Я думал, что мне удастся поговорить с Гришей, но нам отвели разные каюты. Вместе со мной поселились два человека из команды Скала, они не заговаривали со мной и вели себя вполне пристойно, тем не менее, я понимал, какая им отведена роль.
38
Нет больше той любви,
как если кто положит душу свою
за друзей своих.
Иоан. XV, 13
Точка рандеву была известна только Скалу и капитану Чангу, поэтому, когда на горизонте появилось небольшое пятнышко, через некоторое время превратившееся в силуэт судна, у меня не было уверенности в том, что именно к нему мы должны приблизиться, чтобы принять детей.
Но "Танахбала" медленно шел на сближение. Через час я уже мог рассмотреть это плавсредство как следует.
Иначе его и нельзя было назвать, ибо гордого имени морского судна оно не заслуживало. Очевидно, Скал выбрал эту развалину с тем расчетом, чтобы при необходимости сразу пустить ее на дно вместе с компроментирующим грузом. В наступивших сумерках я не мог разглядеть цвета флага, безжизненной тряпкой повисшего на кормовом флагштоке. На борту виднелись полустертые иероглифы, а ниже - отдельные буквы латинского алфавита, но разобрать название я тоже не смог, не сумел даже определить, были то иероглифы китайские, корейские или японские.
Погрузка началась, когда уже совсем стемнело. Думаю, что это было сделано намеренно, чтобы нас случайно не засек пилот какого-нибудь сбившегося с курса самолета. Район, где мы находились, лежал в стороне от обычных воздушных и морских путей, но, как говорится, береженого и Бог бережет. На месте Скала я поступил бы точно так же.
С борта на борт перекинули дощатый трап с веревочными леерами, у концов его стали люди Скала, и только тогда откинулись крышки трюмных люков обоих судов.
Сперва вышли несколько человек в халатах - очевидно, это был обслуживающий персонал "интерната". Женщин среди них не было. Потом появились дети, на глаз не менее сотни.
Они шли по трапу цепочкой, держась за руки, старшие несли совсем маленьких. Обычный для таких шествий щебет и гомон детских голосов отсутствовал, то ли потому, что дети были напуганы странным событием, ошеломлены после тесного трюма и темных пещер океанским простором и высоким тропическим небом, усеянным звездами, то ли потому, что им велели вести себя тихо. Одежда на них была чистой, и насколько я мог разглядеть в свете бьющего мне прямо в лицо луча прожектора, они выглядели хоть и бледными, но довольно упитанными, совсем не похожими на истощенных узников гитлеровских концлагерей, как я опасался. Скал заботился о товарном виде своих "живых консервов".
Они спустились в трюм "Танахбала" вместе со своими сопровождающими. Это были совершенно ни в чем не замешанные люди, нанятые лишь на время рейса - так объяснил мне мой партнер по сделке. Поэтому, им не грозила опасность быть привлеченными к ответственности после высадки на российской территории.
- Пройдемте в мою каюту, мистер Майнер, - дотронулся до моего плеча Скал. - Там мы завершим нашу маленькую торговую операцию.
Его каюта, предназначенная вероятно, для именитых гостей, была лучшим помещением на "Танахбала". Отделанная с чисто восточной роскошью в смешанном китайско-малайском стиле, она была, однако, довольно грязная, под потолком вращались лопасти вентилятора, перемешивая влажную духоту.
- Покажите мне бриллиант, - заявил Скал, когда мы с ним остались одни. Он отослал всех своих людей, чтобы никто не видел, что я передаю ему в обмен на его "товар". С моей точки зрения это было вполне разумно история знает немало случаев, когда самые хладнокровные люди, соблазненные блеском драгоценностей, теряли головы, совершая непредсказуемые поступки. Тем более не стоило вводить в искушение таких типов, как окружение моего партнера.
Я положил на стол чемоданчик, открыл его, достал коробочку с бриллиантом и протянул ее Скалу. Его руки слегка дрожали, когда он брал у меня эту невзрачную, на первый взгляд, вещицу. Он открыл крышку и поднес коробочку к висевшей за его спиной лампе-кенкету. Ему достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться, - я не обманул его.
Скал не стал тщательно исследовать камень, царапать им стекло, опускать его в воду или еще как-нибудь проверять, не страз ли это. Он знал - на изготовление хорошей копии нужно потратить почти столько же времени, как и на огранку подлинного бриллианта. У меня такого времени, да и возможности заказать страз, просто не было.
Старый бандит захлопнул коробочку и положил ее на стол.
- Покажите-ка мне вашу мину, - попросил он.
Это не входило в условия сделки, но я открыл кейс.
- Как она приводится в действие? Судя по всему, это же просто самоделка, я таких еще не видел.
- Вот таймер, - я указал на обычный электронный будильник. - Вы устанавливаете нужное время, и когда цифры на табло его покажут, срабатывает контакт и происходит взрыв.
Чтобы продемонстрировать, как это делается, я нажал кнопку и на индикаторе загорелись маленькие зеленые цифры, замигали точки, отсчитывающие секунды. О дублирующем таймер радиовзрывателе я не упомянул - зачем затягивать разговор ненужными техническими подробностями.
