Дугин Владимир. Цена 'Суассона'

   Вечер у Адамса прошел прекрасно. Гриша так натурально изобразил смущение, когда я представил его миссис Гай и Дженнифер, что даже слегка покраснел. Это придало дополнительный шарм его мужественному лицу с резкими, крупными чертами. Похоже, что он действительно вкладывал искренние эмоции в свою игру с женщинами.
   - Ваш друг понравился Джин. Смотрите, как бы мистер Гиффорд или капитан Модсли не вызвали его на дуэль, - вполголоса шутливо заявила мне миссис Гай, воспользовавшись тем обстоятельством, что остальные были заняты беседой между собой и пережевыванием ее очередного кулинарного шедевра.
   Меня больше беспокоил Ларри, который бросал на Гришу свирепые взгляды из-за серебряного сосуда. Очевидно, он перенес на моего приятеля часть той ненависти, которую почему-то питал ко мне. Тем не менее, я ответил:
   - Это было бы интересным зрелищем. Мой друг - отличный спортсмен: боксер, фехтовальщик и стрелок. Можно было бы продавать билеты на их поединок, как когда-то на бои гладиаторов.
   - Правда? А мне он показался таким милым, застенчивым джентльменом. Скажите, сколько он стоит?
   Такого откровенного вопроса я не ожидал, но он был, очевидно, продиктован заботой о будущем юной подопечной и наперсницы по кулинарным секретам сей почтенной дамы. Чтобы создать Грише репутацию выгодного жениха, я ответил, следуя его легенде:
   - Точно не знаю, но думаю, что несколько десятков миллионов. Его семья разбогатела лет тридцать назад на поставках в Россию кормового зерна.
   Миссис Гай изобразила на своем все еще привлекательном лице полное удовлетворение. На ее пухлых щеках появились ямочки.
   - Боюсь, как бы Гиффорду и Модсли не пришлось отойти на второй план. Смотрите, смотрите!
   Я невольно подумал, что сводничество становится распространенным занятием в Сиднее, им занимаются не только русские эмигрантки, но и вполне респектабельные дамы. Взглянув на другую сторону стола, я увидал, как совершенно освоившийся Гриша поднес к губам руку Дженнифер, протянувшей ему гроздь винограда...
   Совсем иные сведения я выдал мистеру Адамсу, когда он отвел меня к окну, чтобы не мешать дымом своей сигары остальным, затеявшим партию в покер. Дамы к тому времени успели удалиться.
   - Мой друг работал вместе со мной в известной вам организации. Ныне он - частное лицо, содержит детективное агентство и охраняет коммерческие секреты крупных фирм. У нас это теперь разрешено.
   - Я знаю. Вы полагаете, он может быть нам полезен?
   - Очень возможно. Я, конечно, не говорил с ним на эту тему, но если вы не возражаете, могу осторожно прозондировать почву.
   - Не спешите, Я посоветуюсь с мистером Кутером.
   Полковника в тот вечер за столом почему-то не было.
   - Хорошо.
   Было очевидно, что "мистер Кутер" попытается по своим каналам навести о Грише самые подробные справки, но я не думал, что его информированность окажется настолько глубокой, чтобы узнать что-либо о такой мелкой сошке. Впрочем, узнали же они обо мне... Правда, деятельность нашей "Ассуанты" сразу же попала под "колпак" спецслужб, да и времени на разработку моей скромной особы у них было побольше. Но мы ничем не рисковали. Даже если выяснится, зачем Гриша на самом деле приехал сюда, это никак не уменьшит его ценности в глазах Адамса и Кo, они разве что предложат ему более крупное вознаграждение в качестве компенсации за двойную игру. Мы с Гришей вчера обсуждали этот вопрос и пришли к выводу, что в любом случае его миссия им не помеха и что они не станут практиковать на нем методы доктора Ашборна, а удовольствуются одним "зомби", то есть, мной, а Грише отведут в деле "Спейс Рокит Системс" вспомогательную роль. При этом мой друг мог спокойно продолжать свою охоту за сводней, которая должна была вывести его на похитителей австралийского бизнесмена.
   - Ты думаешь, что Адамс поддерживает знакомство с твоей русской эмигранткой, поставляющей девочек незадачливым бизнесменам? - спросил я Гришу, когда мы возвращались домой после приятно проведенного вечера.
