит через то повианское минное поле, на котором мы скоро окажемся. Помнишь про Шелдона на Белла-Висте? У которого там сейчас очередной скучный обед с миссис Хонг и двумя ее мужьями? Только здесь ты сама станешь обедом и даже заскучать не успеешь.
— Все верно, — сказала Сара. — Я просто хотела спросить. Спасибо, что сказал все то, что я сама думала. — Тут она шутливо нахмурилась. — Но не за тот пассаж про летчиков-истребителей.
Лица Редера и Сары озарились улыбками, когда их пути разошлись. Он шел на капитанский мостик, она обратно на главную палубу.
Питер бросился в капитанское кресло и включил экран.
— Докладывайте, — сказал он.
Труон Ле вручил ему записную панельку и рассказал о самом главном.
— Личный состав на боевых постах, все орудия наготове, — закончил он.
— Тридцать секунд до выхода, — сказала Люрман.
Редер сосредоточился на экране.
— Давайте материал, — после краткой паузы бросил он.
— Сэр, никаких военных единиц я пока не фиксирую. Если там что-то есть, то либо далеко, либо заглушенное, так что никаких сигнатур.
«Это уже что-то новое, — подумал Редер, кивая. — За… сколько там было? Четыре прыжка? Четыре. До сих пор каждая следующая система оказывалась еще тяжелее укреплена, в каждой обнаруживалось еще больше крупных повианских подразделений. Еще две такие системы, как последняя, и они превзойдут по объему весь флот Содружества. Даже не считая мокаков».
— Но здесь много кораблей, сэр. — Призрачные следы судовых «выхлопов» появились на экране. — Я высвечиваю те, что сейчас в системе, и те, которые представляются мне военными.
Поразительное число следов светилось зеленым. Единственными гражданскими судами, чьи следы напоминали сигнатуры боевых кораблей, были лайнеры, курьеры и транспорты для перевозки скоропортящихся грузов. Большинство приводных возможностей военного корабля были полезны лишь в тех случаях, когда приходилось очень быстро и очень резко маневрировать.
— От этих бакенов идет какой-то оклик, — продолжила Люрман. — Сейчас посмотрим…
Инфракрасные лучи и радары прощупывали, пассивные датчики всасывали все до единой частицы, а компьютеры все это экстраполировали.
— Сэр, это не просто маяки. Это автоматизированные форты. Не слишком маневренны, но надежно защищены и очень прилично вооружены. Они продолжают повторять оклик, причем с нарастающей интенсивностью. Думаю, это местная опознавательная система «друг-враг».
— Или такие уж здесь понятия о простом навигационном бакене, — отозвался Редер. — Дайте мне Бартера.
— Мисс Люрман, думаю, нас следует удалиться, если это возможно.
— За нами пока еще не идут, сэр, — спокойно сказала астронавигатор. — Но мы опять на той горячей сковородке окажемся.
— Это может зависеть от того, сколько кораблей они за нами послали, — отозвался Питер.
— Бакены взяли нас на прицел, их орудия наготове, — доложил от тактического пульта Гундерсон.
— Вводите нас назад, мисс Люрман.
— Есть вводить нас назад, сэр.
— А что, если мы встретимся с нами в транзите? — спросил у астронавигатора Труон Ле.
— Теоретически мы должны друг друга увидеть. Части кораблей или даже индивиды смогут пройти друг сквозь друга. Теоретически, — подчеркнула Люрман. — Нельзя сказать, что на самом деле случится.
«Вот так так, — подумал Питер. — А что, если это случится, когда мы будем выходить из прыжка? Не значит ли это, что я в итоге с шестью когтистыми лапками окажусь? — Он помотал головой. — Сосредоточься на текущих делах», — твердо приказал себе коммандер и в дальнейшем постарался не представлять себе, как он похлопывает по палубе своим гибким хвостом.
— А мы не сможем это как-то использовать? — спросил Редер. Он взглянул на Труона, затем на сидящую за пультом Люрман. — Скажем, запустить им червячка в программу или что-нибудь еще в таком духе?
Труон не на шутку задумался; спецу по тактике идея явно показалась заманчивой.
— Мы понятия не имеем, совместимы ли наши компьютеры, — размышляла Ашли.
— Тем не менее, что-то мы смогли бы использовать, — сказал старпом. — Физика универсальна, восемь у тебя ног, две или вообще ни одной.
Редер кивнул.
— Должен быть какой-то материал, который они получили от мокаков. Пусть даже это всего лишь программы перевода на повианский.
— Кажется, у меня есть кое-что подходящее, — вмешался в разговор Гундерсон. Вид у него при этом стал немного смущенный. — Моя девушка прислала мне одну интересную штучку. Это червячок с особым финтом в сфере обучения. Он может обучиться любому коду программы на машине, как только он там обоснуется. Затем он может уничтожить все, чему обучился. — Увидев их изумленные лица, Гундерсон пожал плечами. — Моя девушка — просто умница.
— Передайте ей от меня поцелуй, когда мы вернемся, — сказал ему Питер. — Но только пусть она к нашим машинам и близко не подходит. Приготовьтесь передать повианам этого паразита. Присобачьте его к чему-то мокакскому или… — Он запросил лабораторию Ролана Бартера.
— Мистер Бартер, нет ли в ваших записях повианских взаимодействий чего-то такого, что может содержать прямой компьютерный код? — Не… — он чуть было не сказал «человеческое», — индивидуальное взаимодействие, а прямой машинный язык.
— Да, есть, — удивленно ответил Бартер. — Большинство моих записей, по сути, из таких взаимодействий и состоят. Именно это так затрудняло прямой перевод.
Прежде чем лингвист успел пуститься в прочтение лекции на предмет различия между разговорным языком и машинным, а также их связи с человеческими процессами, Редер его перебил.
— Пожалуйста, немедленно загрузите мне такой образец, — сказал он. — Лучше всего что-то совсем обычное, как будто это было самое первое, что одна машина захотела сказать другой.
— Я сейчас, — кивнул Бартер.
Он завозился со своим пультом. Когда информация пришла, Питер передал ее Гундерсону. Тот кивком сообщил коммандеру о том, что получил образец.
— Это должно подойти, — несколько мгновений спустя заключил Гундерсон.