- Понятно. - Он сам нажал на выключатель, и табло погасло. - Я возьму эту штуку с собой, может быть, когда-нибудь пригодится. - С этими словами Скал положил коробочку с бриллиантом в кейс, захлопнул его и защелкнул замки. Вероятно, он хотел на все сто процентов обезопаситься от какого-нибудь подвоха с моей стороны. Я встал, не возражая.
- Ну что ж... Думаю, на этом наша сделка закончена?
Но он продолжал сидеть.
- Послушайте, Дэн... Вы мне чем-то нравитесь, несмотря на то, что иногда бываете не по возрасту дерзким. Хотите войти в мою команду? Предлагаю совершенно серьезно. Я буду хорошо вам платить.
Я отрицательно покачал головой.
- Не продается, мистер Скал. Вам это непонятно?
- Бросьте, Дэн! С тех пор, как люди изобрели деньги, все проблемы свелись лишь к вопросу стоимости. Вот и все.
То же говорил мне и Антон. Было, значит, во мне что-то такое, что привлекало их, может быть, они чувствовали во мне родственную душу, склонность к авантюризму...
- Вы зря теряете время, мистер Скал.
- Ладно, возможно, мы еще встретимся, и тогда вы дадите другой ответ, Дэн. Люди с годами умнеют, и вы, надеюсь, не исключение.
- Прощайте, мистер Скал.
- До свиданья, Дэн, до свиданья.
Самое ближайшее будущее показало, кто из нас был прав, но в тот момент ни я, ни он этого не предчувствовали.
Я удалился в свою каюту, лег на койку и нащупал в кармане коробочку радиовзрывателя. Стоило мне лишь нажать кнопку... Но что это дало бы, кроме минутного чувства удовлетворенной ярости и мести, сжигавших меня? Скал бы погиб, бриллиант разлетелся бы в пыль. А минуту спустя его люди изрешетили бы меня, Гришу и детей из автоматов, потопили ни в чем не повинный "Танахбала" со всем его экипажем, после чего спокойно отправились бы на ржавом корыте, привезшем "товар", куда-нибудь в Гонконг или Макао искать новых хозяев и новый заработок. Скал все рассчитал правильно, он знал, что я не пойду на такой нелепый подвиг, если только у меня будет оставаться надежда спасти детей и моего друга.
Мои соседи по каюте так и не появились, возможно, они находились в трюме, где сторожили детей, или присоединились к тем, которые охраняли Гришу. Ночь я провел в приятном одиночестве, а когда утром вышел на палубу, второго судна уже не было. "Танахбала" шел по спокойной глади океана, отливающего янтарем в лучах восходящего солнца, направляясь к северу.
Сперва я подумал, что Скал убрался вместе со всем своим эскортом. Тем неприятнее было услышать за спиной знакомый баритон:
- Доброе утро, Дэн!
- О, вы еще здесь? А я думал...
- Вам не терпится расстаться со мной? Ах, Дэн, почему вы так холодно на меня смотрите? Понимаю, вы уже начинаете думать, что переплатили за товар... Не нужно, мой милый. Жалеть никогда не поздно, но всегда бесполезно, как сказал один умный человек.
Он бы и дальше резвился, сопровождая свои слова издевательской ухмылкой, но я прервал его:
- Где мой друг? Что вы с ним сделали?
- Он в той же каюте, где был и вчера. Скоро мы с ним покинем судно капитана Чанга. Оцените мою честность, Дэн. Сейчас я мог бы вернуться к "статус кво" - забрать себе и ваш бриллиант и свой товар... Да и вас прихватить в придачу.
По спине у меня побежали мурашки. Похоже, я свалял дурака, рассчитывая, что Скал уберется вместе с судном, привезшим детей. Вполне возможно, что Чанг и его экипаж были на стороне бандитов. Кажется, я побледнел, потому что мой собеседник почти с сожалением взглянул на меня.
- Не пугайтесь, Дэн, я пошутил. Вы забыли, что я официально зафрахтовал это судно, если оно пропадет, поднимется шум и, выражаясь фигурально, море начнет гореть у меня под ногами. Чанг должен каждые несколько часов выходить в эфир, сообщая о своем местонахождении, так было оговорено. Я же показывал вам бумаги.
Действительно, я забыл об этом. Пункт был внесен в контракт по требованию порта приписки ввиду сильной изношенности "Танахбала", без этого судно вообще могли не выпустить в рейс. У меня немного отлегло от сердца.
- Вас заберет катер?
- Нет, мы очень далеко от берега. Да вот, смотрите.
Он протянул руку, и взглянув в том направлении, я увидел на северо-западе вертолет, четко вырисовывавшийся на фоне бледно-зеленого неба.
На грузовой палубе "Танахбала" было слишком мало свободного места, чтобы там могла сесть такая большая машина. Вертолет завис над спардеком, с него сбросили трап.
- До свиданья, Дэн. Можете попрощаться с вашим другом.
Слова Скала прозвучали как-то особенно мрачно... Может быть, мне это только показалось, и он не собирался нарушать свое обещание отпустить Гришу живым и невредимым.