   - Да. Но клянусь, мы не имели малейшего представления о его намерениях относительно тебя. Когда я ехал сюда, то хотел лишь предложить тебе как местному старожилу, уже немного освоившемуся здесь, под каким-нибудь благовидным предлогом помочь мне познакомиться с кем-нибудь, кто имеет с ней дело. Но получилось очень удачно, хотя и совершенно случайно.
   - Удачно? Я так не думаю, когда вспоминаю о петле Ларри и о том, кем был бы сейчас, если бы не таблетки моего загадочного спасителя.
   - Ну-ну старик. Это входит в профессиональный риск, такая уж у нас с тобой работа.
   - Расскажи-ка мне подробнее об этой особе, которая промышляет ловлей богатых простофиль, - попросил я.
   Он как-то странно взглянул на меня, как будто колебался и что-то взвешивал в уме.
   - О, это весьма колоритная личность. Ее история прямо так и просится в роман. Она англичанка, ее родители еще в конце тридцатых годов приехали в Союз, когда ей было лет восемь, работали в качестве иностранных специалистов на различных стройках, хотя правительство Великобритании и не поощряло подобных вещей. Она училась в советской школе, потом поступила в университет, и когда ее родители вернулись на родину, - это произошло в самом конце сороковых - осталась в Москве. Затем вышла замуж за русского инженера из Ленинграда...
   - ...Потом его посадили как английского шпиона, а она попала в лагерь в качестве члена семьи "врага народа", - закончил я почти утвердительным тоном.
   - Ты угадал, но только все наоборот. Он сел как муж английской шпионки.
   - Разница небольшая.
   - Да, каких-нибудь пятнадцать лет срока, но случилось так, что он умер через пару лет, а она дожила до реабилитации.
   - У него было слабое здоровье, а она отбывала заключение в особо благоприятных условиях?
   - Там погибали и самые крепкие. У нее же условия действительно были относительно благоприятные, но создала их она сама.
   - Догадываюсь.
   - Да, она стала любовницей одного важного чина ГУЛАГа, видно, ему надоели свои и захотелось поразвлечься с иностранкой. Потом она подсунула своему покровителю замену, которую сама же и выбрала, зная его вкусы. Постепенно сводничество стало ее профессией и страстью, она достигала в этом деле больших высот. Кроме того, она выполняла и другие поручения, словом, "ссучилась", как выражаются блатные, и стала сотрудником органов. В какой-то мере мы с ней коллеги, во всяком случае, в прошлом.
   - Горд титулом, как говаривал "живой скелет", когда его показывали в цирке публике.
   - Ну, это ты позаимствовал у Диккенса.
   - Не стану отпираться. А что потом?
   - Ее реабилитировали очень поздно, и она осталась жить в тех же краях, где отбывала срок, видно привыкла. Да и что бы имела она "на материке", как говорят в тех краях? Малогабаритную квартирку в "хрущобе", зарплату учительницы английского языка? Здесь же она ходила в "авторитетах" у местного начальства и жила неплохо. Говорили, что она здорово заработала, скупая по дешевке имущество расформировавшихся и упраздняемых лагерей и...
   - Стоп! Ну, конечно!
   - В чем дело?
   - Значит, это миссис Гай?
   - Ну да. А ты только сейчас догадался? И каким образом, позволь спросить?
   - Методом дедукции, Ватсон. Ну и гад же ты! Почему ты мне сразу не сказал?
   - Хотел, чтобы ты естественно сыграл свою роль, представляя меня. Если бы ты заранее знал, что она и есть та самая сводня, то мог бы переборщить, расхваливая меня. А так, по-моему, все вышло вполне естественно.
   - Даже чересчур. Ты, кажется, подзалетел.
   - Но в чем дело? Давай по порядку.
   - Я тебе говорил, что у Адамса сгорела библиотека, странное собрание самых разношерстных книг?
   - Да. Так что?
   - А то, что книги эти ему перепродала ни кто иная, как миссис Гай. Вот почему библиотека была такой пестрой! Это была гулаговская библиотека, составленная, как обычно, из книг, конфискованных у "врагов народа". Твоя сводня в свое время приобрела ее подешевке или вообще бесплатно как макулатуру и привезла сюда вместе с другим своим барахлом. А потом через негра, а вернее всего сама, толкнула книги Адамсу, когда он попросил ее придать респектабельный вид своему особняку, являющемуся по сути дела одной из резидентур разведки. Он знает, кто она, чем занимается, и заложит тебя ей, ты, миллионер липовый!
   - В самом деле... Нехорошо получилось. Похоже, что моя миссия накрылась.
