Страница:
Рэп пожал плечами и принялся застегивать рубашку, которой еще мгновение назад на нем не было.
– Я не знаю, что теперь будет. Видишь ли, мы ведь сейчас в настоящем Тхаме. Я не могу вернуться назад в Колледж – и так чуть не свернул себе шею, пока спускался с холма.
– Мне пришлось делать это без помощи волшебства! – напомнила королева ледяным тоном. – И вообще, мог бы оставить мне пару приличных башмаков!
Рэп застонал и взъерошил свои волосы.
– Надо вернуться в Колледж, но я понятия не имею, как это сделать!
– Шербету, если можно, – вежливо сказала Майа, поразмыслив.
– А какого?
– Я не могу уйти, – сказала Эшиала, с тоской поглядев в сторону дальнего берега. Иносолан снова обняла ее за плечи.
– Мне очень жаль Ило. Он погиб как герой.
– Вы тоже это видели?
– Нет. Но Рэп мне все рассказал. Если Рэп это говорит, значит, так оно и было.
Ило! Ило! Ило! Нет, Эшиала не могла поверить этому. Они все лгут!
– Я должна вернуться. Мне не следовало бросать его. Надо было вернуться сразу, как только я заметила, что он отстал.
– Вы поступили правильно, – сказала Иносолан. – Вы сделали именно то, что он от вас хотел. Он сам попросил бы вас об этом, если бы мог.
– Шоколадного, – сказала Майа. – Шоколадного или клубничного.
– А! Архонт Ним! – воскликнул король. – Позвольте вам представить ее императорское величество, императрицу Эшиалу.
Новоприбывший то ли вышел из-за дерева, то ли возник из ниоткуда. У него было странное лицо: раскосые желтые глаза и необыкновенно острые уши. Одежда зеленого цвета более походила на костюм горожанина, нежели на наряд сельского жителя. Архонт Ним? Это имя такое или титул? У архонта Нима был властный вид. Он кивнул императрице, но не поклонился.
Все заговорили одновременно. Архонт Ним вскинул руку, призывая к тишине.
– Хранительница повелела мне привести вас к ней.
– Хранительница? – в один голос ахнули Иносолан, Рэп и их дочь.
– Новая Хранительница, разумеется.
– Тхайла? – взвизгнула Кейди. – Только не Тхайла!
Она побелела как мел. Королева Иносолан обняла ее за плечи.
– Хранительница чего, архонт Ним? – спросила Эшиала.
– Хранительница Тхама, – ответил за него Рэп.
– Тхама? Проклятой страны!
Так вот почему она не могла определить, к какой расе принадлежит этот желтоглазый!
К востоку от Квобля… Ну да, конечно. Это, наверно, пикс.
– Значит, это правда?
– Правда… – пробормотал Рэп.
– И шоколадного, и клубничного тоже! – заявила Майа.
– Новая Хранительница – Тхайла? – спросила Кейди.
Архонт Ним нахмурился:
– Да, до того как она стала Хранительницей, ее звали Тхайлой. Императрица с дочерью поселится в Доме Бейза. Добрый человек Бейз – бывший архонт. Они с супругой оба пожилые люди, но готовы принять их у себя и будут рады вам. Их дом расположен в приятном месте…
– Я полагаю, нам следует прежде всего отправиться в Дом Рэпа, – твердо сказала Иносолан. – Нам с императрицей предстоит долгий разговор.
– Велениям Хранительницы надлежит повиноваться!
– Вы сказали ей пятое Слово? – рыдая, воскликнула Кейди. – Это же убьет ее! Она будет мучиться!
У Эшиалы голова шла кругом. Пиксы?!
– Кейди, прекрати сейчас же! – рявкнул Рэп. – Архонт, что слышно о Сговоре?
Ним угрожающе воззрился на Рэпа:
– Здесь – ничего.
– А где?
– Армия джиннов остановилась, но лагеря не разбивает, – неохотно ответил старик. – На мысе Дракона что-то происходит.
– Он поднимает драконов?
– Пока нет, но возможно, скоро сделает это.
– Дайте, пожалуйста, шоколадного шербета! – твердила Майа. – Или еще кекса…
– Сколько времени потребуется драконам, чтобы оказаться в Тхаме? – спросила Иносолан, переводя взгляд с пикса на мужа.
Мужчины переглянулись.
– Дня два, – сказал король. – Они еще не пробудились.
– Стало быть, к дню летнего солнцестояния они могут быть здесь?
– Маловероятно. Но, возможно, этот день будет лишь началом…
– И халиф тоже?
Эшиала окончательно запуталась и не понимала, о чем они говорят. Мысленно она продолжала звать Ило. Ей хотелось знать его мнение обо всем этом: о пиксах, о том, что Шанди жив… Куда девались солдаты? И что за драконы… Она, наверное, сходит с ума, а это – сумасшедший дом.
– Мама! – сказала Майа. – Мама! Мама! Ну мама же! А где Ило?
2
3
4
– Я не знаю, что теперь будет. Видишь ли, мы ведь сейчас в настоящем Тхаме. Я не могу вернуться назад в Колледж – и так чуть не свернул себе шею, пока спускался с холма.
– Мне пришлось делать это без помощи волшебства! – напомнила королева ледяным тоном. – И вообще, мог бы оставить мне пару приличных башмаков!
Рэп застонал и взъерошил свои волосы.
– Надо вернуться в Колледж, но я понятия не имею, как это сделать!
– Шербету, если можно, – вежливо сказала Майа, поразмыслив.
– А какого?
– Я не могу уйти, – сказала Эшиала, с тоской поглядев в сторону дальнего берега. Иносолан снова обняла ее за плечи.
– Мне очень жаль Ило. Он погиб как герой.
– Вы тоже это видели?
– Нет. Но Рэп мне все рассказал. Если Рэп это говорит, значит, так оно и было.
Ило! Ило! Ило! Нет, Эшиала не могла поверить этому. Они все лгут!
– Я должна вернуться. Мне не следовало бросать его. Надо было вернуться сразу, как только я заметила, что он отстал.
– Вы поступили правильно, – сказала Иносолан. – Вы сделали именно то, что он от вас хотел. Он сам попросил бы вас об этом, если бы мог.
– Шоколадного, – сказала Майа. – Шоколадного или клубничного.
– А! Архонт Ним! – воскликнул король. – Позвольте вам представить ее императорское величество, императрицу Эшиалу.
Новоприбывший то ли вышел из-за дерева, то ли возник из ниоткуда. У него было странное лицо: раскосые желтые глаза и необыкновенно острые уши. Одежда зеленого цвета более походила на костюм горожанина, нежели на наряд сельского жителя. Архонт Ним? Это имя такое или титул? У архонта Нима был властный вид. Он кивнул императрице, но не поклонился.