Я увидел своего напарника, который вышел на палубу в окружении вооруженных автоматами бандитов. Когда я подошел к нему, он был немного бледен, хотя спокоен, как всегда. Похоже, что он, подобно мне, провел бессонную ночь.
- Пока, старик, не кашляй.
Мы обнялись, и он похлопал меня по спине.
- Скоро увидимся, Гриша. - Мне хотелось как-то ободрить его, дать понять, что его освобождение включено в условия сделки.
- Вы хорошо поработали, Дэн. Вы и ваш друг. Я могу смотреть на вещи объективно. Но чего вы добились? Освободили несколько десятков бездомных щенков, временно разрушили нашу систему доставки... - Скал покачал головой. - Через месяц, самое большее - через полтора я снова все восстановлю, налажу новые связи и пути. И не пытайтесь опять встать у меня на дороге - мое милосердие не безгранично. Вы уже простились? Прошу вас, мистер Фэрфилд.
- После вас, сэр, вы здесь хозяин. - Гриша учтиво поклонился.
- Как вам угодно.
С той же сноровкой, с какой он поднимался на борт "Танахбала", Скал вскарабкался по раскачивающейся лестнице и исчез в чреве вертолета. В правой руке он держал мой кейс.
- Лезь, чего встал. - Охранник подтолкнул Гришу стволом автомата. Мышцы мои напряглись, я исподтишка осмотрелся, в отчаянии ища какой-то выход... Нет, не было ни малейшего шанса справиться с десятком вооруженных бандитов, находившихся начеку. Скал рассчитал все точно, предусмотрел все мои возможные ходы.
Мы еще раз обнялись, и мой друг полез наверх. Вслед за ним по лестнице один за другим вскарабкались и все остальные сопровождавшие Скала люди. Взревел мотор, винт вертолета завращался быстрее, ветер трепал мне волосы, одежду, рвал флаг на мачте. Вот и все... Я отвернулся.
Когда я снова посмотрел налево, туда, где маленькой стрекозой таял вертолет, за моей спиной осторожно кашлянул капитан Чанг.
- Понимаю, прощание с другом... Можно продолжать двигаться прежним курсом, сэр?
- Почему вы спрашиваете?
- Мистер Скал велел выполнять все ваши распоряжения, и я подумал, что, может быть, вы...
- Продолжайте идти в порт назначения, капитан.
- Слушаю, сэр. О Боже, что это?
Глаза у Чанга вылезли из орбит, рот округлился наподобие буквы "О". Он глядел куда-то мне за спину, и вид у него был такой, как будто почтенный капитан встретил морского змея. Я рывком обернулся.
На том месте, где только что находился вертолет, я увидел багрово-черный клубок пламени. Через несколько секунд до нас донесся глухой удар взрыва.
39
Неожиданный и звонкий
Женский голос в телефоне...
Н.Гумилев
В панике, торопливо, как будто этим что-то можно было поправить, вернуть время назад, я сунул руку в карман, думая, что случайно нажал кнопку радиовзрывателя. Маленькой коробочки там не было...
Я начал шарить по всем другим карманам, хотя твердо помнил, куда положил ее, и никогда до сих пор не страдал рассеянностью. Излучатель исчез бесследно.
В следующую минуту я понял, что произошло. Гриша... Он знал о том, как я решил застраховаться от подвоха со стороны Скала, я показывал ему свою самоделку. Когда мы прощались, он незаметно вытащил у меня из кармана излучатель и как только вертолет удалился на достаточно большое расстояние, так что взрыв не мог причинить вреда нашему судну, нажал кнопку... "Пользуясь своим служебным положением", он разобрался-таки со Скалом и его бандитами, пусть и ценою собственной жизни. Не знаю, сумел бы я, окажись на его месте, поступить так же. Ответ на такой вопрос приходит лишь в тот момент, когда кривить душой уже нельзя, даже перед самим собой.
Я постарался взять себя в руки. Капитан Чанг метался по мостику, отдавая приказ повернуть к месту катастрофы, остановить судно, спустить шлюпки. Что ж, он действовал, как и положено в таких случаях, я не стал ему мешать, хотя и понимал, что все это пустая трата времени.
В течение часа шлюпки "Танахбала" прочесывали участок моря, над которым, по нашим расчетам, произошел взрыв, но не нашли ничего, кроме двух поролоновых подушек от сидений, обгоревших и изодранных. Потом шлюпки снова подняли на борт, и мы продолжили свое плаванье. В дальнейшем оно проходило без приключений.
В Москву я прилетел только к концу февраля. Моя докладная еще не успела попасть в управление, поэтому, я старался не попадаться на глаза начальству, чтобы не пришлось сочинять все сначала. К счастью, почта запоздала всего на три дня. Я чуть-чуть подправил ее, добавил отчет о гибели Гриши Ратманова, сообщил о благополучном спасении заложников и стал дожидаться решения своей судьбы.
Но руководству, как это часто случалось за последнее время, было не до меня. Я болтался без дела, посещал "кулуары", стараясь почувствовать "веянье времени" и сориентироваться в обстановке. Я изучал сводки, пытаясь оценить тяжесть удара, нанесенного мафии гибелью Скала.