   - Сам виноват. Нужно было сразу мне все рассказать. Почувствовал себя начальником? Так, что ли?
   Последнее я сказал зря, но очень уж он меня разозлил.
   14
   Пистолет из-за пояса вынул,
   Взвел курок, да и выстрелил тут же.
   А.Пушкин
   В тот вечер я позвонил человеку Организации, точнее, Грегора, поскольку прежняя Организация после провала попытки захвата АЭС распалась. Не знаю, как они теперь стали называть свой преступный альянс, кто его возглавляет. Возможно, Грегор, сумевший избежать ареста и скрывшийся со своими драгоценными перстнями, сохранил "личные кадры" и теперь работает самостоятельно.
   - Вы уже на свободе? Мы рассчитывали на это, - заявил мой собеседник после первых же моих слов. - Они отпустили вас сами, или вы удрали, воспользовавшись суматохой во время налета?
   - Простите... - Я был в некотором замешательстве. Значит, агенты Грегора знали, где я находился все это время, знали, что на особняк Адамса было произведено нападение. Но каким образом все это стало им известно? В газетах ничего не сообщалось о нападении - "в интересах полицейского расследования", как выразился хозяин особняка, хотя я подозреваю, что тут были замешаны и другие, более серьезные мотивы. Не понимая, какое отношение имел Грегор и его люди к этим событиям, я не мог сразу найти нужный тон в разговоре, не мог выбрать соответствующую линию поведения, не мог наконец решить, до какой степени откровенности должна простираться наша телефонная беседа.
   - Знаете что, - сказал мой собеседник, как бы подслушав мои мысли, я понимаю ваше затруднение. Кажется, настало время нам встретиться и поговорить лично, по-дружески, если вы не возражаете. Вы свободны в своих передвижениях? Впрочем, что это я... Ведь, вы, возможно, говорите со мной, стоя под дулом пистолета. Ваши ответы ровно ничего не значат.
   - Нет-нет, все в порядке! - попытался я успокоить его.
   - Ладно, не тратьте зря слов. Сделаем так. Мы сами найдем способ встретиться с вами в безопасном месте. Продолжайте заниматься своими делами.
   Он повесил трубку, не попрощавшись, но я не обиделся на такую невежливость, ибо понимал, какими мотивами она продиктована.
   Весь следующий день я провел в своем кабинете, честно трудясь на благо "Ассунты" под матерински строгим присмотром мисс Макгроу. Вечером же у меня было намечено одно деликатное мероприятие.
   "Как все-таки плохо быть на чужбине!" - эту фразу я повторил не один раз, пока при помощи подручных средств пытался обеспечить себя хотя бы минимальным оборудованием. Дома мне стоило лишь набросать список требуемого, и отдел технического снабжения доставлял все на блюдечке с голубой каемочкой. Здесь же пришлось напрягать все свои конструкторские способности, вспоминать забытые радиолюбительские навыки, чтобы сварганить жалкое подобие того, что мне было позарез необходимо.
   Я долго рылся в ящиках кухонного стола, шарил в кладовке, пока не нашел несколько кусков тонкого провода в разноцветной полихлорвиниловой изоляции, моток изоленты, давно остановившийся будильник и старую пенопластовую коробку от маленького приемника, стоявшего у меня в спальне на ночном столике. Все это, вместе с электрическим фонариком-тубусом и моим "питоном" сорок четвертого калибра, я аккуратно разложил на письменном столе и принялся за работу.
   Конечно, как нельзя кстати оказался бы специальный лазерный прицел, но у меня его не было, как не было и никаких инструментов, кроме перочинного ножа.
   Но хотя я и чертыхался, говоря откровенно, работа эта доставила мне давно не испытываемое удовольствие... Я как бы вернулся к далеким годам детства, когда из деталей набора "Юный радиотехник" мастерил свой первый, жалобно попискивающий, словно голодный котенок, приемник. Правда, на этот раз моя конструкция имела несколько менее мирное предназначение, и если заговорит, то басом.
   Сначала я разобрал будильник и вытащил из него пружинку, от которой отломил кусочек длиной в полтора-два сантиметра. Я тщательно зачистил его и примотал к одному концу внутреннюю жилку красного проводка, после чего натянул на место контакта отрезок пластиковой трубочки, которую тоже нашел в кладовке. Радиолюбители называют такую трубочку "кембриком", хотя настоящего кембрика, то есть плетенной из нитки и пропитанной бакелитовым лаком трубки давно уже нет в обиходе.