— Благодарю вас, мистер Бартер, — сказал Редер.
— Могу я узнать, зачем вам это понадобилось? — По лицу профессора было похоже, что он готов хоть весь день лясы точить.
— Позднее я вам расскажу, — заверил его Редер. — А прямо сейчас нам надо проверить, сможем ли мы это использовать. Мы будем входить в прыжок… — он взглянул на часы, — через две минуты. Вы наверняка захотите к этому подготовиться.
— Опять? Мы же только что выпрыгнули в реальное пространство! Я этого просто не вынесу, коммандер Редер. Это совершенно расстраивает мою нервную систему. Я работаю гораздо лучше, когда получаю регулярное питание и испытываю минимальный стресс.
— Поверьте, мистер Бартер, я отлично знаю, как вы себя чувствуете, — перебил его коммандер. — Я так много об этом слышал. Тут ничем нельзя помочь. — И он прервал связь, прежде чем профессор успел выдвинуть еще какой-то протест. «Догадываюсь, что тяга к болтовне — обычное дело для лингвиста, — подумал Питер. — Но этот человек вообще-то мог бы сообразить, что мы тут немного заняты».
К тому же Редер точно знал, что лингвист рассчитывает опять пачкать ему мозги насчет размеров лаборатории. На самом деле это была самая большая лаборатория на корабле, но это вовсе не означало, что она была просторной. Бартер никак не мог уложить в свою черепную коробку такое понятие, как «компактность». Лингвист элементарно отказывался верить в то, что по судовым стандартам ему отвели просто роскошное помещение.
— Это будет готово для передачи, сэр, — сказал Гунденсон. — Как только появится возможность.
— Благодарю вас, младший лейтенант, — отозвался Питер. Он и сам не знал, стоит ли ему на эту возможность надеяться.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
— Ты что, монетку кидал? — поинтересовалась Сара, аккуратно ставя стакан на место.
— Решка… я хотел сказать, логический анализ указывает, что таков оптимальный курс. В конце концов, что у нас позади, мы знаем.
— И они нас преследуют.
— Вот именно.
Тут затрезвонил интерком, и Редер нажал на кнопку.
— Сэр, — сказал Труон Ле, — мисс Люрман докладывает о том, что подходит еще один прыжковый выход.
— Сколько до него? — спросил Питер.
— Пять минут, сэр.
— Звуковое предупреждение, — приказал Редер. — Я иду.
Питер и Сара бок о бок устремились вперед по коридору.
— Я тут задумывалась, когда тебе «спиды» понадобятся, — сказала она.
Челюсть у Редера отпала, и он воззрился на Сару, пока они шагали дальше.
— Вы, летчики-истребители, просто психи ненормальные, это тебе известно? — наконец произнес коммандер. — Вы нам понадобитесь, когда нам не придется делать высокоскоростной транзит через то повианское минное поле, на котором мы скоро окажемся. Помнишь про Шелдона на Белла-Висте? У которого там сейчас очередной скучный обед с миссис Хонг и двумя ее мужьями? Только здесь ты сама станешь обедом и даже заскучать не успеешь.
— Все верно, — сказала Сара. — Я просто хотела спросить. Спасибо, что сказал все то, что я сама думала. — Тут она шутливо нахмурилась. — Но не за тот пассаж про летчиков-истребителей.
Лица Редера и Сары озарились улыбками, когда их пути разошлись. Он шел на капитанский мостик, она обратно на главную палубу.
Питер бросился в капитанское кресло и включил экран.
— Докладывайте, — сказал он.
Труон Ле вручил ему записную панельку и рассказал о самом главном.
— Личный состав на боевых постах, все орудия наготове, — закончил он.
— Тридцать секунд до выхода, — сказала Люрман.
Редер сосредоточился на экране.
— Давайте материал, — после краткой паузы бросил он.
— Сэр, никаких военных единиц я пока не фиксирую. Если там что-то есть, то либо далеко, либо заглушенное, так что никаких сигнатур.
«Это уже что-то новое, — подумал Редер, кивая. — За… сколько там было? Четыре прыжка? Четыре. До сих пор каждая следующая система оказывалась еще тяжелее укреплена, в каждой обнаруживалось еще больше крупных повианских подразделений. Еще две такие системы, как последняя, и они превзойдут по объему весь флот Содружества. Даже не считая мокаков».
— Но здесь много кораблей, сэр. — Призрачные следы судовых «выхлопов» появились на экране. — Я высвечиваю те, что сейчас в системе, и те, которые представляются мне военными.
Поразительное число следов светилось зеленым. Единственными гражданскими судами, чьи следы напоминали сигнатуры боевых кораблей, были лайнеры, курьеры и транспорты для перевозки скоропортящихся грузов. Большинство приводных возможностей военного корабля были полезны лишь в тех случаях, когда приходилось очень быстро и очень резко маневрировать.
— От этих бакенов идет какой-то оклик, — продолжила Люрман. — Сейчас посмотрим…
Инфракрасные лучи и радары прощупывали, пассивные датчики всасывали все до единой частицы, а компьютеры все это экстраполировали.
— Сэр, это не просто маяки. Это автоматизированные форты. Не слишком маневренны, но надежно защищены и очень прилично вооружены. Они продолжают повторять оклик, причем с нарастающей интенсивностью. Думаю, это местная опознавательная система «друг-враг».
— Или такие уж здесь понятия о простом навигационном бакене, — отозвался Редер. — Дайте мне Бартера.
— Мисс Люрман, думаю, нас следует удалиться, если это возможно.
— За нами пока еще не идут, сэр, — спокойно сказала астронавигатор. — Но мы опять на той горячей сковородке окажемся.
— Это может зависеть от того, сколько кораблей они за нами послали, — отозвался Питер.
— Бакены взяли нас на прицел, их орудия наготове, — доложил от тактического пульта Гундерсон.
— Вводите нас назад, мисс Люрман.
— Есть вводить нас назад, сэр.
— А что, если мы встретимся с нами в транзите? — спросил у астронавигатора Труон Ле.
— Теоретически мы должны друг друга увидеть. Части кораблей или даже индивиды смогут пройти друг сквозь друга. Теоретически, — подчеркнула Люрман. — Нельзя сказать, что на самом деле случится.