Лишившись главаря, подпольная торговля детьми поутихла, боюсь, к сожалению, лишь временно. Зато в некоторых центральных газетах прошла серия статей, оправдывающих практику передачи детей с физическими и психическими недостатками из детдомов на усыновление или удочерение за границу. В сентиментально-сладких тонах описывалась роскошная жизнь прежде несчастных питомцев наших нищих приютов и спецлечебниц, любовь к ним новых родителей... Во всем этом было, конечно, много правды, но одновременно чувствовалось - общественное мнение становится все хладнокровнее к судьбе своего потомства. Кто-нибудь "подберет", спасет... Это настораживало.
Очередной политической сенсацией стало заявление российского правительства о том, что отныне стратегические ракеты с ядерными боеголовками, до сих пор направленные на Соединенные Штаты и их союзников, будут перенацелены. Новые цели не указывались, и это создало атмосферу некоторой растерянности в ближнем зарубежье. Все силы были брошены на пропаганду, на создание миролюбивого "имиджа", этим занимались даже далекие от вопросов идеологии сотрудники.
Наконец, нашлось дело и мне. Учитывая охлаждение между некоторыми новорожденными независимыми государствами и Центром из-за дележа оставшегося после распада Союза имущества, нужно было срочно укреплять взаимопонимание и бывшие некогда братские узы.
Потеряв надежду на использование австралийского и новогвинейского космодромов, обладатели ракет "Апогей" задумали приспособить в качестве мобильной площадки для запуска один из недостроенных кораблей. Корпус его, украшенный выведенным славянской вязью гордым именем, славным в истории российского флота, воспетом в песнях, был уже готов и даже спущен на воду в Южной верфи. Смелый этот замысел, сулил, однако, немало политических осложнений с Турцией и США. Тем не менее, российские политики и ученые, тем более руководящие круги ВПК, не хотели остаться в стороне и предложили свою помощь для осуществления проекта. Словом, меня снова послали в Город.
Я чувствовал некоторую усталости и не прочь был взять "таймаут". Уезжая из Москвы, я написал заявление с просьбой об отставке, но все еще не мог решиться пустить его по инстанции. Действительно, множество проблем возникало передо мной в случае удовлетворения рапорта - жилье, работа, нормальное питание, наконец. В той удивительной смеси бардака, сумасшедшего дома и воровской малины, в которую превратилась моя бывшая Родина, трудно было найти себе место. Надежды еще раз обнаружить под каким-нибудь деревом или камнем десять миллионов долларов почти не было...
Организовать частное сыскное бюро, наняться охранять коммерческие и иные тайны какой-нибудь фирмы или заниматься рэкетом мне как-то не хотелось. Что сказал бы Гриша? Подобно тени отца Гамлета, он, незаметно для меня самого, превратился в незримого судью моих поступков и мыслей.
Пойти работать в НИИ? Но я совсем отстал от проблем современной науки, не знал ни элементной базы, ни того, что теперь печатают специальные журналы. Да и финансирование научных учреждений не оставляло надежд на сколько-нибудь приличный заработок.
Я решил повременить с заявлением, а пока что... попробовать писать. Возможно, к этому меня подтолкнул успех моего последнего отчета. В самом деле, времени у меня, похоже, будет много, и чем я хуже тех авторов бесчисленных детективов и триллеров, которые тысячами пестрых обложек заполняют раскладки и прилавки магазинов! Если получится, можно будет подумать и о том, чтобы стать профессиональным поставщиком развлекательного чтива. А уж сюжетов у меня хватит на сто томов.
Город встретил меня ароматом ранней весны, ярким солнцем, щебетом птиц, набухающими почками деревьев. Зима была малоснежной, и на газонах уже повсюду появилась молодая зеленая трава. Я снова жил в той самой квартире, откуда когда-то отправился спасать Веронику, даже номер моего телефона не изменился. Я вспоминал, как она мне звонила, у нее была манера растягивать слова и делать придыхание в конце фразы... "Ну здравствуй, это я", - так обычно она начинала наш разговор. Где она теперь? Всякая надежда найти ее след исчезла с гибелью Скала. Она могла сейчас быть в любой точке земного шара, куда ни ткни наугад пальцем в глобус.
Я не спрашивал старого бандита о Веронике, так как был почти наверняка уверен - она осталась ухаживать за детьми в "интернате", и я встречу ее вместе с ними. Кроме того, мне не хотелось демонстрировать ему свои уязвимые места, он, чего доброго, потребовал бы за Веронику особый выкуп. А потом, когда я увидел, что среди сопровождающих нет ни одной женщины, события начали развиваться таким темпом, что мне стало не до вопросов...
В тот вечер я собрался лечь пораньше и заснуть, чтобы избавиться от навязчивых воспоминаний. Я уже разделся, когда в прихожей резко зазвонил телефон. Поеживаясь от холода - в доме, как и в прошлые мои приезды, плохо грели батареи - я, шлепая босыми ногами по линолеуму, прошел к столику и поднял трубку. С книжной полки широко улыбаясь на меня глядел кипарисовый чертик.
- Алло?