   Второй конец проводка я присоединил к контакту выключателя фонарика, для чего пришлось его разобрать, а потом собрать снова. При помощи нескольких кусков пенопласта, отрезанных от коробки из-под приемника, и изоленты я приладил фонарик с торчащим из него проводком с пружинкой на конце к стволу "питона", расположив вдоль "вентилируемой планки" прицела, отверстия в которой пришлись весьма кстати.
   Пружину я закрепил, опять-таки при помощи липкой ленты, на пусковом крючке револьвера так, чтобы она располагалась спереди и отстояла от него в своей нижней, не закрытой "кембриком" части, на несколько миллиметров. Положив на стол свое изделие, я некоторое время критически рассматривал, а потом взял в руку.
   Я направил ствол "питона" на дверь и положил указательный палец на спуск. Сперва мне пришлось прижать пружинную полоску, и как только ее оголенный конец коснулся металла спускового крючка, включился фонарик, а на двери появился яркий кружок света. Стоило мне еще чуть-чуть нажать на спуск и раздастся выстрел... Но пока что в этом не было необходимости. Честно говоря, я надеялся, что стрелять мне вообще не придется, и готовил свою "конструкцию" на всякий случай.
   Я немного передвинул фонарик, чтобы световое пятно совместилось с точкой прицеливания, и окончательно закрепил его изолентой на стволе револьвера. Мое громоздкое устройство теперь не могло поместиться в подмышечной кобуре, но "питон" и так был слишком большим, чтобы я чувствовал себя комфортно, нося его таким образом. Обычно я предпочитал засовывать его за пояс, прикрывая полой пиджака.
   Теперь мне еще предстояло обеспечить себе "алиби" или хотя бы создать видимость того, что я нахожусь у себя в коттедже. Я снова принялся за электромонтажные работы.
   Было уже два часа ночи, когда я, крадучись, пробирался сквозь окружающий мое жилище парк к тому месту, где сиротливо стоял черный "плимут", взятый накануне напрокат. По дороге я несколько раз оглядывался, но мой дом, как и следовало ожидать, оставался безжизненным и темным. И только, когда я уже взялся за ручку дверцы своей машины, на кухне вдруг вспыхнул свет...
   Меня это ничуть не обеспокоило, совсем наоборот. Я подождал, пока через несколько минут свет в окне погас, сел в машину, убедившись воочию, что изобретенная мной и тут же претворенная в жизнь система из подсоединенной к контактам реле холодильника настольной лампы работает нормально, и отправился в путь. Для наблюдающих за моим домом периодически загорающийся свет должен был свидетельствовать, что я страдаю бессонницей и то и дело хожу на кухню выпить порцию спиртного и чем-нибудь закусить. Так, во всяком случае, я рассчитывал.
   Небо было чистым, хотя я предпочел бы, чтобы оно было сплошь затянуто черными тучами. Яркие и все еще непривычные для меня южные звезды мерцали над головой. Я вспомнил голубую звезду, сверкавшую когда-то над прямым как стрела шоссе Е-20... Куда приведут меня эти чужие звезды?
   Полицейских, которых предупредительный капитан назначил охранять дом после налета, уже убрали, и деревья, окружавшие коттедж для прислуги, ставший временным пристанищем Адамса, стояли молчаливыми черными стражами, кажется, единственными. Во всяком случае, таково было мое впечатление, ошибочное, как показали последующие события.
   Оставив машину на шоссе, я осторожно отжал язычок нехитрого замка калитки, приоткрыл чуть слышно скрипнувшую решетчатую створку и проскользнул в парк.
   Собак, насколько я знал, Адамс не держал, очевидно, в этом мирном районе Сиднея такие меры предосторожности не были приняты, так что я не рисковал поплатиться за незаконное вторжение в чужое частное владение брюками, разве что зацеплюсь в темноте за какой-нибудь сучок.
   Я бесшумно прокрался к заднему входу коттеджа и потрогал дверь. Как и следовало ожидать она была заперта. Я прошел вдоль стены к окну моей бывшей спальни и замер, прислушиваясь.
   Все было тихо, ни в одном окне не зажегся свет, лишь в глубине парка слабыми искорками поблескивали глянцевитые листья какого-то местного растения, напоминавшего американскую юкку, да скрипел песок под моими каблуками.