«Вот так так, — подумал Питер. — А что, если это случится, когда мы будем выходить из прыжка? Не значит ли это, что я в итоге с шестью когтистыми лапками окажусь? — Он помотал головой. — Сосредоточься на текущих делах», — твердо приказал себе коммандер и в дальнейшем постарался не представлять себе, как он похлопывает по палубе своим гибким хвостом.
— А мы не сможем это как-то использовать? — спросил Редер. Он взглянул на Труона, затем на сидящую за пультом Люрман. — Скажем, запустить им червячка в программу или что-нибудь еще в таком духе?
Труон не на шутку задумался; спецу по тактике идея явно показалась заманчивой.
— Мы понятия не имеем, совместимы ли наши компьютеры, — размышляла Ашли.
— Тем не менее, что-то мы смогли бы использовать, — сказал старпом. — Физика универсальна, восемь у тебя ног, две или вообще ни одной.
Редер кивнул.
— Должен быть какой-то материал, который они получили от мокаков. Пусть даже это всего лишь программы перевода на повианский.
— Кажется, у меня есть кое-что подходящее, — вмешался в разговор Гундерсон. Вид у него при этом стал немного смущенный. — Моя девушка прислала мне одну интересную штучку. Это червячок с особым финтом в сфере обучения. Он может обучиться любому коду программы на машине, как только он там обоснуется. Затем он может уничтожить все, чему обучился. — Увидев их изумленные лица, Гундерсон пожал плечами. — Моя девушка — просто умница.
— Передайте ей от меня поцелуй, когда мы вернемся, — сказал ему Питер. — Но только пусть она к нашим машинам и близко не подходит. Приготовьтесь передать повианам этого паразита. Присобачьте его к чему-то мокакскому или… — Он запросил лабораторию Ролана Бартера.
— Мистер Бартер, нет ли в ваших записях повианских взаимодействий чего-то такого, что может содержать прямой компьютерный код? — Не… — он чуть было не сказал «человеческое», — индивидуальное взаимодействие, а прямой машинный язык.
— Да, есть, — удивленно ответил Бартер. — Большинство моих записей, по сути, из таких взаимодействий и состоят. Именно это так затрудняло прямой перевод.
Прежде чем лингвист успел пуститься в прочтение лекции на предмет различия между разговорным языком и машинным, а также их связи с человеческими процессами, Редер его перебил.
— Пожалуйста, немедленно загрузите мне такой образец, — сказал он. — Лучше всего что-то совсем обычное, как будто это было самое первое, что одна машина захотела сказать другой.
— Я сейчас, — кивнул Бартер.
Он завозился со своим пультом. Когда информация пришла, Питер передал ее Гундерсону. Тот кивком сообщил коммандеру о том, что получил образец.
— Это должно подойти, — несколько мгновений спустя заключил Гундерсон.
— Благодарю вас, мистер Бартер, — сказал Редер.
— Могу я узнать, зачем вам это понадобилось? — По лицу профессора было похоже, что он готов хоть весь день лясы точить.
— Позднее я вам расскажу, — заверил его Редер. — А прямо сейчас нам надо проверить, сможем ли мы это использовать. Мы будем входить в прыжок… — он взглянул на часы, — через две минуты. Вы наверняка захотите к этому подготовиться.
— Опять? Мы же только что выпрыгнули в реальное пространство! Я этого просто не вынесу, коммандер Редер. Это совершенно расстраивает мою нервную систему. Я работаю гораздо лучше, когда получаю регулярное питание и испытываю минимальный стресс.
— Поверьте, мистер Бартер, я отлично знаю, как вы себя чувствуете, — перебил его коммандер. — Я так много об этом слышал. Тут ничем нельзя помочь. — И он прервал связь, прежде чем профессор успел выдвинуть еще какой-то протест. «Догадываюсь, что тяга к болтовне — обычное дело для лингвиста, — подумал Питер. — Но этот человек вообще-то мог бы сообразить, что мы тут немного заняты».
К тому же Редер точно знал, что лингвист рассчитывает опять пачкать ему мозги насчет размеров лаборатории. На самом деле это была самая большая лаборатория на корабле, но это вовсе не означало, что она была просторной. Бартер никак не мог уложить в свою черепную коробку такое понятие, как «компактность». Лингвист элементарно отказывался верить в то, что по судовым стандартам ему отвели просто роскошное помещение.
— Это будет готово для передачи, сэр, — сказал Гунденсон. — Как только появится возможность.
— Благодарю вас, младший лейтенант, — отозвался Питер. Он и сам не знал, стоит ли ему на эту возможность надеяться.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Лингвист повернулся обратно к своей аппаратуре, раздраженно хмурясь от бестактности коммандера. «По-моему, он меня просто недолюбливает», — подумал Бартер.
Скорее всего, так получалось оттого, что он страдал фобией. А все эти упрямые, сверх меры мужественные армейские типы, скорее всего, даже не могли правильно произнести слово «арахнофобия», не говоря уж о том, чтобы у кого-то ее терпеть. Они-то уж, ясное дело, никогда подобным изъяном не страдали. «Эти люди даже не знают значения слова страх, — со вздохом подумал профессор. — Лучше бы генерал по этому поводу не болтал». Судя по всему, ничего с этим поделать Бартер не мог. Он испробовал все виды терапий; порой они ненадолго помогали, но затем фобия неизменно возвращалась. Как и жуткая завороженность…
— И мне кажется, это не так уж и важно, — вслух сказал профессор.
Больше всего огорчало то, как серьезно люди к этому относились. «В том смысле, — подумал Бартер, — что если бы повиане были похожи на медведей, котов или даже комнатных мух, никакой проблемы бы не было. Или, по крайней мере, все это стало бы для меня не большей проблемой, чем для любого другого».
Возможно, упоминание Скарагоглу о его арахнофобии служило военным кодом, заменяющим фразу: «Помыкайте этим придурком как хотите — у него все равно не хватит духа за себя постоять».
«Ничего-ничего, — подумал профессор. — При первой же возможности, если коммандер мне ее предоставит, я непременно покажу ему, из чего я сделан».
Тут Бартер вздохнул, и плечи его поникли. «Как-то жалко все это звучит», — подумал он.
— Работай, — вслух подстегнул он себя.