Какую-то секунду длилось молчание, я уже решил было, что кто-то по ошибке набрал неверный номер и хотел повесить трубку. Потом знакомый голос тихо произнес:
- Ну здравствуй, это я...
38
Нет больше той любви,
как если кто положит душу свою
за друзей своих.
Иоан. XV, 13
Точка рандеву была известна только Скалу и капитану Чангу, поэтому, когда на горизонте появилось небольшое пятнышко, через некоторое время превратившееся в силуэт судна, у меня не было уверенности в том, что именно к нему мы должны приблизиться, чтобы принять детей.
Но "Танахбала" медленно шел на сближение. Через час я уже мог рассмотреть это плавсредство как следует.
Иначе его и нельзя было назвать, ибо гордого имени морского судна оно не заслуживало. Очевидно, Скал выбрал эту развалину с тем расчетом, чтобы при необходимости сразу пустить ее на дно вместе с компроментирующим грузом. В наступивших сумерках я не мог разглядеть цвета флага, безжизненной тряпкой повисшего на кормовом флагштоке. На борту виднелись полустертые иероглифы, а ниже - отдельные буквы латинского алфавита, но разобрать название я тоже не смог, не сумел даже определить, были то иероглифы китайские, корейские или японские.
Погрузка началась, когда уже совсем стемнело. Думаю, что это было сделано намеренно, чтобы нас случайно не засек пилот какого-нибудь сбившегося с курса самолета. Район, где мы находились, лежал в стороне от обычных воздушных и морских путей, но, как говорится, береженого и Бог бережет. На месте Скала я поступил бы точно так же.
С борта на борт перекинули дощатый трап с веревочными леерами, у концов его стали люди Скала, и только тогда откинулись крышки трюмных люков обоих судов.
Сперва вышли несколько человек в халатах - очевидно, это был обслуживающий персонал "интерната". Женщин среди них не было. Потом появились дети, на глаз не менее сотни.
Они шли по трапу цепочкой, держась за руки, старшие несли совсем маленьких. Обычный для таких шествий щебет и гомон детских голосов отсутствовал, то ли потому, что дети были напуганы странным событием, ошеломлены после тесного трюма и темных пещер океанским простором и высоким тропическим небом, усеянным звездами, то ли потому, что им велели вести себя тихо. Одежда на них была чистой, и насколько я мог разглядеть в свете бьющего мне прямо в лицо луча прожектора, они выглядели хоть и бледными, но довольно упитанными, совсем не похожими на истощенных узников гитлеровских концлагерей, как я опасался. Скал заботился о товарном виде своих "живых консервов".
Они спустились в трюм "Танахбала" вместе со своими сопровождающими. Это были совершенно ни в чем не замешанные люди, нанятые лишь на время рейса - так объяснил мне мой партнер по сделке. Поэтому, им не грозила опасность быть привлеченными к ответственности после высадки на российской территории.
- Пройдемте в мою каюту, мистер Майнер, - дотронулся до моего плеча Скал. - Там мы завершим нашу маленькую торговую операцию.
Его каюта, предназначенная вероятно, для именитых гостей, была лучшим помещением на "Танахбала". Отделанная с чисто восточной роскошью в смешанном китайско-малайском стиле, она была, однако, довольно грязная, под потолком вращались лопасти вентилятора, перемешивая влажную духоту.
- Покажите мне бриллиант, - заявил Скал, когда мы с ним остались одни. Он отослал всех своих людей, чтобы никто не видел, что я передаю ему в обмен на его "товар". С моей точки зрения это было вполне разумно история знает немало случаев, когда самые хладнокровные люди, соблазненные блеском драгоценностей, теряли головы, совершая непредсказуемые поступки. Тем более не стоило вводить в искушение таких типов, как окружение моего партнера.
Я положил на стол чемоданчик, открыл его, достал коробочку с бриллиантом и протянул ее Скалу. Его руки слегка дрожали, когда он брал у меня эту невзрачную, на первый взгляд, вещицу. Он открыл крышку и поднес коробочку к висевшей за его спиной лампе-кенкету. Ему достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться, - я не обманул его.
Скал не стал тщательно исследовать камень, царапать им стекло, опускать его в воду или еще как-нибудь проверять, не страз ли это. Он знал - на изготовление хорошей копии нужно потратить почти столько же времени, как и на огранку подлинного бриллианта. У меня такого времени, да и возможности заказать страз, просто не было.
Старый бандит захлопнул коробочку и положил ее на стол.
- Покажите-ка мне вашу мину, - попросил он.
Это не входило в условия сделки, но я открыл кейс.
- Как она приводится в действие? Судя по всему, это же просто самоделка, я таких еще не видел.
- Вот таймер, - я указал на обычный электронный будильник. - Вы устанавливаете нужное время, и когда цифры на табло его покажут, срабатывает контакт и происходит взрыв.
Чтобы продемонстрировать, как это делается, я нажал кнопку и на индикаторе загорелись маленькие зеленые цифры, замигали точки, отсчитывающие секунды. О дублирующем таймер радиовзрывателе я не упомянул - зачем затягивать разговор ненужными техническими подробностями.