Все заговорили одновременно. Архонт Ним вскинул руку, призывая к тишине.
– Хранительница повелела мне привести вас к ней.
– Хранительница? – в один голос ахнули Иносолан, Рэп и их дочь.
– Новая Хранительница, разумеется.
– Тхайла? – взвизгнула Кейди. – Только не Тхайла!
Она побелела как мел. Королева Иносолан обняла ее за плечи.
– Хранительница чего, архонт Ним? – спросила Эшиала.
– Хранительница Тхама, – ответил за него Рэп.
– Тхама? Проклятой страны!
Так вот почему она не могла определить, к какой расе принадлежит этот желтоглазый!
К востоку от Квобля… Ну да, конечно. Это, наверно, пикс.
– Значит, это правда?
– Правда… – пробормотал Рэп.
– И шоколадного, и клубничного тоже! – заявила Майа.
– Новая Хранительница – Тхайла? – спросила Кейди.
Архонт Ним нахмурился:
– Да, до того как она стала Хранительницей, ее звали Тхайлой. Императрица с дочерью поселится в Доме Бейза. Добрый человек Бейз – бывший архонт. Они с супругой оба пожилые люди, но готовы принять их у себя и будут рады вам. Их дом расположен в приятном месте…
– Я полагаю, нам следует прежде всего отправиться в Дом Рэпа, – твердо сказала Иносолан. – Нам с императрицей предстоит долгий разговор.
– Велениям Хранительницы надлежит повиноваться!
– Вы сказали ей пятое Слово? – рыдая, воскликнула Кейди. – Это же убьет ее! Она будет мучиться!
У Эшиалы голова шла кругом. Пиксы?!
– Кейди, прекрати сейчас же! – рявкнул Рэп. – Архонт, что слышно о Сговоре?
Ним угрожающе воззрился на Рэпа:
– Здесь – ничего.
– А где?
– Армия джиннов остановилась, но лагеря не разбивает, – неохотно ответил старик. – На мысе Дракона что-то происходит.
– Он поднимает драконов?
– Пока нет, но возможно, скоро сделает это.
– Дайте, пожалуйста, шоколадного шербета! – твердила Майа. – Или еще кекса…
– Сколько времени потребуется драконам, чтобы оказаться в Тхаме? – спросила Иносолан, переводя взгляд с пикса на мужа.
Мужчины переглянулись.
– Дня два, – сказал король. – Они еще не пробудились.
– Стало быть, к дню летнего солнцестояния они могут быть здесь?
– Маловероятно. Но, возможно, этот день будет лишь началом…
– И халиф тоже?
Эшиала окончательно запуталась и не понимала, о чем они говорят. Мысленно она продолжала звать Ило. Ей хотелось знать его мнение обо всем этом: о пиксах, о том, что Шанди жив… Куда девались солдаты? И что за драконы… Она, наверное, сходит с ума, а это – сумасшедший дом.
– Мама! – сказала Майа. – Мама! Мама! Ну мама же! А где Ило?
2
– Три ворона, – сказал Гэт. – Голова, разрубленная секирой. Кровавая рука. Женщина с… Тьфу! Два морских змея и…
«Кровавая волна» пришла в Нинтор и медленно плыла вдоль берега, мимо серого галечного пляжа, на котором лежали боевые корабли. Все они были вытащены на сушу, но при этом паруса оставались распущенными. Обычно на парусах боевых кораблей изображают лишь рунический символ тана, но на большую сходку все приплывают под парусами, разукрашенными гербами владельца корабля. Эти гербы и предсказывал Гэт прежде, чем их можно было разглядеть. Драккор решил подойти к стоянке против ветра – сделать это под единственным прямым парусом было не так-то просто, но зато давало тану возможность блеснуть искусством кормчего. Его корабль встречали приветственными криками: Тан Драккор уже на двух сходках стоял за войну, и теперь на его стороне был весь Нордленд.
– На следующих трех кораблях – белый медведь с красными лапами. Сейчас попробую заглянуть подальше.
– Попробуй, – сказал Силач.
Гэт распространил свое предвидение на следующие несколько мгновений.
– Два корабля с красной акулой. Три – с викингом, вооруженным секирой. О Боги! Окровавленный фаллос!
– Да, я все вижу! Молодец! У тебя получается, Гэт с Силачом – долговязый юнец и здоровенный громила, – как и прочие члены команды, стояли, облокотясь на планширь, и показывали непристойные жесты зрителям, собравшимся на берегу. Силач был выше всех членов команды, выше даже Рыжего. Мускулы у него на руках и плечах вздувались, как подушки, кулаки величиной с лошадиные копыта были изуродованы в многочисленных драках. Даже среди етунов мало кто осмеливался связываться с ним.
– Стало быть, в ближайшее время нам ничего не грозит? – спросил Гэт.
Великан кивнул и улыбнулся. У него были дымчато-серые, на удивление добрые глаза. Он снова обернулся к берегу. В его льняных волосах и бороде алмазами сверкала пена.
На счастье Гэта, ветер всю дорогу был попутным, так что грести не приходилось. После отъезда Афгирка и Крагтонга Тан Драккор обходился с юным выскочкой на удивление мягко, если не считать единственного тумака, от которого Гэт с размаху полетел на пол – синяк на груди не сошел до сих пор. Когда Гэт, шатаясь, поднялся на ноги и стиснул кулаки, Драккор разразился хохотом, хлопнул его по плечу и велел отправляться на «Кровавую волну». К тому же наказание происходило в личных покоях тана, где не было насмешливых зрителей, так что Гэт дешево отделался.
Его радость сменилась тревогой, когда он обнаружил, что скальда на корабле нет. Они отошли от берега на несколько кабельтовых, тут к Тэту вдруг вернулось предвидение. Но тем не менее он ни о чем не догадался.
Для столь прославленного места Нинтор выглядел весьма неприглядно – поросший травой низкий и такой маленький островок, что был обозначен далеко не на всех картах. Силач объяснил, что на острове нет воды, и поэтому там никто не живет. Похоже, никому и в голову не пришло сражаться за этот клочок суши, и его спокойно объявили священным, но даже Силач не решился бы высказать эту кощунственную мысль вслух. Остров был бесплодной полоской зелени под молочно-белым северным небом. Вдалеке, на севере, возвышались зубчатые пики Гварка. Берег с лежащими на нем кораблями напоминал челюсть. Гэт и не подозревал, что на свете так много етунов викингов. На каждом корабле по пятьдесят воинов; Гэт сбился со счета на девятом десятке, а кораблям все не было конца.