Лингвист подсоединил свою новую переводную машину к компьютеру и принялся загружать туда откорректированную программу. Пока программа загружалась, он подошел к кофеварке и стал наливать себе чашку.
Как раз в этот момент они достигли прыжка.
С машинальной неосторожностью руки профессора дернулись, и чашка расплескалась. Горячий кофе разлился по пульту и закоротил переводное устройство; возникла электрическая дуга, полетели искры, и от устройства пошел дымок.
— Я получаю какие-то странные показания, — доложил Гундерсон.
— Мне на экран, — проинструктировал его Редер. Затем он какое-то время изучал информацию. — Что вся эта ерунда означает?
На раннем этапе его карьеры Питеру довелось поработать в тактическом отделе, и он мог распознать почти все, что появлялось на том пульте. Но это… это было что-то совсем причудливое.
Там изображались энергия, и у нее имелись свои характерные паттерны, но они, похоже, никак не соотносились со всем тем, что Редеру доводилось видеть раньше. Был это обратный поток от их собственного прохода или…
— Это повиане, — вдруг догадался коммандер. Корабли не так часто проникали друг сквозь друга в прыжковом пространстве, чтобы это явление было хорошо знакомо. — Гундерсон, готовьте ту программу к передаче. Посмотрите, удастся ли вам найти что-то, за что можно будет зацепиться.
— Есть готовить программу, — отозвался младший лейтенант.
— Мисс Люрман, — обратился Редер к астронавигатору. — Скажите, как подобное явление может по-прежнему оставаться теоретическим? Мы уже очень давно используем прыжковые точки для путешествий.
— До войны все транзиты проходили по графику, — объяснила Ашли. — И беспокоиться о чем-то можно было только в те моменты, когда один корабль впрыгивал, а другой выпрыгивал. Для того, чтобы они хоть чуть-чуть пересеклись, потребовалось бы установить очень точный отсчет времени. — Тем временем астронавигатор внимательно наблюдала за своим пультом. — Моя прикидка такова, что это скорее носовая волна, чем наш обратный поток. Не думаю, что мы уже с ними встретились.
Пальцы Редера впились в подлокотники кресла — в тот подбитый чехол, который покрывал капитанские перчатки управления, когда на корабле не была объявлена боевая тревога. Коммандер виновато вздрогнул, когда пальцы его правой руки прорвали ткань. Нагнувшись туда, он внимательно осмотрел повреждение.
«Почти не заметно, — решил Питер, разглаживая материю. — Хотя Старик как пить дать эту дырку отыщет. Надо будет поручить кому-нибудь ее зашить, когда мы вернемся на базу». Главная трудность состояла в том, чтобы не допустить Каверса до кресла, пока его не починят. «На самом деле могло быть и хуже, — подумал Питер. — Я запросто мог совсем эту ерунду отломать». И действительно — ему еще предстояло чинить кресло в своем собственном кабинете.
Редер нетерпеливо нахмурился. Разум его тем временем отчаянно старался избежать главного вопроса: что произойдет в ближайшие пять минут?
Затем коммандер набрал на интеркоме общий код и заговорил:
— Внимание всей команде. Говорит временный капитан. В ближайшие несколько минут мы можем испытать то, что до сих пор было чисто теоретическим сценарием. Мы можем реально пройти сквозь повианский корабль. Мы сможем их увидеть. А они — нас. Однако взаимодействовать с ними мы сможем не больше, чем с собственной тенью. В таком состоянии можно обмениваться только информацией. Но поскольку мы будем способны видеть друг друга, необходимо, чтобы все секретные материалы были убраны из поля зрения. Везде, где только возможно и где это не создаст опасности для команды, устройте затемнение. Начинайте немедленно. Если придется, используйте вашу форму. Хоть ложитесь на пульты, но все, что нужно, прикройте. Редер закончил.
Затем Питер снял свой китель и накрыл им экран и пульт.
— Погасите свет, — приказал он. — И отключите все лишние пульты. Прикрывайте все, что только можно. Те, чьи пульты отключены, скапливайтесь вокруг работающих и закрывайте их своими телами.
Труон Ле вытащил из шкафа рулон какой-то ткани и задрапировал им блок голодисплея.
— Это после рабочих осталось, когда мы их в темпе с корабля согнали, — объяснил старпом.
Редер одобрительно кивнул. При определенной удаче такие рулоны можно было отыскать по всему кораблю.
«Похоже, это будет интересно», — подумал коммандер. В настоящий момент тревога и волнение боролись в нем с любопытством. Впервые люди получали шанс заглянуть внутрь повианского корабля.
— Если мы все-таки пересечемся, необходимо, чтобы все записывающие устройства работали, — напомнил Редер.
— Так точно, сэр, — отозвался старпом, а затем запросил на капитанский мостик заодно с прочим оборудованием крошечный блок военной истории «Непобедимого».
Бартер поставил кофейник на место и бросился к огнетушителю. Негнущимися от испуга пальцами лингвист принялся возиться с запорным механизмом. Внезапно его охватило странное чувство — как будто кожу по всему его телу покалывали тысячи крошечных иголочек. Бартер помедлил. Примерно то же самое он испытывал перед неистовыми грозами, которые изводили тот степной городок, где он родился. Волоски у него на руках встали дыбом. Мощный прилив энергии омывал его, а профессор в ответ содрогался.
Затем к нему навстречу вдруг поплыл стол. Бартер попятился. Искрение переводного устройства мгновенно потеряло всякую значимость, когда из стены стал выходить этот совершенно очевидно твердый объект. Очень скоро спина профессора прижалась к переборке. Он вскрикнул и вжал живот, пока край стола подплывал к нему, точно гильотина. Затем лингвист дико завопил и выставил перед собой ладони, желая хоть как-то остановить жуткое продвижение мебельной принадлежности.
Бартер резко выдохнул, когда столешница запросто сквозь него проскользнула. Сквозь полупрозрачную поверхность лингвист видел собственные руки и ноги, ощущая при этом приятную легкую щекотку.
— Что происходит? — вслух спросил он.
Тут его внимание привлек повианский голос, и профессор поднял взгляд. Сквозь стену прошел самый настоящий повианин — живой, дышащий, восьмилапый и восьмиглазый монстр с гибким остроконечным хвостом. И этот монстр за ним наблюдал.