- Понятно. - Он сам нажал на выключатель, и табло погасло. - Я возьму эту штуку с собой, может быть, когда-нибудь пригодится. - С этими словами Скал положил коробочку с бриллиантом в кейс, захлопнул его и защелкнул замки. Вероятно, он хотел на все сто процентов обезопаситься от какого-нибудь подвоха с моей стороны. Я встал, не возражая.
- Ну что ж... Думаю, на этом наша сделка закончена?
Но он продолжал сидеть.
- Послушайте, Дэн... Вы мне чем-то нравитесь, несмотря на то, что иногда бываете не по возрасту дерзким. Хотите войти в мою команду? Предлагаю совершенно серьезно. Я буду хорошо вам платить.
Я отрицательно покачал головой.
- Не продается, мистер Скал. Вам это непонятно?
- Бросьте, Дэн! С тех пор, как люди изобрели деньги, все проблемы свелись лишь к вопросу стоимости. Вот и все.
То же говорил мне и Антон. Было, значит, во мне что-то такое, что привлекало их, может быть, они чувствовали во мне родственную душу, склонность к авантюризму...
- Вы зря теряете время, мистер Скал.
- Ладно, возможно, мы еще встретимся, и тогда вы дадите другой ответ, Дэн. Люди с годами умнеют, и вы, надеюсь, не исключение.
- Прощайте, мистер Скал.
- До свиданья, Дэн, до свиданья.
Самое ближайшее будущее показало, кто из нас был прав, но в тот момент ни я, ни он этого не предчувствовали.
Я удалился в свою каюту, лег на койку и нащупал в кармане коробочку радиовзрывателя. Стоило мне лишь нажать кнопку... Но что это дало бы, кроме минутного чувства удовлетворенной ярости и мести, сжигавших меня? Скал бы погиб, бриллиант разлетелся бы в пыль. А минуту спустя его люди изрешетили бы меня, Гришу и детей из автоматов, потопили ни в чем не повинный "Танахбала" со всем его экипажем, после чего спокойно отправились бы на ржавом корыте, привезшем "товар", куда-нибудь в Гонконг или Макао искать новых хозяев и новый заработок. Скал все рассчитал правильно, он знал, что я не пойду на такой нелепый подвиг, если только у меня будет оставаться надежда спасти детей и моего друга.
Мои соседи по каюте так и не появились, возможно, они находились в трюме, где сторожили детей, или присоединились к тем, которые охраняли Гришу. Ночь я провел в приятном одиночестве, а когда утром вышел на палубу, второго судна уже не было. "Танахбала" шел по спокойной глади океана, отливающего янтарем в лучах восходящего солнца, направляясь к северу.
Сперва я подумал, что Скал убрался вместе со всем своим эскортом. Тем неприятнее было услышать за спиной знакомый баритон:
- Доброе утро, Дэн!
- О, вы еще здесь? А я думал...
- Вам не терпится расстаться со мной? Ах, Дэн, почему вы так холодно на меня смотрите? Понимаю, вы уже начинаете думать, что переплатили за товар... Не нужно, мой милый. Жалеть никогда не поздно, но всегда бесполезно, как сказал один умный человек.
Он бы и дальше резвился, сопровождая свои слова издевательской ухмылкой, но я прервал его:
- Где мой друг? Что вы с ним сделали?
- Он в той же каюте, где был и вчера. Скоро мы с ним покинем судно капитана Чанга. Оцените мою честность, Дэн. Сейчас я мог бы вернуться к "статус кво" - забрать себе и ваш бриллиант и свой товар... Да и вас прихватить в придачу.
По спине у меня побежали мурашки. Похоже, я свалял дурака, рассчитывая, что Скал уберется вместе с судном, привезшим детей. Вполне возможно, что Чанг и его экипаж были на стороне бандитов. Кажется, я побледнел, потому что мой собеседник почти с сожалением взглянул на меня.
- Не пугайтесь, Дэн, я пошутил. Вы забыли, что я официально зафрахтовал это судно, если оно пропадет, поднимется шум и, выражаясь фигурально, море начнет гореть у меня под ногами. Чанг должен каждые несколько часов выходить в эфир, сообщая о своем местонахождении, так было оговорено. Я же показывал вам бумаги.
Действительно, я забыл об этом. Пункт был внесен в контракт по требованию порта приписки ввиду сильной изношенности "Танахбала", без этого судно вообще могли не выпустить в рейс. У меня немного отлегло от сердца.
- Вас заберет катер?
- Нет, мы очень далеко от берега. Да вот, смотрите.
Он протянул руку, и взглянув в том направлении, я увидел на северо-западе вертолет, четко вырисовывавшийся на фоне бледно-зеленого неба.
На грузовой палубе "Танахбала" было слишком мало свободного места, чтобы там могла сесть такая большая машина. Вертолет завис над спардеком, с него сбросили трап.
- До свиданья, Дэн. Можете попрощаться с вашим другом.
Слова Скала прозвучали как-то особенно мрачно... Может быть, мне это только показалось, и он не собирался нарушать свое обещание отпустить Гришу живым и невредимым.
Я увидел своего напарника, который вышел на палубу в окружении вооруженных автоматами бандитов. Когда я подошел к нему, он был немного бледен, хотя спокоен, как всегда. Похоже, что он, подобно мне, провел бессонную ночь.