– Вон! – сказал Силач, протягивая вперед толстую, как козья туша, руку. – Видишь?
На горизонте показалось несколько нагромождений камней, явно созданных человеческими руками, так как других камней и скал поблизости видно не было.
– Круг Воронов? – Гэт содрогнулся. – То место, где совещаются таны?
Великан рассмеялся:
– То место, где они умирают! А проходит все в долине Сходок – это такая ложбина на южном берегу острова.
– Но ведь в этом году состязаний в силе не будет?
Дымчато-серые глаза изумленно уставились на Гэта.
– Ты что, всерьез полагаешь, что все таны безропотно согласятся назвать Драккора предводителем?
– О! – выдохнул Гэт. Он снова пустил в ход свое предвидение: еще один окровавленный кулак, две скрещенные секиры…
– Осторожнее! – буркнул Силач.
Лишь через несколько часов после выхода в море Гэт обнаружил, что Горбун тоже плывет с ними. Он не сразу обратил внимание на нового члена команды. На него никто не обращал внимания: Силач плыл с ними уже не в первый раз. Но никому почему-то и в голову не приходило задуматься, откуда он берется перед поездкой в Нинтор и где скрывается все остальное время, ибо его никто нигде не встречал.
Гэт сидел на носу, стараясь не привлекать к себе внимания, как вдруг на скамью рядом с ним опустился гигант, разукрашенный татуировками, и глянул на него прозрачными глазами Горбуна. Впрочем, Гэт все равно не узнал бы его, не будь на то воли самого Горбуна.
– Так принято, – объяснил он. – Я же тебе говорил – не все мы скальды. Среди нас есть и женщины, и священники. Поэтому на сходки мы всегда приезжаем в чужом обличье. На время большой сходки я – Силач. Неплохое имя, а?
Интересно, каково презренному калеке каждый год на несколько дней становиться нормальным человеком? Силач объяснил, что великаний облик нужен ему для того, чтобы его никто не задевал. При ссоре без магии было бы не обойтись, а с точки зрения етуна использовать волшебство в бою – это подлость. Впрочем, с помощью волшебства можно было и избежать ссоры, так что скорее всего калека просто получал удовольствие от своей временной силы.
Открывшись Гэту, Горбун принялся учить его управлять своим предвидением. Не то чтобы оно слишком бросалось в глаза, но заметить его все же могли, а на сходке наверняка будут шпионы Сговора. Уроки волшебника были не похожи на все прочие – они включали в себя вмешательство в умственную деятельность ученика, – но в конце концов Гэт научился управлять предвидением и при нужде перекрывать его, словно кран. Он даже начал расширять его и дошел уже до двух часов и более. Горбун-Силач сказал ему, что, когда он потренируется, научится видеть и дальше, но предупредил, чтобы в Нинторе он этого не делал.
А берег все тянулся, и вдоль его кромки, чуть выше линии водорослей, отмечающей самый высокий прилив, лежали корабли, словно выброшенные на берег акулы. Тут и там лежали на траве группы голых по пояс етунов – они, видно, спали под лучами незаходящего летнего солнышка. Другие чинили снаряжение, точили оружие или толпились вокруг дерущихся, подбадривая их криками. Повсюду дымились костры, на которых готовили пищу. Но когда мимо проплывала «Кровавая волна», все етуны бросали свои дела, подбегали к воде и приветствовали Тана Драккора.
Драккор стоял у рулевого весла и почти не обращал внимания на приветствия. Временами он вскидывал руку, приветствуя стоявших на берегу знакомых, но не делал вульгарных жестов, как прочие етуны. Его ребяческое лицо оставалось непроницаемым. Насколько Гэту было известно, он за всю дорогу не обменялся с братом ни единым словом.
Гэт покосился вправо, желая удостовериться, что его сосед с той стороны занят своими делами, потом снова обернулся к Силачу:
– И что, на каждом корабле есть волшебник?
Скальд сплюнул за борт.
– Ну что ты! У каждого тана есть свой волшебник, но лишь один. А в этом году, как видно, таны привели сюда все свои корабли, сколько есть. Я отродясь не видел такой большой сходки!
Боевая сходка! Пожары, убийства… Гэт попытался представить себе, как все эти воины, размахивая мечами и секирами, идут на штурм или в атаку, кровожадно завывая… Ему не вполне это удалось, но все же картина вышла достаточно впечатляющей. Гэт внутренне содрогнулся. Нет, наверно, он все же не настолько етун, как ему казалось… Он даже не настолько етун, чтобы мечтать быть настоящим етуном.
– А где проводится тайная сходка?
Силач ткнул куда-то за борт пальцем, толстым, как рукоять кинжала.
– На севере. Отсюда не видно.
Ряды кораблей наконец закончились. Здесь Тан Драккор мог пристать и вытащить свой корабль на берег. «Кровавая волна» прошла мимо нескольких союзников тана, была встречена восторженным ревом.
– Смотри-ка, все ему рады, – сказал Гэт. – Похоже, твой брат очень популярен.
– Не называй его моим братом! – рявкнул великан. – С ума сошел?
– Извини.
– Если его убьют, они будут точно так же приветствовать убийцу. Но я думаю, опасность грозит не одному Драккору.
Холодный ветер нес брызги соленой пены. Гэт, как и все вокруг, был одет в одни только бриджи, и ему стоило немалых трудов не клацать зубами. Но от этой реплики ему стало еще холоднее.
– Ты имеешь в виду, что и тебе тоже? – с надеждой спросил он.
Силач мрачно хмыкнул, продолжая смотреть в сторону острова. Раздался скрип досок и канатов…
– А я-то думал, ты у нас знаток магии! Как же ты не видишь главную опасность?
Гэт прекрасно это знал: все эти дни он почти ни о чем другом и не думал. Опасность была сродни той, которой они с мамой, Чародей Распнекс и император подверглись в Двонише, но только ситуация изменилась. Уловка, прибегнуть к которой предложила мама, дважды не сработает. Гэт надеялся, что Горбун выдумает что-нибудь в том же духе, потому что сам он ничего придумать не мог.
– Ты имеешь в виду, что члены Сговора бродят повсюду и обращают всех прочих волшебников в таких же сторонников Сговора, как они сами? Нападают на них и все такое? Да ведь тебя могут обратить в рабство, как только ты ступишь на берег!
И его, Гэта, кстати, тоже.
Великан задумчиво поскреб вытатуированного у него на груди дракона, полускрытого густой шерстью.
– Может быть, но ничего такого здесь нет! Я вообще не чувствую присутствия магии. Потому-то и запретил тебе пользоваться предвидением. На острове тихо как в могиле.