   Я попробовал приподнять оконную раму. Сперва она не поддавалась, но я нажал посильнее, слабо закрепленная защелка отскочила, и окно открылось. Тут не было упущения со стороны старичков-супругов Мэллоунов, просто я заранее обеспечил себе возможность проникнуть в дом, если бы вдруг возникла такая необходимость, не беспокоя его обитателей в столь поздний час.
   Очутившись в темной спальне, я подождал немного, пока глаза привыкнут к темноте, а потом вышел в коридор. Там горела лишь маленькая лампочка над дверью, ведущей в холл. Стараясь не скрипнуть половицей, я прошел по мягкой синтетической дорожке мимо ряда дверей, из-за которых не доносилось ни храпа, ни сонного бормотания. То ли в доме никого не было, и тогда мои старания остаться незамеченным, выглядели смешно, то ли прислуга и хозяин спали безмятежным сном невинных младенцев.
   В холле я нашел телефон, стоявший на столике в углу, не зажигая света снял с него крышку, присоединил к внутренним контактам "жучок", который провез в своем багаже еще из Союза, благо любезный МИД обеспечил меня дипломатическим иммунитетом, и поставил крышку на место. Кончики пальцев были единственным органом чувств, которым я мог воспользоваться при выполнении этой довольно кропотливой работы, поэтому, вопреки всем правилам, я действовал без перчаток и, конечно, оставил множество отпечатков. Правда, отрывая пальцы от холодного металла или более теплой на ощупь пластмассы, я старался делать скользящие движения, чтобы отпечатки получились смазанными, нечеткими. Этот метод дает неплохие результаты, когда берешься, например, за ручку двери или нажимаешь клавишу выключателя. Здесь же не было никакой гарантии, что на гладком корпусе телефона не красуется в каком-нибудь заметном месте отчетливый рисунок моих папиллярных линий. Но приходилось идти на риск - в перчатках и без света с такой работой не справишься.
   Поставив телефон на место, я собрал свой нехитрый инструмент, состоявший из перочинного ножа и мотка ленты, ощупал - все с теми же предосторожностями - поверхность стола, чтобы не забыть на нем какую-нибудь "лишнюю" деталь или винтик, и облегченно вздохнул. Дело, ради которого я сюда пришел, было сделано, и можно отправляться домой...
   Ларри прыгнул мне на спину в тот момент, когда я уже коснулся ногами песчаной дорожки под окном спальни. Он бросился на меня бесшумно, как леопард, и успел накинуть мне на голову свою любимую петлю из стальной проволоки. Но на этот раз ему не повезло - петля попала мне не на шею, а в рот, и я изо всех сил зажал ее челюстями. Хотя проволока отчаянно скрипела, сдирая эмаль с моих бедных зубов, а из уголков рта у меня потекли струйки крови, это дало мне несколько мгновений, чтобы прийти в себя от неожиданности, а потом я завел руки за голову и вырвал у моего противника его коварное оружие.
   Я повернулся к нему лицом, готовый к схватке, но он не принял настоящего мужского боя и отпрянул за угол. В следующую секунду он появился снова, в руках у него была винтовка, та самая, со снайперским прицелом. Очевидно, услыхав что-то, заметив, что в дом проник посторонний, он сразу же взял ее, но потом передумал и прислонил винтовку к стене, решив воспользоваться менее шумным инструментом.
   У меня не было выбора. Как ни хотелось мне покинуть гостеприимный дом мистера Адамса без шума и скандала, я вынужден был защищать свою шкуру.
   Я выхватил из-за пояса свой "питон", направил его на Ларри и нажал спуск. Яркий луч высветил искаженное яростью лицо. В следующее мгновение оглушительно грохнул выстрел, и голова моего противника исчезла, буквально разлетелась на куски, как спелый арбуз под ударом кулака. Мощный патрон "магнум" сорок четвертого калибра сделал свое дело. Его обезглавленное тело отбросило назад, винтовка с лязгом упала на землю.
   Скорость, которую я развил, мчась по дорожкам парка к калитке, за которой стоял мой "плимут", наверняка превысила все мои прежние достижения в спринте. Три минуты спустя моя машина бешено летела по тихим улочкам Гренвилла. Чтобы запутать след, я сделал большой крюк через Блэктаун и Болкен-Хиллс, проехал парки Карлингфорд и Пенант-Хиллс и добрался до своего дома через Хорнсби, по извилистым дорогам заповедника Куринг-Гай-Чейз.
   Однако, предосторожность была излишней. Погони за собой я не заметил.