- Пока, старик, не кашляй.
Мы обнялись, и он похлопал меня по спине.
- Скоро увидимся, Гриша. - Мне хотелось как-то ободрить его, дать понять, что его освобождение включено в условия сделки.
- Вы хорошо поработали, Дэн. Вы и ваш друг. Я могу смотреть на вещи объективно. Но чего вы добились? Освободили несколько десятков бездомных щенков, временно разрушили нашу систему доставки... - Скал покачал головой. - Через месяц, самое большее - через полтора я снова все восстановлю, налажу новые связи и пути. И не пытайтесь опять встать у меня на дороге - мое милосердие не безгранично. Вы уже простились? Прошу вас, мистер Фэрфилд.
- После вас, сэр, вы здесь хозяин. - Гриша учтиво поклонился.
- Как вам угодно.
С той же сноровкой, с какой он поднимался на борт "Танахбала", Скал вскарабкался по раскачивающейся лестнице и исчез в чреве вертолета. В правой руке он держал мой кейс.
- Лезь, чего встал. - Охранник подтолкнул Гришу стволом автомата. Мышцы мои напряглись, я исподтишка осмотрелся, в отчаянии ища какой-то выход... Нет, не было ни малейшего шанса справиться с десятком вооруженных бандитов, находившихся начеку. Скал рассчитал все точно, предусмотрел все мои возможные ходы.
Мы еще раз обнялись, и мой друг полез наверх. Вслед за ним по лестнице один за другим вскарабкались и все остальные сопровождавшие Скала люди. Взревел мотор, винт вертолета завращался быстрее, ветер трепал мне волосы, одежду, рвал флаг на мачте. Вот и все... Я отвернулся.
Когда я снова посмотрел налево, туда, где маленькой стрекозой таял вертолет, за моей спиной осторожно кашлянул капитан Чанг.
- Понимаю, прощание с другом... Можно продолжать двигаться прежним курсом, сэр?
- Почему вы спрашиваете?
- Мистер Скал велел выполнять все ваши распоряжения, и я подумал, что, может быть, вы...
- Продолжайте идти в порт назначения, капитан.
- Слушаю, сэр. О Боже, что это?
Глаза у Чанга вылезли из орбит, рот округлился наподобие буквы "О". Он глядел куда-то мне за спину, и вид у него был такой, как будто почтенный капитан встретил морского змея. Я рывком обернулся.
На том месте, где только что находился вертолет, я увидел багрово-черный клубок пламени. Через несколько секунд до нас донесся глухой удар взрыва.
39
Неожиданный и звонкий
Женский голос в телефоне...
Н.Гумилев
В панике, торопливо, как будто этим что-то можно было поправить, вернуть время назад, я сунул руку в карман, думая, что случайно нажал кнопку радиовзрывателя. Маленькой коробочки там не было...
Я начал шарить по всем другим карманам, хотя твердо помнил, куда положил ее, и никогда до сих пор не страдал рассеянностью. Излучатель исчез бесследно.
В следующую минуту я понял, что произошло. Гриша... Он знал о том, как я решил застраховаться от подвоха со стороны Скала, я показывал ему свою самоделку. Когда мы прощались, он незаметно вытащил у меня из кармана излучатель и как только вертолет удалился на достаточно большое расстояние, так что взрыв не мог причинить вреда нашему судну, нажал кнопку... "Пользуясь своим служебным положением", он разобрался-таки со Скалом и его бандитами, пусть и ценою собственной жизни. Не знаю, сумел бы я, окажись на его месте, поступить так же. Ответ на такой вопрос приходит лишь в тот момент, когда кривить душой уже нельзя, даже перед самим собой.
Я постарался взять себя в руки. Капитан Чанг метался по мостику, отдавая приказ повернуть к месту катастрофы, остановить судно, спустить шлюпки. Что ж, он действовал, как и положено в таких случаях, я не стал ему мешать, хотя и понимал, что все это пустая трата времени.
В течение часа шлюпки "Танахбала" прочесывали участок моря, над которым, по нашим расчетам, произошел взрыв, но не нашли ничего, кроме двух поролоновых подушек от сидений, обгоревших и изодранных. Потом шлюпки снова подняли на борт, и мы продолжили свое плаванье. В дальнейшем оно проходило без приключений.
В Москву я прилетел только к концу февраля. Моя докладная еще не успела попасть в управление, поэтому, я старался не попадаться на глаза начальству, чтобы не пришлось сочинять все сначала. К счастью, почта запоздала всего на три дня. Я чуть-чуть подправил ее, добавил отчет о гибели Гриши Ратманова, сообщил о благополучном спасении заложников и стал дожидаться решения своей судьбы.
Но руководству, как это часто случалось за последнее время, было не до меня. Я болтался без дела, посещал "кулуары", стараясь почувствовать "веянье времени" и сориентироваться в обстановке. Я изучал сводки, пытаясь оценить тяжесть удара, нанесенного мафии гибелью Скала.