Может, с точки зрения волшебника на острове и было тихо, но на взгляд Гэта приветственные крики становились все оглушительней. Вдоль берега бежала уже целая толпа народа, направляясь к тому месту, где должна была пристать «Кровавая волна», и по дороге разрасталась как снежная лавина.
При слове «могила» Гэт похолодел еще больше. Быть может, битва уже проиграна, и все волшебники, что собрались на острове, подчинены Сговору! Нет, об этом лучше не думать…
– А сходка волшебников происходит под магическим щитом?
Силач обернулся и посмотрел на него прозрачными глазами Горбуна. В них не было и намека на веселье.
– Да.
– Значит… – «Не думать об этом!» – значит, все в порядке? Даже если там завяжется схватка, Сговор вмешаться не сможет?
– У защиты не больше силы, чем у волшебника, который ее ставил, – мягко объяснил Силач. – Впрочем, возможно, ты прав.
– Если преимущество уже сейчас на стороне Сговора, тогда у нас нет шансов, – продолжил Гэт. Подумать только! Дома, в Краснегаре, он сердился на учителя, который его наказывал! Здесь за ошибки наказывают так, что об этом даже думать не хочется… – Мы проиграем. Стало быть, остается лишь надеяться, что преимущество все же на нашей стороне и что битву на сходке волшебников выиграем мы.
– Какую такую битву? – Силач пожал плечами, разукрашенными татуировками, и снова устремил взгляд на берег. Он, похоже, был разочарован несообразительностью Гэта…
– Но когда мы снова покинем убежище…
Великан ничего не ответил, только снова почесал татуировки. Значит, главная загвоздка не в этом…
– Если же все волшебники явились в измененном обличье, – отчаянно гнул свое Гэт, – вы не сможете определить тех, на кого наложено заклятие подчинения! Так?
Силач кивнул и показал фигу кому-то на берегу. Что же он знает такое, чего никак не может понять Гэт? Папа всегда говорил, что лучший способ получить ответ – это задать вопрос.
– И как же вы узнаете, кто где? Как отличить волков от овец?
– Хм. Ну, во-первых, овцы ходят стадом, а волки стаей.
А как отличить стадо от стаи? Холодные пальцы ужаса стиснули сердце Гэта. О Боги!
– Горбун! А что будет на сходе, если таны объявят войну?
Горбун-Силач одобрительно посмотрел на Гэта и улыбнулся, обнажив желтые зубы.
– Таны изберут предводителя. Если возникнет необходимость, претенденты сразятся в Кругу Воронов. Но когда вождь будет избран, все прочие таны принесут ему клятву верности.
– А может ли волшебник солгать другому волшебнику?
– Такое бывает редко.
У Гэта застучали зубы, но вскоре ему удалось унять дрожь.
– Ведь клятву можно принести не только напрямую, но и через доверенное лицо?
Великан кивнул.
– Ты меня за этим и взял с собой, да?
– Взял с собой? Что ты имеешь в виду, ателинг? Ты ведь сам так рвался сюда! – Силач по-етунски грубо расхохотался. Потом схватил Гэта за руку и сильно, до боли, сдавил ее. – Ты сделаешь это, Гэт? У тебя достаточно мужества?
Это папина война, и Гэт должен принять в ней участие. Он сам решил сделать это, хотя и не знал, что его ждет. Вот к чему привело его безумное решение, принятое в Ургаксоксе! Но, кроме себя самого, винить некого. Гэт выпрямился и стиснул планширь так, что побелели костяшки пальцев.
– Нет, – выдавил он. – Мужества у меня мало. И все же я сделаю это, если надо.
– Это единственное, что я могу придумать, ателинг.
– Тогда я сделаю это!
– Это опасно!
– Я же сказал, что сделаю! – гневно отрезал Гэт. Вот как можно отличить овец от волков! Поставить ловушку.
А приманкой будет он, Гэт.
«Кровавая волна» пришла в Нинтор и медленно плыла вдоль берега, мимо серого галечного пляжа, на котором лежали боевые корабли. Все они были вытащены на сушу, но при этом паруса оставались распущенными. Обычно на парусах боевых кораблей изображают лишь рунический символ тана, но на большую сходку все приплывают под парусами, разукрашенными гербами владельца корабля. Эти гербы и предсказывал Гэт прежде, чем их можно было разглядеть. Драккор решил подойти к стоянке против ветра – сделать это под единственным прямым парусом было не так-то просто, но зато давало тану возможность блеснуть искусством кормчего. Его корабль встречали приветственными криками: Тан Драккор уже на двух сходках стоял за войну, и теперь на его стороне был весь Нордленд.
– На следующих трех кораблях – белый медведь с красными лапами. Сейчас попробую заглянуть подальше.
– Попробуй, – сказал Силач.
Гэт распространил свое предвидение на следующие несколько мгновений.
– Два корабля с красной акулой. Три – с викингом, вооруженным секирой. О Боги! Окровавленный фаллос!
– Да, я все вижу! Молодец! У тебя получается, Гэт с Силачом – долговязый юнец и здоровенный громила, – как и прочие члены команды, стояли, облокотясь на планширь, и показывали непристойные жесты зрителям, собравшимся на берегу. Силач был выше всех членов команды, выше даже Рыжего. Мускулы у него на руках и плечах вздувались, как подушки, кулаки величиной с лошадиные копыта были изуродованы в многочисленных драках. Даже среди етунов мало кто осмеливался связываться с ним.
– Стало быть, в ближайшее время нам ничего не грозит? – спросил Гэт.
Великан кивнул и улыбнулся. У него были дымчато-серые, на удивление добрые глаза. Он снова обернулся к берегу. В его льняных волосах и бороде алмазами сверкала пена.
На счастье Гэта, ветер всю дорогу был попутным, так что грести не приходилось. После отъезда Афгирка и Крагтонга Тан Драккор обходился с юным выскочкой на удивление мягко, если не считать единственного тумака, от которого Гэт с размаху полетел на пол – синяк на груди не сошел до сих пор. Когда Гэт, шатаясь, поднялся на ноги и стиснул кулаки, Драккор разразился хохотом, хлопнул его по плечу и велел отправляться на «Кровавую волну». К тому же наказание происходило в личных покоях тана, где не было насмешливых зрителей, так что Гэт дешево отделался.
Его радость сменилась тревогой, когда он обнаружил, что скальда на корабле нет. Они отошли от берега на несколько кабельтовых, тут к Тэту вдруг вернулось предвидение. Но тем не менее он ни о чем не догадался.