Бартер застыл как столб. Не иначе как железный обруч сомкнулся у него на груди. На периферии его зрения словно бы засверкали вспышки молнии, а сердце бешено заколотилось.
Повианин двинулся — причем с невероятным проворством. В диком, животном ужасе Бартер заверещал, схватил кофейник и швырнул им в повианина. Тот пригнулся, в какой-то совершенно невероятной манере сплющиваясь, а затем рванулся вперед. За спиной у него торчал истекающий кислотой хвост.
Вопя во всю мощь своих легких, профессор метнулся к другой стороне стола.
Человек и повианин носились по крошечной лаборатории, производя при этом неимоверный шум. Бартер схватил все еще плюющееся искрами переводное устройство и швырнул им в повианина. Тот инстинктивно вскинул когтистые лапы, защищаясь от увесистого снаряда.
Бартер рванулся к двери и выскочил из нее в тот самый момент, когда переводное устройство с яркой вспышкой рвануло. Затем лингвист крепко-накрепко запер за собой дверь и на цыпочках устремился дальше по коридору, отчаянно пытаясь сдержать жалобное хныканье. За несколько метров до пересечения двух коридоров он остановился, после чего прижался к переборке и стал красться вперед. Пот затекал профессору в глаза, и он вытер его рукавом лабораторного халата.
Наконец Бартер добрался до угла. Он страшно не хотел за него заглядывать. Сердце профессора все так же бешено колотилось, а живот сжимался. Во рту у него совсем пересохло, а мочевой пузырь отчаянно требовал опорожнения. Но команда «Непобедимого» обязательно должна была знать. Кто-то должен был сказать людям, что на корабль невесть как удалось проникнуть повианам. «И у меня такое чувство, — подумал Бартер, — что это должен быть именно я». Глубоко, с содроганием втянув в себя воздух, он подался вперед и заглянул в поперечный коридор.
Трое повиан уставились на него в ответ. Затем они бросились вперед, и лингвист тут же лишился чувств.
Повиане шипели и рычали, пока человек свободно проскальзывал сквозь их хитиновые «пальцы». Затем они беспомощно уплыли прочь и ускользнули сквозь противоположную стену, по-прежнему разочарованно щебеча.
— Мистер Бартер?
Лингвист почувствовал, как его слегка похлопывают по щеке, и негромко застонал.
— Мистер Бартер!
Ладонь перестала похлопывать профессора по щеке, а вместо этого ухватила его за плечо и энергично затрясла.
С трудом раскрыв глаза, лингвист обнаружил, что над ним склоняется молодая женщина в форме. Ее прелестное лицо было тревожно нахмурено.
— Мистер Бартер, что с вами? — нетерпеливо спросила женщина.
Профессор удивленно заморгал. В форме? Почему…? Тут он все вспомнил. Бартер попытался сесть, но преуспел лишь в том, что резко дернул головой, отчего у него тут же свело шею.
Женщина с унизительной легкостью оттолкнула его.
— Что с вами? — повторила она. — Может, позвать врача?
— Со мной все хорошо! — грубым от унижения тоном рявкнул Бартер. Неловко, со второй попытки, но он все-же сумел сесть. Растирая шею, лингвист сказал: — В моей лаборатории повианин. Не знаю, как он туда забрался. Он сквозь стену прошел. Клянусь, это правда.
Женщина испытала явное облегчение, и Бартер заметил, что она сдерживает улыбку.
— Значит, вы не слышали объявления, — с уверенностью констатировала она. — То, что вы испытали, до сих пор считалось чисто теоретической возможностью. Два корабля встретились в прыжковом пространстве. И прошли друг сквозь друга. Мы все видели повиан. Но теперь их уже нет. Мы также не могли друг друга коснуться. Как вам кажется, сможете вы теперь встать?
Поднявшись, женщина предложила ему руку.
Профессор хотел было ее проигнорировать, но затем решил, что все еще слишком слаб, чтобы подобной грубостью чего-то достичь.
— Он выглядел таким плотным! — сказал он. — Я мог бы поклясться, что он был реален.
Женщина слегка поморщилась, и губы ее на секунду напряглись, словно ей все это уже надоело.
— Должно быть, вы пропустили объявление, — повторила она. — Они были реальными, но вовсе не плотными.
Бартер снова потер шею и вздрогнул.
— Так его там, в моей лаборатории… в общем, его там нет?
Женщина помотала головой.
— Не должно быть. — Она какое-то время на него смотрела, а затем, похоже, пришла к решению. — Давайте пойдем посмотрим. — Она взяла его под локоть и аккуратно направила по коридору.
— С мной все хорошо, — вяло заметил Бартер. Однако он позволил ей себя вести. Женщинам это порой нравилось. Если только подобное подчинение не входило в привычку. — Вот здесь, — сказал лингвист, указывая на закрытую дверь.
Он набрал входной код, и дверь скользнула в сторону. Войдя в лабораторию, Бартер оступился и невольно посмотрел вниз. Увидев, что там лежит на полу, он с диким воплем отскочил назад. По пути профессор сбил женщину, и они, неистово пихая друг друга локтями и коленями, покатились по полу. Перебравшись через свою добровольную помощницу, Бартер сумел подползти к пульту, и после нажатия нескольких клавиш дверь наглухо закрылась.
Задыхаясь, лингвист привалился к стене и гневно уставился на озадаченную и возмущенную женщину, которая только-только сумела выбраться из-под его длинных ног.
— Вы сказали, что его там не будет! — обвинил он ее. — Вы сказали, что он не плотный! Черт возьми, для меня он дьявольски плотный!
Питер включил непосредственную связь с Ашли Люрман, астронавигатором. Ее лицо появилось в небольшом квадратике у него на экране.
— Слушаю вас, сэр, — отозвалась Ашли.
— Полагаю, они теперь сразу же за нами погонятся, — сказал Редер.
— Никак нет, сэр. Им придется вернуться в реальное пространство, затем снова войти в прыжковую точку. В прыжковом пространстве развернуться нельзя.
Редер кивнул.
— Это хорошо, — удовлетворенно произнес он. — Скажите, мисс Люрман, — добавил коммандер после небольшой паузы. — Куда мы теперь направляемся?
— Я направила нас к месту нашего последнего прыжка, — ответила Люрман. — Так было быстрее всего, сэр.