Лишившись главаря, подпольная торговля детьми поутихла, боюсь, к сожалению, лишь временно. Зато в некоторых центральных газетах прошла серия статей, оправдывающих практику передачи детей с физическими и психическими недостатками из детдомов на усыновление или удочерение за границу. В сентиментально-сладких тонах описывалась роскошная жизнь прежде несчастных питомцев наших нищих приютов и спецлечебниц, любовь к ним новых родителей... Во всем этом было, конечно, много правды, но одновременно чувствовалось - общественное мнение становится все хладнокровнее к судьбе своего потомства. Кто-нибудь "подберет", спасет... Это настораживало.
Очередной политической сенсацией стало заявление российского правительства о том, что отныне стратегические ракеты с ядерными боеголовками, до сих пор направленные на Соединенные Штаты и их союзников, будут перенацелены. Новые цели не указывались, и это создало атмосферу некоторой растерянности в ближнем зарубежье. Все силы были брошены на пропаганду, на создание миролюбивого "имиджа", этим занимались даже далекие от вопросов идеологии сотрудники.
Наконец, нашлось дело и мне. Учитывая охлаждение между некоторыми новорожденными независимыми государствами и Центром из-за дележа оставшегося после распада Союза имущества, нужно было срочно укреплять взаимопонимание и бывшие некогда братские узы.
Потеряв надежду на использование австралийского и новогвинейского космодромов, обладатели ракет "Апогей" задумали приспособить в качестве мобильной площадки для запуска один из недостроенных кораблей. Корпус его, украшенный выведенным славянской вязью гордым именем, славным в истории российского флота, воспетом в песнях, был уже готов и даже спущен на воду в Южной верфи. Смелый этот замысел, сулил, однако, немало политических осложнений с Турцией и США. Тем не менее, российские политики и ученые, тем более руководящие круги ВПК, не хотели остаться в стороне и предложили свою помощь для осуществления проекта. Словом, меня снова послали в Город.
Я чувствовал некоторую усталости и не прочь был взять "таймаут". Уезжая из Москвы, я написал заявление с просьбой об отставке, но все еще не мог решиться пустить его по инстанции. Действительно, множество проблем возникало передо мной в случае удовлетворения рапорта - жилье, работа, нормальное питание, наконец. В той удивительной смеси бардака, сумасшедшего дома и воровской малины, в которую превратилась моя бывшая Родина, трудно было найти себе место. Надежды еще раз обнаружить под каким-нибудь деревом или камнем десять миллионов долларов почти не было...
Организовать частное сыскное бюро, наняться охранять коммерческие и иные тайны какой-нибудь фирмы или заниматься рэкетом мне как-то не хотелось. Что сказал бы Гриша? Подобно тени отца Гамлета, он, незаметно для меня самого, превратился в незримого судью моих поступков и мыслей.
Пойти работать в НИИ? Но я совсем отстал от проблем современной науки, не знал ни элементной базы, ни того, что теперь печатают специальные журналы. Да и финансирование научных учреждений не оставляло надежд на сколько-нибудь приличный заработок.
Я решил повременить с заявлением, а пока что... попробовать писать. Возможно, к этому меня подтолкнул успех моего последнего отчета. В самом деле, времени у меня, похоже, будет много, и чем я хуже тех авторов бесчисленных детективов и триллеров, которые тысячами пестрых обложек заполняют раскладки и прилавки магазинов! Если получится, можно будет подумать и о том, чтобы стать профессиональным поставщиком развлекательного чтива. А уж сюжетов у меня хватит на сто томов.
Город встретил меня ароматом ранней весны, ярким солнцем, щебетом птиц, набухающими почками деревьев. Зима была малоснежной, и на газонах уже повсюду появилась молодая зеленая трава. Я снова жил в той самой квартире, откуда когда-то отправился спасать Веронику, даже номер моего телефона не изменился. Я вспоминал, как она мне звонила, у нее была манера растягивать слова и делать придыхание в конце фразы... "Ну здравствуй, это я", - так обычно она начинала наш разговор. Где она теперь? Всякая надежда найти ее след исчезла с гибелью Скала. Она могла сейчас быть в любой точке земного шара, куда ни ткни наугад пальцем в глобус.
Я не спрашивал старого бандита о Веронике, так как был почти наверняка уверен - она осталась ухаживать за детьми в "интернате", и я встречу ее вместе с ними. Кроме того, мне не хотелось демонстрировать ему свои уязвимые места, он, чего доброго, потребовал бы за Веронику особый выкуп. А потом, когда я увидел, что среди сопровождающих нет ни одной женщины, события начали развиваться таким темпом, что мне стало не до вопросов...
В тот вечер я собрался лечь пораньше и заснуть, чтобы избавиться от навязчивых воспоминаний. Я уже разделся, когда в прихожей резко зазвонил телефон. Поеживаясь от холода - в доме, как и в прошлые мои приезды, плохо грели батареи - я, шлепая босыми ногами по линолеуму, прошел к столику и поднял трубку. С книжной полки широко улыбаясь на меня глядел кипарисовый чертик.
- Алло?
Какую-то секунду длилось молчание, я уже решил было, что кто-то по ошибке набрал неверный номер и хотел повесить трубку. Потом знакомый голос тихо произнес:
- Ну здравствуй, это я...