Для столь прославленного места Нинтор выглядел весьма неприглядно – поросший травой низкий и такой маленький островок, что был обозначен далеко не на всех картах. Силач объяснил, что на острове нет воды, и поэтому там никто не живет. Похоже, никому и в голову не пришло сражаться за этот клочок суши, и его спокойно объявили священным, но даже Силач не решился бы высказать эту кощунственную мысль вслух. Остров был бесплодной полоской зелени под молочно-белым северным небом. Вдалеке, на севере, возвышались зубчатые пики Гварка. Берег с лежащими на нем кораблями напоминал челюсть. Гэт и не подозревал, что на свете так много етунов викингов. На каждом корабле по пятьдесят воинов; Гэт сбился со счета на девятом десятке, а кораблям все не было конца.
– Вон! – сказал Силач, протягивая вперед толстую, как козья туша, руку. – Видишь?
На горизонте показалось несколько нагромождений камней, явно созданных человеческими руками, так как других камней и скал поблизости видно не было.
– Круг Воронов? – Гэт содрогнулся. – То место, где совещаются таны?
Великан рассмеялся:
– То место, где они умирают! А проходит все в долине Сходок – это такая ложбина на южном берегу острова.
– Но ведь в этом году состязаний в силе не будет?
Дымчато-серые глаза изумленно уставились на Гэта.
– Ты что, всерьез полагаешь, что все таны безропотно согласятся назвать Драккора предводителем?
– О! – выдохнул Гэт. Он снова пустил в ход свое предвидение: еще один окровавленный кулак, две скрещенные секиры…
– Осторожнее! – буркнул Силач.
Лишь через несколько часов после выхода в море Гэт обнаружил, что Горбун тоже плывет с ними. Он не сразу обратил внимание на нового члена команды. На него никто не обращал внимания: Силач плыл с ними уже не в первый раз. Но никому почему-то и в голову не приходило задуматься, откуда он берется перед поездкой в Нинтор и где скрывается все остальное время, ибо его никто нигде не встречал.
Гэт сидел на носу, стараясь не привлекать к себе внимания, как вдруг на скамью рядом с ним опустился гигант, разукрашенный татуировками, и глянул на него прозрачными глазами Горбуна. Впрочем, Гэт все равно не узнал бы его, не будь на то воли самого Горбуна.
– Так принято, – объяснил он. – Я же тебе говорил – не все мы скальды. Среди нас есть и женщины, и священники. Поэтому на сходки мы всегда приезжаем в чужом обличье. На время большой сходки я – Силач. Неплохое имя, а?
Интересно, каково презренному калеке каждый год на несколько дней становиться нормальным человеком? Силач объяснил, что великаний облик нужен ему для того, чтобы его никто не задевал. При ссоре без магии было бы не обойтись, а с точки зрения етуна использовать волшебство в бою – это подлость. Впрочем, с помощью волшебства можно было и избежать ссоры, так что скорее всего калека просто получал удовольствие от своей временной силы.
Открывшись Гэту, Горбун принялся учить его управлять своим предвидением. Не то чтобы оно слишком бросалось в глаза, но заметить его все же могли, а на сходке наверняка будут шпионы Сговора. Уроки волшебника были не похожи на все прочие – они включали в себя вмешательство в умственную деятельность ученика, – но в конце концов Гэт научился управлять предвидением и при нужде перекрывать его, словно кран. Он даже начал расширять его и дошел уже до двух часов и более. Горбун-Силач сказал ему, что, когда он потренируется, научится видеть и дальше, но предупредил, чтобы в Нинторе он этого не делал.
А берег все тянулся, и вдоль его кромки, чуть выше линии водорослей, отмечающей самый высокий прилив, лежали корабли, словно выброшенные на берег акулы. Тут и там лежали на траве группы голых по пояс етунов – они, видно, спали под лучами незаходящего летнего солнышка. Другие чинили снаряжение, точили оружие или толпились вокруг дерущихся, подбадривая их криками. Повсюду дымились костры, на которых готовили пищу. Но когда мимо проплывала «Кровавая волна», все етуны бросали свои дела, подбегали к воде и приветствовали Тана Драккора.
Драккор стоял у рулевого весла и почти не обращал внимания на приветствия. Временами он вскидывал руку, приветствуя стоявших на берегу знакомых, но не делал вульгарных жестов, как прочие етуны. Его ребяческое лицо оставалось непроницаемым. Насколько Гэту было известно, он за всю дорогу не обменялся с братом ни единым словом.
Гэт покосился вправо, желая удостовериться, что его сосед с той стороны занят своими делами, потом снова обернулся к Силачу:
– И что, на каждом корабле есть волшебник?
Скальд сплюнул за борт.
– Ну что ты! У каждого тана есть свой волшебник, но лишь один. А в этом году, как видно, таны привели сюда все свои корабли, сколько есть. Я отродясь не видел такой большой сходки!
Боевая сходка! Пожары, убийства… Гэт попытался представить себе, как все эти воины, размахивая мечами и секирами, идут на штурм или в атаку, кровожадно завывая… Ему не вполне это удалось, но все же картина вышла достаточно впечатляющей. Гэт внутренне содрогнулся. Нет, наверно, он все же не настолько етун, как ему казалось… Он даже не настолько етун, чтобы мечтать быть настоящим етуном.
– А где проводится тайная сходка?
Силач ткнул куда-то за борт пальцем, толстым, как рукоять кинжала.
– На севере. Отсюда не видно.
Ряды кораблей наконец закончились. Здесь Тан Драккор мог пристать и вытащить свой корабль на берег. «Кровавая волна» прошла мимо нескольких союзников тана, была встречена восторженным ревом.
– Смотри-ка, все ему рады, – сказал Гэт. – Похоже, твой брат очень популярен.
– Не называй его моим братом! – рявкнул великан. – С ума сошел?
– Извини.
– Если его убьют, они будут точно так же приветствовать убийцу. Но я думаю, опасность грозит не одному Драккору.
Холодный ветер нес брызги соленой пены. Гэт, как и все вокруг, был одет в одни только бриджи, и ему стоило немалых трудов не клацать зубами. Но от этой реплики ему стало еще холоднее.
– Ты имеешь в виду, что и тебе тоже? – с надеждой спросил он.
Силач мрачно хмыкнул, продолжая смотреть в сторону острова. Раздался скрип досок и канатов…
– А я-то думал, ты у нас знаток магии! Как же ты не видишь главную опасность?
Гэт прекрасно это знал: все эти дни он почти ни о чем другом и не думал. Опасность была сродни той, которой они с мамой, Чародей Распнекс и император подверглись в Двонише, но только ситуация изменилась. Уловка, прибегнуть к которой предложила мама, дважды не сработает. Гэт надеялся, что Горбун выдумает что-нибудь в том же духе, потому что сам он ничего придумать не мог.