— Это хорошо, — опять произнес Редер. — По-моему, я что-то читал о том, что можно изменить вашу выходную точку, пока вы в прыжковом пространстве. Это верно?
— Так точно, сэр. Я тоже об этом читала. Однако все это чистая теория. — Люрман с подозрением на него смотрела.
— А что вы скажете, если мы еще одну теорию расщелкаем? — спросил Питер, награждая астронавигатора одобрительной улыбкой.
Ашли нервно провела языком по пересохшим губам.
— Что вы можете зафиксировать в плане альтернативных прыжковых выходов? — спросил он.
Люрман опустила взгляд на свой пульт и нажала несколько клавиш.
— Тот, к которому я нас направила, — сказала она наконец. — Который также является нашим последним портом запроса. Тот, который как раз перед этим. — «Там был небольшой, но чертовски активный аванпост», — вспомнил Питер. — Тот, который перед тем. — Ашли подняла на него взгляд. — Там будет повианская космическая станция, сэр. — Она снова потыкала по клавишам, облизнула губы и почти невольно подняла голову. — Есть еще один, сэр. Там вообще никакого транспорта не регистрируется.
— Давайте туда, — сказал Редер.
— Сэр… тот факт, что этот выход не задействуется, может указывать на то, что он ведет к опасному месту назначения.
Слишком близко к солнцу или нейтронной звезде. То, что повиане его не используют, можно истолковать как предупреждение. Редер нахмурился.
— Это шанс, которым нам придется воспользоваться, мисс Люрман. — Он кивнул. — Выполняйте.
— Есть, сэр.
Коммандер наблюдал за сосредоточенным лицом Ашли, пока она вносила коррективы.
— Сколько до выхода? — спросил он затем.
— Не менее сорока восьми часов, сэр.
— Очень хорошо, — отозвался Редер. Хотя он надеялся на большее. Команда устала, и капитан тоже. Впрочем, у них все-таки появлялось какое-то время для отдыха — насколько это вообще было возможно в прыжковом пространстве. — Отменить боевую готовность, — сказал он Труону, и старпом огласил приказ.
Внезапно Редер почувствовал себя совсем изнуренным и помотал головой в тщетной попытке встряхнуться. Он заботился о том, чтобы остальная команда получала достаточный отдых, игнорируя при этом собственные потребности. Теперь это уже начинало сказываться.
Скорее всего, так получалось оттого, что он страдал фобией. А все эти упрямые, сверх меры мужественные армейские типы, скорее всего, даже не могли правильно произнести слово «арахнофобия», не говоря уж о том, чтобы у кого-то ее терпеть. Они-то уж, ясное дело, никогда подобным изъяном не страдали. «Эти люди даже не знают значения слова страх, — со вздохом подумал профессор. — Лучше бы генерал по этому поводу не болтал». Судя по всему, ничего с этим поделать Бартер не мог. Он испробовал все виды терапий; порой они ненадолго помогали, но затем фобия неизменно возвращалась. Как и жуткая завороженность…
— И мне кажется, это не так уж и важно, — вслух сказал профессор.
Больше всего огорчало то, как серьезно люди к этому относились. «В том смысле, — подумал Бартер, — что если бы повиане были похожи на медведей, котов или даже комнатных мух, никакой проблемы бы не было. Или, по крайней мере, все это стало бы для меня не большей проблемой, чем для любого другого».
Возможно, упоминание Скарагоглу о его арахнофобии служило военным кодом, заменяющим фразу: «Помыкайте этим придурком как хотите — у него все равно не хватит духа за себя постоять».
«Ничего-ничего, — подумал профессор. — При первой же возможности, если коммандер мне ее предоставит, я непременно покажу ему, из чего я сделан».
Тут Бартер вздохнул, и плечи его поникли. «Как-то жалко все это звучит», — подумал он.
— Работай, — вслух подстегнул он себя.
Лингвист подсоединил свою новую переводную машину к компьютеру и принялся загружать туда откорректированную программу. Пока программа загружалась, он подошел к кофеварке и стал наливать себе чашку.
Как раз в этот момент они достигли прыжка.
С машинальной неосторожностью руки профессора дернулись, и чашка расплескалась. Горячий кофе разлился по пульту и закоротил переводное устройство; возникла электрическая дуга, полетели искры, и от устройства пошел дымок.
— Я получаю какие-то странные показания, — доложил Гундерсон.
— Мне на экран, — проинструктировал его Редер. Затем он какое-то время изучал информацию. — Что вся эта ерунда означает?
На раннем этапе его карьеры Питеру довелось поработать в тактическом отделе, и он мог распознать почти все, что появлялось на том пульте. Но это… это было что-то совсем причудливое.
Там изображались энергия, и у нее имелись свои характерные паттерны, но они, похоже, никак не соотносились со всем тем, что Редеру доводилось видеть раньше. Был это обратный поток от их собственного прохода или…
— Это повиане, — вдруг догадался коммандер. Корабли не так часто проникали друг сквозь друга в прыжковом пространстве, чтобы это явление было хорошо знакомо. — Гундерсон, готовьте ту программу к передаче. Посмотрите, удастся ли вам найти что-то, за что можно будет зацепиться.
— Есть готовить программу, — отозвался младший лейтенант.
— Мисс Люрман, — обратился Редер к астронавигатору. — Скажите, как подобное явление может по-прежнему оставаться теоретическим? Мы уже очень давно используем прыжковые точки для путешествий.
— До войны все транзиты проходили по графику, — объяснила Ашли. — И беспокоиться о чем-то можно было только в те моменты, когда один корабль впрыгивал, а другой выпрыгивал. Для того, чтобы они хоть чуть-чуть пересеклись, потребовалось бы установить очень точный отсчет времени. — Тем временем астронавигатор внимательно наблюдала за своим пультом. — Моя прикидка такова, что это скорее носовая волна, чем наш обратный поток. Не думаю, что мы уже с ними встретились.
Пальцы Редера впились в подлокотники кресла — в тот подбитый чехол, который покрывал капитанские перчатки управления, когда на корабле не была объявлена боевая тревога. Коммандер виновато вздрогнул, когда пальцы его правой руки прорвали ткань. Нагнувшись туда, он внимательно осмотрел повреждение.