   15
   Услышанное обдумывай.
   Биас
   На этот раз пресса оказалась на высоте. Уже в утренних газетах появились сообщения о "кошмарном преступлении в Гренвилле". Репортеры красочно живописали испуг супругов Мэллоунов, то, как они проснулись среди ночи от выстрелов (хотя выстрел был всего один, правда, довольно громкий) и шума драки, а на рассвете, когда решились выйти из дома, обнаружили "обезглавленный труп мистера Лоренса Беллингема, друга владельца усадьбы". В одной из заметок как бы между прочим упоминалось, что некоторое время назад особняк мистера Адамса был разрушен до основания и сожжен дотла шайкой гангстеров, при чем погиб известный политический деятель и крупный предприниматель сэр Робинс. Газета связывала эти два события, выдвигая предположение, что мистера Беллингема убили люди Костлявого Мака.
   Итак, запрет на информацию был снят. Это свидетельствовало о том, что полиция, отчаявшись найти преступников путем скрытого расследования, решила привлечь к делу внимание общественности. С другой стороны, такой ход вполне мог быть попыткой скрыть истинную причину и подоплеку событий, представив все как чисто уголовную акцию.
   - Ларри погиб по собственной глупости. Я предупреждал его, чтобы он не ночевал в коттедже, - сказал мне мистер Адамс, когда я посетил его, чтобы поговорить о ходе нашего общего дела и заодно выразить ему свои соболезнования по случаю потери ценного помощника. Кроме того, я хотел проверить, не подозревает ли он меня в смерти Ларри, хотя и рассчитывал на свое "алиби", обеспеченное холодильником и настольной лампой, довольно-таки жалкими свидетелями. Но увы, других у меня не было.
   - Вы тоже считаете, что это дело рук Костлявого Мака? - спросил я.
   - Скорее всего. В прошлый раз им не удалось ничем поживиться, поэтому они решили осмотреть коттедж в надежде, что сюда перенесли самое ценное из сгоревшего особняка. К несчастью, Ларри попытался задержать кого-то из них, и вот...
   - За чем же они охотятся?
   - У меня есть несколько ценных картин старых итальянских мастеров, коллекция русских икон, а в сейфе могли храниться деньги и фамильные драгоценности. Но они ошиблись - все это давно спрятано в надежном месте.
   - Я думал, что покушение вызвано стремлением сорвать сделку с СРС.
   - Мы с Кутером тоже сперва так полагали, особенно после того, как погиб сэр Робинс. Но потом пришли к другому выводу. Смерть Ларри его подтвердила.
   Он изо всех сил старался быть искренним, но развеять мои сомнения ему не удалось. Что-то странное было в стремительности, быстротечности налета. Да и зачем было гангстерам сжигать дом, если они хотели похитить из него картины? Ведь ценные произведения могли при этом пострадать. Что касается мистера Беллингема, то у меня были другие соображения о причине его гибели... Но вслух я, конечно, согласился с ним.
   Мистер Адамс любезно пригласил меня остаться пообедать, на что я с еще большей готовностью согласился, так как мне начала нравиться кухня толстяка и его винный погреб, а особенно - замечательные кулинарные добавления, которые привносила в стряпню четы Мэллоунов миссис Гай.
   Обед, на котором присутствовали уже знакомые мне адвокат Гиффорд, капитан Модсли и даже давно не посещавший нашу компанию доктор Ашборн, прошел в приличествующем трауру по "бедному Ларри" печальном настроении. Разговор велся вполголоса, даже стук ножей и вилок, казалось, звучал на полтона ниже обыкновенного.
   Поэтому ни у кого не могло вызвать удивления то, что мы с Дженнифер обменялись несколькими тихими словами в углу у камина, куда она отвела меня после десерта.
   - Мне необходимо встретиться с вами и поговорить в таком месте, где никто не сможет нас увидеть, - быстро шепнула она, воровато оглянувшись на миссис Гай, которая была занята беседой с доктором.
   "Ну вот, она ищет себе нового чичисбея [чичисбей (cicisbeo - ит.) признанный поклонник состоятельной замужней женщины, допускаемый в круг семьи; обычай иметь "чичисбея" был распространен в Италии ХVIII века, после чего слово стало нарицательным, употребляемым в шутливом смысле]. Бедный Ларри, как быстро ты забыт!" - подумал было я. Но тут же сообразил, что не гожусь для такой роли. Очевидно, дело было в чем-то другом.