– Ты имеешь в виду, что члены Сговора бродят повсюду и обращают всех прочих волшебников в таких же сторонников Сговора, как они сами? Нападают на них и все такое? Да ведь тебя могут обратить в рабство, как только ты ступишь на берег!
И его, Гэта, кстати, тоже.
Великан задумчиво поскреб вытатуированного у него на груди дракона, полускрытого густой шерстью.
– Может быть, но ничего такого здесь нет! Я вообще не чувствую присутствия магии. Потому-то и запретил тебе пользоваться предвидением. На острове тихо как в могиле.
Может, с точки зрения волшебника на острове и было тихо, но на взгляд Гэта приветственные крики становились все оглушительней. Вдоль берега бежала уже целая толпа народа, направляясь к тому месту, где должна была пристать «Кровавая волна», и по дороге разрасталась как снежная лавина.
При слове «могила» Гэт похолодел еще больше. Быть может, битва уже проиграна, и все волшебники, что собрались на острове, подчинены Сговору! Нет, об этом лучше не думать…
– А сходка волшебников происходит под магическим щитом?
Силач обернулся и посмотрел на него прозрачными глазами Горбуна. В них не было и намека на веселье.
– Да.
– Значит… – «Не думать об этом!» – значит, все в порядке? Даже если там завяжется схватка, Сговор вмешаться не сможет?
– У защиты не больше силы, чем у волшебника, который ее ставил, – мягко объяснил Силач. – Впрочем, возможно, ты прав.
– Если преимущество уже сейчас на стороне Сговора, тогда у нас нет шансов, – продолжил Гэт. Подумать только! Дома, в Краснегаре, он сердился на учителя, который его наказывал! Здесь за ошибки наказывают так, что об этом даже думать не хочется… – Мы проиграем. Стало быть, остается лишь надеяться, что преимущество все же на нашей стороне и что битву на сходке волшебников выиграем мы.
– Какую такую битву? – Силач пожал плечами, разукрашенными татуировками, и снова устремил взгляд на берег. Он, похоже, был разочарован несообразительностью Гэта…
– Но когда мы снова покинем убежище…
Великан ничего не ответил, только снова почесал татуировки. Значит, главная загвоздка не в этом…
– Если же все волшебники явились в измененном обличье, – отчаянно гнул свое Гэт, – вы не сможете определить тех, на кого наложено заклятие подчинения! Так?
Силач кивнул и показал фигу кому-то на берегу. Что же он знает такое, чего никак не может понять Гэт? Папа всегда говорил, что лучший способ получить ответ – это задать вопрос.
– И как же вы узнаете, кто где? Как отличить волков от овец?
– Хм. Ну, во-первых, овцы ходят стадом, а волки стаей.
А как отличить стадо от стаи? Холодные пальцы ужаса стиснули сердце Гэта. О Боги!
– Горбун! А что будет на сходе, если таны объявят войну?
Горбун-Силач одобрительно посмотрел на Гэта и улыбнулся, обнажив желтые зубы.
– Таны изберут предводителя. Если возникнет необходимость, претенденты сразятся в Кругу Воронов. Но когда вождь будет избран, все прочие таны принесут ему клятву верности.
– А может ли волшебник солгать другому волшебнику?
– Такое бывает редко.
У Гэта застучали зубы, но вскоре ему удалось унять дрожь.
– Ведь клятву можно принести не только напрямую, но и через доверенное лицо?
Великан кивнул.
– Ты меня за этим и взял с собой, да?
– Взял с собой? Что ты имеешь в виду, ателинг? Ты ведь сам так рвался сюда! – Силач по-етунски грубо расхохотался. Потом схватил Гэта за руку и сильно, до боли, сдавил ее. – Ты сделаешь это, Гэт? У тебя достаточно мужества?
Это папина война, и Гэт должен принять в ней участие. Он сам решил сделать это, хотя и не знал, что его ждет. Вот к чему привело его безумное решение, принятое в Ургаксоксе! Но, кроме себя самого, винить некого. Гэт выпрямился и стиснул планширь так, что побелели костяшки пальцев.
– Нет, – выдавил он. – Мужества у меня мало. И все же я сделаю это, если надо.
– Это единственное, что я могу придумать, ателинг.
– Тогда я сделаю это!
– Это опасно!
– Я же сказал, что сделаю! – гневно отрезал Гэт. Вот как можно отличить овец от волков! Поставить ловушку.
А приманкой будет он, Гэт.
3
Инос шла по Тропе. Солнце садилось. Запах водорослей и приглушенный шум прибоя подсказывали ей, что Дом Рэпа уже недалеко. Выйдя на поляну, она обрадовалась: Рэп здесь, сидит в одном из этих фиолетовых кресел. Увидев ее, он вскочил. Они обнялись.
– Как странно! – пробормотала Инос, уткнувшись ему в шею. – Похоже, больше всего мне не хватало именно этого – просто прижаться к тебе…
– Ну что ж, это только начало. Садись. Я сейчас сотворю тебе что-нибудь выпить.
Инос устало рухнула в кресло. То ли она уже стара для таких приключений, то ли просто непривычна к местному климату…
– Чего-нибудь крепкого.
– Эльфийский коньяк подойдет?
Он протянул ей кубок величиной с небольшое ведерко. Инос пришлось взять его обеими руками.
– Ох и добрый ты! – буркнула Инос. – Я ведь сказала «крепкого», а не «смертельного».
Но в кубке оказался вовсе не эльфийский коньяк, а приятный прохладный напиток.
Рэп уселся на подлокотник ее кресла и радостно ухмыльнулся.
– Что с Кейди? – спросила она.
Рэп оглянулся в сторону хижины:
– Спит мертвым сном. Похоже, всю ночь глаз не сомкнула.
– По крайней мере, большую часть ночи. – Инос отхлебнула еще и взглянула на Рэпа поверх кубка. – Никак не могу понять, почему ты не исцелишь ее!
Рэп пожал плечами:
– Я могу исцелить тело. Души принадлежат Богам.
– Но меня-то ты вылечил!
Рэп отвернулся и принялся разглядывать деревья на другом конце поляны.
– Не совсем, – пробормотал он.
– Рэп!
– Ну, видишь ли… Я всего лишь помог тебе. Ты сильная взрослая женщина. И знала, что Азак хотел в первую очередь унизить тебя, причинить тебе боль. Ты боролась с ним, и главное для тебя было победить его, ведь так? А я просто помог. С Кейди куда сложнее. Ты хочешь, чтобы я отнял у нее память? Но ведь память человека – это он сам, его личность. Понимаешь, я боюсь влезать в это. Она может превратиться в растение. – Он взъерошил свои волосы. – А потом, она ведь не напрасно тревожится из-за подруги?