«Почти не заметно, — решил Питер, разглаживая материю. — Хотя Старик как пить дать эту дырку отыщет. Надо будет поручить кому-нибудь ее зашить, когда мы вернемся на базу». Главная трудность состояла в том, чтобы не допустить Каверса до кресла, пока его не починят. «На самом деле могло быть и хуже, — подумал Питер. — Я запросто мог совсем эту ерунду отломать». И действительно — ему еще предстояло чинить кресло в своем собственном кабинете.
Редер нетерпеливо нахмурился. Разум его тем временем отчаянно старался избежать главного вопроса: что произойдет в ближайшие пять минут?
Затем коммандер набрал на интеркоме общий код и заговорил:
— Внимание всей команде. Говорит временный капитан. В ближайшие несколько минут мы можем испытать то, что до сих пор было чисто теоретическим сценарием. Мы можем реально пройти сквозь повианский корабль. Мы сможем их увидеть. А они — нас. Однако взаимодействовать с ними мы сможем не больше, чем с собственной тенью. В таком состоянии можно обмениваться только информацией. Но поскольку мы будем способны видеть друг друга, необходимо, чтобы все секретные материалы были убраны из поля зрения. Везде, где только возможно и где это не создаст опасности для команды, устройте затемнение. Начинайте немедленно. Если придется, используйте вашу форму. Хоть ложитесь на пульты, но все, что нужно, прикройте. Редер закончил.
Затем Питер снял свой китель и накрыл им экран и пульт.
— Погасите свет, — приказал он. — И отключите все лишние пульты. Прикрывайте все, что только можно. Те, чьи пульты отключены, скапливайтесь вокруг работающих и закрывайте их своими телами.
Труон Ле вытащил из шкафа рулон какой-то ткани и задрапировал им блок голодисплея.
— Это после рабочих осталось, когда мы их в темпе с корабля согнали, — объяснил старпом.
Редер одобрительно кивнул. При определенной удаче такие рулоны можно было отыскать по всему кораблю.
«Похоже, это будет интересно», — подумал коммандер. В настоящий момент тревога и волнение боролись в нем с любопытством. Впервые люди получали шанс заглянуть внутрь повианского корабля.
— Если мы все-таки пересечемся, необходимо, чтобы все записывающие устройства работали, — напомнил Редер.
— Так точно, сэр, — отозвался старпом, а затем запросил на капитанский мостик заодно с прочим оборудованием крошечный блок военной истории «Непобедимого».
Бартер поставил кофейник на место и бросился к огнетушителю. Негнущимися от испуга пальцами лингвист принялся возиться с запорным механизмом. Внезапно его охватило странное чувство — как будто кожу по всему его телу покалывали тысячи крошечных иголочек. Бартер помедлил. Примерно то же самое он испытывал перед неистовыми грозами, которые изводили тот степной городок, где он родился. Волоски у него на руках встали дыбом. Мощный прилив энергии омывал его, а профессор в ответ содрогался.
Затем к нему навстречу вдруг поплыл стол. Бартер попятился. Искрение переводного устройства мгновенно потеряло всякую значимость, когда из стены стал выходить этот совершенно очевидно твердый объект. Очень скоро спина профессора прижалась к переборке. Он вскрикнул и вжал живот, пока край стола подплывал к нему, точно гильотина. Затем лингвист дико завопил и выставил перед собой ладони, желая хоть как-то остановить жуткое продвижение мебельной принадлежности.
Бартер резко выдохнул, когда столешница запросто сквозь него проскользнула. Сквозь полупрозрачную поверхность лингвист видел собственные руки и ноги, ощущая при этом приятную легкую щекотку.
— Что происходит? — вслух спросил он.
Тут его внимание привлек повианский голос, и профессор поднял взгляд. Сквозь стену прошел самый настоящий повианин — живой, дышащий, восьмилапый и восьмиглазый монстр с гибким остроконечным хвостом. И этот монстр за ним наблюдал.
Бартер застыл как столб. Не иначе как железный обруч сомкнулся у него на груди. На периферии его зрения словно бы засверкали вспышки молнии, а сердце бешено заколотилось.
Повианин двинулся — причем с невероятным проворством. В диком, животном ужасе Бартер заверещал, схватил кофейник и швырнул им в повианина. Тот пригнулся, в какой-то совершенно невероятной манере сплющиваясь, а затем рванулся вперед. За спиной у него торчал истекающий кислотой хвост.
Вопя во всю мощь своих легких, профессор метнулся к другой стороне стола.
Человек и повианин носились по крошечной лаборатории, производя при этом неимоверный шум. Бартер схватил все еще плюющееся искрами переводное устройство и швырнул им в повианина. Тот инстинктивно вскинул когтистые лапы, защищаясь от увесистого снаряда.
Бартер рванулся к двери и выскочил из нее в тот самый момент, когда переводное устройство с яркой вспышкой рвануло. Затем лингвист крепко-накрепко запер за собой дверь и на цыпочках устремился дальше по коридору, отчаянно пытаясь сдержать жалобное хныканье. За несколько метров до пересечения двух коридоров он остановился, после чего прижался к переборке и стал красться вперед. Пот затекал профессору в глаза, и он вытер его рукавом лабораторного халата.
Наконец Бартер добрался до угла. Он страшно не хотел за него заглядывать. Сердце профессора все так же бешено колотилось, а живот сжимался. Во рту у него совсем пересохло, а мочевой пузырь отчаянно требовал опорожнения. Но команда «Непобедимого» обязательно должна была знать. Кто-то должен был сказать людям, что на корабль невесть как удалось проникнуть повианам. «И у меня такое чувство, — подумал Бартер, — что это должен быть именно я». Глубоко, с содроганием втянув в себя воздух, он подался вперед и заглянул в поперечный коридор.
Трое повиан уставились на него в ответ. Затем они бросились вперед, и лингвист тут же лишился чувств.
Повиане шипели и рычали, пока человек свободно проскальзывал сквозь их хитиновые «пальцы». Затем они беспомощно уплыли прочь и ускользнули сквозь противоположную стену, по-прежнему разочарованно щебеча.
— Мистер Бартер?
Лингвист почувствовал, как его слегка похлопывают по щеке, и негромко застонал.
— Мистер Бартер!