Инос уклончиво хмыкнула. Одно дело дружба, другое – помешательство! Она поставила кубок на столик и стиснула руку Рэпа.
– Я знаю, дорогой, ты делаешь все, что можешь!
– Как императрица?
– Лучше. Она сильная женщина.
Да, для двадцатилетней девчонки, которая только что прошла все круги ада, Эшиала держалась просто великолепно! Рэп кивнул, глядя в пустоту.
– Бейз и его жена Прин очень добрые люди.
– Да.
– Рэп! Эшиала беременна?
Он кивнул.
Инос снова отхлебнула из кубка и подумала о Шанди. Встретившись с Эшиалой, Инос поняла, почему Шанди был без ума от нее. Эшиала и в самом деле оказалась так прекрасна, как он описывал. Но Шанди никогда не был особенно чувствительным и заботливым мужем, способным понять свою жену. Что он скажет, узнав, что Эшиала ждет ребенка от другого?
– Впрочем, наверное, сейчас это не так важно, – сказала она.
– Судьбы мира поставлены на карту. Что перед этим один-единственный бастард? Даже бастард из императорского дома. Так, мелочь.
И Кейди тоже. Завтра – день летнего солнцестояния. По сравнению с этим все они – мелочь. И Эшиала, и Кейди, и Рэп, и сама Инос…
– Как ты провел день?
Рэп пожал плечами:
– Без толку. Тропа не всегда подчиняется. Я не смог добраться ни к кому из знакомых архонтов. Часовню найти тоже не могу. А Кейди, наверно, раз сто пыталась дойти до Дома Тхайлы. Я каждый раз следил за ней издалека, но Тропа водит кругами.
– О Сговоре ничего не слышно?
Рэп вздохнул:
– Армия джиннов находится там же, где и четыре дня назад. Если она завтра тронется в путь, джинны будут в Тхаме к полудню.
– Что с Азаком?
– Не знаю.
– Быть может, волшебники исцелили его?
– Они могли это сделать, если не боятся Сговора. А еще мог сделать Зиниксо. А может, халиф вообще умер. Понятия не имею.
– Надо было убить этого ублюдка, – проворчала Инос. – И всю его банду перебить тоже.
Рэп поморщился. Почему? Что такое он знает об Азаке, а ей не говорит.
– А драконы?
Лицо Рэпа просветлело.
– А вот это интересно! Драконы шевелятся, но двигаться никуда не собираются. Пробуждаются, ползают и снова прячутся в свои гнезда.
– И что же в этом интересного?
– То ли они чем-то обеспокоены, то ли дварф что-то подозревает.
– Он всегда что-то подозревает! А что на этот раз?
– Я думаю, – сказал Рэп, – часть антропофагов все еще на свободе. Зиниксо боится пробуждать драконов, чтобы не угодить в ловушку. А может, змеи сами чуют ловушку – они ведь не лишены магической силы! – Он взъерошил волосы. – А, ладно! Я все цепляюсь за соломинку. Но Зиниксо и в самом деле, похоже, колеблется.
Зиниксо всегда колеблется. Ну ладно, пусть Рэп помечтает. Но откуда он узнал все это, если ему не удалось добраться ни до кого из архонтов?
– Что еще сообщила тебе новая Хранительница?
Рэп взглянул на жену с восхищением:
– Она здесь появлялась. Минут двадцать назад. Ненадолго.
– Как она?
– Полубогов никогда не поймешь.
– Кейди об этом знает?
– Она спала.
– Как ты думаешь, Тхайла больше расположена к сотрудничеству, чем ее предшественница?
– Думаю, да. К тому же, если Сговор ее засек, у нее просто нет выбора.
– И что она сказала еще?
– Почти ничего.
– Дорогой, я знаю тебя не первый год. Ты пытаешься что-то скрыть и напрасно думаешь, что я этого не замечу.
Рэп рассмеялся, плюхнулся в кресло рядом с ней и принялся целовать – нежно, не спеша. Все-таки у местного климата есть преимущества. Прошло минут пять, прежде чем Инос наконец удалось заговорить.
– Это все замечательно, – сказала она, задыхаясь. – И я готова продолжить при первой же возможности, но сейчас мы говорили о деле. Нет! – Он уже деловито расстегивал блузку у нее на груди. Инос оттолкнула его руку. – Рэп, я серьезно!
– Потом!
– Нет, сейчас! Так что ты собирался мне рассказать?
– Хранительница назначила нового архонта.
Инос всматривалась в его лицо. Рэп уже почти лежал на ней.
– Я всегда думала, что архонт должен быть очень могущественным волшебником.
– Она сказала, что ей нужен прежде всего мудрый и опытный советник.
Идиот!
– И ты согласился?
– А ты думаешь, меня спросили?
– Спросили! И ты согласился.
На лице Рэпа играла странная улыбка. Стало быть, он очень озабочен и скрывает это с помощью магии.
Сегодня канун дня летнего солнцестояния. Другого случая может не быть.
– Я никогда не занималась любовью с архонтом, – сказала она. – Ты можешь сделать так, чтобы нам не помешали?
– Да! – хрипло выдохнул Рэп.
Инос принялась расстегивать его рубашку.
– Как странно! – пробормотала Инос, уткнувшись ему в шею. – Похоже, больше всего мне не хватало именно этого – просто прижаться к тебе…
– Ну что ж, это только начало. Садись. Я сейчас сотворю тебе что-нибудь выпить.
Инос устало рухнула в кресло. То ли она уже стара для таких приключений, то ли просто непривычна к местному климату…
– Чего-нибудь крепкого.
– Эльфийский коньяк подойдет?
Он протянул ей кубок величиной с небольшое ведерко. Инос пришлось взять его обеими руками.
– Ох и добрый ты! – буркнула Инос. – Я ведь сказала «крепкого», а не «смертельного».
Но в кубке оказался вовсе не эльфийский коньяк, а приятный прохладный напиток.
Рэп уселся на подлокотник ее кресла и радостно ухмыльнулся.
– Что с Кейди? – спросила она.
Рэп оглянулся в сторону хижины:
– Спит мертвым сном. Похоже, всю ночь глаз не сомкнула.
– По крайней мере, большую часть ночи. – Инос отхлебнула еще и взглянула на Рэпа поверх кубка. – Никак не могу понять, почему ты не исцелишь ее!
Рэп пожал плечами:
– Я могу исцелить тело. Души принадлежат Богам.
– Но меня-то ты вылечил!
Рэп отвернулся и принялся разглядывать деревья на другом конце поляны.
– Не совсем, – пробормотал он.
– Рэп!