Ладонь перестала похлопывать профессора по щеке, а вместо этого ухватила его за плечо и энергично затрясла.
С трудом раскрыв глаза, лингвист обнаружил, что над ним склоняется молодая женщина в форме. Ее прелестное лицо было тревожно нахмурено.
— Мистер Бартер, что с вами? — нетерпеливо спросила женщина.
Профессор удивленно заморгал. В форме? Почему…? Тут он все вспомнил. Бартер попытался сесть, но преуспел лишь в том, что резко дернул головой, отчего у него тут же свело шею.
Женщина с унизительной легкостью оттолкнула его.
— Что с вами? — повторила она. — Может, позвать врача?
— Со мной все хорошо! — грубым от унижения тоном рявкнул Бартер. Неловко, со второй попытки, но он все-же сумел сесть. Растирая шею, лингвист сказал: — В моей лаборатории повианин. Не знаю, как он туда забрался. Он сквозь стену прошел. Клянусь, это правда.
Женщина испытала явное облегчение, и Бартер заметил, что она сдерживает улыбку.
— Значит, вы не слышали объявления, — с уверенностью констатировала она. — То, что вы испытали, до сих пор считалось чисто теоретической возможностью. Два корабля встретились в прыжковом пространстве. И прошли друг сквозь друга. Мы все видели повиан. Но теперь их уже нет. Мы также не могли друг друга коснуться. Как вам кажется, сможете вы теперь встать?
Поднявшись, женщина предложила ему руку.
Профессор хотел было ее проигнорировать, но затем решил, что все еще слишком слаб, чтобы подобной грубостью чего-то достичь.
— Он выглядел таким плотным! — сказал он. — Я мог бы поклясться, что он был реален.
Женщина слегка поморщилась, и губы ее на секунду напряглись, словно ей все это уже надоело.
— Должно быть, вы пропустили объявление, — повторила она. — Они были реальными, но вовсе не плотными.
Бартер снова потер шею и вздрогнул.
— Так его там, в моей лаборатории… в общем, его там нет?
Женщина помотала головой.
— Не должно быть. — Она какое-то время на него смотрела, а затем, похоже, пришла к решению. — Давайте пойдем посмотрим. — Она взяла его под локоть и аккуратно направила по коридору.
— С мной все хорошо, — вяло заметил Бартер. Однако он позволил ей себя вести. Женщинам это порой нравилось. Если только подобное подчинение не входило в привычку. — Вот здесь, — сказал лингвист, указывая на закрытую дверь.
Он набрал входной код, и дверь скользнула в сторону. Войдя в лабораторию, Бартер оступился и невольно посмотрел вниз. Увидев, что там лежит на полу, он с диким воплем отскочил назад. По пути профессор сбил женщину, и они, неистово пихая друг друга локтями и коленями, покатились по полу. Перебравшись через свою добровольную помощницу, Бартер сумел подползти к пульту, и после нажатия нескольких клавиш дверь наглухо закрылась.
Задыхаясь, лингвист привалился к стене и гневно уставился на озадаченную и возмущенную женщину, которая только-только сумела выбраться из-под его длинных ног.
— Вы сказали, что его там не будет! — обвинил он ее. — Вы сказали, что он не плотный! Черт возьми, для меня он дьявольски плотный!
Питер включил непосредственную связь с Ашли Люрман, астронавигатором. Ее лицо появилось в небольшом квадратике у него на экране.
— Слушаю вас, сэр, — отозвалась Ашли.
— Полагаю, они теперь сразу же за нами погонятся, — сказал Редер.
— Никак нет, сэр. Им придется вернуться в реальное пространство, затем снова войти в прыжковую точку. В прыжковом пространстве развернуться нельзя.
Редер кивнул.
— Это хорошо, — удовлетворенно произнес он. — Скажите, мисс Люрман, — добавил коммандер после небольшой паузы. — Куда мы теперь направляемся?
— Я направила нас к месту нашего последнего прыжка, — ответила Люрман. — Так было быстрее всего, сэр.
— Это хорошо, — опять произнес Редер. — По-моему, я что-то читал о том, что можно изменить вашу выходную точку, пока вы в прыжковом пространстве. Это верно?
— Так точно, сэр. Я тоже об этом читала. Однако все это чистая теория. — Люрман с подозрением на него смотрела.
— А что вы скажете, если мы еще одну теорию расщелкаем? — спросил Питер, награждая астронавигатора одобрительной улыбкой.
Ашли нервно провела языком по пересохшим губам.
— Что вы можете зафиксировать в плане альтернативных прыжковых выходов? — спросил он.
Люрман опустила взгляд на свой пульт и нажала несколько клавиш.
— Тот, к которому я нас направила, — сказала она наконец. — Который также является нашим последним портом запроса. Тот, который как раз перед этим. — «Там был небольшой, но чертовски активный аванпост», — вспомнил Питер. — Тот, который перед тем. — Ашли подняла на него взгляд. — Там будет повианская космическая станция, сэр. — Она снова потыкала по клавишам, облизнула губы и почти невольно подняла голову. — Есть еще один, сэр. Там вообще никакого транспорта не регистрируется.
— Давайте туда, — сказал Редер.
— Сэр… тот факт, что этот выход не задействуется, может указывать на то, что он ведет к опасному месту назначения.
Слишком близко к солнцу или нейтронной звезде. То, что повиане его не используют, можно истолковать как предупреждение. Редер нахмурился.
— Это шанс, которым нам придется воспользоваться, мисс Люрман. — Он кивнул. — Выполняйте.
— Есть, сэр.
Коммандер наблюдал за сосредоточенным лицом Ашли, пока она вносила коррективы.
— Сколько до выхода? — спросил он затем.
— Не менее сорока восьми часов, сэр.
— Очень хорошо, — отозвался Редер. Хотя он надеялся на большее. Команда устала, и капитан тоже. Впрочем, у них все-таки появлялось какое-то время для отдыха — насколько это вообще было возможно в прыжковом пространстве. — Отменить боевую готовность, — сказал он Труону, и старпом огласил приказ.
Внезапно Редер почувствовал себя совсем изнуренным и помотал головой в тщетной попытке встряхнуться. Он заботился о том, чтобы остальная команда получала достаточный отдых, игнорируя при этом собственные потребности. Теперь это уже начинало сказываться.