– Ну, видишь ли… Я всего лишь помог тебе. Ты сильная взрослая женщина. И знала, что Азак хотел в первую очередь унизить тебя, причинить тебе боль. Ты боролась с ним, и главное для тебя было победить его, ведь так? А я просто помог. С Кейди куда сложнее. Ты хочешь, чтобы я отнял у нее память? Но ведь память человека – это он сам, его личность. Понимаешь, я боюсь влезать в это. Она может превратиться в растение. – Он взъерошил свои волосы. – А потом, она ведь не напрасно тревожится из-за подруги?
Инос уклончиво хмыкнула. Одно дело дружба, другое – помешательство! Она поставила кубок на столик и стиснула руку Рэпа.
– Я знаю, дорогой, ты делаешь все, что можешь!
– Как императрица?
– Лучше. Она сильная женщина.
Да, для двадцатилетней девчонки, которая только что прошла все круги ада, Эшиала держалась просто великолепно! Рэп кивнул, глядя в пустоту.
– Бейз и его жена Прин очень добрые люди.
– Да.
– Рэп! Эшиала беременна?
Он кивнул.
Инос снова отхлебнула из кубка и подумала о Шанди. Встретившись с Эшиалой, Инос поняла, почему Шанди был без ума от нее. Эшиала и в самом деле оказалась так прекрасна, как он описывал. Но Шанди никогда не был особенно чувствительным и заботливым мужем, способным понять свою жену. Что он скажет, узнав, что Эшиала ждет ребенка от другого?
– Впрочем, наверное, сейчас это не так важно, – сказала она.
– Судьбы мира поставлены на карту. Что перед этим один-единственный бастард? Даже бастард из императорского дома. Так, мелочь.
И Кейди тоже. Завтра – день летнего солнцестояния. По сравнению с этим все они – мелочь. И Эшиала, и Кейди, и Рэп, и сама Инос…
– Как ты провел день?
Рэп пожал плечами:
– Без толку. Тропа не всегда подчиняется. Я не смог добраться ни к кому из знакомых архонтов. Часовню найти тоже не могу. А Кейди, наверно, раз сто пыталась дойти до Дома Тхайлы. Я каждый раз следил за ней издалека, но Тропа водит кругами.
– О Сговоре ничего не слышно?
Рэп вздохнул:
– Армия джиннов находится там же, где и четыре дня назад. Если она завтра тронется в путь, джинны будут в Тхаме к полудню.
– Что с Азаком?
– Не знаю.
– Быть может, волшебники исцелили его?
– Они могли это сделать, если не боятся Сговора. А еще мог сделать Зиниксо. А может, халиф вообще умер. Понятия не имею.
– Надо было убить этого ублюдка, – проворчала Инос. – И всю его банду перебить тоже.
Рэп поморщился. Почему? Что такое он знает об Азаке, а ей не говорит.
– А драконы?
Лицо Рэпа просветлело.
– А вот это интересно! Драконы шевелятся, но двигаться никуда не собираются. Пробуждаются, ползают и снова прячутся в свои гнезда.
– И что же в этом интересного?
– То ли они чем-то обеспокоены, то ли дварф что-то подозревает.
– Он всегда что-то подозревает! А что на этот раз?
– Я думаю, – сказал Рэп, – часть антропофагов все еще на свободе. Зиниксо боится пробуждать драконов, чтобы не угодить в ловушку. А может, змеи сами чуют ловушку – они ведь не лишены магической силы! – Он взъерошил волосы. – А, ладно! Я все цепляюсь за соломинку. Но Зиниксо и в самом деле, похоже, колеблется.
Зиниксо всегда колеблется. Ну ладно, пусть Рэп помечтает. Но откуда он узнал все это, если ему не удалось добраться ни до кого из архонтов?
– Что еще сообщила тебе новая Хранительница?
Рэп взглянул на жену с восхищением:
– Она здесь появлялась. Минут двадцать назад. Ненадолго.
– Как она?
– Полубогов никогда не поймешь.
– Кейди об этом знает?
– Она спала.
– Как ты думаешь, Тхайла больше расположена к сотрудничеству, чем ее предшественница?
– Думаю, да. К тому же, если Сговор ее засек, у нее просто нет выбора.
– И что она сказала еще?
– Почти ничего.
– Дорогой, я знаю тебя не первый год. Ты пытаешься что-то скрыть и напрасно думаешь, что я этого не замечу.
Рэп рассмеялся, плюхнулся в кресло рядом с ней и принялся целовать – нежно, не спеша. Все-таки у местного климата есть преимущества. Прошло минут пять, прежде чем Инос наконец удалось заговорить.
– Это все замечательно, – сказала она, задыхаясь. – И я готова продолжить при первой же возможности, но сейчас мы говорили о деле. Нет! – Он уже деловито расстегивал блузку у нее на груди. Инос оттолкнула его руку. – Рэп, я серьезно!
– Потом!
– Нет, сейчас! Так что ты собирался мне рассказать?
– Хранительница назначила нового архонта.
Инос всматривалась в его лицо. Рэп уже почти лежал на ней.
– Я всегда думала, что архонт должен быть очень могущественным волшебником.
– Она сказала, что ей нужен прежде всего мудрый и опытный советник.
Идиот!
– И ты согласился?
– А ты думаешь, меня спросили?
– Спросили! И ты согласился.
На лице Рэпа играла странная улыбка. Стало быть, он очень озабочен и скрывает это с помощью магии.
Сегодня канун дня летнего солнцестояния. Другого случая может не быть.
– Я никогда не занималась любовью с архонтом, – сказала она. – Ты можешь сделать так, чтобы нам не помешали?
– Да! – хрипло выдохнул Рэп.
Инос принялась расстегивать его рубашку.
4
В канун дня летнего солнцестояния император устроил прием в дворцовом саду. Приглашены были все, кто хоть что-то из себя представлял – ни единого незначительного человека. Однако одному из присутствующих быть там вовсе не хотелось, ибо он мог видеть всех тех, кого ему видеть не следовало, а именно волшебников, не желавших быть узнанными. Лорд Ампили сидел, забившись в темный уголок между двумя фуксиями, уничтожал стоявшую перед ним гору закусок и проклинал свое двойное зрение.
Играла музыка. Толпы гостей бродили по лужайкам, и над их головами раскачивались гирлянды фонариков. Посреди розария была устроена площадка для танцев, где кружились пары. Шутихи выбрасывали фонтаны искр в ночное небо. Ближе к полуночи обещали фейерверк. Все выглядело очень мило.
Играла музыка. Толпы гостей бродили по лужайкам, и над их головами раскачивались гирлянды фонариков. Посреди розария была устроена площадка для танцев, где кружились пары. Шутихи выбрасывали фонтаны искр в ночное небо. Ближе к полуночи обещали фейерверк. Все выглядело очень мило.